Черное небо, крупные звезды, темные деревья, горящие глаза твари,— все это вдруг закружилось, сливаясь в один светящийся круг, завертелось все быстрей и быстрей, и когда стремительная карусель уже подхватила и понесла его, откуда-то издалека, словно через слой ваты, послышался негромкий голос:
— Рихша, назад!
... Очнулся Дарин оттого, что кто-то немилосердно тряс его и истерически причитал.
— Господин! Господин! Может быть, его водить полой... то есть, я хотел сказать, полить водой? Когда я волнуюсь, я всегда путаю слова!
Он разлепил глаза: над ним наклонялся встревоженный Басиняда.
— Я тебе полью... — заплетающимся языком пригрозил Дарин.
Заметив, что хозяин очнулся, верный раб тут же расплылся в улыбке.
— Вот видите, господин, как это замечательно, иметь такого сообразительного и умного раба! — назидательно проговорил он. — И, быстрого как ветер, к тому же! Я увидел, что на тебя напало чудовище, и мгновенно понял, что надо делать!
— Что? — пробормотал Дарин, чувствуя, как мир вокруг стремительно вращается то в одну, то в другую сторону.
— Бежать, конечно же! Я, быстрее молнии, помчался назад к Морскому Управлению, в поисках спасения и у самых ворот встретил твоего друга, вот этого господина! И он сразу же поспешил тебе на помощь! — раб кивнул в сторону. Тут только Дарин увидел, что рядом с Басияндой стоит капитан Солока. Вид у него был встревоженный.
— Эй, парень, ты жив?
Дарин поморгал глазами, соображая.
— Точно не знаю... не уверен. Наверное...
— Мы спешили изо всех сил, господин, кричали, размахивали руками, чудовище заметило нас и тут же скрылось!
— Точно, так и было, — кивнул Солока, помогая Дарину подняться.
— Твой... э... раб чуть с ног меня не сбил. Вопил во все горло, что на тебя напал какой-то зверь. Мы прибежали сюда, спугнули его. Кто это был? Я толком разглядел...кто-то вроде громадной кошки?
Дарин кивнул. Его слегка мутило, ноги были, как ватные и Басиняда заботливо поддержал своего хозяина, продолжая трещать о том, как кое-кому несказанно повезло с рабом.
Капитан Солока вынул из кармана плоскую серебряную фляжку и отвинтил крышечку.
— Я уж думал — и костей твоих мы тут не найдем, — признался он, протягивая фляжку. — Не слыхал, чтоб здесь водились такие твари! Откуда бы это они появились? В Огненных землях, на островах Пряного Ветра — там кого только нет, расскажу — не поверишь! Но тут, в Лутаке? Странно, — он пожал плечами. — Давай-ка, хлебни, тебе не помешает.
Дарин послушно хлебнул, сделав по неосторожности большой глоток, и тут же почувствовал, что глаза у него полезли на лоб.
— Крепковато с непривычки, — усмехнулся Солока и хлопнул по спине кашляющего парня. — Зато мозги прочищает хорошо!
Действительно, не прошло и минуты, как Дарин почувствовал, что сознание его прояснилось.
— Ах, господин, — продолжал суетиться Басиянда: он отряхнул песок с рубахи 'господина', поправил кожаный жилет, и даже протер подолом своего балахона хозяйские башмаки. — Если бы не я, это чудовище загрызло бы тебя! Как хорошо, что у тебя есть раб, правда? Надо бы ввести в Лутаке этот полезный и разумный обычай — покупать себе рабов. Я спас тебе жизнь, господин, — настойчиво повторил он. — А ведь ты хотел вернуть меня Меркателю! Но теперь ты сам видишь, как я тебе пригодился!
— Так кто это был? Что за чудовище? — допытывался Солока. — Не разглядел?
Он снова протянул Дарину фляжку, но тот отрицательно потряс головой: в груди у него и после одного-единственного глотка бушевал настоящий пожар.
— Чудовище? Басиянда, уймись, не надо чистить мои сандалии... это, знаете, одного моего знакомого зверюга.
Капитан удивленно поднял брови.
— Точно, точно, — кивнул Дарин. — Он говорил как-то, что вместо кошки ее держит. Кстати, вы его тут не заметили? Такой — темноволосый, в куртке кожаной?
Солока покосился на темные кусты.
— Не видел. А кто это?
— Да так, — Дарин с сожалением оглядел располосованную когтями Рихши рубаху. — Коллекционер известный... любитель антиквариата... цацки всякие собирает. А кто по-хорошему не отдает, тот пусть на себя пеняет.
— А я видел, я видел! — заторопился Басиянда. — Я заметил, когда обернулся на бегу! Он обыскивал тебя, господин! Что он искал? Уж не аму...
— Заткнись, Басиняда! — поспешно оборвал его Дарин.
Тот умолк, однако вид сохранял такой таинственный и многозначительный, что у Дарина снова зачесались руки: так и хотелось съездить раба по уху.
Солока стоял, переводя взгляд с Басиянды на Дарина, завинчивая крышку на фляжке.
— Господин, пойдем в Морское Управление! Вдруг это чудовище появится еще раз? А пока нас трое, оно нас не тронет. Пойдем, господин, умоляю! А купцу Меркателю ты меня завтра вернешь или послезавтра или еще когда-нибудь.
Он с мольбой уставился на Дарина. Тот заколебался и Басиянда выдвинул последний аргумент:
— Господин, подумай сам: если это чудовище меня сожрет, тебя некого будет возвращать! А если оно сожрет тебя, то мне волей-неволей придется искать нового хозяина. А в Лутаке это так трудно, так трудно!
Дарин посмотрел в сторону складов: после того, что произошло, ему и самому не очень-то хотелось идти вдоль темного парка. С бравым капитаном было, конечно, не так страшно, но не может же он сопровождать их с Басияндой в поисках купца? Хватит с него и госпожи Ичли с ее пропавшим женихом!
— Ладно, — нехотя проговорил Дарин. — Вернемся в Управление.
Весь обратный путь Басиняда тревожно озирался по сторонам, прибавлял шаг, то обгоняя Дарина и Солоку, то поджидая их и успокоился, только оказавшись возле высоких кованых ворот Морского Управления.
— Ты в безопасности, господин! — объявил он так торжественно, будто лично обеспечивал охрану Дарина.— Можешь больше ничего не опасаться!
Солока посмотрел на темный парк, в зарослях которого, вполне возможно, все еще бродила громадная кошка, потом перевел взгляд на Дарина.
— Сдается мне, — проговорил он негромко и очень серьезно. — Ты впутался во что-то очень опасное, а? Я до чужих секретов не охотник, — торопливо добавил он, видя, что Дарин открыл рот, чтобы все отрицать. — Захочешь — сам расскажешь, а нет — дело твое. Но имей в виду: если что, — Солока кивнул в сторону бухты, где покачивались на волне корабли. — Вон там стоит моя 'Подруга ветра'. Я всегда возьму тебя на борт. В любое время. Понял?
Дарин молча кивнул.
Капитан Солока хлопнул его по плечу, повернулся и направился к бухте. Дарин смотрел ему вслед и очнулся только тогда, когда Басиянда деликатно кашлянул.
— Чего тебе?
— Господин, — тревожным голосом начал раб. — А тот человек, что обыскивал тебя... хозяин кошки... он нашел, что искал? Я имею в виду...
Басиянда замялся.
— Что? Амулет? — Дарин поковырял пальцем дыру, оставленную Рихшей. — Рубаху испортила, зараза... нет, не нашел. Я его в надежном месте прячу, так сразу и не найдешь, ясно? Хотя, если б времени у него побольше было, наверное, отыскал бы...
Басиняда подумал минуту.
— А где господин его прячет?
— Ну, — Дарин замялся. — В... гм... э... в общем... неважно. А тебе-то какое дело? — спохватился он. Вечно суешь свой нос куда не просят! Имей в виду, — грозно добавил Дарин. — Будешь задавать много вопросов, отдам Меркателю. Заруби себе на носу, понял?
Басиянда недовольно засопел.
— Я только что спас тебе жизнь, господин, — мрачным голосом напомнил он. — А ты...
— Ладно, ладно! — поспешно перебил его 'господин'. — Снова завелся... я уже понял, что обречен быть рабовладельцем. Вопрос ясен! Заткнись только.
Басиянда мгновенно повеселел.
— Господин, — как можно почтительней сказал он и поклонился. — Уже почти ночь, господин, а мы пропустили время ужина. Вечером все почтенные хозяева кормят своих рабов...
— Опять?! — Дарин почесал в затылке. — Эх, блин. Ну и жизнь у рабовладельцев, врагу не пожелаешь! Скажи, Басиянда, все рабы такие прожорливые? Или это только мне так повезло?
Раб почтительно поклонился.
— Тебе повезло, господин!
— Так я и думал, — вздохнул Дарин. — Ладно, может, у Барклюни сейчас чем-нибудь съедобным разживемся. Пойдем...
Они двинулись к Управлению.
Басиняда уверившись, что угроза быть возвращенным прежнему хозяину миновала, погрузился в мечты об ужине. Он прекрасно помнил, что Дарин и Барклюня планировали послать вечерком кого-нибудь из призраков за пивом и обдумывал, как бы попрозрачней намекнуть хозяину, что все порядочные рабовладельцы охотно и щедро делятся пивом со своими рабами. Дарин же, не подозревая о далекоидущих планах Басиняды, ускорял и ускорял шаг: ему хотелось побыстрей оказаться за воротами Управления, а уж туда и ламиям и монстрам вроде Рихши вход был заказан. Но когда до ворот оставалось всего пять-шесть шагов, как из-под земли возникла вдруг крошечная фигурка и отвесила низкий поклон.
— Приветствуем тебя, мастер Дарин и желаем процветания! — пропищал робкий голосок.
Тот остановился.
— Э? — с недоумением спросил он, разглядывая человечка. — Овражные гномы? Вы снова тут?!
— Мы гномы-овражники, мы прибыли в Лутаку из...
— Дальше можешь не продолжать, — твердо заявил Дарин. — Потому что болтать с вами мне сегодня некогда!
С этими словами он обошел гнома и решительно направился к воротам. Гном торопливо посеменил за ним.
— Мастер Дарин...
Тот нехотя остановился.
— Чего тебе? Кстати, ты кто?
— Овражный гном, мастер Дарин, — услышал он тот же голосок.
— Это понятно. Я спрашиваю, как тебя зовут?
— Дюф, мастер Дарин, да.
— Дюф, ага. Ты вроде вчера в шляпе был? А сегодня — нет. А без шляпы я тебя от остальных отличить не могу, — пояснил он. — Вы ж друг на друга похожи, как две капли воды!
— Шляпа, да, — сокрушенно кивнул Дюф. — Такая прекрасная была шляпа. Ее больше нет!
— Ясно, — кивнул Дарин. — Тяжелая утрата. Собственно говоря, вчера я так и думал, что ей конец. Ты ее так мусолил, что... ладно, — перебил он сам себя. — Скажи-ка, почему все еще возле Управления околачиваетесь? Не пора ли вам домой? Или вы решили в Лутаке задержаться?
— Задержаться, мастер Дарин, задержаться, да, — кивнул гном. — Я и остальные, задержались, да.
— Остальные тоже тут?
Гном обернулся: возле темных кустов, как по команде, появилось еще шесть гномов. Они поклонились Дарину и хором что-то пропищали.
— Прекрасно, — кисло отозвался тот, оглядывая гномов. — И в чем дело? Только не говорите, что тот тип, ваш господин, снова попал в кутузку!
— В кутузку?!
— В тюрьму! За решетку! В острог!
— Нет, нет, — поспешно проговорил Дюф. — Он не попал в тюрьму. Вон же он, мастер Дарин!
Дарин вгляделся в темноту. На краю бассейна с говорящими рыбами смутно угадывался чей-то силуэт. Он пригляделся получше: на бортике сидел вчерашний арестант и ел хлеб, отламывая куски от целой краюхи. Говорящие рыбы, к удивлению Дарина, почему-то молчали, и не просто молчали, а вообще никак не обнаруживали свое присутствие. При виде скромной трапезы бывшего арестанта, Дарин вспомнил, что с утра ничего не ел и решил, что в кабинете у запасливого Барклюни наверняка отыщется что-нибудь повкуснее, чем краюха хлеба.
— Слушай, Дюф. Если гномы-садовники вашего господина около бассейна увидят, накостыляют ему по первое число. Овражникам сюда нельзя заходить, а вы еще и его притащили!
— Мы не тащили нашего господина, он пришел сам, — с готовностью ответил гном. — Ты нам очень помог вчера, мастер Дарин. Ты отзывчивый и добрый человек, да. Не такой, как остальные. Остальные не любят овражных гномов, да.
-Это не меня благодарить надо, а секретаря Барклюню, — отмахнулся Дарин. — Без него со мной в тюрьме и разговаривать-то никто бы не стал!
— Но у нас нет денег, — пригорюнился гном. — И мы не можем отблагодарить тебя, мастер Дарин, так, как положено.
— Это плохо, — озабоченным голосом встрял в разговор Басиянда. — Мой господин не делает добрые дела бесплатно! Вам надлежит как можно скорее раздобыть побольше золота, чтобы щедро вознаградить моего господина за те добрые дела, что он для вас сделал!
— Басиянда, умолкни! Не слушайте его. Это мой ра... э... ладно, неважно. Просто не обращайте на него внимания — и все.
Дюф кивнул.
— И все, да.
— Ну, — продолжал Дарин, поглядывая в сторону Управления. — Вы, главное, по парку не шляйтесь, а то достанется вам на орехи! Забирайте своего господина и валите отсюда. Кстати, он у вас немного странный, — Дарин выразительно покрутил пальцем у виска. — Почему-то все время называл меня 'смертный'. Это в вашей стране так принято? И вообще, держался прямо как... как король!
Дюф отчего-то вдруг ужасно разволновался. Он затоптался на месте, то посматривая на Дарина и Басиянду, то оглядываясь в сторону кустов, где маячили остальные овражники, колебался, вздыхал и, наконец, решившись, произнес:
— Наш господин и есть король!
...Какая-то ночная птица вспорхнула из кустов, покружила над воротами Морского Управления, мелькнула прямо перед лицом Дарина и пропала.
— Кыш, проклятая, — поспешно замахал руками Басиянда. — Нечего тут мельтешить перед моим хозяином!
Сам же 'хозяин' не замечал ни птицы, ни услужливого раба. Вытаращенными глазами он смотрел на гнома-овражника, а тот, тревожно озираясь по сторонам, рассказывал.
— Мастер Дарин, мы сильно рискуем, доверяясь тебе, да. Нам некому больше сказать, да. Кто будет слушать овражного гнома?
Он оглянулся: овражники, стоявшие чуть поодаль, согласно кивнули.
— Никто не будет слушать овражного гнома.
Такое вступление Дарину не понравилось: уж очень напоминало разговор, состоявшийся вчерашним утром. В результате, ему пришлось познакомиться с такой малоприятной личностью, как старший тюремщик Мунгар. Все бы ничего, но что-то подсказывало, что Мунгар обладает прекрасной памятью и его, Дарина, запомнит надолго. Иметь же во врагах старшего надзирателя Морской тюрьмы было, по крайней мере, недальновидно.
— Это ты к чему? — подозрительно спросил он, поглядывая на человека, сидевшего поодаль: тот не обращал ни малейшего внимания ни на Дарина ни на гномов. Налетевший с моря теплый ветер прошуршал в кустах. Дарин поежился: казалось, что там, в темных зарослях, затаилась Рихша и следит горящими глазами за каждым движением, выжидая подходящий момент.
— Знаете что, — решительно сказал он. — Я за ворота зайду, а ты, Дюф, стань неподалеку, вот здесь, возле ограды и рассказывай.
— Очень мудро, господин! — горячо одобрил Басиянда. — Во дворе Управления ты в безопасности, никто не посмеет туда проникнуть! А эти ушастые пусть постоят по другую сторону решетки, в темноте их и не заметит никто.
Дарин вошел во двор. Поздним вечером тут было темно и тихо, лишь шумели фонтаны, да парил призрак-фонарщик, летая от одного фонарного столба к другому и поправляя фитили. Посетители давно разошлись, и здание Морского Управления возвышалось во тьме величественной громадой, будто огромный корабль, плывущий неведомо куда по темному океану ночи. Кое-где в окнах горели свечи: это работали трудолюбивые мороки, совершенно не нуждающиеся в отдыхе. В кабинете Барклюни тоже виднелся огонь.
