| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Знать, ей, сиротине,
Век одной качаться".
— Неужели "влечение к твоему мужу" — проклятие? Неужели "сиротство" — лучше? "Век одной качаться" — "выход по божественной амнистии"? Теперь смотри, что досталось Адаму: "проклята земля за тебя; со скорбью будешь питаться от нее во все дни жизни твоей". Помнишь, Домна такие пирожки вкусные печёт... Мы едим да нахваливаем. Антихристы мы с тобой — надо печалиться да плакаться, "со скорбью питаться". Увидишь Домну — расскажи ей, что готовить обед надо из дерьма. Ибо — "господня кара". А вот ещё одна часть проклятия у нас хорошо получается: "в поте лица твоего будешь есть хлеб". У Домны-то как щец горячих навернёшь... У всех пот с лица капает.
— Хрень какая-то получается, Иване. Я вот люблю хорошо поесть. Хорошо поработав. Так я буду в гиене огненной гореть? А как жить-то?
— А по-христиански. Страдать, болеть, говеть, терпеть, смиряться, умиляться, раскаиваться... Попрошайничать. Идеал христианина — больной, ленивый нахлебник.
— Охренеть... Ой. Погоди, а ты-то сам христианин? Ты-то сам вон — крест носишь!
— Ношу. Я ещё косынку на голове ношу. Так, может, ты скажешь, что я баба? Или тебе показать да дать пощупать?
— Ой, Иване, не до шуток мне. Погоди. А бог-то есть? Ну, вообще...
* * *
Хороший вопрос.
В своё время поразило, что Ленин, "громя разновидности идеализма", почти каждый раздел в "Материализме и эмпириокритицизме" заканчивает рефреном: "Эта дорога ведёт в болото поповщины". Вывод не философски-теоретический, а конкретно социально-политический.
Ницше в своём "Антихристианине" весьма истерично ругает христианского бога, но, по сути, его бесит лицемерие церковников, а не "мировой дух".
* * *
Мда, может Чимахаю ещё про солипсизм рассказать?
— Вообще... А какой он, "бог вообще"?
— Попы говорят: "Бог есть любовь".
"Любовь! — Как много в этом слове
Для сердца русского слилось!
А как в штанах отозвалось...!".
* * *
В моё время, проповедник, провозглашающий с амвона: "Бог есть любовь", рискует услышать из паствы вполне искренний вопрос:
— А презервативы свои приносить, или вы выдадите?
Продолжая пребывать в искреннем восхищении от многозначности русского языка, можно, чуть перефразировав русскую народную мудрость, сказать: "Мы имеет ту идеологию, которая имеет нас".
Судя по молитвенным бдениям, переходившим в массовые оргии и "свальный грех" в некоторых ветвях русского раскола — связь между теологией и физиологией в русском народе всегда была прямая.
Хотя почему именно в русском? Нынешний, 12 века, русский раскол имени Изи Блескучего и Климента Смолятича, одним из своих аргументов имел скандальные развлечения тогдашнего Константинопольского Патриарха прямо в Царьградской Святой Софии.
Я клириков понимаю: зачем вести девушку в ресторан, когда и на производственных площадях все готово? Амфоры с "кровью христовой", печенюшки с "его плотью"... По "Иван Васильевич меняет профессию" — "За всё уплочено!". И, естественно: "Танцуют все!".
Кстати, бородатого анекдота о любовных играх слона с мартышками — здесь не знают. Применяем. Такой... фанфик по мотивам.
* * *
— Чимахай, ты мышь полевую видел?
— Ну.
— Не нукай. Трахнуть мышку не пробовал?
Какая богатейшая гамма эмоций на лице "железного дровосека"! Непонимание, удивление, возмущение, отвращение... Богатое воображение у парня: чуть не вывернуло, еле отплевался за борт.
— Так вот, разница в размере между богом и тобой куда больше, чем между тобой и мышкой. Попадёшься под господнюю любовь — даже ошмёток, как от той мышки, не останется.
Нет, всё-таки не сдержался, блеванул. Правда и жестикуляция у меня... выразительная. Ну и ладно, Днепр — река большая, до Чёрного моря... размажется.
— Вот я и интересуюсь: ты, Чимахай, хочешь в райские кущи? Там ведь те, кого господь сильно возлюбил.
Хорошо мужик позавтракал. Плотненько. Ещё на раз хватило. А вот мне, со всей этой суетой, поесть так и не удалось. Уже и кушать хочется...
— Слушай дальше. И сказал Иисус: будет дано оно (спасение) иным по знанию, но многим по вере. Слышал такое? У меня нет ни знания, ни веры. А теперь вопрос: попаду ли я рай?
— Тьфу, блин. Тьфу... Ну ты, ля, боярич... что ел, что нет... Нахрен тебя в рай? Ты там со своими... вопросиками... Все кущи... обрыгают.
— Продышался? Теперь попробуй проморгаться. А то ещё у людей понос бывает... "Даже волос не упадёт с головы без промысла божьего". Так что, ты харч метал не просто так, а по Его промыслу. Итак, если бог есть, а я в него не верю, то такова воля божья. Кто я такой, чтобы спорить с Вседержителем? А если его нет — то чего мне в него верить? Теперь смотри: если Он есть и я, по воле Его, в Него не верю, то за что меня наказывать? Когда у тебя на лесосеке дерево не в ту сторону падает — ты дерево винишь, или лесоруба криворукого? Мораль: если бог есть, то неверующий человек попадает в рай. А если нет, то — однохренственно. Виноват — однохристианственно.
— Ну, ты, бояричь, круто... уелбантуриваешь. Всё... вся панорама в... твоим факеншитом забрызгана!
Откуда он такие слова берёт?! Я же... Следить! Следить надо за своей речью! А то будет как у того ребёнка в видео: учит с мамой стихотворение "Ласточка с весною...", а разговаривает в три загиба по матери. А матушка радуется.
— Ты перестань... панораме радоваться, а прикинь следствия. Из того эпизода в раю, который "грехопадение" и "первородный грех".
Всё, пищеварение и дыхание стабилизировалось. Пара рефлекторных сглатываний и... и снова "рублёвые глаза".
— Это ж... это ж получается... крёстная жертва...
"Я горжусь тобой, Россия!
Дорогая моя Русь!".
"Пока такие люди
В моей Отчизне есть!".
Это ж какой мощности мозги вырастают в тиши местных чащоб и буреломов! Вот же — "железный дровосек", а умище-то... На лету просекает.
Мне самому потребовалось 12 лет после написания того эссе. Однажды, стоя удивительно жарким северным летним днём посреди автомобильной парковки, я вдруг понял — почему в очевидной для меня логике никто никогда не рассматривал эту историю.
Что ж, "железный дровосек" в "Волшебнике Изумрудного города" просил у Элли сердце, мозги были заботой Страшилы. Потому как с мозгами у "железного дровосека" — всё в порядке. И в "Святой Руси" — также.
— Правильно понимаешь. Если нет преступления, то нет и наказания. Адам и Ева были не изгнаны, а выпущены. Нет и "первородного греха". Господь бог пожертвовал величайшей ценностью своей — сыном своим, обрёк его на муки мученические, на казнь страшную и позорную. И теми страстями господними спасено человечество от гнева господнего, очищено от греха первородного. От чего спасено-очищено? — От ничего?
Чимахай ошарашено смотрел на меня.
— Но ведь... он же того... помер...
— Почему? Этот текст до него тысячи лет учили сотни тысяч детей. То есть, идея искупления первородного греха — его личная. Парень ошибся, понял неправильно, не дочитал-недоучил. И вот, Иисус из Назарета, сын плотника, полез на крест и принял смерть мученическую. Потому что двоечник. Мне искренне жаль этого парня и, особенно, его маму. Но восхвалять его, прославлять за смерть от недоученности... извини. Это если он человек. Если же он бог, то "всё в его власти". Соответственно — уровень мук, силу боли он выбирал себе сам. "Ах! Побейте меня!". Мазохизм — называется. Ну, подросток может прыщи на заднице ковырять — будет больно. Может смазать их мазькой — не больно, но чешется. А вот если задницу регулярно мыть — то и вовсе не появятся. Свобода выбора: сколько неприятностей захотел — столько получил.
— Эта... или — на крест... или — задницу мыть... Погоди малость...
Старательно глядя, ни на мгновения не отрывая от меня взора, он кинул за борт ведёрко на верёвке, вытащил его, полное воды, и, погрозив мне пальчиком, приговаривая:
— ты, эта... ты не уходи... ты посиди покуда...
вылил ведро себе на голову.
Потряс головой, выливая воду из ушей, собрался с силами и, сев напротив, деловито произнёс:
— Дальше давай.
— Даю. Ты пойдёшь в Свято-Георгиевский монастырь учиться изгонять бесов. Так? Так вот: бесов — нет.
Взгляд у мужика снова расфокусировался. Он внимательно подумал, прислушиваясь к самому себе. Передумал продолжать знакомство окружающей природы с остатками завтрака, и томно спросил:
— Почему?
— Если бога нет, то нет и чертей. Если бог есть, то черти либо есть, либо нет. Если есть бог и есть черти, то и они, подобно падающему с головы волосу, в воле божьей. Кто ты, чтобы воевать с господним промыслом?
А вы что думали? Дуализм — отнюдь не христианская идея. Ормузд и Ариман — от Заратустры. Богумилы, с их идеей создания мира старшим сыном Бога — Сатанаилом и продолжающейся борьбой двух божественных сыновей — однозначно ересь.
В православии ГБ — "отвечает за всё".
Голос "железного дровосека" был едва слышен и чуть дрожал:
— Иване... а зачем же... меня в монастырь учиться... коли этой науки нет... и серебра платить... ни за что?
А затем, бедный мой "железный дровосек", что тёзка мой Карамазов был прав:
"Нет ничего обольстительнее для человека, как свобода его совести, но нет ничего и мучительнее".
Вот я тебя и обольщаю. Мучениями. Мукой свободы выбора совести.
"Хоть поверьте, хоть не верьте,
Но вчера приснилось мне:
Три архангела примчались,
На серебряной трубе".
Как бы не перегрузить парня. Снижаем уровень: от философии — к технологиям, от общего — к частностям, от бога — к монахам. Упрощаем сущности с их классификацией.
— Чимахай, выдохни. Ты ещё тут у меня в обморок упади! Я ж тебя не вытяну! Итак, есть 4 сущности. Первая — бог. Он, по определению, непознаваем и непредсказуем. "Пути господни неисповедимы". Он настолько... не такой, что мы не можем даже сказать: он — есть, или его — нет. К нам это отношения не имеет. Вторая сущность — вера. Это свойство не божеское, но человеческое. К богу отношение имеет... косвенное. "Вера в ложных богов" — слышал? Есть бог — нет бога... к вере... совершенно безотносительно. Третья сущность — религия. Как ходить, что говорить, чем махать и куда лбом бить. Набор текстов, правил, ритуалов, утвари... К богу... а оно ему интересно? Сколько конкретно раз ты стукнул лбом в пол? К вере... ортогонально. В смысле — перпендикуляр. Ну, одних в вере укрепляет и поддерживает, других отвращает и развращает. Настучал себе шишек — чист аки агнец, иди, греши дальше. Четвёртая сущность — церковь. Это организация. Для наведения порядка в сомнище людей, имущества, недвижимости, слов, телодвижений... Исполняет четыре арифметических действия: отнять и поделить. Но и — складывать и умножать. Есть религии без церкви, есть множество верующих без религии... Вот только в эту мешанину не надо ещё и бога вмешивать! Так вот, твоя вера, пока она глупостями наружу вышибать не начала — твоё личное дело. А с двумя последними сущностями надо разбираться. Надо им научиться. Вот за этим я тебя и посылаю. Присматривайся — что и как делают "истинно уверовавшие". Какие у них... "два притопа, три прихлопа".
Чимахай, старательно загибал пальцы вслед за моим перечислением сущностей. Но "хореографическое" завершение его взбесило:
— Так вот этому — эти бл...ди в монастыре и учат?! Танцам?! За такие деньги?!
— Но-но, осади. Чертей — нет, а вера в них есть. Вот с этой верой в чертовщину ты и будешь воевать. С порождениями кошмаров спящих человеческих разумов. Со страшилками, которыми пугают себя и друг друга здешние... "подобия божии". Помнишь "божественную цаплю"? Она же вас страхом держала. Вашим собственным страхом.
— Ох уж... и по сю пору... иной раз вспомню...
— Это хорошо, что её вспоминаешь. И меня запомни: всякая бесовщина — видимость и глупость. Человеческие. Один — увидел, недоглядевши, другой завопил, недослушавши, у третьего и вовсе ума отродясь не было. Все бесы — здесь, у человеков между ушами.
— Вона как... А разница?
— Тю! Вот кричит, к примеру, кто-нибудь из наших пассажиров: — Чёрт! Там! В ракитовом кусту! — Ты надеваешь облачение, опоясываешься, молишься и причащаешься, гонишь барку к берегу, лезешь на обрыв, поливаешь куст святой водой, возжигаешь фимиам, машешь кадилом, читаешь Псалтырь... пока чёрт не уберётся в своё пекло. Это если черти есть в природе. А если они только в головах — бьёшь этой же Псалтырью по голове крикуна. Когда бедняга очухается — никакой бесовщины он уже не увидит. Результат тот же, а трудов куда меньше.
— Да уж... Тебе, Иван Акимыч, легко говорить. Ты вона сколько подвигов посовершал, сколько нечисти поистребил. У тебя вона, и дрын волшебный, убивающий.
— Ой, ты ещё сказку про меч-кладенец расскажи! Мечта лентяя. Ворогов-то не меч рубит, а мечник. У тебя на лесосеке кто дерева валяет? Топоры твои или ты сам? Может, тебя даром кормят? А дрючок мой... вспомни, сколько времени прошло, как он никого не убивал. Вот же — просто палочка. Слуг нерадивых подгонять, на непорядок указывать. Очень даже мирная приспособа. Бог даст — так и впредь будет.
В очередной раз я оказался плохим пророком: "бог не дал" — в первую же ночь нашего плавания нас пришли резать.
Осенью Чимахай вернулся в Смоленск. Перед отъездом мы ещё несколько раз разговаривали о делах божественных. Он был принят в Свято-Геогиевский монастырь послушником и окрещён заново под именем Теофил — "возлюбивший бога". Смесь его собственного опыта, моих наставлений и монастырского научения дала своеобразный результат: он уверовал. В Создателя, но какого-то своего. Всех остальных богов он почитал бесовщиной. Если православие ещё как-то терпел, хотя священнослужители вызывали у него стойкую неприязнь, то муллы или раввины, шаманы, волхвы, жрецы Хан Тенгри или Перуна являлись для него слугами бесов.
Через три года он пришёл ко мне во Всеволжск. Поклонился, перекрестился, взял припасов и ушёл в лес. "Понёс благую весть местным жителям". Физическая сила и сильная вера, навыки выживания в лесу и обоеручного топорного боя... Ни люди, ни звери, ни дебри лесные не могли его остановить. Прозвище его скоро стало: "Убийца богов". Десятки разных племён и народов пугали этим именем детей своих. Широкий след протянулся за ним и его учениками по окружающим землям. Кровавая колея, заполняемая ныне храмами православными.
Конец сорок третьей части
Часть 44. "А ну-ка прогрессну-ка..."
Глава 236
В первый день мы отошли от города всего вёрст 20. Бурлаки с барочником поскандалили и встали. Местечко чистенькое, без дерьма и жилья. Съехали все на берег, "мальчики направо, девочки налево", кулеш сварили и спать полегли.
Как ни увлекает меня "промывание туземных мозгов", но есть текущие обязанности и от них никуда.
Аннушку со служанками на барку отправил — Чарджи вокруг боярыни начал круги нарезать. Аким поглядел на расстроенное лицо торка и удовлетворённо хмыкнул:
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
