| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Дочь Абдуллы, которая была женой Абдуллы и родила Абдуллу... что-то я запутался в абдуллах... короче — померла. У внучка — один дедушка, у дедушки — единственный внучок. Который есть последний побег от славного семени, осиянного знаменем и напоенного светом... и дыр с пыром. Но чалма у дедушки — зелёная. Типа — хадж был.
Ну и ладно. Мне-то что с того? — А то, что девка-полонянка, зная о великой взаимной привязанности деда и внука, и страдая от вида уныний и мучений невинного, но весьма благородного дитяти, кинулась к его дедушке, дабы просить... чтобы он попросил... чтобы, если на то будет милость русского господина...
Тут Николай останавливает перевод, возводит очи горе, шевелит губами, будто что-то считает, и, несколько удивлённо выдаёт:
— Как бы не тысячу. Гривен. Сразу. А вторую — потом. Или — две сразу? И ещё две... потом?!
Переводит на меня глаза и, не теряя выражения крайнего изумления, вопрошает:
— Охренеть, офигеть и уе... уелбантуриться! Как ты это делаешь?! Шитый фак!
— Не путай порядок: правильно — факеншит. Что я делаю "это"?
— Абдулла, который "мойдодыр", отдаст за своего любимого единственного внука всё, что у него есть! Ну, в разумных пределах. Ты поймал одного из самых богатых людей эмирата на единственный крючок, с которого он не сможет сорваться! Дороже для Абдуллы только Аллах, эмир и он сам. Ваня! Иван Акимыч! Господин! Владетель! Научи! Я тоже так хочу!
Во блин! А я знаю "как"? Я просто иду, смотрю, думаю. Я ж тогда вообще... Иду — руки за спину, променад на плезире. Смотрю — кошма сбилась. Думаю: "это ж-ж" — неспроста. А остальное они всё сами сделали! Они ж туда сами залезли!
Вот не надо на меня такими... верующими глазами смотреть! Я — не чудотворец! Николашка, отвернись! Вот... а то — мне стыдно. Будто обманываю кого.
Сходил, глянул на этого малька — Абдуллу. Лоб горячий, но уже не такой заё... заболевший. Велел помыть, чуток приодеть. А то у него до сих пор на щиколотках — обрывки шаровар болтаются.
Вышел во двор, тут с крыльца вываливается посол. В злобе и со свитой. Коней им — прямо к крыльцу. Вскакивают в сёдла и чуть не с места в галоп. И — по тормозам! В смысле — кони чуть не на дыбы встали. Вперёд не идут — я стою. Причём далеко и в стороне. Без всякого волшебства — с доброжелательной улыбкой на лице. И — со служаночкой вдоль боку. Девка ручки молитвенно сложила и смотрит на этого Абдуллу умоляюще.
— Кайда?
Это — не "когда", это — "где".
Девка кланяется непрерывно и лепечет быстренько, так, что я только через слово улавливаю: господин — тут (пальцем в меня ткнула), внук — там (тоже пальцем). И дальше что-то про милость Аллаха и надежду на великого, могучего, благородного, мудрого, сильного... Абдуллу.
Злость и тревога из взгляда посла ушли, разумность и... и хитрость — появились.
Махнул своему толмачу, чтобы тот подъехал.
— Э... почтенный. Многомудрый хаджи Абдулла, таштдар блистательнейшего и победоноснейшего эмира Ибрагима, да продолжаться его дни по воле Аллаха, хочет взглянуть на своего внука.
И? Я не слышу вопроса. Я не слышу предложения. Он чего-то хочет. Дальше что?
Стою-смотрю. Толмач начал, было, что-то дальше нести. Посол его остановил. Вздохнул и сам:
— Приведи.
О! Хоть и тяжело, но по-русски может. Прав был Твен, когда говорил, что не пропадёт с голоду тот, кто умеет просить милостыню на языке туземцев. Сегодня в Янине туземцы — русские.
— Он — болен. Могу показать. Пойдёшь?
О-ох... Тут такая масса оттенков и смыслов... Самое простое: пеший на равных говорит с верховым, простолюдин — у меня весьма простое одеяние, с вельможей. Мальчишка — с умудрённым хаджи. Грабитель, захватчик — с представителем законной власти. И, конечно — спешиться... И — тревога за внука... И — статус посла в лагере врагов...
Сопровождающие посла суздальские бояре несколько задёргались. Потом... прямого запрета от князя нет. А при моей странной репутации... Послезали толпой с коней, повалили в подсобку при поварне.
Мальчишка... вид, конечно, простенький, но помытенький. Перепугался. Опять в слёзы. Увидал деда и в крик:
— Атасы! Атасы!
Но не тянется навстречу, наоборот — трясётся и в стенку вбивается.
— Так. А ну-ка выйдем-ка все отсюдова. Вышли! Быстренько! Дайте деду с внучком потолковать.
Кто-то из бояр начал, было, возражать. Но... Ванька — псих. Князей режет! Безбоязненно, безболезненно и... и безнаказанно.
Оно, конечно, непорядок — посла без присмотра оставить. А с другой стороны...
Кто-то сбегал к князьям. Донос — дело святое. Но крика не было. Народ как-то рассеялся. На жаре стоя преть... когда вон, под стенкой, в теньке и сесть удобно... Тут меня зовут. Из поварни.
Сидит на постели мальчишки две Абдуллы. Э... Два. Причём старый Абдулла уже не с дипломатически-озлобленным, а с нормальным человеческим выражением на лице. С сильно ошарашенным выражением. Насколько я в этой татарской мимике понимаю.
Я думал — он с главного начнёт. С "как бы унучека выкупить". Но — стереотип: прямо сразу о главном говорить нельзя. "Здоров ли твой скот" — неуместно. А о погоде — в таких условиях — глупо.
— Абдулла сказал: ты... мен каланы алды... взял э... город.
— Да.
Преувеличение. Весьма. Но... объяснять про мега-телегу... на этом языке... слов не хватит.
— Абдулла сказал: ты убил русский каназ.
— Да.
Не убивал я его! Он всё сделал сам! Но... опять же — воспроизвести кусок из нашего ночного разговора с Андреем по этой теме... с аргументами, уточнениями и нюансами... И ещё: у меня в основе — печенежский. А у него — булгарской. С мощной кыпчакской примесью. А это, по филологии, даже семейства разные.
— Абдулла сказал: ты... э... отмечен Аллахом.
— Да.
Мы все отмечены Аллахом. Или — Саваофом. Или — Ягве. Если бог один, то, как эту сущности не именуй... "Хоть горшком назови...". "Горшком" отмечен каждый. Каждый человек — подобие божие. В каждом — душа. Его кусочек. Его метка.
— Керсету.
Не понял. Душу перед тобой вывернуть?! "Керсету" — покажи. Чего показать-то?
А, блин! Факеншит! Мусульмане. Что-то мне это начинает немецких нацистов напоминать — "снимай штаны, показывай веру". Ну, ты сейчас у меня получишь! Меня! Атеиста, безбожника и богохульника! На веру в бога проверять! Ты, блин, дядя, нахлебаешься!
Пришлось развязывать, залезать, доставать.
— Корип? (Видишь?)
— Э...
Абдулла сидел на невысокой постели внука, я стоял прямо перед ним, в кладовке было темновато. Ему пришлось наклониться поближе, чтобы оценить линию сохранившейся кожи. Он был невысок, грузноват. И близорук. Стоило мне чуть отступить, как он, следуя за столь взволновавшим его зрелищем — обрезания от самого Аллаха, как, наверняка, пересказал ему внук, съехал на землю на колени передо мной.
Для степняков "на колени" — постоянно. Не в смысле подчинения, а по мебели: стульев, лавок нет. Сидят на кошмах, коврах. Другая повседневная моторика. В которой положение "на коленях" — постоянный, ежедневно многократно повторяемый нормальный элемент движений.
* * *
А называется это — апофения. К фене, к фразам типа: "по фене ботал, права качал..." — никакого отношения.
Апофени?я — переживание, заключающееся в способности видеть взаимосвязи в случайном или бессмысленном. Термин введён в 1958 году Клаусом Конрадом, который, вроде бы, у нас не сиживал, по фене не ботывал.
Конрад определил апофению как "немотивированное ви?дение взаимосвязей", сопровождающееся "характерным чувством неадекватной важности" (анормальное сознание значения).
Изначально применялось к искажению реальности, происходящему в психозе, однако термин используется и для описания подобной тенденции в здоровых индивидах. Апофения часто служит объяснением паранормальных или религиозных утверждений.
* * *
Всё понятно? Абдулла — не псих, а апофеник: видит "след Аллаха" в случайной остаточной деформации моего кожного покрова, мучается "характерным чувством неадекватной важности".
Конечно, я — "правдоруб" и "истинобдень". Но я же ещё и гумнонист! Мне же их жалко! Нельзя отнимать у человека его мечту! Не надо портить его "анормальное сознание значения".
Мне осталось только прижать к его губам столь интересную для него часть своего тела, и чуть надавить на голову в чалме.
— Э... Уэопс...
— Бисмил-ляяхь. Аллаахумма джаннибнаш-шайтаанэ ва джаннибиш-шайтаана маа разактанаа. (Начинаю с именем Господа. О Всевышний, удали нас от Сатаны и удали Сатану от того, чем Ты наделишь нас!).
Хорошая молитва. Вообще-то, читается перед супружеской близостью. Но, по-моему, хорошо подходит к любому групповому занятию. Как в УК: "два и более лиц".
Больше из арабского ничего не всплывало, и я продолжил на русском:
— Хвала Аллаху — Господу миров, мир и благословение Аллаха пророку Мухаммаду, членам его семьи и всем его сподвижникам!
Картинка — для меня непривычная. Ни в первой, ни во второй жизнях... Какой интересный и разнообразный сексуальный опыт даёт попадизм в "Святой Руси"!
Чалма, борода, его ошалелые глаза... Пока он не очухался — нужно продолжать.
Как говорили на Востоке, но не мусульмане: "Не бойся медлить, бойся остановиться". Потихоньку, но без остановок. И — колебательно, и — повествовательно.
По счастью, этот Абдулла понимает русский язык. Обычно человек понимает иностранный язык значительно лучше, чем говорит на нём. Надеюсь. И я проповедовал вдохновенно:
— Когда Умар, один из ближайших сподвижников Пророка Мухаммада, мир ему, обходя вокруг Каабы, поцеловал чёрный камень, то сказал: "Я знаю, что ты просто камень, не приносишь ни вреда, не пользы, и если бы не видел, как посланник Аллаха целовал тебя, то никогда бы этого не сделал". Так Умар, да будет доволен им Аллах, наставлял недавно пришедших в Ислам людей, что бы избавить их от сомнений.
* * *
Речь о знаменитом "Чёрном камне Каабы".
По преданию, "Чёрный камень" был принесен ангелом Гавриилом из рая Адаму, который и положил начало Каабе, а вделан в стену — Ибрахимом (Авраамом), установителем хаджа, восстановившему со своим сыном Исмаилом (родоначальником Арабов) святилище, разрушенное всемирным потопом.
Когда мудрецов уммы спрашивают:
— Откуда этот камень?
Обычный ответ:
— Он ниспослан Аллахом.
Если же маловерные пытаются уточнить:
— Это метеорит или обломок из Вабара?
Ответ повторяется:
— Он ниспослан Аллахом.
И это — правда! Ибо ничего не может явиться в мире без воли Его!
* * *
С чего я вспомнил про "Чёрный камень"? А что ещё приходит в голову, когда у тебя в руках голова в зелёной чалме — знаке исполнения хаджа?
Ну, и... это конечно, нескромно... но... Камень же! Постоянно — твёрдый. Каменный! Пока на кусочки не растрескался. И длина — 18 см! Пусть это несколько преувеличено, но всё-таки... Я — не про Каабу.
Бедняга судорожно пыхтел, всхлёбывал воздух, пытался оттолкнуть меня, а я продолжал проповедовать:
— Для чего же Умар целовал этот камень? Ответ в словах самого Умара: "и если бы не видел, как посланник Аллаха целовал тебя". Пророк сказал: "Берите от меня обряды паломничества". Аллах в Священном Коране говорит: "Берите же то, что дал вам Посланник, и сторонитесь того, что он запретил вам. Бойтесь Аллаха, ведь Аллах суров в наказании".
Мои слова, звучавшие на русском, были ему странны. Ибо язык он понимал лишь частично. Необходимость прислушиваться, переводить внутри себя на родной тюркский, а оттуда — на канонический арабский, не оставляла ни времени, ни сил для придумывания каких-то собственных действий.
Это общее правило: люди, вынужденные общаться на плохо знакомом языке, переходят к упрощённой речи. Такое само-обрезание ума, происходящее от невозможности словесно точно воспринять и выразить оттенки мыслей и чувств, приводит к упрощению собственного мыслительного процесса. Проще — тупеют.
Вельможе-"мойдодыру" просто втюхивать нельзя — не мурло сиволапое. Надо ещё и похвалить, возвеличить.
"Тьмы низких истин нам дороже
Нас возвышающий обман".
Возвышаем:
— Вот, Абдулла, ты ниспослан мне самим Всевышним! Аллахом Всемогущим и Милосердным! Ибо никому не мог я открыться. Ибо в странах диких гяуров нет никого, кто достоин узнать и оценить! Осмыслить своими свиными мозгами сей удивительный знак. Знак участия Его! Избравшего меня и проведшего хитан! Сам пророк Мухаммед родился без крайней плоти! Я — недостоин столь великой чести. Со мной это случилось, когда я был уже мальчиком. И мог осознавать хотя бы тень мощи Всемогущего и милости Милосердного!
Уверенность, что ребёнок, родившийся без крайней плоти, подобно Пророку, отмечен Всевышним, а не есть результат генетической ошибки, вроде шестого пальца, лишнего позвонка или расщеплённой головки полового члена, существует в российском исламе и в 21 в.
Дедушка попытался начать кланяться на знакомые слова. Пришлось несколько сменить темп с амплитудой и возопить:
— Но кто?! Кто научит меня?! Молитвам и ритуалам, суннам и кадисам?! Ты! Только ты можешь дать мне свет просвещения и воду премудрости! Ибо ты — хаджи! Первый хаджи на моём пути! Ибо хадж — из наилучших деяний для правоверного! Ибо хадж — один из пяти столпов ислама! Ибо когда пророка Мухаммеда спросили: — Какое дело является наилучшим? — Он ответил: — Вера в Аллаха и Его посланника. — И ещё Его спросили: — А после этого? — И Он ответил: — Борьба на пути Аллаха. — И третий раз Его спросили: — А после этого? — И Он ответил: — Безупречный хадж.
Кто это выдумал, что у тюрок — узенькие глаза? Абдулла смотрел на меня совершенно ошеломленно, вверх, открыв рот. И широко распахнув глаза. Из состояния — "дальневосточные" они вполне перешли в состояние — "ближневосточные". Ему ещё бы ресницы подлиннее и будет точь-в-точь как наши тёлки. Или — телки?
— Вот! Вот Аллах ниспослал камень! Чёрный камень Каабы. И ты пошёл, и увидел его, и поцеловал его! Как делал пророк, мир ему и благословение Аллаха, как делал Умар, верный среди приближённых, как делают тысячи и тысячи правоверных сотни и сотни лет. И вот — Аллах ниспослал новое чудо! Подобное чуду обрезания от рождения у Пророка, мир ему! И тебе, избранному среди достойнейших, даровано счастье прикоснуться к нему! К следу ножа Самого! Удостовериться и засвидетельствовать! Бисмиллахир-рахманир-рахим (Во имя Аллаха, Милостивого ко всем на этом свете и лишь для верующих в День Суда).
Возразить против последнего утверждения он не мог и не хотел. "Не хотел" ибо правоверный. А "не мог" — занят был. Сглатывал и пытался отдышаться.
И это правильно! Ибо, как передал Абу Мажих слова сказанные женщине в аналогичной ситуации: "Тебе следует сохранять молчание". Что позднее воспроизвёл Жванецкий: "Раз — лежать, и два — молча". Мир им обоим.
Придерживая ошалевшего дедушку за чалму и бороду, я продолжал процесс, постепенно ускоряя чередование имён Аллаха: Аль-Мукаддим (Выдвигающий вперед кого пожелает) и Аль-Муаххир (Отодвигающий назад).
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
