| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
На стенах — несколько светильников... Справа от кровати — огромное окно, обрамлённое тяжёлыми шторами. Вот зачем нужны такие плотные шторы, если свет всё равно будет проникать через второе окно — то, что в потолке?..
Ноги тонут в длинном ворсе мягкого ковра. Мажор. И не буду думать о том, чем, наверное, очень удобно заниматься на таком полу... Всё, хватит. Я здесь сейчас с ума сойду!
Я на цыпочках подхожу к двери — и останавливаюсь, прислушиваясь. Из-за неё не слышно никаких звуков... Я бы, наверное, простояла так ещё пару часов, но острая необходимость удовлетворения физиологических потребностей иногда восполняет недостаток смелости. Глубоко вдохнув, я выхожу из комнаты — и оказываюсь в коридоре. Никого... Как он сказал — налево? Шлёпая босыми пятками по паркету, туда я и направилась.
За открытой наугад дверью оказался туалет. Однако радость от грядущего облегчения оказалась недолгой — уже через пару минут я проклинала себя за недальновидность. Естественно, у меня всё началось. Точнее, ещё не началось, а только начиналось... но что мне дадут лишних полчаса? Я даже до дому доехать не успею, наверное... Дура! Надо было вчера не выделываться, а заняться организацией стратегических запасов... Хотя, после того случая с презервативами я зареклась класть в сумочку хоть что-то, кроме тетрадей и письменных принадлежностей. Вдвойне дура!
Руки хоть помыть надо — и умыться. Если найду зубную пасту — почищу зубы пальцем...
Заниматься подобными извращениями не пришлось — в ванной на мраморном столике я нашла свою сумочку, аккуратную стопку своей одежды, полотенце и даже зубную щётку! И ещё...розовый конвертик. Как раз такой, как я вчера постеснялась положить в сумочку...
Первой реакцией на эту спасительную находку стал новый укол ревности, сопровождающийся риторическим вопросом на предмет того, откуда у него взялись предметы женской гигиены. И лишь потом, заставив своё не в меру буйное воображение уняться, я задумалась и о том, каким образом он мог узнать, что это мне понадобится?
Поторговавшись с собой по поводу того, что окажется более постыдным — воспользоваться предложенным "плавсредством" или протечь, выбрала всё же первое. А потом ещё долго, то краснея, то бледнея, сидела на краю ванны и убеждала себя, что не произошло ничего из ряда вон выходящего. Подумаешь, проснулась в его постели... Подумаешь, он как-то узнал о моём состоянии. Кажется, лучшее, что я могу сделать в этой ситуации — это вести себя как так и надо...
"Как так и надо" — не значит грызть ногти и метаться по ванной, как загнанный зверь. Остановившись перед запертой дверью, я с трудом сдержалась, чтобы не рассмеяться. А ещё минуту назад была готова разрыдаться. Кажется, у меня начинается истерика... Классика жанра.
Закончив "приводить себя в порядок", я ещё раз умылась ледяной водой. Только истерики мне сейчас и не хватало. Так... Сейчас я выйду из ванной, найду его, поблагодарю за всё, попрощаюсь — и сбегу... Главное — не начать дико ржать в самый неподходящий момент.
...И гнать подальше мысли о том, что кроме него я могу встретить тут и какую-нибудь тётку... ААА!!!
Тихонько выскользнув из ванной, я огляделась по сторонам. Коридор, по которому я сюда пришла, был довольно длинным. Справа от меня была закрытая дверь. Следующая дверь — тоже с правой стороны — вела в ту комнату, где я проснулась...
Мельком заглянув туда, я пошла дальше и через несколько шагов оказалась в широком, почти квадратном, коридоре — это и была прихожая. Замечательно. Куда дальше? Может, плюнуть на всё, и тихонько сбежать?
Уходить, не попрощавшись — не вежливо. С другой стороны, я сейчас с трудом держу себя в руках... А в его присутствии у меня вообще крышу сносит. Я и сама не знаю, как буду себя с ним вести — блеять и краснеть, или язвить и хамить... Видимо, всё-таки, лучше будет уйти. Потом извинюсь. Потом... когда меня перестанет трясти... В другой раз. Может быть.
Найдя глазами входную дверь, я начала тихо прокрадываться к ней, прижимая сумочку к груди. Сейчас было бы очень неплохо найти свою обувь и куртку...
Так, уже почти у цели... Так... На полу возле двери пусто. Наверное, спрятал мои вещи в шкаф... Я подпрыгнула, когда он окликнул меня из-за спины.
— Оперативно вы. А теперь — пить чай. — Что?! Я почувствовала, как моё лицо снова заливает краска. В который уже раз?
— Не хочу я ничего пить. — Не оборачиваясь, ответила я. Конец фразы прозвучал настолько тихо, что даже я с трудом разобрала его. Колени предательски подгибались. Блядство! Что он со мной делает?!
На полтора удара сердца повисла тишина. А потом её нарушил его голос — тихий, вкрадчивый, но одновременно с тем твёрдый и не терпящий возражений.
— В моём доме вы будете делать исключительно то, что я вам скажу.
* * *
Сидя за обеденным столом, я не знала, куда себя деть. Руслан Андреевич устроился напротив и с интересом наблюдал за мной, положив подбородок на переплетенные пальцы рук. Наверное, ему было забавно наблюдать за мной, поскольку с его губ не сходила лёгкая полуулыбка.
Чтобы хоть чем-то себя занять, я начала помешивать предложенный им чай. Повисшую тишину лишь изредка нарушал звон, когда я задевала ложечкой дно чашки. Я не знала, что сказать. А он, кажется, ждал от меня каких-то слов... Неловкое молчание затягивалось.
— Алиса, а вас не смущает, что ваши родители могут волноваться за вас? — Ровный тон. Пытливый взгляд...
— Я им позвоню! — Вот он, мой путь к спасению! А ему скажу, что меня срочно хотят видеть дома...
Его взгляд красноречивее любых слов сообщил о том, что он основательно усомнился в моих умственных способностях.
— И что вы им скажете?
— Эээ... ну...
Об этом я как-то и не подумала. Мама с папой, наверное, с ума сошли от неизвестности. А тут я... Какое-то время он молча наблюдал за мной, а потом, видимо, мысленно махнул на меня рукой.
— Ваши родители уверены, что вы заночевали у подруги. К слову, её родители считают так же. — Внимательный взгляд. Он наблюдает за мной, ждёт чего-то... Моей реакции на свои слова?
— А зачем вам вообще понадобилось привозить меня сюда?
По выражению его глаз трудно что-либо прочесть. Он пожал плечами.
— А вы бы предпочли, чтобы незнакомый дядька принёс вашим родителям слегка подзадубевшее тело их дочери? Так, по-вашему, было бы лучше?
— Ну... да нет, наверное. — Господи, что я мелю? "Соберись..."
— А теперь — просветите меня, какая вселенская несправедливость подвигла вас принять решение замёрзнуть? К слову, вы чудом ничего себе не отморозили, а могли бы... И что дёрнуло вас заняться этим именно во время моей лекции?
Всё тот же ровный тон — таким можно бесконечно разглагольствовать о погоде, поддерживая светскую беседу...
— Ничего я не решала. Я... я гуляла просто.
— Как трогательно. Гуляли себе, гуляли, и тут у вас внезапно приключился рецидив суицидальных наклонностей...
— Что?.. Какой ещё рецидив?!
Он смерил меня взглядом, задержавшись на моих руках.
— А на что похожи шрамы у вас на запястьях?
Я тупо уставилась на свои запястья, исчерченные сеткой тёмных штрихов. Когда он успел их рассмотреть? Они ж уже почти сошли, и немудрено — за полгода-то... Я снова принялась старательно помешивать ложечкой чай, изображая глубокую задумчивость. Мне нужна всего пара минут, чтобы собраться...
— Блины. — Я, наконец, оторвала взгляд от чашки. Мне удалось взять себя в руки и спрятать эмоции за непробиваемым щитом. И теперь я готова поиграть с ним в его игру... "Раскрытая книга..." Так он меня назвал тогда? Ну-ну...
— Что?! — Он нахмурился. Ждёт подвоха? Правильно делает... хотя, в данном случае — совершенно напрасно.
— Блины жарила. Когда переворачиваю их — постоянно задеваю запястьями край сковородки. А вы что подумали? — Чистая правда, к слову. Поверит, или как обычно?
— А я, Алиса, подумал, что от девушки, развалившейся по такому морозу в сугробе посреди безлюдного парка, можно ожидать чего угодно. Так что вы там делали?
— Лежала. — Я невинно захлопала ресницами, в то время как в груди всё сжалось. Спасибо спорту, что он научил меня улыбаться, во что бы то ни стало.
— Лежали, значит? — Каким бы скептичным не был его тон, чёрта с два я откроюсь.
— Лежала. — Я твёрдо встретила его взгляд. Что-то подсказывало мне, что если я не справлюсь с собой, всё закончится очень и очень некрасиво...
"Как бы больно и обидно не было... Стойте на своей ступени пьедестала и улыбайтесь..." Слова тренера прозвучали у меня в ушах так чётко, будто он только что произнёс их... Мне было тринадцать, когда нас с Вадимом впервые откровенно "засудили" на крупном турнире, дав третье место — и это при том, что даже соперники считали нас бесспорными фаворитами... Тогда все громко возмущались, а я закатила грандиозный скандал, отказываясь выходить на сцену для награждения... Тот раз стал моим первым и последним прилюдным выражением чувств. Потом ещё не раз возникали спорные ситуации, порой — нелепые, но от этого не менее обидные... когда-то ошибались мы, иногда нас подставляли, но я больше никогда не повторяла этой ошибки — стояла под вспышками фотокамер, гордо расправив плечи, и улыбалась. Всегда. Чего бы мне это не стоило. Слёзы в подушку и даже успокоительные — это всё было потом, когда никто не видел. Но на публике... на публике я всегда держалась отменно. И сейчас смогу.
— Хорошо. — Он всё-таки заговорил первым. — А зачем вы там лежали?
— Гуляла...
— Хватит. Мы, конечно, можем сейчас поиграть в "верю — не верю", вы будете неубедительно убеждать меня, а я буду делать вид, что пытаюсь вам поверить... но дело так и не сдвинется с мёртвой точки. Я уже и так понял, что вы упрямая. Так что, давайте опустим эту часть разговора и вы просто расскажете мне, что вас беспокоит.
— Да ни что меня не беспокоит.
Кажется, я переиграла... Легкомысленный щебет никогда не получался в моём исполнении убедительным. Блин!
— Алиса, вы, конечно, можете сколько угодно считать себя самой умной и хитрой, но ваши поступки говорят об обратном. Итак?
— А можно, я сначала задам вам вопрос?
— Попробуйте.
— Как вы меня нашли?
Не может этого быть! Неужели мне удалось смутить его? Так... Неужели я нашла уязвимое место?
— У нас есть свои методы... — О которых он, естественно, не пожелает распространяться...
— Почему вы никогда мне ничего не рассказываете? Почему я обо всём узнаю от других? — Так... Обиженно надувать губки, пожалуй, не стоит. Слишком наигранно получается...
— Вам мало лекций? — Он решил подыграть мне? Как бы там ни было, а крайнюю степень недоумения он изобразил мастерски... Захотелось встать и аплодировать стоя.
— Да при чём тут лекции... — Получилось несколько раздражённо, надо бы мягче. — Рассказывать можно всё, что угодно. Если вы хотите, чтобы вам верили на слово, так, может, было бы неплохо разок показать что-нибудь, чтобы хоть как-то подкрепить эту веру? — А вот это было вполне искренно...
— И что я должен вам показать?
— Ну... не знаю даже. Ольга Анатольевна показала Лесе фокус с "искрой". И, наверняка, не только это...
Он хмыкнул.
— Алиса... сомневаюсь, что смогу продемонстрировать вам что-нибудь, хоть отдалённо напоминающее по зрелищности "фокусы", — это слово он выделил особо язвительным тоном, — боевого мага.
— А вы...
— Я — не маг. И не когда им не был.
— А...
Он пристально посмотрел на меня. Затем едва заметно улыбнулся. Кажется, напряжённость пошла на убыль.
— Попробуйте угадать.
Я просто сидела и смотрела на него широко открытыми глазами. Такого поворота разговора я не ожидала. Он истолковал моё молчание по-своему.
— Подсказку? Я не могу поделиться с кем-нибудь силой.
— Так вы... этот... — Почему-то я стеснялась произнести этот термин.
— Avidus. Жаждущий. Знаете, Алиса... Когда я вас нашёл, то на какое-то мгновение мне показалось, что я опоздал. Это ваша подруга научила вас маскировать ауру?
— Что значит то первое слово? И... Что делать?
Он потёр лоб. Красноречивый жест, недвусмысленно говорящий: "Что ж ты такая тупая-то, а?"
— Знаете, Алиса... я, наверное, сделаю всё-таки лично для вас исключение... — Помимо насмешки в его взгляде проскользнуло ещё что-то, что снова заставило моё сердце учащённо забиться. — Будете зубрить латынь.
— Нееет... — Выдохнула я. Он не сделает этого!
— Да. Так и сделаем. А что касается маскировки ауры — её можно приглушить, заставить выглядеть "тлеющей". Мы пользуемся этим, когда хотим слиться с толпой. Людям, конечно, всё равно — они не видят ауры, но вот себе подобных обдурить можно. — Он сделал паузу. — Видимо, эта защитная реакция включилась сама по себе. Такое иногда бывает. А то, боюсь, в противном случае кто-нибудь успел бы добраться до вас раньше меня...
— Вы специально меня запугиваете?
— Нет. Просто, вам нужно быть осмотрительнее. И не прогуливать занятия. Думаю, если бы вы прослушали последнюю мою лекцию, вам бы расхотелось в одиночестве блуждать по территории бывшего кладбища... Да и в любом другом месте тоже.
— Что? Какое кладбище, вы же сами сказали, что там — парк!
— Алиса, а вам никогда не казался странным то факт, что в нашем городе слишком много парков? Причём, не где-нибудь на окраинах, а в центре... возле метро... там, где участки под застройку могли бы принести колоссальную прибыль.
— Да я как-то не задумывалась никогда...
— Так вот, в этом городе — как и в большинстве других — парки разбиты на тех участках, где нельзя строить. Иногда это — заболоченные почвы... Но данном случае, подавляющее большинство — территории бывших кладбищ. И хорошо, если кладбищ, а не братских могил. — Он задумчиво посмотрел в окно. От его тона у меня мороз по коже пробежал.
— А там что... кто-то водится?
— Нет, просто никто не знает, какую заразу можно выкопать из этой земли. Оспа, тиф, чума... Первая половина прошлого века, военные и послевоенные годы... Люди гибли сотнями. Думаете, кто-то заботился о том, чтобы установить причину смерти каждого? Их едва успевали хоронить... Ладно, речь сейчас не об этом...
Он замолчал. Когда стало ясно, что он не собирается продолжать, я, осмелилась задать следующий вопрос.
— А о чём?
— О том, что вы глубоко заблуждаетесь, если считаете, что мне доставляет удовольствие бегать за вами непонятно где и пытаться предугадывать ваши дальнейшие действия. Нет, я, конечно, всё понимаю — молодость, игра гормонов... Но пора бы и меру знать. — Он злится? С чего бы это?
— Ладно. Хорошо. А зачем вы тогда меня выбрали, раз вам настолько неприятно со мной возиться?
— А кто вам сказал, что я вас выбрал?
— Ааа...
— Алиса, вы слишком часто выдаёте желаемое за действительное. И, кстати, не думайте, что я забыл о ваших прогулах.
Теперь уже я внимательно наблюдала за ним, ожидая продолжения.
— В двух словах: ещё раз прогуляете мою лекцию — и зубрение латыни покажется вам цветочками. — Его что, настолько задевают мои прогулы?
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
