— Может, это связано с тем, кто тебя заразил? — чуть ли не съежившись от этого вопроса, спросил я.
Она сильно сжала губы и метнула в меня одновременно печальный и яростный взгляд. Видимо, снова сменила личность. На всякий случай лучше отойти шага на два...
Отойти не вышло. Ктори схватила меня за рукав и подтянула к своему красивому, но обезображенному злобой лицу. Мои веки автоматически скользнули вниз, защищая глаза от горячего сильного дыхания, но все равно эффект был весьма ощутим. Крепкие хищнические зубы скрипели при каждом сжатии, выказывая страшную силу челюстей, от страха даже зачесался нос. Я не хотел даже открыть рот для извинения, почему-то боясь соприкоснуться с ней дыханием.
— Никогда не спрашивай у меня ничего о моем прошлом. Иначе я накажу.
Кажется, я видел ее клыки даже закрытыми глазами.
Она сильно оттолкнула меня от себя и больше ничего не говорила. В понуром молчании мы (нет, я и она) легли на собранные кучи сухих листьев и постарались предаться сну.
Заснуть не получалось довольно долго. Нет, я страшно устал и наволновался за сегодня на месяц вперед. Просто мешали злость и обида, которыми пропитался воздух. На меня, тоже не засыпая первое время, смотрела недобро искрящимися глазами Ктори, и в ее взгляде читалась истая враждебность. Что мешало меня разорвать прямо тут? Что удерживало в этот момент меня рядом с ней? Почему я так долго не мог успокоиться? Я над таким и не задумывался. Было много более важных вещей: предательство Франьена, задача Канора, уже не кажущаяся такой элементарной, как раньше, потеря Велуда, нашедшаяся Ктори.
В конце концов две синие точки, буравящие меня, пропали, и сон заставил на время забыть недавние переживания.
Половина следующего дня прошла, сдобренная только непрерывной ходьбой и столь же непрерывными разговорами. Ктори оказалась весьма смышленым и интересным собеседником, правда, время от времени сменяла сущность и бросалась просторечными словами. О прошлом девушки я пока что не собирался спрашивать, боясь за свою жизнь. Может, она и представительница слабого пола, но определенно старше и сильнее меня как оборотень.
С ней было удобно болтать на любую другую тему: про оборотнизм, недавние события, предпочтения в еде, роморский гвокс, одежду, животных, любимые занятия и многое, многое другое. Она живо рассказывала что-то, известное ей, а если попадалось нечто незнакомое, то просила рассказать и внимательно, благодарно слушала. Ее очень интересовали география и архитектура, а еще Ктори, как оказалось, любила и великолепно умела петь и вязать.
С интересным собеседником и путь недлинный. Мы быстро достигли серых стен Веоры, обошли их кругом, конечно, издалека, чтобы не заметили из башенок и не подняли никому не нужную тревогу. Ктори узнала юго-восточные ворота, именно через них они пронесли меня, дрожащего от агонии перестройки тела, в город. Несколько часов быстрой ходьбы (а оборотень может себе позволить вообще весь день бежать) — и мы подошли к лагерю. У Жога такой путь занял ночь, но потому лишь, что он был замедлен моим весом. Словно бы так быстро добрался сюда! А как вспомню, что до этого нужно было прожить несколько дней у лесника, а потом забрать из Ракотлуша Ктори, сразу кажется, что прошло непозволительно много времени.
— Сейчас посмотрим, здесь ли твои друзья, — сказала Ктори, вглядываясь куда-то вперед, за деревья. Я не понимал, чем это место отличалось от того, где мы были десяти минут назад: деревья, деревья... Но девушка была уверена:
— Втяни воздух повнимательнее.
Да! В воздухе был слабый запах тухлятины, такой, как у Габерона или того вампира, который исчез вместе с Жогом. Теперь и я его почуял. Вампиры точно здесь.
— Будем сразу нападать, или придумаем план?
— Будем убирать по одному. Не пустим им кровь — все будет отлично.
Мы тихонько крались вперед, хотя я до сих пор не видел ничего, кроме неизменного леса.
— Когда будешь ловить их, выскакивай из-за дерева, а я буду нападать сзади, — распорядилась Ктори.
— Хорошо.
Утренний лес источает совершенно отличную от ночной атмосферу. Звуков в нем меньше, но чуть больше солнышка. Даже в Вонгском лесу потерявшие часть листьев деревья пропускают его, пусть и слабо. Сейчас стволы с листьями освещались спокойным желто-зеленым светом, потихоньку пропитывающимся сквозь самые тонкие места в тесно сросшихся кронах. Лучи рассеивались в утренней дымке и лишь едва-едва могли дотронуться до земли, но глазам оборотня как раз большего не требовалось.
В отличие от местности около Ракотлуша, здесь было много уже омертвевших кустов и высохших стеблей, и опавшие листья выглядели темными, старыми и наполовину уже растворившимися в земле. Стволы поблескивали от влаги.
— Ничего не понимаю. Мы вроде бы уже в лагере, — сказала Ктори. — Вот здесь, видишь, остатки моего шалаша.
Под большим деревом лежала куча хвороста. Если это и правда место, где девушка жила — нет, обитала — в лагере, то где он сам? Полянка тут. При свете дня никак не получается понять, был ли я здесь или нет, слишком все отличается. Вроде бы это то место. Но здесь пусто: ни палаток, ни кострища. А куда оно могло запропаститься?
Я трусцой пробежался вперед, на небольшую разведку. Да, вот оно. Угли забросали песком, издалека прикрытое листьями место для костра заметить нельзя. Это точно было здесь.
Как только я это понял, в памяти ожила та ночь. Силуэты вампиров, в своих одеждах напоминающие магов в Гильдии, Ктори в таком же капюшоне, медленный и какой-то важный голос Нигиза, палатка, разговоры с оборотнем под открытым небом, побег, лесорубы, оборотень...
— Ред, ты чего задумался? — Голос Ктори разорвал воображаемую картину, и она словно пропала в тумане настоящего. Я вздрогнул и переключился на реальность.
— Ничего особенного. Так где все?
Девушка качнула головой, показывая, что сама бы хотела знать:
— Ушли. Что-то, может, ваш побег, заставило их переселиться.
— Ими еще пахнет, значит, ушли недавно?
Ктори втянула витающий в воздухе слабый вампирский дух своим прелестным носиком.
— Запах не задержался здесь. Отсюда они ушли давно, но, возможно, недалеко.
— Недалеко?
"О-о-о, чувствую твой возрастающий запал! Правильно! Запах, запах! Улавливаешь? Вампирским отродьем тянет оттуда. Направляйся со своей самкой туда", — посоветовала Совесть.
"Она не моя самка! Хотя, ну, Ктори самка. Это точно. Но не моя! Я же не ее отец! Я просто ее... друг, знакомый, товарищ, собрат..." — опять начал оправдываться я.
"Тюхтя. Иди уже", — ехидно оскалилась Совесть. — "Ведь скоро сможешь найти своих врагов. И тогда, сделай милость, отдай тело мне".
Моя спутница уже начала идти по запаху, и мне пришлось догонять.
— Ну как, ничего не видишь? — спросила Ктори, когда я поравнялся с ней.
— А что нужно заметить?
Деревья все такие же мокрые, земля такая же. Туман никуда не делся, звуки самые обычные, лесные: ветер, деревья да зверушки. Запах? Я принялся вдыхать воздух, силясь разобрать что-то новое.
— Не старайся, я имею в виду дорогу в общем, — улыбнулась моим стараниям девушка. — Так мы убегали от вампиров.
А ведь верно, получается какой-то экскурс в прошлое. Сначала полянка, теперь это. Может, вампиры знали, что мы сюда придем, и наставили ловушек, или оставили засаду?
Я продолжал свой путь с этого момента, вертя головой, как голодный филин.
Интересно, свернем ли мы с этого пути, или же я пройду рядом со злополучным домиком лесорубов? Получается, недалеко отсюда лежат двое друзей Жога, точнее, их останки. Когда лежишь в злом лесу недельку или две, слишком наивно полагать, что останешься в таком же виде, в каком ложился. Дело даже не в гниении, а в прожорливо ворчащих желудках хищников. Здесь есть и такие, которые не оставляют после себя ни костей, ни приправ из металла, ткани, кожи или стекла. Если лесорубам повезло, их скелеты лежат на мокрой земле, прикрытые листьями и испещренные трещинами от зубов, и потихоньку врастают в землю, что делают всякие себя уважающие кости.
Вот позади и ручей, значит, скоро мы дойдем до домика с лесорубами. Кажется, он уже виден. Какой маленький! С виду новый, жаль, что необитаем. С другой стороны...
— В нем ведь кто-то есть? — спросил резко я.
— Вампирами пахнет определенно от этого домика, — посерьезнела Ктори.
— Значит, Нигиз там? Хорошая идея, переползти из палаток в деревянную избушку, — мой голос сам по себе перешел на шепот. — Что будем делать?
— Я бы и назад повернула, — призналась девушка.
"Она намекает, что среди нас только один мужчина", — растолковала мне Совесть. — "Конечно же, это я".
— Я пойду открою дверь, — мои ноги решительно двинулись к домику, хотя сердце еще не перестало бояться и было всецело за предложение Ктори.
Все равно заботясь о том, чтобы не вызывать лишнего шума, я дошел до двери и резким движением схватился за нее. Мгновение робости — и дернул ручку на себя изо всех сил, правда, столь же робко, как открывал бы дверь к плахе обреченный на казнь.
Домик был знакомый, определенно знакомый, и его внутренняя обстановка тоже взбудоражила память. Но не от этого меня передернуло, и не от сильного запаха тухлого рыбочеловека, рванувшему из открывшегося прохода. Кровати и пол домика были все заняты врагами.
Глава XI. А тем временем...
Без света глаза кровососов не опухли и не покраснели, но в страшной худобе и даже для вампиров непривычной бледности была виновна не темнота. Нелепо осунувшиеся, с худыми руками и скулами, лежащие походили скорей на жертв голодомора.
Шесть вампиров поместилось на кровати, еще около пятнадцати на полу. Где же Нигиз? И, вообще, что здесь творится?! Что это за голодовка?
Ктори заглянула через меня, привстав на цыпочки, чтобы не просто лечь подбородком на плечо, а еще увидеть ближний участок пола, и тихонько ойкнула.
Медленно, как будто мертвецы из страшных историй за костром, вампиры подняли головы и уставились на нас страшными глазами. Некоторые оных не имели, словно всамделишные живые мертвецы. Да и кожа с костями, из которых состояли их тела, лишь добавляли сходства. Спутанные волосы, у кого длинные, у кого нет, валялись даже на полу, зачем-то вырванные неизвестно какими силами: вампиры, судя по их виду, уже давно валялись здесь без сил от истощения.
"Может, давай закроем их в этой обители зла и драпанем куда подальше?" — Предложила струхнувшая от такой несообразно жуткой картины Совесть.
— Это не те, что жили со мной в лагере, — прошептала Ктори, блеснув слезой на и без этого искристых глазах.
От этого зрелища и у меня на глаза навернулись слезы. Хотя... Можно ли сказать "слезы страха" или "слезы отвращения"? Кто от такого безглазого взгляда сухого чудища сам не обезвожится?
Я, подталкивая корпусом Ктори, отошел немного назад, опасаясь, не станет ли мое тело обезвоживаться еще парой доступных ему способов.
К вящему моему ужасу, при этом вампиры захрипели что-то своими сухими ртами.
Машинально мое тело замерло, а руки принялись вслепую искать поддержки в ближайших предметах, вздрагивая всякий раз, как дотрагивались до чего-нибудь. Самым успокаивающим предметом оказалась подаренная Велудом фляга. Представляя, что в ней успокаивающий интанитский ликер, я хлебнул оттуда. Это помогло и придало смелости.
— Ктори, ты не знаешь, пьют ли они воду? — Я махнул фляжкой. В ней осталось порядочно воды, потому что мне в период путешествий или было не до нее, или я пил из указанных лесником водоемов, или втихую хлыстал воду из фляги самого Велуда, пока он не видел.
— От воды еще никакому Разнокровному плохо не становилось.
Так, спокойно. Нужно быть храбрым. Я — мужчина.
— Слышите меня? Я дам воды одному из вас, а он ответит на мои вопросы, — крикнул я вампирам. Они услышали и даже поняли, что им сказали: сразу же захрипели втрое сильнее, и в хрипе преобладал звук "а". Они хотят воды.
Я выбрал одного из пленных, у которого еще сохранились глаза и который был недалеко от двери. Это бывшее молодым человеком с красивыми грубыми чертами лица существо благодарно потянулось ко мне всем, чем могло шевельнуть. Все остальные, не деля себя на тех, кто мог видеть и не мог — потянулись в безошибочно определенную мою сторону.
Увиливая от пары навязчивых и цепких рук с тощими пальцами, я влил немного в жадную клыкастую пасть. Кашляя, тот пытался глотать. Остальные вампиры, на расстоянии почувствовав влагу, зашипели что-то на своем искаженном этой жуткой пыткой диалекте.
Пары глотков оказалось недостаточно, и я дал бедолаге выпить все. Фыркая, кашляя, но стараясь поймать телом как можно больше живительного напитка, вампир опустошил и заразил своей болезнью (называя другими словами, обслюнявил) всю мою флягу. И этого все равно, судя по хрипу, было недостаточно, хотя в повлажневших глазах этого человека легко было увидеть невероятную благодарность.
Ктори отыскала около домика тазик и два ведра. Она потрогала меня за спину и показала находку:
— Недалеко ведь ручеек. Пойдем и напоим всех страждущих.
Когда ее сущность не берет верх, девушка очень добрая. Она не может оставить страдать даже таких неприятных существ и, по сути, врагов, как эти.
Около получаса мы таскали им воду. Получилось около четырех заходов, а ни один из вампиров до сих пор не сказал ни одного разборчивого слова. Мне не хотелось верить, что все старания были зря и никого из бедолаг разговорить не удастся. Они как будто хотели заполнить себя до отказа водой, словно это кровь.
— Сколько раз мне еще нужно будет тащить сюда это корыто? — Спросил я у Ктори, наблюдая за тем, как около таза и ведер ползали, точно свиньи во время обеда, узники. Они толкались изо всех своих сил и булькали, лакали, опускали головы в воду, поглощая ее с такой жадностью, что вода выливалась из носа. У меня даже желудок заболел после этого зрелища.
— А сколько раз еще мне нужно будет оставаться наедине с ними?
— Твоя задача тоже безрадостная.
Слабость их уже не держала на земле, жажда дала им силы ожить опять. Вампиры лежали без движения от недостатка сил, но влага — штука необходимая. Человек умер бы без воды дня за два, а эти Разнокровные, более крепкие от природы, настрадались вволю. Ктори сказала, что если кто и виноват в этом заключении, то только Нигиз.
— Моя задача противней уборки в свинарнике, — прорычала злобно девушка, и ей ответил хриплый хор разнообразных, но похожих по отпечатку муки в интонации, голосов.
"Мне кажется, так налакавшись, можно рассказать все что угодно. Попробуй применить силу", — подсказала Совесть.
Применить силу? Она хочет сказать, что вампиры просто играют с нами и заставляют носить им воду? Вполне возможно. Может, и правда, я введусь на их провокацию носить и носить им...
Я пнул одного из них, того, которого напоил первым, и грубо заявил:
— Воды больше не будет, пока не будет ответов.
— Наконец сообразили, — хрипло, но вполне разборчиво сказал он.
Вода уже в целом закончилась, и первый вампир, назову его так, понял, что больше ее не достать. Привстал с колен, дрожащими руками попробовал отряхнуться, сделал нам поклон. Быстро покрасневшие от света, пролившегося через дверь, глаза он прикрыл ладонью:
