Кобольд поднял лапу.
— Предлагаю вот что: будем сидеть в норе! Безвылазно! Если насыпать соли на порог, то они не войдут. А, Дарин? А, может быть, сбивать их со следа? Но это опасно. Нет, лучше прятаться, — он облизнул мордочку. — Или бегать от них!
Дарин не ответил. Он сидел, глубоко задумавшись, и вопроса кобольда не услышал. Тохта посмотрел на Гингему, та пожала плечами.
Наконец, Дарин очнулся от задумчивости, встал и подошел к окну: во дворе играли дети, на скамейке сидели молодые мамаши, в крошечном палисаднике высаживала цветы пожилая женщина.
Какое-то время он наблюдал за происходящим, затем повернулся к Тохте.
— Можно и так, — сказал он. — Но у меня другой план. Мы не будем от них прятаться, и не будем от них бегать.
Кобольд поморгал глазами.
— Нет? — переспросил он, глядя на приятеля с удивлением. — А что же мы будем делать? Сдадимся? Они нас...
Он вспомнил вурдалаков и дернул хвостом.
— Будем защищаться, — твердо ответил Дарин. — И постараемся уничтожить их, пока они не натворили бед в нашем мире!
Тохта понял, что ослышался. Он потряс головой и недоверчиво уставился на приятеля.
— Что-то я не расслышал... что ты сказал? Ты собрался объявить войну вурдалакам?! Ты?
Он потер обеими лапами уши.
— Вот именно, — решительно ответил Дарин. — Объявить войну.
Кобольд быстро облизнул мордочку, соображая.
— Ты сошел с ума? — внезапно догадался он. — Точно! Как Попуций!
Дарин прошелся по комнате и остановился перед Тохтой.
— При чем тут Попуций? Я вырос в этом городе! А теперь по его улицам шляются вурдалаки и собираются нападать на людей, которые даже не подозревают, что...
— Точно, точно, — не слушая его, твердил кобольд. -Помрачение рассудка! Тебе пора обратно в монастырь, вот что. Там тебе самое место! Сражаться с нечистью?! Ты же не маг и даже не воин!
Тохта поерзал на стуле.
— Безнадежное дело! — громко объявил он. — Я же говорил тебе: человеческая жизнь такая короткая, только подружишься с кем-нибудь, как он...
— Умирает от старости? — подсказал Дарин.
Глаза кобольда блеснули рубиновым цветом.
— Хуже! — отрезал он. — Собирается воевать с вурдалаками! Так что и не мечтай, что доживешь до старости!
Он сердито фыркнул
— Вот скажи мне, на что рассчитываешь?
Дарин не обратил никакого внимания на иронию в его словах.
— Я в своем мире, — произнес он. — А они — в чужом. Это, знаешь ли, дает некоторые преимущества!
Кобольд вытаращил глаза.
— Какие?!
Дарин промолчал. Тохта перевел взгляд на Гингему — к его удивлению, та улыбнулась.
— Понятно, — с досадой пробормотал Тохта. — Люди всегда заодно...
Он не стал втолковывать им, что это просто смешно: обычный человек, отродясь не державший оружия в руках и пожилая женщина собираются уничтожить вурдалаков. Вместо этого, кобольд сердито дернул хвостом и спрыгнул со стула: нужно было немного успокоиться.
Тохта прошелся по комнате, обнюхал книжные полки, ковер на полу, поднялся на задние лапы, выглянул в окно. Ничего подозрительного. Потом обследовал стоявшую в углу высокую керамическую вазу. Не то, чтоб это было так уж интересно, но надо же было заняться чем-нибудь, чтоб улеглось раздражение! И вдруг багровые глаза Тохты вспыхнули: он заметил то, чего до сих пор не замечал — рядом с вазой, на подставке стоял большой стеклянный куб. За стеклом, в зеленоватой воде плавали упитанные рыбки, яркие, нарядные, похожие на бабочек. Кобольд облизнулся, воровато оглянулся на Гингему, и подкрался поближе. Увидел, что на дно сосуда насыпан песок, прямо на песочке лежит парочка хорошо откормленных жирненьких рыб. Лежат себе, двигая жабрами, на кобольда внимания не обращают.
Плохое настроение Тохты мигом улетучилось.
...Гингема налила Дарину второй стакан чая и снова добавила туда бальзама.
— Я в таких вопросах не специалист, — призналась она. — Только про осиновые колья и серебряные пули слышала, но... где ж их взять? Нужно придумать что-нибудь... да побыстрей!
Дарин вздохнул.
— Извините нас. Из-за меня и Тохты у вас одни неприятности и проблемы...
Гингема усмехнулась.
— Заклинание-то ведь не просто так вас ко мне привело, правда? Я, знаешь, этому даже рада: столько людей проживают свои жизни, так и не прикоснувшись к чему-то необычному, к тому, что выходит за рамки обыденного! — она взглянула на Дарина. — Можно сказать, мне повезло!
Дарин постарался понять шутит Гингема или говорить всерьез, но по ее виду догадаться было решительно невозможно. А она, как ни в чем ни бывало, потянулась за очками и принялась протирать стекла салфеткой.
— Лет десять назад пыталась освоить контактные линзы, чтобы очки не носить, — проворчала Гингема. — Уж очень врач уговаривал, утверждал, что люди, которые носят линзы, более открыты миру, а главное — очень уверены в себе. На это обстоятельство он почему-то особенно напирал, — она водрузила на нос очки и посмотрела на Дарина. — И что ты думаешь?
— Что?
— Как я ни билась, надеть не смогла. Уже вся поликлиника сбежалась мне помогать — все без толку. Пришлось отказаться от этой идеи.
Гингема пожала плечами.
— Видимо, надев линзы, я бы превратилась в настолько уверенного в себе человека, что от меня началась бы раса сверх-людей. Такого боги, разумеется, допустить не могли.
Она взяла ежедневник, что лежал возле компьютера.
— Насчет войны с нечистью, — Гингема раскрыла книгу. Я так понимаю, это будет сражение с минимальными шансами на победу, а вероятность выйти живыми из этой передряги, практически равна нулю?
Она посмотрела на Дарина, тот поколебался, подумал и кивнул.
— Отлично! — сказала на это Гингема. — Тогда отказываться просто глупо! Мы просто обязаны начать войну и достигнуть... ну, хотя бы попробовать добиться успеха в этом безнадежном деле!
И пока ошеломленный Дарин переваривал ее слова — профессор удивляла его все больше и больше — она перевернула пару страниц ежедневника, густо исписанных телефонными номерами и адресами.
— Мы пока что объявим войну в одностороннем порядке: незачем противнику знать, что с ним собрались воевать. Сначала войска мобилизуем, оружием запасемся. Кстати, насчет оружия, — Гингема провела пальцем по строчкам.
— Есть у меня один знакомый... коллега, тоже профессор, живет и работает в Европе, в университете преподает. Крупный специалист по всякой нечисти! Его-то мы и спросим. А если он сам не знает, так хоть посоветует, к кому дальше обратиться.
Дарин изумился.
— Вы прямо вот так возьмете и расскажете ему про вурдалаков?!
— Ну что ты, как можно. Совру что-нибудь, — безмятежным тоном сообщила Гингема.
Дарин в растерянности покусал губы.
— Э... гм...нехорошо как-то, — выдавил он.
— Что нехорошо? — покосилась она на своего бывшего студента.
— Профессорам врать.
Гингема хмыкнула.
— Кто бы говорил! Думаешь, не знаю, что ты на третьем курсе липовые справки из больницы приносил, чтоб практику не отрабатывать?!
Дарин замер со стаканом в руке.
— Я?! Э... так вы зна...
— Конечно, знала. Ладно, можешь не краснеть... дела давно минувших дней, так сказать.
Гингема отыскала нужную запись в ежедневнике и подчеркнула ее карандашом.
— Мы с ним когда-то в аспирантуре учились вместе, — сказала она. — И он... гм... даже ухаживал за мной! Дарин вытаращил глаза, мысленно преклоняясь перед отвагой человека, рискнувшего ухаживать за Гингемой.
— Ну, это, конечно, очень давно было.
— А-а-а... — протянул он и покосился на фотографию в серебряной рамке.
Гингема сняла очки и задумчиво покусала кончик дужки.
— Ухаживал, ухаживал, а потом вдруг взял и женился на моей лучшей подруге. Как банально! Но подруга, должна признать, была очень красивая.
Дарин сдвинул брови. Чай пополам с бальзамом, выпитый на голодный желудок, творил странные вещи: вдруг стало очень обидно за Гингему.
— А хотите, — решительно предложил он. — Я набью ему морду?
Гингема серьезно обдумала заманчивое предложение.
— Гм... ну, сейчас-то уж зачем? — сказала она. — Он уже старичок, ему шестьдесят пять лет в прошлом году исполнилось. А вот если б раньше!
Она прищурила глаза.
— Лет эдак сорок назад я б не отказалась! — мечтательно проговорила Гингема, глядя в окно. На ветке тополя сидела нахохлившаяся ворона. — Уж очень обидно было!
Она повела плечом.
— В прошлом году он овдовел, и наконец-то, сделал мне предложение, — Гигнгема отложила в сторону ежедневник. — Наверное, надо было согласиться, а? Прекрасно бы зажили втроем: я, он и его радикулит.
— Прекрасное будущее, — брякнул Дарин. — Для радикулита.
И тут же прикусил язык под грозным взглядом Гингемы.
— Позвоню ему сегодня, пусть поищет то, что нам нужно...
— Это хорошо. А вы бы пока из дому не выходили после наступления темноты.
— Не выйду, — пообещала Гингема.
Защебетал птичьими голосами дверной звонок. Дарин вопросительно взглянул на Гингему.
— Наверное, из соседей кто-то, — предположила она, поднимаясь с кресла и направляясь в прихожую.
На всякий случай, Дарин пошел следом.
Гингема поглядела в дверной глазок.
— А, это и, правда, сосед, только из другого дома. У нас гаражи рядом, так что мы давно знакомы...
Она распахнула дверь.
— Добрый день, Василий! Проходите!
Рослый широкоплечий парень в камуфляжных штанах, в тяжелых ботинках, с русым кудрявым чубом в квартире Гингемы явно чувствовал себя не в своей тарелке. Он коротко кивнул Дарину и смущенно потоптался на пороге.
— Ну, как? — спросил он. — Нашли что-нибудь?
Гингема взяла с полки сложенный вдвое листок.
— Конечно. Вот, держи! Тут подробно написано, что такое смокинг, в каких случаях его надевать рекомендуется и другие полезные вещи.
Русоволосый красавец покраснел и сунул листок в карман.
— Это я так, — он уставился в пол. — На всякий случай интересуюсь, мало ли. А не знаете, может, напрокат где дают? Мне ненадолго...
Гингема задумалась.
— Гм... даже не знаю. Может, в драмтеатре?
Когда Василий ушел, она заперла дверь и накинула цепочку.
— Интересно, зачем ему смокинг? Василий охранником на хлебокомбинате работает, туда, вроде, и без смокинга можно?
Дарин пожал плечами:
— Может, у них дресс-код ввели? С завтрашнего дня все сотрудники на работу только в смокингах?
Гиншема хмыкнула.
Они вернулись в комнату и снова уселись за стол.
...Тохта, сузив глаза, рассматривал рыбок, выбирая ту, что покрупнее. Выбрал, прицелился — и лапа его нырнула в воду и вынырнула обратно: уже с добычей. Кобольд тут же сунул ее в рот, мгновение ощущал, как бьется во рту рыбка, потом с наслаждением захрустел косточками. Вот оно, счастье! Вот она — настоящая еда! Не крыса, конечно, но тоже очень даже ничего. Прожевал хорошенько, посмотрел в сторону стола, где разговаривали о чем-то Гингема и Дарин, подумал и решил сменить гнев на милость.
Все равно ничего у них не получится без его помощи, помощи отважного бесстрашного кобольда, потомка воинов!
Он пришурился и посмотрел на Дарина. Сражаться он будет, видали? Можно подумать, это у него в предках — отважные кобольды-воины! Да без Тохты им никуда!
Кобольд подошел к столу, вспрыгнул на кресло, вытер морду лапой и деловито промолвил:
— Ладно уж, рассказывайте, что надумали...
... А у Крынкина, меж тем, события происходили своим чередом.
Парень выслушал его рассказ, почесал в затылке и улыбнулся.
— Чудовище? Из подвала? Дядя Крынкин, да привиделось это знакомой вашей. Померещилось. Сами посудите, откуда в наших подвалах чудовищу взяться? Там только бомжа водятся, крысы да кошка. Или собака бездомная заскочила. Ведь эта... как ее? Варвара-то говорила, что существо на собаку похоже было?
Крынкин кивнул.
— Ну, вот. Конечно, показалось. Кино посмотрела какое-нибудь, ужастик или еще что. После таких фильмов и не это еще увидишь!
Крынкин потоптался в маленькой прихожей, комкая газету в руках, повздыхал.
— Нет, не могла Варвара ошибиться, — наконец, сказал он решительным голосом. — А ты это... все рано, книжки-то покажи. Про Лох-Несс-то ты мне много чего нашел, спасибо.
Парень пожал плечами.
— Да мне нетрудно, я все равно в Интернете с утра до вечера сижу. Что ж не найти? А книжки... за мной идите. Только вы, дядя Крынкин, ботинки снимите, а то сестрица моя нас обоих жизни лишит. Она все утро полы драила, гостей ждет.
Крынкин торопливо скинул старые ботинки и прошлепал в маленькую комнатку с письменным столом возле окна. Над столом красовались яркие дипломы в рамках: Крынкин знал, что сосед у него — спортсмен, занимается стрельбой и даже ездит на соревнования. Парень окинул взглядом книжные полки от пола до потолка и повернулся к Крынкину.
— Так что искать-то? Как он выглядит, зверь-то этот самый? Я по таким описаниям и понять ничего не могу.
— Бурой масти, — заторопился Крынкин. — Морда — во! Как у собаки. Хвост — во! Как у крысы! Рога...
Парень остановил его.
— Погодите, дядь Крынкин... так мы далеко не уедем, — он прошел к окну, сел за стол и вытащил из стопки бумаги один лист. — Вы вот сюда в кресло садись, описывайте чудовище ваше, а я рисовать буду. А пока, хоть вы меня убейте, я не понимаю ничего.
— А рисовать-то ты умеешь? — недоверчиво спросил Крынкин.
— Как сказать, — парень вынул из подставки карандаш. — В художественную школу ходил когда-то. Так что чудовище нарисовать смогу!
Он устроился за столом.
— Ну, давайте еще раз.
Крынкин беспокойно заерзал в кресле.
— Варвара говорит, морда, значит, у него на собачью похожа... хвост, говорит, точь-в-точь, крысиный, только подлиней... рога...
Минут через десять парень протянул ему рисунок.
— Вот, дядь Крынкин, что получилось. Ерунда какая-то. Разве такой зверь в природе существует? С рогами, с хвостом крысиным?
— Варвара же видела, — отозвался Крынкин, с волнением рассматривая изображение непонятного существа. — Стало быть, существует.
— Не знаю, что она видела...
Парень поднялся и подошел к полкам.
— Такой зверь, дядя Крынкин, существовать никак не может. Это что-то из области мифологии... Где-то тут у меня учебник был... и атлас с картинками. У нас, дядя Крынкин, мифологию такая тетка преподает, не приведи Господи! Гингема зовут... вот где чудовище-то... с рогами и с хвостом. Ее все боятся... ну, правда, мифологию знает, как никто! Постоянно по конференциям заграничным ездит. Как она уедет, так у студентов праздник.
Он вытащил из плотного ряда толстую тяжелую книгу в черной парусиновой обложке.
— Вот, полистайте, может, и отыщете свое чудовище. А я пока приятелю позвоню...
Крынкин уселся в кресло и принялся осторожно переворачивать страницы. Книга оказалась старой, с убористым мелким шрифтом. Сперва Крынкин щурился, пытаясь разобрать буквы, но потом махнул рукой и стал разглядывать картинки. От страниц пахло старой бумагой и пылью.
— Эльфы... ишь ты... Драконы...
