Восьмой медальон. Том 3 (черновик)

Среди зевак, которые, несмотря на мерзкую погоду, разгуливали вдоль берега Везера едва ли кто-нибудь обратил внимание на троих молодых людей в грязной поношенной одежде, ничем не примечательных — таких в столице были сотни, если не тысячи. Один из них, низкорослый, щуплый, с лицом острым, словно крысиная мордочка, сжимал обеими руками огромный крендель и временами начинал его грызть; другой был широк в плечах и в какой-то мере даже красив, однако впечатление портил широко раскрытый рот, при виде которого невольно возникало подозрение, будто перед тобой слабоумный; третий — среднего роста, худощавый, одетый в потрёпанный пыльный кафтан, болтавшийся на нём, словно мешок, и явно позаимствованный у одного из горожан, — держался развязно, нахально поплёвывал под ноги спутникам — словом, всем своим видом старался показать, что именно он предводитель этой славной компании.

Разговор между молодыми людьми, вялый, неторопливый, с многочисленными длинными паузами, едва ли мог заинтересовать даже самого непритязательного сплетника.

— Вот ведь жарища, — вздыхал первый. — Не пойму я: там что же, — указывал он на небеса, — совсем старик из ума выжил? Зачем людей-то мучить?

Второй отвечал:

— Паршиво мне, Волчок. Как же мне паршиво!

— А ты пасть разинь пошире. Тогда полегчает.

— Ты, крысёныш, за языком-то следи. Без зубов останешься — чем калач свой грызть будешь? Назовут тебя тогда "Сплющенная Морда".

Смачно сплюнув, третий прерывал этот спор:

— Заткнитесь. Оба. И без вас тошно.

И небрежным жестом поправив жирные волосы, выставлял на всеобщее обозрение изуродованное, изгрызенное в детстве крысами левое ухо.

Наверное, читатели без труда догадались, что наши новые знакомые были друзьями Эльтрана, о которых он рассказал градоначальнику в обмен на своё освобождение.

Прошлым вечером, когда молодые люди сидели в кабачке "Под сенью вяза" и зевали во весь рот, к ним подошёл хозяин и шепнул несколько слов Рваному Уху. Тот жадно сглотнул слюну — и приятели поняли, что вскоре мешочки на их поясах станут тяжёлыми от серебряных монет, а на смену скуке придёт время безудержного веселья. Волчок даже стал было выстукивать на столе какую-то бодрую мелодию, всем своим видом выражая готовность взяться за дело хоть сию же минуту, однако Рваное Ухо сказал: "Не ясно ничего. Завтра вечером узнаем". Весёлое расположение духа вмиг оставило Волчка, и несколько раз ругнувшись, он улёгся на лавку, свернулся калачиком и сделал вид, будто уснул, сам же сквозь чуть приоткрытые веки следил за входившими в кабачок людьми — с необычайной ненавистью, словно посетители были причиной его скверного расположения духа.

Впрочем, наутро Волчок смягчился. Чем меньше оставалось ждать, тем чаще между ним и Большеротым завязывался разговор, в котором чувствовалось одновременно и нетерпение, и страшное беспокойство.

— Ну так что? Дельце, значит, наметилось?

— Похоже на то.

— Неплохое?

— Ага.

— Ух, наконец-то разомнусь как следует! Только... Метры уже знают? Разрешили?

— К демонам Метров! Это наше дело, пусть не суются...

Рваное Ухо, послушав немного, отпускал ругательство — словно плевок — и говорил хриплым голосом:

— Оба — заткнитесь. Тебе, Большеротый, пасть завязать? Не твоих мозгов дело — что там Метры надумают.

Над городом стали сгущаться сумерки. Волчок тревожился всё больше и даже несколько раз прохныкал:

— Да что творится-то? Почему нет никого? Нас одурачили, Рваное Ухо! Ведь надули нас, правда?

Внезапно из-за угла одного из домов выбежал мальчишка, натолкнулся на Рваное Ухо, выругался тонким голосом, а затем, даже не извинившись, побежал дальше. Бандит хотел было пригрозить нахалу хорошенькой взбучкой при следующей встрече, однако Волчок, взвизгнув от радости, крикнул:

— Гляди!

На земле лежал свёрнутый вчетверо листок пергамента. Рваное ухо поднял его и, прочитав по слогам написанное, беззвучно рассмеялся:

— Этот болван назначил нам место встречи.

Волчок схватился за живот, Большеротый затрясся всем телом, не в силах побороть безудержный хохот.

— Что за дурья башка!

— Он короля хочет прирезать, не иначе!

Вдоволь навеселившись, бандиты стремительно зашагали к пустырю в квартале Знати, на котором несколькими днями ранее уже побывали Энгерранд и господин Бертгард, когда направлялись в "Золотой кувшин", чтобы арестовать метра Себерна. Силуэты их словно растворялись в сумраке, казались ожившими внезапно сгустками тьмы. Бесшумно они пересекли пустырь, однако углубляться в трущобы не стали. Кругом было темно и тихо, лишь в одном из домов, который посреди бедняцких лачуг казался едва ли не дворцом аристократа, окно было слабо освещено. Туда и направились Рваное Ухо, Волчок и Большеротый.

Дверь оказалась заперта на щеколду.

Рваное Ухо постучал. На пороге появился пожилой слуга — и отступил в сторону с видом благоговейного ужаса. Это несказанно развеселило бандитов. Рваное Ухо едва сохранил серьёзное выражение лица, Волчок и Большеротый улыбнулись. Старика передёрнуло.

Внезапно прозвучал пронзительный, чуть гнусавый голос:

— Ещё не пришли? Где их демоны носят?

— Пришли! — пролепетал слуга. — Пришли! — И шепнул, вращая глазами: — Быстрее! Пошевеливайтесь, негодники! Господин ждёт.

Комната, куда он провёл молодых людей, оказалась разделённой надвое полупрозрачной чёрной занавеской, сквозь которую можно было различить фигуры троих человек. Один из них сидел, опустив голову и надвинув шляпу на самые глаза, двое других, одетые в длинные плащи и вооружённые шпагами, стояли слева и справа от него.

— Привёл? — произнёс мужчина в шляпе.

— Да, господин, — ответил слуга.

Бандиты низко поклонились.

Мужчина несколько раз постучал по полу тростью и обратился к ним звенящим от раздражения голосом, словно ребёнок, обиженный на своих сверстников:

— Мне говорили, будто вы — лучшие знатоки своего дела. И что я вижу? Эти великие мастера заставляют меня ждать, словно я не аристократ, а какой-нибудь простолюдин, ваш приятель, с которым можно не церемониться. Запомните хорошенько: я не потерплю подобного пренебрежения.

— Прошу простить нас... — начал было Рваное Ухо, однако мужчина прервал его:

— Я всё сказал. Теперь — к делу.

Бандиты приготовились слушать, что скажет наниматель, но тот внезапно смутился, промычал что-то себе под нос — и выругался:

— А-а-а, демон! Не знаю, как бы получше объяснить...

Рваное Ухо улыбнулся уголками губ:

— Говорите, сеньор. Если нужно, мы поймём вас с полуслова.

Мужчина чуть приподнял голову — видимо, желая проверить, не смеются ли над ним бандиты, — и проговорил:

— У одного человека есть вещь необычайной ценности... да, весьма ценная вещь, скажу я вам, которую мне очень хотелось бы заполучить. Вот так, да... Однако человек этот в высшей степени несговорчив — и больше того, попросту... он даже не желает пускать меня на порог своего дома, вот в чём беда! Поэтому я искренне надеюсь, что с вами сей строптивец обойдётся с больше благосклонностью, нежели со мной, и вы... — тут голос мужчины стал слабым и тонким, словно у мышонка, — ...вы сумеете убедить его отдать мне столь ценный предмет. Кажется, всё...

Мужчина с шумом выдохнул — и спросил уже обычным своим голосом:

— Ясно выразился?

— Куда уж яснее! — ухмыльнулся Рваное Ухо.

— Тогда — вот, держите...

Один из охранников чуть отодвинул занавеску — аккуратно, чтобы лицо его не удалось рассмотреть, — и протянул слуге какую-то бумажку. Тот в свою очередь передал её Рваному Уху.

— Это рекомендация, — пояснил мужчина. — Не явитесь же вы к незнакомому человеку просто так... И ещё... Конвельд...

Охранник достал из-под полы плаща мешочек с деньгами и швырнул к ногам бандитов.

— Это поможет вам расположить к себе владельца столь нужного мне предмета...

Рваное Ухо издал короткий смешок:

— Прекратите, сеньор! Для такого пустяка деньги не нужны. Вот если бы вы попросили потолковать с каким-нибудь мерзавцем, который ищет с вами ссоры, — тогда дело другое. А сейчас — оставьте кошелёк при себе.

Мужчина крякнул от досады — конечно, ему не понравилась столь дерзкая отповедь от какого-то негодяя. Чтобы сохранить достоинство — в своих глазах в первую очередь, — он со всей силы ударил тростью:

— Даю вам два дня! Не закончите к этому времени, пеняйте на себя. Всё.

Бандиты покинули комнату, отвешивая бесчисленные поклоны. При этом, задержавшись ненадолго у дверей, они услышали, как мужчина жалуется охранникам:

— Нет, вы слышали это?! Сколько ещё мне терпеть? Какое-то отребье смотрит на меня свысока! Но я ещё верну титул, что принадлежит мне по праву. Непременно верну, даю слово! Признает меня дорогой батюшка или нет — какая, к демону, разница? Я своего добьюсь — и не остановлюсь ни перед чем.

Возвращаясь обратно, молодые люди думали об одном и том же, рисовали мысленно самые благостные картины. Несомненно, наниматель попался на редкость глупый — прежде подобные простецы им не встречались. Вытрясти из его кошелька все деньги — неважно, каким именно способом — представлялось делом нетрудным. Конечно, сложно определить, насколько в действительности богат этот безмозглый ублюдок какого-нибудь аристократа (последние слова мужчины достаточно ясно указывали на его происхождение), однако содержать двоих охранников — дело затратное, да и деньгами он швырялся с поистине королевским безразличием. В любом случае, в ближайший месяц можно будет жить безбедно — а это уже немало. А дальше — кто знает? Получить разрешение у Метров, пустить дурачку, которого, верно, в столице никто не знает, дело нехитрое.

Первым не выдержал Большеротый:

— Вот бы каждый день нам такие тупицы встречались...

— Ага, — откликнулся Волчок.

— Жили бы припеваючи.

— Не то слово!

— Уж как пыжился!

— Как важничал!

— Индюк! Настоящий индюк!

— А как по мне, петушок... из деревеньки.

— Прирезать бы этого петушка...

— Всему своё время.

— Метрами делить добычу придётся.

— Плевал я на Метров!

Рваное Ухо беззлобно произнёс:

— Заткнитесь, пустоголовые.

— А почему? Разве мы не правы? Ну ведь такой лакомый кусочек! Так и просится на вертел!

— Охранники у него. И неплохие, как мне показалось.

— Попросим кого-нибудь... — нерешительно предложил Большеротый.

— И достанется нам одна требуха? — рыкнул Волчок.

Рваное Ухо прищёлкнул пальцами:

— Вот потому и не разевайте пасти раньше времени. Поглядим, подождём. Может, живым он будет полезнее?

Волчок сразу сник и некоторое время плёлся позади приятелей, словно побитая собачонка. Но вскоре он встряхнулся и, нагнав Рваное Ухо, сказал:

— Слушай, а мы ведь так и не посмотрели до сих, пор, что там накарябал этот петушок.

— Индюк, — поправил его Большеротый.

— Что ты раскудахтался? Петушок, говорю!

Пока спутники его переругивались, Рваное Ухо подошёл к одному из домов, в окнах которого ещё горел свет, развернул пергамент — и недоумённо пожал плечами.

— Что там?

— Чего этому болвану нужно?

— Хочет, чтобы мы ограбили лавку портного... — ответил Рваное Ухо.

— Как-как? — переспросил Волчок. — Постой-ка, у Петушка в голове совсем пусто? У него на костюм денег не хватает, правильно я понял? Вот ведь связались... А я-то решил, у него в кошельке много кругляшек...

— Слушай, давай вернёмся и сразу его прирежем, — предложил Большеротый, разочарованный не меньше приятеля.

Рваное Ухо махнул рукой:

— Да не трещите вы! Зачем торопитесь, дурьи головы? Слышали ведь, он хочет себе титул вернуть. А разве для этого нужно лавку ограбить? Нет. Значит, что-то ещё у Петушка на уме. Забавный он. Давайте посмотрим, чем дальше дело обернётся. А лавку ограбить — это просто. Раз-два — и готово!

Глава 5

На следующее утро к воротам Харда подошёл мужчина лет тридцати, такой удивительной внешности, что стражники, охранявшие вход в королевскую крепость, едва на несколько секунд позабыли о своих обязанностях и едва не задохнулись от хохота. Более странного одеяния, словно сшитого из первых попавшихся под руку портному разноцветных лоскутов, им не доводилось видеть даже на рынке во время выступления уличных артистов. Короткий полукруглый плащ и капюшон с длинным хвостом, спускавшимся едва ли не до пояса, странный гость словно извлёк, отряхнув пыль, из сундука своего предка, жившего две сотни лет назад. Зато туфли — новенькие, бархатные, покрытые вышивкой от носков до самых пяток. Чёрные усы незнакомца воинственно топорщились, длинный подбородок с жидкой бородкой он задрал так высоко, точно невидимая рука выворачивала ему шею, тонкие губы были плотно сжаты.

Мужчина был уже у самых ворот, когда один из стражников стряхнул оцепенение и крикнул:

— Стойте!

Незнакомец обернулся и окинул его надменным взглядом.

— В чём дело?

— Пароль!

— Что за чушь! С какой стати мне называть пароль, если я приехал издалека и о подобных порядках ничего не слышал?

Теперь уже все стражники пришли в себя и выстроились перед ним, словно это был кровожадный убийца, от которого следовало любой ценой защитить короля.

— Вы знаете, кто я?

— Нет.

— Проклятье! Да как же я попаду на аудиенцию к Его величеству, если вы меня не пускаете?

— Нужен пароль.

Трудно сказать, сколько ещё времени продолжалась бы перепалка, прежде чем стражники объяснили бы наглецу, что им позволено намять бока любому, кто попробует чинить беспорядки и проникнуть в Хард без разрешения, но в эту минуту к воротам подошёл герцог Греундский. Быстро оглядев смутьяна, он произнёс:

— Я знаю этого человека. Пропустите его.

Стражники расступились. Годерик вытянул руку в приглашающем жесте. Опытный придворный усмотрел бы в этом плохо скрываемую насмешку, однако наш новый знакомый принял всё за чистую монету и с важным видом прошествовал во внутренний двор крепости.

— Благодарю вас, — сказал он. — Слово барона Онета ди Эдернэ — а это кое-что значит, можете мне поверить! Спросите любого!

Герцог наморщил лоб:

— Эдернэ... Эдернэ... кажется, я знал вашего отца...

— Несомненно! — выпалил барон.

— Что с ним сталось?

— Живёт припеваючи.

— А вы отправились в столицу, дабы приумножить славу семейства?

— Нет, — воинственно сверкнул глазами Эдернэ. — Я намерен добиться своей собственной славы. Пусть все запомнят моё имя!

Годерик широко улыбнулся:

— Уверен, скоро о вас будет толковать весь Везерхард. Главное, действуйте решительно — и любые ваши желания исполнятся.

— Благодарю за совет, сеньор... сеньор...

— Неважно! — рассмеялся герцог. — К несчастью, я вынужден вас покинуть. А вы смело направляйтесь в залу для королевских приёмов и дожидайтесь появления государя. Он, несомненно, нуждается в решительных и отважных людях.

Обменявшись поклонами, новые знакомые расстались. Отойдя на несколько шагов, молодой человек услышал, как Эдернэ бормочет:

— Может, это сам король тебе встретился?.. Тогда негодяи у ворот пожалеют о своей дерзости. Да, пожалеют...