— Песня, действительно, о детях, как они видят свое будущее. А кто написал, не знаю. Может, я слышал где-то ее или она сама прозвучала в моих мыслях. Но запомнилась, не выходила из головы. А сейчас решил спеть ее вам.

Продюсер оживился, посмотрел на меня и Катю, а потом высказал, обращаясь ко всем:

— А что, номер с этой песней может пойти! Если Катя и Сергей споют ее как Эхо. Будем работать с ней. Сделаем так. Виктор, — Николай Владимирович посмотрел на гитариста, — сейчас переложишь ее с Сергеем на ноты и срочно сделаешь аранжировку. Катя и Сергей, как освободишься, вы оба потрудитесь со мной, займемся раскладкой голосов. Да и обсудим нашу совместную работу.

Мы с Виктором корпели над записью около часа, пропевал ему каждую строчку по нескольку раз. Затем он проиграл на пианино мелодию, я останавливал, если звучала неверная нота. Музыкант переписывал, снова повторял исправленный фрагмент. Окончательную запись скопировал в нескольких экземплярах, одну отдал продюсеру. Остальные раздал коллегам, они вместе принялись перекладывать мелодию на свои инструменты. Пока я занимался с Виктором, Катя с Любой принялись учить текст песни, им обоим она понравилась, а потом тихо, вполголоса, пробовали ее напеть. Люба еще высказалась о ней строкой из Лермонтова: "Она была прекрасна, как мечта ребенка".

Николай Владимирович, когда мы с Катей перешли к нему, стал обсуждать с нами условия соглашения о сотрудничестве. В основном они оказались вполне приемлемыми, с теми же гонорарами. Но с двумя я категорично отказал — наше участие в гастролях по стране и исключительное право исполнения моих песен, включая и будущие, только его рок-группой, пусть даже за солидное вознаграждение. Пришли к компромиссу — мы выступаем с группой здесь, в городе, во время каникул по дополнительному соглашению выезжаем с ними на гастроли. То же и с авторским правом, по каждой песне будут свои условия. По первой, Прекрасное далеко, я передаю за установленный гонорар исключительное право рок-группе Джинн. Продюсер поможет с ее регистрацией в национальном авторском обществе. Мы с Катей подписали контракт, а после приступили к распеву новой песни нашим дуэтом.

Так же как и с Эхом, основную партию вела Катя своим высоким звонким голосом, я подпевал, припев мы вели двухголосием, с небольшим моим запаздыванием. Так предложил Николай Владимирович, получилось впечатляюще, интереснее, чем в унисон. Мы трижды прошли всю песню, дирижировавший нами наставник удовлетворительно высказался:

— Неплохо, для начала пойдет. Дальше будете работать с группой, в музыкальном сопровождении. Сегодня ребята разберутся с аранжировкой, подходите на репетицию завтра, не будем терять время.

После первой нашей пробы проводил Катю, но не стал заходить к ней, дома ее родители. Отправился к себе, рассказал своим подругам, обеспокоенным моей задержкой, что буду выступать с однокурсницей в профессиональной рок-группе. Показал им контракт, а затем добавил, что мы разучиваем новую песню, преложенную мной, завтра поеду на репетицию. Ответил на град вопросов девушек, начиная — с кем я пою, до — откуда у меня песня. Пропел им, она понравилась обеим, тоже захотели исполнить ее со мной. Так что моя спевка сегодня продолжилась до самой ночи, даже в горле стало першить. Алена не преминула сказать свое:

— Сережа, мы тоже хотим посмотреть, как вы поете. Возьми, пожалуйста, нас с собой.

Не мог отказать подругам, согласился, они с таким обожанием смотрели, как будто перед ним великий маэстро. После обеда отправились через весь город к Дворцу, Алена припарковалась на свободное место у него. Несмотря на выходной день, дверь не была заперта, вместе с подругами прошел по коридорам, едва не заблудился в путанных переходах. Когда зашли в комнату группы, там уже все собрались, кроме продюсера. Познакомил девушек со всеми, кроме ребят из группы, здесь еще были Катя и Люба. Вот так получилось, что все мои подружки собрались вместе, они, наверное, интуитивно почувствовали мою связь с каждой из них. Насторожились, обменивались оценивающими взглядами, но пока обходились без колкостей и шпилек.

Николай Владимирович немного запоздал, предложил тут же начинать репетицию. Сначала я прослушал инструментовку, в паре мест поправил, нашел отхождение от памятного мне, а потом вместе с группой приступили к общей пропевке. Не раз руководитель останавливал нас, заметив диссонанс, после постепенно дело пошло на лад, последний проигрыш песни почти не вызвал замечаний. Время пролетело незаметно, уже наступил вечер, когда Николай Владимирович остановил нас, посчитал работу на сегодня достаточной. Назначил следующую встречу на завтра, после наших занятий в университете.

С нами в машину я пригласил Катю, нам почти по пути, довезли ее к дому. Она, прощаясь, на глазах моих подруг поцеловала меня в губы и юркнула в свой подъезд, довольная своей шалостью. После мне дома устроили допрос с пристрастием, что у меня с Катей, а потом еще вспомнили о Любе. Как я вышел из щекотливой ситуации, не запомнил, крутился ужом на сковородке, подыскивая какие-то оправдания, но все обошлось, без семейного скандала. О нашем выступлении отозвались в превосходной степени, признали, что у Кати голос чудо, но и у меня очень достойно вышло. Дуэт у нас сложился на редкость гармоничный, в этом они не могли отказать.

Мы репетировали еще неделю, как с новой песней, так и другими с нашим исполнением, пока Николай Владимирович не посчитал достаточным для выхода на публику. Он договорился с звукозаписывающей студией о записи и тиражировании концерта на аудиокассетах, о его трансляции на радио. Уже через две недели в продаже появились кассеты с нашим первым концертом, а на радио по нескольким каналам прозвучали Эхо любви и Прекрасное далеко. Первая реакция на них оказалась сдержанной, наши песни вначале не вызвали какого-то ажиотажа, да и кассеты раскупались слабо. Продюсер не опустил руки, как-то сумел пробить у руководства одной из центральных телекомпаний экранное время. Мы всей группой снялись на студии компании в десятиминутном ролике с двумя лучшими песнями.

Через неделю его показали на экранах телевизоров, после ситуация круто поменялась. Песни вызвали большой интерес у телезрителей, на радиостанции посыпались заявки от слушателей об исполнении наших песен. Особо часто просили Прекрасное далеко, причем не столько дети, а взрослые, песня как-то задела их струнку о светлой мечте. Кассеты раскупили за считанные дни, на студии выпустили второй тираж, он тоже разошелся быстро. Ко мне и Кате пришла слава, правда, среди наших однокурсников и других студентов университета. Конечно, у родных и знакомых также. Нам звонили Малаховы, Колесниковы — Юрий и Лена, мамина родня, я для них стал звездой экрана. На работе тоже стал всем известен, мастера и рабочие, которых я даже не знал, первыми здоровались со мной, хвалили за хорошие песни и душевное исполнение.

После такой раскрутки новой песни и нас заодно продюсер заговорил со мной о следующих будущих хитах, нельзя терять интерес публики. Развел руками, пока ничего особого у меня нет, чтобы сразу зацепило, может быть, со временем. Николай Владимирович не мог скрыть недовольную мину, но требовать или предъявлять претензии не стал. Да и не оговаривались в контракте между нами какие-либо обязательства или конкретные сроки по новым песням. Даже если и были, то завязываться только на одном агенте посчитал неразумным. Пока решили с руководителем работать по известным шлягерам, обработав их для нашего дуэта.

У меня к этому времени появились замыслы с интересными новинками, одну из них собирался предложить своей любимой певице — Анне Герман. В ее обширном репертуаре нет той песни, которую я слышал в прошлом — "Когда цветут сады". Она мне очень нравилась, как и другие известные песни в исполнении Герман. Ожидал прибытия певицы на гастроли в наш город в скором будущем, афиши о них уже висели на рекламных тумбах. Правда, шли слухи о серьезной ее болезни, так что гастроли могут и не состояться. Но я рассчитывал на лучшее, кроме песни для нее планировал хоть как-то помочь со здоровьем.

Сентябрь оказался богат на сюрпризы, кроме певческой славы пришла другая, в математическом сообществе. Еще весной мой научный руководитель отправил заявку в Международную академию научных открытий с доказательством теоремы Ферма. В одной из наших бесед о математических задачах, ждущих решения, зашла речь и об этой теоремы, над которой более трехсот лет математики всего мира ломают голову. Я проговорился, что видел возможное ее доказательство в одной из книг с неизвестным автором. Шамов тут же предложил написать ее, после долго думал над моими записями. Через несколько дней объявил мне, что это то самое долгожданное решение, и что нужно ее опубликовать с регистрацией нашего приоритета. На слова, что работа не моя, ответил безапелляционно:

— Не знаю, где и у кого ты видел, но в известных источниках этого доказательства еще не было. Надо довести до всего математического мира о таком важном открытии. Оставлять же его без нашего приоритета не считаю нужным. Я уже говорил с деканом и ректором, будем оформлять заявку от университета, в авторы включим наших ведущих ученых, тебя также. Понятно?

Так я оказался в списке корифеев математической науки, пусть и в конце ее, кандидатов на великое открытие. В середине сентября от академии пришло постановление о признании нашего доказательства научным открытием. На торжественном собрании Ученого совета университета каждому из автором, мне тоже, вручили диплом и денежное вознаграждение. Материал о нас с нашим трудом опубликовали в вестнике Академии наук, оттуда он распространился по всему математическому миру. Реакция оказалась настолько выразительной и взбудоражившей всех, имеющих хоть какое-то представление о высшей математике, что о ней известили в мировых средствах информации. Наши светила стали звездами популярности, чуточку славы перепало и мне. В одной из молодежных газет даже написали обо мне статью, как о разностороннем гении — пишет чудесные песни, сам их исполняет, в науке тоже не из последних.

Гонорар за песню, авторское вознаграждение за открытие, — передал в благотворительный фонд инвалидов. Оставлять их для себя было стыдно, ведь они достались за чужой труд. То же, что я заработал собственными силами, уже со спокойной совестью тратил на нужды семьи. Моих доходов вместе с гонорарами за концерты нам хватало при наших довольно скромных запросах. Мои подруги оказались рачительными хозяйками, без особой нужды не разбрасывались деньгами из общего семейного фонда. На досуге не экономили, каждые выходные отправлялись на концерты и в кино, на дискотеку, представления. Навещали еще в эти дни своих родителей, постепенно наладили добрые обращения с родными, они уже терпимо отнеслись к нашему любовному треугольнику.

Немалую часть своих заработков отдавал Тане, она, кроме декретных, других средств не имела. Родители предлагали перейти ей жить с ними, все же легче будет, да и ухаживать за ребенком помогут. Таня отказалась, сказала, что сама справится со своими трудностями. Думаю, главная причина у нее в другом, хочет свободу личной жизни, а с родителями не разгуляешься. Она так и поведала мне:

— Знаешь, Сережа, мама сказала мне переехать к ним. Но как я там приму тебя? Папа с мамой не знают, что Валюша твоя дочь. Даже не представляю, что будет, если они как-то прознают! Нет, уж лучше я здесь останусь, а ты почаще приходи к нам. Мы с дочей любим и ждем тебя!

В начале октября пришла заказанная по контракту машина, японская Тойота-Камри, не новая, но выглядевшая вполне прилично. Несколько дней пробегал с оформлением в таможне, ставил на учет в ГАИ. Пригнала ее в наш двор Алена, тут вышла Наташа, ахая и охая, обошла вокруг, заглянула в салон. Все чисто и аккуратно, даже еще чувствуется запах как у новой машины. Разместилась на пассажирском сиденье, я на месте водителя, так и сидели несколько минут, привыкая к ощущения, что эта серая красавица наша. Я к этому времени построил во дворе навес, сам загнал машину под нее задним ходом, отключил массу на аккумуляторе. Пока мне ездить не придется, только через две недели закончу курсы. Потом сдавать экзамены в ГАИ, так что нашей Камри придется еще подождать в "конюшне". В последующие дни иногда останавливался возле нее, любовался красивыми обводами стремительной машины, садился за руль. Так и хотелось завести двигатель и ехать куда угодно, само движение доставляет радость. Трудно было дожидаться, но терпел, скоро сам поеду!

Первый мой самостоятельный выезд в город запомнился накрепко. В тот же день, как получил водительское удостоверение, поехал на работу на своей машине. Помыл ее, подключил массу и завел двигатель. Он урчал тихо, лаская слух приятным тоном. На дороге старался ехать аккуратно, привыкая к отклику машины. Она чутко реагировала на все мои движения, легко разгонялась, уверенно поворачивала, быстро тормозила. Своим поведением понравилась, намного лучше, чем ВАЗ инструктора. Волнение было, а страха нет, я уже стал испытывать наслаждение ездой на таком послушном автомобиле. Движение на улицах к вечеру не такое оживленное, как в часы пик, доехал быстро и без происшествий. Поставил машину на стоянку у проходной, погладил теплый капот, мысленно поблагодарил своего друга за его покладистый нрав. Действительно, правду говорят водители, что первая машина как первая любовь, вызывает чувство привязанности и нежности.

Позже мне приходилось много ездить, из университета на репетицию или концерт, потом на работу, на обратном пути заезжал к Тане, возвращался домой поздней ночью. И ни разу машина меня не подводила, работала надежно и верно. Но и я ухаживал за ней, заменял масло или антифриз, вовремя проводил обслуживание. Я стал чувствовать своего друга, как себя, знал, что с ним происходит, что уже пора менять. Научился по звуку понимать, все ли ладно у него или надо подтянуть ремень, подрегулировать клапана, подправить зажигание. Складывалось впечатление, что машина тоже понимает меня, успокаивает своим тихим голосом или бодрит стремительным разгоном, радуется со мной захватывающей скоростью и ветром в открытое окно. Разговаривал с нею мысленно, приветствовал утром, беседовал в дороге, ночью желал спокойного отдыха. Мои подруги даже стали ревновать, долю нежности отдавал ей.

Я встретился с Анной Герман. Она, несмотря на мучающие ее боли, приехала к нам на гастроли. На следующий день после ее приезда отправился в гостиницу, через знакомых музыкантов заранее узнал, где обычно останавливается моя любимая певица. Время настало послеобеденное, она сейчас отдыхала у себя в номере. Через дежурную на этаже послал артистке записку, написав о себе как авторе песни "Прекрасное далеко" и свое предложение новой песни для нее. Через пять минут дежурная передала мне согласие Герман о встрече, только она еще пригласит импресарио, надо подождать полчаса. Через указанное время я постучал в дверь ее номера, она пригласила войти. Сразу заметил певицу, полулежащую в кресле, по ее лицу и позе было заметно, что ее мучают боли, трудно сидеть. Но ради гостя встала из постели, где набиралась сил для вечернего концерта. Рядом на стуле сидел пухлощекий мужчина средних лет, пышущий здоровьем, особенно заметным в сравнении с изнуренной Герман.