Хаосит

— Я злюсь не из-за изменений, я понимаю, что они положительны... А потому, что ты даже не ставишь меня в известность о том, что делаешь с моим телом. С каких пор тебе позволена такая вольность?

— Я никогда не сделаю тебе плохого, — Риил коснулась теплыми пальчиками моей щеки, — если ты до сих пор не заметил этого, я люблю тебя. Расслабься... и позволь мне подготовить тебя к грядущим битвам.

Девушка распрямилась, откинув волосы назад и позволяя рассмотреть ее сильное, гибкое тело во всей красе, таинственно чему-то улыбаясь.

— Хочу еще, — немного хрипло прошептала эльфа.

Часовая стрелка сделала полтора оборота, и девушка заснула, свернувшись калачиком и прижавшись ко мне. Я не мог отказать ей в небольшом комфорте и лежал, обняв левой рукой. Риил была заряжена энергетически от щедро выплескиваемой из меня силы, когда мы занимались сексом, но истощена физически и морально, мое же измененное тело продолжало бурлить пробуженной силой и не позволяло заснуть.

Слова Риил теребили душу, пробивая ледяную сферу, окутавшую ее, и я не желал признаваться себе, как приятно мне было их услышать.

Ритуал Обретения требовал физической близости и духовной связки человека и мага Природы — эльфа или друида, чтобы разбудить заложенную в нас, но ограниченную эволюцией силу. Лишь к утру я смог успокоиться, израсходовав энергию тела, и заснуть, придумывая, где мне взять пару сотен магов Природы и как их привязать к своим ученикам.

Через неделю небольшая группа магов и крестьян выехала по направлению к Алмазному, оставляя Академию и город на западе. Перед отъездом, я поставил перед Риил задачу разработать усиливающий ритуал, который не требовал уникальных и индивидуальных усилий мага Природы. Пусть эффект будет меньше, чем от Обретения Духа, но любая возможность усилить учеников должна быть использована.

Так же я освободил девушку от обязанностей декана, оставив своим замом, и перекинул ее обязанности на нового члена Ковена — Самуила. Тот был не доволен новыми обязанностями, но доступ к первому ярусу закрытого архива настроил его на добродушный лад. Лекаря нужно было разгрузить, но не зря же я привез ему двух помощниц, да и Риил снова встала в строй, так что потерпит пару пар в день.

Приступ, как я и боялся, ударил на третий день пути. Меня скрутило в седле от нахлынувшей ледяной бури, и я взмахом руки показал, что все в порядке.

— Тодеш, продолжайте движение, — прохрипел я, соскочив с лошади, — мне нужно помедитировать. Если услышите взрыв, не обращайте внимания, а сейчас отойдите подальше.

— Все в порядке, ректор? — взволновано спросил Мишек, наш маг Земли.

— В полном. Езжайте.

Кивнув, Водник прикрикнул на крестьян, и лошади перешли с шага на рысь. Я тем временем растопил под собой снег и просушил землю, потом скинул на нее свою шубу, попеняв себя за недальновидность, и уселся на нее. Жалко, конечно, но я не хотел себе что-то отморозить.

Успокоив дыхание, я скользнул глубже в бомеди (Хаос, какой же глупое название!), разворачивая перед внутренним взором астральную картину мира. Впереди можно было различить нашу группу, скачущую от меня к Алмазному. Мысленное усилие, и сознание проноситься на двести метров вперед, и вот я дышу им в спину, с легкостью различая сотни энергетических каналов магов, пронзавших их тела на манер паутины.

Но вместо успокоения, ледяной вихрь ворвался в самую душу, наполнив взор мириадами синих снежинок, переливающихся в лучах зеленого солнца. Они танцевали вокруг меня, приковывая взгляд и вытягивая силы, и я начал отчаянно сопротивляться, выставляя одну Сферу за другой. Не зная преград, снежинки продолжали кружить, поглощая энергию щитов, и с каждым новым кругом все больше синих кристаллов пробивали меня на вылет, забирая стремительно оскудневающий резерв.

Решившись, я вызвал из памяти схему Огненного вала и вложил все силы в один удар, выпуская с криком сферу блистающего огня, уничтожающего на своем пути все живое и неживое. Мир подмигнул мне пару раз светом далеких звезд и потемнел.

Меня разбудили аккуратные прикосновения чего-то сухого и шершавого. Рывком поднявшись, я увидел нависшую надо мной голову огромной змеи-альбиноса, пробующую мое бренное тельце на вкус. Я попытался вскочить, но ни рук, ни ног у меня не оказалось — я находился вне тела, где-то в глубинах разума или, наоборот, бессознательного.

Шок и страх отступили под натиском желания выжить, и я пригляделся к странным знакам на голове склонившейся ко мне змеи. Та снова осторожно выпустила язык и ощупала нечто-меня.

Сияющий Лёд, уверенно светящиеся Пламя и Ветер и совсем тусклая Земля, вот, какие знаки были вытатуированы на белоснежной голове змеи.

— Так ты, получается, моя душа? — оказывается, я был способен издавать звуки. Или мысленная связь так работала.

Змейка неуверенно кивнула и выплыла из пещеры. Теперь ее исполинское тело окружало меня со всех сторон, но хладнокровное не спешило предпринимать каких-либо действия, лишь наблюдало за мной со смесью удивления, ожидания и настороженности. Я тяжело вздохнул, не понимая, что нужно сделать, чтобы закончить ритуал.

— Давай, что ли, дружить? — предложил я змее, на что та понятливо кивнула, но продолжила выжидательно смотреть на меня, периодически притрагиваясь шершавым раздвоенным языком.

Я вспомнил, что ритуал описывал объединение Природного и человеческого начала, но, судя по тому, что мы существуем как две отдельные половинки, он не закончился. Разумеется, мы могли слиться у нее в желудке, но мне не хотелось не-проснуться, а затем шелестеть по заснеженному лесу в поисках мышек, или что там едят змеи. Хотя нет, зимой они спят.

Значит, я должен поглотить ее. Я приобрел уверенность в собственных силах и "встал".

— Нам нужно на поверхность, — я указал наверх, — там холодно и сыро, но весело. И комфортнее, чем здесь.

Змейка снова кивнула, но лишь интенсивнее начала раскачивать голову перед моих лицом. Я вытянул вперед руку-щупальце и на всякий случай вдохнул побольше воздуха.

— Присоединяйся, и поехали отсюда, — предложил я змейке, и, о чудо, ее огромное тело стремительно закрутилось вокруг меня в белоснежном водовороте.

Истончившаяся голова с легкостью влетела в поставленное нечто, за ней продолжило движение и тело, всасываясь в меня на дикой скорости, а я с радостью понял, что снова начинаю ощущать магию.

Когда последний кусочек хвоста оказался втянут мной, я сыто рыгнул и снова отрубился. Не так уж это было сложно, скорее мистично.

Проснулся я, как и стоило ожидать, абсолютно голым. В радиусе сотни с лишним метров царила выжженная земля без единого намека на растительность. С легкостью поднявшись на ноги, чего сам от себя не ожидал, я прислушался к ощущениям тела, но не заметил ничего странного. Наоборот, оно слушалось меня с исключительной точностью и бурлило энергией.

Интересно, почему я змея, а не засыпаю, хотя на улице стоит дубак? Я мгновенно перешел на крейсерскую скорость и побежал за оторвавшимся на неизвестное расстояние отрядом, оставляя на земле прогалины тающего от прикосновения с моими стопами снега.

Я нагнал нашу группу глубокой ночью, когда устало даже измененное тело. В конце пути я даже был вынужден перейти на шаг и дико хотел есть. Нужно было видеть глаза крестьянина, оставшегося в дозоре, когда он увидел спокойно выходящего на полянку голого меня. Приголубив его Сонным заклинанием, я разворошил тюки с одеждой, достав себе сменную пару и сапоги. Нашел в кастрюльке замерзший суп, который тут же подогрел и съел, и забился в спальный мешок, с наслаждением проваливаясь в самый обычный сон.

Утром я невозмутимо позавтракал с остальными, будто ничего не произошло, и я вчера никуда не отлучался, и мы возобновили путь. До Алмазного оставалось полдня, и мне не терпелось посмотреть на месторождение, с которым я связывал столько надежд.

— Где-то здесь, — сверившись с картой, сказал Милуш, охотник из города, данный нам в проводники Прохором.

Окружавший нас лес не намекал ни на карьер, ни на место бывшего поселения, но за пять тысяч лет многое могло измениться. Я кивнул Мишеку, призывая магистра начинать, и пошел помогать остальным разбивать лагерь, искоса наблюдая за действиями мага Земли.

Структура поискового заклинания забурилась на пять метров в землю и разошлась широким кольцом, затем следующая — уже на семь, и так десять колец подряд, каждое снимало показания с почвы и возвращалось сигналом к магу, а тот рисовал в воздухе картину состава слоев.

На исходе второго часа Мишек хрипло сообщил, что закончил, и мы усадили его во главу костра и передали кружку с травяным настоем и стопку самогона. Я даже любезно поделился резервом, наполнив мага под завязку, что можно было заметить невооруженным взглядом по осоловевшим глазам.

— Благодарю, ректор, — пробормотал магистр, осушая стопку единым глотком, — у меня для вас хорошие новости.

— Колись, давай, — не вытерпел Грок, наш маг огня.

— Мы находимся над алмазной трубкой, — выдохнул Мишек, сияя улыбкой на порозовевших щеках.

Я издал победный крик наравне со всеми, воздавая почести благословенному Хаосу. Полдела сделано!

— Под ногами пять-десять метров земли, затем начинается выработка, или как это называется, — начал рассказывать магистр, — судя по составу почв, Древние только начали разрабатывать карьер, и остановились метрах на двадцати-тридцати под нами. Трубка начинается примерно в сорока метрах от нас, — маг указал на лесок за спинами, — и, расширяясь, уходит туда, — повернувшись, маг развел руки крыльями, — я могу видеть только на триста-четыреста метров, но диаметр продолжал расти.

— Отличная работа, Мишек, — я посмотрел на стремительно темнеющее небо, — сегодня отдыхаем, господа, а завтра постараемся замерить ширину трубки и снять первый пласт, чтобы убедиться наверняка. Хотя... Грок, Тодеш, пойдем рыхлить породу, меньше дел на завтра останется.

— Ну, наконец-то, — Огненный маг вскочил на ноги и побежал к тюкам.

Он вернулся обратно с шестью метровыми стальными прутьями, с трудом волоча их за собой. Отойдя на сто метров от места стоянки, мы повалили прутья на снег. Мы с Тодешом остались ждать за деревьями, а Грок вышел на большую, метров пятьдесят в диаметре, поляну, и начал плести заклинание. Волна огня растопила зашипевший снег и замерла над поляной, приобретая более интенсивный оранжевый цвет, и рухнула единой волной, ударяя в землю тепловым ударом.

Мы с воздушником подождали с полчаса, когда раскаленный глинозем остынет, и осторожно ступили на полянку — лично у меня второй пары сапог не осталось. Но Грок весело махал нам, показывая, что все в порядке.

Мы с Тодешом разбили шесть стальных прутьев по три на брата и подняли их в воздух, направив острыми концами вниз. Образовавшийся жидкий круг охватывал диаметром метров двадцать, но для первого раза этого было достаточно.

— Пятнадцать метров, немного перестрахуемся, — сказал я магу Ветра, и мы синхронно опустили колья вниз, пробивая толщу Земли.

Позднее я осознал свою ошибку — стальные прутья нужно было крутить спиралью, чтобы они выталкивали пробуриваемую землю наверх, а сейчас мы с Воздушником усердно довели их на нужную глубину, успев взопреть.

— Отойдите на всякий случай, — сказал я магам и потянулся ко всем шести прутьям сразу.

Поводки заклинаний легли равными долями в ладони, и я не поскупился на энергию, разом высвобождая треть резерва. Земля под ногами завибрировала в так прутьям — опыт можно было считать успешным. Выгрубать эту тучу земли завтра станет значительно легче.

— Возвращаемся в лагерь, скомандовал я магистрам.

Я придерживал бледного от усталости Мишека, параллельно вливая в него энергию. Я всегда знал, что работать с сырой землей крайне тяжело, но сейчас получил этому личное доказательство. Широкая конусообразная воронка тяжело далась нашему магу, но зато мы сможем снять образцы породы. Я поднапрягся, и мысленно очертил куб земли, размером метр на метр, затем наложил получившуюся структуру на породу и закрепил.

— Поднимайся, родимая, — куб выскочил из земли словно пробка, сверкая заостренными черными гранями, — отлично, похоже на то, что нам нужно.

С размаху приземлив куб, я разбил его на мелкие кусочки и интересом посмотрел на сканирующее заклинание Мишека.

— Пустая порода, — выдохнул маг.

— Ничего страшного, главный результат мы получили, а алмазы еще прибавятся, — я усмехнулся и одобряюще похлопал магистра по плечу, — вернемся сюда с поселенцами, когда сойдет снег. А пока отдыхаем, собираемся и возвращаемся на празднование Нового Года. Осталось пять дней, господа!

Тем более, что сита у нас нет, и нужно объяснить городским кузнецам, что от них требуется сделать.

Лысый Самуил (каждый раз забываю спросить, куда делать его роскошная рыжая борода и шевелюра) на удивление хорошо отыграл Деда Мороза, ворвавшись бальный зал с огромным мешком за плечами, он, громко смеясь и требуя стишков, раздавал заранее подписанные подарки. Сколько труда я вложил в их поиск, страшно вспомнить, но радостные лица детей искупали затраты. Они были моими детьми, этот набор, который мы нашли и привели в Академию. Я знал, что этого ощущения больше не будет, если переговоры с Интором пройдут успешно, то в Академию начнут приезжать люди, которые ничем мне не обязаны, для них она никогда не станет домом — только статусным местом, которое дает огромные возможности для будущего. Возможно, они будут ее любить, другие, наоборот, не дождутся выпуска, многие обретут здесь друзей и новую идеологию, но родным домом она им не станет. Поэтому, пока здесь нет чужих, я постараюсь дать этим детях Дух, чтобы они не ждали, когда повзрослеют, конца контракта, а стремились вернуться в лучшее место среди миров.

Уставший, но довольный Самуил вернулся за длинный стол спустя час, когда, наконец, смог вырваться из цепких лапок детей.

— Ведь им не шесть лет, — я смотрел на залу, где студиозы радостно разворачивали подарки, играли в привезенные месяц назад настольные и напольные игры, а самые взрослые и талантливые пускали в воздух безобидные Свечки. Насчет последних я начал беспокоиться — как бы они ковер не прожгли, — я немногим старше их.

— Большинство из них не застали детства, — пояснил лекарь, и я согласился с его теорией.

— Потанцуем? — я встал и подал руку Риил, заслышав, что наш деревенский оркестр вернулся с короткого отдыха.

А на утро наступила эпоха Великого Похмелья. Будь проклят тот день, когда эльфа решила усилить мой организм — я смог потребить двойную дозу алкоголя, но печень от этого стальной не стала. Ойкая, айкая и стараясь сдержаться, я добрел до туалета и склонился над унитазом, высвобождая полупереваренные остатки вчерашнего пиршества.

Холодный душ меня отрезвил, возвращая почти в адекватное состояние, но для полного оздоровления осталось поесть, желательно супа. Не став будить Риил, я спустился вниз — бальный зал выглядел как место побоища, но на тарелках и в супницах осталась искомая пища. В Академии, впервые за долгое время, стояла мертвая тишина, и лишь пара аур перемещалась сейчас между комнатами и по лестничным пролетам.