Светлейший лорд Тьмы

— Люблю, — ответствовала девочка, и на лице ее появлялась улыбка. — Ты ж для меня один, де!

— Кхе-кхе, — качал недоверчиво головой Черномор.

— Де, ты самый лучший. Другого такого нет. — девочка бросала свое прямое занятие по подсыпанию из пакетиков травок, назначения которых пока не понимала, и кидалась колдуну на шею. — Говорят, ты злой. Неправда. Ты мой самый лучший. И Огонек так считает. Правда-правда...

— Ну, раз огонек, так и ладно, — успокаивался колдун. И глядел на внучку с великим обожанием. Несмышленая, добрая, ласковая моя девочка. Личико круглое, волосики светлые, веснушки золотые... Как же ты можешь быть повелителем Тьмы? Не можешь по всем параметрам. Так значит ли это, что непроста судьба твоя? А я, твой дед, единственная защита... Черномор вздыхал, подгонял Рысюню дальше высыпать травки и утирал одинокую слезу, беспокоясь о будущем, разглядеть которое никак не удавалось.

25

Молния сверкнула, в сердце алое попала. Мир перевернула. Цвета поменяла. Как это случилось, никто не узнал. Только веточка заколдованная, на которой семь осколочков, как семь листочков, сработала незамедлительно, едва до нужного объекта добралась. Окружили они зеркальной поверхностью душу детскую, отразили мир гранями волшебными. Для каждого лепестка время свое задумано было. Потому как у каждого возраста свои запросы имеются. Вот в детстве что треба? Играть, скакать и веселиться...

С друзьями в битве смешливой возиться. А уж потом знания всякие в голову просятся, стучатся настойчиво. Вспыхнул огнем первый лепесток, повернул душу Бэна кверху тянуться, чтобы в нуждах истинных не обмануться. Знаний искать, впитывать и употреблять. Потому как повелитель Тьмы не могёт увальнем сельским быть.

Валари, что рядом с волком стояла, ничего необычного не заметила. А котенок наш от хищника отскочил да с испугу сиганул в лопухи. Укусило его вроде что-то... то ли блоха, то ли репей какой. Сидит, значится, в лопухах с глазами круглыми, удивляется, чего это мамка с тощим блохастым серым так возится? И Маргаритка прибежала, волнуется, руками плещет, силы волховские благодарит, что брат возвернулся.

Начал лапы себе осматривать — вроде как руки, а вроде и когти острые имеются. Что я за зверь, сам себя спросил. Удивился. Выглянул, снизу вверх на родных посмотрел: мамка большая, страшная, борода у нее растет, как у парня какого, и на человека совсем не похожа, рядом мелкий гном-старичок в зеленом кафтане вьется, с бородищей расчесанной да завитой, бормочет что-то про то, что просто так расколдовать волка не удастся, что не имеет он таких знаний. И смотрит гном на хищника с подозрением, побаивается, видать, подвоха ожидая.

— Я вам не колдун всесильный, который горами движет, я могу лечить, строить, на худой конец всяческие небольшие желания исполнять, а вот обратно образ возвратить, не умею, — так Кроха говорил, мысом сапога землю долбая. — Вот достанем траву-говорун, тогда и вернем волку речь человеческую.

— Так иди собирай, — нетерпеливо потребовала Валари. — Не стой увальнем!

— Не могу, расцветет она через две луны...

И давай друг с другом ругаться.

Бэн еще дальше в лопухи забился. Страшно. Глядит на волчьи ноги, дрожит... И образы перед глазами его возникают странные, незнакомые. Вроде деревья бегут, вроде летает рядом феечка темная... И говорит та феечка голоском ласковым, но не с котенком самим, а с волчарой, что своевольно в огород ввалился и всех переполошил. Бэн глаза закрыл, открыл снова. Что за диво? Стоит перед ним Ленивый Крыс, внимательно так смотрит. Даже очечки нацепил на длинный нос.

— Ты чего спрятался? — спрашивает.

— Я? — Бэн вздрогнул, еще больше испужался самого себя. — Не знаю.

— Что произошло? — еще более настойчиво потребовал ответа Лейзирет.

— Ничего, — закачал головой ребетёнок. — Блоха укусила... Вот такая... Кусь, и всё.

— Блоха значит? — насторожился крыс. — Дай посмотрю, — он осторожно приблизился к Бэну и осмотрел шею и грудь малыша... Помолчал с великим прискорбием, а потом снова посмотрел на испуганного Бэна. — Никому не говори, что произошло. Вот, — и Лейзирет достал из кармана алый камушек, — когда ты будешь чувствовать, что дела твои плохи, что тебя окружают страшные враги, а помощи ждать неоткуда, сожми камень в ладонях и представь что-то наиболее ценное и важное для тебя, и камень тебя защитит.

— А что мне может угрожать? — удивился котенок, внезапно преобразовавшийся в мальчишку с рыжим хохолком. — Это как репей от волка?

— Да, что-то вроде того... Я сейчас не буду объяснять, ты все сам поймешь, когда время придет. Никому и никогда не давай моего подарка. Понял?

— Понял, — закивал Бэн, часто моргая, а потом сунул камень за пазуху.

— Ну и прекрасно... А теперь пойдем к маме...

— Нет, — малыш с упрямством отодвинулся подальше в тень. — Она большая, страшная... Она меня съест.

— Глупости, она тебя любит.

— А что такое любит? — удивился Бэн, в котором волной росло осознание мира и креп первый из осколков, требующий знаний и умений.

— Любит — это самое важное слово. — Лейзирет задумался над тем, что такое любовь для него. Вспомнил Любаву такой, какой она была раньше — чистой, живой, искренней, — и тяжело вздохнул. А мальчишка сверкнул из полумрака зелеными фосфоресцирующими глазами:

— Не очень-то много тебе радости принесла любовь, — заметил он.

Крыс опустил глаза. Да, Гора Горыныч молодец. Пробрался через силу стены. Наверняка, разбил волшебное зеркало, чтобы повелитель Тьмы поскорее узнал, что зла на земле намного больше, чем добра. Что даже самое доброе существо способно совершать ошибки. Чтобы со временем разочаровался и возненавидел мир за его несправедливость. Но сейчас, в эту минуту на царя всех крыс смотрел тот самый чистый, ищущий истины, добрый взгляд будущего, настоящего царя мира — взгляд тигра, медведя, великого повелителя, который может стать не Злом, приносящим уничтожение, а путем, который ведет к истинному пониманию, к гармонии.

— Неправда, Бэн! Эта любовь, которую ты увидел во мне, сделала меня сильнее, она оставила свет моему сердцу. Любовь — всегда свет в сердце. Посмотри на маму. Разве не она для тебя сейчас свет? Разве не ее ты ждешь каждую минуту?

Мальчишка выглянул во двор, на котором Маргаритка и Валари мыли грязного волка в большом корыте. Пена летела во все стороны, орчиха и девчонка смеялись, хищник терпел жесткую мочалку.

— Све-е-е-т, — пробормотала Бэн, и отражение лепестка в его сердце окрасилось алым. — Да, я люблю маму. И Маргаритку... И Кроху... А еще мне нравится играть... с Лексеем. — и веселый котенок выбежал из лопухов пушистым комочком, на котором играли лучи солнца.

А Ленивый Крыс устало утер лоб, поблагодарил крысиных богов в выигранной битве и приготовился к долгой и неравной борьбе за сердце повелителя, которое было так хрупко и так уязвимо.

Но он не знал того, что сейчас видит маленький котомедвежонок. Если бы малыш смог бы объяснить странные видения, то, наверное, ужаснул бы всю компанию. Но Бэн умел пока лишь задавать вопросы, а не отвечать на них. Да и Валари была слишком занята вернувшимся в чужом теле Арком, которого вместе с Маргариткой, сильно увлекшейся поварством, усиленно откармливала следующие несколько недель.

Волк не возражал: ел, спал, грелся на весеннем солнце, сидел у ног орчихи, подставляя ей чесать уши, предано глядел желтыми глазами в самое сердце и молчал о том, что с ним произошло.

Малыш, который наблюдал за происходящим со стороны, все больше замечал, как заклятие превращает гостя в настоящего серого волчищу, только со странностями своеобразными. И наблюдения эти делали Бэна печальным и неигручим. Неужели мама забыла о своем дитяти? Как же так?

А вот и так бывает. Когда сильно скучал и час свидания настал, каждый напитаться встречей не успевает, а об обязанностях, бывает, и забывает. Но мы не такие! Мы обязанность свою строго помним и сказывать дальше станем.

Так вот, наш малыш в один из вечеров, когда ужин давно в желудках улегся, а на небе зажглись белые мухи, тихонечко пробрался на крыльцо и спрятался за креслом-качалкой, которую Кроха наколдовал из ивовых веток.

Бэн сидел тихо, большие уши его напряженно слушали ласковый говор Валари, которая примостилась на ступеньках и гладила уткнувшегося ей в колени огромного волка. Слушал и ревновал. То есть он не знал, что ревнует, но было очень больно.

А потом мама ушла в дом, а волк улегся на коврике и закрыл глаза. А котенок все сидел и сверкал на него глазами. И хотел когтями вцепиться в наглую серую морду. И не смел, потому что хищник вон какой огромный, а он... его можно одной лапой. Долго сидел, долго наблюдал, и вдруг незваный гость пошевелился, поднялся, воровато огляделся и потрусил к забору.

"Странно", — подумал Бэн, а стеклышко в нем звякнуло, требуя, чтобы малыш последовал за волком, который ловко перепрыгнул на ту сторону и отправился... куда же он отправился? Мальчишка оценил возможность залезть на забор, а потом решительно нырнул к лазу, выкопанному одной очень зловредной свиньей.

И вот они уже у входа в странное подземное сооружение. От любопытства у котенка даже шерсть поднялась. По крутым ступенькам спустился наш путешественник вниз. Тенью скользнул за волком в передвижку и нырнул под сидение, чтобы оттуда сверкать глазами. Сейчас заметит... Ох, заметит и сожрет... Но нет, волчара сам не свой... Глаза вроде открыты, а вот мысли в них ни одной.

Конечно, Бэн вспомнил, что таким хищник становится все чаще и чаще, словно душа в нем отключается, а тело само по себе живет. Да, большие зубы, огромные когти, сильные лапы... И что-то липкое, сладкое в пасти... От таких видений желудок холодеет, и сразу хочется дать деру — лучше к мамке на грудь.

Нет, Бэн не трус. Он узнает, куда направляется волчище-серый хвостище. Он увидит... Мальчишка выскочил на ночную площадь незнакомого городища после непонятной и сильной тряски в повозке под землей, и прям удивился — терема большие стоят, светло, словно днем, важные особы в дорогих нарядах по улицам гуляют, с друг другом здороваются, кланяются, рядом площадь круглая шумит. Ой, как бы волчару не потерять! Бросился за ногами серыми семенить. Семенит, а сам все вокруг примечает, запоминает. Вот узоры на окошечках голубками, вот острый шпиль позолоченный, вот плитка шершавая, дорогу устилающая... Диво какое!

Глядь, прижался волк к стене, заскользил тенью. Напрягся и котенок. Видел он терем этот в видениях своих. Красивый. Стены у него красные, крыша и крыльцо белые, словно сахарные, а на самой верхушечке — петушок золотой сидит. Зажмурился, не веря. Неужто на самом деле дом этот существует? У дома мужички в красных же кафтанчиках стоят струночкой. На ступеньках князь Горох с Лексеем-дружком. А рядом с ними — красавица белокурая. Ох! Лапки у нашего малыша задрожали... Как же так?

И вихрем огненным замелькали видения: вот красавица злая всех людишек обижает, жить им вволю не дает, все на строечку ведет. Их не кормит и не холит и до смерти их доводит. Та красотка не простая, она волшебница большая. Она из краев дальних прибыла, власть во ручки белые взяла. Только с виду хороша, внутри же черная душа...

Хотел Бэн волчару остановить, да куда уж там. Горит внутри хищника злоба-ярость на узурпаторшу. Кто намахал? Веером темным... Ночью холодной... Навеял? Злобу эту тягучую?

Зажмурился котенок. Да, конечно! Маленькая крылатая девочка нашептала волку, как через ворота пройти, обсыпала звездами, что с волшебством белой красавицы слилось. И еще сказала, что нету на свете злее княгини. Что обижает она людишек, что пьет их кровь, что угнетает их жизнь... Но как же можно мамку друга забижать? Ведь Лексей не виноватый. Ведь это родительница его. Ведь...

— Стой! — со всех лап полетел за хищником. — Нельзя! Лексей. Друзья. Друзья нам...

Но волк не слышал, и желтее луны горели его глаза за весь род человеческий, который правители разные в толпу серую превращают, а особенно волшебники, что неограниченной властью обладают, но за чужой живот не радеют.

Раскрылась огромная пасть с острыми зубами. Закричал испуганно Горох, запищал Лексей дружок. Взметнулись мужички-охраннички. Но было поздно... Было слишком поздно.

Бэн на бегу даже заплакал. Слезы его во все стороны полетели, словно искорки маленькие. А стеклышко внутри острее жала укусило светлую душу.

Вскинула руками волшебница, заклинание защитное к действию пробуждая. В круге, холодом веющих, два ледяных пса появились, бросились волку наперерез, но хищник серый, огромный, что уже оторвался от земли и летел тьмою к княжне, не отклонился в сторону и не обратил внимания в челюсти, что вцепились в тело и теперь рвали его на куски. Цель... когда цель близка! Ах, волшебница поганая... Ах, убийца человеческая, боль приносящая! Не ходить тебе по земле, не мучить мужичков. Сбил ударом лап передних, горло лилейное разорвал... Алая кровушка... Смешалась волчья кровушка с волшебной... И такой яростью залила ступеньки. И потоком побежала к ногам котенка, который остолбенел от ужаса и навзрыд в голос повторял:

— Это не я! Я ничего не делал. Это же сон был. Только сон... Мама... Мамочка... Мама...

26

Коль приходит беда, открывай ворота, а счастье не годится — у калитки томится. И дан ему всего часок, чтоб потом на долгий срок несчастием жить и о прошлом тужить. Красные розы потопчет времечко лихое.

Как случилось страшное происшествие в столице Гороховой, так впал наш князь в горе— печаль великую. Неделю из спальни не выходил, под пуховым одеялом лежал, вздыхал, аппетитно кушал, потому как, когда сильно волновался, случались с ним приступы переедания. А тут ведь не просто беда, а настоящее несчастье. Хищники лесные по городам гуляют, на людей нападают. Не защищает от них ни волшебство, ни охраннички-мужички.

Так вообще для чего стеночка защитная стоит? Значит, нету в ней никакого проку. Подумает так и снова слезы проливает и плюшками горе закусывает.

Но горе-печаль не только в тереме верховном приключилась. Знаете, как орчиха наша огорчилась? Не просто — серьезно. Напьется вина домашнего до ежей колючих. И давай с палицей по деревне бегать, виновников искать, потому как ну никак не мог по своей воле хищник любимый на убийство пойти и сам себя порешить. Мужички орчиху огромную шугаются, ведь сожрет, прощения не попросит. А потом придут в дом крайний, гному да Маргаритке на непристойное поведение жалуются. А Валари все нипочем. Любая свинья -враг. Вот устанет она от хулиганств, в апатию впадет. Сидит целыми днями на крылечке, семечки грызет и ни на кого внимания не оборачивает.

А Ленивый Крыс горя своего старался не проявлять. Хоть и нет-нет, а смахнет слезинку с ресничек. И сверкнет в глазках его черных ярость великая — вот ведь как Гора Горыныч отомстил за то, что Любава их здесь приютила. Вот ведь как хитро волю волка направил. Можно сказать, одним ударом несколько зайцев убил... И то, у Горыныча опыт по стратегическим вопросам. В пасть пальчик не клади, до локтя откусит, а потом за головушку возьмется. Только никак не скажешь, кого Лейзирет подозревает, испужаются други-приятели. Начнут дрожать, следующих смертей ожидать. Или подадуться в бега. А за стеной каменной — верная гибель.