Ветер и крылья - 2

— Я буду очень благодарна, уважаемый Осьминог.

— Я сделаю все, чтобы заслужить вашу благодарность, эданна.

Два взгляда, глаза в глаза.

Моллюск и пресмыкающееся — два разных вида. Но эти друг друга поняли.

Глава 4

Мия.

Дом на Приречной улице.

Ну, приречной она, конечно, зря названа. Скорее, она приречно-поперечная.

Примерно так Мия и подумала, когда по ней прошлась. А еще мысленно поблагодарила Сундука за науку.

Есть за что!

Вот он, домик, стоит за забором. А калитка закрыта наглухо.

А ворота тоже закрыты.

Будь она прежней, приличной и законопослушной Мией, она бы сейчас и не знала, что сделать. Бумаги-то она ухватила, но к ним еще и ключи должны прилагаться. А их в той шкатулке не было.

Жаль, конечно.

Но открыть она сможет любой замок. Лишь бы изнутри засова не было.

Мия немного подумала, поменяла внешность на облик пожилой, добропорядочного вида ньоры, и отправилась осматривать свое имущество изнутри.

Всего-то и надо, открыть калитку, войти, закрыть калитку. И тебя никто не увидит с улицы, забор тут высокий, хотя и из досок, не каменный. Но на всякий случай — постоять перед зеркалом.

Вот так...

Морщинки, цвет волос, глаз... добродушное выражение пожилого лица... Почему-то такие люди вызывают меньше подозрений. Хотя с чего бы?

Вот Мия точно знала, что если человек в молодости был подлец, то и в старости не улучшится. Видели вы когда-нибудь говядину, которая от длительного хранения свежеет? Нет? Вот и с людьми та же картина.

А восприятие почему-то другое. Нет, не понять ей этого логического выверта.

Мимо калитки она прошлась пару раз, присмотрелась к замку, на всякий случай даже ключ достала. Вот ключ, вот замок, вот ньора, которая его открывает...

А что в руках у ньоры отмычки... так это приглядываться надо внимательно.

Мия немного побаивалась, но уроки Сундука не подвели. Замок щелкнул и практически сразу открылся. Девушка прошла внутрь и прикрыла за собой калитку. Осмотрела ее изнутри, довольно улыбнулась и засов задвинула.

К воротам?

А на воротах и так засов. Хороший, большой, надежный.

Ладно. Теперь к дому.

Небольшому участку сильно требовалась хозяйская рука. Даже зимой, даже сейчас, было ясно, что кусты надо подрезать, деревья как-то упорядочивать, а цветы... а они тут еще не все вымерли? Мия не удивилась бы.

Сам дом... ему тоже хозяйская рука требовалась. Некогда маленький и аккуратный, сейчас он выглядел заброшенным и растрепанным. Ставни еще кое-как закрывали окна, но сам дом нуждался в краске, черепица с крыши кое-где слетела, а вон там...

Воронье гнездо аккурат напротив окна, на дереве, вообще вещь лишняя в хозяйстве. Может, она и божья тварь... но не с утра пораньше. С утра пораньше — это просто тваррррь!

Эти милые птички так орут, что выспаться не удастся никогда.

Что у нас в доме?

В доме ничего и не было.

Мебели — не было. Посуды — не было. Ничего...

Голые стены. Даже стекла кое-где вывезли. Лестница на второй этаж рассохлась и горестно поскрипывала. Двери тоже рассохлись...

Мия не расстроилась.

Ничего нет?

Ничего и не украдут! А вот что бы ей с ключами и замками решить? Хотя... и чего тут решать? Двери она закроет, домом пока пользоваться не будет, а что потом?

А потом будет видно!

Положа руку на сердце, если она обзаведется своим гнездом в столице... вот когда ей здесь бывать? Когда проводить время, кого сюда водить?

Бессмысленно.

Лучше она постепенно поменяет замки. Благо, они тут все навесные, можно просто зайти и купить нужное. Врезной замок только на калитке, но его как раз и закрывать не обязательно. Там же и ушки для навесного есть.

Обратиться только к хорошему мастеру.

А еще поговорить со стражниками. Мия пошарила по карманам, нашла два лорина и несколько дариев, и кивнула сама себе. Можно идти, разговаривать.

* * *

Столица большая, в ней несколько десятков кварталов и порядок в ней поддерживать надо. Поэтому в каждом квартале есть своя квартальная стража, общим числом пятнадцать человек. Работают они сменами. Посуточно. По пять человек через два дня. И нельзя сказать, что сильно перетруждаются.

Чем занята стража?

Так важными и нужными делами. Обход квартала, причем, с трещотками. Это чтобы все преступные элементы заранее разбежаться успели.

Проверка фонарей.

Пригляд за территорией, пресечение, понятно, шума, криков, неподобающего поведения, преступлений, в том числе...

Функций много. А в реальности, это все равно, что пустить против мышей игрушечного кота. Те, конечно, ему лапы не отгрызают хотя бы из приличия, но и помехой игрушка не является.

Вслух, понятно, никто ничего не скажет. Мыши делают вид, что боятся, кто, что охотится, а хозяин, что верит. И всех все устраивает.

Если боишься идти куда-то вечером, стража может сопроводить. Понятно, не за спасибо и улыбку.

Если уезжаешь куда-то и оставляешь дом, стража может присмотреть. Вот это Мие и требовалось.

В казарму стражи она вошла с улыбкой.

— День добрый, ньоры.

— Ньора? — поинтересовался начальник пятерки, представительный ньор лет тридцати в плаще стражника.

— Ньора Феретти, — решила не заморачиваться чужой фамилией Мия. — Как мне к вам обращаться?

— Ньор Пизано.

— Ньор Пизано, так получилось, моя внучка унаследовала дом на улице Приречной.

— Это какой?

Стражники пока помалкивали. А чего тут говорить? Унаследовала? Отлично, за нее все очень рады. А что от нас требуется?

— Это который заброшенный, под зеленой черепичной крышей и с зеленым же заборчиком. Когда-то зеленым, — разъяснила Мия. — Третий от угла....

— А, знаю, — кивнул десятник.

— А если знаете, может, и приглядите? Пока девочке недосуг, да и в деревне ребенка растить удобнее, там воздух здоровее, — Мия выложила перед ньором монетку. Золотой лорин блеснул приятным желтым цветом.

— А и пригляжу, что ж не приглядеть, — кивнул стражник, сразу исполняясь служебного рвения и понимания. — Вы, ньора, знаете, какие у нас в квартале порядки приняты?

— А вы мне не расскажете, ньор?

На столешницу рядом с лорином лег еще и серебряный дарий. Все правильно. Лорин пойдет на всех, а за информацию дария более, чем достаточно.

— А и расскажу, — согласился ньор Пизано. Что ж и не рассказать, если так убедительно просят? — Чтобы стража приглядывала за домом, ньора, нужно уважение к страже проявлять. В жилые дома стража сама заходит, к праздничкам, значит, хозяев поздравить, ответные слова выслушать. Доброе слово и уважение — оно ж и кошке приятно. А у вас, вот, никто не живет?

Мия кивнула. И раз так явственно намекают, поинтересовалась подробнее.

— А велико ли уважение?

Кончик пальца ньора Пизано коснулся лорина.

— Вполне достаточно.

— И к каким праздникам его проявлять стоит?

— Так к Великим, понятно. Рождество, Пасха, Петр и Павел и Покров.

Мия подумала, но недолго.

— Ньор Пизано, давайте считать, что к Рождеству я его уже проявила. А так — заходить буду, подарочком кланяться?

На столешницу лег еще один лорин.

Ньор Пизано даже и не задумался.

— Оно конечно, ньора. Скажите, а найти вас как можно будет, коли случится чего?

Действительно, а как? Давать страже любые следы Мия не собиралась. Они не то, что за лорин ее продадут и выдадут — за дарий паршивый. Отношение своих учителей к стражникам она уже переняла, и доверять никому не собиралась. Поэтому...

— Ньор, я ведь тоже в городе-то не живу. Дорого мне в столице, в деревне всяко дешевле. Давайте я заходить буду, али пришлю кого? Может, и тоже с подарочком?

— Ну, присылайте, ньора. По другим сменам я про вас тоже скажу, чего ж не помочь хорошему человеку?

Ага, за четыре-то лорина в год? Хоть и поделено будет на всех, но так и так это много. Это ведь с дома, а домов в квартале много, приличная прибавка выходит к жалованию.

Ладно, деньги есть, а теперь и домик будет. Мия решила при случае, как будет время и возможность, его подремонтировать. И тут же спросила об этом ньора.

— Ньор Пизано, а вот если почистить, побелить, покрасить, подновить? Я-то без мужа век горюю, вот и не знаю, кого бы просить.

— А вы как решите, так обращайтесь. Вот, у Паоло свояк занимается, — махнул рукой ньор. — Чуточку дороже выйдет, но сделают, как для себя. Опять же, и приглядывать не придется, сами присмотрим...

Это Мию более, чем устраивало. Но не сейчас, кой дурак зимой ремонт делает?

— Как хорошо-то, ньор Пизано! Так я по весне и загляну. Денег подкоплю, с праздничком Святой Пасхи вас поздравлю, а там и поговорим?

— Конечно, ньора Феретти! Рад буду!

Мия дружески распрощалась со стражей, и вышла из участка.

Вот и отлично, вот и ладно! У каждого хищника должна быть запасная нора! Она и будет! А замки Мия сейчас купит, да и поменяет. Сама.

Адриенна

Больше гостей Адриенна не ждала. Зима шла своим чередом, принося праздники и метели, маленькие бытовые горести и радости.

Дан Марк и эданна Сусанна не отлипали друг от друга. Да и что еще зимой делать?

Читать?

Так эданна не любительница.

Ушли в прошлое длинные уютные вечера с отцом, за шахматной доской или нардами. Ушли в прошлое неспешные беседы.

Вечера дан Марк проводил у себя в спальне.

Сначала Адриенне было грустно, потом, постепенно... свято место пусто не бывает.

Дан Рокко играть не очень любил, а вот книги... Джачинта обожала вышивать, как оказалось, а вот малыш Анжело был как раз в том возрасте, когда игры и осваивают. Адриенна научила его, и теперь они азартно сражались друг с другом.

Леонардо обычно тоже приходил в библиотеку, занимал кресло в углу, брал бутылку вина и потягивал весь вечер. Не ради напиться. Просто, для настроения, как он сам объяснял. А поскольку за вечер у него уходила не больше кубка — двух, никто и не придирался.

Иногда юноша брал с собой лютню и перебирал струны. Получалось у него не слишком хорошо, но и тонких ценителей здесь не было. Вообще, Леонардо серьезно начал ухаживать за Адриенной.

Букетики цветов у двери.

Сладости с кухни.

Это его присутствие по вечерам, которое сначала было неуютным, а потом как-то незаметно и раздражать перестало... Адриенна и сама не поняла, как из категории 'ненавижу' Леонардо переполз в список 'терпимо'. Приятным его присутствие пока еще не было, но похоже, Леонардо не терял надежды.

Иногда он рассказывал о своей жизни в столице. Подключался дан Рокко, Джачинта, которая тоже кое-кого знала, и Адриенне было интересно послушать. А то и поспрашивать. Ей там жить...

А не хочется.

Ей вообще хотелось растянуть это время. Тихие вечера, спокойная жизнь...

И — гости?!

Когда прибежал слуга, сообщив, что перед воротами стоит карета, и отряд, человек в двадцать, и просят доложить хозяйке, Адриенна даже растерялась. Не ждала она никого! Ни сейчас, ни потом...

Вот еще ж!

Впрочем, узрев, кого принесла нелегкая, Адриенна поняла, что все хорошо. Это человека она не знала. А лошадь...

Черныша она узнала бы из сотни и сотни других коней. Да и араец ее узнал, заржал, приветственно вскинул голову.

Адриенна так из калитки и вылетела.

— Черныш!

* * *

Если у дана Каттанео и были какие-то сомнения, то при виде встречи Черныша и даны... надо полагать, СибЛевран, они попросту отпали, как хвост у ящерицы.

Конь и девушка отлично узнали друг друга. Более того, оба были рады.

Адриенна гладила умную шелковистую морду арайца, а тот норовил поддеть ее храпом, как бы говоря: а ты теперь на меня погляди? Ух?!

Адриенна и глядела. И только потом соизволила обратить внимание на карету.

Дан Антонио выбрался из дверцы и подошел здороваться.

— Дана СибЛевран?

— Да. Дан Каттанео?

Мужчина и девушка переглянулись, и обменялись веселыми улыбками. Все тут было понятно. Черныш же!

— Дан Антонио Каттанео. К вашим услугам, дана СибЛевран. Всегда — к вашим услугам.

Адриенна улыбнулась.

— Что вы, дан! Сейчас ворота откроют, мы рады будем видеть вас в гостях. Только вот...

Антонио правильно понял ее взгляд, обращенный на охранников.

— Своих людей я отправлю в деревню. Пусть там останавливаются. Дана СибЛевран, ньор Лаццо рассказал мне о вашем поступке. Я так благодарен вам за Черныша...

Адриенна покосилась на карету, удивляясь, что дан не едет верхом. При таком-то коне! Антонио добродушно рассмеялся, и похлопал Черныша по лоснящемуся крупу.

— А как? Дана, этот ревнивец не желает доверять меня чужим коням, а ехать на нем постоянно уже я не готов. Черныш еще недостаточно окреп.

Конь недовольно всхрапнул, показывая, что не просто окреп! Он вообще о-го-го! Это хозяин чего-то не по тому поводу переживает, а Черныш-то лучше всех из лучших...

Адриенна прищурилась на него.

— Как это он вообще согласился Бьянку оставить?

Дан Антонио выглядел, как счастливый дед.

— Так жеребая Бьянка.

Дана СибЛевран только головой покачала.

— Черныш! Ну, ты герой! Ох, дан, а вот и ворота...

Ворота открывались медленно, но верно. Большая часть отряда, шестнадцать человек, отправились в деревню. Остальные последовали за данном Каттанео.

Адриенна еще раз погладила Черныша и метнулась отдавать приказания. Хорошо, в кладовой запасы есть! А то поди, прокорми всех гостей!

* * *

Вечером в общем зале было шумно и весело.

Дан Каттанео так хвалил и благодарил Адриенну, которая вернула ему Черныша, самого лучшего коня на земле, что даже дан Марк оттаял. Хотя белую кобылку так дочери и не простил.

Зараза у него, конечно, доченька! И когда только успела?

Но — победителей не судят.

Опять же, дан Каттанео приехал в гости не с пустыми руками. Он позаботился навести справки о СибЛевране, и запасся подарками для всех живущих в замке. Еще и впрок прихватил, между нами говоря. Лишними подарки не бывают, полежат в карете, в сундуке, а как понадобятся — так и вот! Есть они! Сейчас принесут.

Дану Марку достался дорогой кинжал из булатной стали. Чуть похуже, но тоже очень качественный — для Лоренцо. Эданна Сусанна прикидывала к себе отрез коричневого бархата с золотыми нитями, и откровенно любовалась своим отражением. Хороша! Рокко Вентурини получил в подарок шикарную книгу. Правда, светскую, сборник пьес в переводе Доренни. Но какая разница? Если дан обожал книги до слез?

Что до Адриенны...

— Дана, я хотел бы подарить вам жеребенка от Черныша и Бьянки. Но...

— Но вы понимаете правильно. Это слишком дорогой подарок. И я не смогу его сохранить в нашем климате, — согласилась Адриенна.

— Поэтому я привез то, что может вам подойти.

Седло было шикарным. В таком и королеве ездить не зазорно. Удобное, легкое, изящное, с богатой отделкой... хоть ты на водовозную клячу надень! И та в нем заиграет!

Вот этот подарок Адриенна приняла. Это седло, предмет неодушевленный! Его можно возить с собой, можно оставить, оно страдать не будет. А араец...