| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Так что в общем-то возможности подкормить освобожденных из концлагерей были, но нужен хотя бы месяц чтобы восстановить всех и затем перевезти в сравнительно безопасное место — в Альпы и дальше в Швейцарию.
Но у нас не было даже этого месяца — пара недель, после налета и захвата городов — и уже с начала января со всей центральной Европы к Альпам стали стягиваться разные части и подразделения во все больших количествах. Поначалу, конечно, мы сравнительно легко отражали эти атаки — легкомоторная авиация постоянно вела разведку и могла заблаговременно сообщить о появлении новых частей, чтобы заранее подготовиться к их встрече. Поэтому на направление выдвигались танковые колонны, грузовики с орудиями и минометами, саперы закладывали фугасы — первых наступающих мы разметывали в пыль.
Но уже через пару недель, когда в третьей декаде декабря 1942 до вражеского командования добрались многочисленные беглецы с контролируемых нами территорий и стал понятен масштаб событий, нацистские командиры на местах перестали требовать от приходящих армейских частей 'Войти в город и разогнать бунтовщиков !' — противник начал переходить от чисто-полицейской тактики к настоящим военным действиям. Да, не по всем направлениям это делалось одновременно, еще с неделю-полторы удавалось подлавливать вражеские колонны на марше, но где-то уже шли позиционные бои, когда боевое охранение выявляло наши засады, колонны разворачивались в боевые порядки и повстанцам требовалось срочно организовывать качественную оборону, пусть хотя бы и очаговую, на направлении главных дорог, оставив по второстепенным лишь прикрытие из засадных или кочующих отрядов на грузовиках и бронетехнике вплоть до танков.
Начался период разрушения, когда повстанцы начали взрывать любой самый мелкий мостик через каждую речушку, и устраивать позади препятствия оборону, чтобы фрицы не могли быстро восстановить переправу — все-таки холмисто-гористая местность с большим количеством озер и болот не предполагала множество участков, подходящих для форсирования рек — крутые склоны, каменистое дно позволяли максимум переправляться взводам и ротам, но не батальонам с тяжелым вооружением. В этом плане самая напряженная обстановка была на севере, где хотя и протекал Дунай, но местность была сравнительно пологой. Туда повстанцы и направили большую часть сил, оставив на остальном периметре опорные пункты на пересечениях рек с дорогами — там, где ранее были мосты — да все те же ДРГ, шаставшие по выделенным им участкам и стрелявшим по любому движению на противоположном берегу — отпугивали разведчиков, вынюхивавших слабые места, да диверсантов, норовящих залезть на нашу территорию. Да, такая завеса продержится хорошо если пару недель, а потом нацисты подтянут артиллерию, перегруппируют авиацию — и уже ничто им не помешает наводить переправы. Но до середины января такая тактика еще помогала сдерживать продвижение нацистских войск.
Причем, отмечу, поначалу у нас было существенное численное преимущество, даже с учетом того, что минимум треть узников концлагерей были женщинами и детьми и еще треть не могла воевать сразу, а треть — могла держать оборону либо сразу либо после недели-другой усиленной кормежки. Ведь наши подпольщики и так составляли уже приличную силу — несколько тысяч человек, да к ним прибавились освобожденные из офлагов и шталагов военнопленные, пусть и половина — вторая половина, особенно из англичан и французов с бельгийцами, меньше — из американцев, поначалу отказывалась воевать под предлогом того, что они пообещали немцам не брать в руки оружие. Ну, ладно, сказали мы и направили их сначала на транспортировку бывших узников из концлагерей, а затем на уход за ними. Это, конечно, было для солдат западных демократий шоком, после чего многие взяли свое слово обратно и стали вливаться в наши ряды, а тех, кто продолжал упорствовать, мы все-таки тоже пристроили к делу — они начали строить узлы и линии обороны, завалы на дорогах, копать траншеи — в общем, вместо винтовки взяли в руки лопаты — дело тоже нужное.
В итоге сначала в Мюнхене, а затем и в Австрии уже на пятый-седьмой день после освобождения на постройке укреплений работали более трехсот тысяч человек в каждом регионе, с учетом мобилизованных нами австрийцев и баварцев — а это, с учетом норматива по два погонных метра окопов на человека в день — 600 километров окопов в сутки — в принципе, мы каждый день могли огораживать освобожденную территорию очередной цепью окопов. Конечно, нам требовались и блиндажи, и противотанковые рвы с эскарпами и контрэскарпами, поэтому в сутки выкапывалось раз в десять меньше окопов, что тоже немало. В принципе, если взять взводный опорный пункт размером 200 на 100 метров (при обороне фронта в 400 метров), то ему требуется километр траншей только для первой линии круговой обороны, а еще вторые-третьи траншеи, ходы сообщения — на круг выходит до пяти километров траншей, с учетом выносных ходов в промежутки между опорниками, ложных траншей, траншей-ловушек для наступающих, куда они могут укрыться от навесного огня аккурат под фланкирующий огонь — то есть в сутки можно было оборудовать только 20-30 взводных опорников для фронта в 10-15 километров. Что, в общем, немало — Мюнхен, Вена, Линц были огорожены батальонными опорниками уже через неделю после начала работ, и они продолжались почти полтора месяца, так что к середине января повстанцы чувствовали себя уже уверенно, а потому спешили убраться из городов уже с меньшей скоростью.
Тем более что в диверсионных группах участвовало более ста тысяч, и, хотя они пока еще в основном проходили обучение новой тактике и слаживание, но и урона подходившим к городам немецким войскам наносили немалый, а также сильно тормозили само это продвижение — все-таки в этих группах большинство были военными, хотя они и учились общевойсковому бою, тогда как нашим основным козырем должна была стать диверсионная и партизанская война — все как и два года назад — так что требовалось время на освоение новой тактики — мы даже командировали на юг Германии более пяти тысяч инструкторов.
Тем более что тут был немного другой расклад, чем у нас летом 1941 — множество захваченных складов с оружием, боеприпасами и обмундированием сняла вопрос чем же вооружать эту ораву людей. А заводы могли дать еще вооружения, причем уже под наши стандарты. Причем часть бывших военнопленных мы оставили на производствах, так как пока они сидели в лагерях, они работали на оружейных предприятиях — винтовки, пулеметы, патроны, гранаты, гранатометы, минометы — все это пригодилось бы и нам. А из захваченных танков и орудий мы сформировали дежурные танковые группы, которые должны были стать летучими отрядами усиления, которые будут выдвигаться на направления, откуда будет наиболее сильный нажим — в общей сложности у нас было около двухсот танков и под тысячу артиллерийских стволов. Да, силища, которую так просто не взять. Так мы еще конфисковали у населения радиоприемники и стали собирать из них радиостанции. Сотни и тысячи радиостанций. Так же поступили и с оптическими линзами — набрали микроскопов, биноклей и подзорных труб где только можно — частные дома, магазины, аптеки и больницы — и стали собирать сотни оптических прицелов.
Так что нацисты, обломавшись еще в первые две недели о нашу оборону, даже почти не подготовленную, а фактически состоявшую из засадных групп, начали стягивать к нашему периметру пехотные и танковые части, а в небе развернулись дуэли — наши летчики на захваченных самолетах воевали с немецкими. И, пока установилось временное затишье, мы даже смогли додавить очаги сопротивления нацистских частей, что ее оставались в ряде городов в местах расположения учебных частей. Но основные усилия мы пустили все-таки на обустройство обороны — предполагалось, что мы будем понемногу уходить на запад, в сторону Альп, где также начали обустраивать базы в горных долинах, а сами долины готовить к обороне.
Но — самое главное — требовалось обеспечить жизнедеятельность сотен тысяч людей. В горах. Зимой. Поэтому огромная работа была запущена по всем хозяйственным направлениям. Геологи изучали карты и опрашивали шахтеров на предмет где находятся прежде всего запасы горючего — уголь, горючие сланцы, выходы нефти, древесина. Хозяйственники собирали по складам во всех городах, а потом и по домам любую одежду, обувь и одеяла. Обчищались аптеки и склады. Сваривались тысячи печек, труб, завозились и просто десятки тонн металла в виде листов и прутка, благо что кирпичей не требовалось — в горах было достаточно камня. А вот древесину в виде бруса и досок, чтобы не тратить время на сушку и пиление — это тоже завозилось сотнями тонн. Ну и еда — десятки тысяч тонн в день, как в обработанном, так и еще в живом виде — коровы, свиньи, домашняя птица и прочее. И корм для них же, чтобы не пришлось сразу все порубать в котел. Как и тысячи котлов, сковородок, плит, а тарелки-вилки-ложки — так этого добра вообще десятками тысяч. Сначала весь этот хабар увозили недалеко — в ближайшие долины, главное утащить это из городов и сравнительно ровной местности. А уж потом будем понемногу подтаскивать вглубь гор.
Причем сами горы повстанцы в январе 1943 еще только начинали осваивать — основные события на юге Германии происходили в предгорьях — на Баварском Плато (ака Баварское плоскогорье, Швабско-Баварское плоскогорье), которое включало и верхний кусок Австрии вдоль Дуная — от него на юг до собственно Альп — регион размерами примерно 600 километров с запада на восток на 100 километров с юга на север — Мюнхен располагался почти по середине этого региона, чуть на запад, Вена — на его восточном краю. На восточной трети в нему подступал с северо-запада горный хребет Богемский лес, он же Шумава — эти регионы разделял Дунай, который на протяжении 150 километров от Линца до Вены протекал в долине, образованной Шумавой с севера и Баварским плато с юга. Плато было образовано древними ледниками, которые сносили сюда осадочные породы с северных склонов Альп, отчего местность была покрыта холмами высотой 300-600 метров со множеством озер — в принципе, территория, удобная для обороны, собирайся мы тут обороняться. Но — нет, здесь оборона будет вестись исходя из соотношения артиллерии и бомбардировщиков — кто кого быстрее перемелет бомбами и снарядами — тот и победит. Понятное дело, в таком соревновании наши повстанцы проиграют, даже несмотря на численное превосходство на локальном ТВД. Так что, как только артиллерийские обстрелы и бомбардировки начнут возрастать кратно, надо будет отходить в горы, тем более что к тому моменту скорее всего в боях с передовыми частями нацистов подисчерпается и боезапас — его у нас пока было много, но откуда восполнять — этот вопрос не был решен, так что придется поберечь на оборону в горах.
Конечно, севернее — почти посередине между Мюнхеном и Берлином — наши повстанцы, освободив Бухенвальд, засели в горном хребте Тюрингский лес, и сидели там тихо, ведя легкие пострелушки только с частями, которые пытались начать прочесывание горных склонов. Да и народ мы оттуда понемногу вытаскивали, благо что там было много 'политических' — верхушки разных компартий, социалисты и прочие — по нашему мнению, им надо было находиться на самых горячих участках, которым становился как раз регион Дунай-Альпы. Ну и на хребте Богемский лес сидели освобожденные из концлагеря Флоссенбург — тоже тихо, так как вокруг были земли, населенные судетскими немцами, но уже не так тихо как в Тюрингии или в лесах-болотах к северу и югу от Берлина — от Судет до Поморья. Там, повторю, все быстро утихло, а вот как раз на юге — в Баварии и затем в Австрии — события разгорались все сильнее, так как это была родина НСДАП, и повстанцы не смогли избежать соблазна напакостить нацистам по полной. Оставалось лишь рассчитывать, что пока Гитлер не разберется с политическими раскладами в армии, против нас будут действовать только местные военные и полицейские силы, то есть времени у нас будет до начала, а то и до середины февраля 1943 — а потом все-равно надо будет уходить в Альпы и затем в Швейцарию.
(прода от 03.11.2023)
И ведь если поначалу ситуация выглядела довольно оптимистичной, то с освобождением концлагерей еще и в Австрии она серьезно осложнилась, так как резко выросла площадь действий повстанцев. Собственно, Верхняя Австрия и Нижняя Австрия — это два региона, своим названием как бы намекающих, что это и есть вся Австрия — они так назывались по отношению к реке Энн, которая протекала через оба региона и была заселена германцами — тогда их называли франки, галлы, кельты — где-то в 9-10 веках — они вытеснили оттуда славян, которые отодвинулись на север и на юг, но вобщем-то никуда оттуда так и не делись. Если смотреть по карте, то эти два региона составляли нарост к северу от других земель Австрии, формирующих центральную полосу в две трети Австрии — Тироль, Зальцбург, Штирия, Бургенланд, ну и снизу прилепилась Каринтия — та часть, что не отошла Словении (то есть Югославии) при распаде Австро-Венгрии. Верхняя Австрия граничила с Баварией и была размером 145 на 165 километров, Нижняя была восточнее и чуть побольше — 170 на 180, с Веной примерно по центру. И если Верхняя вся состояла из гор и холмов, то Нижняя состояла их них на четверть, а в остальном это была скорее равнинная территория с черноземами и холмами, разве что Венский лес, покрывающий Цетийские горы — хребет Восточных Альп, доходящий до Вены — до 8го века тут якобы никто не жил (хотя христианские церкви тут активно загибались в 5-7 веках, и связывают это именно с приходом славян-язычников), а потом пришли славяне и понеслось — всем вдруг стала интересна эта местность.
В обоих регионах — что в Баварии, что в Австрии, нам, конечно, были важны долины рек, что уходили в Альпы. Мюнхен, который находился на реке Изар, располагался в 60 километрах на юг от Дуная. Еще 70 километров — и уже граница австрийского Тироля. В 50 километрах к западу от Мюнхена находился Аугсбург на реке Лех (ага, как тут снова не вспомнить о легендарном Лехе). Обе реки текли с Альп примерно на юг. А в 45 километрах на восток от Мюнхена находился Вассербург-ам-Инн, стоявший на реке Инн — она текла с юго-запада на северо-восток (протекала через упоминавшийся ранее Браунау-ам-Инн — родину Гитлера — уже в 120 километрах на восток-северо-восток от Мюнхена и через 40 километров впадала в Дунай у города Пассау). Вот эти три дороги и были для нас важнейшими осями обороны и отступления, особенно Инн — на юге она вытекала из Швейцарии, пересекая весь регион Тироль с юго-запада на северо-восток и затем текла вдоль границы австрийского региона Зальцбург с Баварией, то есть предоставляла удобный путь для интернирования в Швейцарию.
Поэтому, после того как наши повстанцы за неделю-другую захватили города в этих долинах, благо что войск там не было вообще — только полицейские части да учебные школы, которые частично были уничтожены, частично разбежались по окрестностям и стали вести диверсионные действия против нас — беспокоящие, хотя пока и не опасные — слишком разный был расклад по численности в нашу пользу — так вот после освобождения долин от нацистов наша оборона выстраивалась прежде всего вдоль долин этих рек последовательными рубежами обороны, ну и долины притоков также перекрывались обороной — все эти долины были шириной более километра, с дорогами, порой даже железными — то есть немцы могли вести вдоль них наступление крупными силами с применением танков и нормальным обеспечением, поэтому и оборону там следовало выстраивать мощную. Да и притоки — хотя они и стекали с гор и ущелий, но ряд из них имел перевалы, проходимые для колесного транспорта, а то и для танков. Их тоже требовалось перекрывать.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
