Интересное2

Багровые фонтаны били отовсюду и во всех направлениях. Очень скоро холодная земля перестала впитывать кровь, и каждый шаг по ней начал сопровождаться противным липким чавканьем, которое не могли заглушить ни топот, ни вопли, ни хрипы, ни стоны. Все, кто оставался пока еще цел в этой мясорубке, сделались похожими на разведчиков — теперь униформа на штрафниках и на берсерках имела один и тот же бурый цвет.

Филину и его группе этот момент был выгоден. Теперь даже с десяти шагов их нельзя было отличить от других бойцов, тоже залитых кровью с головы до ног. Впрочем, капитан о маскировке не думал. Ему требовалось пробиться к стене, очутиться в мертвой зоне — и для пулеметов, и для глаз майора Золкина…

— Не вижу их! — не отрываясь от бинокля, крикнул Ворончук. — Все смешались! Не понять даже, где наши, а где немцы.

— Немцы! — эхом отозвался подполковник Васнецов. — Подкрепление! Дьявольщина! Сколько же их там?! Тысяча? Наши отступают!

— Мой выход! — Ворончук положил бинокль. — Командуйте своим бойцам вернуться на позиции.

— Что-то не так! — Васнецов напружинился и подался вперед. — Я не понимаю! Это… чертовщина какая-то!

Ворончук вернулся на прежнее место и вновь поднял к глазам бинокль.

Васнецов был прав. Происходящее на поле боя выглядело странно. Половина окровавленных немцев, как по команде, словно один организм, вдруг ушла на правый фланг и прорвалась в тыл штрафникам — вклинилась между ними и первой линией окопов. Подкрепление из форта и вовсе не стало тормозить и прорвалось дальше, ко второй линии. Никаких егерей-командиров в строю не было, но действовали берсерки очень четко, слаженно и даже хитро. Ничего подобного никто из офицеров еще не видел и как с этим всем быть — не знал.

Из окопов, где ждали приказа заградительные роты, прозвучали несколько выстрелов, но это были, скорее всего, сигнальные выстрелы в воздух.

— Ими будто бы кто-то по радио управляет, — сказал Ворончук. — Неужели у каждого имеется какой-то приемник? Я не вижу ничего похожего в их экипировке.

— Не о том задумались, капитан. — Васнецов взял автомат. — Нас окружают, и перевес по всем статьям на стороне противника. Даже если поднимете своих подчиненных в атаку, в этом бою мы не победим.

— Ну, это вилами на воде… — Ворончук снова попытался разглядеть в бинокль, что происходит у самых стен форта. — Движения нет. Надеюсь, это значит, что Филин прорвался. Можем приступать к выполнению своей части плана!..

Филин заметил, как вдруг преобразились берсерки, но размышлять о причинах и следствиях не имел ни желания, ни времени. Секретные миниатюрные радиоприемники имелись теперь у каждого берсерка, или же у сыворотки выявился побочный эффект, Никите было до лампочки. Как в случае, если сыворотка подчиняла всех берсерков одному неизвестному кукловоду, так и, если этот начальник командовал бешеными манекенами по радио, Филин знал одно: этого командира следовало уничтожить. Но это была задача Васнецова. Капитан Филин имел свою боевую задачу: найти, обезвредить и удержать до подхода своих секретную немецкую ракету вместе с ее пультом управления. Хотя бы найти и вырубить стартовую систему.

По тоннелям, в которые попали разведчики, пробравшись по подземному ходу под фортом, запросто могли ездить машины. Ширина и высота позволяли. Ориентироваться в них условно помогали трафаретные надписи, но знаний Филина не хватало, и гидом заделался Покровский, у него с немецким языком было чуть получше.

— Налево лаборатории, — когда разведчики очутились на перекрестке тоннелей, сообщил ефрейтор, — направо что-то связанное с радио, а прямо опасная зона. Еще тут знак непонятный.

— Нам прямо, — заявил Филин.

— Прямо плохо, — возразил Бадмаев. — Мертвый ветер. Дуть нету, ветер есть.

— «Мертвый ветер»? Отравляющие газы там, что ли?

— Нет. Еще больше плохо. Туда надо. — Старшина указал вправо. — Радио.

— А в лабораториях что? — Филин повертел головой, как бы в поисках еще какой-то подсказки.

— Оттуда немцы пахнет. Там шулмас.

— То есть там немцев сывороткой накачивают? Интересно.

— Вам своей мало? — хмуро спросил Покровский. — Заполировать хотите, как водочку пивком?

— Поговори у меня. — Филин дал отмашку. — Прямо! И тихо!

В глубоких и хорошо укрепленных тоннелях немцы запросто могли укрываться от обстрелов любым калибром, но почему-то до самых дверей «опасной зоны» разведчикам не встретился ни один «шулмас» или нормальный солдат. Только у входа в запретный отсек стоял самый обычный пост из двух часовых и одного свободного охранника, который прогуливался в пределах десяти шагов от двери и обратно, попутно заглядывая в два боковых коридора. Поскольку перед «зоной» главный тоннель изгибался, приближение разведчиков немцы заметили в последний момент.

Филин и Покровский попытались пригвоздить охрану ножами с дистанции и попали хорошо, точно, сильно, однако фрицы оказались «под сывороткой», поэтому свалить их таким способом не удалось. Пришлось бросаться вперед и работать лопатками, благо высота потолков позволяла замахнуться.

Бадмаеву достался не «шулмас», но старшине все равно пришлось повозиться. Подготовлен третий охранник был весьма неплохо. Поначалу он даже свалил Бадмаева серией точных отработанных ударов и собрался уже ткнуть старшине в бок ножом, но охотник каким-то непостижимым образом вывернулся и неожиданно очутился у немца за спиной. Охранник попытался отмахнуться и уйти вперед кувырком, но Бадмаев успел взять его в захват за шею и придушить. Когда немец обмяк, старшина усилил нажим и резко крутанул голову противника. Послышался хруст, тело врага пару раз дернулось в конвульсиях и обмякло окончательно.

Тем временем Филин ухитрился сбить своего оппонента с ног и точно рубануть ему по шее. Немец на миг замер, но затем снова начал шевелиться, даже попытался встать, и капитану пришлось довести «частичную разборку» этой живой машины до конца.

Покровскому повезло меньше. Он молотил с такой частотой, что мог бы изрубить своего противника в капусту, но хромала точность и сила ударов, да и фриц довольно ловко уклонялся и блокировал удары. Пришлось навалиться втроем.

Даже с учетом этой задержки сработали разведчики быстро. А главное — почти не нашумели. Оставалось только вскрыть замки и уже спокойно заглянуть в «запретную зону».

Дверь оказалась обычной, дубовой, обитой тонким железом. Два врезных замка тоже не выглядели шедевром инженерной мысли. Будь у Филина при себе отмычка — пять минут работы. Но у капитана не было даже проволоки, а на поиски чего-то подходящего не оставалось времени.

— Дверь внутрь открывается, — заметил Покровский. — Странно.

— Навались! — недолго думая, приказал Никита.

Ломаясь, замки мстительно брякнули, но это уже не имело значения. Разведчикам в любом случае пришлось раскрыть свое присутствие и пошуметь. За дверью им открылась большая комната или этакая лоджия, без одной стены.

Примыкала эта комната-ниша к просторному круглому помещению без потолка и с гигантской бетонной воронкой вместо пола, над которой зависла, зажатая ажурными фермами, ракета. То есть разведчики пришли куда требовалось, вот только подойти к объекту им мешали десятка два немцев в рабочих комбинезонах и халатах, которые суетились вокруг ракеты. Плюс в технической комнате обнаружился десяток военных. Четыре берсерка и несколько егерей.

Охрана мгновенно развернулась и вскинула оружие, но чемпионат по скоростной перестрелке выиграли разведчики. Во-первых, они были готовы открыть огонь, а во-вторых, несколько очередных дырок не вывели их из строя.

В новой схватке с берсерками также не возникло каких-то чудовищных сложностей. Покровского противник опять прижал и даже условно победил, ткнув ему ножом в грудь, но ефрейтора вновь выручили товарищи.

— Минируй вход! — приказал Никита. — У тебя это лучше получается!

Ефрейтор кивнул и сбросил вещмешок. Бадмаев парой очередей поверх голов заставил техников лечь на пол, а Филин тем временем прижал к стенке одного из инженеров и попытался объясниться с ним на ломаном немецком:

— Ракета! Старт! Где передатчик? Командный пункт! Кнопка, старт, полет! Понимаешь?

— Нет, — ответил немец и, похоже, не соврал.

— А так?! — Никита сунул ему в нос горячий ствол ППС и продолжил тоже по-русски: — Горячо?! Я тебя, сука, под ракету засуну, если взлетать начнет! Еще горячее будет! Теперь понимаешь?!

— Да, я понял! — ответил на своем немец. — Вам нужен командный пункт! Он в другом отсеке! Здесь только стартовая площадка!

— И чего лопочет? — Филин спросил как бы сам у себя, но ему ответил Покровский.

— Говорит, в другом отсеке командный пункт. — Ефрейтор почти закончил минирование. — Товарищ капитан, шаги слышу, толпа приближается. Взрывать вход или мы пойдем КП искать?

— Если толпа, да еще и берсерков, не пробьемся. — Филин кивнул. — Взрывай!

— А с ракетой что?

— Кроме передатчика, есть еще приемник. — Филин встряхнул инженера и снова спросил по-немецки: — Сможешь выключить в ракете приемник радиосигнала? Не сможешь ты, найду другого, а тебя прикончу, понял?!

— Да, я смогу, не убивайте! — Свой ответ и просьбу немец сопроводил такими красноречивыми жестами, что перевод не потребовался.

— Пошел! — Филин взял немца за ворот и потащил к ракете, попутно бросив через плечо: — Леха, взрывай!

Заряд оказался достаточно мощным, чтобы обрушить часть стены и потолка, но завал все равно получился несолидный, разобрать его представлялось делом на полчаса от силы. Поэтому Покровский остался у входа и приготовил к бою гранаты.

В техническом отсеке и в стартовой шахте взрывная волна ничего серьезно не повредила, но фрицы все равно заволновались и раскудахтались, как население курятника при виде лисы.

— Спокойно, камрады, пролетариат не трогаем! — заявил Филин и подтолкнул инженера к ракете. — Вырубай!

Инженер указал на лесенку, которая вела по фермам куда-то наверх.

— Подняться надо? Ну, полезли!

Подниматься пришлось достаточно высоко, но зато отключение приемника, а заодно и всего остального, до чего удалось дотянуться, заняло меньше минуты. Технический люк в борту ракеты не был прикручен, перед появлением разведчиков инженеры как раз возились с содержимым отсека управления. Филин бросил вниз пучок выдранных проводов, затем сам приемник, похлопал инженера по плечу, сказал ему «рот фронт», подкрепив жестом — поднятым над плечом кулаком, и спустился вниз.

— Что там, Леха? — очутившись на площадке, спросил Филин.

— Разбирают завал! Командир, а как мы уйдем, если что?

— Никакого «если» не будет, Алексей. Стоим насмерть… ну то есть держимся до конца.

— Воронка прыгать можно, — подал голос Бадмаев. — Внизу пусто.

— У меня другая мысль. — Филин задумчиво посмотрел на спустившегося следом за ним инженера. — Команда на взлет теперь не поступит. Но ведь можно, наверное, запустить двигатель вручную. Вроде как прогреть. Нет?

— Сжечь всех, если прорвутся? — Покровский хмыкнул. — Вместе с нами? Хреновая идея, если честно. Да и не запускаются ракеты вручную! Еще скажи — с толкача!

— Иди сюда, поговори об этом с немцем. А насчет «вместе с нами» Бадмаич тебе заранее ответил.

— Про воронку? Прыгнуть и ноги переломать?

— И что? — Филин усмехнулся. — Вправим и дальше побежим. Привыкай, Леха, привыкай.

— Можно дым шашка напугать, — предложил Бадмаев. — Или просто сказать: мина ракета, уходи, шулмас.

— Вот я всегда говорил, что лучшее решение — простое решение. — Филин коротко рассмеялся. — Поговори с ними, Алексей, а то у меня немецкий оставляет желать… ну, ты слышал. Будут ломиться — взорвем ракету к Адольфовой бабушке. Так и скажи.

Филин оглянулся и поманил все того же инженера.

— Подь сюды, пролетарий. Скажи мне по секрету: вот эта вентиляция как-то перекрывается? — Филин указал вверх, на хмурое небо в просвете шахты. — Крышка имеется?

— Да, есть. — Немец энергично закивал. — И стена тоже сдвигается.

— Что со стеной? — Филин поморщился. — Я не понял. Покровский!

— Что? Немцы не отвечают.

— Я не про то, что этот фриц сказал?

— Стена сдвигается. — Алексей оглянулся. — Слышь, командир, мы, похоже, зря взрывали. Глянь туда!

Алексей указал на правую стену. Ее край, за которым начиналась шахта, был не бетонным, а металлическим. Филин подошел ближе. Выглядело это дело как бронированный косяк, утопленный в бетонную стену. Никита опустил взгляд и обнаружил, что пол перечеркнут двумя широкими металлическими швеллерами, тоже утопленными в бетон. На противоположной стене также имелся «косяк» шириной в тридцать сантиметров, но не на самом краю, а чуть глубже внутрь комнаты.

— Вот мы безглазые! — Филин усмехнулся. — Сдвижные заслонки. В сумме больше полуметра брони.

Капитан поманил инженера, хотя уже и сам понял, где находится несложный пульт управления этими дверями. Филин подошел к щитку с рубильниками, прочитал надписи и молча указал на один.

— Да. — Немец кивнул. — Крышка шахты.

— А это двери?

— Да.

— Закрываются и открываются только отсюда?

Инженер снова кивнул.

— Не зря взрывали, — сказал Филин. — Из шахты дверь не запирается. Ладно, прикроем хотя бы форточку, пока нас не обошли поверху.

Он поднял рубильник, и будто бы в ответ на его действие из шахты прилетел возглас Бадмаева:

— Шулмас!

Никита в один прыжок очутился у ракеты и вскинул автомат. Сверху в шахту упали несколько веревок, по которым бодро спускались егеря. Было сразу видно, что дело для них привычное.

— Не стреляйте! Это очень опасно! В боевой части находится атомный заряд! — буквально завопил по-немецки инженер.

Филин не очень понял, что сказал инженер, но главное уловил: стрелять было очень опасно. Капитан негромко выматерился, закинул автомат за спину и снова достал саперную лопатку.

В шахте быстро темнело. Тяжелая толстая крышка шахты закрывалась, но это не особо радовало. Когда немцы поняли, что лазейка закрывается, они начали действовать нестандартно. Вниз посыпались берсерки. Прямо так, без веревок.

В результате к моменту, когда толстенная бронированная крышка опустилась и послышался лязг сработавших замков, в шахту успели спуститься десятка два фрицев. И половина из них была «под сывороткой».

Поначалу пришлось очень туго. Будь на месте разведчиков обычные бойцы, все завершилось бы, едва начавшись. Берсерки были сильными и быстрыми, а егеря очень умелыми. Филин с огромным трудом выиграл пять своих схваток с берсерками и одну с егерем, что уж говорить про Покровского — ефрейтор за то же время справился только с двумя берсерками. Бадмаев тоже работал на пределе, но сумел одолеть только двух егерей и двух шулмасов, как он выражался.

В какой-то момент Никита уже решил плюнуть на меры предосторожности и положить из автомата хотя бы егерей, но тут выяснилось, что из них остался лишь один. Еще четыре боеспособных фрица, которые кружили по шахте в безуспешных попытках убить неуязвимых русских, были берсерками — их взяли на себя Покровский с Бадмаевым.