— Хах, ты права Луна! — поздравил девочку Гарри, опередив остальных на секунды. И поздравлять было с чем, чернила стали впитываться в листы не оставляя следов.
— Теперь попробуем что-нибудь написать, — вклинился Блейз.
— Я попробую. — Рон подтянул к себе дневник, взял перо обмакнув в пролитые чернила и начал что-то писать.
— Смотрите! Оно отвечает! — воскликнул Рон, все остальные подвинулись поближе, и не видели, как я вздрогнул от слабой боли. Через пару минут, когда я к этому привык, всё же решил присоединиться ко всем. В дневнике было написано:
Позвольте, я покажу вам своё воспоминание.
Сейчас перо держал Гарри, готовясь написать ответ, но почему-то не торопился.
— Гарри, чего ты ждёшь? — толкнула его Гермиона.
Но Гарри не отреагировал, а продолжал сидеть и смотреть на надпись в дневнике, а через минуту он повернулся к Луне:
— Луна, если я тебя попрошу остаться и не смотреть в дневник, ты сильно обидишься?
— Нет Гарри, я понимаю, что ты это просишь не потому, что хочешь сохранить секрет, а потому что беспокоишься. Твои мозгошмыги мне это рассказали, — серьёзным голосом объявила девочка, вызвав лёгкую улыбку у парня. Глубоко вздохнув, Поттер написал в дневнике:
Хорошо.
Секунд семь ничего не происходило, потом дневник стал сам по себе перелистывать страницы, пока не остановились в середине июня. Потом в центре появилось какое-то окошко, постепенно увеличивающееся, и спустя ещё секунд десять мы оказались в кабинете директора. И тут началось.
Боль в мозгу была такая, как будто в мою голову засунули раскалённую кочергу и прокручивают её. Мне пришлось стиснуть зубы и бороться с оцепенением, чтобы друзья не поняли ничего, но с каждой секундой становилось всё больнее. Как-то на автомате я пошёл следом за темноволосым парнем лет шестнадцати вместе с остальными держась при этом за стену пока мы не наткнулись на более молодую версию Дамблдора, но тут меня буквально вытянуло назад.
Я сидел на полу тяжело дыша, прижимая ко лбу влажную тряпку, а рядом со мной сидела Луна.
— Спасибо тебе, — прохрипел девочке. В глазах ещё двоилось и слегка тошнило. — Как ты догадалась?
— Не знаю, просто почувствовала. — Луна иногда смотрела в сторону друзей, пока мы говорили. — Я хотела тоже сказать тебе спасибо.
— Мне? За что?
— За это, — указала мне она на остальных, которые смотрели на дневник. — За то, что благодаря тебе, я обрела друзей.
— Я здесь не виноват. Ты сама нас нашла.
Сейчас Луна не была похожа на себя обычную, не витала в облаках, как иногда казалось, когда на неё смотрел.
— Не правда. Ты сам не осознаешь, как влияешь на судьбы людей, которые вокруг тебя находятся.
— Мязлики рассказали? — слабо улыбнувшись пробормотал я, но Луна меня услышала.
— Мязлики? Что это за животные такие, я о них не слышала?
— Не обращай внимания. А разве у тебя раньше не было друзей?
— У меня никогда их не было, особенно после того как умерла моя мама.
— Прости. Я соболезную.
— Иногда мне становится очень грустно. Но теперь, когда такое происходит, я вспоминаю своих друзей, и грусть куда-то уходит.
На лице Луны сияла счастливая улыбка, от чего улыбаться хотелось и мне, несмотря на жжение в мозгу.
— Скажи Алекс, а ты веришь в судьбу?
— Честно? Не совсем.
— А почему?
— Мне не нравится чувствовать, что где-то есть неведомая сила, которая нами управляет. Судьба есть и это факт, но в наших силах её направлять.
— Но разве то, как ты направляешь её, это не предопределение?
Надо признать, девочка поставила меня в тупик, да и я как-то не задумывался толком. Просто не верил в судьбу и всё.
— Нет, я считаю, что нет, — медленно проговорил я. — При рождении нам дана одна судьба, а мы её меняем. Например, тот же Волан-де-Морт мог спокойно стать великим магом современности не прибегая к тёмным силам, и у него были все данные для этого, но он решил иначе.
Боль снова вернулась, как раз в этот момент вернулись и друзья.
— Это Хагрид. Хагрид открыл Тайную комнату, — с трудом проговорил Гарри, ещё не отойдя от путешествия.
— Надо же, а наш лесничий тот ещё фрукт. Нет, я знал, что он свихнулся на опасных зверях, но чтобы протащить такое в школу?! — Блейза слегка потряхивало, пока он говорил, и сфокусировал взгляд на мне. — А ты-то чего на полу сидишь?
— Плохо стало, только и всего, — поднялся я с пола медленно направляясь к выходу. Мне нужно кое с кем поговорить. — Я лучше схожу в больничное крыло на всякий случай. Увидимся завтра.
* * *
— Насколько сильно?
— Очень. У меня буквально мозг горел и тело оцепенело.
— Скажите мистер Кенори, вы изучали Окклюменцию? — подал голос Снейп.
— Никогда не изучал. Мне хватает того, что я сейчас учу.
Все трое: я, Снейп и голова Фламеля в камине переглянулись друг с другом.
— Почему мне становится так плохо от крестража? — жалобно простонал я. Боль можно терпеть, но я блин не мазохист.
— Скорее всего, из-за защиты разума. У вас есть врождённая защита, но ей пока что не хватает мощности, чтобы оберегать вас, — выдал Фламель. — Северус, нужно срочно обучить его Окклюменции пока не поздно.
— А почему именно профессор Снейп?
— Из всех кого я знаю, только трое изучили Окклюменцию в совершенстве. Это Тёмный лорд, Дамблдор и я сам. К первым двум обращаться не стоит, особенно к директору. Остаюсь только я.
— А к чему такая срочность? — обратился я к Фламелю. — Может чуть позже, когда времени по больше будет?
— У вас может не быть этого времени, — жёстко отрезал алхимик. — Вообще я удивлён, что вы ещё не сошли с ума.
— Да что случится-то?
Снейп и Фламель, оба глубоко вздохнули, как будто общались с тупым. Я не тупой, я ведь реально не понимаю.
— Вы помните, как я вам рассказывал про магов, которые были до вас?
Я кивнул. Он про тех, что сошли с ума и убивали других? Хех, а я-то тут причём?
— Так вот, у вас появляются признаки, такие же, как и у них. Сильнейшие боли, оцепенение и головокружение. В тех случаях, о которых мне известно, уже с такими признаками сходили с ума и попадали в больницу. Мне надо идти кое-что приготовить, Северус, оставляю мальчика на тебе.
— Очень рад, — с сарказмом проговорил Снейп, когда голова Фламеля исчезла. — Умеете же вы подкидывать работу другим, Кенори.
Хотелось оправдаться, но Снейп поднял руку призывая меня молчать, затем встав прошёл к своему шкафу, достал оттуда бутылку вина и налил себе бокал. Мне он налил сок, славу Богу, не тыквенный.
— Что вы знаете об Окклюменции? — разорвал тишину профессор Снейп.
— Только то, что она защищает разум от проникновения извне. Поэтому я и ношу плащ закрывая наполовину глаза, чтобы не было зрительного контакта и можно было прочитать только мои поверхностные мысли.
— Я вас удивлю, но у вас нельзя прочитать и поверхностные мысли, что изначально я посчитал признаком тупости.
Ну, спасибо профессор. Очень приятно услышать такую похвалу, блин.
— Тогда почему я так реагирую, когда активен крестраж, если прочитать меня не так легко? Я не вижу логики.
— Потому что вы и не пытаетесь. Смотрите сами мистер Кенори, крестраж это осколок души, что-то подобие слепка души как наши привидения и вы, как маг духа настроены на это наподобие антенны. Если скажем, я или директор захотим прочитать ваши мысли мы столкнёмся…с одним неприятным моментом.
Я позволил себе улыбнуться вспомнив лицо профессора, когда он в первый день моего появления в школе пытался проникнуть в мой мозг.
— Боюсь даже представить, насколько искусен, должен быть Волан-де-Морт в Легилименции, раз обычный осколок души такое со мной творит.
— Не удивительно, ведь его обучал сам Дамблдор, плюс Тёмный лорд дальше всех продвинулся в тёмных искусствах и, наверное, нашёл что-то, что усилило его способности. Мистер Кенори, — громко произнёс профессор с не привычной тревогой, — никогда не снимайте плащ, в данный момент он хоть как-то, но защищает вас, если вы снимите его, когда активируется крестраж, вы можете не выдержать.
— Странно слышать от вас, что вы беспокоитесь о ком то, если честно.
— У меня на это свои интересы. А сейчас, лучше вам пойти спать, и отдохнуть.
Из кабинета профессора я вышел на слегка ватных ногах, боль прошла, но лёгкое головокружение осталось. До гостиной я дошёл без приключений, и завалился в своей комнате на кровати.
— Areri mihi in via.
Я со страхом прошёл по своему организму, отметил, что артерии врождённых сил почернели, но такое не в первый раз, так что не обратил внимание. А вот и мой мозг, страх который был в душе, отступил, никаких повреждений нет, всё в порядке. Уф, аж от сердца отлегло.
* * *
И полетели дни. Уроки стали тяжелее, но главное интереснее, а домашки стало больше. Обычные учебные дни для меня сплелись с дополнительными уроками у Снейпа по фехтованию и Окклюменции, и, причём во втором я продвигался гораздо хуже, чем в первом. В эти дни я практически не встречался с друзьями, слишком уж занят я был, и лишь к вечеру в выходные я умудрялся уделять им пару часов перед сном. От перенапряжения меня спасал Асуте, если бы не этот приём я уже давно попал в Больничное крыло. Для обычного человека нужно часов шесть или восемь, хорошего крепкого сна, а мне хватало трёх с половиной.
Близнецы доставали меня, пытаясь узнать когда, наконец, мы начнём последний этап плана с Локонсом. Как бы мне не хотелось поскорее от него избавиться, но пришлось перенести всё на конец февраля, Блейз ещё не освоился полностью в своём будущем амплуа, да и Луна захотела нам помочь. Но судьба принесла свою корректировку.
Наступил день всех Влюблённых, который отличался от предыдущего обилием открыток у меня и Гарри. Оба мы были удивлены этому, в особенности я. Хотя Гарри было хуже, так как Джинни Уизли послала к нему гнома, который пел стихи. Мамочки родные бедный Гарри, как он краснел, когда это слушал и пытался от него сбежать. Спас его Блейз, который оглушил гнома и отлевитировал его в заброшенный класс. Когда мы вошли в Большой зал, то все замерли на месте.
Стены зала были сплошь увиты пышными, ядовито-розовыми цветами, с бледно-голубого потолка сыпались конфетти в форме сердечек, а сам Локонс сидел в какой-то розовой мантии, от которой тянуло в туалет, чтобы избавиться от остатков вчерашнего ужина. Так как нападений больше не было, этот павлин начал всем твердить, что это благодаря ему всё прекратилось, и даже сейчас он сидел и рассказывал об этом профессору Снейпу и профессору МакГонагалл. У профессора трансфигурации отчётливо дёргалась щека, а в глазах зельевара отчётливо была видна тоска по тем временам, когда таких людей как Локонс можно прибить, где-нибудь в подворотне и сделать вид, что так и было.
Локонс хлопнул в ладоши и встал из-за стола.
— С Днём святого Валентина! — возгласил Локонс. — Для начала позвольте поблагодарить всех, кто прислал мне к этому дню поздравительные открытки! Я взял на себя смелость устроить для вас этот маленький сюрприз.
Боже, сколько пафоса, мне так и хочется взять тарелку и запустить её ему в рожу. Рон сидел с зелёным лицом, будто его вот-вот стошнит, Луна не смотрела в сторону преподавателя и предпочла рассматривать колону гномов, которые как раз входили в зал и раздавали женской половине школы открытки. Лучше всех переносили его пафос Блейз и Гарри, оба уткнулись в книги и просто не обращали внимание на понос, льющийся изо рта Локонса. Мне сейчас хотелось напиться по полной лишь бы его не слышать.
Наконец это закончилось, и на столах появился завтрак.
— Завтра на его уроке мы начнём последний этап, — тихо произнёс я, накладывая себе поесть.
— Завтра? Ты же говорил, что в конце февраля начнём? — ошарашенно произнёс Блейз.
— Если я этого урода буду терпеть ещё хотя бы пару дней, то прибью при всей школе, — тихо прорычал я, смотря на открытку в руках Гермионы. — Так что Блейз готовься.
— Боже, и почему я только согласился на это? — простонал парень.
* * *
— Все поняли свои роли? — в последний раз опросил я друзей.
— Да поняли-поняли.
— Блейз, всё решил с помощниками? — спросил передавая ему маячок.
— Ещё вчера, только объясни, как учителя нас всех отпустят и как эта штука будет работать в условиях Хогвартса?
— Дружище, когда они поймут для чего вас надо отпустить, профессора сами пойдут нам на встречу. А насчёт маячков не переживать, они зачарованны так, что проработают пару часов. Всё, нам пора расходиться. Гермиона?
— Всё готово, заклинание для рычащего голоса все знают, можем начинать.
На несколько секунд я задержал взгляд на девушке, казалось, будто она едва не подпрыгивает на месте от ожидания. И это наша умница, которая всегда за соблюдение правил? Кажется, мы плохо влияем на неё.
Итак, урок ЗОТИ. Как обычно, наш павлин начал разыгрывать сцену, когда к нам пришла профессор МакГонагалл.
— Здравствуйте профессор, а что…что вы тут делаете? — слегка заикаясь спросил Локонс.
— Я решила побывать на вашем уроке. Как декан Гриффиндора я имею права посещать уроки своего факультета в свободное время. Что-то не так? — своим фирменным строгим голосом МакГонагалл на несколько секунд заставила меня передумать устраивать розыгрыш. Но всего на несколько секунд.
Декан присела на последних партах, своим взглядом осмотрев учеников. Думаю, она заметила, что часть учеников одето в очень чёрное, но ничего не сказала. Локонс пытаясь реабилитироваться вызвал Гермиону, в надежде, что умная ученица не ошибётся в вопросах. Ох, плохой выбор.
— Я не могу подойти профессор. — Гермиона встала и стала тереть глаза. Со стороны казалось, что она трёт глаза от света, но на самом деле она старалась быстро одеть линзы. Тренировки зря не прошли, как я вижу.
— Что случилось мисс Грейнджер? — вздрогнул Локонс, но так как в кабинете была МакГонагалл, он решил подойти.
— Там…там слишком светло, — тихим, но слегка рычащим голосом ответила девочка, подняв взгляд как раз когда павлин был возле неё.
Браво Гермиона, ты просто чудо! И голос и паузы между словами всё прям, так как надо.
Локонс испуганно пикнул, медленно начав отходить назад.
— Гарри пора, — одними губами сказал я другу, вместе с ним одевая такие же линзы вдобавок к этому одев клыки вампира для Хэллоуина, которые я купил, перед тем как приехать в Хогвартс. Понеслась.
