Восьмой медальон. Том 3 (черновик)

В глубине души канцлер с самого начала считал преступником графа Артландского, поэтому смерть сеньора Готфрида стала для него двойным ударом. Главный подозреваемый не только оказался невиновен, но и погиб у самых стен Тура. Большего унижения невозможно было представить. А ведь сам он не раз хохотал, вспоминая рассказ Геральда о том, как под видом важного свидетеля господин Бертгард решил подсунуть государю Хильдеберту бесполезный труп какого-то безвестного купца. Вот ведь потеха! Теперь же мессер Гумберт оказался в столь же глупом положении — и веселья не испытывал.

Но если у градоначальника каждая новая неудача вызывала приступ ярости и желание лихорадочно действовать, канцлер, напротив, предпочитал затаиться на какое-то время и просто ждать, что будет дальше. И на сей раз, несколько раз всё обмыслив, мужчина решил, что поймать злодея можно в двух случаях, одинаково невероятных: если негодяй сам ошибётся и раскроет собственную личность или же попадётся на месте преступления. А значит, выход из неприятного положения только один — ничего не предпринимать и обвинить в неудаче господина Бертгарда.

Когда мессеру Гумберту доложили о том, что градоначальник ищет с ним встречи, первым его желанием было отказать, сославшись на многочисленные дела. Однако после минутных раздумий канцлер всё же решил принять нежданного посетителя.

"Должно быть, поиски убийцы идут неважно", — не сумел он сдержать злорадной усмешки.

Вид господина Бертгарда — измученного, в забрызганной грязью одежде, словно постаревшего лет на десять, — казалось, подтвердил эту догадку, и после кратких приветствий мессер Губерт не без удовольствия спросил:

— Как ваши успехи? Должно быть, дышите преступнику в спину и вскоре бросите его к ногам государя?

Градоначальник даже бровью не повёл:

— А вы? Полагаю, уже напали на след?

— Увы, — развёл руками канцлер. — Плохая из меня ищейка.

— Хм! А я-то думал, что люди ваши найдут кого угодно даже на краю света. Собственно говоря, ради этого и пришёл сюда...

Мессер Гумберт внимательно посмотрел на собеседника.

— Вы просите меня о помощи?

Кровь прилила к щекам господина Бертгарда, и ему понадобилось немало усилий, чтобы выдавить:

— Да.

— Значит, дела ваши совсем плохи?

— Я надеюсь поправить их в самом скором времени.

— С помощью моих людей?

Градоначальник кивнул:

— Я... мы с метром Энгеррандом придумали план, который, несомненно, позволит многое узнать. Возможно, даже напасть на след убийцы. Но люди мои для такой работы совсем не годятся. Этих соглядатаев любой воришка видит за полмили. Бестолковые дармоеды. Зато у вас — сплошь знатоки своего дела.

Мессер Гумберт покраснел от удовольствия и растянул губы в улыбке.

— Что это за план? — спросил он. — Говорите скорее!

Градоначальник принялся пересказывать разговор с Энгеррандом — и чем дольше он говорил, тем оживлённее становился канцлер: на лице его появилось хищное выражение, глаза жадно заблестели, несколько раз он что-то довольно проворчал себе под нос, и когда градоначальник умолк, произнёс:

— У меня есть подходящий человек. Пусть и молод ещё, но с любым делом справляется превосходно. Работает от души, нравится ему дурачить людей. Приходите завтра утром — познакомитесь с ним поближе.

Градоначальник поклонился:

— Благодарю вас.

— Не стоит, — небрежно махнул рукой мессер Гумберт. Затем, откинувшись на спинку стула, заговорил неторопливо, растягивая каждое слово: — Я немного осведомлён о вещах, которые для вас, должно быть, ещё остаются загадкой, поэтому помогаю вам с радостью. В сущности, мы ведь делаем одно дело — и чтобы достигнуть успеха, нужно иногда забыть о недоразумениях и обидах. Вот и хочу вас спросить: вы слышали когда-нибудь о тайной Организации воров и убийц?

— Очень мало, — с трудом сдерживая негодование, ответил господин Бертгард.

— Неудивительно, — усмехнулся канцлер. — Метр Нантер поведал мне много занятных вещей. Хорошо было бы расспросить его ещё раз, но — увы! — недавно наш старец предстал перед Небесным судилищем и ничего рассказать не сможет. — Мужчина вздохнул. — А говорил он вот что. В прежние времена бандиты всех мастей действовали разрозненно, кто во что горазд. Воевали друг с другом страшно, и казалось, что недалёк тот сказочный день, когда эти болваны сами без чьей-либо помощи уничтожат друг друга. Но с недавних пор появилась могущественная Организация и подчинила себе прочие банды. Иерархия в ней установилась жёсткая — наверное, потому и удалось добиться успеха. Низшие — Простецы, над ними — Метры, ещё выше — Сеньоры, а заправляют всем два Князя. У метра Нантера были осведомители среди Простецов. Один из них сумел подняться на ступень выше, но вскоре после своего повышения зачем-то полез в пьяную драку — и получил дубинкой по голове. Жаль. Способный был человек, судя по всему, сообразительный. Пригодился бы сейчас, я думаю. Если догадки наши... — господина Бертгарда от этих слов передёрнуло, а мессер Гумберт продолжал как ни в чём не бывало, — ...если догадки наши верны, искать убийцу надлежит среди Сеньоров или Князей. Но кто они такие, низшие члены Организации знают не лучше нас с вами. Конечно, начать следует с каких-нибудь мелких воришек, которые выведут нас на своих руководителей. Поэтому подготовиться нужно основательно, без спешки, обдумать предварительно каждый шаг. Излишняя горячность приводит к неизбежному провалу, терпение — к успеху. Надеюсь, вы это понимаете?

— Понимаю, — глухо произнёс градоначальник.

— Вот и прекрасно.

Когда Энгерранд увидел, с каким лицом господин Бертгард выходит из покоев канцлера, в первое мгновение он подумал, что мессеру Гумберту объявлена война не на жизнь, а на смерть. Однако градоначальник поспешил успокоить молодого человека:

— Согласился, ублюдок! Я уж думал, на куски его порву. Чудом сдержался... А теперь нужно потолковать с подлецом Эльтраном. Если продолжит и дальше морочить мне голову, прожарю его калёным железом до самых костей.

За время, которое понадобилось нашим героям, чтобы добраться до городской тюрьмы, гнев господина Бертгарда несколько поутих, однако вид градоначальника, когда он вошёл в камеру к Эльтрану, всё же был достаточно грозен, чтобы самому бесстрашному узнику стало не по себе.

Эльтран встретил посетителей руганью и дикими воплями.

Остановившись в шаге от него, господин Бертгард сказал:

— Хватит испытывать моё терпение. Заткнитесь и слушайте внимательно, что я скажу.

Узник прикусил язык и удивлённо посмотрел на градоначальника. Тот кивнул:

— Да, Эльтран, участь ваша решается в эту минуту. И будет она незавидной или же счастливой, зависит только от вас. Если расскажете всё как есть, станете вместе с матушкой жить припеваючи в каком-нибудь городишке и хвастать перед соседями, как утёрли нос властям Везерхарда. Но если вдруг язык ваш отнимется, я внезапно потеряю память и забуду, что когда-то обещал сохранить вас жизнь. Понимаете?

— Н-нет... — пролепетал вконец растерявшийся узник.

Градоначальник в ярости сплюнул:

— Вот ведь чугунная голова! Дом ваш сгорел, матушка ваша льёт слёзы у дверей камеры, а жизнь ваша висит на волоске и всецело зависит от вашей честности. Теперь ясно?

— Д-да...

— Хвала богам! Первое разумное слово за время нашего знакомства.

Господин Бертгард подал знак. Один из стражников отворил дверь. В камеру ворвалась госпожа Матильда. Увидев закованного в цепи сына, женщина громко всхлипнула, а затем вдруг отвесила ему оплеуху и закричала:

— Признавайся во всём, негодяй!

— Матушка... — опустив взгляд, дрожащим голосом произнёс Эльтран.

— Говорила ведь, брось ты своих дружков! Это ведь отпетые негодяи, с первого взгляда поняла!

Градоначальник прищёлкнул пальцами:

— Вот о дружках вашего сына мы и хотим поговорить.

Едва заметным кивком указав на дверь (стражники без труда поняли, чего от них хочет господин, и, подхватив под руки госпожу Матильду, в мгновение ока покинули камеру), он обратился к Эльтрану:

— На допросе вы признались, что вместе с несколькими головорезами следили за метром Энгеррандом, преследовали его, а также распускали беспочвенные слухи и призывали убивать хеллинорцев.

— Да, да, я об этом рассказывал! — проворчал Эльтран.

— Также вы говорили, что приказания вам отдавал какой-то молодой человек, который жил по соседству с лавкой мессера Этельреда.

— Так и есть.

— Между тем, госпожа Матильда уверяла, будто живёте вы честно, работаете в лавке. Отчего же тогда он решил обратиться именно к вам? Рискну предположить, что и прежде вы участвовали в тёмных делишках. В кражах, например... Случалось когда-нибудь подобное? Помните, от этого ответа зависит будущее ваше и вашей матушки...

Долгое время в камере было тихо. Наконец арестант прошептал:

— Случалось.

Градоначальник сверкнул глазами:

— Как звали ваших сообщников?

— Волчок... Рваное Ухо... Большеротый...

— Прекрасно...

Внезапно Энгерранд, который до тех пор, не проронив ни единого слова, скромно стоял в дальнем углу, спросил:

— Они — Простецы?

— Да, — не задумываясь ответил Эльтран — и прикусил язык, догадавшись, что сболтнул лишнего. Но было поздно.

— Вы, значит, тоже?

— Нет.

— Лжёте, — покачал головой Энгерранд. — Тогда они не взяли бы вас с собой. Как вы стали Простецом?

— Рваное Ухо помог.

— А он сам?

— Его один из Метров приметил.

— Выходит, самому даже в Простецы попасть никак не получится?

— Нет, не получится, — подтвердил узник.

— Занятно... Значит, с вашей помощью я могу стать членом Организации? Вы ведь из Простецов.

Услышав эти слова, Эльтран в ужасе выпучил глаза и задрожал всем телом.

— Нет-нет! — крикнул он. — Даже не просите! Хотите, чтобы мне кишки выпустили?

— Я и не собирался, — успокоил его молодой человек. — Просто скажите, где можно отыскать ваших дружков.

— В кабачке "Под сенью вяза"! — торопливо, чтобы не возникло никаких сомнений в его честности, ответил узник. И спросил с надеждой: — Теперь всё?

— Ещё нет. Вам доводилось встречаться с кем-нибудь из Метров?

— Ни разу. Я ведь недавно в Организацию вступил, и полугода не прошло...

— А о Князьях слышали что-нибудь? Кто такие, откуда взялись?

— Ни слова! О них даже заговаривать боятся.

— Почему?

— А демон их разберёт! Всякое ведь может случиться: сболтнёшь лишнего — и получишь нож в спину.

— "Нож в спину"? — поморщился Энгерранд. — Какая низость! Надеюсь, так поступают лишь с аристократами?

Эльтран кивнул.

— А вы откуда знаете? — тотчас спросил молодой человек. — Простецы могут нападать на знатных людей? Мне казалось, что заниматься подобными вещами должны люди более высокого ранга.

— Я никого не убивал.

— Верю. И всё же, ответьте: Простецы занимаются не только воровством и грабежами? Они и людей убивают?

— Если получат разрешение — тогда могут.

— Как накажут того, кто нарушил запрет?

— Да кто ж пойдёт на такое? — удивлённо спросил Эльтран. Похоже, он и в самом деле искренне не понимал, как можно нарушить правила Организации.

— Если не знаешь, что тебе грозит, разве станешь слушаться каких-то непонятных Метров, которых никогда не видел? — возразил Энгерранд.

— Давайте-давайте! — поторопил узника градоначальник. — Вы во многом признались искренне и честно, зачем скрывать ещё какие-то мелочи?

Эльтран беспомощно посмотрел по сторонам. Затем не без труда напустил на себя независимый вид и произнёс:

— Не знаю я ничего. Верно говорите. Я уже столько всего рассказал — на свободу хватит с лихвой. А если в деньгах измерить, так сам метр Вельгард не расплатится!

— Достаточно или нет ваших признаний, решать мне, — проворчал градоначальник. — Благодарите Небеса, я сейчас в хорошем расположении духа, иначе подобной дерзости не простил бы. Сделаю вид, будто ничего не слышал. А вы подумайте хорошенько ещё раз.

Внезапно Энгерранд рассмеялся:

— Не нужно никаких признаний, господин Бертгард! Только напрасно потратим время — и неизвестно ещё, добьёмся правды или услышим очередную выдумку. Вспомните, как наказывают государственных преступников. Ставят клеймо, верно? Вряд ли бандиты изобрели что-нибудь новое...

Рассуждая подобным образом, молодой человек подошёл к узнику и рванул ворот на его одежде.

— Глядите!

Под левой ключицей Эльтрана алел нанесённый киноварью нательный рисунок: некое подобие человеческой фигурки, однако вместо двух рук была лишь одна.

— Убийца! — провозгласил градоначальник.

Узник дёрнулся, закричал:

— Нет! Клянусь, нет!

— Тогда откуда на вашем теле взялось это клеймо? Не говорите только, будто сами его сделали.

— Это наказание за воровство, — давясь словами, проговорил Эльтран. — Вору отрубают руку — вот и в Организации так. На первый раз — предупреждение, попадёшься снова — вправду без руки останешься.

— А убийце отрубают голову?

— Да! Да!

Градоначальник окинул Эльтрана испытующим взглядом. Поцокал языком.

— Кажется, не врёт, — произнёс он.

— Правду я говорю, понимаете?! Правду!

Господин Бертгард топнул ногой:

— Не кричите, демон вас побери!

Узник в испуге умолк.

Заложив руки за спину, господин Бертгард принялся неторопливо расхаживать по камере. Эльтран исподлобья наблюдал за этими перемещениями. Несложно было догадаться, с каким нетерпением он ждёт окончательного решения градоначальника.

Наконец мужчина негромко приказал:

— Завтра вас отпустят. Я прикажу своим людям убедиться, что в кабачке "Под сенью вяза" знают ваших дружков. Вдруг вы всё же солгали? Проверка не помешает, правда? — Увидев, как яростно засопел Эльтран, он расхохотался: — Да получите вы свою драгоценную свободу, даю слово. Не сегодня так через день, не завтра так через год. Проклятье, я бы на вашем месте за ворота тюрьмы и шагу не ступил! Подумайте только: здесь безопасно, воровать не нужно, никакая Организация не страшна. Может, пойдёте ко мне на службу, Эльтран? Будете здесь жить, охранять заключённых. Ходи себе по коридорам, стой на карауле — и больше ничего. Красота!

Эльтран зарычал по-звериному и нехотя ответил:

— Уж обойдусь как-нибудь. Мне свобода милее.

— Зря вы так, — делано огорчился господин Бертгард. — Подумайте ещё немного, с госпожой Матильдой посоветуйтесь...

— Я всё решил!

— Хорошо. Тогда завтра вечером вам помогут выбраться за стены Везерхарда — и бредите со своей матушкой куда глаза глядят. Но помните: если вздумаете вернуться в столицу и попадётесь на глаза моим людям — тут вам и придёт конец. Вот так-то!

Глава 4

Везерхард изнывал от жары. Небеса были голубыми и чистыми, воздух — влажным и душным. На западе серебрилась облачная дымка, изредка к городу подступали тучи — и сперва замирали, словно путь их преграждала невидимая стена, а после медленно распадались, истаивали — и люди парились, точно мясо в кастрюле. По лицам прохожих струился пот, одежда прилипала к телу — и всякий бросал по сторонам такие взгляды, словно окружающие являлись единственной причиной его мучений.