— Ну, как Корделии еще называть самого близкого мне человека, если я для нее самой — брат? — развел руками Ксиль. — Она так привыкла. Когда я сказал, что мы с ней не можем быть вместе, нужно было как-то обозначить рамки наших отношений, — тяжко вздохнул он. — Решили, что будем братом и сестрой...
— Не слишком-то этот поцелуй был похож на братский, — проворчала я, с удивлением понимая, что совершенно не злюсь ни на Максимилиана, ни на Корделию. Они действительно были другими. Совсем другими.
— Привыкай, — усмехнулся Ксиль озорно. — Вот войдешь в мой клан по-настоящему, и тебя некоторые будут приветствовать так же.
От этой мысли мне стало не по себе. Я сглотнула и произнесла, стараясь быть потверже:
— Ну, уж нет. У вас, конечно, свои обычаи... Но и у нас, равейн, — свои. И, кстати, моя сила не всегда такая послушная, как сегодня, — угрожающе понизила я голос.
Ксиль только расхохотался, а с ним и ползала.
— Все, теперь точно приживешься, — потрепала меня по щеке Корделия и встала рядом, оплетая жесткими пальцами мою ладонь. — Слышали? Если кто-нибудь ее обидит, будет иметь дело со мной! После князя, конечно, — быстро поправилась она, стушевавшись под предостерегающим взглядом Максимилиана.
— С одним новичком в клане мы разобрались, — протянул князь задумчиво. — А теперь... Дэриэлл, будь добр, подойди, пожалуйста.
Целитель, о котором все благополучно забыли благодаря моей выходке, выпрямил спину, хотя казалось — куда еще сильнее, и уверенным шагом направился к Максимилиану. Если бы не нарочито расслабленные, раскрытые беззащитно ладони, я бы ни за что не поняла, как Дэйр волнуется.
Когда он поравнялся с князем, тот положил ему руку на плечо и сказал, громко и ясно, так, что слышно было, наверное, во всех уголках холла:
— Знакомьтесь — это Дэриэлл эм-Ллиамат. Теперь он может называться Дэриэллом Северным, если пожелает. Он... — Ксиль сделал паузу. Тишина стала абсолютной. — ...мой первый обращенный. В теории. А фактически — настоящий шакаи-ар, с разбуженными регенами. По счастливому стечению обстоятельств Дэриэлл, как и все мы, оказался потомком Древних. Так что теперь в Северном клане есть целитель!.
— Сын повелителя Пределов? — недоверчиво спросил кто-то сверху. Наверное, с одного из балконов.
— Он самый, — серьезно кивнул Максимилиан. — Дэйри у нас серьезный и вольностей не любит. Так что знакомьтесь, пожалуйста, поделикатнее.
Ксиль выделил последнее слово таким особенным тоном, что мне невольно стало не по себе.
Сказал — и осторожно подтолкнул Дэриэлла так, что тот оказался ровно посередине холла. Один.
Первым скользнул к нему тот самый седой парень, оказавшийся очень высоким — почти вровень с целителем. Встал рядом, почти вплотную, пристально вглядываясь в лицо Дэриэлла. Потом — еще один, темноволосый и темноглазый, присел рядом с целителем на корточки, осторожно ковыряя когтем мысок его ботинка. Затем — кто-то провел рукой по напряженному плечу. Растрепал собственнически волосы. Подцепил расслабленную ладонь Дэйра, прижимая ее к своей щеке, словно внюхиваясь в запах...
...Чужие руки опутывали Дэриэлла, как водоросли — настойчивые, осторожные, скользящие небрежно и жадно цепляющиеся острыми когтями. Яркие глаза — настороженные, восторженные, изучающие, голодные... И каким-то образом всем кланникам хватало места, каждый умудрился дотянуться до него, урвать прикосновение...
Дэриэлл был очень бледен. До синевы. Но улыбался и не оказывал ни малейшего сопротивления. Я представила себя на его месте, в окружении демонов, лишь внешне напоминающих людей... и почувствовала, что слабеют колени.
А потом внезапно кланники отхлынули от него, как волна. Один из них совершенно определенно слизывал с губ кровь. Очень надеюсь, что не Дэйрову.
— Я принят? — поинтересовался он безмятежно. На виске билась голубоватая жилка. Целитель незаметно нажал на точку у запястья — для успокоения пульса, насколько мне помнилось — и выдохнул, продолжая все так же улыбаться.
— Еще бы, — фыркнул Ксиль, шагая к нему и взъерошивая одобрительно волосы. — Вообще-то это формальность. Обычно человека в клан приводят еще необращенным, и каждый должен дотронуться до него, чтобы запомнить запах и не убить по случайности. Среди наших, конечно, это тебе не грозит — здесь все князья и прекрасно держат себя в руках. Поэтому Найту мы так пугать не будем, — добавил он, успокаивая и внезапно поморщился: — Мне тут настойчиво подсказывает кое-кто невежливый, — рыжий кланник внезапно заинтересовался узором паркета, — что за время моего отсутствия накопились кое-какие дела... Может, вы погуляете немного одни? — виновато обратился он к нам с Дэриэллом и едва заметно улыбнулся: — Только по отдельности, для остроты впечатлений. Корделия проводит Найту и покажет ей все, что надо... А тобой займется Кариот. Познакомит со своими детьми, например, — предложил он уверенно. — Дети наши, между прочим, болеют точно так же, как и человеческие. А регены им пока давать нельзя, чтобы не спровоцировать кровавое безумие. Так что профилактическое знакомство с целителем детишкам не помешает. Ну, как, все согласны?
Конечно, нам ничего другого и не оставалось. Думаю, согласие нужно было князю весьма формально.
— О, это так здорово! — обрадовалась Корделия совершенно искренне и тряхнула головой, отбрасывая за спину блестящую каштановую волну волос. — Познакомимся с тобой поближе, сестренка! — шутливо пихнула она меня в бок.
Я ойкнула, сгибаясь пополам, и, встретившись взглядом с виноватыми глазами Делии, поняла, что это будет не самая легкая прогулка...
Но, определенно, и не самая скучная.
ГЛАВА 2: КАЖДЫЙ ОХОТНИК ЖЕЛАЕТ ЗНАТЬ
Холл опустел мгновенно — словно по невидимому сигналу.
Я и опомниться не успела, как Дэриэлла утянули в темные недра особняка. Максимилиан тоже вскоре исчез, ободряюще улыбнувшись напоследок. И сразу же за ним покинули холл и прочие кланники, растворившись в полумраке, как призраки. Я пыталась уследить за ними, но они двигались слишком быстро и бесшумно. Только моргнешь — а ступенька, на которой сидел, казалось бы, сонный и полностью погруженный в себя седовласый "юноша", уже опустела. Когда я осталась наедине с княгиней, меня захлестнуло чувство абсолютной беспомощности... и — запоздало — открытости.
Ведь, кроме всего прочего, князья были еще и телепатами.
— Не думай об этом, — беспечно посоветовала Корделия и тихо рассмеялась. Солнечный свет, проходя сквозь синие и зеленые стекла витража, расписывал ее нежную кожу омертвелыми пятнами. Я поспешила отвести взгляд. Будто мало мне настоящих опасностей, чтобы еще и запугивать себя воображаемыми. — Здесь, в клане, у нас не принято прятаться друг от друга. Чувствуй себя, как дома. Куда ты хочешь пойти сначала? — продолжая говорить, Делия кончиками пальцев требовательно провела от горла к подбородку, заставляя меня запрокинуть лицо и встретиться с ней взглядом.
Пальцы у нее были словно стеклянные. Гладкие и твердые — так у людей не бывает.
Интересно, это была угроза? Или просто демонстрация шакарских повадок?
Я вздохнула и бережно, но твердо отстранила прохладную ладонь. Эти навязчивые прикосновения были для меня вторжением в личное пространство, неприятным и навязчивым. Глупо, конечно, заострять внимание на таких мелочах — ментальное проникновение вообще просвечивало до самого подсознания, какие уж тут границы!
Зато предельно понятными стали претензии Дэриэлла, который рявкал на князя, когда тот слишком уж заигрывался с его, Дэйровой, косой. Действительно, скверное ощущение.
Впрочем, размышлять сейчас об этом не стоило.
— Для начала, если возможно, мне хотелось бы посидеть в тихом, спокойном месте, отдохнуть и, пожалуй, перекусить немного, — определилась я со своими желаниями. Пока еще избыток впечатлений действовал бодряще, как крепкий кофе. Но скоро наверняка дадут о себе знать и трудности дороги, и последствия рискованных полетов, и эмоциональное перевозбуждение — вот тогда-то и свалюсь где-нибудь в темном уголке.
— О, понимаю! — сочувственно воскликнула Корделия, стискивая мою руку так, что мышцы аж сводило. — Ты устала, бедненькая. Идем ко мне, я угощу тебя чем-нибудь вкусным... Бедняжка! — повторила она с чувством, качнув головой.
Я так и не смогла определить, была ли это ирония или искренняя жалость.
Княгиня повела меня к одной из утопающих в полумраке лестниц слева от входа. Ступени устилал пышный ковер, заглушающий и мои, неловкие, спотыкающиеся шаги — вот и разгадка бесшумного передвижения кланников. Дальше, через широкий темный коридор мы проследовали в просторную комнату с высоким потолком. Без окон, как и в холле, разве что с похожим по цветовой гамме витражом в потолке — но на этом сходство заканчивалось. Даже вкус у воздуха тут был немного другой — более затхлый, с привкусом дыма и пыли.
Несмотря теплую погоду, в комнате горел камин — жутковатый, сделанный в форме драконьей пасти. Огонь довольно похрустывал поленьями и угрожающе проглядывал через "глаза" — отверстия, забранные светло-зелеными камнями. На стенах висели гобелены — огромные, от потолка и до самого низа. Часть пола, что ближе к камину, была выстелена в несколько слоев пушистыми коричневыми шкурами поверх темного паркета. У самого огня вытянулись на них двое шакаи-ар. Один, с короткими светлыми волосами, лежал на животе, болтая в воздухе пятками, и читал старинного вида книгу — в массивном кожаном переплете, с металлическими застежками. Второй, одетый в черные джинсы и кислотного цвета футболку, просто дремал, пристроив голову у первого на пояснице.
"Неужели уже успел заснуть после того, как выходил встречать Максимилиана?" — мимоходом удивилась я. И тут же смутилась, поймав себя на том, что слишком долго и пристально смотрю на эту странную пару.
Светловолосый чуть повернул голову и подмигнул мне. Сразу стало очень неловко.
— Добрый день, — отчего-то шепотом произнесла я, машинально стискивая ладонь Корделии. Теперь стеклянная твердость ее пальцев казалась мне успокоительной и надежной.
Владелец книги только махнул рукой в знак приветствия, как старой знакомой. А его приятель, которого я посчитала спящим, лениво открыл глаза. Они слабо светились в полумраке — не отражая блики пламени или солнечные лучи, а именно излучая собственное сияние.
— Здравствуй, Найта, — голос у него оказался неожиданно хрипловатым, слишком низким и глубоким для человека такого хрупкого телосложения. Впрочем, я слышала, что раньше люди были меньше ростом. — Как это говорится... добро пожаловать? — по-женски полные губы изогнулись в провокационной улыбке.
— Именно так и говорится, — неловко кивнула я, будто играя заранее отведенную мне роль. — Благодарю вас.
Желание сделать реверанс, подобно придворной даме, удалось задавить в зародыше, но усилия на это потребовались воистину нечеловеческие.
— Ага, — коротко и бессодержательно откликнулся он, будто в одно мгновение потеряв ко мне интерес, и вновь закрыл глаза.
Корделия, которая во время этого странного диалога просто стояла и, запрокинув голову, разглядывала витраж на потолке, передернула плечами и настойчиво потянула меня в сторону. Отодвинув гобелен, скрывающий дверь, княгиня обернулась:
— Там — моя комната, — она нажала на ручку, отворяя дверь. — Лестница короткая, не волнуйся, не потеряешься. А наверху — отодвинешь занавесь и войдешь. Я пока принесу тебе какой-нибудь еды. Есть пожелания?
Говорить "на твой вкус", учитывая уже увиденное сегодня в Северном клане, я не рискнула. Вдруг княгиня любит маринованных лягушек или что-то столь же экзотическое?
— Кофе или чай, что-нибудь сладкое. Может, еще бутерброды с ветчиной или сыром, — осторожно попросила я. Делия удивилась — шумно и ярко, как она делала все:
— Так мало? Ты вовсе не голодная, что ли? — взгляд ее стал несчастным, как будто Корделии и вправду важно было мне угодить. Ксиль ее попросил, что ли? — У нас есть желтые грибы, они вкусные, правда. И пирог с мясом. Будешь?
— Буду, — согласилась я, испытывая некоторые сомнения по поводу таинственных "желтых грибов". — Спасибо за заботу.
Корделия просияла.
— Не скучай, я скоро! — бойко хлопнула она меня по плечу и исчезла. В буквальном смысле, потому что отследить ее маршрут я сумела только по грохнувшей по косяку двери в дальнем конце коридора.
Интересно, часто ли здесь ремонтируют что-нибудь по мелочам? Например, всякие там ручки или петли?
В комнате у Корделии оказалось прохладно и свежо, как в лесу, и это был первый приятный сюрприз. Половину стены справа занимало окно. Чья-то заботливая рука настежь распахнула створки, впуская сладковато-острый запах подсолнухов и сырой — реки. На занавески ни намека — хозяева особняка даже карниз над окном приделать не потрудились. Вместо воздушного тюля или тяжелых штор изнутри комнаты часть проема была затянута плетущимся виноградом снаружи. Света, на мой взгляд, не хватало — солнце изливало свои лучи на противоположную сторону дома, но зато отсюда открывался замечательный вид на край черно-оранжевого поля, синий глянец реки и безмолвный лес в отдалении.
А второй приятный сюрприз... Кажется, Корделия собирала коллекцию фарфоровых чашек — и шкафы от пола до потолка, уставленные разнообразными экспонатами, почти очеловечили ее жилище. И не скажешь, что здесь обитает грозная княгиня, потомок Древних.
Каких только экспонатов здесь не было! Я осторожно подошла ближе, разглядывая коллекцию через отполированную витрину. Кажется, вывод насчет "фарфоровых чашек" оказался преждевременным. Глаз выхватывал среди экспонатов то черную пиалу восточного типа, то керамическую вазочку с росписью — стилизованным водопадом — поверх белой глазури, то пузатую старинную кружку с крышкой, больше похожую на графин...
Но больше всего, конечно, было именно стекла и фарфора — тонкого, изящного, похожего на полупрозрачные лепестки цветов. С позолотой, посеребренного, расписанного тончайшими кистями... Новые чашки соседствовали со старинными, выщербленными по краям, потемневшими от времени.
Интересно, Корделия собирала эту коллекцию давно? Или увлеклась лишь в последние годы и просто воспользовалась возможностями шакаи-ар, чтобы скорейшим образом получить желаемое?
Я осторожно провела рукой по прозрачному стеклу в дверце, по теплому шершавому дереву рамы... Но открыть и рассмотреть хотя бы одну чашку поближе так и не решилась. Если хозяйка комнаты пожелает, она покажет мне сама.
К тому же, кроме коллекции, в покоях Корделии были и еще вещи, заслуживающие внимания. Например, ковер у меня под ногами — тонкий, жесткий, сотканный из шерсти цвета топленого молока, украшенный объемной зеленой и коричневой вышивкой. Или гобелены на тех стенах, у которых не стояли шкафы. Что только не изобразил неизвестный мастер с помощью всего лишь разноцветных ниток! Рыцари, драконы, единороги и дамы в пышных старинных платьях... А на одном из гобеленов — я присмотрелась, не веря своим глазам — обнаружился вполне современный пейзаж. Небоскребы, огни автомобилей и фонарей, снег — и люди... Втягивающие головы в воротники, радостно глядящие на небо, безучастные, влюбленные, уставшие...
