| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Почему?
— Но ведь у Верака не нашлось магического медальона! Неужели метр Вельгард не снабдил бы его артефактом?..
— А зачем?
— Чтобы вызволить из тюрьмы!
— Ещё чего! Если бы Верак сначала сидел смирнёхонько несколько дней и ждал допроса, а затем вдруг исчез, вы поверили бы его показаниям?
— Не знаю...
— Непременно усомнились бы! — воскликнул молодой человек.
— Но как же тогда связать вчерашние наши догадки и сегодняшние? Вы утверждали, будто убийца пользуется артефактом, дарующим невидимость, а теперь выходит, что в руках у него находится медальон демона бури.
— А почему злодей не может пользоваться двумя медальонами одновременно? Допустим, он владеет одним подлинным артефактом, другие же покупал у мессера Этельреда. Или у метра Вельгарда. Между прочим, очень разумный подход. Можно не бояться, что мощь тёмной магии обратит тебя в демона иллюзий.
— У вас на всё найдётся ответ! — невольно рассмеялся градоначальник.
— Я готов пожертвовать чем угодно — даже своим красноречием, которое, в сущности, совершенно бесполезно, только бы мне открылось, кто на самом деле убийца, — откликнулся молодой человек. — Думаю, вы, господин Бертгард, испытываете похожее желание.
Мужчина расхохотался во всё горло.
— Не скрою, я предпочёл бы вовсе не встречаться с вами в обмен на спокойную жизнь — насколько, конечно, может быть спокойной жизнь градоправителя! Лучше бы я и дальше следил за порядком в столице, наказывал воришек и драчунов, воевал с судьями, недовольными тем, что власть их по моей вине пошатнулась...
— Когда-нибудь мечта ваша непременно сбудется, — улыбнулся Энгерранд. — Только не усердствуйте слишком уж сильно в своей нелёгкой борьбе. Судьи — народ злопамятный...
— О да! — согласился господин Бертгард. — Впрочем, если я не найду убийцу, придётся сдаться без боя. Поэтому давайте решим, что делать дальше.
— Для начала — вывести на чистую воду метра Вельгарда. Мне очень хочется узнать, кто же ему покровительствует — ведь не может быть, чтобы он мог безнаказанно творить всё, что вздумается. Кто-то при дворе помогает нашему славному купцу, готов побиться об заклад!
— И этот "кто-то" непременно проявит себя, если прижать метра Вельгарда к стенке...
— ...или затаится, чтобы не привлекать к себе внимание и скрыть собственные преступления.
— С чего нам начать?
— Арестовать владельца "Золотого кувшина"!
— Что? — переспросил господин Бертгард. — Арестовать? Вы же не хотели привлекать излишнего внимания!
— Теперь я думаю, что нужно поднять побольше шума. Представляете, какой поднимется переполох, если мы арестуем одного за другим двух прислужников метра Вельгарда! И не просто арестуем! Думаю, следует написать портрет нашего "актёра", "старика" — или кто он там ещё?! — и явиться с ним в "Золотой рог". Объявим во всеуслышание, что человек этот обвиняется в подстрекательстве к бунту, а метр Себерн помогает ему!..
Энгерранд перевёл дух, а затем добавил немного тише:
— И ко всему прочему, вам будет благодарен сам государь. Спасти хеллинорцев от расправы... Да, вы сумеете завоевать расположение Его величества!
— О подобных вещах я думаю меньше всего, — возразил градоначальник, однако на лице его помимо воли появилось мечтательное выражение, а щёки порозовели, словно у юноши, который услышал признание от своей возлюбленной.
— Да, всё это — вздор!.. — добавил мужчина, точно надеясь убедить самого себя. — Это мессер Гумберт или проклятый Геральд пусть страдают от честолюбия, а моё дело — служить закону... поддерживать в городе порядок... Плевать мне на хеллинорцев! Только бы в столице всё было спокойно!..
— Для этого нам и нужно вывести на чистую воду метра Вельгарда, — дождавшись, когда собеседник умолкнет, сказал молодой человек. — Прикажите немедленно позвать художника!
— Что?! — изумился градоначальник. — Но ведь на дворе уже темно!
— Нужно, чтобы к утру портрет был готов.
— "К утру"? — переспросил поражённый господин Бертгард. — Значит, вы намерены работать всю ночь?
— Конечно.
— Но вы ведь устали за день!
— О, не тревожьтесь за меня, господин Бертгард! — рассмеялся Энгерранд. — Это вы страдаете от раны, поэтому непременно должны отдохнуть. А я готов ещё хоть целые сутки не смыкать глаз, если это будет необходимо.
— Что ж, — выпятив подбородок, с пафосом произнёс градоначальник. — В таком случае, я тоже не стану отдыхать! Плевать мне на рану и на предписания лекаря!
И он, выйдя за дверь, принялся отдавать распоряжения стражникам.
Глава 6
К утру портреты были готовы, однако Энгерранду пришлось потратить немало душевных сил, прежде чем изображение на пергаменте стало хоть немного походить на оригинал. Тюремный художник, как показалось молодому человеку, быть может, и умел раньше рисовать — в далёкой юности, — но давно променял кисть на бочонок с вином — так дрожали руки "мастера", когда он взялся за работу. Внешность "живописца" — неопрятная одежда, всклокоченная борода, жирные встрёпанные волосы, мутные глаза, обведённые тёмными кругами, — вызывала невольное отвращение, а булькающий смех, который временами безо всякого повода вырывался из его глотки, доводил Энгерранда до бешенства.
Наверное, в конце концов молодой человек высказал бы художнику всё, что о нём думает, если бы не одно замечание господина Бертгарда. Вырвавшись незадолго до рассвета из дремотного состояния, в котором он пребывал во время работы над портретом, градоначальник, услышав гневный голос Энгерранда, махнул рукой и буркнул:
— Э! Да демон с ним, с этим портретом!.. Вы хотите арестовать метра Себерна — или желаете нарисовать картину?..
После этого мужчина уронил голову на плечи и сладко засопел, а молодой человек бросил художнику, попытавшись выразить в паре фраз всё своё презрение:
— Заканчивайте уже поскорее. Вы заслужили месячное жалование!
Обрадованный мастер в несколько широких мазков, после которых сходство с оригиналом вновь стало едва заметным, завершил работу и провозгласил:
— Готово!
Градоначальник медленно открыл глаза, посмотрел на картины и сказал:
— Прекрасная работа, метр! Благодарю вас!
Низко поклонившись, художник вышел.
— Прекрасно... — повторил господин Бертгард, несколько раз кивнул головой, словно соглашаясь сам с собой, а затем обратился к Энгерранду: — Думаю, раз уж вы намерены навести шороху среди посетителей "Золотого кувшина", лучше дождаться вечера. Кабачок будет полон народа, и мы сможем не только поднять шум, но и поглядеть, как поведут себя его обитатели.
— Не думаю, что метр Вельгард станет дожидаться вечера, — покачал головой молодой человек. — К вечеру хозяин кабачка исчезнет. Или вы забыли о бегстве коменданта Тура?
— Не забыл, — проворчал градоначальник.
— Поэтому давайте не будем устраивать ненужных представлений и отправимся в "Золотой кувшин" сию же минуту.
Господин Бертгард принялся изо всех сил тереть глаза, несколько раз самым бесцеремонным образом зевнул и с кряхтением поднялся на ноги. Наблюдая за ним, молодой человек невольно подумал, что в столь пренебрежительном отношении мужчины к предписаниям лекаря есть и его, Энгерранда, вина.
— Может, лучше вам остаться во Дворце правосудия?
— Ни за что! — тряхнул головой градоначальник. — Где это видано, чтобы опасного преступника, который готовит заговор, арестовали простые стражники? Нет, я сам должен обвинить метра Себерна в злодеяниях!
Мужчина прошёл в залу судебных заседаний, уселся в кресло и стал ждать, пока один из стражников созовёт своих товарищей. Когда два десятка служителей порядка выстроились во дворе, мужчина спустился вниз и произнёс краткую речь, которую заключил следующим напутствием:
— Помните, что от смелости вашей и сообразительности зависит порядок в Везерхарде! Если метр Себерн, этот ублюдок, замысливший злодеяние, ускользнёт, я собственноручно пущу кровь болванам, которые его упустили. А теперь идём!
После этого отряд выступил в "поход". Энгерранд старался держаться как можно скромнее, зато градоначальник гордо вышагивал впереди, сжимая в ладони свиток красной бумаги — символ того, что дело, которое заставило мужчину покинуть Дворец правосудия, является необычайно важным. Честные везерхардцы сперва провожали процессию испуганными взглядами, а после, выждав немного, начинали перешёптываться, гадая, кто же станет жертвой господина Бертгарда, зато уличные мальчишки и зеваки сразу почувствовали неладное, и вскоре за стражниками уже следовала целая гурьба, возбуждённая и взволнованная.
— Проклятье... — ворчал иногда градоначальник, бросая взгляд через плечо. — И как только эти бездельники чувствуют, что намечается любопытное зрелище?
— Едва они поймут, куда мы идём, ряды их заметно поредеют, — отвечал Энгерранд.
Так и случилось: от сотни человек, которые вместе с господином Бертгардом и его людьми переправились через Везер, осталось не больше дюжины, когда отряд достиг пустыря, отделявшего дома знати от лачуг бедняков. И внешность этих упрямцев была до того подозрительной, что градоначальник мог хоть сейчас без каких-либо угрызений совести бросить их в тюрьму — несомненно, на совести каждого из них имелось немало грехов.
Перед тем, как углубиться в трущобы, господин Бертгард остановился и ткнул пальцем куда-то в сторону.
— Видите? — скривился он. — Вот как живут в Везерхарде! И я ничего не могу с этим поделать.
— Так живут в Алленоре, — усмехнулся в ответ Энгерранд. — И несколько десятков королей так и не сумели ничего изменить.
Градоначальник недоверчиво фыркнул, а затем шагнул вперёд с таким видом, словно ему предстояло ступить на проклятую землю — или, скорее, жижу, поскольку всё пространство между домами представляло собой одно сплошное болото. Поверхность его украшали "островки" из мусора и следы от помоев, которые жители квартала выплескивали прямо из окон.
"И здесь проводил время Люк... — с горечью подумал Энгерранд. — Любимец государя..."
"Барон-то да Рево на такие дела мастак, всякий наёмник в столице знает его имя..." — в который раз вспомнил он слова незнакомца, проникшего когда-то в замок. Быть может, отец Фердинанда тоже бродил среди этих изъеденных сыростью стен, проклинал тупых простолюдинов, угодив сапогом в очередную кучу из отходов, заглядывал в кабачок "Золотой кувшин", болтал с метром Себерном...
Кто же всё-таки был тот убийца? И что заставило его совершить преступление? Неужели одно только желание спасти от гибели деревенского мальчишку? Глупости!.. И ведь проник в замок с помощью медальона демона бури... Значит, уже бывал прежде в доме, прекрасно знал там каждый уголок. Да ещё и пришёл не один, а с двумя сообщниками...
"Вдруг Этьен не соврал, когда говорил, будто кто-то хочет присвоить себе владения Рево? — подумал молодой человек. — Какой-нибудь негодяй, который знал о разбойничьих вылазках барона, а может, и сам в них участвовал... В сущности, доказать вину сеньора да Рево удалось бы без труда. Не убивал же он, в конце концов, ограбленных купцов! Свидетелей — десятки, если не сотни! Однако никто так и не подал жалобы... И сам барон действовал так дерзко, словно был всецело уверен в своей безнаказанности. Ну да, конечно, он пользовался благосклонностью государя Хильдеберта..."
Внезапно Энгерранда посетила мысль, от которой молодой человек невольно вздрогнул.
"Три незнакомца... Что, если это были фавориты короля? Нет, барон да Люк, конечно, слишком молод, а вот остальные... Эрн, Эбре и Хельменфельд! И один из них участвовал в ритуале на развалинах старого замка. Увлекался тёмной магией... А может, и остальные тоже там были? И кто-то из них нашёл трактат Гильберта Лотхардского!"
Энгерранд почесал затылок.
"А может, случилось следующее. Сеньор да Рево обнаружил трактат Гильберта Лотхардского, утаил свою находку, а королевские любимцы об этом узнали... Впрочем, неважно! Главное, что убили его из-за книги!"
— Мы пришли! — раздался хриплый голос градоначальника.
Приняв важную позу, мужчина огляделся по сторонам. Возле кабачка, словно по волшебству, появилось несколько с полсотни горожан — и все они с опаской поглядывали на стражников.
— Чудесно... — пробормотал господин Бертгард.
Он решительно толкнул дверь и вошёл внутрь. За ним в кабачок ввалились стражники. Толстая женщина, хлопотавшая у очага, громко закричала; несколько пьяниц, которые, похоже, только-только очнулись после славно проведённой ночи, приподняли головы — и в испуге вскочили со своих мест.
— Сидите тихо! — рявкнул господин Бертгард. — Где метр Себерн?
Никто не ответил, только с улицы донёсся глухой ропот.
— Чудесно! — усмехнулся градоначальник. — Тогда, ребята, — обратился он к стражникам, — обыщите дом! Переверните всё здесь вверх дном!
В этот миг на лестнице появился мужчина лет пятидесяти, приземистый, крепкого телосложения, с толстыми руками и бычьей шеей. Энгерранд мысленно тотчас окрестил его "Филином": такая же квадратная голова и маленький крючковатый нос.
— Вы метр Себерн? — спросил господин Бертгард.
— Да, — глухо ответил мужчина.
Господин Бертгард подал знак. Стражники ринулись к метру Себерну. Тот отступил на несколько шагов, пока не упёрся спиной в стену, и спросил:
— Что такое? Зачем вы собираетесь меня арестовать?
— Вы — преступник!
— В самом деле? — невозмутимо ответил хозяин кабачка. — "Преступник", значит? Какое же преступление я совершил?
— Вы знаете ответ не хуже меня.
— Ничего не понимаю, — улыбнулся уголками губ метр Себерн. — Если бы я совершил что-нибудь страшное, то не стал бы дожидаться вас. У меня было предостаточно времени, чтобы покинуть дом...
— Замолчите! — перебил его градоначальник. — Разговор мы продолжим в моей резиденции!
Метр Себерн склонил голову и покорно дал связать себя стражникам. Господин Бертгард тем временем поднялся наверх и стал наблюдать за тем, как люди его осматривают комнату, где жил владелец кабачка. По завершении обыска помещение стало выглядеть так, будто под крышей "Золотого кувшина" обосновался демон бури, в руках же у мужчины оказалось несколько мешочков с золотыми и серебряными монетами, три медальона, дарующих богатство, один, насылающий страсть, несколько пожелтевших от времени свитков пергамента, а также небольшая шкатулка, в которой, похоже, хранились какие-то важные вещи, поскольку владелец спрятал её на самом дне сундука,
— Превосходно! — одобрительно произнёс градоначальник.
Вновь спустившись в зал, он потряс в воздухе своей добычей и сказал:
— Лучше бы вам во всём сознаться, но, боюсь, своим упрямством вы доставите мне ещё много хлопот. Что ж, я и не таких злодеев выводил на чистую воду — значит, и вас тоже выведу!
На лице метра Себерна не дрогнул ни единый мускул. Лишь выйдя за порог кабачка, мужчина окинул взглядом собравшуюся у дверей толпу и тихо произнёс:
— Я невиновен...
— Все так говорят, — хмыкнул господин Бертгард.
Энгерранд склонился к его уху и прошептал:
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
