| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Слишком мало, мне нужно больше информации! — теперь моя очередь качать головой, закатывать глаза и изображать недовольного жизнью человека. Я отвлеченно теребил в руках перстень. Кумир говорил, что герб нашего рода ему знаком. Так кто же проходил испытание тьмой до меня?
— Прости, Ром, я правда не знаю ничего конкретного и тебя остерегаю: не стоит лезть на рожон...
Такой ответ я уже слышал, и он никак не помогал мне в этой истории. Я не думал, о том, что Яр врёт, я думал, у кого найти больше информации, и на ум приходил только один человек, хотя человеком назвать её было сложно...
Глава 2:
Офисная вода
— Доброе утро, Роман Валерьевич!
Дашка Мохова замахала рукой, едва я показался в коридоре. Улыбка девушки подарила мне надежду, что вчерашний сеанс не ушёл в молоко и сегодня ей легче.
— Дарья Владимировна, вы сегодня обворожительны как никогда!
Я позволил себе элегантно пофлиртовать с секретарём, отметив, что её серый костюм с короткой юбкой и позолоченной заколкой на маленьком галстуке под стать выразительным серо-зелёным глазам. Я поцеловал её руку, незаметно пробив пропуск:
— Как вы себя чувствуете?
— Вы знаете, Роман Валерьевич, вечером голова болела, а вот утром совсем нет! Ни капельки!
Дашка светилась от счастья, а внутри меня расцветали букеты роз. Она всё говорила и говорила, описывая свои ощущения, совсем забыв, что мы не в кабинете и вокруг много случайных свидетелей. За мной образовалась очередь не выспавшихся и оттого недовольных коллег. Их уставшие взоры подсказывали, что пора закругляться с любезностями:
— Хорошо, Дарья. Заходите ко мне, как будет свободная минутка, будем копать в том же направлении.
Я подмигнул секретарю, сгрёб в охапку пиджак, но не успел сделать и шага. Что-то массивное упёрлось мне в левый локоть и навязчиво прижало к стойке.
— Роман Валерьевич, вы уже на работе?
Знакомый томный голос с лёгкой хрипотцой. Я покрылся испариной. Мирошкина нагло подвинула очередь и теперь наседала на меня грудью.
— Да, Виктория Павловна, — я натянул на лицо фирменную улыбку, но то ли она усохла в кармане, то ли моя физиономия разжирела за эти несколько мгновений. Маска вежливости соскочила с лица и болезненно скривилась на левую сторону.
— Это очень хорошо, мне нужно срочно на приём! — Мирошкина достала пропуск и уже тянула его к считывающему устройству. Второй рукой она взяла меня под руку, крепко приковав к своему бюсту. Я с ужасом осознал, что подняться на второй этаж, избежав попутчиков, мне явно не удастся. На помощь неожиданно пришла Мохова. Она щёлкнула клавиатурой:
— Подождите, не прошло!
Мирошкина приложила пропуск ещё раз, но сигнал никак не менялся. Я поймал задорный взгляд Дашки, он подсказывал: уходи, я её задержу! Замешательство постоянной клиентки позволило мне извиниться и вежливо ускользнуть из её железной хватки:
— Подходите, я буду ждать у себя в кабинете, — я ускорял шаг, отступая к заветным дверям.
— Ух, день намечается жарким! — Яр тут как тут. Мои взаимоотношения с Викторией Павловной забавляли его всё больше, а я уже не знал, куда от неё спрятаться. Вообще пациенты почти всегда делились на три категории. Мнительные. Ни во что не верили и на контакт шли неохотно. Спокойные. И на контакт шли умеренно, и верили в мои способности так же. А вот третья категория — это фанатики: и верили неистово, и из контакта не выходили. В компании таковых почти не было, но с Мирошкиной мне "повезло" особо.
— Да у меня каждый день жаркий! — я поднимался по ступеням, лавируя во встречном потоке.
Рабочий день разгорался, в коридорах не протолкнуться, а угомонятся все только к обеду. И к обеду рабочий день начнётся у меня. Так было каждый раз, и меня это устраивало. Не люблю сюрпризы, и даже вечное приставание Мирошкиной тоже уже входило в распорядок дня, вот только Виктория Павловна становилась с каждым разом все более навязчивой.
— Ха! Ты опять проспорил, твоя Мирошкина и сегодня будет первым клиентом! — Яр встретил меня на лестничном пролёте, перед самими дверьми. Я прибавил шаг, тяжелое дыхание преследовательницы нагоняло.
— Не помню, чтобы мы на это спорили! — адреналин уверенно впрыскивался в кровь. Азарт погони заставлял двигаться всё быстрее и сбивал дыхание.
— Ладно, умру как герой! Беги, я её задержу тут... — Яр остался на лестничном пролёте с наигранно остекленевшими глазами, шагнул навстречу Мирошкиной.
Шутник, блин! Я уже не мог рационально мыслить; обгоняя коллег, влетел на второй этаж, едва не выбив стеклянную дверь плечом. Мимо кабинета Борисыча крался на цыпочках, втянув шею в плечи. Несмотря на то, что я проснулся раньше обычного, все равно опаздывал к началу рабочего дня.
— Та-ак! — грозный голос директора из приоткрытой двери заставил вздрогнуть и остановиться. Борисыч разговаривал по телефону, но косился в мою сторону одним глазом, демонстративно показал на часы: — Волшебная черепашка снова опаздывает?
Я радостно кивнул. Пунктуальность никогда не была моей сильной стороной, но огорчаться по этому поводу я не видел причин. Директор устало махнул рукой, отпуская меня на все четыре стороны. Когда моя преследовательница объявилась на этаже, я уже скрылся в кабинете. Увидел Мирошкину краем глаза:
— Я спрятался, я в домике... — я измученно застонал, сбрасывая с себя ботинки, небрежно кинул пиджак на вешалку.
— Роман Валерьевич, к вам можно? — я едва успел дойти до стола. Стук в дверь прозвучал как барабанная дробь, я с болезненным испугом смотрел на хрупкую преграду из тонкой древесины. Мирошкина сломает ее, если не отвечу. А я даже не успел перевести дух с дороги.
— Это чудо-женщина, я не смог её задержать! — Яр появился в пространстве между мной и дверью, довольно хихикая.
— Неудивительно... — я разложил вещи, собрался с духом перед грядущим сеансом. — Да, Виктория Павловна, входите!
— Роман Валерьевич! Вы были правы! Это кошки! Мой кашель дома почти сошёл на нет! Вот только сегодня утром что-то тянуло в области груди.
— В области груди? — вовремя спохватившись, я надел фирменную улыбку, но в воздухе запахло подвохом.
— Да, знаете, такая тупая тянущая боль, — Мирошкина прошла к столу, приложила руку к левой груди. — Вот здесь!
Я нервно сглотнул, не сразу нашёлся с ответом:
— Ну, а сейчас болит? Долго был спазм?
— Минут десять, а потом снова кашель, совсем немного, даже мокрота вышла. Знаете, такая тёмно-жёлтая. Я её собрала в баночку, но забыла дома. Завтра могу принести.
— Нет, не надо! — ещё не хватало копаться в отходах чьей-то жизнедеятельности. Я что, похож на ходячую лабораторию?
Мирошкина расположилась на кушетке, томно вздохнула, закрыв глаза:
— Я готова, Роман Валерьевич...
Ох, блин! А вот я — нет! Пришлось встряхнуть головой, чтобы привести в порядок мысли:
— Подождите, а сейчас-то на что жалуетесь?
То, что в хроническом кашле Виктории Павловны виноваты пушистые любимицы, я догадался давно, но сейчас решительно не понимал, что она от меня хотела.
— Меня волнует эта тянущая боль в области груди, — Мирошкина понизила голос, почти зашептала: — А вдруг это... рак?
Она всё-таки вынудила меня подойти к кушетке.
— Да бросьте вы, рак обычно не проявляет себя таким образом, — я склонился над Мирошкиной, рефлекторно положил руку ей на живот.
В мои обязанности входило лечение не только реальных болезней, но и тех, что пациенты накручивали себе сами.
— Болело выше, — Виктория изобразила себя при смерти, а я с ужасом осознал, что моя доброта сыграла со мной злую шутку. Сеанс, который начался, уже нельзя прерывать.
— Вот здесь? — я нехотя приблизил руку к двум вершинам Эвереста, возвышающимся высоко над уровнем Виктории Павловны. Наивно полагал, что она будет довольствоваться моим посещением их "предгорий" в районе солнечного сплетения.
— Нет, Роман Валерьевич, болело выше! — настойчивее повторила Мирошкина и заёрзала на месте. — Намного выше...
— Вот здесь? — я сдвинул руку к рёбрам, капля пота скатилась по щеке.
Виктория не ответила, с её губ сорвался то ли вздох, то ли стон. Я расценил её молчание как знак согласия. Положил правую руку на её плечо, послал в тело импульс живой энергии. Теперь главное — быстро провести сеанс, чтобы Мирошкина не придумала очередную хитрость. Я тужился над ней несколько минут, входил в глубокую концентрацию, чувствовал, как усталость захватывает тело. Энергия уходила, оставляя после себя холодную пустоту, от которой немели пальцы.
— Что-нибудь чувствуете? — мой голос еле заметно дрожал.
Это вечный вопрос, который помогал мне определить, в правильном ли направлении я двигаюсь. И, как правило, Мирошкина описывала свои ощущения с яркой эмоциональной окраской, но в этот раз Виктория равнодушно пожала плечами:
— Ничего не чувствую, может, надо ещё выше?
Чертовка! А она хитрее, чем я думал, прикусив губу от досады, я придвинул ладонь к подножию её Килиманджаро, и пот заструился по спине ручейком. На самом деле я не ощущал под рукой каких-то отклонений, ни воспаления в виде пышущего жаром участка, ни пульсаций. Яр был прав, это будет жаркий день.
— Вот, я, кажется, начинаю что-то чувствовать, но совсем немного, попробуйте ещё выше...
Её слова как приговор, я застонал, но по долгу службы положил руку на левую вершину Фудзиямы. Мои глаза расширились от ужаса, когда я осознал, что Мирошкина пришла на сеанс без нижнего белья.
— А так? — голос охрип, я чувствовал, как под тонкой блузкой и легким пиджаком набухает её сосок. Из последних сил сконцентрировал импульс, грудь прошиб болевой спазм, прошедший по нервам и окончивший свой путь в позвоночнике.
— А так чувствую, — Мирошкина открыла глаза, томно зашептала: — А вы чувствуете?
Я отвёл взгляд:
— Да, всё в норме.
Последний внутренний рывок, и я со вздохом облегчения отдёрнул руку. Скрюченные от напряжения пальцы никак не хотели сгибаться; прикрыв их ладонью, я отошёл к креслу.
— Вот это был номер! — Яр уважительно качал головой, показал большой палец. Всё это время он стоял за спиной и с неподдельным интересом наблюдал за моей пыткой. — Слушай, а она тебя уделала!
— Ну и что вы почувствовали? — Мирошкина слезла с кушетки, поправила пиджак.
— Это остаточные фантомные боли, это не рак, это скоро пройдёт, — я откашлялся, промокнул пот салфеткой.
— И всё? — Виктория хотела услышать совсем другое, но я остался непреклонен:
— Да, к счастью, ваше недомогание проходит, надо подождать ещё неделю или две, пока организм наладит привычную работу, — я говорил как робот, моя самая любимая доброжелательная улыбка порвалась от напряжения и больше не налезала на лицо.
— Хорошо, и когда мне снова к вам прийти? — Мирошкина сверлила меня взглядом как бур.
— Давайте через пару дней, — я с мольбой смотрел на свою мучительницу, изо всех сил надеялся на её человечность.
— Хорошо, Роман Валерьевич, я приду завтра! — она неуклюже подмигнула: — Завтра в том же месте, в тот же час.
Я побледнел, челюсть отпала. Слова возмущения застряли в горле сдавленным хрипом. Мирошкина отходила к дверям, виляя дряхлым задом и не давая мне опомниться. Её плотоядный взгляд стрельнул в мою сторону:
— До скорого, милый доктор...
— Ложись, стреляет! — радостно возвестил Яр, но прятаться здесь негде. Призрак довольно хмыкнул, когда мы остались наедине: — Да, у неё определённо есть дар.
— Да ну! И какой же? — дрожащей рукой я набирал в кулере воду. Хотелось не просто пить, хотелось принять душ и лечь спать.
— Дар доставать тебя каждый день.
— Молчи! — я взвыл от душевной боли. Залил холодную воду в горло. Слабое утешение после такого стресса. Шатаясь, добрёл до кресла и бухнулся в его чрево без сил.
— Думаю, ещё недельку, и она тебя трахнет. Может, прямо на сеансе. Как думаешь, удовлетворишь её с первого раза? — Яр задорно подмигнул, а я закрыл лицо руками. Не то что секс с Викторией, даже мысль о безобидном поцелуе вводила меня в дрожь:
— Ну уж нет! Я выброшусь в окно!
— Да? А вот и зря, по-моему, она отличный вариант. Она тебя хочет, родит тебе наследника, и хлоп! Проклятие будет побеждено.
— Нет, ты явно хочешь моей смерти, — я откинулся на спинку, задрал голову. После сеанса боль в груди только усилилась, а я даже не знал, сколько это продлится. Ослабляя галстук, взглянул на часы: девять утра. Я должен дожить до пяти. Любой ценой должен!
* * *
— Ты обещал придумать что-то с проклятием, изложи по этому поводу свои соображения? — я бросил на Яра короткий взгляд. Призрак развалился в кресле, сидел без движения и в полной тишине уже минут тридцать. После Мирошкиной я всегда медленно приходил в себя, а тут ещё и эти проклятия. Как нельзя вовремя я вспомнил об обещании предка.
— Да что тут думать-то? — Яр лениво склонил голову. — Избавляться надо.
— Дельная мысль, кэп, вот только еще бы знать, как...
— Со старым проклятием придётся повозиться, а маленькое, в принципе, можно прикончить по-тихому.
— Это как? — главное, чтобы Прокл не услышал этот разговор, но, по ощущениям, Уголёк ещё спал после завтрака.
— Заведём твою кляксу в тёмный уголок, и я поставлю уничтожающую печать. Инфернал маленький, его смерть, может, даже и не заметят, — Яр безразлично пожал плечами, а я прикусил губу от досады. Вот так предательски убить своего питомца, можно сказать, друга? Волна негодования не успела вылиться в резкий ответ.
— Так, кажется, твой хвост идёт, — Яр недовольно хмыкнул, покосившись на дверь.
— Какой хвост? — я в ужасе оцепенел. Мирошкина только ушла, неужели решила вернуться и продолжить мою пытку по новому кругу?
Димон вошёл в кабинет по своему обыкновению: едва не выбив дверь ногой и, конечно же, не постучавшись.
— Здорово, Ромик! Как она?
— Стучаться и не научился, — пробубнил призрак и исчез. Он так и не простил Прохвоста за шалости с кольцом, ведь именно Димон был их инициатором.
Довольный, как слон, Хворостов прихромал к столу, упал в кресло, где секунду назад сидел Яр.
— Да ничего так... — я сдержанно улыбнулся. — У тебя что нового, опять нога?
— Да нет! Я по другому поводу.
Хворостов начинал меня удивлять. Обычно наши встречи начинались с жалоб на жизнь, на ногу, на меня. Сегодня я едва узнавал старого друга. Не скажу, что он прямо светился от счастья, но хотя бы не хмурился.
— Что за повод? — всё моё внимание сосредоточилось на товарище.
— Помнишь мою новую пассию? — Хворостов заговорщически прищурился.
— Ну да, как там её, Катя?
При разговорах о бабах я чувствовал себя не слишком уверенно, отчасти потому, что уже долгое время жил один, отчасти, что Димон жил один максимум неделю. Прохвосту удавалось найти себе очередную зазнобу, когда постель от старой ещё не успевала остыть. И это несмотря на травму. Я, конечно, не завидовал, но старался избегать подобных разговоров. Димон хвалился своими любовными похождениями при первом удобном случае, а что я мог рассказать в ответ, о родовом проклятии? Такая себе дружеская байка.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
