Светлейший лорд Тьмы

Неожиданным макаром розы объявлялись на положенном месте с новой записочкой с любовным содержанием, заставляя нервничать не только крыса, который на дух дракона не переваривал, но и довольно флегматичную Валари.

Этак, змий и в гости заявится! Этак к Бэну подберется! Ну, бесстыдник! Погоди у меня!

38

Но поделать с подношениями прилипчивого поклонника орчиха ничего не могла и про себя только ругалась и Аркашку-дурачка вспоминала. Особливо печаль ее взяла, когда по всем селам раструбили, что скоро у князя Гороха и Маргаритки свадьба случится. Тут уж отвертеться от приглашения сестрицы названной никакой возможности не представлялось. Вы ведь знаете, коли народ гулять собирается, за компанию и черта на праздник притащит. Да и Бэну очень интересно было на свадьбу-то посмотреть хоть одним глазком. Вот, значится, посему пришлось специальные праздничные наряды готовить и подарки закупать. Каждый, конечно, по своему усмотрению, старался и также по собственным представлениям на свадебку наряжался. Но как вот приоделись, как вышли к друг другу показаться, так прям со смеху чуть и не умерли.

Кроха нацепил на себя панталоны ярко-желтого цвету, сапоги зеленые не по размеру, кафтан на нем был укороченный, весь расшитый разноцветными пуговицами разной величины и форм, на голове — колпак синий. А борода! В косички заплетенная! И еще огроменная блестящая коробка в руках. Ни дать ни взять шут из заморского государства.

Крыс нарядился в костюм фиолетовый, все в ту же любимую полоску. Нацепил на лапки маленькие черные перчатки. На голову приладил цилиндрик. Коробочка с подарком у него была маленькая — непонятно, что в такую положишь. Но уж очень любопытно!

Сорока Белобока клюв красной краской намазала, косынку повязала алую в цветочек, приладила к хвосту неизвестно откуда вытащенные перья яркие. Сказала, что, мол, у всякой птицы свои желания насчет красоты имеются. Затараторила про то, что подарка от нее ждать нечего и что вообще она сама как подарок. Друзья слушать сороку не стали, на Валари глазели, оценивали, от хохота замирали. Потому как наша героиня по настоянию невесты впервые платье на себя нацепила, при этом штанов так и не сняла, и выглядывали они из под рюшей шероховатыми, потрепанными уродами... Да еще эти лапищи в сапожищах черных.

— Ты это, покрутись что ли! — Лейзирет со всех сторон осмотрел подопечную. — Ды, — протянул.— Наряд, оно, конечно, аристократический, со смыслом... И цвет такой модный, розовый...

Кроха ладошкой рот закрыл и отвернулся. А Валари сверху хмуро посмотрела, руки крест-на-крест на груди сложила.

— А штаны никак снять? — предложила сорока. — Может, это штаны такие несуразные?

— Да уж, — опять хмыкнул крыс. — Ну что же, предлагаю выходной кафтан достать, а тряпки эти... Ну, этак тихонечко утилизировать!

— Правильно сказал, потому как орочья честь дороже? — решительно проглотив смешинку, поддакнул Кроха. — Только гномам дозволено красу показывать!

— И домашним духам! — заявил дом. — Что? Думали я тут останусь! Ни фига!

В общем, заторопились! На Бэна особенно даже никто внимания не обернул, а ведь он и новые брюки отутюженные надел, и рубаху такую белую, нарядную, и даже волосы причесал. Да куда уж там до него, когда СВАДЬБА у Гороха! И приглашены на нее не только гости из домов знатных да богатых, но даже сам Черномор с внучкой.

Лилась бражка и медовуха рекой, пироги горячие с самыми разнообразными начинками, осетры печеные, блины с икрой красной, с икрой черной, со сметаною и с мясом, студни, огурчики бочковые, сало, тонкими ломтиками нарезанное, петушки сахарные и яблочное да малиновое варенье быстро исчезали в охочих до радости животах.

Петрушки весело на балалайках играли и на свистулях мелодии выписывали. Прям сами ноги в пляс шли. А жених с невестой какие раскрасивые были и ладные! Оба румяные, нарядные... Маргаритка в платье кружевном, бусы у нее на шее крупные, красные, платочек на голове тоже аки солнышко закатное. Щеки свеклой натерты для пущей красоты. Горох в кафтане из сукна заморского, цвету переливчатого хамелионистого. У самого-то усы завиты, а щеки сами собой от удовольствия зарделись небывало. Или это любовь новая его так преобразила?! Валари даже завидки взяли. Вот ведь, даже дурочка Маргаритка женишка себе сыскала, пристроилась. Оценила себя орчиха с пристрастием и пуще прежнего опечалилась. Вот и Горыныч издевается! Выпила еще бочонок меду хмельного, окосела окончательно... Глянула-то в сторону. Сидит колдун темный рядом с Горохом и девчонкой какой-то беленькой. Тот колдун отец Забавы... А Забава... Вот гадина! Заколдовала милого Арка в волчару серого, разума лишила и жизни!

Стукнула кулаком по столу дубовому внезапно, во весь рост поднялась. Как Кроха ни пытался остановить, ничего не получалось.

— Валари, ты чего? Валари, а ну сядь! Валари, — гном повис на локте у огромной орчихи, глаза которой налились кровью.

Ленивый Крыс перестал с аппетитом поедать очередной масленый блин и запачканной в сметане мордочкой проследил, куда это так пялится воинственная мамаша. Ё-моё! Так-ть на Черномора... На драку нарываться собирается!

— Сестрица дорогая Маргаритка, князь Горох! — басом вступила Валари в монолог. — Поздравляю вас...

Лейзирет облегченно было вздохнул, слушая торжественный тост про любовь и лад, как внезапно орчиха сорвалась с места, перепрыгнула через столы и обалдевших гостей и через секунду уже волочила прямо по угощениям к своему лицу черного колдуна, что болтал ножками и пытался освободиться от пьяной Валари быстрыми и щипучими ручками.

— Отстань, ирод! — благим матом орал Черномор. — Щас как ложкой по лбу дам! Ты чё, орчище, удержу не знаешь? А-а-а-а-а! Вота как настучу! — и давай Валари дубасить...

— Да я тебя и все ваше семейство... Я вас... — орчиха потянулась задушить мелкого сморчка, когда тот, почуяв опасность, заговорил на тарабарщине и внезапно лопнул мыльным пузырем.

— Ой! — теперь уже из-за стола вскочила девочка худенькая. Глазки серые ее сверкнули испуганно и налились слезами. — Деда! Дедушка! Плохой орк... — и она уткнулась в плечо Лексею, заплакала...

Вот ведь, международный скандал в разгаре. Невеста побелела, Горох покраснел. Со всех сторон налетели дружинники, чтобы Валари повязать. Кто с сетями, кто с веревками... Боятся, вокруг орчихи кружатся. Ан нет, не взять! Да и вдруг, откуда ни возьмись, прямо за спиной развоевавшейся нашей души геройской, вновь Черномор обозначился магическим образом. В руках у него был посох волшебный с электрическим наконечником. Видать, схватил что попало из боевых запасов.

— Банзай! — закричал. — Просто так оркам нас не взять! — и пошел в атаку... Молниями по попе Валари бьет, та сверху кулачищами машет, ругается ядрено, почище горчицы слова ее льются, гостям с великим изяществом передаются. Но и колдун тоже в накладе не оставался, изящными кастами ругался. Потом вообще как подпрыгнул, как Валари оседлал, как по зале поскакал...

Знатная, однако, получилась драка — с погоней. Гости кто прятаться подальше стал, некоторые из-под скатертей белых выглядывали, некоторые вообще на столы полезли и от души веселились, потому как без безобразий и свадьба не свадьба.

А Бэн, что все это время на внучку Черномора смотрел да взгляд оторвать не мог, все вздыхал потерянно. Вот ведь, Лексей рядышком с Рысюней. Она с ним разговоры разговаривает. Она с князем водится. А кто он такой? Повелитель? Портки рваные всегда, дом на окраине, мамка вообще орчиха... Разве только великаном похвастать... Или там лягушками, что в пруду собирает для главврача Натусика-вампирюсика. Видать, не имеет значение и силы темные, которые в вечной дружбе и помощи клянутся... Видать, счастье не в силушке и власти... А ведь так Бэну нравилось, что его хвалят кругом... А Рысюня, она даже в его сторону не смотрит. И не замечает. Прижал котенок к сердцу лапку... Болит... Сперва — от гордости за предназначение высокое, а теперь... Теперь от тоски и одиночества. Розочка пахучая немного раны усмиряет, но ведь дурную голову не всегда в чан с холодной водицей запихнешь.

Позор какой! Выгонит Горох мамку и больше не пригласит, а еще повелит ее наказать. И будут в Бэна пальцем тыкать и говорить: "Вот какая у тебя орчиха драчливая! Никакой ты не повелитель! Просто дурачок деревенский".

Хотел вскочить и убежать прочь в самую темную ночь — без звука и света, где вообще никого нету. Но внезапно шум и гам вокруг прекратились, полились песни нестройные про житуху веселую, про природу кудрявую... Глядь, сидит Валари уже с Черномором, вместе выпивают, закусывают и даже вроде беседуют, с рыданиями и обниманиями. А к ним Маргаритка и Горох привалились... Одни, значит, поженились, а другие — помирились. Что за диво? И как же так случилось? Разве ж взрослых поймешь.

Черномор авторитетно про кризис мировой начал рассказывать:

— Как покатится голодун, как опустошит. Почитай, ни одна темная сторонка не ожидала, но опять такое времечко настало. У гномов и то горшки наполовину опустошены. Драконы вклады заморозили. Нету никакой прибыли, убытки только от производств. Друг дружку в воровстве обвиняют, вооружаются непомерно. Доходы от народу потерять боятся.

— А сельское хозяйство? — икнул Горох. — Самое главное — земля!

— Да кого она волнует, — махнул рукой колдун. — Теперь средства нужны, — и он потер подушечки указательного и большого пальцев. — Без средств никуда не сунешься. Никакие инновации не пойдут. Скоро и до вас волна докатится... Думали темные, что здесь подзаработают, так и повалили в столицу. Рынок насыщать...

— Твою-то мать! — руганулась Валари и икнула.

— Вот и я говорю, — согласился Черномор и орчиху по голове погладил. — А ведь знал я про пакости Забавы. Но ведь сердце отцовское... Ведь кровь родная... Но теперь все, апелляцию не приму, решение суда нашего темного не отменю.

— Да ничего, выживем как ни то, — вздохнула Маргаритка, обнимая с двух сторон Гороха и Черномора. — Вместе не страшно... Голодун и колотун пройдут, создадим назло уют. Сердце б только добрым оставалось. А бедность — это ерунда...

Никто невесте возражать не стал. Зачем праздник портить? Принялись друг друга вкусностями кормить, хвалить и радовать, целоваться и обниматься... А потом и вовсе в пляс пошли. Тут и гости не отставали, тоже коленками вихляли. Кто на что горазд. Загудел знатно терем князя. Даже повара не сдержались, с подносами растанцевались. И Рысюня платочек выхватила, закружилась вокруг Лексея Гороховича со смехом веселым и радостным, дуделкам да гуслям подпевая и настроение доброе в дом друга призывая. Вот ведь, смогла большущего орка и старого колдуна взглядом волшебным угомонить и за стол праздничный усадить. Так пусть хоть на минуточку про кризисы позабудут и детьми беззаботными побудут.

— Давай, Лексей, танцуй смелей! Мы с тобою покружим, свадьбу чудную поворожим, — запела Арысь в танце и подала обе ладошки молодому князю, чтобы закружиться с ним в быстром вихре. Из вихря этого падали цветы и звезды, наполняли сердца радостью. Уходили горести, убегали печали. Только мысли Бэна покоя не знали.

Быстрокрылая, легкая, тоненькая... недоступная, ненаглядная... забавная, задорная... Посмотри же хоть раз на меня! А?

— Ты чего это? — Лейзирет вспрыгнул на плечо мальчишке. — Вон как отплясывают! А мамка твоя! А мамка! Так кренделя и выделывает. Пойдем с нами тоже. Пойдем... — и крыс пряником сахарным запрыгал к танцующим поближе, увлекая следом разудалого Кроху.

— Не хочу, — замотал головой котенок упрямо, на стул опустился, и сердце его заныло пуще прежнего. Почему же так плохо? Почему? Только ему одному... Всем так хорошо и так лепо. Даже крыс веселится, даже Кроха с гномихой из больницы местной в танце кружится. А может, Бэн просто здесь лишний? Закрыл лицо руками, чтобы успокоиться, долго сидел так... Как вдруг кто-то рядышком опустился тихонечко, теплом коснулся, голосом обогрел...

— Котя! Рыжий! Как тебя зовут? Бэн? Можно тебя погладить? Ты не царапаешься?

Мальчик рот от изумления открыл. Только что плясала, а теперь рядышком сидит, говорит ласково. Рысюня! Глаза у мальчишки довольно сощурились. Хотел слово молвить, но засмущался окончательно. Девчушка в платье красном, нарядном. На голове у нее короной огонек сверкает, в ручках цветы расцветают.

А Арысь — тараторка — давай Бэну про Лексея рассказывать. Как познакомились, как подружились, как князюшка молодой все хотел ее с другом познакомить. А друг оказывается — кот волшебный.

— Ты ведь волшебный, да? — девочка петушка сахарного откусила, а другой рукой все шерстку рыжую гладила. — Говорят, такие во лесах острова Буяна водятся... А я вот здесь повстречала. Приходи завтра с нами играть. По лесу погуляем... Придешь?

Мальчик только и сумел в ответ кивнуть. Почему же так получается, что она вроде как человеческой сущности не видит. Странно.

Только если у великана или Ленивого Крыса спросить. Те наверняка ответ знают. Или книжку верную подскажут, где узнать истину можно.

39

Истина — это, конечно, хорошо и правильно, но иногда такими наворотами и странностями она приправлена, что сам черт ногу сломит, а леший в трех соснах заблудится. Взялся наш Аркашка фолианты Горыныча читать, да так и обмер, когда про повелителя тьмы цельный том отыскал да раскрыл его на первой странице. Изображен был на той странице зверь огромный, страшный, полосатый и кусатый, с когтями острыми, с клыками и глазами сверкающими. Уже захлопнуть хотел, но отражение опять же в зеркале узрел и подумал, что сам такой...

Помолившись Роду, создателю всего живого, начал с миров истребленных, перешел к холодному сердцу, что осколками зеркала волшебного окружено. Остановился на этом с великим пристрастием, ища ответа, как проклятия избежать. Повздыхал тихонечко. В окошко на горы поглазел. Снова в книжку древнюю уставился с намерениями. Книжка тайн не скрывала, одну за другой открывала. Вылетели из страниц птицы дивные, с лицами человеческими. У одной оперение солнечное, радость несущее. У другой — синее, ночью напоенное и хладом обжигающим. Сели те птицы с двух сторон на ветви, что в окна склонились, раскрыли крылья и запели голосами прекрасными — не оторвешься, заслушаешься.

Пела птица синяя про то, что образ человеческий со временем повелитель утрачивает, что становится хитрым и опасным хищником — огромным рыжим тигром северным. И нет от того тигра пощады никому. Правит тот тигр всеми армиями земными и городами, захватывает тот тигр все леса, моря и горы под власть свою великую. А рядом с ним несметные полчища крыс, что могут уничтожать цивилизации, принося болезни. А еще великаны, которые силами земными вызывают землетрясения и сдвигают кору земли. Служат тому тигру гномы-ведуны, бури и ураганы вызывающие. Помогает и советует тому тигру сам Гора Горыныч, камнем главным владеющий и от глупостей повелителя удерживающий.

Солнечная птица про то пела, что когда камень из лап змия в лапы тигра переместится, тогда тигр в медведя преобразится. И наступит век на земле золотой. И медведем добродушным, не злым станет повелитель великий. А все-то помощники обернуться приятелями и дружками сердешными. Но лишь в том случае, коли...