По лицу Элинора ползли слезы, которых не суждено было увидеть никому ни в одном из миров, куда, возможно, ему не вернуться уже никогда и откуда никогда не выбраться живым...
* * *
Родной дом померещился Ноиро ненастоящим, как будто за время отсутствия родные стены передвинули, перестроили, и они сделались чужими, неуютными, отталкивающими. Двухэтажная постройка по-прежнему стояла на перекрестке, где сходились две улицы, и возвышалась над частными домишками квартала. Как всегда, здания утопали в зелени садов, в кронах фруктовых деревьев переливались голоса всевозможных пичуг, а воздух пах морем и медом, принесенный ветерком с дальнего побережья. Летом здесь будет пекло, ну а сейчас тот период, которым наслаждается все живое. Но и это казалось журналисту надуманным и искусственным. Почему? Ведь прежде он знал здесь каждое деревце по названию!
Чужое... Всё чужое. Почему оно стало чужим?
Ноиро стоял, опираясь на костыль, и никак не мог поверить, что все это ему не снится. Еще вчера весь мир вращался вокруг маленького домена целителя из Рельвадо, а сейчас повсюду щемяще знакомые ограды, пальмы, автомобили, постройки...
От усталости ныло все тело. Журналист не мог сообразить, что не так. Ах да! Дело в людях! Их мало на улице, очень мало, да и те, что пробегают мимо, едва поздоровавшись в ответ, какие-то мрачные, озабоченные и неприветливые. Даже солнце светит, как через закопченное стекло... Никто не чаевничает на верандах и во дворах, не видно играющих ребятишек и их мамаш.
Возле своей двери Ноиро снова замешкался. Ему не хотелось входить туда. Он чувствовал себя магнитом, который пытается преодолеть сопротивление другого магнита и не может. Молодой человек разглядывал ареалы пятен на старой престарой покраске и бесцельно вертел в руке ключи. Тут замок щелкнул. В дверях возникла соседка.
— Ох! — воскликнула она, нелепо всплеснула руками и отшатнулась назад.
— Гинни, что там? — послышался из кухни голос мамы.
— Ой-ёй-ёй! — дурным голосом заблажила та, а глаза так и поедали Ноиро, ухватываясь взглядом то за повязку, на которой висела больная рука, то за костыль, то за поклажу у ног. — Вернулся!
А потом начался кошмар, сбежать из которого было самой главной мечтой журналиста в те долгие-предолгие минуты. Женщины истязали его своими причитаниями, доканывали жалостью и пытали никчемными расспросами.
— Мам, а Веги... нет? — осторожно спросил он, проглотив слово "надеюсь". Хотя, скорее всего, сестрица вела бы себя сдержаннее них.
— Уехала она, а ты и не знаешь ничего! Уехала! — залебезила соседка, уже не слишком торопясь покидать чужую половину дома.
Ноиро почувствовал, будто кто-то тянется к нему холодными щупальцами и, несмотря на усталость, решил понаблюдать, в чем тут дело. Уж больно знакомым было ощущение от этих щупалец.
— Ты поешь, поешь! — сказала мама, тем самым напомнив ему Та-Дюлатара в день перед отъездом.
— И почему всем так хочется меня накормить? — задумчиво промычал он под нос.
— Да ты же скелет, обтянутый кожей! Еще удивляется!
Гинни увязалась вслед за ними. За то время. Пока Ноиро был в отъезде, старуха заметно посвежела и ободрилась. А вот госпожа Сотис, наоборот, сильно сдала от горя и тревоги.
Щупальца шарили по его телу, словно обыскивая. Это напоминало вторжение Улаха-шамана, разве что во много крат слабее. Да и не всюду лез шаман, в отличие от бесстыдной Гиены. Ноиро нарочно посмотрел на нее, чтобы увидеть выражение лица. Глаза старухи загорелись азартом, на щеках проступил румянец вожделения. Он слегка прищурился и, ненадолго покинув замершее тело, отступил в сторону, а там, как тогда с Элинором, поглядел на мир свободным взглядом.
Увидь Ноиро это до поездки, случайно, его разум оказался бы в реальной опасности. А ведь он и не знал тогда. Догадывался, интуитивно отторгал, но не знал!..
На месте Гиены стояло грязно-бурое пятно, волосясь щупальцами, и почти все они тянулись к неподвижному телу, отсюда — серебристо-серому, похожему на каплю. В центре пятна вращалось черное отверстие, и в него, как в трубу пылесоса, тянулись от капли серебристые нити. Семь центров — от макушки до низа живота — кормили это отверстие, даже не сопротивляясь. "Жруа-а-а-ать! Жруа-а-а-ать!" — басовито растягивая звуки, тянула черная дыра. А от пятна растекалась по всему дому грязная болотная жижа, влезая на стены, свисая с потолка, люстры, карнизов...
— Как ваш сын, Гинни? — вдруг резко спросил он, возвращаясь в себя и даже не удосужившись отлепить от лица улыбку.
Физиономия соседки вытянулось, а пылесос хрюкнул, отдергивая щупальца, как обожженные.
— Давно уж не появлялся, — пробулькала она в конце концов, справившись с испугом. — А к чему он тебе?
— Да так... спросил... Мой поклон ему, когда объявится.
Он хотел на этом и остановиться, но какое-то не очень благородное начало внутри вдруг подстегнуло отомстить за годы бурого болота, в котором жила их семья после смерти отца, умевшего изгонять старуху из квартиры одним своим появлением.
— Я за него волнуюсь, — продолжил журналист, не сводя с нее глаз и слегка улыбаясь. — Знаете, очень неприятные симптомы...
— Ты о чем? — насторожилась она.
— Когда парень вот так то исчезает, то появляется, чаще всего это связано с наркотой.
— Ноиро! — умирающим лебедем вскрикнула мама. — Ты что несешь?!
Старуха потемнела, быстро-быстро теряя всю свою воинственную бодрость. Ноиро тянул из нее все, что она успела выкачать из него и из матери. Воображаемое веретено сматывало нить обратно, а он лишь смотрел в глаза соседки, не давая ей и двинуться.
— Я не виноват, что такова жизнь, мама. Думаю, госпоже Гинни нужно присмотреться к нему повнимательнее, а не сидеть целыми сутками в квартире соседей.
Он задумался, не дернуть ли еще старухиного, но пожалел ее и отпустил. Та, отступая, вышвырнулась из кухни, а через секунду хлопнула входная дверь.
Мать заговорила сквозь зубы, дрожа от тихой ярости:
— У вас с Веги нет ни души, ни сердца. Как можно поступать так бесчеловечно с пожилой одинокой женщиной?
Ноиро дернул здоровым плечом с напускным легкомыслием:
— И что, что одинокой? Я теперь обязан переспать с нею, чтобы скрасить ее одиночество?
Госпожа Сотис едва не лишилась чувств:
— Что за... что за гадость ты сейчас сказал?
Он тяжело вздохнул. Да, мам, если бы дано тебе было увидеть то, что видел я, ты не считала бы, что я так уж поступился истиной в этой — безусловно, пошлой — фразе...
Мать резко опустилась на стул и спрятала лицо в ладони.
— За что мне это? — вырвалось у нее.
Ноиро поднялся, обнял ее, обволок светом и беззвучно подарил Благословение, вернув все украденные соседкой силы и добавив от себя. Пусть. Ей сейчас нужно. Сколько смог, столько и дал.
— Забудь, мам. Забудь. Просто поверь мне: Гинни совсем не такая, какой хочет казаться и кажется тебе.
— Вы совсем с ума сошли с Веги. Оба! Что вы напали на нее, как два злобных зверька? — спросила госпожа Сотис уже гораздо бодрее, но не столь враждебно.
— Ах, Веги! Ах, молодец, сестренка! Я всегда верил в мою любимую плюшку! — победно воскликнул он. — Мам, ну ты же знаешь старую мудрость: если ты не пил, а двое говорят тебе, что ты пьян — иди и проспись.
— Да что ты меня мудростью своей попрекаешь? Ну одинока она, ну требуется ей внимание, но в чем она плоха?
— Тем, — улыбнулся молодой человек, — что она уже пять минут назад убралась отсюда, а мы до сих пор о ней говорим, — и он чмокнул мать в щеку.
Она не выдержала и тоже усмехнулась:
— Ну и обормот же ты! Ну и обормот! Ноиро, Узлакан вступил в Лигу. Все видели врага в Сузалу, а тут Узлакан и Ва-Кост поклонились Алиросо... Последнее время только об этом и говорят... Наверное, скоро будет война.
— Как? Но когда я уезжал... это же всего месяц назад...
— Да. Но это так. Все произошло очень стремительно.
Ноиро снова сел. Всего за месяц, а то и меньше, политическая карта их полушария изменилась до неузнаваемости, если уж спелись эти три государства. А Сузалу, значит, проманкировал...
Терзаемые параноидальной подозрительностью, служаки из тайной службы обеспечения защиты государства сейчас, наверное, выбрасываются из окон или заживо сжигают себя на глазах у вышестоящих. Так просчитаться!.. Но... может быть и другой вариант: все это было спланировано ими заранее и никто сейчас не вешается, не топится и не глушит яд... Ведь бывали случаи, когда правительство было врагом своим гражданам! Но это тоже из разряда паранойи. Если это и так, то доказать невозможно. А ведь Узлакан не замедлит спровоцировать войну с опасным соседом, волею климата способным подвинуть узлаканцев на их территории. Да и националистов там развелось видимо-невидимо, кемлинов и сузалийцев выживают, невзирая на срок проживания в Узлакане...
— Святой Доэтерий! — пробормотал Ноиро, мгновенно прикинув в уме все эти нюансы.
— Я отправила Веги к вашим деду с бабкой. В любом случае в Тайбисе безопаснее, чем в столице. Ходят слухи, что банды узлаканцев шастают по Кийару и насилуют школьниц. А ты бы слышал, что несет по телевидению этот оголтелый алирос! — мать скривила губы, передразнивая недавно вступившего в должность главы Алиросо Шакля Урберсоина: — "На пороге новой эры мы должны вмешаться и избавить мир от бездушной стальной машины, управляющей Кемлином из-под земли!" Это они про Тайный Кийар, про этих мерзавцев, убийц и грабителей, которые терзают нас уже столько веков! — она приподняла длинный палец и покачала им в воздухе. — И здесь мы снова пострадаем из-за них! Наш-то, наш... Кинулся в Сузалу, велел открыть для них границу, теперь мы с ними сразу стали друзьями, на смех всему миру, который понимает, с чем это связано, да и в Сузалу теперь отвечают брезгливостью...
— Мам, сколько же ты насмотрелась новостей? — Ноиро в ужасе подпер щеку, выслушав политпросветительскую лекцию из уст недавно такой доброй и домашней родительницы. — Да-а, вот во что превращает людей телевидение... Мам, а мам, скажи мне лучше, не показывалась ли здесь девушка по имени Нэфри?
Мать не без труда перешла к другой теме, поначалу долго и непонимающе глядя на сына. И то верно: тут повсюду только и разговоров, что о войне, а Ноиро о какой-то девице!
— Показывалась. Три дня назад.
— Оставила она свой номер или адрес?
— А ты что, не знаешь, где она живет? Вы разве не давно с ней знакомы? — насторожилась госпожа Сотис.
— Нет. Мы познакомились во время этой поездки.
— Да? Уф... А я уж испугалась, что между вами что-то есть...
— А между нами и в самом деле "что-то" — есть. Во всяком случае, будет. Но для начала мне нужен ее номер.
— Веги оставила тебе записку, а мне сказала, что Нэфри не звонит ей и не отвечает на звонки. Скажу я тебе, сын, послушай меня: что-то не то с этой девушкой! Будь с ней осторожен.
— Где записка, ма?
Она покачала головой и отлепила листочек от дверцы шкафа у плиты. На листочке почерком сестры было выведено: "Нэфри почему-то не отвечает, вот ее телефон" и несколько цифр номера. Ноиро проверил, все было именно так, как предупреждала Веги.
Ноиро схватил костыль и помчался к своему э-пи.
Стоило системе загрузиться, почтовые службы накинулись на журналиста с оповещениями. О нем, возможно, еще не вспомнили только Гатаро Форгос да глава Кемлина. Писем было столько, что Ноиро ужаснулся.
— Всё потом! — решительно сказал он и уже хотел перейти в программу поиска городских адресов, как тут на глаза попалось последнее в списке письмо, отправленное...
— Святой Доэтерий! — пробормотал молодой человек, дрожащей рукой наводя курсор на переливающийся свиток и щелкая на кнопку. — Нэфри Иссет!
"Это письмо придет к тебе в единственном случае: если со мной стрясется какая-нибудь неприятность. Подробнее узнаешь, заведя себе абсолютно новый (это обязательно!) почтовый ящик и отправив оттуда письмо с пометкой "Брат Веги" вот по этому ......... адресу. Внутри должен быть указан действующий номер для связи с тобой. Тебе перезвонят и все объяснят".
Значит, Элинор не ошибся. Значит, с Нэфри и в самом деле приключилась беда.
Он тут же зарегистрировал новый адрес и выполнил все инструкции девушки. Мать заглянула в его комнату.
— Что-то случилось?
— Нэфри пропала.
— А... Я думала, что-то серьезное. Тогда ничего из ряда вон выходящего: рано или поздно все твои девушки "пропадают". Нэфри не исключение.
— Тут все совсем по-другому!
Она всхлипнула:
— Ты бы лучше о себе подумал!
— О себе я тоже подумаю. Ма, ну перестань! Ты не была такой пессимисткой! Все пройдет.
— Да, если считать этим "всем" жизнь... — Гайти Сотис отвернулась. — Кто лечил тебя? Нэфри говорила о каком-то дикаре-знахаре... Он хотя бы не внес тебе заразу? Ты выглядишь ужасно! У тебя не может быть заражения крови? — она подошла и пощупала его лоб.
— Ну что ты, мам! Я ведь не в кийарской больнице лежал, какое заражение!
— Смешно тебе всё... В кого ты только такой удался...
— Мам, подожди-ка!
Новая почта замигала ярлычком свежего письма. Госпожа Сотис махнула рукой и удалилась, а Ноиро, судорожно тыкая в кнопочки телефона, даже не услышал щелчка закрывшейся двери.
После нескольких сигналов на том конце ответил молодой мужской голос:
— Я говорю с?..
— Вы говорите с Ноиро Со...
— Я понял, — прервал его мужчина на полуслове, как будто случайно не дав произнести полную фамилию. — Необходимо встретиться. У меня есть для вас кое-что.
— Что с ней? Вы знаете?
— Нам надо встретиться, — упрямо повторил голос. — Назовите, где, я подъеду.
* * *
На вид этот знакомый Нэфри был не старше восемнадцати лет. Студентик, смазливый, тоненький и очень неуверенный в себе. Его облик так не вязался с тем твердым решительным тоном человека по телефону, что Ноиро даже не двинулся в его сторону, ожидая увидеть настоящего собеседника. Тогда студент подошел сам.
— Ну что же вы, — укоризненно произнес он голосом того мужчины. — Нельзя так полагаться на внешность, — в его взгляде проскользнула скрытная улыбка. — Встреча у фонтана... Да вы романтик. Но я не девушка.
— Я вижу, — отозвался журналист, разглядывая его и понимая, что на самом деле визави старше своего образа лет на пять как минимум, если не ровесник самого Ноиро.
— Ту-Эл. Я играю с Нэфри в одной группе.
— Что с ней?
Ту-Эл взглянул на него очень пристально.
— Никто не знает. Впала в кому, а причины неизвестны.
— Она в больнице?
— Конечно. Где же еще? Аппаратное жизнеобеспечение. Вы бы видели, сколько всего прикручено к ней.
— Вы там были?
— Конечно. Ведь, по легенде, я безнадежно влюбленный в нее мальчик-музыкант, — он сардонически улыбнулся, и мальчишка-студент исчез бесповоротно. — Прикольная роль, правда? Всё знать, всегда быть под рукой, вздыхать при луне...
— По легенде? — с подозрительностью спросил Ноиро, ощутив невнятный укол полуревности-полунедоверия.
— Вы о главном слушать собираетесь, брат Веги?
