— Ни хрена себе, — поразился Боня. — Оказывается раньше и программы самовосстановления делать умели. Интересно, где же она хранится? Или на каждом отдельном предмете своя должна быть?
Он повертел головой и обнаружил, что восстанавливается не только решетка, но и стена. К ней слетались, как притягиваемые магнитом, окрестные пыль и песок, потихоньку формируя гладкий каменный монолит.
Уже, скорее из спортивного интереса, в ворота Боня сразу не полез. Вместо этого он медленно пошел вокруг стены, интенсивно вкачивая в нее ману и наблюдая за результатом. За полчаса управился. Стена ожидаемо восстановилась, на ней даже какие-то барельефы проступили, похоже, с иллюстрациями жизни древних кочевников. По крайней мере, конных персонажей там хватало, некоторые не только оружием размахивали, но и стада пасли. Впрочем, батальных сцен было все-таки больше...
Сделав полный круг и вернувшись к воротам, Боня протянул к ним руку:
— Ну, сезам, отворись!
Решетка вдруг сама уехала в сторону, скрываясь в стене.
— Интересно, это они на мысленный посыл или просто на движение рукой отреагировали? И где тут датчики спрятаны? — Боня закрутил головой. — Я тоже такие уметь делать хочу!
— Сезам, затворись! — весело скомандовал Боня, входя в ворота. Решетка и впрямь встала на место.
Двор внутри был мощен каменными плитами, которые теперь тоже интенсивно восстанавливались. Боня немного походил по двору, ожидая, когда этот процесс завершится. Дождался того, что перед входом в здание сформировались две здоровенные статуи довольно зверского вида: мужика и бабы.
— Наверное, Тэнгэр Эцэг (Небо-Отец) и Газар Ээж (Мать-Земля), — догадался Боня. — Суровое же было детство у народа Хифчаков...
Боня уже не сомневался, что попал в древний храм. По всей видимости, главный храм древнего города Ур-Этиля.
— Зачем же меня этот недоделанный Сартек в центр нового города водил? — буркнул он, — Сразу сюда идти надо было!
В храм Боня тоже сразу не полез. Во-первых, решил подождать, пока храм восстановится окончательно. В том, что это произойдет, Боня не сомневался. Во-вторых, перед входом в храм обнаружился объект, находка которого очень его обрадовала. Камень силы! Боня даже напевать стал, закачивая его маной. Жизнь налаживалась. Будет что противопоставить местным конкурентам шамаизма!
Примерно через час Боня с удовольствием поглядел на восстановившийся храм и с чувством законной гордости пошел внутрь. Он, конечно, понимал, что строили его древние зодчие, а программу самовосстановления накладывали древние маги. Так что его вклад был минимален, только ману качал. Но все-таки, вся эта красота ожила именно благодаря ему. Не было тут еще вчера ни бирюзового с золотом купола, ни колонн из самоцветного камня, ни, тем более, мозаик по стенам, выполненным в стиле древнего Вавилона. Зато как все теперь сияет, даром что ночь еще на дворе. Как будто изнутри светится. Хотя, может, и в правду светится...
Храм был прямоугольный, разделенный резной аркой на две неравные части. Прямо перед входом оказался круглый мозаичный бассейн, кстати, уже заполненный водой. Боня в него чуть не ухнул, но потом аккуратно обошел по краю.
— Предбанник для омовений, что ли? — подумал Боня. — А где кабинки для одежды? Хотя в храм голышом, наверное, все-таки не ходили...
Следующий зал был на глаз квадратным и довольно большим, со стороной метров в пятьдесят. И почти полностью пустым. Если тут раньше и была какая-либо мебель или утварь, то самовосстанавливающихся заклятий на нее не накладывали. Или накладывали отдельно от остального храмового комплекса, вот ее и унесли. Только на противоположной от входа стене были три ниши с постаментами, но без признаков статуй или чего иного. А перед ними из пола поднималась на ступеньку каменная плита с невысокой оградкой. Как решил Боня — место для жрецов при проведении службы.
Стены храма были покрыты самоцветными камнями, которые теперь и вправду излучали мягкий свет, сохраняя вокруг легкий полумрак. Боня решил, что такого освещения ему хватит, уселся прямо на пол на плите перед нишами и занялся принесенным с собой барабаном.
Провозившись с погремушкой, Боня уже научился немного лучше понимать, что пытались изобразить создатели барабана своими гравюрами магем. Большинство были сенсорами, усилителями и магемами эмоционального воздействия на окружающих. Как и в погремушке, только тут их было много больше. Знакомую магему, наводящую радостное возбуждение, Боня тоже нашел, даже в двух экземплярах. В дхолаке большинство магем, вообще, дублировалось. То ли для надежности, то ли на случай барабанщика-левши.
С назначением остальных магем эмоционального воздействия Боня разобрался методом научного тыка и вполне логических рассуждений. Магема вызова у паствы гнева шаману пригодиться может? Может. Значит, считаем, что так и было. А ощущение, что все тело чешется? А хрен его знает, может и возможны случаи, когда это будет полезно. Тоже запомним. Возникает желание петь? Или танцевать? Берем! В общем, магем Боня насочинял явно больше, чем было предусмотрено старой конструкцией барабана. Но, чтоб добро не пропадало, внедрил в него все, что имело шанс когда-нибудь пригодится. Даже полученную давеча жуть с зубной болью.
Вспомнив, как его самого корежило от зубной боли, Боня добавил к списку еще и магему, отодвигающую начало воздействия других магем метра на три от барабана. Основывался он на тех же принципах, что он использовал, пытаясь совместить воздушный щит со стрельбой плазменными сгустками. Тогда плазменный заряд формировался уже за пределами защищающего мага вихря. Теперь надо было сделать то же самое с началом эмоционального воздействия. Боня сам удивился, но сработало. Видимо, принципы распространения магических воздействий универсальны. Полученный фрагмент программы Боня разместил под ручкой дхолака, чтобы не потерять его при насылании на окружающих неприятных воздействий, но и зря не стучать, когда и шаману зарядиться эмоциями не помешает.
Однако, несколько магем своей структурой на эмоционально воздействующие никак не походили. Было их пять штук, очень похожих, но различающихся какой-то мелочью. Боня принялся экспериментировать. Что он делает, он понятия не имел, но, наверное, ему просто повезло. Всего через полчаса экспериментов, в центральной нише над постаментом сформировался какой-то призрак. Был он явно родственником современным кочевникам и совсем уж богатырского сложения. Даже Джамкун-богатур рядом с ним мог бы мальчиком показаться.
— Ты кто такой и зачем потревожил мой сон?! — взревел он на каком-то жутко архаичном диалекте языка Хифчаков. Впрочем, Боня его понял без проблем. Судя по всему, растворившийся где-то в нем артефакт-переводчик инопланетян продолжал исправно работать. А, может быть, уже давно стал частью самого Бони, сделав его полиглотом.
— Ну, зачем же так орать? — удивился Боня. — Можно подумать, что ты этому не рад! Небось, тысяч пять лет уже здесь не появлялся. В Денае призраки, помню, очень довольны были, что снова к активному посмертию (чуть было не сказал — жизни) вернуться смогли.
Боня довольно прихлопнул по барабану. По закону подлости, попал аккуратно по магему зубной боли. В результате сам чуть не взвился под потолок фигурально, а вот призрак туда, действительно, взлетел. Судя по вою, зубы ему тоже прихватило.
— Ты как посмел, сын шакала! Убью и душу выпью!
— Извини, случайно получилось, — Боню боль уже отпустила. — Тебя как зовут-то. Меня — Боня.
Однако, призрака спокойный Бонин голос, кажется, завел еще больше. А вопрос, как его зовут, привел в ярость окончательно. При этом он не только завыл инфразвуком (на Боню это не действовало), но и стал кидаться чем-то вроде электрических разрядов. Пришлось Боне срочно прикрываться мановым доспехом. К счастью, сквозь него разряды уже не беспокоили, но, все равно, ситуация стала Боню раздражать.
— А ну, прекрати хулиганить! По ушам надаю! — грозно сказал он. (Эх, жаль у Светы не узнал, как она в Денае призраков развеивать собиралась. Или просто пугала?)
Призрак, однако, прекращать не собирался. Наоборот, стал на Боню еще и наскакивать, впрочем, безрезультатно.
— А если попробовать его самого мановым доспехом прикрыть? — подумал Боня. — Электричество через него не проходит, проверено на практике!
Он направил на призрака поток концентрированной маны и стал сгущать ее вокруг него еще больше. Призрак сначала саркастически рассмеялся, но потом стал явственно терять скорость, как будто продирался сквозь желе. Боня спрессовал ману вокруг него до твердого состояния. Призрак застыл, как жук в глыбе янтаря. Очень большой глыбе. Боня хмыкнул и придал глыбе фору амфоры, после чего покрыл ее защитой пленкой.
— Ну вот, я тебя, как Сулейман ибн Дауд джинов, в кувшин заточил! — радостно сообщил он. — Извиняться не собираешься?
При формовании глыбы в амфору призрака слегка покорежило. Теперь он скосил глаза в сторону Бони (больше ничего у него не двигалось) и даже сумел сказать:
— Так ты бог, злокозненный?! И как это ты такое безобразие с манной творить научился?! Ну, ничего, ты мне сам запас маны дал, я ее потрачу понемногу и выберусь. Вот тогда тебе не поздоровиться!
Изо рта у призрака и вправду, вроде вырвалось несколько маленьких пузырей. Боня прикинул возможное потребление маны призраком и засмеялся:
— Ну, грызи свою ману! Снаружи я ее пленкой прикрыл, испаряться она не будет. А тебе как раз на пару тысяч лет работа появилась. Если я только маны еще не добавлю или вообще тебя не развею, чтоб другим неповадно было!
Призрак замолчал, но продолжал пыжиться и сверкать глазами. Боня переставил получившуюся вазу на постамент в средней нише, прикрепил ее там, чтоб сквозняком не сдуло, и принялся дальше экспериментировать с магемами.
Собственно, основную структуру он счел удачной, это явно вызов призрака. А мелкие различия, наверное, задавали его индивидуальность. И, судя по гравюрам на барабане, таких призраков в Ур-Этиле было пять.
Дело пошло быстрее. Да и экспериментов Боня больше не боялся. Ведь ясно, что вызвать можно только тех, кто тут есть. Так что либо кто-то появится, либо никого не появится. Что не опасно.
Магемы Боня исследовал в порядке их расположения на барабане, предположив, что совсем случайным он быть не может. Со второй магемой у Бони получилось много проще, чем с первой. У него даже возникло ощущение, что кто-то пытается ему подсказать. В результате появился новый призрак, теперь уже на левом от Бони постаменте. Больше похожий не на орка, а Земного китайца, но тоже высокий, хотя худой и вполне благообразный, с волосами заплетенными в косичку как на голове, так и бороде. Этот призрак на Боню с кулаками не бросался, а улыбнулся вполне приветливо.
— Позволь представиться, о деус необычный, Боней именуемый, — сказал он, — Иситай-нойон, полководец, шаман, маг и ученый, а также правая рука ныне заточенного тобой в янтаре богатура Ашин-Эди.
— Так это Ашин-Эди, — удивился Боня. — То-то он обиделся, когда я его не признал. Хифчаки его имя через слово в легендах поминают. Правда, я так и не удосужился узнать, какие такие подвиги он совершил.
— Например, основал этот город.
Боня недоверчиво хмыкнул:
— Как-то не похож он на героя, который что-то основывает. Вот сломать что-нибудь, это запросто!
— Ну, тут ты прав и неправ, — улыбнулся Иситай. — Ашин-Эди разрушил недалеко отсюда столицу великих Турганов, после чего ткнул пальцем в это место и сказал, что здесь будет его столица. А строили город мастера и маги. В том числе и я.
Далее у них пошел неспешный разговор, интересный для обоих и крайне приятный, по крайней мере, для Бони. Исатай и в самом деле оказался из Цинь, только самых северных провинций на границе со степью. Вот он и пошел в советники к хану кочевников, так что из мага сделался шаманом. Но интеллигентность сохранил. Мягко и ненавязчиво он выудил из Бони самый подробный отчет о современном состоянии мира, его команде, его способностях, умениях и планах. Особенно его поразила Бонина способность полностью контролировать ману и магичить самому. По его предположению, эти способности были взаимосвязаны. Также его крайне заинтересовала возможность Бони переноса навыков работы с маной на общение с мелорнами. Ну а посох, способный мысленно общаться с хозяином, привел в полный восторг.
Боня из разговора с ним также узнал немало интересного.
Оказалось, что хотя Иситай и в древние времена долго был призраком, но и жизнь он прожил очень долгую. То есть маги, в принципе, могут очень сильно замедлять старение своего организма. У Бони с его магической командой с долголетием все было в порядке, но подобные умения могли очень пригодиться в будущем. При взаимодействии с теми же орками или людьми.
Призраком Иситай стал осознанно. Этот храм он строил сам, сам же здесь и школу для магов (шаманов) организовал. То есть магичить в своем нынешнем состоянии он не мог, а вот рисовать в воздухе магемы и даже целые программы из тумана — запросто. С учетом педагогического таланта Циньца это давало блестящие результаты.
Боня немедленно сделал стойку и стал уговаривать Иситая перебраться к нему в будущую академию. Тот сначала сопротивлялся, все-таки чувствовал себя обязанным возродить местную магическую школу. Но Боня его убедил, что одно другому не мешает.
— Понимаешь, — сбивчиво, но горячо говорил Боня, — у нас появилась уникальная возможность не плодить соперничающие школы магов, а сделать их одним учебным заведением. И для всех магов эта академия станет Альма-Матер, они будут чувствовать себя птенцами из одного гнезда. Сообщество магов будет не разделять, а объединять мир. Ну а лучшей гарантией того, что мы не будем злоупотреблять своим положением, являемся мы сами. Настоящих магов осталось очень мало, но тем важнее им объединить усилия. Находясь в Академии ты будешь в курсе всех событий в мире магии, а также сможешь влиять на всех остальных магов этого мира. Ну а здесь город восстановят твои ученики. Все равно и раньше все было также. Только прежде ты один учил орков, а теперь они приедут в Академию и получат много дополнительных и интересных знаний и просто знакомств.
Иситай назвал Боню наивным идеалистом, но признал, что идея настолько привлекательна, что стоит попробовать. И даже рассказал, как его можно транспортировать из храма: под постаментом находилась урна с его останками.
Магемы призыва остальных призраков храма Боне показал Иситай, так что времени на их подбор не потребовалось тратить вовсе. Оказалось, что третья и четвертая магемы вызывали любимую жену Ашин-Эди — хатун Туракина и его любимого коня Ат-Буалдыра (Конь Туманный). Боню заинтересовало, случайно ли сходство имени хатун с названием разрушенного Ашином царства. Оказалось, что Туракан и была принцессой Турганов, которое кочевник разрушил за то, что его сватовство к принцессе было отвергнуто.
С пятой же магемой все оказалось не так просто. Она вызывала не кого-то конкретного, а воинов Ашина или их потомков, похороненных под плитами храма. Так что, если бить в барабан очень интенсивно, то вызвать можно было чуть ли не армию призрачных воинов. Хотя и непонятно зачем...
