Звёздными тропами навстречу любви

Виолетта ещё пару раз ударила, уже не вкладывая силу, а затем погладила ладонями, от чего у адарканца сбилось дыхание.

— У тебя и волос-то нет, — прошептала она, — и кожа такая гладкая.

— Восстановленная, — пробормотал Рафт, пытаясь не реагировать на её прикосновения. Он умолял дружка не заводиться и не создавать неловкую ситуацию. Но землянка, словно специально, с исследовательским азартом гладила его торс, спускаясь к боку.

— От раны и следа не осталось. Кожа горячая, но слишком отполированная. Тебе не больно?

Она подняла свои глаза, и Рафт улыбнулся. Пьяненькая землянка оказалась такая забавная, просто просилась, чтобы её поцеловали, хотя бы в нос. Что он и не преминул сделать. Любопытная, ласковая, с добрым сердцем.

— Нет. Я уже привык, Виолетта. Это не больно, просто непривычно вначале, потом понимаешь, что не единственный такой.

— Рафт, я.... Ты такой замечательный. Внимательный, заботливый. Я тебя люблю, Рафт, жаль, что не так сильно, как ты этого хочешь.

Идэ Кариом прикрыл глаза, корчась в душе от мук. Это уже не первый раз, когда она признавалась в любви, но не такой как бы ему хотелось. Он стал для землянки очень значимым, не просто другом и старшим по званию, чуть ли не братом, как сказал Тимур. Братом адарканец точно становиться не собирался.

— Мы можем это исправить.

Да, могут. Поэтому он и поцеловал Виолетту так, как давно хотел, отпуская свои чувства, властно врываясь в рот языком. Тонкие руки взметнулись, обвили его шею, и адарканец совсем потерял голову, улетая на волнах блаженства. И шёпот совести, что она просто пьяна, нисколько не мешал. Совершенно. Вообще уже ничего не значило в этот момент, только она, жмущаяся к нему, её губы и тихий стон.

Руки сами смяли женщину в крепких объятиях, приподнимая к нему поближе. Сладкая, нежная, она дурманила голову, как крепкое вино. И адарканец не мог просто целовать, не мог. Поэтому и закинул стройную ножку себе на бедро, а сам овладел своей желанной, взял её прямо так, стоя, в остывающей душевой кабинке. Взял, проникая практически до упора, сжимая руку на её плече, чтобы не дёргалась, чтобы не сопротивлялась. Сейчас она мало что могла сделать. Рафт был главным и задавал ритм. И если бы не её подбадривающие стоны прямо в губы, он бы остановился. Но Ангелочек стонала, извивалась, подставляясь под его движения, раскрывалась всё больше, сочась соком желания. И пусть их первый раз был грубым. Рафт исправит всё потом, а пока вся его жизнь — движения до исступления! Вся его жизнь — бешеный ритм сердца и руки на его шее, пальцы в его волосах.

И хотелось кричать одно лишь слово: "Моя!", но дыхание сбивалось, а губы были заняты. Всплеск адреналина в крови зашкаливал. Наконец-то он дорвался до того, о чём так долго мечтал. Мягкая, сладкая. Сколько раз он представлял себе, что возьмёт её, может, даже прямо на татами в тренировочном зале. Как потные от страсти они будут сплетаться в тугой узел, как она будет звать его, срывая голос. Но всё оказалось не так в реальности, намного, намного лучше — упоительно и безумно.

Тяжело дыша, Рафт пришёл в себя, когда полностью излился, когда Виолетта глухо застонала, скатываясь по его телу. Перехватив любимую удобнее, адарканец вновь поцеловал её, тараня языком рот. Как же ему было мало этого безумства. Так мало, что хотелось продолжения, пока она не упадёт, обессиленная, но довольная. Включив воду, Рафт дал Виолетте согреться, прежде чем выполнить задуманное. Укутав тихо хихикающего Ангелочка в полотенце, поднял её на руки и вынес из душевой.

— И куда ты меня несёшь? — заигрывала с них Виолетта, не понимая, что дёргала опасного хищника за усы. И даже хорошо, что она ещё не протрезвела, это ему на руку.

— Сейчас узнаешь, моя сладкая, — прошептал идэ Кариом, входя в открывшуюся перед ним дверь спальни.

Обычная кровать, рассчитанная на одного взрослого мужчину, была в разы больше, чем койка в казарме. Уложив землянку, Рафт сразу, не давая ей одуматься или запротестовать, накрыл своим телом. Как же она гармонично создана, прямо статуэточка. И адарканец не собирался оставлять ни одного сантиметра её божественного тела без внимания. Всю исцелует, попробует на вкус, особенно там, где начинается рай для него. Есть даже присказка, что Звёздная праматерь живёт в раю, ключ от которого есть лишь у Звёздного праотца.

И этот самый ключ, коим одаривает праотец всех своих воинов, болезненно изнывал, пока Рафт умасливал свою непокорную землянку. Мужчина знал, как довести свою желанную до экстаза, и хотел, чтобы она забыла обо всём на свете рядом с ним.

У Виолетты были острые ногти, она царапала ему голову, направляя, чуть ли не задыхаясь от страсти. Рафт практически не замечал боли, погружаясь языком между горячих лепестков женского естества. Посасывал, ударял языком, желая поскорее услышать гортанный стон блаженства любимой.

— Да, да... — Шёпот и движение бёдер. Дрожь женского тела. Плавные изгибы и запах, сладковатый, но с лёгкой горчинкой. Резкий рывок, и его плоть вновь стиснута тугими мышцами женского лона, и блаженство лавой потекло по венам, а затем опять всё превратилось в ритм, задаваемым тихими стонами и биением сердца.

Наивысшего наслаждения можно достигнуть лишь с любимой и желанной. Рафт полными пригоршнями пил этот нектар в садах Звёздной праматери. У него кружилась голова, когда силы покинули его тело. Адриан уже поднимался из-за гор, прогоняя ночь со двора, а Рафт только прикрыл глаза, крепко прижимая к себе спящего Ангелочка. За такую ночь и жизни не жалко. Идэ Кариом вдруг понял, что сам своими собственными руками отдал себя в рабство белокурому ангелу. И пусть ей это и не надо. Пусть. Главное — это нужно ему.