А местные мужички потопали к своим "смешливым" семействам. Жаль, не могу послушать, как недавние насмешки вернутся к главам домов.
"Бумеранг — это штука, которая всегда возвращается. Если послали правильно".
Не уверен насчёт количества смеха, но слёзы в селище будут. Или я не знаю наш народ. Судя по ночным экзерсисам Ивашки с Кудряшковой бабой, в Пердуновке ожидается "ночь любви". Мужички просто так своё унижение "парикмахерией" не проглотят. Обязательно "спустят по вертикали власти". Поскольку на самом нижнем уровне местной социальной иерархии находятся младшие дети и собаки, то реву и лаю будет много.
У меня нет иллюзий: чистоту в жилищах они не наведут. "Собака лает — ветер носит" — нормальное отношение россиян к очередному начальственному выверту. Сам такой.
Правда, у местных обоснование другое: тиф, чума, дизентерия, кровавый понос... — наказание божие. За грехи. Нужно молиться, поститься и в церкви жертвовать. Причём здесь вошки-блошки? Поддержание чистоты требует ежедневного постоянного труда. А мор... то ли будет, то ли нет. Мабуть, колысь, авось... Так нафига каждый день самому корячиться? На всё ж воля божья.
Новые обычаи, изменения образа жизни с одного начальственного окрика не устанавливаются. От моего визга ни зубы чистить, ни задницы подмывать они не начнут. Это всё придётся вбивать годами ежедневных проверок с обязательным и неотвратимым наказанием. "Ежевечерне кричащими ягодицами".
По-хорошему, надо было бы уже сегодня устроить полномасштабную поверку. И прогнать всё население через поголовную стрижку и тотальное проваривание барахла. Но чуть прижму — пойдёт "всенародное возмущение". Грязнуль и нерях. И кого-то придётся убивать. Чтобы выжившие начали блох давить.
Чего-то мне не хочется.
Может, обойдётся? Живут же они. Хозяйства у них устоявшиеся, народу прохожего толпами нет. "Родные" блошки "пришлых" блох не пустят. Может как-то потихоньку-полегоньку? Тихой сапой, маленькими шажками? Как-нибудь... милосердно?
Нет, ну правда: снова ломать, напрягать людей, снова захлёбываться в этом во всём... в потоке негативных эмоций, в злобе и ненависти окружающих... Напрягать душу свою...
Да что я, зверь лютый?! Лучше как-то по-доброму, как-то благостно...
Иван-милостивец... Звучит...
И вновь повторю я: и милость моя — смерть ваша, аки и ярость моя. Не ищите у меня милости. Ибо и она — мука ваша. Даже лишь увидевший меня, лишь на одной со мной земле воздух вдохнувший — обречён. Ибо пришёл я, здесь уже. И оттого видно стало, что снисхождение, о коем молите, есть гибель ваша. Вас и детей ваших. Гибель глупая, мучительная, бестолковая. Не ищите пощады — не будет её!
Нет, ну что за жизнь! Ну ни на минуту отойти нельзя! Какой идиот сказал, что в средневековье жизнь была спокойной?! Проблемы создаются не количеством людей, а степенью их близости.
В третьем тысячелетии всё просто: появилось дурное настроение, съездил в другой город, прямо на перроне набил первому попавшемуся морду — и быстренько назад. Эмоциональная разрядка, никакого стресса. И никто не найдёт. А здесь и искать не надо — все на одном пяточке крутятся. Ты ему в морду плюнул — он в драку лезет. Бумеранг-с, однако. Причём не тупая австралийская палка, а со всеми вывертами высшего пилотажа, свойственными человеческой психике в замкнутом пространстве.
В воротах заимки нас встретил Кудряшок. "Коленопреклонённый". На ногах стоять он не может, но может, как оказалось, шустро ползать на коленках. Что он и исполнил. Дабы упредить, предупредить и донести. Об измене, воровстве, разбое и гражданских беспорядках. Имевших место быть на вверенной ему территории, которые он, с риском для жизни и исключительно уповая на милость благородного господина, то есть меня конкретно, пресёк на корню и задавил в зародыше. Не щадя живота своего. И других частей тела.
"Гражданские беспорядки" стояли раком в сарае. В виде привязанной за шею к поперечной лаге отсутствующего пола и с выкрученными за спину руками Кудряшковой жёнки.
Как сообщил нам "коленоходный страж правопорядка", воспользовавшись отсутствием остальных жителей заимки, Кудряшкова решила убежать. Наличие двух коней в усадьбе делало этот план вполне реальным. Однако преисполненный ревностного долга и горящий неизбывным желанием сыскать милость мою...
— Кудряшок! Хватит! Ты мне попрошайку папертную не изображай. Давай по делу.
Ага. Заставить вора говорить по делу... Только пыткой с калёным железом. Но смысл понятен: баба допустила одну ошибку — предложила присоединиться к побегу своему венчанному мужу.
— Ну, дура, сказывай как дело было.
Зарёванное, мокрое от слёз, опухшее от рыданий и от душащего ремня на шее, лицо несовершеннолетней "дуры". Бритая голова с подсохшими порезами от бритья и свежими ссадинами от "оказания сопротивления при задержании". Порванная в нескольких местах и задранная на спину рубаха. Которая не сколько "прикрывает наготу нежного девичьего тела", сколько интригует: что, и там, под оставшимися лоскутами ряднины такие же по всему этому телу коллекции синяков разной степени давности и цветности?
Ремень я ослабил, но ничего кроме бесконечного "у-у-у" не услышал. И вряд ли услышу в обозримом будущем. Поскольку — "Преступление и наказание".
Попытка побега — преступление. И плевать, что она, формально, свободная женщина.
Здесь женщина свободной не бывает никогда. Есть муж, отец, свёкор. Хозяин. Или просто хозяин — владетель. Эта "дама" замужем. И уйти со двора не спросившись у мужа, не имеет права. А он, по его словам, возражал. И как отягчающее обстоятельство идёт то, что она, вполне следуя супружескому долгу и клятвам венчального обряда, попыталась не только сама от неволи спастись, но и своего, по "браку, совершаемому на небесах" супруга вытащить.
Преступление, поскольку, опять же с его слов — против его воли. Юная, ослабевшая от бурной групповой любви нескольких последних дней и ночей, девушка чуть ли не силком тащила к свободе здорового обезноженого парня. За что и поплатилась. И ещё... поплачется.
Есть куча этических систем, в которых действия этой женщины можно описать как выполнение высшего долга, или проявление героизма, или как неотъемлемое право личности на свободу выбора, совести и перемещений. Но для меня, здесь и сейчас, это попытка конокрадства, попытка своеволия моей холопки, "орудия говорящего". А поскольку решать мне, то и закон здесь мой. И если это моя личная мания величия, то воспринята она как непреложная истина уже несколькими.
Ещё мелочь. От которой у меня снова уши горят. Очередной прокол имени третьего тысячелетия: нельзя оставлять не усмирённого невольника рядом с конями.
Чисто моя ошибка. Были бы мобильники — бы сообразил аккумуляторы вынуть. Как делает охрана американских посольств в европейских странах. И автомобильные ключи в замке зажигания не оставил бы. Но кони... Не подумал. А слуги мои верные, советники премудрые... даже и не заикнулись. Хоть бы кто подсказал.
Ага, много ты, Ванюша, чужих советов слушаешь. Косу делать — кузнеца похоронили. Избы ладить — опять только по твоему, вошек выводить — всем бороды долой. Чуть что — пришибу, зарежу... Народ-то и опасается лишний раз голос подать. А ты сам как был бессмысленный... Ну, может, самую малость... А гонору-то...
Мда, если бы она с Кудряшком сбежала бы да среди людей про дела мои порассказывала.... Или, вернее, сам Кудряшок навёл бы... Кони были бы наименьшей из моих потерь.
Ивашка, похоже, это уже сообразил:
— Слышь, Кудряшок, а ты чего с ней не побежал? Бросил бы господина и... на конях вы бы далеко уйти могли.
— Да ты ж, Ивашка, слышал, как я господину говорил. Искренне раскаялся я. И свет ангельский в душе моей возжёгся. Как с господином-то, с бояричем Иваном свет Акимычем поговорил. Речи его укоризненные всю-то мерзость прежнего моего бытия высветили. И вот, устремилось сердце моё к искуплению, к искреннему служению господину нашему бояричу Ивану. А когда сия предерзкая бабёнка силком меня тащить стала, да краями дальними прельщать, разгорелось сердце моё на сию изменщицу и, хоть и слаб я ныне, и калечен в ногах своих, но исхитрился воспрепятствовать сему злодеянию и на злодейку узы крепкие наложил...
— Ага. И не только узы. У бабы все ляжки семенем заляпаны. С утра мытая была. А кроме тебя мужиков на заимке не оставалось. Чего, так разгорелось, что и донести не смог? Не дотерпел? Слуга верный, духом просветлённый. Ты лучше прямо скажи: идти тебе с такими ногами — некуда. Прежним своим подельникам — ты такой и даром не нужен. Кормить бездельника они не будут, придавят. А здесь... господин-то добр. Может, и поживёшь чуток.
Кудряшок сначала пытался изобразить оскорблённую невинность, но, увидев, что слова Ивашки находят у меня полное понимание, быстренько "сдулся". Что ж, и искалеченная крыса хочет жить. А в стае крыс такому экземпляру не выжить. Пока он не приглядит новую, более сытую и надёжную норку, чем у меня, на его лояльность можно рассчитывать.
Я быстренько раздал работу, указал, где начинать лес валить вокруг заимки. На шиндель как раз сырой лес и пойдёт.
Мужики, было, собрались сразу "наказывать изменщицу", но "делу — время, потехе — час" — русская народная мудрость.
Причём для дела "время" — дневное. Пока светло. "Потехой" — ночью займёмся. А пока, прихватив Сухана и косы, я отправился на луг. С очень волнующим предвкушением: а вдруг там Беспута меня дожидается. Где-нибудь под кустиком. И я её там... Короче: "побеспутничаем".
"Где-нибудь на остановке конечной
Скажем спасибо и этой судьбе.
Но из грехов своей родины вечной
Не сотворить бы кумира себе.
Ах, ничего, что всегда, как известно,
Наша судьба — то гульба, то пальба,
Не расставайтесь с надеждой, маэстро,
Не убирайте ладони со лба".
Увы-увы, Булат Шалвович. У нас тут ни гульбы, ни пальбы. Зато — косьбы... аж в заднице кисло. А так всё правильно. Ладони со лба не убираю. Потому как и не кладу. Я ими, извиняюсь, косой того... помахиваю. Зато рукавами по лбу — непрерывно. Пот глаза просто потоком заливает.
С надеждой тоже не расстаюсь — обещала же девка прийти. И кумиров я себе не творю. Ни из "грехов нашей родины", ни из достижений. Включая обещанные 4% роста ВВП и запасы углеводородов, оттяпанные ещё Ермаком.
Вот пОтом прошибло по собственной глупости — водички речной напился. Чистенькая, холодненькая. А ведь фольк давно сказал, словами сестрицы Алёнушки: "Не пей Ванюша из колеи — трактором станешь". А если из Угры? Угрём? Вот я и стал — мокрым и скользким.
Беспута не приходила, я злился и, как это часто бывает, раздражение выражал в физической работе. Не давая роздыху, перерывов, увеличивая ширину прокоса и частоту махов. Молочной кислоты, которая могла бы громко сказать в моих мышцах: "Парень, ты не прав" — у меня не было. Генная модификация, итить её ять! Сухан воспринял мой приступ раздражения как руководство к действию и образец для подражания. И — действанул. Или — подражил?
Короче: две взбесившиеся самоходные сенокосилки с сорванными ограничителями могут много чего на лугу... уелбантурить.
* * *
Я уже говорил о своём философском подходе: "И с женщинами хорошо, и без женщин хорошо". В части роста производительности труда при косьбе — "без женщин" — сильно хорошее. Трава прямо сама падает. Ещё от разных глупых мыслей по поводу самочек хомосапиенсов хорошо помогают рытьё длинных и глубоких траншей в каменистом грунте и колка дров.
Что и было выразительно продемонстрировано Адриано Челентано в "Укрощении строптивого".
Аналогичный эпизод с колкой дров в "Коммунисте" дал прямо противоположный эффект. Яркий пример великой силы марксистско-ленинского учения: меняются не только мировоззрение, но и физиология.
Что позволяет выдвинуть оригинальную гипотезу: падение Советского Союза есть результат перевода промышленности на жидкое топливо. Колоть стало нечего, потенция — упала, народ — разочаровался, коммунисты — кончились.
* * *
Пошабашили мы когда уже звёзды высыпали. Хорошо, что бонус ночного зрения достался Ивашке, а не мне. При отсутствии стопоров разумности в разных местах лучше ничего выдающегося не иметь: для окружающих безопаснее.
Попытка быстренько перекусить и спать завалиться закончилась безуспешно. В смысле: завалиться — можно. А вот спать... Сухана почти не слышно. Но Ноготок всю ночь грустно и тяжко вздыхает и с боку на бок переворачивается. Да и как же ему, болезному, не вертеться, когда весь остальной личный состав старательно "исполняет наказание". "Изменщицы". Прямо какое-то... "Главное управление".
Со двора хорошо слышен радостный голос Кудряшка. Советы подаёт, в доверие втирается. Устанавливает тёплые, дружеские отношения с моими людьми. Крысюк поганый. Зря я его не пришиб.
Ивашка периодически укорачивает остальных: "Тише, боярича разбудите". Заботливый. Гридень сабленосный. А разогнать всех спать — сообразить не может. Вон Звяга в момент эякуляции ревёт как медведь по весне. Или — как лось во время гона. Кто помнит "Особенности национальной охоты" — как тепловоз. По-моему — чересчур долго он это делает.
А это кто так колотится? Будто дрова рубит. Ага, Чимахай, "железный дровосек". С железным же... ну, предположим, "топором". Если он и завтра на лесосеке в таком темпе и с такой продолжительностью... придётся медаль давать. Олимпийскую. За победу в марафонском за... заплыве? Забеге? Зауелбантуривании?
Бабёнки не слышно: то ли заткнули чем-нибудь плотненько, то ли уже и сил не имеет ощущения выражать.
Развлекаются мужички. Самцы гамадрила. Только что челюсти такие не выросли. Добрые помощнички славного прогрессора. В деле развития этого всего к светлому и процветающему. Вытягиванию за волосы. Самих себя. Других-то нет. И волос нет — сбрили же. Обезьяны облезлые.
Может, пойти разогнать? Ведь утром не подымутся. Гиббоны прогрессивные. И вообще: бардак, скотство и собачья свадьба с нанесением тяжких телесных... Это я так думаю. В темноте тихонько лёжа.
"Лежу тихонько я в стороне
Кричат им "горько", а горько мне".
