Леа, засунув в рот большой кусок ветчины, невнятно пробурчала:
— Вот и хорошо, а то меня бы на полет стрелы к оружию не подпустили. У них женщины могут только подолы за рукодельем протирать.
— Плохо вы еще знаете этот народ, принцесса Леа, — снисходительно улыбнулся гном.
Дверь хлопнула, и в нее заскочил подручный оружейника, зябко поводя плечами и стряхивая с одежды снежинки.
Ее высочество, вспомнив, что ей еще предстоит добираться до дворца, снова пригорюнилась:
— Р'Омус, скажи, такая погода теперь до самой весны?
— Что ты, Леон, будет еще хуже. В иные дни здесь птицы на лету замерзают. Хотя для осени сейчас и правда немного холодновато, — покачал головой гном, снова перейдя на кенлирский.
Леа огорченно вздохнула. Если бы она только знала, что попадет в страну, где зимний день длится всего несколько часов, и царит такой холод, что плевок на лету каменеет — осталась бы дома. И тут же сама себе призналась: все равно бы пошла! Даже если бы знала, что за углом поджидает смерть... Вот только раздумывать над причиной такой глупости принцесса не стала, загнав ее в самый дальний угол души.
А гном, посмотрев на девушку, осторожно поинтересовался:
— Родным привет передать?
Леа покраснела — она даже не подумала об этом!
— Передай. Через Эдвина, и не говори, где я, не надо. А еще лучше, давай я записку напишу. — С этими словами ее высочество принялась торопливо черкать на куске пергамента, с быстротой молнии принесенном услужливым пареньком.
* * *
Тиар хмуро смотрел на кровать. На ней возлежала женщина. Ее роскошные каштановые волосы сияющей волной рассыпались по подушке, холеное тело светилось, словно розовый мрамор, а в кошачьих глазах цвета лесного ореха затаилась насмешка.
— Я тебя не звал, Финдхоем.
— Увы, мой повелитель, ты не звал меня так давно, что я решила напомнить о своем существовании!
Женщина потянулась всем телом, позволив прозрачному шелку рубашки сползти с плеч. Молодой человек с досадой отошел от кровати и сел в кресло:
— Ты поспешила с решением!
— Неужели? — с ленивой истомой в голосе поинтересовалась красавица. — Тогда, наверное, мне стоит поскорее уйти?
Женщина медленно села и подняла руки, собирая волосы в затейливый узел. Высокая грудь мягко качнулась, и Тиар вздохнул, проклиная собственную слабость:
— Подожди. Кажется, я поторопился.
— Я так и думала, мой повелитель, — улыбнулась Финдхоем, снова позволив волосам окутать плечи пушистым облаком. — Разрешишь помочь тебе? — Не дожидаясь ответа, красавица встала с кровати и подошла к королю.
Едва нежные руки коснулись железной бляхи ремня, как дверь распахнулась, и в комнату влетел запыхавшийся телохранитель:
— Ты звал меня, Тиар?
Финдхоем с испуганным возгласом метнулась за цветастую ширму, Леон отвернулся, покраснев до самых ключиц, а Тиар выругался. Он совсем забыл, что приказал слугам разыскать юношу! Тот мотался где-то целый день, и кенлирец успел соскучиться по обществу энданца. И надо же было прийти этой кошке в женском обличье!
— Подожди пару минут, Леон, я только провожу гостью, — сказал правитель.
Телохранитель торопливо вышел. Его величество, немного помедлив, обернулся — Финдхоем спешно застегивала платье, со страхом поглядывая на дверь. Тиар с интересом прищурился — ему еще ни разу не доводилось видеть надменную красавицу такой перепуганной.
— Повелитель, позволишь мне уйти через потайную дверь?
— В чем дело, Финдхоем? — насмешливо усмехнулся правитель Кенлира. — Неужели мальчик так тебя испугал?
Женщина схватилась за серебряный оберег:
— Это не мальчик, это сын демона в человеческом обличье! Я не хочу попадаться ему на глаза, из них смотрит сама смерть! — Голос красавицы слегка дрожал от избытка чувств.
Тиар рассмеялся:
— По-моему, ты слишком много времени проводишь с Масгеном, я слышу его слова.
Женщина рассержено топнула туфелькой:
— Ты слеп, Тиар! Он красив, как демон, он соблазнителен, как демон! Он тревожит и женские, и мужские сердца! Ты знаешь, что Лихар готов спать у его дверей, несмотря на то, что мальчишка чуть не отправил красавчика на тот свет? Я боюсь, очень боюсь... Позволь мне уйти через эту дверь!
— Ты выглядишь смешно, Финдхоем, — нахмурился правитель, — раньше ты себе этого не позволяла. Можешь уйти, как пожелаешь.
— Да? — вконец разъярилась любовница. — Вы хотя бы раз видели себя в зеркале, когда смотрите на этого демона?
И выскочила прочь, громко хлопнув дверью на прощанье. Тиар растерянно смотрел вслед, недоумевая, какая шлея попала красавице под хвост. Одно дело слышать подобные речи из уст упрямого старика, другое — от молодой женщины.
В дверь тихо постучали.
— Заходи, Леон! — откликнулся Тиар.
Юноша нерешительно заглянул. Его щеки по-прежнему ярко алели от смущения.
— Не бойся, она уже ушла, — усмехнулся король.
Телохранитель облегченно вздохнул и привычно устроился на широком подоконнике.
Его величество улыбнулся. Странная привычка, принесенная с далекой родины, никак не желала исчезать. Даже если комната была заставлена стульями, диванчиками или креслами, юноша без колебаний выбирал окно, хотя из него тянуло холодом.
— Р'Омус уехал, — грустно сказал Леон и в задумчивости провел пальцем по стеклу, стирая белые иголки намерзшего льда.
— Скучаешь по дому? — сочувственно спросил Тиар.
Чувство неловкости не оставляло обоих, словно Финдхоем, сама того не осознавая, подвела их к какой-то черте.
— Скучаю, — кивнул Леон и добавил: — По весне я уйду. — И тут же без связи спросил: — Чем это у тебя опять пахнет?
Тиар повел носом — в воздухе висел слабый аромат пряных духов Финдхоем.
— Женщиной, — улыбнулся король. — Нравится?
— Не очень, — признался юноша. — Странный аромат.
— Не странный, а золотой. Наш придворный парфюмер составил, специально для нее. Хочешь, он и тебе придумает.
И тут же подумал, что это, пожалуй, лишнее. Леону не требовались духи, он и без них пах, как юная красивая женщина — нежно, едва уловимо, но безумно приятно. Оно и понятно — коже энданца завидовала, наверное, не одна прелестница. Как и глазам, и...
— Не надо! — вернул Тиара в реальность телохранитель и тут же передумал: — А впрочем... где его можно найти?
Тиар пожал плечами:
— Спросишь у слуг, попозже, а пока давай сыграем в карты.
— На что? — хитро прищурился юноша.
— Как обычно, на желание. Только, чур, неподобающего не загадывать! А то слуги в прошлый раз переполошились, обнаружив Траеса полуголого с мечом наперевес у парадного входа! А фрейлина моей сестры просто упала от его вида в обморок!
Леон рассмеялся.
— Траесу не стоило жульничать! Мы же договорились играть честно! Да и фрейлина упала не как-нибудь, а с точным расчетом — Траесу на руки. Наверное, впечатлил.
— Ну, ты хоть короля пожалей, поумерь фантазии.
— А ты, Тиар, что, тоже шельмовать собрался?
Его величество возвел глаза к потолку и невинно поинтересовался:
— Разве не для этого в карты играют?
Спустя час Деруен застал правителя хохочущим до слез в компании чужеземца, на полу рассыпался веер из карт, и даже с первого взгляда было видно, что в игре участвовало никак не меньше трех колод.
— Дети малые, — пробурчал старый воин и отправил мальчишку спать.
А Тиар смотрел, улыбаясь ему вслед, и случайно наткнулся взглядом на свое отражение в зеркале. Король скривился в болезненной гримасе.
Деруен недоуменно посмотрел на правителя, удивляясь столь быстрой смене настроения, и пожал плечами — в последнее время с его величеством это случалось часто.
Тиар подошел к большому овальному зеркалу и посмотрел на себя, а потом с силой провел ладонью по отражению, словно хотел стереть его.
Финдхоем сказала правду.
* * *
Когда Леа наконец-то добралась до комнаты, от хорошего настроения девушки не осталось и следа.
И зачем ее понесло прогуляться по коридорам?! Нет, чтобы сразу свернуть к себе, поддалась желанию проверить потайные двери и сторожки. В итоге проверка результатов не принесла, зато повезло наткнуться сразу на двух человек, с которыми в последнее время Леа предпочитала не встречаться.
У королевской библиотеки девушка нос к носу столкнулась с Верховным жрецом, избранным братом Масгеном.
Леа вздохнула, вспоминая жалящий взгляд старика, — как в человеке умещается столько злобы?
Сначала Леа думала, что Масген имеет какое-то отношение к слугам Нейман, но это оказалось не так. Старик искренне любил короля, да и за Кенлир переживал не меньше нее. А может — больше. Но слепая ярость и старческое упрямство ставили жреца в один ряд с врагами.
Они разминулись, не обменявшись ни словом, но принцессе показалось, что на нее вылили ушат грязи, настолько красноречивыми оказались брезгливый взгляд и молчание старика. Уже минуя его, принцесса снова уловила знакомый аромат — видно пугливая Финдхоем и избранного вниманием не обошла.
Девушка презрительно фыркнула — какие вонючие духи! И почему мужчины находят их запах привлекательным?
Но все было бы не так плохо, если бы Леа встретила одного Масгена... Так нет же, сегодня боги были явно не на ее стороне!
Стоило завернуть за угол, как на пути возникла принцесса Алба.
Леа поморщилась от воспоминаний — эта красавица в последнее время буквально преследовала ее. Сначала девушке казалось безумно весело получать пылкие взгляды и томные вздохи от взбалмошной девицы, но потом стало как-то не до веселья. Оно закончилось вместе с вопросом Тиара о том, не подумывает ли его верный телохранитель жениться и осесть в Бринли навсегда. В этом случае его величество выказал готовность посодействовать в сватовстве самой лучшей невесты Кенлира.
По тому, как вспыхнули щеки Албы, и как натянуто произнес эти слова король, Леа сразу сообразила, кого ей прочат в жены, и с этого момента старалась вообще не пересекаться с принцессой. Даже в присутствии толпы придворных.
Это оказалось задачей не из легких: девчонка с завидной регулярностью появлялась на ее пути, а сегодня, осмелев в пустом коридоре, откровенно призналась в любви, потребовав, ни много ни мало, предложения руки и сердца! На решительный отказ "жениха" принцесса отреагировала соответственно возрасту и характеру: разрыдавшись, бросилась Леа на шею. Пришлось немедленно ретироваться, не дожидаясь, пока кто-нибудь из придворных застанет "парочку" в таком двусмысленном положении. Не хватало Леа еще и таких слухов!
И опять, опять она почувствовала все тот же запах! Метит что ли эта блудливая кошка духами стены королевского замка?
Леа рассмеялась, представив такую картину, и в дверном проеме тут же показалась сонная Арана:
— Господин чего-нибудь желает?
Господин желал одного — лечь спать, и успокоенная служанка снова исчезла.
Леа с удовольствием растянулась в кровати, спеша поскорее завершить непростой день.
* * *
Бесконечная лестница, вся в бурых подтеках, уводит в небо, но до богов не дойти. На последней ступени замерла в ожидании жертвы сама смерть. Прервать этот страшный подъем невозможно: чужая воля сломила сопротивление жертв, ее и других людей, ползущих следом. А наверху уже виднеется каменный идол с живыми рубиновыми глазами.
Идол полулежит, опираясь спиной на груду хрустальных черепов, и на его коленях блюдо, почти до краев заполненное человеческими сердцами. От еще не остывшей крови идет пар. Рядом с каменным божком, сжав в лапах ледяные мечи, стоят его верные слуги. Их злобные лица светятся восторгом, длинные клыки перепачканы кровью жертв. Один взмах меча, и человек катится вниз с рассеченной грудью. Падая, он еще успевает увидеть собственное сердце, которое последним биением выталкивает кровь прямо в пасть чудищам. Не слышно стонов и плача: стеклянные глаза людей спокойно смотрят на убийц.
А далеко внизу идет страшный пир: десятки невообразимых чудовищ разрывают на части еще теплые тела. Но это не самое страшное, ведь смерть всего лишь начало нового пути. Так верит ее народ.
Только вот крылатые чудовища вместе с сердцем вытягивают из груди сияющий прозрачный сгусток, саму человеческую суть — душу. И без этой сверкающей звезды нет у человека ни прошлого, ни будущего, а одно только мертвое тело.
Падает душа мерцающей каплей в пасть идолу, отдавая ему еще одну жизнь.
Еще немного, и спящий бог очнется, чтобы повергнуть мир в хаос и мрак.
Она знает, что случится сегодня. Пусть сломлена воля, но бывшая жрица Омари отсрочит пробуждение Зверя. Ведь ее душа не одна, она чувствует рядом волю еще одного человека, свободного от колдовства.
Щерятся мерзкие рты в довольных улыбках: чудища узнают бывшую жрицу по остаткам одежды. И когда окровавленная лапа уже тянется к жертве, у той достает сил выхватить священный нож и вонзить его в глаз идола.
Страшный вой проносится над обледеневшей землей, крошится камень, и статуя разваливается на части.
О, Великая мать всех богов, как же больно умирать!
Катятся вниз по ступенькам сердца, а вверх, в сумрачное небо бьет сияющий столб освобожденных душ.
Идущей следом останется малость — уничтожить второй камень и разрушить Врата, чтобы лишились бессмертия боги чужого мира, мертвого мира. Вот только где эти Врата, она так и не узнала.
Смыкаются веки, и гаснет сознание, последняя дорога озаряется теплым светом, и губы еще успевают шепнуть приветствие Великой богине, встречающей одну из дочерей.
* * *
— Господин! Господин! Проснитесь! — испуганный голос служанки, с трудом пробившийся сквозь кошмар, вытянул девушку из страшного сна.
О боги, как же больно умирать!
Леа села в кровати, пытаясь прийти в себя — рука стиснута в кулак, словно до сих пор сжимает обсидиановый нож.
— Господин, вы кричали, — узкое лицо Араны бледнее полотна.
— Ничего, это просто сон. Извини, если разбудил. Ложись.
Но служанка в первый раз за все время ослушалась, замерла на месте и прошептала:
— Господин, у вас на рубашке кровь...
Ее высочество машинально провела рукой по груди, и реальность на миг показалось продолжением сна — пальцы стали липкими и влажными. Правда — кровь!
Услышав тихий всхлип Араны, принцесса попыталась сочинить правдоподобное объяснение, чтобы как-то успокоить девушку.
— Я поцарапался медальоном, Арана.
И получила недоверчивый взгляд в ответ. Еще бы — пятна-то здоровенные!
Принцесса вздохнула:
— А может, кровь носом пошла, у меня это бывает. Спи, не бойся, я посторожу тебя.
