Волчица и пергамент. Том 8

— Курильница для благовоний? — с недоумением переспросила Миюри.

Коул в волнении сглотнул.

— Посланники с секретными заданиями часто имеют при себе подобные штучки.

Это сразу пробудило интерес Миюри настолько, что её спрятанные волчьи уши и хвост вот-вот могли вырваться наружу.

— Когда они скрывают от противной стороны свою личность, им трудно доказать свой статус посланника тем, к кому они направлены. Поэтому они прячут в своей дорожной, потрёпанной одежде ценный, совершенно несовместимый с нею предмет, чтобы их собеседники могли доверять им. Я несколько раз встречал таких людей, приезжавших на горячие источники в Ньоххиру.

Любительница приключений Миюри возбуждённо раздувала ноздри и вытягивала в струнку спину.

— Да, именно такое ощущение от него. Епископ собора Ягине немедленно отправился к досточтимой принцессе Хайленд рассказать об этом, остальные же изучили курильницу, подозревая, что она была сделана одной известной мастерской, часто имевшей дела со святым престолом. Госпожа Ив, которую тоже пригласили оценить вещицу, согласилась с этим подозрением.

То есть, этому посланнику нельзя было доверять, но он, вероятно, действительно был от святого престола.

— Блондинка её видела?

— Я видел её.

Довольно туманное объяснение цели гостя тревожило. А может, этот человек просто нашёл случайно потерянную кем-то курильницу для благовоний и решил, что это знак Божий, возвестивший его о великой миссии?

— Короче, человек выглядел подозрительно, и его упрятали в темницу собора, и, будучи запертым, он с величественным видом поведал кое-что смехотворное.

Он возвестил волю Бога или наложил проклятье великого колдуна? Миюри нетерпеливо ждала.

И тогда Ле Руа произнёс:

— Он сказал лишь, что Предрассветный кардинал приглашён на Вселенский собор, больше ничего.

Коулу показалось, что его лошадь качнулась в сторону, чуть не стряхнув его на землю, словно оступилась на незаметном камне на дороге. Но нет. Он вдруг понял, что поводья уже какое-то время держит в руках Миюри, а он сам даже забыл про дыхание, такое впечатление произвели на него эти слова.

— Он встретился... с принцессой? — с трудом произнёс, совладав с собой, Коул.

Обычно добродушный балагур, Ле Руа кивнул с торжественно-серьёзным видом.

Запертому в соборе человеку удалось потрясти Хайленд всего несколькими словами. Можно сказать, что слова этого путешественника стоили дороже драгоценной курильницы в его руках.

— Эй, брат, — пихнула локтем Коулу в живот Миюри и повернула к нему недовольное лицо.

Должно быть, она не понимала ход разговора. Но у сведущего от слов этого гостя мороз идёт по коже. Для сумасшедшего или любителя повалять дурака этот гость слишком много знал об организации Церкви.

— Досточтимая принцесса Хайленд боится, что это ловушка, расставленная врагом во мраке, поэтому она распорядилась устроить встречу тайно, так что...

В этот момент перед Миюри, недовольной, что она выпала из разговора, показалось строение.

— Так что, — продолжил Ле Руа, — она не стала звать вас в Раусборн, где вокруг полно глаз и ушей, и решила, что уместней будет с ними встретиться, когда они поедут обратно.

Прямо по ходу лошади среди бескрайних полей возвышался особняк, подобных которому в городе не бывает. Ни в Раусборне, ни в Ньоххире нет таких особенно больших строений, которые могли бы не только обеспечить проживание многочисленного семейства, но и разместить на своей территории склады для хранения собранного урожая и помещения для размещения домашнего скота. В деревнях и небольших городах нет зданий, где могло бы остановиться сразу несколько особ, поэтому члены королевской семьи нередко выбирают для своего размещения такие строения во время путешествия. А это место к тому же было затеряно средь полей, и сюда было нелегко добраться ночью.

Перед воротами было привязано с десяток лошадей и установлено несколько флагов с изображением золотого барана — символа королевской семьи. Группа вооружённых солдат заметила подъехавших на двух лошадях людей и подошла к ним, Ле Руа без запинки ответил на их вопросы. Если присмотреться, королевские флаги были трёх видов — общий для королевской семьи, флаг Хайленд и, надо полагать, флаг принца Клевенда. Коул понял, что первого по праву наследования принца нет, и Ле Руа пояснил, что старший принц уехал сразу после торжественного обеда. Примирившись с младшим братом и покончив со старым противоборством, он должен был успокоить своих людей, которые могли остаться таким развитием недовольными. Дел, требующих срочного решения, у тех, кто был на вершине власти, всегда много.

— Господин Ле Руа здесь, — доложил один из солдат.

Большие деревянные двухстворчатые двери распахнулись, открыв просторный зал с высоким потолком. Кухня здесь являлась непосредственной частью зала, который обогревался теплом кухонной плиты. В зале были расставлены длинные столы, как в таверне. У стены был сложен сельскохозяйственный инвентарь, воздух был пропитан запахом животных, кажется, другое помещение под этой же крышей предназначалось для овец и лошадей.

Селян, сидевших обычно за столами и обсуждавших урожаи, состояние пастбищ и другие хозяйские дела, заменяли сейчас солдаты в лёгких доспехах и сыновья аристократических родов, которых Коул уже видел во время той истории с похищением. И среди них сидели Хайленд с Клевендом.

— Ну, на выход? — сказал Клевенд, кивая своим людям, и они один за другим вышли наружу.

Здание было устроено с максимальной простотой, зал сразу, без стен переходил во внутренний дворик, отделённый от него лишь столбами. Когда люди Клевенда вышли, опустевший зал стал навеивать тревожное ощущение.

— Ты уже рассказал им? — спросила Хайленд у Ле Руа.

— В общих чертах, — ответил тот.

— Говорить на самом деле и нечего, — заговорил Клевенд. — Тот человек пришёл в собор, что-то ляпнул и захлопнул пасть, как ракушка створки. Почти как птица из той легенды: прилетела, сказала "ждите скорой беды" и издохла.

Клевенд сказал это с расстроенным видом, вызвав у Хайленд вздох.

— Короче говоря, — добавил принц, — уважаемый господин кардинал и уважаемый господин Ле Руа, начнём с того, что присядем. Конечно, и госпожу святую тоже просим занять место.

Улыбка Хайленд, когда её взгляд остановился на Миюри, стала единственным успокаивающим штрихом в общей картине.

Ле Руа, проворно подобравшись всем телом, предложил Коулу с Миюри сесть первыми, налил эля Клевенду и Хайленд, свежего сока для Коула и Миюри, после чего сел сам.

— Прежде всего, хочу сказать, — заговорила Хайленд, — что благодаря именно вашим усилиям в королевстве, наконец, установилось единение. И я хотела бы официально поблагодарить всех вас.

Клевенд тоже поднял свою кружку:

— То, как моя сестра смогла провести в Раусборне этот обед примирения, заслуживает высокой оценки, но состязание по верховой езде с копьями — это что-то потрясающее. Когда обе стороны с копьями и щитами сошлись в схватке так, что пыль заслонила солнце, оба брата, которые, по общему мнению, были в плохих отношениях, отбросили мечи и сцепились в драке, как мальчишки! А потом в итоге разошлись с разбитыми носами, опухшими рожами, все в пыли, разошлись, расточая похвалы друг другу. Есть ли путь к примирению лучше этого?

Один был рождён, чтобы не иметь возможности унаследовать трон, другой — чтобы подвергаться насмешкам за то, что он всю жизнь ждёт вступления в наследство. Горечь и озлобленность стройного красивого молодого человека, рождённого первым, не уступали горечи и озлобленности Клевенда. Два принца, люди разной внешности и характера, были подобны маслу и воде, им, наверное, было неестественно жать друг другу руку по любому поводу, было неловко примиряться. Но, полагаясь на грубую силу в драке, каких у них было немало в детстве, можно было забыть о различиях их положений и их характеров.

Миюри от восторга заскочила на ограждение, когда два больших, взрослых принца выплеснули недовольство друг другом из своих сердец и подрались от души. Больше не было места для судейских тяжб, заговоров и дворцовых интриг. И потому у наверняка уставшей Хайленд не было написано утомления на лице.

— Госпожа святая помахаула нам рукой, это воодушевило нас, причём в нужный момент, — произнёс Клевенд Миюри. — И все, кто там был, знали, что итогом этого сражения будет общий смех.

Коул сомневался, что эта девушка-сорванец была настолько дальновидна, да и драка могла породить как раз взаимное озлобление вместо смеха. Но Миюри, довольная похвалой, гордо выпятила грудь.

— Что ж, думаю, Церковь, узнав о ходе и итоге состязаний, обеспокоилась и послала кое-кого к нам, добавил он, переходя к неожиданно прозвучавшему в соборе приглашению Предрассветного кардинала.

— Он сказал "вселенский собор", так? — произнёс, невольно приглушая голос, Коул.

Даже если забыть о незваном госте, эти слова внушали особое почтение.

Хайленд тяжело вдохнула, на её лице отразилась растерянность.

— У меня ещё сохраняются подозрения, что это аристократы, прежде желавшие извлечь выгоду из смуты в королевстве, они могли напоследок попытаться что-то сделать. Почувствовав угрозу со стороны Предрассветного кардинала, совести королевства, они могли приступить к действиям, прикрываясь посланником, якобы присланным с большой земли.

— Думаю, я должен согласиться, — кивнул Клевенд, ощутив смысл в её словах.

Похоже, Клевенд и Хайленд уже спорили по этому поводу. Что же до Миюри, то она, не понимая, что такое "Вселенский собор", сидела с надутым видом рядом с Коулом. И потому Коул, ради неё и чтобы удостовериться самому, спросил:

— Этот человек наверняка должен был сказать о правомочности Вселенского собора, так?

Клевенд и Хайленд, имевшие разные мнения, переглянулись. А Коул откашлялся и заговорил, тщательно подбирая слова, чтобы это было понятно Миюри.

— Думаю, вы оба должны знать, что Вселенский собор — самый влиятельный собор Церкви, сам папа должен подчиняться его решениям. Если я верно помню, в последний раз он собирался восемьдесят лет назад для обсуждения войны с язычниками.

Хотя Церковь была организована как пирамида, на вершине которой помещался папа, ниже располагалось ещё много известных всему свету богословов, великих монастырей с обширными землями и нередко неурегулированными территориальными вопросами, влиятельных архиепископов королевских кровей и других могущественных лиц, разбросанных по свету и не единых во мнениях. В Церкви было очень много людей с разными взглядами и противоположными устремлениями, за всеми надо было постоянно следить, как и за всем миром в целом.

Но не войны должны были решать вопросы веры, Священное писание определяло, что правильно и что неправильно. И именно Вселенский собор должен был мирным путём обеспечивать соблюдение этого принципа. Собор определял направления, которым должны следовать все части церковной организации, рассеянные по всему миру, и папа с его высшей властью не должен был нарушать его решения, поэтому собор созывался очень редко.

И при всём этом подозрительный пришелец сказал о приглашении Предрассветного кардинала на Вселенский собор.

Сразу возникало несколько вопросов.

— Прежде всего, действительно ли папский престол собирается созвать Вселенский собор?

— Думаю, это правда, — скрестив на груди мощные руки, не совсем уверенно ответил Клевенд. Раз мы со старшим братом объединили свои усилия, королевство стало прочным, как скала. Это существенно ухудшает положение Церкви в противостоянии с королевством, поэтому она хочет использовать Вселенский собор для объединения своих сил.

Коулу было несложно понять Клевенда, одной из причин обдумать предложение Миюри проехаться по большой земле было завершение раздора в королевстве.

— Я сомневаюсь в этом, — возразила Хайленд и продолжила говорить чётко и размеренно, как если бы заранее всё продумала. — Созыв Вселенского собора означал бы, что Церковь официально признаёт противостояние с королевством вопросом важным в такой большой мере, какая обозначает возможность изменения развития Церкви в будущем. Вселенский собор — это мероприятие, на которое действительно собираются представители духовенства со всего мира, которые получают возможность официально представить свою точку зрения. Их голоса прозвучат громко, когда разные взгляды столкнутся напрямую, и разгорятся сотни споров, в итоге может быть потеряна управляемость.

Чуть помолчав, она добавила:

— Сомневаюсь, что папа осмелится открыть этот опасный ящик.

Она высказалась, как политик, выше всего ставящий благоразумие. Что-либо не может составлять проблемы, если к этому не относиться, как к проблеме, для власть имущих это обычная манера действовать. И если объединить различные точки зрения не удастся, как могут подумать папа и другие лидеры Церкви, занимавшие её прогнившую сторону, Вселенский собор может стать могильщиком своей организации.

Коул мог понять и это.

— Если что-то и можно добавить к высказанному вами, — произнёс он, — так это причина, по которой могли бы позвать на Вселенский собор такого человека, как я. Мне это действительно непонятно.

Коул был всего лишь более или менее известен, даже не имел официального сана. Церковь, существующая тысячу лет, приглашает его на Вселенский собор, который может повлиять на будущее Церкви ещё на тысячу лет вперёд. Коулу это представлялось невообразимым. К тому же он был врагом для Церкви.

— Я думаю, это может быть и к худу, и к добру, — сказал Клевенд. — А ты думала, только к худу?

Хайленд резко кивнула, немного разлохматив свою золотистую чёлку:

— Думаю, это может быть ловушкой, пусть даже Вселенский собор соберётся по воле Господа. Не надо даже спорить с тобой, достаточно выманить тебя и устроить засаду на дороге. А минуешь засаду — утопят в болтовне. Не одним аристократам требуются заслуги.

Какой-нибудь архиепископ постарается посрамить Предрассветного кардинала, врага Церкви, в споре не для того, чтобы доказать свою правоту и неправоту оппонента, а ради заслуги в глазах папы. Пока кто-нибудь с успехом повергает врага в прах, он может рассчитывать на быстрое продвижение к вершине. Хайленд, не имевшей прав на наследование трона, пришлось немало преодолеть, и она хорошо знала порядки в коридорах власти.

Но Клевенд не был с ней согласен, полагая, что Хайленд смотрела на вещи слишком мрачно, в то время как Миюри чуть оскалилась, готовая положиться на свои зубы, чтобы избежать худшего.

— Это, скорее всего, действительно ловушка папы. Но даже в этом случае этот вопрос остаётся очень важным, и приглашение следует принять, — заговорил Клевенд, привыкший произносить речи за время, в течение которого он возглавлял отпрысков аристократических родов, и сейчас, убедившись, что он завладел всеобщим вниманием, принц продолжил говорить. — В Церкви должно быть ещё и много тех, кто с нетерпением жаждут её реформирования. Узнав о намерении папы собрать Вселенский собор, они используют свою мудрость, чтобы оказать содействие Предрассветному кардиналу, верно? Даже если папа будет втихомолку готовить атаку, мы будем готовы, как только просочатся сведения об этом.