| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
(прода от 24.10.2023)
Тут надо учесть, что поначалу нам на католическом юге германских земель противостояли, помимо местной полиции, а также отделений СС, абвера, организации Тодта и прочих военизированных, но не военных организаций, в основном части трех военных округов — 7го (Бавария), 18го (Зальцбург, Австрия) и 17го (Вена, Австрия). Каждый округ — это грубо говоря один армейский корпус, то есть три дивизии (хотя уже с 1941го это начало меняться — на фронте дивизии тасовали между корпусами как заблагорассудится, но факт, что в округе было три дивизии одномоментно (и, скажем, в РИ Бавария дала всего солдат на 20 дивизий — частично пропустив их через три первоначальные дивизии своего армейского корпуса, частично сформировав новые дивизии)).
Причем сами-то дивизии находились на фронте, а в ППД у них было только по резервному батальону, который принимал новобранцев, обучал их и уже отправлял на фронт. Причем в октябре 1942 это было еще изменено в лучшую для нас сторону — резервный батальон был разделен на батальон начальной подготовки и учебный. Первый принимал новобранцев, стриг-мыл-одевал их, давал оружие, учил ходить с левой ноги и отправлял поближе к фронту, где уже находился учебный батальон, который и проводил КМБ. То есть в самих военных округах было по три батальона, при которых в каждый момент были пара-тройка тысяч новобранцев, которые только-только взяли в руки оружие (хотя уже начала идти волна прошедших гитлерюгенд и трудовые лагеря, где они проходили НВП, хотя там порой их обучали не только навыкам солдат, но и сержантов и даже лейтенантов на уровне комвзвода, а то и комроты — то есть подготовка могла быть высокой). В общем, это были еще не нюхавшие пороха бойцы (ну, за исключением служащих самих батальонов — но как раз их было немного).
И, скажем, в штабе 17го округа служил майор Carl Szokoll — Карл Соколл, Соколов, если совсем по нашему — начальником мобилизационного отдела. Так еще только когда наши повстанцы входили в Вену, он от имени штаба издал приказ резервным войскам своего округа не оказывать сопротивления, так как посчитал, что это входят английские десантники — все-таки слухи распространялись очень быстро (в РИ участвовал в заговоре 20го июля 1944 года, в 1945 организовал 'операцию Радецкий' с целью поднять восстание в Вене при приближении советских войск — неудачно, но тем не менее). И, в общем, при нашем приближении многие резервные подразделения, особенно новобранцы, быстренько смотались по домам, а то и примкнули к повстанцам. Благо что командовал округом Дитрих фон Хольтиц (в 1944 его назвали 'спаситель Парижа' за отказ выполнить приказ Гитлера подорвать все исторические здания города, а также за приказ войскам о перемирии), и, как и следовало ожидать — 'поскреби немца — найдешь славянина' — хотя он и происходил из знатной прусской семьи, но вот она происходила из Sedlnitzky von Choltitz — то есть семьи Седлницких из Холтиц (городок в ста километрах на восток от Праги) — их гербом был Одровонж — польский дворянский герб, изначально — моравский, видимо, от бежавших в 10м веке от венгров на север Карпат моравских князей-бояр). А отделением абвера в Вене руководил полковник Рудольф фон Маронья-Редвиц — тоже не совсем с немецкой фамилией, происхождением из города Редвиц — это в Баварии, на землях экс-Тюрингии, где, напомню, своеобразие и самобытность славян стали исчезать в 13м веке (в РИ он был тесно связан с братьями Штауффенберг — основными организаторами заговора 20го июля 1944 года, когда не удалось покушение на Гитлера — Рудольф был казнен 12го октября того же года).
Уж не знаю, повлияли ли наши исторические экскурсы в немецкой печати, в которых рассказывалось о славном славянском прошлом доброй половины немцев и как они оказывали ожесточенное сопротивление франкам, или же они изначально были против фашизма или Гитлера, но эти три славянина в немецкой шкуре по факту сдали Вену нашим повстанцам практически без боев. И немало людей из Вермахта и даже СС переходило в наши ряды — ну, поначалу — потом-то, когда распускаемые нами слухи об англо-американском десанте и броске через Альпы на Берлин стали развеиваться как дым, довольно много людей начало потихоньку исчезать с нашего горизонта. Но как минимум бросок на восток и первые три недели прошли без серьезных боев.
Тем более что в первых же колоннах в Австрию приехали многие из арестованных нацистами в предыдущие годы — не только коммунисты, но и социал-демократы, и католики, например, из группы 'Австрийское движение за свободу' католическо-консервативной группы сопротивления национал-социализму в Австрии, члены которой были арестованы в 1940-41 годах и сидели по разным концлагерям и тюрьмам — этим особенно нравилась идея Черчилля о создании Дунайской католической империи из земель Австрии и Южной Германии — то есть Австрия, Бавария, может запад Венгрии до Балатона, который тоже был населен немцами (почему после ПМВ из него и хотели сделать Бургенландский коридор, который бы связал Чехию и Югославию — то есть славянские страны, ранее порабощенные австрийскими немцами и венграми, ну и заодно чтобы окончательно разделить немцев и венгров), да и мне она тоже нравилась больше чем современный Третий Рейх — противопоставить южных немцев — католиков — северным — протестантам — это же вечное 'разделяй и властвуй', тем более что в Мюнхене помнили, как в 1919 году пруссаки-протестанты давили Баварскую Советскую Республику — тогда полегло много и простых обывателей, так как между католиками и протестантами всегда были напряженные отношения. А тут еще и наши исторические изыскания подливали масла в огонь, правда, из них выходило что и на севере, и на юге пришлые с запада смешались с местными славянами ну или ариями, но на юге это смешение произошло раньше на несколько веков, поэтому и с этой стороны южане могли считать себя более настоящими немцами, тогда как на севере славянский дух существовал до сих пор. Может, и неслучайно группой 'Великоавстрийское освободительное движение', что поддерживала эту идею, руководил человек со славянской фамилией — Якоб Кастелич. Кому еще объединять немцев, как не славянам ?
Поэтому повстанцы быстро находили контакт с местными, тем более что многие из местных довольно быстро разочаровались а нацизме, особенно когда с них стали драть налог 'на оккупацию' — они-то надеялись, что станут полноправными германскими немцами, а а сними стали обходиться как с какими-то славянами. И ради чего стоило тогда затевать это объединение ? Чтобы стать славянами ? Вот уж сомнительное удовольствие.
Да и какое-никакое подполье в Австрии все-таки тоже существовало, и не только славянское — ведь сразу после аншлюса было арестовано 76 тысяч австрийцев, и компартия тут же приступила к созданию подпольных комитетов и организации партизанской борьбы (в Каринтии — южном регионе Австрии — бывшей славянской Хорутании — только за сентябрь 1942 года было убито 4 тысячи гитлеровских солдат, взяты в плен 3,5 тысячи и ранены 2 тысячи — то есть партизаны действовали довольно успешно). Немец Вольфганг Пфаундлер организовал в районе Эцталя в Тирое партизанский отряд числом в полсотни человек, который успешно воевал против гитлеровцев. В Штирии действовало Австрийское движение за независимость (ÖUB) — партизанская группа, воевавшая против нацистов в районе Леобен-Донавиц-Айзенерц. Первоначально она возникла среди рабочих промышленной зоны Верхней Штирии, но позже считала себя беспартийной группой, к которой в основном присоединились австрийские дезертиры Вермахта. Были также контакты с югославскими партизанами через словенских иностранных рабочих. Так что первоначальное освобождение Австрии нашими повстанцами прошло сравнительно легко, даже несмотря на остававшиеся неподавленными очаги сопротивления — казармы, некоторые города — повстанцы их просто блокировали, и начали решать гораздо более насущные проблемы.
Основная проблема состояла в том, что многие люди в концлагерях были сильно истощены, с потерями массы тела до 50%. Вообще-то это смертельное состояние. Если при физиологическом стрессе — сильных нагрузках — повышается синтез белка и сопротивляемость патогенным факторам — холоду и голоду, то при патологическом стрессе — например, от недоедания — все происходит в обратную сторону — синтез белка сокращается, устойчивость к холоду и голоду снижается. Поначалу, когда голодание еще не очень длительное, организм поддерживает свое функционирование за счет апоптоза — естественного отмирания клеток — продукты их распада не выводятся из организма, а используются соседями для поддержания своей деятельности — они их впускают через мембрану как единственные доступные для питания вещества за неимением других, которые в нормальном состоянии поступали бы с пищей и всасывались бы гораздо охотнее, так что всасывать еще и отмершие клетки уже бы не получалось. Но при таком неполноценном режиме питания новые клетки возникают гораздо реже — начинается 'иссыхание' организма. И чем больше начальная масса — тем на дольше его хватает — не даром есть поговорка 'пока толстый сохнет — тонкий сдохнет'.
Первым начинает истончаться эпителий органов — его клетки живут несколько дней и постоянно обновляются. В результате барьер между внешней и внутренней средой организма истончается и все больше бактерий и вирусов может проникать внутрь (ну, это как я понял из объяснений наших медиков, которые мне отвечали на вопрос почему нельзя просто взять, построить всех колонной по трое и резвым маршем увести в безопасное место). Другие клетки могут умирать через месяцы — как например эритроциты — или годами — как лимфоциты, которые являются хранителями памяти иммунитета а потому по идее должны долго хранить информацию о встретившихся патогенах. Все это будет поддерживать жизнь в организме, но одновременно будут слабеть и теряться функции, которые выполняют эти клетки, так как процесс естественного отмирания не будет сопровождаться таким же процессом естественного создания новых клеток — для создания уже не будет хватать еды — только для поддержания еще не отмерших. Конечно, какие-то новые клетки будут появляться, но они не смогут компенсировать убыль. В результате все органы начинают усыхать и терять свои функциональные способности — человек слабеет. Да, в концлагерях конечно была какая-то еда, поэтому процессы были не совсем уж стремительными, но и здоровяками людей было назвать нельзя — всех, а особенно половину.
Поэтому людей надо было сначала как-то восстановить. Да, у нас уже были наработки в нашей республике, да и на севере вокруг Берлина людей распихивали по укромным местам и там начинали лечить, но для всего этого требовалось время. И, конечно, и на юге, когда мы повезли истощенных людей по домам австрийцев и немцев для восстановления и излечения, то для обывателей это был шок. Они просто представить не могли, что с людьми можно сотворить такое. И так как мы выбирали дома и квартиры получше, где чисто, много постельного белья, есть горячая вода, то шок испытывали прежде всего высшие и средние слои общества этих стран. Они же были мобилизованы для ухода за больными — конечно, питание и медицинское наблюдение были централизованы, но сами процедуры — кормление, мытье, уход, смена постельного белья, стирка — все легло на плечи зажиточных горожан. Некоторые просто не выдерживали и вешались, но в общем эта прививка от нацизма способствовала тому, что сопротивление нашим силам в городах было минимальным — местные вдруг ощутили, почему их не любят и хотят убить при малейшей возможности. Все врачи, конечно, тоже были мобилизованы прежде всего на уход за истощенными людьми — даже врачи из концлагерей, те, что смогли пережить период освобождения, разве что мы отправляли этих врачей в районы, где лечились люди из других концлагерей, а то поначалу были эксцессы, когда бывшие узники, едва дышащие на ладан, пытались убить хоть кого-то из своих мучителей.
Чтобы повысить выживаемость больных дистрофией, мы кололи глюкозу внутривенно еще в концлагерях — порой это возвращало к жизни даже людей, уже впавших в кому, без пальпируемого — то есть непрощупываемого — пульса. Таких, понятное дело, сначала восстанавливали на старом месте, никуда не везли пока не появлялись хоть какие-то силы — все-таки удлинение фазы физиологического покоя повышает сохранность клеток — организму требуется меньше еды, поэтому снижается интенсивность апоптоза. И уже когда те через неделю-другую начинали хотя бы ровно дышать и поддерживать давление хотя бы на уровне 100 на 60 — вот тогда их уже отвозили по городам, в более комфортные условия вместо тех, кто уже прошел постельный курс восстановления и начинал физические упражнения.
К счастью, у большинства не возникало некрозов — органы просто уменьшались в размере, но строй клеток оставался неизменным, так что после начала более калорийного кормления там вырастала не соединительная ткань, а ткань нужного органа и он восстанавливал свою функциональность в прежнем объеме или хотя бы стремился к нему. Да и все те, кто потерял волю к жизни, умирали в лагерях в первые месяцы — оставались стойкие (а кто еще мог попасть в концлагерь за сопротивление нацистам ? ну, кроме военнопленных ...).
Тем не менее, несколько десятков тысяч человек нуждались в восстановлении в течении нескольких месяцев. Да и никто вообще не был полностью восстановлен еще и через месяц — в анализах по прежнему присутствовал липофусцин — признак того, что продолжается распад белков, характерный для дистрофии. По своему опыту мы знали, что в зависимости от степени истощения такое может продолжаться несколько месяцев (а у кроликов, которых мы использовали для опытов у себя, восстановление клеточной структуры после двухмесячного голодания происходило только к концу экспериментального года) — все-таки уменьшение функциональности органов приводило к разрегулированию работы организма как слаженной системы, и восстанавливались органы тоже не равномерно, бывали случаи, когда человек умирал уже на этапе восстановления, например останавливалось дыхание из-за паралича центра регуляции дыхания от нарушения гипоталамической регуляции — гипоталамус привык выдавать реакции одной интенсивности, но восстановление органов, нервов и желез идет с разной скоростью и их размер уже не соответствует этим привычным реакциям — вот и начинается разбалансировка. Поэтому рядом с больным постоянно должен был кто-то находиться, чтобы поднять тревогу и сделать искусственное дыхание до прибытия дежурной реанимационной бригады. Но и без того проблем хватало — гипертония, язвенная болезнь, нарушение обмена веществ — уровень сахара и белка в крови долгое время не приходил к норме — первого было много, второго мало — организм не мог нормально функционировать и уж тем более выдерживать большие нагрузки, характерные для боевых действий. Клиническое восстановление намного опережало биологическое — человек мог уже изрядно потолстеть, но анализы были ни к черту. Так что даже вроде бы вылечившегося человека нельзя ставить в строй. По идее. Но они сами рвались.
ГЛАВА 19.
Впрочем, далеко не все заключенные концлагерей и тем более лагерей для военнопленных находились в таком состоянии — как правило, в таком виде были славяне, евреи и цыгане, тогда как представители 'белых' наций жили в сравнительно неплохих условиях, хотя тоже 'недоедали', получая всего несколько унций (30 граммов каждая) мяса в неделю — но такое длилось недолго — Красный Крест высказал нацистам свое 'фи' и те увеличили рацион. Они и стали первой линией обороны. Например, в ста километрах к северу от Мюнхена находился город Айхштетт, где находился ОфЛаг 7-Б (офицерский лагерь) — сначала туда свозили поляков, потом бельгийцев, французов и англичан, наловленных во время кампании 1940 года, потом новозеландцев и австралийцев с Крита и Греции, потом их же, а также англичан и канадцев из Северной Африки. Вообще в Баварии находилось семь лагерей чисто для военнопленных — как правило французов, англичан и тому подобных — таких мало отправляли в концлагеря, больных и старых даже отправляли обратно на родину через Швецию. В венском регионе было 5 лагерей, в Зальцбурге — 8, и это были как сравнительно немногочисленные ОфЛаги, так и ШтаЛаги — Stammlager — 'основные' лагеря для военнопленных рядового состава. Изначально они были рассчитаны на 10 тысяч человек каждый, но вскоре разрослись до 20-30 тысяч узников. И рацион там не то чтобы 'обожраться', но и не как в концлагерях или лагерях для русских военнопленных — 'утром 2,5 грамма эрзац-кофе и 15 грамм сахара, в обед 30 грамм сушеной квашеной капусты, 500 грамм картофеля, 20 грамм соли, 11 грамм жира, вечером 60 грамм колбасы и один грамм эрзац-чая, 300 грамм хлеба на весь день'. То есть потери массы там шли гораздо медленнее.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
