Александр. Великий поход -2

Македонцы остановились у большого, заметно оплывшего от времени холма, на склонах которого обильно росла разнообразная зелень и даже небольшие деревья.

— Вот могила твоего предка, великого Ахиллеса мирмидонянина — с пафосом произнес Никомед, указывая своим дряблым перстом на холм. Александр почтительно склонил одно колено перед памятью своего легендарного предка и вопросительно посмотрел на жреца.

— Там на верхушке, есть потайной лаз, который ведет в склеп, где покоится прах героя. Когда греки покидали Троаду, Неоптолем увез с собой доспехи Ахиллеса за исключением щита. Его царевич приказал оставить в могиле своего отца в знак прав, великого героя на эту землю в результате брака с царевной Поликсеной. Пойди и возьми его по праву наследника великого Ахилла и продолжи его славное дело по объединению царств.

По знаку Александра несколько гетайров вместе с ним взошли на холм и принялись копать в указанном жрецом месте. Благодаря времени и морскому климату, трава вокруг него мало чем отличалась от остальной травы, а земля копалась с трудом, как и должно было быть в действительности.

Вскоре, под небольшим слоем земли, копатели наткнулись на каменные плиты, что вызвало громкие крики у македонцев. Полностью поверив Ликомеду, царь отстранил товарищей и сам начал расшатывать плиты, скрывавшие от его взора святыню.

После ряда неудач, каменная глыба начала неохотно сдвигаться под мощными усилиями македонцев, отворив черный провал потаенного склепа. Александру пахнуло лицо затхлым, мертвым воздухом, но в азарте открытия молодой человек ничего не заметил и первым поспешил протиснуться внутрь кургана.

Когда глаза юноши привыкли к темноте, то он увидел небольшой постамент, на котором что-то лежало покрытое остатками полусгнившей от времени тканью. Александр смело сдернул ее и его глазам открылся бронзовый щит весь покрытый патиной времени.

Македонец осторожно поднял его с камня и внимательно рассмотрел. Некогда имевший почти зеркальный блеск, теперь щит представлял собой жалкое зрелище. Время почти полностью уничтожило весь рисунок, который некогда так славно воспевал Гомер.

От него осталась одна окантовка и лицо Горгоны по центру, сильно поврежденное ударом копья или меча. Сыромятная основа ручек щита, уже давно сгнила вместе с его неизменной деревянной основой, но при этом от него веяло седой древностью и, царь, ни на минуту не усомнился в подлинности своей находки.

С гордым видом вынес он на свет свою находку, которая была встречена громким криком всей македонской агемы. Осторожно передавалась по рукам воинов обретенная Александром святыня, вызывая у них восторженное восхищение.

— В глубине холма находиться урна с прахом великого героя, навсегда оставшегося на нашей земле — с гордостью в голосе произнес Ликомед, свысока поглядывая в сторону порядком смутившегося Клита. Тот сам непосредственно участвовал в разрытии тайника и ничего не смог заподозрить подозрительного.

— А где курган Патрокла? — с нетерпением в голосе спросил Гефестион, решивший не отставать от своего царя.

— Он рядом господин, — жрец уверено показал на соседний курган так же покрытый зеленью, — по желанию Ахиллеса, они были похоронены рядом, дабы и после смерти не разлучаться друг с другом.

— Я хочу посвятить ему свое оружие — быстро произнес царский друг, стремясь опередить других македонцев в проявлении любви к легендарным героям.

— Хорошая мысль друг, — поддержал его Александр, — я тоже посвящу свое оружие великому Ахиллесу и совершу приношение его праху.

— А где курган Аякса? — с некоторым недоверием спросил Клит, но жрец уверенно указал на стоявший несколько в стороне могучий курган.

— Ты желаешь посвятить свое оружие властителю Саламина? — в голосе Ликомеда слишком явно сквозило торжество и потому, Клит не удостоил жреца ответом. Он гордо вскинул голову и молча, направился к указанному ему кургану.

Птоломей, сын Лага быстро сориентировался и потребовал указать курган Антилоха, что пал от руки Мемнона и был близким другом Ахиллеса после смерти Патрокла. Сводный царский брат не желал отставать от Гефестиона и Клита в степени влияния на Александра.

Не столь расторопным в придворных играх, царским друзьям Эригнию, Неарху и Гарпалу, для посвящения оружия достались курганы второстепенных героев легендарной войны; Паламеда, Протесилая и Эврибада. При этом все дружно отказывались от сомнительной роли совершить посвящение на могиле Терсита.

Обрадованный своей находкой, Александр отправил в лагерь гонцов, с приказанием немедленно сворачивать стоянку и ускоренным маршем двигаться к курганам, где он собирается совершить жертвоприношение.

По лагерю моментально разнеслась весть о чудесном обретении македонским царем необычного артефакта, что привело всех воинов в сильный ажиотаж. Главный жрец войска Алисандр уже гневно клял себя, за неосмотрительный отказ осмотреть Илион и при этом выпустил из своих рук нить влияния на Александра.

Когда войско прибыло к курганам, все уже разобрались с героями, которым собирались посвятить свое оружие и произвести жертвоприношение их душам.

Приняв из рук Алисандра золотой венец правителя Македонии, молодой полководец поднялся на курган и сначала высыпал на него муку вперемешку с солью и вылил чашу хиоского вина на могилу своего легендарного предка. Затем на специально сооруженную воинами подставку на вершине кургане Ахиллеса, Александр водрузил боевое копье и один из легких, полукруглых щитов, с изображением македонского орла.

Вслед за царем, процедуру посвящения оружия стали совершать и близкие царские друзья. На ранее выбранных для себя курганах они сыпали муку и проливали вино, призывая легендарных героев стать своими патронами покровителями в предстоящей борьбе с давними врагами Эллады и Македонии — персами.

Найденный в кургане щит Ахиллеса, был немедленной продемонстрирован перед всем войском. По приказу царя, оно в парадном марше прошло мимо найденного им артефакта, который во время церемонии заботливо поддерживали царские слуги.

После того, как прохождение закончилось, Александр отдал приказ войсковым оружейникам придать обретенной чудесным образом святыни достойный вид, что было встречено гулом одобрения воинов. Получив столь явственным подтверждением милости бессмертных богов к царю и его замыслам, солдаты с радостью рвалось в бой. Теперь никто из них не сомневался в благополучном исходе столь удачно начатого похода.

Едва торжество закончилось, царь пригласил его главного виновника в свою палатку. Ликомед был очень рад такому исходу этого важного дня и с нетерпением ожидал ответных жестов монарха.

— В честь удачного обретения святыни своего предка, я готов освободит Илион от уплаты любых налогов на десять лет. Кроме этого я намерен посвятить городу десятую часть своей военной добычи на восстановления его былого величия и в первую очередь храму бога Посейдона.

От столь обильных даров, у жреца радостно заблестели глаза, предательски выдавая состояние своего обладателя.

— От имени троянцев я благодарю тебя царь за столь огромный подарок и могу заверить, что могилы героев с посвященным им оружием будут тщательно нами оберегаться — Ликомед почтительно склонил перед царем свою седую порядком поредевшую голову.

— Однако государь не забывай о Мемноне, — напомнил о родосце жрец, — он очень опасный для тебя человек, но в его окружении есть мои люди. Если царь пожелает, я дам им приказ устранить этого предателя.

Ликомед с затаенным дыханием смотрел на македонского царя, ожидая от него слов согласие, но вместо них презрительная гримаса исказила лицо Александра. Потеряв от рук убийцы отца, он с откровенной брезгливостью относился ко всем тайным убийствам.

Смерив жреца откровенно брезгливым взглядом, он гордо произнес: — Я сам, уничтожу этого человека — и огорошенный Ликаон поспешил опустить глаза.

— Конечно, лучшая смерть воина, это смерть в бою, — поспешил согласиться с царем троянец, — но если вдруг ваше величество решит воспользоваться моим предложением, я всегда готов оказать эту услугу.

Не желая портить настроение от свалившегося к нему в руки счастья, Александр не стал выказывать свой гнев не в меру услужливому и полезному жрецу. Он только сдержанно кивнул Ликомеду головой и, покинув палатку, отправился к оружейникам, чтобы обсудить с ними работу по восстановлению щита.

А тем временем Мемнон полностью оправдывал слова Ликомеда. Едва только он получил известие от патрульного корабля, что Александр высадился в Троаде, как командир корпуса греческих наемников приказал незамедлительно оставить Абидос и отступил вглубь Фригии, не желая получить удар в спину от македонской фаланги.

Заметив отступление противника, Пармерион попытался организовать преследование Мемнона, но вскоре отказался от этой идеи, не имея в своем распоряжении кавалерии. Напрасно он посылал гонцов в царский лагерь на берегу Троады. Обретя древний артефакт, Александр приказал организовать малые игры в честь этого события и не сог отправить конницу на помощь Пармериону.

Обиженный стратег написал царю письмо с упреками об упущении возможности разгрома корпуса Мемнона. В ответ, Александр написал, что внутренний настрой войска, ему гораздо важнее упущенной возможности раздавить какого-то там Мемнона.

Так произошла первая, хотя не очень серьезная стычка старым и новым началом в македонском войске.

Глава III. Свой среди чужих и чужой среди своих.

Яростно подстегивая своего коня, командир корпуса греческих наемников Мемнон, стремительно скакал по дороге, что вела из лагеря персидского сатрапа Фригии Арсита в стан корпуса наемников.

Лично назначенный на должность командира корпуса самим персидским царем Дарием, уроженец Родоса был просто в ярости от разговора, что состоялся у него с персидскими вельможами. Впервые в жизни располагая именным царским указом и обладая полной военной самостоятельностью, Мемнон столкнулся с непробиваемой стеной под названием родовитая солидарность.

Сегодня, высокородные персы наглядно продемонстрировали чужаку греку свою несокрушимую силу, несмотря на все высокие полномочия, которыми он обладал как сатрап Троады.

Выходец с самого богатого острова архипелага Додеканаса, он к тридцати одному году имел репутацию опытного военачальника, за плечами которого было много успешных походов и сражений. Прибыв в Сузы вместе с афинянином Харидемом по приглашению Дария Кодомана, Мемнон сразу понравился новому владыки Персии, на чьи плечи неожиданно свалилась тяжелое бремя по управлению огромной империи.

В очень сложное и непростое время принял на себя царскую власть этот дальний родственник грозных Ахеменидов над страной. В постоянно тлели очаги сепаратизма, то угасая, то разгораясь в зависимости от силы и воли правителя персидской державы.

Из-за коварных игр евнуха египтянина Багоя, набравший было силу авторитет царской власти, сильно пошатнулся. Устранение прямых наследников старшей ветви рода Ахеменидов открывало широкую дорогу всевозможным соискателям царского престола.

Ошибочно посчитав Дария Кодомана слабой личностью, Багой возвел его на трон шахиншаха, устранив при этом остальных конкурентов. Дважды ошибившись с выбором кандидата на царский трон, египтянин полагал, что на этот раз он не ошибся, но судьба жестоко посмеялась над ним.

У нового персидского царя оказался сильно выраженный инстинкт самосохранения. Едва укрепив свое положение на престоле, он устранил самого Багоя, угостив египтянина отравленным вином.

Персидские вельможи бурно приветствовали столь решительные действия своего царя в отношении опасного чужеземца. Однако уже на другой день после падения жестокого временщика, вельможи принялись играть в самую любезную своему сердцу игру. Стали плести закулисные игры вокруг царского трона, пытаясь либо занять освободившееся место Багоя, либо получить личную власть над полученной в управление сатрапией.

Видя, что все возвращается на круги своя, Дарий решил опереться на корпус греческих наемников доставшихся ему от царя Оха. Справедливо видя в них наиболее твердую и преданную опору своей царской власти.

По достоинству оценив полководческий талант грека, царь приказал ему увеличить численность наемников. Благо число греков вынужденных по тем или иным причинам покинувшие свои родные города и острова не уменьшалось, а только росло.

Стремясь крепче привязать к себе родосца, Дарий устроил его свадьбу с одной из знатных красавиц персидского двора Барсине, дочери Оксиарка. Осыпанный царскими милостями Мемнон с энтузиазмом принялся исполнять царские планы, и судьба благоволила ему. Сначала он прочно заступил дорогу македонскому авангарду во главе со стратегом Аталлом, а когда его на посту сменил Пармериона, то удачно действовал против второго по значимости стратега македонского войска.

Мемнон умело опередил своего противника в развертывании войск, нанес ему чувствительный удар, после которого прочно запер старого вояку в Абидосе. Полностью спихнуть македонцев в море, родосцу помешало не столько отсутствие в его войске осадных орудий, сколько интриги персидских вельмож, не желавших полной победы чужака грека.

Благодаря хорошим связям при дворе, они добились того, что царь приказал Мемнону прекратить активные боевые действия, к огромному негодованию полководца.

Переигранный умелым маневром Александра по высадке македонского десанта в районе Трои, Мемнон решил привести в действие свой давний план по отражению вражеского нашествия. Суть его предложений было основано на реальной оценке сил своего молодого противника, за которым Мемнон вынужденно признавал серьезную воинскую силу и талант стратега.

Исходя из силы македонской фаланги, он категорически выступал против решительного сражения. Вместо него предложив стратегию изматывания противника, путем отступления вглубь полуострова, используя при этом скифскую тактику выжженной земли. На своем пути вглубь Фригии, противник должен был встретить голую землю, что серьезно затрудняло снабжение его армии. Каждый кусок хлеба, сыра, кувшин масла и глоток воды должен был стать для македонцев на вес золота. При этом Мемнон собирался обескровить войско Александра постоянными мелкими стычками.

Одновременно с этим стратег собирался организовать высадку своего десанта в Грецию, еще не до конца, замиренную Александром. Там предполагалось поднять мощное антимакедонское восстание, с привлечением в этот процесс любых союзников способных принести пусть даже минимальный вред македонскому царству. В этом случаи Александр получал длительную, затяжную войну на два фронта, с непредсказуемым исходом. Учитывая ограниченный ресурс македонской армии и огромные долги Александра, ничейный исход был бы для молодого царя огромным благом.

Все греки, кого Мемнон посветил в подробности своего плана, в один голос отмечали его реалистичность и продуманность. Ничто не нашел в нем ни одного серьезного изъяна, но когда он был представлен на военном совете, персидские вельможи единодушно отвергли его. Отвергли по той причине лишь по одной причине, видя в нем хитрую попытку подрыва их власти сатрапов и возвышение Мемнона.