В марте нашему отделу сообщили приятную весть. Академия наук наградила премией группу сотрудников за серию работ по исследованию обтекания тонкого тела потоком идеальной жидкости. Среди них названы мой руководитель, Колычев, и я. Конечно, уровень награды не сопоставим с той же Государственной премией, полученной нами два года назад, но все же на душе отрадно от такой оценки нашего труда. Директор института на торжественном собрании зачитал поздравление Президиума Академии, а затем под аплодисменты всего коллектива вручил нам дипломы и сертификаты. После виновники торжества организовали банкет, отметили далеко не рядовое событие. В истории отдела такая награда впервые, а в институте только третий раз за двадцать лет существования.
Неплохо у меня складывалось и в университете. Нагрузка на заочном отделении намного ниже, чем на дневном. Без особого напряжения справлялся с заданиями и проектами, зимнюю сессию сдал успешно. Нечасто встречался со своими бывшими однокурсниками, более-менее регулярно общался с друзьями — Васей Калининым и Юрой Плотницким, еще с Катей и Любой. Катя держала меня в курсе дел в их группе, она уже стала популярной среди любителей поп-рока. Сам я практически полностью отошел от артистической деятельности, только иногда пел в застольных компаниях, да еще детям. Им, особенно Валюше, нравилось петь со мной детские песни, хороводные и колыбельные. Иногда к нам присоединялись их мамы, развлекали себя дружным семейным хором.
Так, в работе и учебе, домашних заботах, неспешно шли день за днем, наступившая весна радовала теплом и обильной зеленью. Но, как в жизни часто бывает, пришло и ненастье, ночью мне позвонила Валентина Сидоровна с печальной вестью — на ее мужа совершили покушение, его подорвали в машине. В бессознательном состоянии доставили в клинику Пирогова, врачи сейчас спасают его жизнь. Но ситуация очень сложная, никаких гарантий, что Иван Павлович выживет, нет. Отчаявшаяся женщина вспомнила обо мне, позвала на помощь. Я выехал немедленно, по пустым улицам быстро добрался до клиники. В приемном отделении меня ждала Валентина Сидоровна, рядом с ней увидел одного из помощников авторитета. С их содействия меня пропустили в реанимационное отделение к пострадавшему.
Крупное тело босса лежало на операционном столе, над ним работали хирург и его ассистенты. Не стал подходить и мешать им, на небольшом удалении аурное поле раненого видно достаточно отчетливо. Вижу провалы в зоне жизненно важных органов — сердца, печени, поджелудочной железы, а также тазобедренного сустава, потемнения во многих участках практически по всему телу. Заметны мне и операционные действия хирурга — он вскрыл грудину, удаляет осколки, их я вижу как черные точки. Им уже обработаны раны в брюшной полости, в районе спинного мозга, сшиты основные артерии, но кровь еще сочится из десятков сосудов.
Принялся помогать, "ассистировать" хирургу — сращивал сосуды, убирал излившуюся кровь, зачищал и заживлял места надрезов, исправлял другие огрехи врача. В критический момент заметил резкое ухудшение сердцебиения, сердце вот-вот остановится. Засуетились ассистенты и реаниматолог, пытаются восстановить его функционирование. Пришел им на помощь, влил до предела жизненную энергию, расширил сосуды, убрал закупорку, образовавшуюся в одном из главных артерий. Через несколько мгновений сердце вновь заработало, но я уже не упускал его из внимания, держал под периферийным контролем. Неизвестно, сколько еще длилась операция, но вымотался, отдал почти все силы, пока врач наложил последние швы.
Еще раз проверил все прооперированные участки, вроде все чисто, осложнений не должно быть. Потихонечку, не привлекая внимания персонала, все еще занятого послеоперационными процедурами, вышел из палаты и реанимационного отделения. В приемном все еще сидела Валентина Сидоровна, при моем появлении встала пошла навстречу. Наверное, мой вид встревожил ее, спросила обеспокоенно:
— Сережа, что с Ваней, с ним что-то случилось?
Поторопился успокоить переволновавшуюся женщину:
— Нет, все в порядке, операция прошла нормально.
Валентина Сидоровна вздохнула облегченно, а потом высказалась:
— Ты меня напугал, Сережа. Побледнел, на тебе лица нет!
— Ничего страшного, просто устал. Помогал хирургу с операцией. Правда, он о том не знает, я стоял сзади, работал с полем на дистанции.
А потом предложил:
— Валентина Сидоровна, может, Вас отвезти? Иван Павлович сейчас под наркозом, проспит долго. Думаю, Вам стоит отправиться домой.
— Не беспокойся, Сергей, со мной водитель. Поезжай домой, тебе самому надо отдохнуть. А я подожду врачей, узнаю, что они скажут.
— Хорошо, Валентина Сидоровна. И держите меня в курсе. Если будет нужно, звоните, я приеду немедленно.
Возвращался домой усталым, но все же довольным. Я получил первый опыт прямого хирургического вмешательства, учился у опытного врача, хотя он об этом не догадывался. Конечно, мой инструмент особый, но и уметь пользоваться традиционными средствами будет совсем не лишним. Так что сегодняшний урок стал для меня полезным, во многом познавательным.
Глава 5
Задумался мыслью о морали и долге, доброте и зле. Умом понимаю, врач должен лечить всех, как бы к ним не относился. Но все же, должен ли я спасать убийцу и бандита, на чьей совести погубленные жизни? Или врага, идущего войной на меня или родину? Одной рукой уничтожать, а другой излечивать? Где же логика, хоть какой-то здравый смысл? Подобные вопросы возникли, когда улеглась первая радость успешно выполненной работы. Об Иване Павловиче Скорнякове, известном в криминальных кругах авторитете, у меня сложилось двойственное мнение. В наших личных взаимоотношениях все складывалось хорошо, от него я не встречал обмана или обид. Напротив, он благоволил ко мне, не только из-за сына. При общении с ним чувствовал идущий от него позитивный настрой, симпатию. Да и я в сердце не держал на босса зла, он мне нравился уверенностью, надежностью, вниманием к ближнему.
Но, с другой стороны, этот мир стал бы чище, добрее, если такие, как Скорняков — бандиты, насильники, вымогатели и прочая нечисть, — исчезли бесследно. Насколько мне известно, по слухам и из более-менее достоверных источников, за спиной у Скорнякова немало тяжких преступлений — от грабежей до убийств. Он шел по головам других, не щадя никого — ни врагов, ни оказавшихся случайно на его пути мирных людей. В молодости отсидел на зоне, там получил признание среди уголовных лидеров. После сколотил свою банду, занимался рэкетом, наркотиками. Со временем открыл свое дело в банковской сфере, торговле бензином, но теневой промысел не прекращал, только перевел в более легальное русло — рейдерские захваты, подставы, охранный бизнес. Вот с таким, далеко не законопослушным, деятелем волею судьбы и обстоятельств мне пришлось столкнуться и даже сблизиться.
Валентина Сидоровна позвонила через два дня после операции. Волнуясь, едва скрывая радость, сообщила:
— Сережа, Иван Павлович пришел в себя. Врач сказал, что сейчас опасности для жизни нет, он идет на поправку. Да и операция прошла на редкость удачно, хотя состояние Вани было очень сложным. Я знаю, что муж сумел выжить с твоей помощью. Спасибо, Сережа. У меня нет слов, чтобы высказать свою благодарность за Сашу, теперь Ваню. Только буду молиться за тебя, да благословит тебя Господь!
На следующий день заехал в клинику после занятий, нашел босса в отдельной палате хирургического отделения. У двери на стуле сидел охранник, незнакомый мне. Назвал себя, тот зашел на минуту в палату, а потом пригласил меня. Кроме пострадавшего, здесь еще находились его жена и дочь. Тепло ответили на мое приветствие, Иван Павлович то же, он уже мог говорить, хотя и негромко. После расспроса о самочувствии предложил ему:
— Давайте я осмотрю Вас. Если что-то беспокоит, то говорите, подправлю.
— Хорошо, Сережа. Такого особого нет, разве что голова кружится, когда приподнимаюсь, да вот в правом боку побаливает, вот здесь и здесь, — босс показал на область печени и желчного пузыря.
В аурном свете увидел здесь небольшие затемнения — спайки на швах и сужения сосудов, зачистил и выровнял, убрал бляшки, теперь они светятся общим фоном. Еще раз прошелся по всем прооперированным участкам, немного поработал с их подпиткой энергией, заживление пойдет быстрее. Но и без того крепкий организм должен справиться с повреждениями, остальное не стал трогать. Успокоил больного и родных своим заключением, да и сам Иван Павлович высказался, что теперь у него все в порядке. Дал им еще советы по режиму и диете, после попрощался, не стал больше задерживаться. Босс напоследок заявил, что в долгу он не останется, на том и расстались.
В последующем еще не раз общался с Иваном Павловичем и его семьей, правда, уже без таких драматичных обстоятельств. У нас сложились приятельские отношения, взаимное уважение. К своим служебным делам и бизнесу он никогда меня не привлекал. Не обижался на то, что все его щедрые дары я отдавал нуждающимся. Напротив, сам вносил солидные пожертвования на благотворительность и в церковь. Наверное, задабривал Господа за свои прежние и нынешние грехи.
Я следил и за Сашей, его успехами и состоянием. Он продолжил обучение в институте, своим трудом и с помощью родителей смог справляться с учебными заданиями, сдавать экзамены. Ему пришлось нелегко, иногда переносил сильные стрессы, впадал в глубокую депрессию. Тогда мать вызывала меня, я проводил отчаявшемуся юноше укрепляющие психику и общее состояние сеансы. Но постепенно Саша сам стал решать возникшие проблемы, без моего вмешательства.
Ко мне за помощью в лечении душевных и телесных недуг стали обращаться другие люди. Началось с мамы, она позвонила мне и уговорила посмотреть дочь ее подруги. Я отговаривался тем, что пока нет диплома, мне нельзя практиковать врачевание. Но все же согласился на увещевания и поехал в выходной день по указанному мамой адресу. У девушки парализовало нижнюю часть тела после аварии. При осмотре обнаружил смещение поясничных позвонков и защемление спинного мозга. В принципе, такой недуг можно излечить в условиях клиники, для хорошего хирурга не должен представить особых трудностей.
Предложил матери девушки обратиться к специалистам. Она же ответила, что в больнице сразу после аварии провели операцию, но она завершилась безуспешно. После возила к разным врачам, те тоже не смогли помочь. Еще раз присмотрелся к пострадавшему участку позвоночника, только теперь заметил разрушение сосудистой системы — гемангиому, самих позвонков, а также хрящевых прослоек. Попенял себя за невнимательность, затем принялся за восстановление тканей и сосудов. После аккуратным давлением возвратил позвонки на место, провел упрочнение связок, напитал энергией аурную зону позвоночника и тазобедренного сустава. Все, теперь должно быть в порядке.
На операцию у меня ушло три часа, даже поразился, глядя на настенные часы. А для меня они прошли как мгновения, увлекся новым процессом, раньше лечением позвоночника я не занимался. После завершения сеанса проверил чувствительность нервных окончаний на ногах. Маша, так звали девушку, отреагировала на мои касания и давление. Зашевелила пальчиками, а потом попробовала поднять одну ногу, затем другую. Сразу не получилось, только едва заметное движение. Но даже оно вызвало у больной восторг, закричала почти во весь голос: — Мама, я чувствую ноги!
Немного помассажировал икры и бедра, довольно сочные, даже несмотря на некоторое похудение без движений. Девушка заметила мой нескромный взгляд на ее обнаженные ноги — во время операции она лежала на койке в одних трусиках и коротенькой майке, без лифчика. Легкая улыбка тронула губы Маши, она призывно выгнулась, поднимая и без того высокую грудь. У меня даже проскользнула мысль, что будь у нее силы, то раздвинула бы свои соблазнительные ножки. Заставил себя отвлечься от наваждения, стал разминать больную, сгибая стопы, колени. Она помогала мне, прикладывала свои усилия, в какой-то момент у нее получилось, уже самостоятельно двигала ими.
Завершил на этом процедуру, высказал Маше и ее матери, стоявшей рядом, что операция прошла успешно, осложнений не должно быть. Только девушке надо осторожней с нагрузкой, не торопиться. Сейчас нельзя перегружать пострадавший организм, тем более пытаться без меня встать на ноги. Посоветовал ей заняться лечебной физкультурой, показал ей упражнения для ног. Пообещал подойти завтра, надо еще раз проверить состояние позвоночника. Если все окажется в порядке, то можно попробовать встать на ноги и походить. После всех инструкций распрощался со счастливыми мамой и дочерью, отправился домой.
На следующий день сразу после занятий отправился к ним, застал дома только саму больную. Перенес ее на руках с коляски на койку, она сняла с себя халат, в том же виде, что и вчера, легла на постель в ожидании осмотра. Никаких тревожащих отклонений не заметил, все на месте, связки и сосуды в нормальном состоянии. Попросил Машу присесть, позвоночник при этом работал гибко и без деформаций в соединениях. Помог потом девушке встать на ноги, она задрожала, покачалась от неустойчивости. Но такая слабость естественна, мышцы, удерживающие костяк, за время вынужденного бездействия ослабли.
Жалоб от девушки на боль или беспокойство не последовало, вместе со мной сделала шаг, за ним другой. Прошли вдоль койки, попросила отдохнуть. Потом уже сама встала, сделала еще несколько шагов. На этом остановил Машу, для первого раза достаточно. Собрался уже ей помочь лечь в постель, как она почти мгновенно сняла через голову майку, а потом стянула вниз трусики. Потянула меня за собой, проговаривая с жаром, как в бреду:
— Сережа, возьми меня! Я уже потеряла надежду испытать такое. Ты же вчера вернул меня к жизни. Дай мне, пожалуйста, счастья почувствовать себя женщиной. Прошу тебя!
Маша ошеломила меня, только что едва двигалась, а тут такая страсть! Хотел уже мягко отказать, ей же нужно отдохнуть после такой нагрузки, но мое тело, руки и губы сами поддались мольбе горящей от желания девушки. Бережно уложил ее, принялся ласкать мягкие груди, покрывать поцелуями ее тело. А потом в нетерпении, почти срывая с себя, снял одежду и вошел во влажное лоно стонущей от наслаждения девушки. Ублажал ее мягкими движениями, щадя неокрепший организм, краешком внимания следил за его состоянием. Она пыталась напрячься, обхватывала меня ногами, прижимая к себе, но вскоре отпускала, сил еще мало. В какой-то момент Маша вскрикнула: — Сережа, сильнее! — и я сорвался, позабыл об осторожности, брал ее со всей страстью, пока она не закричала во весь голос, содрогаясь от оргазма, а потом без сил отпустила меня из объятий.
Только тогда вспомнил о состоянии девушки, быстро осмотрел поврежденный участок. Слава богу, обошлось, все на месте, связки тоже в порядке. Дал немного времени отдохнуть, после продолжил соитие. Вскоре Маша вновь завелась, все повторилось, и так несколько раз, пока я сам не излился в девушку. Когда оделся и собрался уходить, Маша попросила молящим тоном:
