Детский сад-3

Вскоре, согревшись, уснула и она, уткнувшись макушкой под его подбородок...

Сон был спокоен, но посреди какого-то плохо запомнившегося эпизода, где повторялся побег от Лесной изгороди, что-то словно торкнуло. Совершенно чётко Селена прямо во сне вспомнила, что забыла надеть блокирующее братство кольцо.

После посильной помощи со сном своему семейному Селена, так уж получилось, легла с краю кровати. Поэтому осторожно выбраться из-под его руки и из-под одеяла было нетрудно. Но, делая в глубокой темноте привычных три шага к столу, она замерла от мысли: здесь, в этом мире, она должна бы давно запомнить, что такое неожиданное пробуждение бывает не потому, что оно естественно. Не случилось ли чего в Тёплой Норе?

Нашарив кольцо на столе, Селена легонько похлопала рукой по стулу рядом, взяла одежду и вышла. На бывшей "кабаньей" веранде она затеплила магический огонёк, повесила его на стену, быстро оделась и первым делом пошла проверять гостиную дома.

Интуиция, обретённая за пару месяцев в Тёплой Норе, не подвела. С тем же магическим огоньком на ладони она оглядела пустынную гостиную и увидела Хельми — в том кресле, где сидел перед сном Александрит. В этом месте кресла вообще были сдвинуты вокруг маленького столика так, что сидящие могли смотреть друг на друга.

Мальчишка-дракон улыбнулся ей, когда понял, что она увидела его. Но ничего не сказал. Из чего она сделала вывод: лучше не спрашивать, пока не видит его полностью.

И опять оказалась права.

Он сидел, поглаживая голову лежащего на коленях волчонка. Вади. Маленький оборотень поднял морду со слезящимися глазами на Селену и тяжело вздохнул.

— Что случилось? — тихо спросила Селена, затеплив свечу на столике и присаживаясь в кресло рядом с мальчишками.

— Я выходил во двор, — немного смущаясь, объяснил Хельми. — А когда начал подниматьс-ся наверх, ус-слыш-шал, как кто-то плачет. Вади прис-снилис-сь маш-шины у Лес-сной изгороди. Ночные кош-шмары.

Селена подумала, что сегодняшней ночью кошмары наверняка приснились многим. И посреди ночи не один, возможно, встал, чтобы утешить плачущего или испуганного. Просто Вади в последнее время спит в закуте у Кама, а подростка-тролля трудно добудиться... Поразмыслив, Селена только хотела предложить Хельми передать ей Вади, чтобы самому пойти поспать до утра. Но услышала тихие шаги с лестницы и оглянулась.

Спускался Мирт, неся спящую Оливию. Обществу у свечи нисколько не удивился. Сам присел в одно из кресел и только затем сказал:

— Оливия во сне заволновалась. Я побоялся, что она может разбудить всех, и вышел.

— Она всё ещё спит посредине вашей пентаграммы? — негромко спросила девушка.

— Да. Ей там спокойней.

— Девочка заволновалась не из-за Хельми? Не из-за того, что его нет в пентаграмме?

— Нет, не из-за меня, — спокойно сказал Хельми. — Коннор давно выш-шел, а она ещё долго с-спала пос-сле его ухода.

Сердце снова стукнуло — и очень больно.

— Куда вышел Коннор?

— Он о чём-то договаривался с Бернаром ещё с вечера, — пожал плечами Мирт. — Собирались встретиться. Нам не сказал. А мы не стали спрашивать. Наверное, дело очень тонкое, что о нём нельзя говорить, пока его не сделали.

Уже чуть-чуть полегче. Если с Бернаром.

Вспомнив, что где-то слышала: если человека разговорить о том, что его мучает, он потом лучше себя чувствует, Селена спросила:

— А вы сами? Как вы себя чувствуете? Не снились кошмары с участием машин?

— В пентаграмме мы можем убирать любые кошмары, — ответил Мирт. — Но только если дело касается нас, братства. Я не сообразил, что Оливию надо было освободить от воспоминаний о Лесной изгороди до сна. Она принесла свои кошмары в общий сон — пришлось выйти вместе с ней, чтобы не разбудить Колина и Мику.

На шорох сверху они все разом подняли головы.

Селена, ожидавшая, что выйдет кто-то из упомянутых Миртом мальчишек, даже удивилась, когда узнала Александрита. Что ж... Наверное, не спится на новом месте.

На половине пройденной лестницы он остановился, видимо заметив не только свечу, а потом нерешительно спустился и подошёл к полуночникам.

— Доброй ночи, Александрит, — сказала Селена, — присаживайтесь. Дети не спят, потому что видят во сне кошмары после вчерашнего нашествия машин.

Вампир немного поколебался, но сел. В лёгком трепете пламени его лицо казалось ещё уродливей. Хельми смотрел на него спокойно, машинально поглаживая Вади по шерсти (тот съёжился при виде парня), а Мирт просто сидел, задумчиво глядя на огонёк свечи и продолжая убаюкивать сестрёнку. Александрит был полностью одет. Как будто решился даже погулять. И Селена спросила:

— Вам тоже не спится?

— Мне показалось — меня позвали, — неуверенно сказал вампир.

— А, это значит — с-скоро придёт Коннор, — отозвался Хельми.

— Тот мальчишка? А он тут при чём? — недоумённо спросил Александрит.

Селена поняла.

— Он и Бернар ищут средство против прОклятого увечья? — спросила она.

Хельми кивнул.

Александрит заметно напрягся.

— Почему... Почему они помогают мне?

— Ну, вас не настолько знают, чтобы помогать вам, — сказала Селена. — Знают и любят в Тёплой Норе Берилла. До сих пор никто не знал, что ему грозит, если умрёте вы. Теперь, когда угроза стала явной, Коннор и Бернар ищут пути сохранить вам жизнь. Ведь, насколько я поняла, после вашей смерти метка прОклятого увечья перейдёт на Берилла?

— Эту метку снять никто не мог, — с сомнением сказал Александрит, но глаза его вспыхнули надеждой. Или он пошевелился так, что в его глазах блеснул свечной огонь?

— Пока их нет, Александрит, не могли бы вы рассказать, откуда в вашей семье эта метка? — попросила девушка. — Поверьте, это не просто любопытство.

Вампир немигающе смотрел на огонь свечи.

— Нашу семью прокляли три поколения назад. Семья враждовала с другой семьёй, не очень богатой, но могущественной. У вампиров редко бывают в роду маги. — За ужином Александриту рассказали, что Селена из другого мира и здесь недавно, и, кажется, он счёл нужным объяснять ей некоторые реалии мира здешнего. — В нашей семье магов не было. Но в той был — и очень сильный. Вражда была из-за похищенной женщины-вампира. Нашему родичу показалось, что она делает ему знаки внимания. Он решил, что она благоволит ему. Но, как потом выяснилось, она просто кокетничала. Вернуть её мирно не удалось. Похититель не тронул её, но её семья была сильно оскорблена самим фактом похищения. Был вызов. На поединок вышел похититель — он был неплохой воин. И с той стороны — брат похищенной, тот самый маг. Наш родич не хотел драться всерьёз. Он хотел соблюсти обычаи — и больше ничего. Но увлёкся боем и смертельно ранил мага. Тот-то лишь поцарапал ему щёку. Умирая, маг-вампир проклял моего родича на кровь, текущую из царапины на щеке. Проклятие было таким сильным, что с тех пор мальчики в нашей семье уже рождались с этой царапиной. И семья, бывшая всегда многочисленной, быстро начала умирать. У нас не было ни средств, чтобы заплатить сильным магам за снятие проклятья, ни связей, чтобы найти того, кто согласился бы снять увечье за... — Он споткнулся на слове. Помолчав, бесстрастно добавил: — Я был согласен пойти в рабство — за спасение. Но оказался никому не нужен. А потом началась война. Берилл был с нашей матерью у её брата, нашего дяди, в пригороде. В течение полугода я пытался их найти среди беженцев в самом городе. Не нашёл и понял, что они погибли. И... стал ждать, когда умру сам.

Он замолчал, опустив глаза. Воцарилось такое тягостное молчание, что Селена решилась рассказать ему то, о чём он не знал: Берилл не захотел или не успел рассказать.

— Берилл сначала так и жил в доме вашего дяди. Один. Абсолютно. Я, по его рассказам, поняла, что он продержался в одиночестве недолго. Где-то несколько месяцев. Потом он пошёл искать тех, с кем бы вместе мог прятаться от машин в пригороде. Он поменял несколько групп выживших. Иногда потому, что группы погибали, наткнувшись на машины, а остатки разбегались. Иногда потому, что ему трудно было оставаться с теми, кто понимал, что он вампир. Потом он попал к Стефану. Этот негодяй заставлял детей искать продукты и нажирался тем, что припрятывал от них. Там, у Стефана, мы и нашли Берилла. И привезли его сюда. Если бы я знала вашу историю раньше, я бы прошлой ночью привезла и вас вместе с ним — от того вагончика.

— Когда ваш мальчик, Коннор, ударил меня, я решил, что настал час моей смерти, — хмуро сказал Александрит. — Я видел, что он сильнейший маг и что он злится на меня. Потом я увидел машинного демона... — Уродливый оскал вампира дрогнул, а в голосе появились грустно-насмешливые нотки. — И решил, что смерть моя последует от этого чудища. А потом увидел эту вашу вторую волну. И подумал, что моя судьба прОклятого — умереть в этой деревне. Никак не ожидал, что мне здесь могут... нет, даже захотят помочь. Пусть даже имея в виду не меня, а брата.

Судьба иногда выделывает невероятные выверты — подумалось Селене. Но состояние существа, видящего во всех поворотах лишь пророчество смерти, — это ужасно.

— Меня удивило, что Берилл так быстро получил помощь около деревни, — ровно, без вопросительных интонаций, но явно поинтересовался Александрит. — Такое впечатление, что его здесь ждали. Он бежал так уверенно. И теперь, когда я видел машинного демона, я не понимаю его уверенности, что он мог бы проскочить мимо него.

Пришлось Селене рассказать о братстве, в которое нечаянно попала и она, и Берилл. Когда она замолчала, Александрит долго и недоумённо смотрел на неё.

— Нашей расе пришлось приспособиться к обычному питанию теплокровных, — наконец сказал он. — Кровь для нас — это экстремальный случай, когда вампир нуждается в спасении. Я не совсем понимаю... Вы так просто дали кровь Бериллу?

— Ребёнок плакал от боли, — резко сказала Селена. — По-вашему, я должна была сидеть и смотреть на его боль?

— Простите, я не думал обидеть вас, леди Селена.

— Да, с-сейчас-с, — вдруг в воздух сказал Хельми и обернулся к Александриту. — Мы проводим вас-с на кладбище.

Не сразу сообразив, девушка всё-таки спустя секунды поняла: мальчишку-дракона "позвал" Коннор. Но почему Хельми и Мирт сразу после "вызова" озадаченно переглянулись, а потом одновременно опустили глаза на спящих Оливию и Вади?

Вот оно что...

В своём кресле Селена чуть отодвинулась в сторону и сказала:

— Мирт, давай сюда Оливию, ко мне, на колени. Хельми, положи Вади сюда, на кресло. Он, если проснётся, увидит меня и плакать не будет. Идите.

И парень-вампир ушёл в сопровождении мальчишек.

А Селена переложила крепко спящую Оливию так, чтобы она удобно приникла к ней, и задумалась. С завтрашнего дня надо готовиться в поход. То есть с утра. В чём — в чём, а уж в том, что мужчины и братство найдут возможность переходить в каких-то пространствах, девушка была уверена. Кто пойдёт в дорогу? Джарри, Колр — обязательно. Старик Бернар — под вопросом. Александрит — тоже. Ну, братство, естественно. Надо бы придумать, что взять с собой... Селена, и так сидевшая спокойно, застыла: стоп, а кто остаётся из взрослых в Тёплой Норе? Вилмор, который всё ещё передвигается на костылях? Викар, который всё ещё ходит так, что его от еле заметного ветерка качает? Асдис, которая побаивается ребят повзрослей?

Уже привыкшая к мысли о том, что она идёт вместе с мужчинами в поход, Селена нахмурилась. Она бросает Тёплую Нору, чтобы... Пришлось задуматься. Какой от неё помощи могут дождаться мужчины в походе в тот город, где самопроизводятся магические машины? Не будет ли она в этом походе, наоборот, в тягость? Магичить ей нельзя. Магии почти не знает — только самое примитивное в ней: заботы о детях отнимали слишком много времени, и на занятия магией оставались жалкие минуты. А мужчины, знающие, что она в положении, постоянно будут не только следить за тем, чтобы она не пыталась магичить, но и за тем, как бы уберечь её от опасностей. Не уподобляется ли она дурочкам-девицам, в историях-страшилках открывающих именно ту дверь, за которой таится самый жуткий кошмар?

А здесь, в Тёплой Норе... Она взглянула на спящих детей. И внезапно её бросило в жар. А если в деревне что-нибудь случится без неё? От самого лёгкого: раздерутся мальчишки, — до самого страшного: магические машины прорвут защиту изгороди? А в промежутке между лёгким и страшным — вдруг заболеют? Справятся ли с бедой взрослые, которые здесь остаются? И вообще... Приемлемо ли это — хозяйке места в трудное время оставлять деревню?

Несколько минут она просидела, бездумно глядя на пламя свечи. Очень уж неожиданным оказался поворот в соображениях.

Хорошо. Тогда займёмся тем, что попробуем определиться: как лучше организовать поход мужчин и братства. Правда, вместо этих мыслей вперёд полезли размышления о том, что неплохо бы оставить в деревне и братство. Ведь в самом деле... Случись что здесь, справится ли Селена в одиночку без Джарри и без мальчишек?

Мысли понеслись вразброд. Основная была очень даже важная: как сделать так, чтобы мужчины обошлись без братства и сами бы вернулись быстро?

И лишь позже Селена в размышлениях зацепилась за слово, которое сказал Хельми.

Кладбище. Понятно, почему Александрита повели на кладбище. Заклятие на шрам было произнесено умирающим магом. Если бы он был жив ещё некоторое время, прОклятое увечье было бы легче снять. Но он проклинал умирая. Значит, проклятие стало сильным в момент перехода от состояния жизни к смерти. Значит, помощь мёртвых сейчас необходима. Но... Почему кладбище стало ассоциироваться с Ривером? Вот это конкретное деревенское кладбище?

И вообще... При чём здесь недоступный сейчас Ривер?

В следующую секунду Селена была готова плясать от радости!

И гладить себя по умной головушке!

Нет, ну ведь думала же она раньше, что ей, чужачке, со стороны видней!

Итак. Надо поднять на кладбище мертвеца, который умер и был похоронен последним! И спросить у него, где сейчас находится Ривер! Чёрный дракон сказал же, что ему нужны ориентиры, — и тогда он сможет добраться до Ривера. Но ведь и Ривер наверняка не пошёл куда глаза глядят, чтобы устраивать испытательный полигон для своих заклинаний! Значит, у магов этой деревни есть определённое место, которое известно только им! Вот пусть покойник и скажет про это место Колру!

И тогда... Селена торжествующе улыбнулась. Тогда мужчины пойдут вместе с Ривером, который ещё не знает про наступление второй волны магических машин, быстро уничтожат заводы и вернутся. И наступят общий рай и благодатные времена!

Она задержала вздох, улыбнувшись уже снисходительно самой себе. Если бы всё было так просто... Думая уже о завтрашнем дне, о хозяйственных хлопотах, она задремала... И проснулась лишь оттого, что даже в дремоте почувствовала нечто.

Открыв глаза, сразу не поняла, кого видит. Тем более в темноте, в неверном огне свечи. Впрочем, темнота не так уж и плотная. Из окон, очерчивая их смутными прямоугольниками, тянулась ранняя утренняя серость.

Свеча на столике всё ещё горела.