Восьмой медальон. Том 3 (черновик)

Пребывая во власти столь смелых мечтаний, мужчина не сразу осознал, что собеседник по какой-то необъяснимой причине позабыл рассказать ему, где находится место королевских аудиенций. В растерянности он посмотрел на замок, затем стал вертеться во все стороны, словно флюгер на ветру. Странная, растрёпанная фигура посреди двора вскоре привлекла внимание обитателей Харда, однако прийти Эдернэ на помощь никто не спешил.

В конце концов Эдернэ решил смешаться с прохожими, предположив, что все они явились в крепость с одной целью — выказать своё уважение государю.

Однако едва мужчина успел похвалить себя за находчивость, за спиной его кто-то отчётливо произнёс:

— Из каких болот вылезло это чудище?

В ответ рассмеялись:

— Подвесить такого к шесту посреди поля, все птицы облетали бы стороной.

Эдернэ резко обернулся. Мимо него, словно не замечая, шли придворные: невозмутимые, вальяжные, надменные. И всякий смотрел куда угодно, но только не в его сторону! Вздохнув от разочарования, мужчина вынужден был признаться самому себе, что отыскать обидчиков нет никакой возможности. С превеликим трудом он сохранил спокойствие, сжал губы так, что они прекратились в две тонкие нити, вздёрнул подбородок выше прежнего — и продолжил путь.

В замке его ждало новое разочарование: придворные разбредались по коридорам, останавливались в галереях, прятались в амбразурах окон, словно заговорщики — и всё чаще Эдернэ казалось, что из своих укрытий разряженные в пух и прах высокородные негодяи наблюдают за ним и смеются.

На глаза мужчине попался один из королевских гвардейцев. Рассудив, что это — подарок Небес, он сказал:

— Позвольте узнать, как мне пройти в Приёмную залу.

Гвардеец скользнул по нему взглядом — и не ответив ни слова, пошёл своей дорогой.

Кровь бросилась в голову Эдернэ:

— Эй, вы! Я спросил...

За спиной его кто-то быстро проговорил:

— Ах, не кричите так, сеньор! Вы — не осёл, королевский замок — не лужайка у дома, поэтому незачем реветь во всё горло.

Глаза мужчины торжествующе сверкнули: наконец-то появился настоящий обидчик, теперь-то все узнают, что с Эдернэ шутки плохи! Однако когда он обернулся, то никого перед собой не увидел. Придворные всё так же прятались в тени стен, в углах, в амбразурах окон — и никто не смотрел в его сторону.

Тогда Эдернэ прибег к единственному верному способу. Топнув ногой, он крикнул:

— Кто это сказал?

Придворные переглянулись.

— Так-так! — с жаром продолжил мужчина. В эту минуту он был окрылён успехом — усилия его привлечь к себе внимание всё же оказались не напрасными. — Вижу, меня заметили. Что ж, прекрасно! Пусть негодяй выйдет и ответит за свои слова, иначе я сочту обитателей Харда трусами и лицемерами, что способны лишь шептаться за спиной, но трепещут от одной только мысли встретиться лицом к лицу с человеком, которого они оскорбили.

Со всех сторон зазвучали голоса.

— Вот наглец!

— Какая грубость!

— Что за мужлан!

— Проучить его как следует!

Эдернэ расхохотался, словно сумасшедший:

— Что?! Кто хочет меня проучить? Ну же! Пусть выйдет!

Чей-то голос прогремел к галерее, отразился от каменных сводов.

— Я здесь!

Придворные умолкли, Эдернэ внезапно притих, съёжился, робко огляделся — и увидел канцлера. Тот шёл, чуть сгорбившись, и неотрывно смотрел на смутьяна сверкающими глазами. От испуга лицо мужчины стало бледным, словно бумага.

Подойдя вплотную к Эдернэ, канцлер произнес ледяным тоном:

— Вы звали меня? Почему же молчите? Отчего не хватаетесь за шпагу? В юности я неплохо сражался, поверьте, и помню ещё несколько славных ударов. Готов поспорить, такой бахвал, как вы, не знает даже, как правильно держать оружие, поэтому любой из них пригвоздил бы вас к стене. Я прав?

Эдернэ согнулся в поклоне и пролепетал:

— Простите...

— И не подумаю. Сейчас вы напуганы — следовательно, неискренни. Пройдёт часок-другой, и станете хвастать перед друзьями, что смеялись в лицо самому мессеру Гумберту...

— Ох! — схватился за сердце Эдернэ.

— Вижу, вы приехали издалека. — Голос канцлера стал мягче — ему польстил неподдельных ужас смутьяна, ещё пару минут назад дерзко бросавшего вызов придворным, а теперь тихого, присмиревшего. — Что ж, это многое объясняет. Будь на вашем месте кто-нибудь из этих молодых людей, — он неопределённо махнул рукой, — я не пощадил бы его. В королевском жилище нет места спорам и ссорам... А вот и человек, который должен подобные вещи пресекать, — завидев Геральда, который мчался по коридору, отталкивая всякого, кто попадался ему на пути, улыбнулся мессер Гумберт. — Уж он-то не преминул бы расправиться с вами, чтобы выслужиться перед государем.

Капитан гвардейцев подбежал к нему и, с трудом переводя дух, спросил:

— Что здесь случилось?

— Пустяки.

— Мне сказали...

— К несчастью, сеньор Геральд, вы опоздали, — развёл руками канцлер.

— Этот наглец...

— Я потолкую с ним немного и разъясню, как надлежит вести себя, чтобы не попасть к вам в лапы.

Мессер Гумберт неторопливо прошествовал мимо разъярённого Геральда. Эдернэ, заметно приободрившийся, метнул свирепый взгляд в сторону тех придворных, которые стояли к нему ближе всех, и двинулся вслед за канцлером. Преодолев бессчётное множество коридоров, галерей и закоулков, он очутился у каких-то покоев, вход в которые охраняли двое слуг.

— Никого не пускать, — приказал мессер Гумберт.

Эдернэ вошёл вслед за ним. Дверь он оставил чуть приоткрытой, однако канцлер не обратил на это никакого внимания.

Мессер Гумберт уселся за стол, опёрся подбородком о ладони и молча посмотрел в лицо мужчине. Тот рухнул на колени:

— Простите мне мою дерзость! Ах, если бы я только догадался, что встречу вас, никогда бы не повёл себя столь безрассудно!

Канцлер в удивлении изогнул бровь:

— О чём вы говорите? Неужели вам не внушают страх и почтение сами своды королевского жилища? Вы боитесь лишь наказания?

— Я боюсь потерять свою честь, — возразил мужчина. — Нет для меня, барона Онета ди Эдернэ, позора худшего, чем быть прилюдно наказанным и униженным!

— Вижу, вы пришли в себя и вновь начинаете грубить, — чуть заметно улыбнулся канцлер. — Как давно вы прибыли в Везерхард?

— Семь дней назад.

— И ни с кем не поссорились за это время?

— Напротив, кажется, мне удалось завязать кое-какие добрые знакомства.

— Поверить не могу! А отчего, позвольте узнать, вы вдруг захотели попытать счастья при дворе?

Эдернэ заметно смутился.

Мессер Гумберт подождал немного — и возобновил допрос:

— Скажите прямо. Что вам нужно в столице? Только лишь жажда приключений заставила вас тронуться в путь — или какой-нибудь тайный замысел? Отчего вы не явились ко двору в первый же день по приезде в Везерхард? Видите, сколь много вопросов вызвало ваше шумное появление... Так что вы скажете?

— Я желаю служить королю...

— Неужели? Почему же сразу не сказали?

Мужчина промычал нечто невразумительное.

— Вы не умеете лгать, — заключил канцлер.

— Именно! — воодушевился Эдернэ. — Я говорю прямо, искренне, честно, без доли лукавства. Разве не такие люди нужны государю?

Мессер Гумберт посмотрел на него, покачал головой — и негромко ответил:

— Нет. Если, конечно, вы не собираетесь стать придворным шутом.

Эдернэ смешался, захлопал глазами — он никак не ожидал от канцлера подобных оскорблений.

Тот продолжал с жестокой улыбкой:

— Да, вы не ослышались. Взглянули бы на себя со стороны! Костюм ваш, быть может, подойдёт какому-нибудь скомороху, а вот доброму придворному он точно не к лицу.

— Я уже заказал новый! — вскричал Эдернэ. — Он будет готов завтра к вечеру!

— Рад за вас, — холодно ответил мессер Гумберт. — Вот и не приближайтесь к Харду в ближайшие пару дней. В противном случае прольётся кровь.

Эдернэ небрежно махнул рукой:

— Я не откажусь от доброго поединка. После победы обо мне заговорит весь город.

— Сразу после победы, мой друг, вы отправитесь в тюрьму, — промурлыкал канцлер. — А после — на эшафот, если это будет угодно государю. Поэтому следите за словами, дабы не пробудить в сердце какого-нибудь несдержанного юнца желание проткнуть вас шпагой. Уверен, и сейчас в коридоре толпится десяток-другой драчунов, мечтающих проверить, какого цвета ваша кровь. Поэтому помалкивайте, оглядывайтесь почаще, когда идёте по улице, и хорошенько смотрите по сторонам. В Везерхарде много мастеров, способных в самом безобидном поступке отыскать повод для ссоры. Надеюсь, вы меня поняли?

— Да, конечно, — пробурчал Эдернэ.

На этом разговор был окончен.

У покоев к тому времени и в самом деле собралась толпа человек в двадцать, которые с нетерпением ждали, когда канцлер прикажет: "Отрубите этому негодяю голову!". Когда собеседники как ни в чём не бывало вышли из комнаты, все они встретили мессера Гумберта осуждающими взглядами, а затем принялись пожирать глазами Эдернэ.

— Спектакль ещё не окончен... — проворчал один из них.

Однако дальше пустых угроз дело не зашло. Завязывать ссору в присутствии канцлера никто не осмелился, и Эдернэ покинул королевский замок целым и невредимым.

Выйдя за ворота, мужчина несколько раз передёрнул плечами.

— Клянусь богами, — тихо сказал он, — самое дрянное местечко на свете. Не хотел бы я здесь жить. И как только старина Гумберт это терпит?

Что же до канцлера, он, вернувшись в покои, заложил руки за голову, откинулся на спинку стула и с улыбкой подумал: "Завтра вечером, лавка портного, ограбление. Что ж, неплохое начало... Но оглядываться нужно почаще..."

Глава 6

Новости, которые два дня спустя обрушились на головы обитателей набережной между Новым и Кожевенным мостами, были до того неожиданными, что у сплетников и зевак голова пошла кругом. Сперва один из мальчишек, бешено вращая глазами, сообщил, что ночью какие-то негодяи ограбили лавку портного, метра Гуго. Разумеется, все метнулись к месту злодеяния — пропустить подобное развлечение было бы непростительной глупостью. Однако на полпути их перехватил второй гонец и поведал о ещё одном ограблении — на сей раз в лавке торговца посудой, склочного, жадного старика, которого ненавидел весь квартал. Посетить его дом в час трагедии — лучшего способа вдоволь повеселиться невозможно было придумать.

В конце концов верх в этом соревновании одержал торговец посудой: сотни полторы зевак поспешили к его дому, прочие — человек тридцать — продолжили путь к лавке метра Гуго.

Хозяин сидел у входа и рыдал, словно ребёнок.

— Два куска бесценной материи с юга... — изредка начинал он всхлипывать. Подумать только! Столько денариев пропало зазря... А рулон шёлка? Какому ублюдку он понадобился, скажите мне!..

Сочувствия в сердцах зрителей эти причитания не пробуждали.

Завидев градоначальника и Энгерранда, за которыми семенил неутомимый секретарь с пергаментом под мышкой, портной оживился.

— Вы должны покарать злодеев! — потребовал он.

— Непременно, — согласился господин Бертгард. — Ублюдки попадут к нам руки, обещаю. Пусть даже кража удалась, полотно нужно продать — не есть же его, в самом-то деле! Поэтому негодяи попытаются сбыть товар — и тут-то им не избежать наказания.

— А теперь войдёмте внутрь и внимательно всё осмотрим, — предложил Энгерранд.

Метр Гуго вздохнул:

— Нечего там смотреть.

Однако едва участники этой сцены скрылись от любопытных взглядов, тон его стал совсем иным. Слёз как не бывало.

— Ничего не понимаю, — быстро заговорил он. — Всю ночь я не мог сомкнуть глаз — и, наверное, заметил бы что-нибудь странное, услышал, увидел. Но — нет, ничего! Лишь когда щёлкнул замок, понял, что творится неладное. Встал, проверил — дверь не заперта! Выбежал на улицу — никого. Двух кусков материи с юга и рулона шёлка как не бывало. Знали что брать, негодяи!

— Значит, вы не слышали, как воры пробрались в лавку, — подытожил градоначальник. — И возле дома никто не крутился в последние дни? Вдруг заметили кого-нибудь подозрительного?

— Нет у меня времени за улицей следить, — вздохнул метр Гуго. — Это бездельники с набережной думают, будто я торчу с утра вечера у окна и зеваю во весь рот. А времени свободного у меня попросту нет...

Энгерранд тем временем внимательно осмотрел комнату, однако не нашёл ничего подозрительного.

— Где хранятся материалы? — спросил он.

Метр Гуго указал на серую портьеру, висевшую посреди одной из стен:

— Там.

Чтобы попасть в кладовую, нужно было преодолеть небольшую лесенку, но Энгерранд, не ступив на неё, осторожно приподнял край полотна — и увидел дверь, массивную, обитую железом, такую толстую, словно за ней скрывалась комната со сказочным чудовищем, от которого следовало любой ценой уберечь горожан.

— Взломали, — сказал портной.

Молодой человек присел и с минуту рассматривал ступени.

— Кажется, нашёл, — пробормотал он и, достав из-под полы плаща склянку с прозрачной жидкостью, обратился к градоначальнику: — Воры всё же оставили кое-какие следы. Не по воздуху прилетели — и на том спасибо.

Секретарь с почтительным поклоном подал господину Бертгарду кисточку и тонкую бумагу. Мужчина обмакнул кисточку в жидкость, несколькими быстрыми движениями смазал поверхность листка и передал Энгерранду. Тот, не теряя ни секунды, осторожно положил бумагу на одну из ступеней, несколько раз аккуратно провёл рукой, словно расправляя, — и показал метру Гуго.

— Смотрите.

На желтоватой поверхности чётко, словно вычерченный, отпечатался грязно-коричневый след от башмака.

— О боги! — ахнул портной.

— Теперь вы видите, — довольно расхохотался градоначальник, — что служители закона кое-что всё-таки умеют, не правда ли?

— Да, — пролепетал метр Гуго. — Но... что вы будете с этим делать?

Улыбка сползла с губ господина Бертгарда.

— Ах, это уж наше дело! Когда наступит нужный час, мы найдём отпечатку применение, не беспокойтесь. А сейчас, пожалуй, пришло время расспросить соседей — здесь нам делать нечего. Вдруг кто-нибудь оказался наблюдательнее вас и заметил в последние дни что-нибудь странное?

Портной поклонился, градоначальник небрежно кивнул в ответ и вышел прочь. Секретарь засеменил следом.

Оставшись наедине с метром Гуго, Энгерранд сказал:

— Мне нравится ваша лавка. Помнится, незадолго до свадьбы наследника престола и принцессы Аньелы мой друг заказал здесь превосходный костюм. Когда придёт время нового пышного празднества, я непременно сюда наведаюсь, даю слово.

Молодой человек протянул портному руку, тот схватил её обеими ладонями, словно перед ним был один из могущественных сановников, — и туго набитый кошелёк незаметно перекочевал от одного владельца к другому.

Повторяя раз за разом:

— Приходите! Непременно приходите! Я сошью вам такой костюм, что все горожане лопнут от зависти! — мужчина проводил Энгерранда до порога, и едва тот покинул лавку, быстро поднялся в свою комнату.

С превеликой осторожностью высыпав содержимое кошелька на стол — не дай боги хоть один денарий упадёт на пол и закатится в щель! — он принялся дрожащими от напряжения пальцами перебирать золотые и серебряные монеты, а завершив подсчёты, пробормотал с усмешкой: