Страница произведения
Войти
Зарегистрироваться
Страница произведения

Сильные люди, книга 1 "Война конвейеров"


Статус:
Закончен
Опубликован:
08.09.2014 — 06.09.2016
Читателей:
2
Аннотация:
Существенно переработанный "Новый Мир". Книга первая из пишущейся трилогии.
Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓
  Следующая глава
 
 

Стрелки часов неумолимо приближались к четырем часам дня, а женщина все никак не могла привести образ к желаемому идеалу. Но в дверь постучали.

Наталья ожидала чего угодно, но только не того, что увидела, открыв Шанову. Она привыкла видеть полковника в трех ипостасях — в домашней одежде, поношенной и аккуратно починенной; в гражданском, одетого как конторский работник, который за десять лет потратился только на хороший немецкий плащ-'шинель'; и наконец, в форме.

Но на пороге стоял... черт его знает, кто угодно, только не офицер Шанов.

На нем был черный костюм-тройка с крупными пуговицами, белая, с легким бежевым оттенком рубашка и красный галстук с едва заметным розоватым отливом. Комбинация, прямо скажем, экстравагантная, но на Боемире она смотрелась так, будто офицер родился в этой одежде. Неужели костюм был пошит на заказ? И когда — давно, на всякий случай, или специально для этого дня?.. Суетливые мысли мгновенно разбежались в разные стороны, как испуганные зайцы.

— У меня небольшой подарок, — с этими словами Шанов вытянул правую руку, которую до этого держал за спиной. В руке оказалась довольно увесистая коробка с большой надписью 'Красные и Белые'. Маленькие изображения аэропланов и танков, похожих на синие ромбики, отчетливо указывали, что это военная настольная игра.

— Для вашего сына, — пояснил офицер. — Он не дома?

— Спасибо! — Наталья подхватила коробку обеими руками. — Вы проходите! Аркадий у друзей, в гостях, но вечером вернется и будет рад.

— Нет, спасибо... я подожду за дверью, пока вы будете готовы. Не торопитесь.

Высказав непривычно длинную тираду, он отступил на шаг, в общий коридор, будто вычеркивая себя из пространства жилого помещения. И там, в коридоре, замер, как молчаливое изваяние. Только теперь Наталья обратила внимание, что Боемир еще и уложил коротко стриженые волосы в строгую прическу с пробором налево.

— Да, конечно, я постараюсь не задерживаться, — произнесла она, очень стараясь, чтобы слова прозвучали спокойно, со сдержанным и величавым достоинством.

По большому счету, ничего выдающегося и не было. Не случилось феерии развлечений, походов по ресторанам и всего, что обычно понимается под 'выходом в свет'. Они просто гуляли по Москве, никуда не спеша и не задумываясь о заботах грядущего. Говорили о чем-то, о чем впоследствии не могли вспомнить. Смотрели на вечерний город, который был велик и красив, даже, несмотря на 'световую дисциплину' вызванную необходимостью экономить электричество — мобилизация коснулась всех сторон жизни. Шанов в своей обычной манере — короткими, тщательно обдуманными фразами — рассказывал истории из жизни некоего китайского гарнизона, про который ему 'говорили товарищи'. Поведал так же и о том, кто такой Гуггенхайм, что приходил в гости на Новый Год. Высокий светловолосый немец оказался десантником-парашютистом. Шанов не рассказал, какие события свели и сдружили двух таких непохожих людей, но Наталья и так поняла, что случилось это отнюдь не за чаем с ватрушками. Слишком явственно, пусть и неосознанно, Шанов поджимал некогда травмированную правую руку, когда повествовал о великих талантах Гуггенхайма по добыче провианта среди пустынных равнин.

А она совершенно неожиданно для себя начала говорить о таких скучных и привычных вещах, как минные травмы, послеоперационная реабилитация, проблемы чистки раны, загрязненной инородными частицами и клочками одежды. Но Боемир очень внимательно слушал и периодически вставлял замечания, которые опять же свидетельствовали, что проблема знакома ему не с чужих слов.

В общем, вечер получился ... странным. Но при этом — очень теплым и душевным.

А потом они танцевали на уличной танцплощадке, среди других пар, кружащихся под 'Амурские волны'. Танцор из Шанова получился никудышным, но у офицера оказалась отменная координация движений, поэтому он мгновенно схватывал основные движения, копируя их немного тяжеловесно, но точно. Впрочем, Наталья простила бы ему даже топтание на одном месте.

Слишком давно не было в ее жизни обычного совместного вечера и крепкого мужского плеча рядом.

Лишь один раз поход омрачился — разговор коснулся Аркаши, и женщина опрометчиво заметила, что иногда бывает тяжеловато одной. Офицер молча, немного странно посмотрел на нее, и Наталья вдруг вспомнила, что он ни разу не спросил, где же Коновалов-старший, отец семейства.

'В разводе' — невпопад сказала она и покраснела, представив, как странно и глупо это, должно быть, выглядело со стороны. Но он лишь кивнул, словно получил исчерпывающий ответ. И больше тема одиночества Коноваловой никак не всплывала — ни тайно, ни явно.

А потом все закончилось. Хорошее всегда преходяще, и может быть это по-своему хорошо. Ведь окажись человеческая жизнь сплошным праздником, ушло бы само понятие 'праздник' — без контраста с обыденностью.

— Простите, — сказал Шанов. — Я хотел... пригласить вас еще в ресторан... Но забыл, честно говоря. Очень уж хорошо все было.

— Ничего, — улыбнулась она. Боемир держал ее под руку, и Наталья чувствовала под рукавом пиджака крепкие мышцы — словно металлический слиток.

— Ничего, может быть в другой раз.

— Конечно. Непременно, — произнес он. И добавил после долгой паузы. — Мне очень понравилось. Спасибо, что... приняли приглашение.

— Пожалуйста, — честно сказала она и крепче взялась за его руку — несмотря на май, вечером похолодало, зябкий ветерок скользил по улице.

Наталья вспомнила их самую первую встречу. Насколько слабой и потерянной она чувствовала себя тогда, настолько спокойно женщине было сейчас.

— Жаль, нескоро получится, — задумчиво и с легкой грустью заметил он. — Мне предстоит много ... рабочих поездок. Я буду редко бывать... дома.

Слово 'дом' далось ему с некоторым трудом, так, будто Шанов не привык считать какое-либо место своим постоянным домом.

— Да, я понимаю, — ответила она, стараясь не выдать грусть и некоторое разочарование.

Они вошли в дом, поднялись наверх...

— Доброй ночи, — сказал Шанов. — Спасибо... за вечер.

— Доброй ночи, Боемир.


* * *

Сталин внимательно посмотрел на Поликарпова, постукивая по столу пустой и холодной трубкой. Негромко, размеренно, словно отмеряя метроном уходящие секунды.

— Товарищ нарком военного авиастроения, вы уверены в своих словах? — очень тихо спросил Верховный. — Вы хорошо все обдумали после нашего последнего... разговора?

Сталин ценил Николая Николаевича Поликарпова, как профессионала высочайшего класса. Если и было что-то, чего Поликарпов не знал о самолетах, то этого не знал никто. Кроме того, Николай Николаевич обладал редким даром — он умел сочетать и жесткость, и человечность в руководстве людьми. Нарком был строг, но в то же время не жесток, он всегда в точности знал, где заканчивается предел возможностей для каждого отдельного человека, коллектива, отрасли в целом. Однако временами мягкость Поликарпова оборачивалась непониманием того, что обтекаемо называлось 'требованиями текущего момента'. И, соответственно — неспособностью удовлетворить эти требования.

Как сейчас, например. Но если прежде 'закидоны' доброжелательного наркома были не фатальны, то теперь все обстояло совершенно по-иному...

— Да, товарищ Сталин, — четко и твердо ответил Николай Николаевич. — То, что требует Ставка, невозможно.

— Объясните вашу позицию, — вежливо попросил Верховный, но нарком слишком долго общался со Сталиным напрямую и хорошо понимал, что в словах генерального секретаря на самом деле не было ни просьбы, ни вежливости.

— Товарищ Сталин, перефразируя Ломоносова, чтобы где-то прибавить, нужно где-то убавить. Авиационная промышленность работает на пределе возможного. Если еще больше поднять план, то мы получим аналог тридцать седьмого.

Сталин поморщился, вспоминая тридцать седьмой год. Последний мирный год для СССР. Ну, почти мирный, поскольку китайская кампания и мелкие потасовки на западных границах давно уже стали привычными и обыденными. Это был год, когда Советский Союз, наконец, начал пожинать настоящие плоды индустриализации и милитаризации. Когда производство по-настоящему современной и развитой военной техники хоть как-то стало приближаться к потребностям армии, готовящейся к скорым войнам. Год великих, широко освещенных успехов и тяжелых, тщательно скрываемых поражений в борьбе за вал и качество.

— Нельзя поднять производство самолетов, не закладывая предварительно соответствующий фундамент производственных возможностей и кадров, — объяснял меж тем Поликарпов, терпеливо и рассудительно, как привык делать всегда при общении с высокопоставленным руководством. — Можно выиграть еще процентов десять-пятнадцать в сравнении с нынешним уровнем. Брак повысится, но на условно терпимом уровне. Как я уже говорил, можно обеспечить двадцатипроцентный рост, но на достаточно короткое время. То, чего требуют военно-воздушные силы — стабильного увеличения еще на тридцать процентов от нынешнего уровня — добиться невозможно. То есть, возможно...

— Возможно, значит. Но... — подтолкнул Сталин.

— Если провести дополнительную мобилизацию высококвалифицированных рабочих в промышленности, снизить нормы приемки, поднять нормы выработки, урезать выходные... Тогда процентов тридцать накинуть получится. Может быть даже сорок. Но через два, самое большее три месяца резервы такого рывка будут исчерпаны, и продукция захлебнется в вале брака. Просто ресурс людей закончится. Мы не просто не сможем поддерживать темп, но скорее всего еще получим просадку относительно текущего уровня. Для моторостроения последствия вообще будут катастрофичными, потому что все в авиастроении упирается в выпуск моторов. Чтобы совершить такой скачок нужен, самое меньшее, год подготовительной работы всей страны, а лучше полтора-два года!

— Следующая война будет вестись уже с помощью реактивной авиации и реактивных двигателей. Если она, конечно, случится, — сказал Сталин, приглаживая ус. — Значит, вы все-таки говорите, что это возможно...

— Товарищ Сталин! — Поликарпов начал терять самообладание. — Я говорю, что возможно. Но я говорю и то, что последствия окажутся...

— Катастрофичными. Я помню.

— А у немцев ситуация будет еще хуже, у них нет таких механизмов концентрации и мобилизации, как у Советского Союза! У Социальной Республики все производственные цепочки, так или иначе, завязаны на незначительное количество специалистов сверхвысокой квалификации. В авиастроении у них вообще нет конвейерного производства в нашем понимании, у них отдельные группы строителей работают над самолетом во время всего производственного цикла. Это дает непревзойденное качество работы, но ставит жесточайшие ограничения на лимит выпуска.

— Я знаю, товарищ Рихтгофен исчерпывающе проинформировал меня о специфике немецкого авиапрома, — ответил Верховный, снова пристукнув трубкой по столу. — И сообщил, что в течение трех месяцев немцы обеспечат рост производства на двадцать процентов от текущего уровня. С учетом... 'высочайшего качества' — это очень много.

Поликарпов промолчал, он уставился в стол, поджав губы и скорбно нахмурившись. Молчал и Сталин, явно предлагая высказаться наркому.

— Я... — начал, наконец, Николай Николаевич и вновь умолк.

— Товарищ Поликарпов, вам нужен отдых, — неожиданно и очень твердо произнес Верховный, глядя на высокий, с широкими залысинами лоб собеседника, словно пытался проникнуть взором в самую глубину мыслей Поликарпова.

Тот вскинулся и посмотрел на вождя округлившимися глазами.

— Вы слишком много работали, — с тяжелой, безапелляционной непреклонностью продолжал Верховный. — Пора отдохнуть. Пусть вашу работу пока сделает... кто-то более энергичный.

Поликарпов еще больше поджал губы, так, что они сложились в тонкую нить. Нервным движением махнул рукой, но не стал протестовать, поняв, что решение окончательное.

— Кому сдать дела? — глухо спросил он.

— Зачем сдавать? Не надо сдавать, — сказал Сталин. — Вы останетесь на своей должности... Пока останетесь.

Это 'пока' упало между генсеком и наркомом, как могильный камень.

— Отдохните, сосредоточьтесь на реактивной тяге. А над вопросами текущего производства пусть пока поработает кто-нибудь из ваших заместителей. Скажем... Яковлев.

— Понимаю, — все так же глухо отозвался нарком. — Разрешите идти, товарищ Сталин?

— Идите.

Глава 29

Личный кинозал Ее Величества постепенно заполнялся людьми. Мартин тихо стоял в сторонке, пытаясь решить, что ему делать — продолжать ли ожидать или занять место, а если сесть, то где. Австралиец был не робкого десятка и редко терялся, но теперь... Зал оказался невелик — всего четыре ряда удобных кресел и почти все уже заняты. Притом, практически все присутствующие внушали почтение неслабым количеством регалий. В лицо летчик почти никого не знал, но, похоже, что здесь собрался цвет и ВВС, и Флота. Вдоль рядов сновали адъютанты и референты, разнося папки с документами. Впрочем, насколько мог судить Мартин, печатное слово мало интересовало присутствующих. Так же, как и неизвестный летчик из 'Арсенала'.

Черт с вами, решился он, пойду и займу первое попавшееся, и пусть потом какой-нибудь генерал от авиации попытается меня выгнать. 'Больше наглости, сынок!', кстати, вспомнилось любимое напутствие Босса.

Кресло оказалось очень удобным, ворс обивки шуршал солидно и ободрительно, спинка принимала форму тела. Сидевший рядом генерал-майор неодобрительно покосился на австралийца с нашивками флайт-капитана, но промолчал. Мартин прикрыл глаза и принял как можно более беззаботный вид. Пусть думают, что я особо секретный человек, решил он.

Легкая волна пробежала по присутствующим, в зал вошли три новых персоны. Все присутствующие дружно, как один человек, встали. Поднялся и Мартин, хотя и замешкавшись на мгновение. Королева легким движением руки приветствовала присутствующих, генералитет так же дружно склонил головы. Незнакомый с традициями Мартин опять чуть припозднился. Элизабет он, разумеется, знал, а Черчилля не распознал бы только слепой. Третьего австралиец вспомнил после секундного раздумья. Маршал авиации Даудинг, командующий истребительными силами Империи, 'Лошадиная физиономия', как в минуты раздражения называл его Ченнолт, был как обычно импозантен и благороден. Хотя и слегка бледен.

Троица прошествовала к первому ряду, где в центре оставался незанятый пятачок на четверых, но остановилась, немного не доходя. Премьер обратился к королеве, очень тихо, но активно жестикулируя, она что-то ответила, столь же негромко.

— Ваше Величество, я продолжаю настаивать на том, что вы совершаете ошибку, — очень тихо, но с некоторым напором говорил министр.

— Отнюдь, — коротко ответила Элизабет.

— Вы составите превратное представление о происшедшем. Сначала следует ознакомиться с протоколами и картами, изучить предысторию...

— Сэр Уинстон, понимаю ваше беспокойство. Но как сюзерен и королева я должна обратиться к народу и выразить свое отношение, сказать ободряющие слова. Для этого необходимо увидеть то, что видели уцелевшие, то, что передается из уст в уста в обход прессы и радио. Только так я смогу найти должные слова, чтобы разделить с ними скорбь и ободрить павших духом. Поэтому я посмотрю этот фильм.

123 ... 2829303132 ... 363738
Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓
  Следующая глава



Иные расы и виды существ 11 списков
Ангелы (Произведений: 91)
Оборотни (Произведений: 181)
Орки, гоблины, гномы, назгулы, тролли (Произведений: 41)
Эльфы, эльфы-полукровки, дроу (Произведений: 230)
Привидения, призраки, полтергейсты, духи (Произведений: 74)
Боги, полубоги, божественные сущности (Произведений: 165)
Вампиры (Произведений: 241)
Демоны (Произведений: 265)
Драконы (Произведений: 164)
Особенная раса, вид (созданные автором) (Произведений: 122)
Редкие расы (но не авторские) (Произведений: 107)
Профессии, занятия, стили жизни 8 списков
Внутренний мир человека. Мысли и жизнь 4 списка
Миры фэнтези и фантастики: каноны, апокрифы, смешение жанров 7 списков
О взаимоотношениях 7 списков
Герои 13 списков
Земля 6 списков
Альтернативная история (Произведений: 213)
Аномальные зоны (Произведений: 73)
Городские истории (Произведений: 306)
Исторические фантазии (Произведений: 98)
Постапокалиптика (Произведений: 104)
Стилизации и этнические мотивы (Произведений: 130)
Попадалово 5 списков
Противостояние 9 списков
О чувствах 3 списка
Следующее поколение 4 списка
Детское фэнтези (Произведений: 39)
Для самых маленьких (Произведений: 34)
О животных (Произведений: 48)
Поучительные сказки, притчи (Произведений: 82)
Закрыть
Закрыть
Закрыть
↑ Вверх