Ветер и крылья - 2

Впереди хорошее дело!

Наваримся, братва! Пощиплем купца!

* * *

Адриенна смотрела на дана Рокко.

Дан Вентурини смотрел на Адриенну.

— Дана... это оно?

Адриенна медленно кивнула.

— Да.

— Вы знаете, почему это произошло?

Адриенна кивнула еще раз.

— Мне нужно это знать?

Девушка подумала несколько минут. Помолчала.

— Дан Рокко... последним королем из Сибеллинов был Лоренцо Шестой, кажется?

— Да.

— Его убили ударом в спину.

— И его убийца сгнил, крича от боли... дана?!

— Решайте сами, нужно ли вам это знать, дан Рокко.

Мужчина подумал несколько минут, и покачал головой.

— Нет. Не нужно. Я вас понял, дана. И думаю, что нам надо отправляться домой... послезавтра?

— Согласна, — Адриенна только вздохнула. — Не знаю, за мной пришли или за даном Феретти, но рисковать не хочу.

— Мне кажется, что похитить пытались его. Вас бы убили. Пробовали убить...

Адриенна пожала плечами.

Она не знала. Она попросту не знала.

— Дан Рокко, я могу его навестить?

— Лоренцо Феретти?

— Да.

— Думаю, проблем не будет. Завтра...

— Нет, дан Рокко, — Адриенна сама не знала, почему так, но ей надо было — сегодня! Сейчас! Чем скорее, тем лучше! — Можно ли навестить его пока он спит?

Дан Рокко пожал плечами.

— Я посмотрю... если у него кто-то есть... поговорю.

— Пожалуйста.

Адриенна и сама не понимала, почему так нужно. Но не сопротивлялась своему внутреннему голосу. Дан Рокко посмотрел на нее, кивнул и вышел.

* * *

Чезаре сидел рядом с Энцо.

Что случилось с мальчишкой в этот раз и каким он очнется? Да кто ж его знает?

С одной стороны, вроде бы он не шипел, и дана ничего про безумие не говорила... то есть про берсеркерство.

С другой... а много дана тех схваток видела? Могла и попросту не распознать!

Парень в сознание так и не приходил...

Лучше уж посидеть, сиделка не отвалится.

Чезаре и сидел, поил Лоренцо водой... тот в себя не приходил, но опыт у мужчины уже был. С корабля. В дверь тихонько постучали.

— Можно?

— Что случилось, дан Вентурини? — узнал Чезаре управляющего Адриенна.

— Почти ничего. У даны благодарность проснулась, — не стал врать Рокко. — Если я ее приведу... пусть посидит десять минут, подержит парня за руку. Можно?

Чезаре и задумываться не стал.

— Пускай приходит. И посидит, и подержит... вы когда уезжаете?

— Завтра вряд ли. Пусть денек полежит... послезавтра поедем. Я как раз в телеге для даны и место оборудую...

— В телеге...

— Она кареты ненавидит. Ее укачивает, — объяснил дан Рокко. — В телеге бы не укачало, но там хоть воздух свежий.

— Фургон закажите.

Дан Рокко только рукой махнул.

Заказывай, не заказывай... бесполезно!

— Так можно ей прийти?

— Конечно, можно, дан.

— Сейчас я ее приведу.

Дан Рокко вышел. Чезаре хозяйственно оглядел Энцо, который лежал под одеялом, в чем мать родила.

М-да...

Он не ворочался. А одевать его...

У парня ребра переломаны, ему надо повязки менять — и натягивать на него рубахи? Нет уж! Пошла в пень та стыдливость, перебьется дана! Одеяло подоткнуть, и будет с нее.

Чезаре так и поступил. И дождавшись еще одного стука в дверь, вежливо вышел, пропуская Адриенну внутрь.

* * *

Девушка уселась на кровать.

Энцо был такой... бледный, прохладный, светлые волосы рассыпались по подушке.

Адриенна коснулась его щеки. Все остальное было закрыто.

— Спасибо тебе, — тихо шепнула она. — Спасибо...

Ресницы Энцо дрогнули. Глаза открылись.

— Ад...риен...на...

Девушка улыбнулась ему.

— Это я.

Энцо шевельнул рукой, высвобождая ее из-под одеяла. Протянул к Адриенне, коснулся ее лица.

— Теплая...

— Да.

— Самая прекрасная...

Глаза опять закрылись. Но на этот раз Энцо не терял сознания. Он просто крепко спал.

Адриенна прикусила губу. Она не понимала Энцо. Она не понимала себя.

Она вообще не имела права здесь находиться!

Она... она чужая невеста. Если когда-нибудь его величество... ее попросту казнят. Наверное. Или в монастырь отправят, или еще что-то придумают...

Адриенна подняла руки. Блеснуло серебро цепочки.

На шее у нее висел небольшой кулон. Ворон с расправленными крыльями. Тот самый, которого она взяла некогда в маминой шкатулке... чтобы что-то мамино было рядом с ней.

Адриенна аккуратно сняла цепочку, чтобы та не зацепилась за волосы. Потом одной рукой приподняла голову Энцо, а второй надела на него цепочку. Серебряный с чернью ворон скользнул ему на шею так уверенно, словно всегда тут и был.

СибЛевран.

— Выздоравливай, Лоренцо. Пусть у тебя все будет хорошо.

Адриенна наклонилась еще ниже, воровато оглянулась на дверь.

И коснулась губами губ Энцо.

Здесь и сейчас она знала, что именно это — правильно. Именно так.

Клеймо? Печать? Обещание?

Неважно! Оно просто — есть.

Адриенна поднялась с кровати и вышла из комнаты.

— Все, дана? — дан Рокко ждал ее. Конечно, как же иначе?

Адриенна кивнула.

— Да. Все хорошо, он спит...

— Спит? Не без сознания? — быстро переспросил Чезаре.

— Он был без сознания? — испуганно блеснули синие глаза. — Но он сказал...

— Что? Ох... простите, дана.

Адриенна медленно заливалась краской. От лба, к ушам, к шее... уши тоже покраснели. Чезаре посмотрел на эту картину, и заткнулся. Действительно, парень был в обмороке, да еще снотворное дали, вот он в себя пришел, видит у кровати любимую девушку...

Неужели он ей будет о лошадях рассказывать? Или о ежиках?

Явно же что-то о любви и ляпнул.

Чезаре мысленно обругал себя дураком и шагнул в комнату.

— Посижу с ним, пока в себя не придет.

— А мы, наверное, спать, дана?

Адриенна кивнула.

— Да, дан Рокко.

Дан Вентурини молча проводил Адриенну обратно, в ее комнаты. Вот он понимал. Что романтический герой, еще и раненый. Что он пострадал, спасая девушку от негодяев, которые на нее напали. Что молод и красив...

Если уж так... если поставить рядом его высочество Филиппо и Лоренцо Феретти, то его высочество проиграет с разгромным счетом. Мальчик уже сейчас красив, а каким он вырастет?

Сколько сердец разобьет?

Неудивительно, что Адриенна в него влюбилась. Или думает, что влюбилась. Но дальше-то как?!

Что делать с этими чувствами?

А может, ничего и не делать? У всех должна быть первая любовь. Просто они уедут послезавтра.... Уже завтра, если быть формалистом, и расстанутся на год.

А там...

Новые люди, новые впечатления, да и Адриенна свой долг знает. Она выйдет замуж за его высочество, она не позволит себе изменить...

Но почему у дана Рокко так тяжело сейчас на душе?

Словно уводя отсюда девушку, он совершает что-то нехорошее?

Почему?!

Нет ответа...

* * *

Энцо спал.

Повернулся набок, подложил руки под голову, даже засопел слегка носом. Не на сломанные ребра — и ладно, и хорошо. Пусть спит, сон — лучшее лекарство.

Блеск серебра закономерно привлек внимание Чезаре. Наемник вытащил подвеску, осмотрел... ворон.

Симпатичный.

А, ладно, пусть остается. Девчонки и не такое парням дарят, случается, равно, как и парни — девчонкам. Надо бы Энцо намекнуть, пусть тоже что-то купит дане. Золотинку какую...

Любят они такие знаки внимания, бабы — они и в коронах бабами останутся. И кстати, надо бы в столице сводить его в хороший бордель. Пусть первый опыт получит правильно. Чтобы потом любимую женщину не разочаровать.

Адриенна?

А кто его знает? Может, и она будет... вон какая! Но с такой сложно...

Это с курицей — всяк орел. А если речь идет о вОроне? Сложная это птица, мудрая, жестокая и в чем-то страшноватая... и легенд о ней много сложено. У виркангов это и вообще птица верховного бога. Две птицы. Мысль и Память.

И вороном себя никто из них не метит, потому что не достоин. Могут татуировку змеи сделать, быка... да любого животного. Но не волка и не ворона.

А... это дело Энцо, пусть он и разбирается. А пока — пусть выздоровеет для начала.

С тем Чезаре и придремал рядом. За подопечного он больше не беспокоился, выздоровеет, никуда не денется. Надо только про цепочку Паскуале сказать, чтобы никто и ничего не ляпнул не ко времени.

Подарок от любимой девушки...

Это — святое.

Мия (Лоренцо)

Энцо проспал почти сутки.

Адриенна больше не решилась к нему зайти — и так уже все правила нарушила. Хорошо еще, дан Рокко не выдаст. А будь здесь отец?

Эданна Сусанна?

Девушка отлично понимала, что со стороны ее поведение выглядит более, чем предосудительно.

И все же, все же...

Знание, что с Лоренцо все в порядке, было для нее важнее любых приличий. Он выздоровеет, обязательно выздоровеет.

Лоренцо открыл глаза поздно ночью. У его кровати, вытянув ноги, сидел Леоне.

— Кхм?

— Очнулся? — открыл глаза наемник, словно и не спал. — Это хорошо. Как ты себя чувствуешь?

— Отлично, — тихо сказал Энцо, прислушиваясь к себе. — Только вот пить хочется...

— Сейчас, помогу.

Леоне налил в чашку воды из кувшина, подхватил Энцо под плечи, помог приподнять голову и ловко напоил.

— Спасибо. Я... долго?

— Почти сутки,, — понял Леоне. И легко ответил на незаданный вопрос. — Она завтра уезжает. Попрощаться успеете.

Энцо тоже покраснел.

— Я...

— Да ладно, не смущайся. Лучше посмотри, что у тебя на шее.

— А? — Энцо только сейчас заметил цепочку. — Это...

— Это — она.

Подросток коснулся пальцами теплого серебра. Вытащил подвеску.

— Д-дана...

— Адриенна. И мне кажется, что ты ей тоже небезразличен.

Энцо вспыхнул радостью.

— Ты... думаешь?

— Она же СибЛевран? И герб я посмотрел, черное и синее. Просто так подобные вещи не дарят.

Энцо светился собственным светом. Леоне покачал головой.

— Не забывай, она помолвлена. А мы тоже должны уезжать.

— Я... я должен с ней поговорить!

— Да. Обязан. Вломиться посреди ночи к благородной дане. Спящей.

Краска переползла по шее и куда-то ниже, под одеяло.

— Я... я утром.

— Вот, правильно. Утром и поговорите. Заодно подумай, что ты хочешь ей сказать.

— Я...

Энцо растерялся. А правда — что? Про любовь? Но тут надо и остальное... а он-то пока... он может любить, но что он может предложить дане? Феретти? В котором крыша течет, а стены в трещинах? Себя? Любовь?

Безусловно, не поживи Энцо в купеческой семье, он бы так и сделал. Но... у купцов весьма прагматичный подход к любви. Хоть ты о каких чувствах пой, а семью обеспечь. Или тогда вообще не заводи!

Леоне посмотрел на лицо дана Феретти, и едва слышно хмыкнул. Вытянул ноги и приготовился дремать. Лоренцо точно будет занят до утра. Думать будет...

Что сказать, как сказать... эх, молодежь!

Но почему-то Леоне было даже завидно...

* * *

Раннее утро.

Обоз собирается выезжать. Так лучше, до полудня, когда солнце взмоет в зенит и примется безжалостно нагревать холки и макушки, даже защищенные шляпами и капюшонами, еще долго. Можно много проехать...

Адриенна уже сидела в седле.

Раненая рука ныла, но девушка не обращала на нее внимания. А зачем?

Лекарь вчера был, сказал, что заживает... ну и отлично! Даже швы снял, бормоча что-то о чуде... ему виднее! Хотя и было там тех швов...

Мысли Адриенны занимал Лоренцо.

Энцо...

Дан Рокко исправно приносил ей новости, она знала, что парень спит, что проспит еще долго, что с ним все в порядке, но...

Разве сердце этим успокоишь?

Адриенна хотела бы сидеть рядом с ним, держать за руку... нельзя!

Дан Рокко... он хороший, он замечательный, но не стоит забывать, кому он служит. Ей, но и второй хозяин у него тоже есть. И если до Филиппо Третьего хоть что-то дойдет...

Допустим, Адриенну пощадят. А что сделают с Лоренцо Феретти? Лучше об этом даже не думать, прозвище Змеиный Глаз его величество носит по праву, яда там более, чем достаточно.

Адриенна подошла к лошади, погладила ее по гнедой гриве...

— Дана!!! — Лоренцо почти вылетел во двор. — Дана Адриенна!

Адриенна развернулась.

— Лоренцо! Дан Феретти...

— Дана, я...

— Дан, я...

И молчание.

А что тут скажешь? Когда язык может произнести только то, что говорить не стоит.

Когда остается только смотреть друг другу в глаза.

Когда и больно, и хорошо...

Адриенна медленно протянула Энцо руки.

Лоренцо взял тонкие пальцы — и коснулся поцелуем. Сначала одной руки, потом второй.

— Я вернусь.

— Я буду ждать.

Кто сказал? Кто ответил? На самом деле, это совершенно не важно. Потому что глаза говорят совершенно другое.

— Это — любовь? Правда, любовь?

— Это — действительно любовь? Она такая?

А вслух ничего сказать нельзя. Она не свободна. Он не может ничего ей предложить. И остается только смотреть. И... верить в лучшее?

А потом Энцо медленно поднес к губам цепочку с вороном и поцеловал птицу. Рассеченная губа лопнула, и на блестящем металле осталась капелька крови. Только никто на это не обратил внимания.

— Я... клянусь.

Адриенна медленно подняла руку, останавливая несказанное. Она понимала Энцо. Именно она, именно с ее даром, сейчас этот юноша клялся любить ее — вечно. И служить вечность...

— Я. Принимаю. Клятву.

Цепочка была достаточно длинной. Достаточно, чтобы Адриенна сделала шаг вперед, и коснулась серебра губами. Ровно в том месте, в котором касался его и Энцо.

И показалось на долю секунды присутствующим...

С небес донеслось громогласное хриплое карканье.

Показалось...

* * *

Уже уехал давно обоз, рассеялась дорожная пыль, а Энцо все стоял и стоял. И смотрел ей вслед. Пока Паскуале не коснулся его плеча.

— Энцо...

— Да, дядя?

Карие глаза были безнадежными. Она. Уехала. И солнце светит иначе. И все иначе. И... она уехала.

— Не отчаивайся. Все образуется.

— Разве?

— На следующий год мы снова сюда приедем. А через год ты и вовсе будешь завидным женихом. В этом году деньги преумножили, весной на Девальс сплаваем опять, к осени и неплохо получится. Хватит и в дом вложить, и в дело. А потом и вовсе развернешься.

— И что?

— Я, конечно, не знаю, с кем она помолвлена.

— Да...

— Дан Вентурини не сказал, только глаза вверх возводит. Но не думаю, что это кто-то очень уж высокопоставленный.

— Да?

— Энцо, подумай сам. Твоя дана — очаровательная девушка, умненькая, красивая, с приданым, но... не такого уж высокого полета птица. Нет у нее связей при дворе, нет таких невероятных родственников, а значит, и жених должен быть откуда-то отсюда. С границы...

— Так, — Энцо оживал на глазах. — И тогда...

— Помолвку можно разорвать. Поговоришь с ней, если она согласится. Поговоришь с ним, выплатишь откупные...

— Деньги...

— У вас это еще поединком решается, помнишь? Но платить наверняка придется.

Энцо тряхнул головой.

Вот не просто так к ним ходил учитель. Законы Энцо помнил, и отлично.