Восьмой медальон. Том 3 (черновик)

"Могло ли так случиться, что тогда, в замке барона да Рево, ты уже встречался с убийцами, которых сейчас ищешь? — спросил сам себя молодой человек. — Просто немыслимо! Но... возможно, демон меня побери! А значит, нужно всерьёз взяться за графа Минстерского. Сеньор Герлуин полагает, что это отец герцога Греундского приложил руку к смерти его отца. Но так ли это на самом деле?.."

Энгерранд с сомнением покачал головой. Слишком простой ответ. Да и отца сеньора Годерика уже нет в живых, поэтому в к смерти Хельменфельда он точно не имеет отношения.

"Так или иначе, — решил молодой человек, — во всей этой путанице, в этих беспорядочных убийствах и злодеяниях обнаружился хоть какой-то смысл. Нужно рассказать градоначальнику".

Подумав так, Энгерранд стал торопливо спускаться по лестнице, но вдруг желудок свело такой жестокой судорогой, что молодой человек согнулся и невольно охнул.

— Нет, — проворчал он, — пусть градоначальник пока занимается своими делами.

И направился на кухню.

Глава 2

Пообедав, Энгерранд мысленно возблагодарил Небеса, которые, наслав на него жестокий приступ голода, не позволили тем самым совершить опрометчивый поступок. Обрадованный своим открытием, молодой человек в первую минуту совершенно позабыл, что один из убитых неведомыми злодеями — не просто барон да Рево, но ещё и отец Фердинанда. И кто знает, какие семейные тайны откроются, если покопаться в жизни покойного барона? Конечно, когда-то Фердинанд уже видел, как отец проводит обряд на развалинах старого замка, и сам едва не погиб, стараясь защитить друзей. Быть может, ему известно гораздо больше, чем самому Энгерранду. Только вот градоначальнику знать об этом не обязательно. К тому же, слухи по столице разлетаются на удивление быстро — а молодому человеку не хотелось, чтобы среди придворных распространились ненужные сплетни.

Словом, в тот миг, когда Энгерранд встал из-за стола, в голове его родилась вполне правдоподобная история, среди героев которой, тем не менее, не было барона да Рево.

Градоначальнику, скорее всего, уже сообщили о пожаре, поэтому искать его следовало возле лавки мессера Этельреда — если, конечно, от неё ещё осталось хоть что-то, кроме обугленных развалин.

Однако очутившись на улице, молодой человек в замешательстве остановился у порога. Ливень, который начался в ту самую минуту, когда госпожа Элоиза разбудила его своими криками, изменил квартал Знати до неузнаваемости. Посреди улицы струился мутный поток, который, словно разбухшая от дождей горная река, нёс в своих водах сломанные ветки деревьев, какие-то обломки, камни и мусор. На стенах домов виднелись грязные отметины — на добрых три пальца выше уровня воды.

Представив, что сейчас творится у берега Ривьеры, куда, несомненно, хлынули сотни рек и речушек, Энгерранд всерьёз призадумался: стоит ли торопиться — или лучше будет отдохнуть ещё немного? Тело внезапно сковала смертельная усталость, страшно захотелось спать, веки сами собою сомкнулись — но молодой человек преодолел этот приступ минутной слабости и, негромко выругавшись в тот миг, когда башмаки его погрузились в смесь из воды и грязи, побрёл в сторону Ривьеры.

Наверное, нет смысла рассказывать, с какими трудностями пришлось столкнуться нашему герою, прежде чем его путешествие по затопленным улицам столицы Алленора подошло к концу. Скажем только, что однажды, возле дома какого-то знатного сеньора, он едва не провалился в возникшую словно из ниоткуда яму в два локтя глубиной — по счастью, участь эта постигла прохожего, который опередил его на несколько шагов, — а находясь всего в нескольких минутах ходьбы от заветной цели, когда поток наконец схлынул, едва не увяз в грязи по самые колени.

Если бы господина Бертгарда в тот час не оказалось на месте, трудно представить, сколько проклятий молодой человек обрушил бы на его голову. Однако первым, кого увидел Энгерранд, очутившись у храма Святого Герберта, был именно градоначальник.

— Вы пришли? — произнёс мужчина.

Молодой человек усмехнулся:

— Вы тоже.

— Славный был ливень. Клянусь Авиром, меня чуть не смыло в Ривьеру. Но в этот раз я на Небеса не в обиде. Плавать-то умею, а вот выбираться целым и невредимым из пламени пока не научился.

Градоначальник фыркнул.

— Да, — рассмеялся Энгерранд. — В этот раз удача оказалась на нашей стороне. Если бы ко всем бедам добавился ещё и настоящий пожар, пришлось бы совсем худо. Больше того, если призадуматься, из истории этой можно извлечь кое-какую выгоду.

— Что за выгода? — оживился господин Бертгард.

— Вам, верно, уже рассказали, что негодяи, которые пытались разрушить лавку мага, назвались людьми Верховного жреца?

— Конечно. И что это, спрашивается, взбрело в голову мессеру Ансберту?

— Уверен, они солгали. А чтобы убедиться в этом, мы должны побеседовать с Верховным жрецом...

— ...и заодно расспросить о некоторых вещах, о которых нам поведал метр Себерн, — сверкнул глазами градоначальник.

— Безусловно.

— Что ж, мысль хорошая...

— Но не единственная! — воскликнул Энгерранд. Затем осмотрелся по сторонам и прошептал: — С недавних пор я не доверяю попрошайкам, которые здесь обитают. Эльтран, как вы помните, признался, что именно здесь связывался с каким-то незнакомцем, передавал информацию и получал приказания. Сегодня одна... — молодой человек задумался на мгновение, — ...один мой человек побывал здесь и видел, как некий аристократ беседовал с каким-то нищим — и через несколько минут начался пожар. Причём подожгли...

— Да знаю я, знаю, — проворчал господин Бертгард, уязвлённый тем, что молодой человек не хуже него осведомлён о случившемся.

— Почему бы тогда не расспросить Эльтрана ещё разок?

— Вы ведь видите, что этот паршивец сошёл с ума. Толку от него не будет.

— Ошибаетесь. Полагаю, дом его сгорел во время пожара, мать в эту самую минуту не знает, что делать и куда идти. Пусть Эльтран побеседует с ней, пораскинет хорошенько мозгами. Вы ведь поможете несчастному семейству?

Произнося эти слова, Энгерранд полагал, что собеседник будет потрясён до глубины души, однако господин Бертгард слушал его совершенно спокойно, а когда молодой человек умолк, пробормотал:

— Превосходно, просто превосходно! Только бы этот мальчишка не вздумал упрямиться.

— А что ему ещё делать? — поспешно ответил Энгерранд. — Никуда не денется. И вот тут-то начинается самое важное. Вы, должно быть, слышали о том, как я помог вывести на чистую воду злодея, который держал в страхе Лотхард...

— ...и которым по странной случайности оказался тамошний градоначальник.

Молодой человек рассмеялся.

— Именно так. Но славы спасителя Лотхарда от тёмных сил, как ни горько это признавать, я не заслуживаю. Потому что ни я, ни кто-либо другой, будь он хоть самим Хильпериком Отважным, ничего не сумел бы поделать, если бы сам народ не желал отыскать своего мучителя. В сущности, лотхардцы сами сделали всю работу, мне оставалось лишь хорошенько подумать и сделать правильные выводы. Задача несложная, правда?

— Не спорю, без свидетелей и я не сумел бы наказать даже закоренелого убийцу, — сказал господин Бертгард. — Но что вы хотите этим сказать? Какое отношение это имеет к нашему делу.

— Пока народ безучастен, мы не найдём злодея. Давайте будем откровенны. Кто хочет докопаться до правды? Только я да вы. Всё.

Молодой человек развёл руками.

— Ну, не преувеличивайте! — воскликнул градоначальник. — Канцлер дышит нам в спину. Боюсь, пока мы болтали с метром Себерном, он уже пронюхал что-нибудь важное.

— Вы так думаете? А по-моему, он уже плюнул на всё и подумывает в случае неудачи заявить королю, что это вы — единственный виновник провала.

— Ох, демон! А мессер Ансберт?

— Плетёт непонятные интриги. Забыли, как несколько дней назад он чуть не отправил вас на костёр?

Господин Бертгард очень хорошо помнил об этом — и заскрежетал зубами от злости. Энгерранд между тем продолжал со всё большим воодушевлением:

— Быть может, супруга покойного камергера хочет отомстить за смерть мужа? Нет, не похоже! Она даже вас не пускает на порог. Видимо, полагает, что убийца придёт и сам во всём сознается. Король? О да, Его величество Хильдеберт, конечно, был страшно разгневан, мечтал наказать преступника. А вот государь Ланделинд? Верите вы в его искренность? Я — нет. Единственное, чего он хочет: чтобы первые месяцы правления прошли спокойно и народ не роптал. И если злодей будет сидеть тихонько и не резать аристократов направо и налево, король о нём даже не вспомнит. А родичи Люка? Видели вы слёзы на похоронах барона? Как же! Может, дети и вдова герцога Эстерского страдают после его смерти? Как бы ни так! Им и трёх жизней не хватит, чтобы растранжирить наследство. Печалиться некогда, дел по горло! О графе Артландском говорить просто смешно. В день его убийства придворные, несомненно, вздохнули с облегчением, да и сам король тоже. Горожане? Вот уж у кого смерть любого богача или аристократа не вызовет сочувствия. Обрадует — да! К тому же, сейчас их больше занимают еретичка на троне и расправа над хеллинорцами. И от кого в таком случае ждать помощи?

Градоначальник опустил голову и тихо спросил:

— Зачем вы всё это говорите? Что нам делать?

— Я ведь говорю: народ — вот единственная надежда! Нужно, чтобы горожане поняли: это дело касается не только придворных и короля. Оно касается всех!

— Как этого добиться? — обречённо спросил мужчина.

— Хорошенько их припугнуть.

Господин Бертгард состроил кислую мину:

— Демона ночи вызвать?

— Зачем же? Мы с вами отличаемся от лотхардского градоначальника. Да и мессер Ансберт, если пожелает, живо избавит везерхардцев от подобной напасти. Нет, нужно поступить иначе. Есть угроза пострашнее какого-то бешеного волка, от которого можно спастись очень просто: запереть двери и не соваться на улицу, пока люди знающие будут делать своё дело. Зато когда горожане поймут, что опасность угрожает им в их собственном доме — вот тогда они испугаются по-настоящему.

Желая подразнить собеседника, Энгерранд выдержал небольшую паузу, а после, склонившись к его уху, прошептал:

— Давайте сколотим банду грабителей!

— Что?! — только и сумел выдавить господин Бертгард.

— Начнём грабить дома — вот что я предлагаю.

— Но зачем?

Молодой человек произнёс быстро, со всей возможной уверенностью, чтобы у градоначальника не было времени подумать и не возникло желания что-либо возразить:

— Всё очевидно. Появляется таинственная банда — дерзкая и бесстрашная. Никто не понимает, что им нужно. По городу стремительно разлетаются сплетни одна невероятнее другой — и наша в том числе: дескать, грабители охотятся за магическими артефактами. Через некоторое время версия эта подтверждается. И тогда все вспоминают о вас, приходят во Дворец правосудия и вываливают уйму сведений. Главное — разобраться, где — правда, а где вымысел. Не может быть, чтобы никто ничего не знал, никто ничего не видел и не слышал. Любопытная вдовушка — вернейший соглядатай, уличные мальчишки — лучшие следопыты. Готов побиться об заклад: наши неуловимые убийцы допустили ошибку, оставили где-нибудь свои следы. Но это только начало. Предположим, мы совершенно правы в своих предположениях, и злодеи охотятся за медальонами. Тогда, узнав, что кому-то ещё взбрела в голову похожая мысль, через какое-то время они, несомненно, захотят познакомиться поближе с незадачливым соперником. Пусть он совершает глупости на каждом шагу — так даже веселее. А может, поймут, к чему привели его бестолковые действия, и захотят остановить. В любом случае, негодяи непременно себя проявят. И наконец, третье, самое важное. Признаюсь честно, мне страшно захотелось изучить мир везерхардских бандитов и убийц. И дело не только в рассказе метра Себерна. Посудите сами: быть может, среди охраны какого-нибудь аристократа и найдётся мастер владения холодным оружием, безжалостный, не допускающий ошибок, но разве в этом случае слава о нём не гремела бы по всему Алленору, заставляя бледнеть при одном упоминании его имени, разве не мечтал бы любой придворный переманить его на свою сторону? Никого с подобной репутацией я не встречал. А ведь человек, который пробрался в дом наследника престола, ничем себя не выдал, дождался удобного момента, на глазах у всех поразил герцога Эстерского, да ещё и снял у него с шеи магический медальон, должен быть невероятно дерзким, хладнокровным и уверенным в себе...

— И это кто-то из наёмных убийц! — вскричал господин Бертгард.

— Именно так. Причём смерти он не боится, ради богатства готов рискнуть головой. Как думаете, он ведь должен пользоваться среди бандитов не меньшей славой, чем лучший фехтовальщик королевства — среди аристократов?

— Безусловно!

— И если предложить ему взяться за дело...

Градоначальник нетерпеливо махнул рукой:

— Всё ясно. Вы желаете использовать мелкую рыбёшку, чтобы выйти на крупную рыбу.

Молодой человек хлопнул в ладоши:

— Вы понимаете меня с полуслова! Разумеется! Наймём нескольких бестолковых новичков, дадим пару-тройку простеньких заданий, а затем поручим такое дело, которое по плечу лишь настоящему мастеру.

Господин Бертгард задумался. Склонил голову набок, пожевал губами, несколько раз тяжело вздохнул.

— Звучит заманчиво, — сказал он. — Только где найти человека ловкого и сообразительного, такого, что сумеет взять на себя роль заказчика? Хорошо, какие-нибудь жадные мальчишки с радостью побегут исполнять его поручения. А если удача нам улыбнётся? Если первая часть вашего плана пройдёт успешно? Если он встретится с опытным грабителем? Или, не дай боги, с тем самым человеком, который убил герцога Эстерского? Опасно, демон меня побери! Сам я, положим, решился бы пойти на такое, но градоначальника Везерхарда каждая собака знает в лицо. А среди моих людей одни тупицы и растяпы.

— Поэтому нам нужно заключить союз с канцлером.

— Никогда! — отрезал господин Бертгард.

— Иного выхода нет.

— Есть.

— Какой?

— Откуда мне знать? Но о союзе с мессером Гумбертом даже слышать не желаю.

— Он принесёт нам одну лишь выгоду.

— "Выгоду"? — переспросил градоначальник дрожащим голосом. Гнев его казался Энгерранду наигранным, словно у актёра уличного театра. — Да этот бездельник будет только путаться под ногами...

— ...а в конце присвоит себе все ваши достижения, — не вытерпел молодой человек. — Да, именно так и будет! Но без помощи мессера Гумберта убийцу вы не найдёте. И тогда делить славу с канцлером не придётся, зато бесчестье достанется вам одному.

Господин Бертгард заскрежетал зубами и вознёс руки к небу. Если бы в этот миг он стоял на сцене, зрители принялись бы кататься от хохота.

— О боги! — простонал он. — Клянусь Эстельфером, ещё немного — и я сойду с ума. Хорошо, хорошо! Будь по-вашему. Идём к мессеру Гумберту. Но если унижение это окажется напрасным, метр Энгерранд, я никогда вас не прощу. Ни за что, слышите!

Глава 3

Когда Энгерранд утверждал, что мессер Гумберт потерял интерес к делу об убийстве Хельменфельда, он был недалёк от истины.