— Я... мы... — грустно залепетала рыженькая...
Мне стало ее жаль. Это несправедливо, что дети отвечают за ошибку, совершенную их далеким предком, которого ни один из них и в глаза не видел.
— Не печалься. — Гарри, царапнувшим мое сердце движением, дернул Джинни за локон возле уха. — Билл уже почти вышел из-под проклятья, Чарли прикроют драконы, да и у вас с близнецами — есть шанс... Если уже сами не наломаете дров.
— А... А Рон? И Перси? — Запинаясь промолвила Джинни.
— У них шансов нет. И это — их собственный выбор. — Жестко ответил Гарри... нет — Ксенос Морион. И я поняла, что этот вердикт вынесен им совместно с Кайгерн Скрытной.
Впрочем, неприятности семейства Уизли интересовали меня лишь постольку-поскольку... И я поспешила вернуть разговор к тому, с чего он начинался.
— Гарри... Но ведь это несправедливо... Дети из семей волшебников — будут тренироваться летом, и смогут научиться большему, чем... чем маггло...
— Чем Обретенные. — Твердо перебил меня уже снова Гарри. — Да. Несправедливо. Но правильно.
— Это как? — Взметнулась я.
— Очень просто. Магия — опасное искусство. Я слышал о юном волшебнике, который, упражняясь самостоятельно — завернул спиралью массивный письменный стол. И не новодел из прессованной стружки, а настоящий антикварный письменный стол из настоящего дерева. Можешь себе представить, что бы было, попади под это заклятье не стол, а он сам?
Я представила... и мне стало нехорошо.
— Но... но ведь и волшебник из волшебников может...
— Может ошибиться. Да. Но его родители — немедленно аппарируют в Мунго, и либо перенесут туда пострадавшего, либо вызовут врача на дом, и юный экспериментатор получит помощь. А что будут делать в такой ситуации родители, скажем, Колина? Аппарировать они не умеют, даже просто попасть в Косой переулок — и то без помощи самого Колина — не смогут. Но ведь они будут пытаться как-то помочь сыну, вызовут обычного врача... Так и до падения Статуса недалеко. Не говоря уже о том, что есть изрядный шанс, что спасти самого Колина не сумеют.
Я прижала руки к полыхавшим щекам... "Несправедливо... но правильно". До этого дня я и подумать не могла, что такое — вообще возможно. Но вот, оказывается — возможно... И это требовало всестороннего осмысления, потому что полностью меняло такую привычную и уютную картину мира...
— Герми. — Коснулся моей руки Гарри — Возьми себя в руки. Через две минуты — добавлять звездноцвет.
И я действительно успокоилась. Рушится мир, или нет — а зелье доварить надо. Я обещала.
Интерлюдия
Двое сидят в пустом классе. В отличие от остальных "пустых" и "неиспользуемых" классов — на стенах этого нет ни одного портрета. Ни одного осколка смысла не проникает из него вовне. Так решила Хогвартс, и так было, есть и будет. Двое сидят друг напротив друга, смотрят друг другу в глаза... Их губы не шевелятся, ни один звук не тревожит тишину. Но беседа идет.
— Мы долго откладывали этот
— разговор. Долго, сколько могли, но
— больше тянуть нельзя. Мы должны...
— должны решить, кому
— кому принадлежит наша
— верность.
Двое, отражением друг друга держатся за руки. Их общая память рисует картины прошлого и будущего, Небывшего, и Отвергнутого, того, чему не суждено возникнуть в этом мире. Образ мудрого старца, лучащегося добротой, формируется из обрывков воспоминаний, из осколков разговоров... Вот только боль причиняет то, что это именно осколки, между которыми зияют отчетливые дыры. И то, что в них проглядывает — пугает двоих.
— Он говорил, что мы нужны ему, что
— мы — лучшие, что наша Сила поможет принести
— добро и всеобщее благо в
— мир людей, не различая магов и
— магглов. Он обещал приглядывать и
— беречь. Но когда
— наш мир заполнила боль, мы
— кричали, мы плакали, мы просили
— о помощи. Он не мог не
— слышать, но услышать — не
— захотел. Мы делали все, что он
— говорил сделать, а он предал
— нас.
Два тела содрогаются, как будто заклятья, направленные в одно из них — обрушивались на двоих. Но куда страшнее — боль обожженных предательством детских душ, разом разучившихся доверять.
Другой образ всплывает в памяти. Дети содрогаются. Их глаза, видящие скрытое, говорят им, что от такого лучше держаться подальше. Что ЭТО — нечто непонятное. Чужое. Страшное.
— Мы для него — никто. Не нужны. Не интересны.
— Бесполезны. В его душе горит ярость
— Всеизменяющегося, и это было так
— задолго до Змея, и мы говорили
— Белому, но он не поверил
— нам. По просьбе Белого мы сделали
— многое, что должно было
— повредить ему, вызвать его
— гнев и его ненависть. И когда мир повернулся к нам
— спиной, нам было нечего предложить
— ему. Нечего предложить... нечем оплатить страшный
— риск. Обращение к нему было
— отчаянием. Но он восстал
— в мощи своей. Он подчинил мир своей
— воле и своей Силе. Он пришел
— и спас. Мы должны ему больше
— чем наши жизни. Мы должны ему
— наши души. Мы боимся
— его, но... он будет нам хорошим
— сюзереном.
Двое сидят, взявшись за руки, в пустом классе. Ни слова, ни звука не всколыхнуло тишину... Но решение — принято.
Глава 63. Вассалитет.
Сегодня Дафна решила подойти к нам с Миа. Последние дни мы общались со слизеринцами исключительно по связи Меток, для всех окружающих — имитируя ссору. Это неимоверно успокаивающим образом действовало на Дамблдора, уверившегося, что его планы не подвергаются угрозе со стороны малолетних сорванцов, вдруг задружившихся совсем не с теми, с кем надо бы... Для еще большего успокоения Великого Белого к участию в варке Оборотного зелья была приглашена Джинни Уизли. Долго выдерживать ее братца — я не мог, да и соседство с конкурентом в борьбе за звонкий титул Темного лорда — как-то не навевало благодушия. Но вот Джинни, если приглядеться, оказалась вполне адекватной девочкой, хотя временами ее все еще заносило, и она останавливалась, только встречая грозный взгляд Миа.
Слизерницы же в основном пропадали в библиотеке, выискивая все, что можно и нельзя о ранней истории замка Хогвартс, и временах Основателей. Совместный мозговой штурм, предпринятый моим Внутренним кругом, привел нас к выводу, что где-то именно там затеряно решение коана, заданного нам Стражем Порога. Слизеринцы частенько прибегали к помощи Аналитика команды, чтобы вытащить на свет истину, затерянную между строчками книг, по некоторому недосмотру власть предержащих оставленных в открытом доступе, но делали это, опять-таки, через Метки, а не лично. И вот сегодня Дафна подошла к нам, желая показать что-то, что затруднительно было передать по связи. Но, отыгрывая продолжение ссоры, она общалась в основном со мной, демонстративно игнорируя Гермиону.
— Вот. Получается, что во время Третьего восстания гоблинов... Мори, взгляни, те, кто оказываются ближе других связаны с Замком — несут в своей ауре вот такой узор! Я же совершенно точно где-то такой видела! Вот только у кого...
— Да чушь она несет. — Миа хлопнула на стол перед нами другую книгу, злобно зыркнув на Дафну. — И вовсе не во время Третьего, в при подавлении Четвертого... Точно. И я видела. И где-то на нашем факультете!
— Поттер. Грейнджер. Гринграсс. — Парвати слгека кивнула каждому из названных. — Нам надо поговорить.
Где-то в глубине моего сознания хихикнула Кай.
— Ты знаешь, о чем она хочет говорить? — Спросил я сестренку, пока мы сдавали книги.
— Конечно знаю. Но не скажу. — Ехидная улыбка осветила ее воображаемое лицо.
— Поганка. — Устало бросил я ей.
— На том стоим.
Парвати молча вела нас по коридорам Хогвартса. Как ни странно, но в эту часть замка меня ни разу не заносило. Минут через десять блуждания по коридорам мы добрались, наконец-то до комнаты, в которой следящая сеть, раскинутая надо всей школой зияла настоящим прорывом. Там и ждала нас Падма.
— Так. О чем вы хотели поговорить, да еще с такими предосторожностями?
Мне действительно было интересно. В особенности мой интерес подпитывало то, что Кай уже начала тихонько всхлипывать от смеха. Но того, что произошло дальше, я, несмотря на объявленные Кай способности Оракула, совершенно не предвидел. Две девочки, ближе других общавшихся с директором, те, кого я давно и прочно зачислил в его команду, опустились на колени и в один голос сказали:
— Мы просим Летящего с изменчивыми ветрами принять нас под свое крыло.
Это был самый настоящий шок. С чего бы это они... Следующей мыслью было: "подстава"!
— Дафна?
— За будущее — не ручаюсь. Не Оракул. Но сейчас они искренни. По крайней мере — верят тому, что говорят.
— Кай?
— Ты собираешь вокруг себя необычных, тех, кому тесно в рамках "разумного ограничения волшебства". Я чувствую в этом волю Тысячеликого принца.
— Драко?
— С политической точки зрения они могут быть полезны: у них есть знакомства там, куда ни мне, ни моему отцу хода нет. Приезжие с Востока маги — довольно... замкнутая группа, и сейчас они полностью поддерживают Дамблдора. Перспективы открываются... интересные.
— Миа?
— Берем.
— Хорошо. Протяните левые руки. Вериарейла!
Метка легла на их тела и ауры как родная... и под ее действием они стали изменяться, демонстрируя глубоко скрытые доселе слои. Участки огненного рисунка, ранее внезапно и вне всякой логики исчезавшие или обрывавшиеся — сошлись в единый рисунок. Тот самый рисунок, что только что демонстрировала нам Дафна.
— Так. Близняшки. Леди Лал и леди Шпинель. — Сестры Патил удивленно переглянулись, но приняли новые имена. — Ответьте мне. Как найти Хогвартс?
Честно говоря, я ожидал, что новообретенные вассалы покрутят у виска пальцем. Но вместо этого они... погрузились во что-то, сильно напоминавшее транс медиума, и их голоса зазвучали, сливаясь.
— Чтобы найти Хогвартс, не отмеченный ее благословением должен принять наследие Изумрудного Змея и Золотого Грифона.
Услышав это я вознес искреннюю хвалу Меняющему Пути, позабыв даже о том, что Миа и Дафна уже немного понимают Высокий Готик. Так что остановился я только тогда, когда заметил пунцовые щечки Миа и Дафны и глубокое непонимание в глазах сестер Патил.
— Ну не хотел я туда лезть. Совсем не хотел. — Пояснил я свое поведение, а потом — обратился к киснущей со смеху Кай. — Ну, Кай... поганка!!!
— Мда? — На мгновение совладав с истерическим хохотом, простонала сестренка.
— Даже не пытайся сказать, что и это — рука Кузнеца Преисподней. Твоя же работа.
— Моя? С чего ты это взял?
Очередная вспышка хохота взбесила меня. Я тщательно, очень подробно представил себе, что приращиваю к рукояти Кай недлинную косичку... а потом — со всей дури дернул за нее.
— Ай!!!
— Будешь знать, как над братом издеваться.
— Мори, ты — сволочь!
— Ага.
— Гад!
— Конечно.
— Злобный демон!
— На том стоим.
Теперь уже рассмеялась Миа, прислушивавшаяся к нашей семейной ссоре, вызвав изумление рубиновых близняшек.
— Все равно ведь помиритесь.
Глава 64. Долгая память.
Вечером того же дня, когда число моих вассалов увеличилось, я сидел с Миа возле огня и размышлял, тем более, что уютное потрескивание камина как нельзя более способствовало неторопливым размышлениям. К сожалению, до доверия, которым я наделил первых своих вассалов, близняшкам пока что было далеко. Все-таки, я не мог не предполагать возможности провокации со стороны Великого мага. Так что информацию о происходящем Рубины получили в несколько... неполном объеме. В частности, я скрыл от них природу и лояльность преподавателя Хаоса, а самой Сейлине в отношении новых носительниц Крыльев-и-Жала поставил задачу "защиты, но не подчинения". Не стал я и рассказывать новым вассалам о подлинной судьбе Зеркала Желаний и Философского камня. Конечно, финал этой истории одна из них видела своими глазами... но "видеть" — не значит "понимать, что именно видишь", а они, несмотря на некоторые интересные таланты, Видящими в полном смысле этого слова не являлись. Но и без этого история нашего обучения на первом курсе "самой безопасной в Британии школы Хогвартс" заставила смуглых девочек изрядно побледнеть. Одного Полога Отчаяния для этого вполне хватило.
Я притормозил воспоминания: до сих пор при мысли о Пологе меня охватывало желание возгласить боевой клич Черного Легиона*... и воплотить его в реальность. И только мысль о том, что в пламени войны я рискую потерять Миа, сдерживала меня.
/*Прим. автора: "Maim, kill, burn!" т.е. "Бей, убивай, жги!"*/
Чтобы успокоиться, я вспомнил трюк, недавно показанный нам Сейлиной. Все-таки, в арсенале Той-что-Жаждет есть много интересного, но прошедшего пока что мимо моего внимания просто в силу того, что "никто не в силах объять необъятного". Так что, не погружаясь в размышления об особенностях безграничного познания, я протянул руку в камин, и извлек из огненного цветка один из его лепестков, доверчиво обвившийся вокруг моей ладони. Очень красиво, очень полезно, и... опасно, как впрочем, и большинство по-настоящему полезных вещей. Сквозь игру пламени я любовался Миа. Школа библиариума Тысячи сынов дала мне многое: в частности, поверхностные мысли окружающих я считывал почти неосознанно, фильтруя их на предмет возможной угрозы. Так что для меня не было откровением то, что многие при взгляде на Миа замечали только выступающие зубы и воронье гнездо на голове. И я не собирался метать бисер перед свиньями и проповедовать слепым красоту радуги: если они не видят пламени ее истинного существования, не слышат, как поют волны варпа, касаясь ее души, не способны осознать паутину вариантов вероятного будущего, обещающую девочке величие Изменения — то не мне открывать им глаза. А мысль не изреченная — не может быть оскорблением. Но вот те, кто рискнет высказаться... Они быстро осознают, что совершили ошибку с огромной буквы Ошъ.
Миа посмотрела, как я задумчиво играюсь с лепестком пламени под ошарашенными взглядами тех, кто не посещал занятия Сейлины или бросил их, и тоже захотела поиграть с огнем. Если на моей руке лепесток пламени приобретал отчетливые багровые оттенки, то ладошку девочки охватывал почти золотой лепесток.
Любуясь на игру пламени, я оставил малую часть своего сознания наблюдать за безопасностью, а сам задействовал подлинную мощь этого приема, о которой Селина не рассказала. Собственно, только благодаря таким вот умолчаниям, и обещанию не учить детей ничему действительно полезному, но только таким вот красивым, но бессмысленным приемам и удалось добиться от Дамблдора разрешения оставить уроки Хаоса в формате общедоступных.
На самом же деле, Пляска Огня — один из довольно серьезных инструментов работы с собственным сознанием. В частности, погружение в Высшие Исчисления она облегчала несказанно. А сейчас мне нужны были именно высоки уровни Исчислений: я собирался вернуться в воспоминаниях к событию, оставшемуся неизвестным подавляющему большинству разумных, жизни которых оно перекроило, с выбора, определившего мой путь на долгие века вперед. И если найти само воспоминание благодаря Кристальному залу не составляло труда, то чтобы осознать происходившее — требовалось изрядное усилие. И я надеялся, задействовав новый прием, увидеть новую, до этого — скрытую от меня грань бытия.
