Боня

Боня

Часть первая. Начало — это то, с чего все начинается

Глава 1. Неожиданная встреча и еще более неожиданное предложение

Вечером скучного осеннего дня студент третьего курса довольно престижного технического вуза — будущий специалист по компьютерной безопасности Никита Волохов, известный среди друзей и в инете под ником Боня, плелся под мелким холодным дождем по размокшей дорожке через лесок к станции. Настроение у него было под стать погоде.

— Ну почему я так и не научился отказывать людям? — мрачно думал он — Вот, приучил меня дед, что приличные люди зря никогда никого ни о чем не просят, а если просят, то, значит, это очень важно, и отказывать нельзя. Только, кажется, весь список этих "приличных людей" одним дедом и ограничивался, все остальные так и норовят на шею сесть и ножки свесить...

На сей раз на дачу Боню отправила мать. Ей померещилось, что она там свет забыла выключить, когда приезжала туда на выходные. Вот и стала названивать давно живущему отдельно старшему сыну, тот протупил и не сумел отказаться. Впрочем, сначала он даже надеялся получить от поездки удовольствие: все-таки съездить за город, чистым воздухом подышать, может даже пару грибов найти... Но вдогонку мать надавала ему кучу дополнительных заданий по подготовке дома и сада к зиме, а тут еще и погода не задалась. Так что возвращался Боня домой уже в темноте, мокрый, грязный и усталый.

Ноги то вязли, то скользили по раскисшей глине дорожки, каждый шаг давался с трудом, и на Боню накатила какая-то апатия. Поэтому, когда внезапно в него ударил яркий свет прожектора, а самого его плавно потащило куда-то вверх, мысли в его голове продолжали двигаться как-то лениво и сонно. Ни испуга, ни даже недоумения он почему-то не испытал. Первой мыслью было: — надо же, от меня, оказывается, пар идет... Второй: — сколько же глины на кроссовки налипло... И только третьей, причем на удивление спокойной и даже флегматичной: — и куда же это я сам вляпался?

А несло Боню прямиком в летающую тарелку. Эта тарелка зависла над лесом метрах в 50 от земли, и откуда-то из ее недр в землю упиралась абсолютно круглая колонна яркого света диаметром около метра. Внутри этой колонны света, как в лифте, поднимался теперь Боня. Поднимался не очень быстро, лифт был явно не скоростной. Так что он даже успел спокойно проморгаться, и получил время подумать, что же делать дальше. Только, почему-то, в голову ничего не приходило. Разве что подождать и посмотреть, чем все это закончится (А выбор у меня есть? — хмыкнул Боня). Ну и интересно все-таки, раньше летающих тарелок он не встречал, да и вообще в их существование не верил.

Наконец, Боня обнаружил себя стоящим в центре небольшого круглого (метра четыре в диаметре) и абсолютно пустого помещения, свет из ослепительного стал просто ярким, а под ногами откуда-то образовался пол. Непрозрачный, серого цвета, как и стены (Боня на него покосился с некоторым подозрением). Из помещения вела только одна дверь, и теперь в ее проеме стояли и пялились на него две мелкие фигурки с большими головами, одетые в такие же серые, как пол и стены, хламиды. В общем, выглядели инопланетяне совсем так, как их и рисуют в компьютерных играх (может, американцы их и вправду видели, — подумал Боня), разве что роста оказались совсем невеликого — своему "гостю" они были чуть выше колена. Затем один из инопланетян направил на Боню что-то вроде фонарика, только света видно не было. А второй достал какую-то коробочку с большим объективом, также направил ее на человека и долго к чему-то приглядывался на ее обратной стороне. Наконец, он издал какой-то звук, решительно развернулся и исчез за дверью. Тогда первый инопланетянин так же решительно шагнул к Боне и стал подталкивать его фонариком в сторону двери.

— Кажется, Вы что-то хотели мне сказать, — начал было Боня. Но инопланетянин говорить явно ничего не хотел, зато нажал на фонарике какую-то кнопку, и Боню вдруг снова приподняло над полом и понесло к дверям, а затем и дальше по изгибавшемуся вокруг оставленной комнаты коридору. Сзади семенил инопланетянин, нажимая на фонарике какие-то кнопки и явно управляя полетом.

— Эй, малыш, ты меня с радиоуправляемой моделью не перепутал? Или на Карлсона меня готовишь? — заворчал Боня, но пока беззлобно, все-таки ничего плохого, вроде, не происходило.

Летел он недолго, инопланетянин завернул с ним уже во вторую по коридору дверь, за которой оказалось что-то вроде гостиничного одноместного номера, правда меблированного в спартанском стиле. Казарменная койка, узкий шкаф, а в углу за шторкой, видимо, санузел. По крайней мере душевая кабинка из-за шторки выглядывала.

Инопланетянин поставил Боню на пол и резко протянул ему какой-то предмет каплевидной формы и размером с ноготь. Тот рефлекторно сжал его в ладони. Затем инопланетянин стал издавать какие-то странные звуки, не то писк, не то птичий клекот. Но неожиданно для себя Боню обнаружил, что это речь и он ее понимает.

— Вымойся. Переоденься. Одежда в шкафу. Говорить будем.

Затем инопланетянин резко развернулся и исчез за дверью.

— Что-то и эти ребята мной раскомандывались, — подумал Боня, — впрочем, вымыться мне и вправду не помешает, да и переодеться не вредно будет. Домой, правда, неизвестно, когда попаду. Впрочем, какая разница. Все-таки не каждый день с инопланетянами на контакт выходишь.

Следует отметить, что жил Боня-Никита один. Родители его развелись, когда ему еще и года не было. Отец с новой семьей уже давно перебрался в Америку, а мать отравляла жизнь уже третьему мужу, имея от каждого из них по ребенку. Так что ее забота о старшем сыне сводилась исключительно к поручениям. Воспитывался он у деда с бабкой со стороны отца (родители матери были не из Москвы), но год назад они неожиданно умерли один за другим. В итоге Боня унаследовал от них двушку в центральном округе, но стал абсолютно одиноким и вынужден был подрабатывать в одной из фирм, устанавливая ПО, леча вирусы и, иногда, разрабатывая небольшие программы. Платили мало, но пока на жизнь хватало. Желудок героически выдерживал еду из студенческой столовой, а развлечений хватало и в Интернете, где он и проводил большую часть свободного времени. Девушки у него сейчас не было. В силу флегматичного характера диктовать условия отношений у него не получалось, а проявлявшие к нему интерес девочки, в основном, из общаги, почему-то сразу же стремились повернуть дело к скорейшей женитьбе.

— Еще и поцеловаться-то толком не успели, а они уже спрашивают, когда в ЗАГС пойдем, — ворчал про себя Боня. Сам же он жениться не торопился. Будучи человеком основательным, он считал, что сначала надо добиться устойчивого дохода. К тому же пример матери, да и других знакомых его не вдохновлял. Почему-то из милых девушек очень часто получаются совсем не милые жены... Так что торопиться не следовало. Была, конечно, опасность, что какая-нибудь решительная особа просто возьмет его за шиворот и так и доведет до ЗАГСа, но тут Боню спасала конкуренция. Решительных девушек в наше время стало много, и друг другу они уступать совсем не настроены. Так что наезды на него имели тенденцию взаимогаситься. И вообще, в инете и спокойнее, и больше себя человеком чувствуешь...

Что можно еще сказать? Боня был относительно высок (читая в детстве про Шерлока Холмса, он мечтал дорасти до шести футов и, как ни странно, эта его мечта осуществилась). Но при этом выглядел моложе своих лет и был чрезвычайно худ. В школе его звали Кощеем. Соответственно, и в качестве ника в инете он выбрал Bony (костлявый), брать производную от имени (типа Ник), он посчитал слишком банальным. В конце-концов, в институте его тоже стали звать Боней.

Боня заглянул за ширму и в кабинку. Действительно, "удобства" и душ были в наличии. В шкафу из одежды обнаружилось только несколько хламид, как у инопланетян, только разных размеров, вплоть до очень большого. Больше всего хламиды напоминали рясы или, вообще, женские платья свободного покроя, Но Боня решил не заморачиваться, а считать разновидностью халатов, надеваемых через голову. Прихватив один из них, он не спеша разделся, сунул свою одежду в низ шкафа и направился в душевую. Каплю-переводчик он решил в одежде не оставлять и, не зная куда ее деть, задумался. Карманы в "халате" предусмотрены не были.

— Солдатский юмор отставить, — сказал Боня самому себе и, поколебавшись, сунул переводчик за щеку.

В душевой кабинке с горячей водой все было в порядке, в углу висела губка-мочалка и емкость с жидким мылом. Боня с удовольствием погрелся под горячими струями, затем не спеша тщательно намылился. Смывая пену, он с некоторым недоумением обнаружил, что вместе с ней смывает и собственные волосы. Судя по ощущениям — вообще все. Зеркала не было, но на взгляд и на ощупь, волос у него не осталось ни на теле, ни на голове.

К внешности своей Боня относился довольно спокойно, все равно при таком росте и такой худобе красавцем он себя совсем не считал, но превращение в Фантомаса после Освенцима его не обрадовало.

— Что-то мне условия контакта совсем не нравятся, — подумал он, — уж больно нагло они со своим уставом в чужой монастырь лезут.

Впрочем, произошедшее могло быть и просто недоразумением. Все-таки физиология у инопланетян могла быть совсем не как у людей. Хватать их предметы гигиены, не узнав о возможных последствиях, было легкомысленно и с его стороны. Вообще, Боня предпочитал считать всех людей (а теперь и инопланетян) хорошими, пока они не докажут обратного. Так что решил пока не злиться и скандала не поднимать.

Полотенца в душевой не было, но стоило ему выключит воду, как по помещению прокатилась какая-то волна, после которой в кабине не осталось никаких следов его мытья, а сам Боня оказался абсолютно сухим.

— Удобно, — подумал он, надевая "халат" через голову. Тапочек он не обнаружил, но пол под босыми ногами ощущался даже как-то приятно, к тому же был абсолютно чистым и пяток не пачкал (Боня проверил).

В комнате его уже ожидал первый инопланетянин (тот, что был не с "фонариком", а "камерой"). Он бодро заверещал, что сейчас они пойдут в другую комнату, где будет удобнее разговаривать. До Бони вдруг дошло, что странные звуки, издаваемые инопланетянами, очень напоминают человеческую речь, только воспроизводимую с повышенной скоростью.

— А ведь вполне может быть, что так и есть, — подумал Боня, — ведь человек читает текст гораздо быстрее, чем его произносит, так почему бы инопланетянам его и не произносить быстрее? А я так смогу?

Эта мысль так его захватила, что слова инопланетянина он просто проигнорировал. Тот возникшую паузу интерпретировал по-своему, и, пробормотав что-то насчет безответственного помощника, вручил Боне еще один переводчик, на сей раз в виде кулона на цепочке. Слушать инопланетянина от этого удобнее не стало, наоборот, возник эффект слабого эха. Но признаваться, что один переводчик у него уже есть, Боня не стал. На всякий случай. А, может, это подарок?

— Что это? — спросил он, подумав, что вообще-то наверное надо было бы сначала представиться и поздороваться, но, видимо, официальная часть будет проходить в другом "более удобном" помещении.

Инопланетянин неожиданно охотно ответил: — Это — артефакт переводчик. Надев его, ты будешь понимать обращенную к тебе любую речь на любом языке. Чтобы понимали и тебя надо, чтобы у собеседника либо был такой же артефакт, либо он находился от тебя на расстоянии не больше метра. Если носить артефакт не снимая около месяца и все время общаться с разумными, говорящими на одном и том же языке, то ты этот язык выучишь и дальше сможешь обходиться без артефакта. Если только соответствующие звуки произносить сможешь...

Пока инопланетянин произносил это, они успели перейти в соседнюю комнату, где стоял стол типа журнального с лежащими на нем какими-то предметами, а также три кресла. Два по размеру явно предназначались для инопланетян, а одно для человека. В него Боня и уселся.

— Начну с официального представления, — заявил инопланетянин не садясь (Боня тоже вскочил). — Меня зовут Хаурбан, а моего помощника зовут Ярдат. Я — начальник нашей небольшой научной экспедиции в Старые миры. Я, кстати, принадлежу очень древнему и влиятельному роду, так что рассчитываю на уважение с твоей стороны. А ты кто?

— Меня зовут Боня, — Никита решил, что ника для первого знакомства вполне достаточно. — Я студент, учусь в исследовательском университете.

— Ну, мы, в некотором роде, тоже студенты (возможно, инопланетянин использовал и другой термин, но артефакт перевел его именно так). Мы завершаем обучение в лучшей магической академии нашей столицы. Я специализируюсь на магических существах. В случае успешного проведения работ в данной экспедиции рассчитываю, что мне дадут чин энергетика 1-й категории.

Про энергетику и какие-то чины Боня пропустил мимо ушей, а вот на "магическую академию" сделал стойку.

— Так в вашем мире существует магия? — спросил он. — А почему же на Земле о ней ничего не слышно?

— В вашем секторе миров не осталось маны, — ответил Хаурбан, — поэтому и магия для вас сейчас невозможна. Но раньше тут было много маны и жили различные магические существа, кровь которых еще сохранилась в их потомках. В тебе, кстати, очень много древней крови, я тебя просканировал и даже не ожидал такого результата. Собственно, поэтому я тебя и пригласил на беседу. У меня к тебе предложение. Давай я тебя сделаю богом. Для моей дипломной работы это было бы очень хорошо.

Боня выпал в осадок.

Только через пару минут, собрав мозги в кучку и отлепив челюсть от журнально столика, он пробормотал:

— А нельзя ли немного поподробнее? Я не совсем понимаю, кто такие боги и что меня тогда ждет. Ведь вы же не имеете в виду Бога-творца — создателя всего сущего?

Хаурбан поудобнее уселся в кресле и пустился в объяснения. Говорил он немного менторским тоном, явно любуясь собой, своими знаниями и умением говорить, но при этом формулировал мысли четко и понятно. Его помощник сидел без речей, всем своим видом демонстрируя внимание и почтение. Боня, впрочем, тоже проникся. Свои "божественные" перспективы он пока осознать не сумел, но инопланетянин, умеющий делать из обычных смертных богов, невольно вызывал уважение. Почему-то мыслей о возможном розыгрыше в Бониной голове не возникло. Возможно, антураж летающей тарелки сказался, да и, вообще, Боня был человеком довольно доверчивым и, как ни странно, до сих пор ни разу серьезно не битым.

В кратком изложении лекция инопланетянина сводилась к следующему.

Магия — это способ воздействия на материальный мир, позволяющий делать в нем, практически все, что угодно. Можно объекты нагревать и остужать, придавать им любую форму, менять их структуру (например, переформатировав уголь в алмаз). Можно синтезировать любые вещества, меняя в атомах состав элементарных частиц. Можно отделить объект от взаимодействия с другим миром и, например, перемещать его с практически неограниченной скоростью (именно так и летают корабли инопланетян). А можно просто электричество производить. Возможности мага ограничиваются только его фантазией и умением составлять сложные заклинания. Ну и знаниями о природе материального мира. Если синтезировать гору ружейного плутония и не озаботиться локальным изменением его свойств, то полученная ядерная бомба взорвется с неконтролируемыми последствиями. Аналогично, работая с живым организмом без соответствующих знаний, с высокой степенью вероятности приведешь его к летальному исходу. И так во всем. Но теоретически возможности неограничены.

Точнее, ограничены наличием маны. Мана — это магическая энергия. Чтобы передвинуть небольшой объект ее тратится совсем мало. А вот на ядерный синтез ее нужно уже немерено. Так что металлы, например, много дешевле добывать, чем синтезировать.

Мана представляет собой нечто вроде газа, только нематериального, и свободно распространяется через любые материальные предметы. Точнее, вообще их не замечает. В обычном состоянии мана не стремится распространиться как можно дальше, а формирует облако вокруг источника. Так же, как и газ, мана может иметь разную концентрацию. С помощью специальных заклинаний ее можно уплотнить до твердого состояния. Тогда она приобретает свойства материального тела и по виду напоминает янтарь. Правда, ничего при этом не весит, но руками потрогать уже можно. В твердом состоянии мана крайне неустойчива и начинает быстро испаряться, если не наложить на нее специальное заклинание. Так формируются накопители маны. Из них можно понемногу выделять ману для заклинаний или обеспечить работу артефактов. Кстати, артефакты — это те же заклинания, только внедренные и зафиксированные в трудноразрушимом материальном объекте. В артефакте-переводчике как раз вставка не из янтаря, а твердой маны. И хватит ему этого кусочка на тысячи лет работы.

И, наконец, самое главное. Просто так сама по себе мана в природе не встречается. Ее производят боги. Точнее, природа этого феномена так и осталась неизвестной, не смотря на тысячелетние исследования. Может, и не производят, а просто транслируют откуда-то из астрала или иных миров и измерений. Но вокруг каждого бога всегда образуется облако маны, причем плотность и размер облака зависят от силы бога. Легенды гласят, что в древности дюжина богов могла укутать мановым облаком целую солнечную систему. Но так это или нет, и куда исчезли эти боги, никто доподлинно не знает. Сейчас мановое облако вокруг бога редко бывает больше километра диаметром.

Естественно, боги бессмертны, вечно молоды и пользуются громадным уважением. Некоторые из них настолько любезны, что согласились сотрудничать с магами и позволяют собирать выделяемую ими ману в накопители. Такая помощь богов и есть основа могущества инопланетян. К сожалению, среди предков инопланетян богов не было, поэтому среди них есть сильные маги, а вот своих богов нет.

А на Земле боги когда-то жили. Куда и почему они ушли, Хаурбан не знает. Но их кровь в потомках иногда проявляется, как проявилась она в Боне. И Хаурбан считает, что его сил и имеющегося на корабле-тарелке оборудования должно хватить на то, чтобы пробудить в Боне силы его предков. Он, конечно, был бы счастлив, если бы после этого Боня согласился войти в пантеон его мира, но настаивать, конечно, не может. Он только надеется, что Боня наполнит маной все его накопители, что позволит ему продолжить свои исследования в этом секторе Старых миров. А потом его доставят туда, куда он пожелает. В свой ли мир или в другой, который ему может понравиться во время путешествия — решать ему. Заодно и с базовыми знаниями по магии успеет познакомиться, а то будет бог с маной, но без возможностей.

Боня слушал все это, раскрыв рот. То есть рот он, конечно, держал закрытым, но от открывающихся перспектив просто осоловел. Правда, беспокоил вопрос, а в чем же подвох? В том, что все так замечательно, как-то не верилось. Хоть и очень хотелось верить. Тут и вечная молодость, и неизвестные миры посмотреть, ну и возможности почти беспредельны. Немного смущал такой альтруизм со стороны инопланетян. Наверняка отпускать не захотят. Но если будут хорошо уговаривать, так ведь можно и согласиться. По крайней мере на время. Ведь впереди — вечность (аж подумать страшно!).

Конечно, жить среди таких уродцев, наверное, может и надоесть. Но, во-первых, при таком могуществе, они смогут ему любые условия обеспечить. Во-вторых, наверняка же инопланетяне не только на своей планете сидят, вон эти куда забрались. Значит и другие, как они сказали, "разумные" тоже где-нибудь имеются. Например, те же эльфы и гномы, ведь не случайно же они в фольклор попали. И, наверное, на таких планетах есть колонии или представительства инопланетян, где от источника маны отказываться точно не будут.

На всякий случай Боня об этом спросил и получил ожидаемое подтверждение.

Тут Боню, наконец, осенило, что, наверное, с операцией по пробуждению божественных способностей все не так просто. Наверняка вероятность успеха вовсе не так велика, как сказал Хаурбан. А, возможно, вообще мизерна. Спрашивать об этом Боня уже не стал, все равно ясно, что ответ будет исключительно успокаивающий. И уж больно заманчивые перспективы открывались. А так, жить, конечно, хочется, но если сравнить, что теряешь и что можешь приобрести...

— Спасибо, я согласен, — сказал Боня. — Что я должен делать?

Хаурбан явно обрадовался. Схватил со стола какую-то емкость и протянул Боне.

— Выпей, это — укрепляющий раствор, он придаст тебе сил. А потом — иди отдыхать, сил тебе завтра много понадобится. А мы пока все подготовим и с утра начнем. Ну а переводчик пока отдай, — Хаурбан протянул руку к артефакту. — Тебе надо полностью расслабиться, а не наш язык учить. Тем более, что говорить на нем тебе все равно устройство нёба не позволит.

Инопланетяне заботливо подхватили Боню под руки и отвели в комнату, где он мылся. Откуда-то на койке уже было постелено белье, лежало одеяло и подушка.

— Наверное, Ярдат подсуетился, — подумал Боня, — он позже в "переговорной" появился.

Сняв с шеи кулон, Боня покорно улегся на койку. Про второй артефакт за щекой он промолчал.

Не смотря на охватившее его волнение, глаза сами слипались. Видимо, "укрепляющий" раствор содержал и успокоительное.

— Вот видишь, как все хорошо получилось, — услыхал он сквозь сон довольный голос Хаурбана. — Теперь он сам горит желанием стать богом, а от его настроя очень многое зависит. Может, и вправду получится. Очень бы хотелось. А то и до дому можем не дотянуть, не то, что в третьем секторе исследования проводить.

Поскольку именно этого Боня и ожидал, то он, вопреки логике, совсем успокоился. И с чувством ожидания чего-то прекрасного заснул.

Глава 2. Преображение

Сколько Боня спал, он не понял. Его часы остались в кармане джинсов где-то в шкафу (если его вещи там еще лежат), а окон в комнате не было. Впрочем, в том, что наличие окна ему бы помогло в определении времени, Боня сомневался. Летающая тарелка вряд ли стояла на месте и могла быть уже где угодно, в том числе вовсе не над Землей, а в космосе время по звездам не больно-то определишь. Но часы надо было бы найти и вернуть на руку. С этой мыслью Боня потянулся и открыл глаза. И увидел перед собою сразу обоих инопланетян.

— Проснулся, — констатировал факт Хаурбан, — приступаем!

— Погоди, умыться-то хоть дай, — запротестовал Боня, но его не слушали. Кстати, и артефакт-переводчик Хаурбан ему не предлагал, правда стоял пока рядом.

Одеяло с Бони слетело, а его самого, как был в горизонтальном положении, подняло над койкой и куда-то понесло. Инопланетяне шествовали следом. По дороге с Бони слетела и роба, так что летел в воздухе он теперь совершенно голым. Особой стеснительностью он не страдал, тем более на особ женского пола инопланетяне явно не походили, но стало как-то неуютно. Боня попытался дернуться, но не смог. Как будто все тело ему аккуратно зафиксировали. Глазами, правда, шевелить было можно, а вот головой уже нет. Рот тоже отказался открываться.

Видимо, поняв Бонино беспокойство, Хаурбан подошел ближе и сказал:

— Не волнуйся, так надо. Все идет по плану.

Особых неудобств Боня не испытывал, так что попытался расслабиться и получать удовольствие.

— Ну, надеюсь, до изнасилования дело все-таки не дойдет, — вспомнил он старый анекдот и хмыкнул про себя. — И вообще, настраиваться надо на позитив. Вот, богом я еще не стал, а на руках меня уже носят...

Летел Боня снова не далеко (корабль у инопланетян вообще был не очень большой) — в следующую дверь за переговорной. Там его сначала занесло в какой-то ящик, где он так и завис, не касаясь стенок. Затем он почувствовал, как по нему прокатилась волна, как при сушке в душе. Потом вторая, потом — третья. А затем ящик открылся и он полетел дальше. Особых изменений в ощущениях он не заметил, разве что в туалет больше не хотелось.

— Интересно, а меня снова побрили? — подумал Боня. Проверить не удалось, руки-ноги так и не шевелились.

Следующим номером программы оказался шкаф, немного напоминающий стационарный томограф (Боне как-то позвоночник исследовали). Только вместо койки перед открытой трубой прибора стояла здоровенная ванна, наполненная темно-зеленой жидкостью (или даже желе) крайне неаппетитного вида. Именно в эту ванну Боню и погрузили. Причем с головой. Боня закрыл глаза и прекратил дышать. Странно, но задыхаться он не стал, и никакого дискомфорта не испытывал. По легкой вибрации он догадался, что ванна въехала внутрь трубы. Время как будто остановилось.

Вдруг откуда-то издалека Боня услышал голос, видимо, Ярдата.

— Шеф, какие-то помехи в районе головы. Вы на него никаких плетений не накладывали?

— Нет, сам же знаешь, что нельзя. Зубы я ему, конечно, заговаривал, но только иносказательно.

— А артефакт-переводчик у меня так во рту и остался, — вспомнил Боня. — Кажется я в шпионов доигрался...

Тут снова раздался голос Хаурбана: — Давай-ка попробуем их подавить. Врубаю полную мощность!

И тут Боня вырубился...

...

Сознание возвращалось постепенно и отдельными фрагментами. Вроде, и мелькнуло что-то, а где и как — не поймешь. Наконец, Боня стал что-то соображать и приоткрыл глаза. Болело все. Он все еще лежал в ванне, но уже снаружи шкафа. Жидкости в ней осталось на самом донышке. Над ним с напряженным выражением на лицах склонились инопланетяне. Инопланетяне сделали по шагу назад, а Боню снова подняло в воздух и понесло в уже знакомый ящик. Оттуда — в другой, где Боня задержался уже на более долгий срок. Что-то гудело, волны накатывались одна за другой, и боль постепенно отступала, а сознание прояснялось. Наконец, ящик вокруг Бони наполнился каким-то легким сиянием, и крышка открылась.

Немедленно возникла физиономия Хаурбана, который, увидев сияние, с диким воплем подпрыгнул, а затем исполнил что-то типа танца и арии профессора Хиггинса из Моей прекрасной леди на тему "Я СДЕЛАЛ ЭТО!!!!!"

На сердце у Бони резко полегчало. Заодно он обнаружил, что тело вновь его слушается, так что из ящика он вылез самостоятельно. Особых изменений в своем теле он не заметил, но теперь вокруг него возникла, постепенно расширяясь, легкая, почти незаметная золотистая дымка.

— Неужели это и есть мана? — подумал Боня, но вслух говорить не стал. Вместо этого он спросил, не найдется ли в хозяйстве инопланетян зеркала, а то ему интересно посмотреть, что с ним стало.

Когда до Хаурбана дошло, что Боня его о чем-то спрашивает, он прекратил свой концертный номер, подошел танцующей походкой, подлетев в воздух, сам одел Боне на шею кулон-переводчик и, сделав небрежный жест, сформировал зеркало целиком в одну из свободных стен. А затем разродился новой лекцией на тему произошедших с Боней изменений, иллюстрируя свой рассказ демонстрацией в зеркале. Говорил, как и вчера, вполне толково, но портил впечатление тем, что через фразу хвалил самого себя. Боне тоже досталось немало комплементов, но исключительно как гениальному произведению гениального мастера.

Из наиболее заметных изменений у Бони немного увеличилась голова. То есть большеголовым, как инопланетяне он не стал, но его череп немного вытянулся вверх. Визуально лоб стал лишь на пару-тройку сантиметров повыше, чем был. Учитывая отсутствие волос и бровей — почти незаметно. А вот объем мозга при этом увеличился процентов на 20.

Помимо волос на теле больше не осталось ни родинок, ни иных пигментных нарушений. Зубы и ногти, к счастью, уцелели (а то Боня забеспокоился). Но ногти больше стричь было не нужно. Они, зубы да и все прочие органы и части тела стали самовосстанавливающимися. Повредить их стало чрезвычайно трудно, но если это все-таки произойдет, то они в кратчайшие сроки придут в прежний вид. Например, царапина исчезнет без следа за несколько секунд, сломанный ноготь восстановится за пол-минуты, а новый зуб вырастет за пару часов. Кстати, уже сейчас у Бони все зубы во рту были на месте, и все целые. Здорово!

Усталости он теперь тоже не должен ощущать, организм восстанавливается в исходное состояние с такой скоростью, что накапливаться она просто не должна успевать. В том числе и в сексе (Боня несколько смутился, но нельзя сказать, что огорчился).

Но некоторые вещи Боню все-таки не обрадовали. Волос так и не ожидалось.

— Для разумного волосы — атавизм, — возмутился Хаурбан. Отметим, что сами инопланетяне также были абсолютно лысыми.

Внешность у Бони также была зафиксирована. Так что теперь ему веками предстоит ходить лысым дистрофиком с мордой большелобого юнца. Разве что макияж накладывать, но Боню это не вдохновляло.

Зато ко всем болезням у него теперь иммунитет. Точнее никакая зараза или яд к нему в организм просто не может проникнуть.

Все вышеперечисленное поддержание организма в боевой форме осуществляется за счет маны, которой у Бони всегда будет в избытке (сам производит). А вот есть, пить и даже дышать для него теперь необязательно, разве что по привычке и ради получения удовольствия. Равно как и мыться...

Отношение Бони к последним пунктам было двойственным. С одной стороны — удобно. С другой стороны — он остро осознал, что человеком больше не является. А кем же тогда?

В заключение Хаурбан предложил Боне пройти к маноприемнику корабля (тут такой, оказывается, был) и проверить, как много маны он выделяет.

— Ты ее не видишь, но клубится она вокруг тебя довольно интенсивно, возможно, ты стал одним из сильнейших богов нашего времени, в этом надо убедиться, — обосновал Хаурбан свое предложение.

— И почему это я ее не вижу? — спросил Боня, который золотистое облако вокруг себя видел вполне отчетливо.

Хаурбан иронии в его словах не почувствовал.

— Боги вообще никогда не видят маны. Наверное, они ее просто не замечают. Зачем замечать то, что всегда вокруг тебя и от чего нельзя избавиться? — судя по довольному виду Хаурбана, это была шутка.

Спорить с ним Боня не стал. Может, боги и впрямь на эту тему говорить не любят? И кто он такой, чтобы менять традицию? Но внутренне немного напрягся и решил быть поаккуратнее. Собственно, обо всех бонусах ему уже сообщили. Трудно предположить, что минусов не будет совсем. И, видимо, очень скоро ему предстоит о них узнать...

Тем временем, они перешли в еще одну комнату, изрядно заставленную оборудованием. Посредине располагалось кресло с мощными подлокотниками и явной возможностью регулировки высоты сидения и угла наклона спинки. Над ним, на высоте пары метров, располагалась воронка, напоминающая кухонную вытяжку.

— Садись сюда, — Хаурбан указал на кресло, — располагайся поудобнее. Над тобой — маносборник. Сейчас я его включу, и он начнет собирать вырабатываемую тобой ману. Вокруг тебя останется только минимально необходимое облако, а все излишки пойдут туда. После уплотнения мана поступит в тот накопитель, — он махнул рукой в сторону шкафа в углу комнаты. — Если приглядеться, то заметишь за прозрачной дверцей золотой шарик с половину моего кулака. Как я уже говорил, в твердой форме мана приобретает многие свойства обычного предмета, ее могут видеть и даже брать в руки не только маги. Этот шарик — весь запас маны этого корабля, от него она расходится по артефактам жизнеобеспечения и двигателям. Было бы очень хорошо, если бы с твоей помощью этот шарик стал увеличиваться. Правда, он прекрасен? — неожиданно завершил Хаурбан.

Боня без возражений уселся в предложенное кресло. Во-первых, он чувствовал себя обязанным Хаурбану, а, во-вторых, ему было и самому интересно. Сначала он не заметил никаких изменений, так как вся комната была заполнена маной. Но через некоторое время облако маны осталось только вокруг него, причем со всех сторон оно простиралось примерно на метр, а вот в сторону "вытяжки" шел и скрывался в ней более длинный язык. Одновременно Боня почувствовал, что может этим потоком управлять. На пробу он немного его увеличил, затем вернул к прежнему уровню. При этом осталось ощущение, что увеличить он его может во много раз. Но делать этого Боня не стал. Хаурбан и так выглядел страшно довольным, а хвастаться Боне не хотелось. Тем более по земному опыту он помнил, что если показать начальнику, что можешь делать больше, то премия отнюдь не гарантирована, а спрос с тебя точно вырастет. Так что лучше самому сначала изучить свои возможности, а делиться своими знаниями — лучше не спешить. Все-таки в его ситуации было еще слишком много неясного.

— Ты производишь маны в три с половиной раза больше, чем надо этому кораблю даже во время полета. Это — очень хороший результат. То есть мог бы обеспечить маной даже большой военный корабль. Это уже высшая лига! Замечательно! Я имею право гордиться тем, что я сделал! Ну и тобой тоже горжусь, конечно...

— Я надеюсь, ты не будешь возражать, — продолжил Хаурбан, — если это кресло станет твоим постоянным местом проживания? Его можно отрегулировать так, чтобы тебе было максимально удобно.

— Что, и спать тоже тут? — удивился Боня.

— Мой дорогой, — снова перешел на менторский тон Хаурбан, — во-первых, спать тебе теперь необязательно. А, во-вторых, если привычки и рефлексы все-таки потребуют от тебя сна, помни, что ману ты вырабатываешь и во сне. Было бы глупо ее терять просто так, она слишком ценна для нашего мира. Тем более, что теперь, как бог, ты несешь за этот мир ответственность.

Все это нравилось Боне все меньше и меньше. Но он решил пока не лезть в бутылку. Помочь инопланетянам накопить побольше маны он счел справедливым требованием. Кроме того, ему было очень интересно воспользоваться случаем и получить некоторые знания по магии. Он не был уверен, что инопланетяне станут охотно его учить всему, что знают сами. Но повод попытаться что-нибудь узнать, у него был. Поэтому он сказал:

— Но ведь так я с ума сойду от скуки сидеть в кресле в четырех стенах. У вас хотя бы книги какие-нибудь почитать есть?

— А какие книги тебя интересуют?

— Желательно — по магии. Я о ней ничего не знаю, и мне очень интересно.

— По магии? — Хаурбан был явно озадачен. — У меня на эту тему художественной литературы совсем нет. Разве что могу дать краткий справочник по магемам... Не думаю, что тебе это будет интересно.

— Почему же, наоборот, очень интересно!

— Интересно читать справочник? В котором ты ничего не поймешь и ничем не сможешь воспользоваться? Учти, я слишком занят, чтобы читать тебе курс лекций на эту тему. Впрочем, вреда, наверное, тоже не будет. Но, давай, я тебе заодно что-нибудь по истории найду. Но все — завтра. Твое преобразование длилось много часов, не знаю, как ты, а я очень устал. Давай отдохнем!

— А есть мы ничего не будем?

— А ты, разве, хочешь? Ты во время преобразования целую ванну высококалорийного раствора сожрал! Куда тебе еще!?

Есть Боне, и в правду, не хотелось. В туалет, кстати, тоже. Он так и не понял, нравится ему это или нет.

Хаурбан решительно перевел спинку Бониного кресла в горизонтальное положение, забрал у него артефакт-переводчик и двинулся к выходу из зала. Ярдат засеменил за ним.

— Шеф, а не слишком ли Вы много воли даете этому богу? Зафиксировали бы его в кресле и забыли о нем. Никаких хлопот, а мана капает.

— Вот поэтому я и стану ведущим энергетиком, а ты так и останешься помощником. Если бог недоволен жизнью, то он вырабатывает маны в два-три раза меньше обычного своего состояния. Наоборот, если у него радостно на душе, выработка маны возрастает в тех же пропорциях. То есть разница до шести раз! А справочник — пусть читает. Думаешь, я не понял, что он решил быть самым хитрым и втихаря научиться магии? Пусть учится! Пока до него дойдет, что боги к магии вообще неспособны, мы успеем и в третий сектор слетать, и раскопки провести, и домой вернуться. Там его, конечно, у нас отберут, но он за это время столько маны произвести успеет, что нам на сто лет хватит.

— А в третий сектор заглянуть очень хочется, — сменил тему Хаурбан. — Там в прошлом каких только магических существ не было! Глядишь, что-нибудь интересное найдем. Мир там отсталый, заселен мало, так что мешать нам не будут.

Лежа в полутьме, Боня пытался проанализировать ситуацию. Эйфория прошла, но и в панику впадать не следовало. Пирожок оказался с говнецом, но подсознательно он был к этому готов. Значит, боги для этих мелких вроде молочного скота, только их доят не молоком, а маной. И отпускать его никто не собирается. Наоборот, готовят ему вечное рабство. Но не все так безнадежно.

Во-первых, время еще есть. Летят они пока не к инопланетянам, а в какой-то третий сектор на отсталую планету. И охраны у него не полк, а только два молодых инопланетянина, похоже, не слишком умных. Так что надо будет постараться сбежать. Значительные бонусы его организм все-таки получил, ни от голода, ни от болезней он на незнакомой планете не помрет. Это — задача минимум.

Во-вторых, при его преобразовании Хаурбан чего-то накосячил. Возможно, артефакт-переводчик поспособствовал. Кстати, где он? Во рту явно нет. Хотя при надевании второго артефакта слабое эхо слышалось. Так что где-то он остался. Проглотил? Или он куда-то в организм встроился? Пока некритично. Главное, что возможности явно больше, чем инопланетяне ожидают. По крайней мере, ману он видит и может ее потоком управлять. Возможно, и магичить может. Следовательно, необходимо: справочник — изучать, магию — осваивать, способности по управлению потоками маны — исследовать и развивать.

В-третьих, надо попытаться узнать надежность корабля на предмет диверсии. Если просто сбежать, в покое не оставят. Либо сами будут ловить, либо целую экспедицию вызовут. А планета отсталая, улететь с нее не удастся. Разве что на тарелке самих пришельцев. Но это маловероятно. Управление, наверняка, сложное, а учить этому бога никто не будут. Так что хорошо бы тарелку как-нибудь грохнуть, желательно вместе с инопланетянами. В принципе, можно и одних инопланетян. Они — рабовладельцы, так что совесть мучить не будет. Только кто-то тут совсем не киллер, а они — маги. Если что не так, скрутят в бараний рог, охнуть не успеешь. Разве что — маны их лишить. Интересно, а можно ману не только давать, но и забирать? Надо поэкспериментировать.

А пока — вести себя покладисто, изображая полного придурка. (А надо ли изображать, похоже, я такой и есть, — самокритично ворчнул Боня.) Ну и — работать, работать и еще раз работать!

Глава 3. Небольшая, но боевая

Ночью Боня так и не спал, а экспериментировал с управлением потоками маны. Ману он видел, поэтому менять форму облака вокруг себя, не смотря на "вытяжку", научился довольно быстро. Собственно, всего-то и надо было пожелать, чтобы в конкретном месте из манового облака появился отдельный язык и мысленно начать его там вытягивать. Получилось почти сразу. При желании он мог и перекрыть поток, идущий в "вытяжку" или сделать это дальше — у накопителя. Но ограничился короткими экспериментами. Серьезно нарушать маносбор он не рискнул, боясь привлечь к себе внимание.

А вот с уплотнение маны оказалось сложнее. Точнее, Боня вполне мог начать сжимать ману в любой точке своего облака и даже сформировать там твердый фрагмент. Мог и перемещать этот фрагмент внутри облака, даже потрогал его рукой. Но удерживать его в твердом состоянии требовало непрерывных усилий и сосредоточенности. Стоило ослабить контроль, и твердая мана начинала активно испаряться и растекалась по всему облаку. Для закрепления маны в твердом состоянии требовались какие-то заклинания. А Боня о них пока ничего не знал.

Утром Хаурбан вернул артефакт-переводчик, который, оказывается, позволял понимать не только устную речь, но и текст. Впрочем, на это Боня и надеялся. В полученной стопке книг оказался и справочник по магемам (ура!). И (еще два раза ура!) в нем было предисловие, где автор давал и некоторые пояснения по магии вообще. Не в явном виде, но можно было догадаться. Тем более, что материал показался Боне знакомым и даже до боли родным. Практически, это был справочник по языку программирования! Только все команды, служебные слова, переменные и константы назывались одним словом — магема. Точнее их называли управляющими магемами. А просто магемами назывались многочисленные функции и подпрограммы, описание которых и составляло большую часть справочника. Конечно, подпрограммы были необычными, например, формирование плазменного шарика задаваемого параметром диаметра, но для программиста ведь практически все равно, какими объектами оперировать. Алгоритм строится по тем же правилам.

Напрягало только то, что магемы имели форму сложных иероглифов. Видимо, в магии не было разделения на аппаратную и программную части. Магема не только обозначала команду или подпрограмму, но и выполняла ее при запитывании маной. Впрочем, в физической сути происходящих процессов Боня пока разбираться и не хотел. Надо сперва имеющуюся библиотеку подпрограмм освоить, а уж потом думать о ее расширении. Тем более, что хотя справочник и назвался кратким, но содержал около двухсот подпрограмм на все случаи жизни.

Магемы Боня принялся тупо зубрить. Занятие это оказалось непростое, каждая магема, хоть и была представлена в плоской проекции, состояла из десятков фигур и линий различной толщины, иногда пересекающихся, а иногда и не имеющих общих точек. Причем линии и фигуры различались не только размерами, но и цветом, указывавшим на их свойства (типа сопротивление, емкость, диод в электротехнике, — подумал Боня). Помогли вновь приобретенные свойства организма. Память у Бони явно улучшилась. Фактически, стала фотографической. С первого раза сложный рисунок в памяти откладывался, но как-то неосознанно. Приходилось вызывать картинку в памяти и долго по ней разбираться, из каких частей она состоит. Но после третьего повторения, похоже, все приходило в норму. Боня вспоминал магему практически мгновенно с точностью до мельчайших деталей.

К вечеру Боня выучил все магемы справочника и был уверен, что сможет построить из них почти любую программу. Непонятно было только в чем эту программу надо писать и как ее исполнять.

С практической частью Боня решил сразу сам не экспериментировать, а попробовать раскрутить на демонстрацию Хаурбана. Возвращая ему вечером справочник, Боня сделал грустную морду и сказал, что ничего не понял. И в качестве моральной компенсации попросил показать ему какое-нибудь простейшее магическое действие, например, зажечь небольшой шарик света.

Хаурбан сочувственным тоном, который казался теперь Боне самым что ни на есть фарисейским, сказал, что сразу так ничего понять и невозможно, вот он только на третий год сумел магемы увидеть, а строить их смог начать еще только через год. Но отчаиваться не надо. Лучше пока на время отложить, историю почитать или даже что-нибудь чисто развлекательное. Со временем, мол, само все проявится. Но фокус показать согласился. Быстро сформировал над ладонью пару магем, и поверх них вспыхнул шарик света.

Боня щурясь смотрел на свет, опознавая магемы. Так, что у нас тут? Магема света с параметром размера шарика. А перед ней магема подачи маны с параметром количества. А выход из программы какой? Просто по ресету? Похоже, вон Хаурбан магемы распустил, и все погасло. А рисовал-то он их как? Ладно, все заснял, позже проанализирую.

— Да, впечатляет, — вздохнул Боня. — Жалко, что я так не могу. Раз, и на ладони шарик света! А как ты его сделал?

— Чтобы это понять, надо магемы видеть научиться. Вот годика через два-три сам все сможешь. А пока у меня к тебе ответственное задание. Мы тут сегодня к одной очень интересной планете подлетели. Завтра с Ярдатом на разведку пойдем, тут когда-то драконьи пещеры были, представляешь? Нам для исследований очень много маны может понадобиться. Как сумеешь сформировать в накопителе шар с мою голову, мы тебя с собой возьмем посмотреть. Так что не отвлекайся!

Очень довольный собой Хаурбан отвалил. Морковка вывешена, пусть старается. А то, что при нынешних темпах Боне на формирования такого куска твердой маны месяца не хватит, так это даже хорошо. Все равно, больше двух недель задерживаться на планете он не собирался. А божок-то как оживился! Вот что значит правильно расставить акценты!

Артистом Боня был плохим и сохранить спокойное выражение лица он не сумел. Но, естественно, по другой причине. Завтра на корабле его оставят одного! Вот он шанс все тут разведать и подготовиться к побегу, а если повезет, то и к диверсии!

Утром Боня лениво листал книгу по истории, с нетерпением ожидая, когда же инопланетяне, наконец, отвалят. Те, как на зло, не спешили, поэтому Боня даже успел узнать, что на данной планете маны не было уже пять тысяч лет, а магические существа, которых здесь раньше было море, либо вымерли (драконы, горгульи, пикси, русалки, лешие и др. сохранились только в виде окаменелостей), либо выродились (эльфы, гномы, тролли и др. стали обычными смертными разумными и частично смешались с людьми).

Наконец, Боня остался один и, выждав для страховки еще полчаса, приступил к действиям. Прежде всего, он слез со своего кресла и сформировал на нем шар твердой маны размером с кулак. Шар стал бодро испаряться, высвобождающаяся мана потянулась в раструб "вытяжки". Боня прикинул, что на час такого шара должно хватить, если его работа как-то фиксируется, то приборы его отсутствия заметить не должны.

Дверь в его комнату, к счастью, никто не запер. Боня с интересом отметил на ней два независимых замка, как снаружи, так и внутри. Оказывается, в случае чего, можно было и запереться.

Планировка корабля-тарелки оказалась несложной. В центре располагалась круглая комната с порталом (?), через который он сюда и попал. Из этой "прихожей" был один выход в коридор, аккуратно шедший вокруг этой комнаты. Из коридора двери вели в симметричные комнаты-сектора: что-то вроде склада (там Боня обнаружил свою земную одежду), Бонина комната, переговорная, лаборатория, маносборник, рубка управления, две жилых комнаты (видимо, инопланетян) и техническая комната с винтовой лестницей на следующий уровень. На уровне выше обнаружилось еще две комнаты и (самое главное!) еще одна лестница к потолку (или как его правильно называть), заканчивающаяся люком аварийного выхода. Причем люк открывался с помощью обычного механического запора с ручкой в виде колеса размером с автомобильный руль. Безо всякой магии или электроники. Рядом с люком была прикреплена бухта чего-то, напоминающего веревочную лестницу. Надпись рядом гласила: "Аварийный трап".

Но порадоваться находке Боня не успел. Неожиданно его довольно грубо оторвало от лестницы и потащило вниз. В коридоре обнаружились оба инопланетянина хором возмущенно галдевшие так, что разобрать Боня ничего не смог, не смотря на переводчик на шее и второй переводчик где-то в теле. Но эмоции зашкаливали.

Через несколько секунд Боня обнаружил себя крепко спеленатым магией под маносборником, причем в кресло его сунули вверх ногами. После минутной растерянности в Боне стал закипать гнев.

— Вот вы как со мной, гады! А ну-ка и я попробую!

И Боня отчаянно потянул к себе ману, формируя прямо на животе ее в твердый шар. Тянувшаяся в накопитель мана остановилась и, после секундного сопротивления, хлынула потоком обратно.

— Хотели шар твердой маны с футбольный мяч! — пыхтел Боня, — будет вам шар!

Но до футбольного мяча шар не дотянул. Еще раньше завыла и захлебнулась сирена, погас свет, корабль дернулся, а Боня сполз с кресла мордой в пол. Но шар не выпустил. Схватив его под мышку, он вскочил и кинулся к инопланетянам, которые стояли в дверях, открыв рты. А затем с визгом бросились прочь по коридору.

Боня на секунду задержался в поисках чего-нибудь тяжелого, не нашел и кинулся следом. Перед носом у него захлопнулась дверь в комнату одного из инопланетян, щелкнул замок.

Подергав дверь, Боня, после секундного колебания, запер ее и на замок снаружи. И стал думать, что делать дальше.

Добраться до инопланетян он сейчас не мог, да и расправляться с ними голыми руками... Боня содрогнулся. Но и оставлять так тоже было нельзя. Пока они заперты, и без магии не выберутся. Ману он всю у них забрал, но удерживать ее становилось все труднее. Видимо, от эмоций, поток маны от Бони увеличился, шар стал уже с баскетбольный мяч. Если оставаться здесь, то в конце концов шар начнет испаряться, и мана сможет добраться до инопланетян. И тогда ничего хорошего Боню не ждет.

Поэтому он сходил в соседние комнаты, вытащил оттуда всю мебель и, на всякий случай, подпер дверь инопланетян снаружи. Затем сходил на склад, переоделся в рубашку и джинсы. Кроссовки так и остались грязными, но хотя бы успели полностью просохнуть. Боня мстительно постучал ими о стену, стряхивая корку грязи.

Затем он поднялся к аварийному люку и повернул вентиль. Крышка люка отъехала в сторону, появилось обычное с виду небо. Боня вытолкнул бухту трапа наружу и решительно направился исследовать новый мир, унося шар маны с собой.

Глава 4. И кто тут вымер?

С крыши (купола?) летающей тарелки Боня с интересом осмотрел окрестный пейзаж. Тарелка валялась на земле, так что возвышался его наблюдательный пункт над поверхностью всего метров на пять-шесть. Судя по солнцу (от земного оно почти не отличалось, разве что было чуть меньше и чуть ярче, но это Боне могло и показаться) была середина дня. По небу вполне голубого цвета лениво плыли редкие облака, было тепло, даже жарковато. С одной стороны от тарелки тянулась бескрайняя степь с редкими холмами. Деревьев там не было заметно, разве что отдельные кусты, зато трава была чуть ли не в человеческий рост и довольно свежая на вид. Зато в другую сторону неспешно поднимались горы. Рядом с тарелкой они были совсем невысокими, но на горизонте появлялись уже пики с подозрительно поблескивающими вершинами, возможно, снежными. Ближайшие горы скорее напоминали лысые каменистые холмы, но дальше их покрывали леса. Что было совсем вдали, Боня не разглядел.

От тарелки к ближайшему каменному холму в траве было прочищена ровная широкая дорожка, не иначе, как инопланетяне постарались. Куда идти Боне было все равно. Своей первой задачей он поставил — отойти от корабля и сбросить ману так, чтобы она не смогла вернуться к тарелке. Так что он по этой дорожке и пошел. Заодно было интересно выяснить, что же инопланетяне там искали.

Холм, к которому вела дорожка, был каменист и лишен растительности. У его основания протекал ручей, теряясь в высокой траве. Примерно на середине холма вперед выступал карниз за которым было что-то похожее на пещеру. Перед холмом валялось несколько отдельных камней, некоторые весьма крупного размера и довольно причудливой формы.

— Наверное, из какой-нибудь похожей скалы египтяне вырубали своего Великого сфинкса, — подумал Боня. — А вон та похожа на какого-то ящера с длинной шеей...

Идею слазить в пещеру Боня пока отмел: никакой удобной тропинки туда не было видно, да и с инопланетянами надо было что-то делать. От этой мысли настроение сразу же стало портиться.

Боня вздохнул, прекратил удерживать шар маны и направил ее поток в сторону холма. Дойдя до ближайшего камня, поток медленно пошел дальше, а затем вдруг стал ускоряться уже безо всяких усилий со стороны Бони. У него даже возникло ощущение, что он снова оказался рядом с маносборником, хоть и более слабым, чем на корабле инопланетян. Переживать по этому поводу Боня не стал, ему было интересно, чем это закончится. Он был уверен, что в случае необходимости всегда сможет забрать у этого поглотителя ману назад. А пока его вполне устраивало, что мана куда-то девалась и не в сторону тарелки инопланетян.

Прошло полчаса. Шар твердой маны уменьшился до размера крупного апельсина. И тут ближайшая скала покрылась сеточкой трещин и шевельнулась. Под осыпавшейся каменной коркой оказалось ящероподобное животное метров 10-12 длиной и высотой в холке метра 2-2,5. Ну и морда не меньше метра длиной с соответствующими челюстями.

— А в книге было написано, что драконы вымерли и сохранились только в виде окаменелых останков... — подумал Боня. — Что-то много врут эти инопланетяне.

Страха он не ощущал, разве было очень интересно, какие драконы на самом деле, больно уж не совпадали мнения у разных авторов фэнтези об их характерах.

Выглядел данный конкретный дракон явно не лучшим образом. Тощий, помятый, весь в каменной крошке и пыли, так что и цвет шкуры не разберешь. Ноги его тоже держали плохо. Приподняв шею, он с трудом сфокусировал мутный взгляд на Боне и шагнул в его сторону, сразу же завалившись обратно на брюхо.

Боня усилил поток маны в сторону дракона. Тот немного встрепенулся, шагнул еще пару раз и, неожиданно, превратился в абсолютно голую тетку лет сорока на вид. Тетка, спотыкаясь как сомнамбула и вытянув руки вперед, сделала еще несколько шагов, наконец, достигла Бони и без слов повисла на нем, обхватив руками и ногами. Боня еле ее удержал. Весила она килограмм шестьдесят.

Стоять и держать тетку было неудобно, да и просто стоять, обнявшись с голой незнакомкой было как-то странно.

— Со стороны вид, наверное, вызывает не совсем приличные ассоциации, — как-то слишком дипломатично для речи про себя отметил Боня. Впрочем, тетке (драконе?) он сочувствовал. — Сколько там в книге писали времени прошло, как тут мана закончилась? Пять тысяч лет? Так она что, все это время статую изображала? С ума сойти можно...

Боня еще усилил поток маны. Скосив глаза, он убедился, что дальше полуметра облако не распространялось, все втягивалось в тетку. Он еще немного прибавил. И еще. Наконец, облако стало расти, и Боня стал формировать новый шарик твердой маны.

Дракона, тем временем, постепенно начинала выглядеть все лучше и лучше. Кожа, бывшая сначала грязно-белесого цвета, как-то сама собой очистилась и приобрела бледноватый, но вполне здоровый цвет. Формы тоже слегка округлились, а волосы из грязно-серых потихоньку приобрели огненно-красный цвет. Ну и обнимать ее делалось все приятнее...

— Как бы конфуза не было, а то так прижимается, а я все-таки мужчина, — забеспокоился Боня. — Еще решит, что я пытаюсь ее изнасиловать, и в другую форму перекинется...

Дракона, как бы ощутив его беспокойство, тоже немного отстранилась и открыла глаза. Они оказались тоже огненно-красными, как волосы, с вертикальными зрачками. Но довольно большими и даже красивыми. Теперь они изучающее уставились на Боню.

Тот вспомнил, как он выглядит, и немного застеснялся. Похоже, дракона тоже не пришла в большой восторг от увиденного. Даже мелькнуло выражение типа "блин, малолетку подсунули". Но затем скосила глаза на шар твердой маны, вздохнула и прошептала: — Все равно, никому не отдам. Ты мой, понял?

Боня подумал, еще немного отстранился и, стащив через голову кулон-переводчик, надел его на шею драконе.

— Держи, так удобнее будет. Не все же время мы с тобой обниматься будем. Да и одеться бы тебе не мешало.

— А тебе что-то не нравится? — довольно ожидаемо отреагировала дракона.

— Мне все нравится. Но не стоять же нам так всю жизнь? Ты тут уже чуть ли не пять тысяч лет стоишь. Тебе не надоело? Кстати, меня Боня зовут, а тебя?

Услыхав по пять тысяч лет, дракона скривилась: — Вот суки-мумрики последнего бога сперли! Спасибо, ты пришел, а то стоишь и ждешь, когда от тебя какой кусок отколется... Кстати, а как ты сюда попал?

— А меня инопланетяне на корабле-тарелке сюда привезли. Только мне у них не понравилось. Наобещали три короба, а сами рабом сделать пытались!

Дракона, наконец, заметила корабль инопланетян и подобралась: — Корабль-тарелка, говоришь? Вон тот? Как есть мумрики! А я и на десятую часть еще не восстановилась. А почему он на земле лежит?

— А я у них всю ману отобрал и в одной из комнат их запер. А без маны они магичить не могут, вот корабль и завалился.

— Так ты ману не только давать, но и забирать можешь? Странные нынче боги пошли, — дракона посмотрела на Боню с каким-то новым выражением. — Все равно их тут оставлять нельзя.

Затем указала на шарик маны: — Дай!

Схватив шарик, она решительно двинулась в сторону корабля. Боня после небольшой паузы (вид драконы сзади произвел на него сильное впечатление) поспешил следом:

— Вход через верх. Там аварийный люк, я от него трап спустил.

Дракона буквально взлетела по трапу и скрылась в корабле быстрее, чем Боня успел хотя бы до трапа дойти. Когда же он, наконец, ввалился внутрь корабля, там уже во всю воняло паленым. Источник вони ожидаемо нашелся в комнате инопланетян. Точнее, бывшей комнате бывших инопланетян.

Построенная Боней баррикада была раскидана по коридору, а в двери комнаты появилась оплавленная дыра размером с хорошее блюдо. Дракона стояла рядом. Боня заглянул в отверстие. Из комнаты на него пахнуло жаром. Было ощущение, что внутри все сгорело или оплавилось, включая металлические части мебели. Пахло дымом и в воздухе летали перья копоти.

— Что ты тут сделала?

— А вот что! — Дракона вытянула руку к отверстию ладонью вперед, и с нее сорвалась струя ослепительно-яркого пламени. — Как долго я об этом мечтала!

Но Боню неожиданно заинтересовала другое: — А разве драконы не изо рта пламя выдыхают?

— Драконы пламя вообще не выдыхают, они его перед собой формируют. Это — магия, никаких "огненных желез" у нас нет. И в человеческой форме задать огню направление рукой гораздо удобнее, чем шеей. А в драконьей форме шея, наоборот, самая гибкая часть тела. Ей и направляют, а кажется, что огонь идет изо рта. Можно и хвостом указать, но это как-то неэстетично.

Боня сходил в кладовку и выбрал робу побольше:

— Ты бы все-таки одела...

— Ладно, одену, но потом. Мана, это замечательно, но поесть бы тоже надо. На корабле мы все равно ничего не найдем, в мое время мумрики только гадость какую-то пили, вряд ли их вкусы сильно поменялись. Так что я на охоту слетаю, заодно округу разведаю. Ты только никуда не уходи. Пожалуйста!

— А как же ты без маны? — забеспокоился Боня.

— Спасибо тебе, я немного накопила.

Они вместе выбрались на купол корабля-тарелки и встали рядом с люком.

— Погоди немного! — Боня сосредоточился и буквально за пару минут сформировал шар твердой маны размером с кулак. Получилось это у него на удивление легко. Дракона смотрела на это действие, как завороженная.

— Держи!

— Нет, ты все-таки чудо! — воскликнула дракона и чмокнула его в щеку. Затем сменила форму (Боня отлетел на пару метров, но с купола, к счастью, не сверзился) и взлетела.

Потирая ушибленную часть тела, Боня смотрел вслед улетающему огненно-красному дракону.

— Ну и женщина, — пробормотал он со смесью восхищения и иронии, — зашибет и не заметит... Надо быть поаккуратнее.

Кажется, он попал в сказку, причем с шансом на счастливый конец.

Глава 5. Небольшой отдых

Пока дракона отсутствовала, Боня провел ревизию имущества (или трофеев?). На корабле было довольно много различного оборудования, как того, с которым он уже имел дело, так и совсем уж неизвестного назначения. Не работало ничего. Был шанс, что после целенаправленной подачи на них маны, что-нибудь из них удастся запустить, но Боня решил не рисковать. А вдруг что-нибудь начнет сигнал SOS во все стороны рассылать, и на него целая флотилия инопланетян слетится?

Кроме того, было много отдельных артефактов, тоже без маны и тоже не работающих (вроде "камеры" и "фонарика"). Их Боня свалил в кучу, но трогать пока тоже не стал, отложив до лучших времен. Он надеялся хотя бы частично разобраться с сохраненными в них магемами и программами.

Также обнаружилось некоторое количество книг и предметов, которые Боня счел "расходными материалами": кристаллы и пластинки без следов нанесения магем, какие-то химические реагенты и даже обычная бумага. Реагенты он трогать не рискнул, а вот книги, пластины, кристаллы и бумагу оттащил к себе в комнату.

Место обитания Боня решил сменить. Обе комнаты на верхнем уровне оказались жилыми (вроде его прежнего "гостиничного номера") и, в отличие от нижних, совсем не пострадали от разборки с инопланетянами. Ни душ, ни туалет, правда, не работали, но Боня нашел в кладовке пару больших фляг (литров на 15-20 каждая) и не поленился смотаться с ними до ручья и обратно. Хотя затаскивать их полными по веревочной лестнице ему и не понравилось. Какие-то металлические емкости, способные заменить чашки и миски, в кладовке тоже нашлись. А вот со столовыми приборами дело было совсем швах. Ни вилок, ни ложек. И один перочинный ножик, да и то не инопланетян, а его собственный из кармана джинсов. Зато швейцарский.

Также он притащил из кладовки в "номера" несколько роб и постельные принадлежности, после чего даже застелил (!) обе койки. В качестве завершающего штриха он принес снизу пару кресел в номера, а что-то вроде скамейки вообще разместил рядом с люком на куполе тарелки. После чего решил, что с хозяйственными делами он покончил, прихватил одну робу для драконы (хватит стриптизом нервировать!) и уселся на эту самую скамейку ждать ее возвращения. Кстати, а как ее все-таки зовут? Ведь так и не представилась, зараза!

С хозяйственными делами Боня провозился довольно долго, так что дракона появилась почти сразу, как он уселся. И принесла с собой не целого слона (как опасался Боня), а всего одну ногу какого-то животного типа овцы или козы, причем даже уже поджаренную. На вопрос Бони, а не останется ли она голодной, дракона обернулась человеком, послушно одела робу и с удовольствием отчиталась об охоте. Оказывается, ей попались не овцы и не козы, а целое стадо диких ослов! Она на них аккуратно дыхнула огнем и шесть штук поджарила. Затем оторвала для ужина с Боней одну ногу, а остальное съела на месте в драконьей форме. Так что, в принципе, она наелась, а это только для удовольствия. Ногу эту она довела до кондиции с помощью бытовой магии и даже посолила, добыв соль прямо из земли опять же несложным бытовым заклинанием. Так что она старалась!

Боня, естественно, восхитился ее заботой и талантами и рассыпался в комплиментах.

Затем они немного поели, по очереди мучая Бонин ножик для отрезания от своего жаркого кусочков поменьше. Боня вспомнил, что ест в первый раз после попадания к инопланетянам. Затем чокнулись чашками с принесенной Боней водой. При этом дракона взглянула на Боню с некоторым недоумением, но не возражала. В общем, все было замечательно, и даже руки мыть не пришлось: дракона опять чего-то помагичила.

Дракона и так сидела, довольно тесно прижимаясь к Боне, а после еды вообще перебралась к нему на колени. Затем и вовсе уселась на него верхом, крепко обняв. Выглядела она все лучше и лучше. Конечно, не девочка, но все при ней и очень даже аппетитное.

— Слушай, ты меня что, нарочно провоцируешь? — наконец, не выдержал Боня. — У меня же рефлексы срабатывают!

— Даже не знаю. От тебя ко мне сама жизнь идет, так и хочется к тебе прижаться и никогда не отпускать. — Она немного помолчала. — А ты очень необычный. И сильный. И добрый. И упрямый. (И когда она столько про меня заметить успела? — подумал Боня.) Силой от тебя ничего не добиться. Видишь, какая я откровенная? ... И потом, у меня очень давно не было мужчины. А бога так и вовсе никогда. А я тебе нравлюсь?

Боня совершенно искренне заверил ее, что нравится и безумно. Что он даже вообразить не мог, что такие замечательные женщины вообще в природе встречаются ... Ну и говорил еще много чего, пока они, наконец, не стали целоваться.

К сексу они перешли, не меняя позы.

Сидеть на Боне верхом драконе, видимо, просто нравилось, так что, когда они закончили, менять местоположение она не стала. Чуть-чуть отстранившись, она посмотрела ему в глаза и прошептала:

— Только ты меня не обижай, пожалуйста. Я ведь без тебя жить не смогу, в буквальном смысле этого слова тоже...

— Эк, она все повернула, — подумал Боня. — А ведь верно, без маны она никуда. И если что, бросить ее совесть не позволит. Похоже, что я сам не заметил, как женился. Без права на развод. Которого я пока совсем и не хочу, так что, может, все и к лучшему!

А в слух он проворчал:

— Тебя обидишь, как же... Враз подпалишь или обернешься в дракона и придавишь! Ну и как же можно обижать такое сокровище, тебя на руках носить надо! Если только форму не сменишь... Только давай все-таки познакомимся. А то ты мне ведь так и не сказала, как тебя зовут!

— Так я и сама не знаю. У драконов вообще нет имен в обычном понимании этого слова. В последние сезоны прошлой жизни меня звали Светозарной из клана Громобоя в Иллитии, ну а дальше — дата моего рождения. Только Светозарная — это не имя, а мой ранг в клане (довольно высокий, между прочим), Громобой — тоже текущий титул главы моего клана, но там и глава может меняться, да и клан поменять тоже можно. Иллития — местность где тогда клан находился, но мы как раз летели к этим горам (их, кстати, тогда называли Вандами), а долетела только я одна. Ну а датой моего рождения теперь только народ пугать, если кто еще драконий календарь помнит...

— А глава клана это — типа муж? — с подозрением спросил Боня, неожиданно для себя ощутив укол ревности. Или чувство собственника взыграло?

Дракона поняла его правильно:

— Ну, давай ты не будешь меня ревновать к тому, что было пять тысяч лет назад, тебя тогда точно не было. Ты мне лучше имя придумай. Ты меня в свой клан берешь? Он у тебя так "божественным" и называется? А то я вашей иерархии не знаю.

— Иерархии богов я тоже не знаю. И богом стал совсем недавно. А в моей прошлой жизни моя фамилия была Волохов. Наиболее близким к Светозарной в нашем языке было бы имя Светлана, сокращенно — Света. Так что ты теперь Света Волохова, не возражаешь? — сказал Боня и хмыкнул про себя: — Ну все, точно женился, да еще на драконе. Авантюрист!

Спать они отправились уже в одну комнату, перенеся туда вторую койку и поставив ее рядом с первой. Света от открытого люка уже явно не хватало, и его обеспечила дракона, намагичив какую-то лампочку. Которая из-за близости источника маны в лице Бони разгорелась так ярко, что ее пришлось менять на ночник.

Утром Боня проснулся с легким чувством нереальности всего происходящего. Подруга никуда не делась, наоборот, изрядно на него навалилась. Боня слегка приподнял лежащую на его груди руку и с изумлением заметил, что ногти на ней зеленого цвета. Волосы у лежащей рядом женщины тоже оказались зелеными. Боня дернулся.

— Света, это ты или тебя подменили? — несколько нервно пошутил он.

Дракона открыла глаза: — Ты о чем?

— У тебя волосы и ногти зеленого цвета!

— Правда? Вот здорово! — и дракона полезла обниматься.

Оказалось, что цвет шкуры драконов и, соответственно, цвет их волос и ногтей в человеческом облике зависит от их самочувствия или запаса маны, что почти одно и то же. И чем оно лучше, тем дальше сдвигается по спектру: от красного к фиолетовому.

— Представляешь, раньше маны было мало, так мне в лучшем случае оранжево-желтой ходить удавалось. А ты у меня меньше суток, а я уже зеленая! Так и до фиолетовой недолго осталось!

Дракона вскочила, сотворила зеркало (ничуть не хуже, чем у инопланетян получилось, — отметил Боня) и принялась перед ним вертеться. Боня смотрел на нее с радостным чувством и немного с гордостью, хоть и понимал, что ничего специально не делал, а мана из него всю ночь сама перла. Приятно же, что доставил девушке (а ведь и вправду ей сейчас больше 25 и не дашь!) радость.

Так как девушкам надо говорить комплименты, то о помолодевшем виде подруги Боня ей немедленно и сообщил. Но оказалось, что внешние проявления возраста у драконов, как существ магических, зависят от самочувствия (как и цвет) плюс от настроения. Так что, в принципе, Света могла бы под соответствующее настроение выглядеть и 15-летней девчонкой. Только это маловероятно, все-таки прожитые годы сказываются. А оказалось, что и перед превращением в статую дракона девочкой уже давно не была, а разменяла пятую сотню лет. Почему-то на Боню сильного впечатления это не произвело. Главное, чувствует себя молодой, а стареть так и вовсе не собирается. Да и нравилась она ему совершенно искренне.

В общем, следующая пара недель у них прошла по канонам медового месяца: они почти не расставались, сидели исключительно в обнимку, разговоры то и дело прерывались поцелуями, а секса было исключительно много.

Почти с самого начала Боня попробовал сопроводить возвратно-поступательные движения концентрированным потоком маны, скажем, через места контакта. Эффект был потрясающим. Дракону проняло аж до потери сознания. Боня перепугался и забегал вокруг. До сих пор лечение драконы как раз и осуществлялось за счет маны, а тут она от нее сознание теряет. Притащил воды, но она, к счастью, уже не понадобилась. Подруга пришла в себя, крепко прижалась к нему и минут на пять разрыдалась. После чего решительно потребовала продолжения...

Но хотя все и было замечательно, а новые способности (не обманули инопланетяне!) позволяли столь приятно проводить время, практически, бесконечно, Боня понимал, что слишком долго сидеть здесь на месте не получится. С миром, куда они попали, надо разобраться и найти в нем свое место (достойное, естественно!). А для этого надо подготовиться.

Боня стал ежедневно выгонять подругу в разведывательные полеты (тем более, что это ей самой нравилось), а сам изучал книги, думал и экспериментировал. А по вечерам их беседы обрели несколько больший смысл, так как дракона подробно отчитывалась об увиденном, а также рассказывала о том, что знала об этом мире, и каким он был много лет назад.

Последняя информация могла быть чрезвычайно полезной. За пять тысяч лет специалистов по магии, скорее всего, не сохранилось, а вот поискать древние библиотеки было вполне реально. Представление о географии прежнего мира Света имела гораздо лучше, чем о нынешнем, так что найти с ее помощью руины какого-нибудь древнего центра магии было вполне возможно. Как оказалось, книги в эпоху расцвета магии не использовались вообще, информацию записывали на кристаллы в виде мыслеобразов. С уходом маны все это богатство оказалось недоступно потомкам, но зато был шанс, что кристаллы были достаточно крепки, чтобы хоть какая-то часть из них сохранилась.

А вот с освоением магии все оказалось не так радужно, как можно было надеяться. Магемы из справочника Боня выучил, но пользоваться ими было сложно. Он уже понял, что заклинание — это записанная с помощью магем программа. Но чтобы заклинание сработало, надо представить всю программу целиком со всеми ее магемами и связями, а затем подать на вход ману. Но магемы были чрезвычайно сложны сами по себе, сосредоточившись на одной одновременно четко представлять и другие у него не получалось. Ну две-три, от силы четыре магемы еще как-нибудь, а дальше рисунок начинал расплываться и терять четкость. Ну а что это за программы из трех операторов? Фактически, только из вызова одной подпрограммы. Плюс одна магема — команда ввода (приема) маны, а другая — значение параметра подпрограммы.

Боня спросил подругу, но оказалось, что ее магические способности не больше. Драконам магия, вообще, нужна была в минимальном объеме. Шкура у них и так от рождения магически укреплена не хуже танковой брони, полет со всеми сложными маневрами и пламя — тоже творились на уровне подсознания. Что за магемы при этом использовались, Света как-то не задумывалась, само собой все получалось.

— И вообще, что ты хочешь от бедной женщины? Мое дело — домашний уют создавать, да детей растить. Я, вообще, по призванию — домохозяйка. Только не получалось как-то... — дракона слегка загрустила.

Все, чем она смогла помочь, так это расширить Бонину библиотеку подпрограмм на несколько новых магем бытового назначения: пыль убрать, помещение проветрить (жутко сложная магема оказалась, и как Света ее выучить сумела!) ну и тому подобное.

Оставался один выход — создание артефактов. В справочнике были подпрограммы внедрения магем в металл и кристалл. Но дальше возник вопрос с размером магем. Опытным путем Боня определил, что размер магем на результат их работы почти не влияет, на мощности проходящих потоков это не отражается, а у меньших по размеру рисунков даже меньше колебания отклонения от среднего итогового результата. Но вот четко представить себе всю сложную структуру магемы на слишком мелком рисунке Боня уже не мог. Его предел был где-то 5 на 5 см. А много ли таких магем на пластинку уложишь, да еще в виде блок-схемы со всеми связями? Тем более, что самая большая пластинка в наборе инопланетян была лишь чуть больше, чем 10 на 15 см, а большинство и вовсе 5 на 10 см?

К счастью, среди магем в библиотеке нашлась и магическая линза. С ее помощью Боня сумел даже разобрать магемы, расположенные на поверхности артефакта-переводчика. Правда, увеличение потребовалось тысячекратное, и сразу стало ясно, на коленке с кристаллами работать не получится.

— Блин, тут фотошаблоны нужны и точнейшая техника, — расстроился Боня.

Так что оставалось только работать с пластинками и использовать увеличение не больше двадцатикратного.

Начать пришлось, естественно, с изготовления орудий труда. Причем работать надо было без права на ошибку, так как больших пластин у Бони было всего две.

Помог флегматичный характер. Боня сначала составил программку линзы, предусмотрев включение и выключение по щелчку по пластинке (была и такая магема) и уложившись в 8 операторов. Проверил и перепроверил правильность работы программы. Аккуратнейшим образом сделал макет на бумаге в виде блок-схемы, используя обе стороны листка. Затем, очень неторопливо и спокойно принялся переносить магемы по одной на пластинку (между прочим, золотую). В общем, получилось.

Затем он сделал на самой большой пластине более сложную программу, в которой уже совместил подпрограмму внедрения магемы в металл с ее магическим уменьшением в 20 раз. Программка, вроде несложная, но с реализацией ее на пластине три дня возился. Слава богу (себе что ли?) — получилось.

Затем Боня сделал артефакт, стреляющий плазменными шарами диаметром сантиметров в 10. И почувствовал себя уже не безоружным. Потом -несколько артефактов бытового назначения, в том числе и из арсенала подруги: лампочку, чистильщик одежды, мини-очаг (интересно, а как примус выглядел, — подумал при этом Боня), нагреватель с регулировкой для подогрева локального объема на задаваемое количество градусов (и помещение согреть можно, и еду приготовить), что-то типа паяльной ламы с языком пламени регулируемого размера и температуры (Свете позавидовал), накопитель поваренной соли (тоже Светину готовку вспомнил). Наконец, в качестве не совсем уж радикального оружия самообороны соорудил электрошокер. Электродов к пластинке он не придумывал, шокер бил маленькой молнией регулируемой мощности. Полевых испытаний Боня не проводил (не на ком было), но надеялся, что заряд не смертельный.

После чего остро стал вопрос о расходных материалах. Пластинки заканчивались, а идеи, что бы еще надо сделать — нет. Боня решил рискнуть и сделать синтезатор золота из азота. Никаких проблем с дыханием у него не было, так что можно было надеяться, что состав атмосферы тут близкий к земному, так что азота в ней должно быть много. Химией Боня не то, чтобы увлекался, но учил в школе примерно, так что многое помнил.

— Итак, что мы имеем: электронная конфигурация 4f14 5d10 6s1, протонов и нейтронов соответствующее количество. А у азота 2s2 2p3. При этом он в природе в виде N2 встречается, значит, еще и делить на атомы придется...

Боня с ужасом подумал, сколько на все это пойдет энергии, но решил не заморачиваться. Все равно неизвестно, сколько энергии в каком объеме твердой маны содержится. Но, судя по всему, тоже не мало. Оставалось проверить экспериментально.

Программа получилась изрядной, так что в формированием золота в пластины Боня решил пока погодить. У золота, конечно, кристаллическая решетка кубическая, не сложная, но программа и так получилась такая, что не факт, что ее реализовать получится.

С занесением магем на пластинку Боня провозился почти две недели. И первую пластинку все-таки испортил. Когда он пошел жаловаться на это Свете, случился инцидент, который изрядно его озадачил.

Дракона, конечно, очень ему посочувствовала (вообще, золото, а не женщина!), после чего попросила отдать испорченную пластину ей. Боня это сделал с радостью. А затем, открыв рот наблюдал, как подруга прижала пластину к животу и та постепенно куда-то растворилась.

Оказалось, золото нужно драконам для продолжения рода. И не случайно драконы-самцы клады копили, это они самок подманивали. Сумеешь пару-другую центнеров накопить, без женского внимания не останешься, а там уже и до собственного клана недалеко...

— Ну и сколько тебе золота для счастья надо? — поинтересовался Боня.

Оказалось, чем больше, тем лучше (а вы что думали?), но для начала — хотя бы килограмм сорок.

— И куда же ты его денешь? Вся же золотой станешь!

— Ну, это же в драконьей форме, там это совсем немного будет. И можно гнездо строить. Знаешь, я столько лет жила, а детей у меня так и не было. То золота, то маны не хватало. Неужели с тобой повезет?

В голосе драконы было столько надежды, что Боня смутился. Дети, наверное, хорошо, но он как-то не готов. И морально не дозрел, и условия не вдохновляют. Вон, у него одежды только то, в чем его инопланетяне забрали, а у Светы даже обуви нет. И сидеть в пещере кучу лет, пока дети не вырастут, его не вдохновляло. Лучше в собственном доме. А еще лучше — в замке.

Так что Свете он пообещал, что как только они стабильно обустроятся, так сразу. А пока он не знает, сколько золота он сможет сделать, да и не лучше ли его пока в качестве денег и материала для артефактов использовать?

Дракона загрустила, но скандалить не стала. Все-таки столько лет ждала, а тут хоть надежда появилась. Но встала за плечом и жадными глазами смотрела на испытание сделанного Боней артефакта.

Боня на всякий случай спустился из корабля на землю, вырыл какой-то фигулиной инопланетян ямку (примерно на штык лопаты), разместил над ней артефакт, включил и стал качать в его направлении ману. Пылесос (в смысле маносос) получился еще тот, маносборник инопланетян отдыхает! Сам Боня старался изо всех сил. Так интенсивно ману он еще никогда не качал. Но минуты через две из артефакта посыпалась в ямку, сверкая на солнце, золотая пыль.

Заполнилась ямка где-то через час. Боня выключил артефакт и сел прямо на землю, с ощущением, что он только что дотащил холодильник на десятый этаж без лифта. А еще говорили, что боги не устают!

Дракона между тем подобралась к ямке, потрогала пальцем пыль, напомнив Боне кошку, пробующую лапой воду. (Все-таки она не человек, — с некоторой тревогой констатировал Боня, — впрочем, я теперь тоже не человек...) Затем запустила в ямку язык пламени.

Теперь уже Боня с интересом наблюдал за происходящим. Золото сплавилось в неровный слиток. Здоровый, учитывая вес золота, килограмм на пять потянет. Слиток должен был быть очень горячим, но дракона держала его голыми руками.

— Интересно, — подумал Боня, — это ей любой жар нипочем, или она слиток остудить успела?

— Подари! Ты же себе еще сделаешь!

— Ладно уж, бери, все равно у тебя отбирать себе дороже будет.

Света резко сменила форму и взлетела, словно боялась, что он передумает. Когда и как она успела подхватить слиток, Боня не заметил, но на земле осталась лишь пара капель золота.

— Эй! А поцеловать? — крикнул он вдогонку, но дракона только крыльями махнула, растворяясь в небесной синеве (последние дни она была как раз цвета ясного неба).

Боня полюбовался улетающим монстром (и это моя жена!), а потом полез на купол тарелки, где на скамейке стал ждать подругу и придумывать новую программу — теперь для производства серебра. На случай если все золото дракона все-таки отбирать будет...

Вернулась дракона часа через два. Была она фиолетового, даже темно-фиолетового цвета. И стала говорить о том, что пещера очень прилично сохранилась, только совсем небольшой ремонт и требуется, а диких ослов в округе полно...

Но Боня был непреклонен. Детей же не только родить, но и вырастить надо. А жить незнамо сколько лет на одном натуральном хозяйстве — и некомфортно, и одичаешь совсем. Да и что же это за детство у малышей будет, и кем они вырастут... Так что сначала надо мир посмотреть, место в нем приличное завоевать, а осесть в нем — только потом. Тем более, что к походу они теперь готовы. Света поворчала, что она так всю жизнь по миру мотается, но не очень сильно, так как правоту Бони все-таки понимала. На всякий случай он напомнил ей, что последние пять тысяч лет она как раз возле своей милой пещеры и простояла. Что должно было бы надоесть больше, чем путешествия.

В общем, отправление в поход было назначен через неделю.

Часть вторая. В городе Денае

Глава 6. В дорогу!

Собираться им на самом деле было и не надо. Боня вспомнил старую поговорку: — Нищему собраться — только подпоясаться.

Вещей-то у них не было почти никаких. И изготовить новые было проблематично, так как у инопланетян в хозяйстве даже иголки не было. Вот и приходилось увязывать узлы из роб, которых тоже было совсем немного (ровно 7, включая Светину).

Основное время ушло на доработку артефактов. Боня все-таки написал программу укладки молекул золота в бруски 5 на 10 см и толщиной 2 мм. И весом, между прочим, почти по 200 грамм. А захватывала золото видоизмененная программа вытягивания поваренной соли из окружающей среды с заменой соли на золото.

Таким образом, был решен вопрос и с материалом для будущих артефактов, и с деньгами. Конечно, расплачиваться 200-граммовыми слитками золота можно не везде, но Боня рассчитывал обменять их на монеты в первом же городе. Поняв, что производство золотых пластин для него не так уж и сложно, он решил извиниться за жадность перед Светой и предложил понаделать золота и ей. Дракона неожиданно отказалась. Раз уж они все равно собрались путешествовать, с выведением потомства придется подождать, а получив золота в нужном количестве, она просто вынуждена будет отложить яйца.

Боня слегка охренел от физиологии драконов: — Ничего себе противозачаточные средства! Просто не жри золота, и не залетишь! Хотя при таком раскладе проблемы, действительно, не с предохранением, а с рождаемостью...

В слух он этого, конечно, не сказал: все-таки для подруги вопрос продления рода был явно болезненным. Так что слишком долго тянуть с этим не получится. Хотя представить себя в качестве папаши выводка маленьких дракончиков, к тому же вылупившихся из яиц, у Бони получалось с трудом.

А еще Боня разработал программу и потратил еще пару пластин на ее реализацию, поставив перед собой цель сделать что-то вроде автомата Калашникова, стреляющего плазменными пулями. В том числе и очередями. Однако довести работу до ума не успел из-за совсем, казалось бы, ерундовой проблемы: у него не было ни доски, ни столярных инструментов, чтобы сделать макет автомата, к которому можно было бы прикрепить пластины с магемами. Деревья в горах, конечно, были, но кидаться на них с одним швейцарским ножом... Боня решил отложить решение вопроса до лучших времен.

Хотелось ему и меч джидая себе сделать, но тут облом вышел уже из-за непонимания, какие физические процессы для этого нужно реализовать. Чтобы не просто палка светилась, а действительно все резала. А чем резать? Ультразвуком? Локальным нагревом? В общем, Боня пока не придумал. Не придумал он и как сделать себе доспех. Хорошо программисту в игрушках: нарисовал вокруг персонажа полупрозрачное яйцо и все! А из чего это яйцо состоит? Из замерзшего воздуха? Или плазмы? Но такой барьер, в принципе и прострелить насквозь можно. Вместе с самим Боней. Можно, конечно использовать принцип отделения корабля инопланетян от окружающего пространства. Но таких магем в справочнике не было, а в саму тарелку столько всего напихали, что выделить нужное Боня просто не сумел. Оставалось только надеяться найти что-нибудь в древних библиотеках. Либо и вправду оставаться в пещере дракончиков выращивать и потратить все годы на изучение тарелки... Но лучше начать с поиска библиотек.

Со способом перемещения проблем не было. Поработать в качестве транспорта Света предложила сама. Боня на это надеялся, но вслух попросить постеснялся. Однако, дракона разумно высказалась, что лететь и быстрее, и безопаснее, чем идти пешком. Тем более, что груза-то всего: один тощий Боня и пара узлов — для дракона ее размера почти незаметно. Чуть сложнее было с проблемой прикрепления багажа и безопасности пассажира во время полета — пришлось одну робу порезать на полосы и сделать из них подобие веревки. Которую привязывать к двум шипам на спине. Сам Боня при этом усаживался между этих двух шипов, подложив под себя еще одну робу, а веревки страховали его от падения с обеих сторон. Сидеть было не слишком удобно, но почти безопасно.

Некоторое время ушло на обсуждение цели путешествия и маршрута следования. Света более или менее хорошо помнила географию прежнего мира, но ведь с тех пор столько лет прошло. Хотя интересовали их, прежде всего, старые города, а они с места сбежать вряд ли могли...

Наиболее реальных вариантов было два. Один крупный город располагался в степи, километрах в трехстах от их теперешнего положения. Раньше он стоял на крупнейшей в этой части света реке. По словам драконы город был на восточном берегу, так что Боня не опасался, что он ушел под воду. Скорее река должна была сменить русло на более западное. Но, все равно, ориентир заметный. Недостатком было то, что город в те времена принадлежал оркам. С развитием магии у орков было похуже, чем у людей или эльфов, да и к чужакам они раньше относились не очень... Теперь, если верить книге инопланетян, орки, фактически, сами людьми стали, но отдельным народом сохранились. Занимались, преимущественно, скотоводством.

— В общем, вариант степняков в Земной истории, — решил Боня.

Во время разведывательных полетов в том направлении Света не обнаружила крупных поселений. Хотя кочевья каких-то скотоводов ей встречались. Не самый лучший вариант для налаживания первых контактов, но и не особенно опасный. От небольшой группы кочевников они, всяко, отобьются в случае чего.

Другой город, уже человеческий, располагался за горами примерно на таком же расстоянии от их стоянки. Горы тут близко подходили к морю, точнее, морской залив глубоко проникал вглубь суши, фактически разделяя эту часть континента на две части. В древние времена тут располагался город-порт. Учитывая удобнейшее географическое расположение, можно было предположить, что он есть и сейчас. А вот перехода через горы в этом месте не было, перевал был на добрую тысячу километров южнее. Или на столько же севернее. Но Света говорила, что перелететь через горы она сможет.

Плюсами данного направления были ожидавшаяся более высокая, чем в степи, культура, гарантированная торговая активность, а также возможность меньше привлекать к себе внимания. В городе-порте все-таки должно быть смешение культур и народов, так что странная пара не должна сильно выделяться.

В общем, с этого города и решили начать.

Немного старт путешествия задержала погода. Дни стояли, в основном, солнечные, дожди случались примерно раз в неделю, как по заказу, чтобы трава в степи совсем не высохла. Но в намеченный день погода оказалась нелетная. Ни плаща, ни палатки у них не было, разве что в лишнюю робу завернуться. Свете-то в драконьей форме, вроде, было все равно, но Боне мокнуть не хотелось. Так что Боня убил день на создание артефакта-замка для люка тарелки. Вроде, ничего особо ценного для них там нет, да и не факт, что когда-нибудь сюда вернутся, но все-таки нефиг местным кладоискателям тут шляться! А без артефакта-ключа или автогена в тарелку теперь не залезть. Кстати, не факт, что и с автогеном получится.

Вылетели на следующий день не очень рано, убедившись сперва, что непогоды не ожидается. Лететь, в принципе, было не очень долго. Света давала где-то 30-40 км в час, так что часов за десять они планировали успеть. Но, конечно, не успели.

Света все-таки не самолет, летела не так уж высоко над землей, стараясь держаться пониже, а хребты преодолевать только в случае необходимости. Но и так им раза три пришлось тысяч до пяти подниматься. Альтиметра у Бони не было, но на Эльбрус он как-то поднимался, а ощущения здесь были похожими. Хорошо, что дракона летела не столько за счет крыльев, сколько магии, так что разряженная атмосфера на нее не влияла. Боня было решил добавить ей маны, но Света прореагировала несколько неожиданно:

— Мы как, дальше летим, или ты ко мне приставать начал? — повернула голову дракона. — А то в этой форме мы еще не пробовали!

Боня завопил, что он ее обожает и хочет всегда, но в гостинице им будет удобнее, чем на снегу.

Горы, вершины которых были покрыты льдом, а основания укутывали густые темно-зеленые леса, наверное, были очень красивы. Но Боня этого не замечал. Он, вообще, гор не любил, а на Эльбрус сходил за компанию, безропотно выполнял всю положенную работу и даже с энтузиазмом лез на вершину. Правда, причиной его энтузиазма было желание поскорее завершить поход и больше никогда в горы не ходить. Сейчас же он поровну делил свое внимание между сохранением устойчивого положения на спине драконы и размышлениями, что им делать после прибытия на место.

К концу горного массива, по мере снижения гор, стали попадаться признаки человеческой деятельности. Драконье зрение Светы оказалось очень острым, никакого бинокля не надо. Так что она сообщала Боне, когда видела небольшие поселения, а вскоре и он сам заметил следы террасного земледелия. От селений они старались держаться подальше, чтобы не смущать их жителей видом пролетающего в небе дракона. Останавливаться же в них смысла не было. Поселки были в два-три дома, и рассчитывать найти в них гостиницу, банк или хотя бы магазин было бы глупо.

А потом впереди появилось море и город, окруженный серой стеной с аккуратными башенками, и большим портом забитым парусными судами. Боня про себя отметил, что технический прогресс здесь до паровых двигателей еще не дошел.

К городу они подлетели уже поздним вечером. Боня решил, что получилось очень удачно. Смеркалось, и он надеялся, что на фоне темного неба темно-фиолетовый дракон не будет бросаться в глаза. Он даже попросил Свету сразу не снижаться, а поискать тихое место для посадки уже внутри городской стены. Конечно, был риск, что их прибытие кто-нибудь да заметит, но в том, что в городских воротах ими заинтересуется стража, была гарантия. А так шансы успеть добраться до гостиницы и привести себя в вид, соответствующий местным нормам, до того, как до них доберутся представители власти, он считал довольно высокими.

Посадка прошла успешно, благодаря ловкости и наблюдательности драконы. Она выбрала для этих целей сад около дома, в котором не было огней и на котором она умудрилась заметить надпись "продается". Быстро спикировала в сад и, над самой землей сменила форму. При этом очень ловко выскользнула из под Бони, который вместе с вещами приземлился в какой-то куст на пятую точку, а сама через секунду уже стояла перед ним одетая в робу, видимо, раньше служившую седлом.

Обнаружив себя сидящим в кусте, Боня несколько обалдел, но, проведя инвентаризацию своей шкуры и одежды, признал, что десантная операция проведена подругой блестяще. А если бы еще предупредила о своих действиях заранее...

Узнав от Светы, что дом выставлен на продажу, Боня решил не спешить искать в темноте гостиницу, а дождаться здесь утра.

— И, вообще, мы покупатели, пришли дом посмотреть. Кстати, если он нам понравится, может, и в правду купим? — спросил он подругу. — А то тебе босиком гулять по улицам в робе на голое тело, только внимание ненужное привлекать. А так ты, вроде, дом обживаешь...

В дом они залезли через балкончик на втором этаже. По стенке лезть не пришлось, Света на секундочку перекинулась в дракона и закинула туда Боню. А изнутри дверь уже открывалась поворотом ручки на здоровом засове.

Дом был даже меблирован, в основном, деревянными скамьями и столами, но в одной из комнат нашлась кровать под балдахином. Белья, правда, не было, да и матрас был явно не пружинный. Но устроились они на нем вполне сносно и собрались спокойно проваляться до утра.

Глава 7. Первый день на новом месте

До самого утра поваляться не получилось. Ночь только собиралась уступить место утру, как в саду раздался отчаянный вопль, за которым последовали звуки смачного удара и падения тела. Затем все смолкло.

Пока до Бони доходило, что что-то случилось, Свету с кровати уже выдуло ветром и она, как была, голышом, рванула из дома. Ее рывок Боня успел заметить, а вот остановить ее — уже нет. Испытывая смутное подозрение, что вид голой тетки, вылетающей из дома на крики — разбираться, общественному спокойствию вряд ли поспособствует, Боня все-таки натянул штаны, прихватил фонарик, бластер и шокер (артефакты для освещения и плюющиеся плазменными шариками и небольшими молниями) и поспешил следом за подругой.

К счастью худшие Бонины опасения не оправдались. Светка в дракона не перекидывалась, ничего не жгла и даже народ голым видом не смущала по причине отсутствия этого самого народа. Точнее, народ как раз был, но какой-то не такой, а полупрозрачный. К тому же построенный в шеренгу, перед которой, с видом разгневанного начальника и сверкая в глазах самым натуральным пламенем, ходила Света. Единственный представитель homo sapiens — какой-то мужичек — лежал около ворот и признаков жизни не подавал.

— Вы что себе позволяете, — шипела Света, — как стоите перед высшими, эктоплазма недоделанная?! Развею нафиг!!!

Призраки стали как-то меньше ростом, видимо, на колени бухнулись, хотя колен видно и не было, так, сгусток тумана.

— Прости, Светозарная! Откуда ж мы знали, что ты тут почивать изволишь? Сами в земле сырой бог весть сколько провалялись, а тут вдруг в себя пришли. Ну и ошалели на радостях. Не губи! Мы тебе верой и правдой, да завсегда служить готовы...

— Свет, а откуда они тебя знают? — удивился Боня.

— Да не знают они, я ж тебе говорила, что Светозарная — не имя а ранг. Ну а тут среди призраков и древние есть, которые еще при драконах жили. Один новый тоже есть, — предвосхитила следующий Бонин вопрос Света.

— Ладно, — решил Боня. — Гони пока призраков в дом, если там повал есть, то туда. Сама тоже робу накинь, а то заглянет кто на крик, не знаю, как и реагировать будет. Кстати, держи мановый шар, сунь им в подвал, чтобы не развеялись раньше времени. А я пока посмотрю, что с мужиком случилось.

С мужиком все оказалось не так уж страшно. Судя по всему, он зачем-то полез во двор дома, наткнулся на призраков, перепугался и так рванул на выход, что не вписался в калитку. Теперь лоб его украшала здоровенная шишка, но начавшиеся конвульсивные подрагивания были не столько от травмы, сколько от страха.

Посреди сада нашелся маленький фонтан (типа струйки воды, вытекающей из мраморный стенки. — Почти как в Бахчисарае, — подумал Боня). Сложив ладони лодочкой, Боня набрал в них воды и кое-как дотащил до мужика, вылив остатки ему на физиономию. Тот завопил, вскочил сразу из положения лежа ... и опять не вписался в калитку. Боня плюнул и пошел в дом за какой-нибудь емкостью, а то горстями на такого нервного клиента воды не натаскаешься.

В доме он прихватил не только емкость, но и Свету, уже натянувшую робу. Боня решил, что вид симпатичной женщины должен действовать более успокаивающе, чем его лысая физиономия. Но не повезло. Под воздействием воды мужик снова приоткрыл глаза, увидел склонившуюся над ним Свету, и сначала заулыбался, но, потом, уперся взглядом в ее вертикальные зрачки и снова вырубился с неприятным булькающим звуком.

— А ну, отстань от него, шалава! — раздалось в это время от калитки. Там стояла и тянула к Свете руки толстенная тетка, но, от возмущения, тоже не вписываясь в калитку.

— Жена, что ли на крик мужика спасать его прибежала? — подумал Боня. — А в калитку не вписываться, это, похоже, у них семейное...

После чего Боня решительно встал перед теткой, на всякий случай крепко сжимая в ладони шокер, и произнес:

— Твой? Странный он у тебя какой-то. Мы тут с женой дом на покупку пришли посмотреть, а он тут то орет, то о калитку головой стучится. Так ничего и не поняли. Может, ты поможешь? В накладе не останешься.

Тетка, уже набравшая полные легкие воздуха, чтобы завопить, на последней фразе его с шумом просто выдохнула.

— А вы кто будете?

— Приезжие мы, из дальних мест. Хотели тут задержаться на некоторое время, вот и думали домик себе прикупить. А этот вроде симпатично выглядит, только подробностей выяснить никак не получается.

Тетка продолжала глядеть на Боню, а особенно на Свету с подозрением, но мужика своего поставила в вертикальное положение, после чего отправила его за "господином стряпчим". Сама же осталась, то ли на вопросы покупателям ответить, то ли проследить, чтобы не сбежали.

Отправив Свету в дом, Боня уселся с теткой на скамеечку у фонтана и стал аккуратно выпытывать информацию.

Оказалось, что мужик с теткой жили по соседству и подрядились за домом присматривать. Хозяин дома, зажиточный горожанин, член городской управы, недавно неожиданно помер, наследников не нашлось, и дом теперь продают городские власти. Можно сказать, коллеги по работе. Цену выставили умеренную, так что, если деньги есть, надо брать. Район хороший, тихо, но и до центра недалеко...

Ну и далее, тетка серьезно занялась рекламой, видимо, рассчитывая на процент от сделки. Боня попытался перевести беседу на общеполитические темы, чтобы хоть чуть-чуть разобраться, куда же они со Светой попали, но тетка его намеков не поняла. Так что пришлось ограничиться выяснением подробностей, какие мастерские и лавки находятся неподалеку, и как пройти к городскому рынку.

Еще Боня с радостью для себя узнал, что в городе есть банк, точнее, "банковский дом Фумов", где иностранные монеты и золотые слитки (тут тетка посмотрела на Боню с уважением) можно поменять на местную валюту. С ценами Боня разбираться не стал, так как все равно не знал перевода местных весовых мер в метрические, но понял, что до системы СИ тут еще далеко. Так в одном серебряном дире было 20 медных пул, а 24 дира меняли уже на золотой пай. Десять паев называли, как и в России, червонцем. Ну а раз в червонце, сделал вывод Боня, содержится аж 4800 медных монеток, на каждую из которых можно хоть что-то купить (чай не в России, зря чеканить не будут), то есть надежда, что золото котируется довольно высоко.

Тем временем горе-сторож вернулся в сопровождении какого-то благообразного старичка. Он представился как господин Понтреску, стряпчий, представляющий интересы городской управы. За дом он скромно запросил 150 червонцев.

Боня понятия не имел, много это или мало, а торговаться не умел вообще. Поэтому, не сказав ни да, ни нет, он самым невинным тоном осведомился, разрешают ли городские власти своим юристам работать по совместительству.

— А то эти чиновники всегда такие жадные, вот у нас в городе больше 3% посреднику не платят, но хоть на других услугах зарабатывать не мешают.

Судя по реакции стряпчего, он здесь вообще был на твердом окладе. Тогда Боня предложил представлять по данной сделке и его интересы. Тогда он заплатит уважаемому стряпчему 10% от суммы, на которую тот сможет снизить цену.

Стряпчий впал в ступор. Боне пришлось пояснять:

— Если цена дома будет 100 червонца, то гонорар уважаемого стряпчего составит 5 червонцев. А если 50, то 10 червонцев.

Господин Понтреску сказал, что такие люди, как Боня их славному городу Денаю очень нужны, и он берется выторговать для него у управы цену за дом в 10 червонцев. Ну и примерно столько же потребуется на подарок городскому голове.

Правда, последовавший за этим поход в банк несколько снизил Бонину самооценку. Его слиток оценили там только в 4 червонца, то есть за 3 кг золота в слитках — 60 червонцев. Да еще и 10% комиссии вычли, грабители. То есть половину золота за сделку Боне пришлось отдать. При этом оказалось, что сами червонцы никто и не чеканит, а самая крупная золотая монета — двойной пай, около 10 г веса. Которых у Бони осталось в итоге 150. Одну монету он тут же дал сторожихе и пообещал вторую, если она ему поможет с закупкой всего необходимого для переезда. Десяток монет разменял на серебро. И только в последний момент успел поймать убегавшего стряпчего и вытрясти из него документы на дом.

Став домовладельцем, Боня несколько запоздало подумал, а на фига ему это надо было. Впрочем, золото он делал сам, так что еще наделает, а так — солиднее. После чего пригласил обслужившего его банковского клерка и стряпчего вечером сходить в какую-нибудь местную едальню поприличнее, отметить сделку. Заодно намекнул клерку, что хотел бы сделать в банк еще вклад в таких же слитках, примерно на такую же сумму. И клерк, и стряпчий обещали быть обязательно.

Сторожиху Боня забрал с собой в качестве провожатой, попросив по дороге домой отвести его в лавку готового платья. Город был портовый и ходил тут разный народ, но все-таки Бонины джинсы выделялись здесь, пожалуй, даже больше, чем Светина роба. Не цветом, одевался тут народ ярко, а фасоном. Одежды тут больше были просторные, а если некоторые и обматывали пузо широким красным кушаком, то только для того, чтобы достойный размер этого самого пуза подчеркнуть. В общем, какие-то греко-румыно-гуцульские напевы...

Себе Боня одежду выбрал быстро. Взял пару шаровар синего цвета (шелковые и х/б), пару серовато-белых рубах (тоже шелк и х/б) и кожаную куртку, недлинную, но с множеством карманов. С бельем дело обстояло хуже. Судя по всему, его просто не носили. Так что ни семейных трусов, ни, тем более, плавок, тут не предлагали. Пришлось купить несколько длинных полосок ткани, вспоминая, как обвязывали ими чресла вместо трусов японцы в исторических фильмах. Плюс несколько портянок.

Свете же Боня набрал почти всего, что было. А были и юбки, и рубахи, и халаты, и разные накидки и платки всевозможной расцветки и материала. Курток взял две, одну — длинную, скорее плащ, обе с золотым шитьем.

Подумав, доукомплектовал одежду кожаными ремнями, а Свете еще и пару матерчатых поясов добавил, а также взял себе и ей по плотному шерстяному плащу, на всякий случай. Ну и пару чего-то вроде тюбетеек купил, себе — прикрыть лысину, Свете — за компанию.

В качестве обуви взял по паре сапог мягкой кожи со слегка загнутыми носами, как здесь носили (Светин размер он примерно помнил, да и при портянках он не так важен, лишь бы малы не были). Два комплекта шлепанцев (тоже с загнутыми носами) и что-то вроде вьетнамок. Туфель-лодочек он в продаже не обнаружил, так что взял Свете взял еще и пару босоножек-сандалий на каблуках.

Заодно прихватил материю на полотенца и постельное белье вместе с подушками. Тюк получился изрядный. Пришлось с собой носильщика попросить дать, благо такие услуги тут оказывали.

А затем был поход в ювелирную лавку, так как Боня решил, что Свете без украшений ходить несолидно. Сторожиха в лавку пошла охотно, прямым текстом заявив в дверях продавцу, что она к нему клиента привела.

Тут, правда, Боня столкнулся с проблемой, так как не был уверен, как прореагирует организм драконы на надетое на него золото. А ну как растворит? Платины тут не знали, так что ограничился серебром. Зато брал много, с массивными камнями. Ну и жемчугов во всех видах. Сумма получилась на четверть дома...

Боня уже собрался завязывать с покупками, как вспомнил, что надо бы для солидности какое-нибудь оружие прикупить. Умеет ли с ним обращаться дракона, он не знал, зато в себе был уверен — совершенно не умеет. Так что купил в той же ювелирной лавке два прямых кинжала с богато украшенными ножнами и серебряными рукоятками с чернью. Лезвия, правда, были нормальные, обоюдоострые, сантиметров по 30 длиной.

— В хозяйстве пригодятся, — решил Боня, — будет чем колбаску порезать...

Добравшись до дома, где его радостно приветствовала Света, Боня быстро расплатился с носильщиком и отпустил сторожиху, попросив купить и доставить посуду и что-нибудь из необходимой мебели и прочей утвари по своему усмотрению. Выдал ей на все десяток золотых монет, чем подвиг ее к немедленному бегству, пока не передумал. После чего, пока не забыл, сообщил о планах на вечер, а затем радостно обнял подругу и повел в дом отчитываться о проделанной работе. При этом про себя удивляясь, как же быстро дракона стала для него абсолютно родным существом, и какая же она замечательная: не капризничает, всегда благожелательна и вот сейчас с каким искренним интересом и радостью рассматривает покупки и всем довольна, хотя ясно, что купить все в соответствии с ее вкусами, он в принципе не мог. Чудо, а не женщина!

Что-то из этих рассуждений Боня высказал и вслух, какие-то мысли развил, и семейная идиллия продолжилась ко всеобщему удовлетворению.

Выяснилось, что пока Боня решал имущественные проблемы, дракона тоже без дела не сидела, а проводила дознание среди призраков. Почти все они были из давно минувшей эпохи, так что ничего, кроме вечера воспоминаний с элементами ностальгии Свете предложить не смогли. Конечно, тоже не мало, но она решила пока с этим повременить. Но к ним затесался и один совсем свежий — призрак слуги недавно умершего хозяина дома. Который одновременно был и чем то вроде его секретаря. Хозяина-то похоронили по всем правилам, а слугу-секретаря, оказывается, прирезали по-тихому и в саду закопали. Так что дух его на небо пути еще не нашел, а тут Боня со своим мановым облаком появился, вот он и материализовался. Шок у него сперва был, конечно, страшный, но призраки-старички поддержали, о плюсах такого существования поведали, так что он в себя приходить начал. И стал кое-что интересное рассказывать.

Оказалось, что бывший хозяин дома, управитель (член городской Управы) Мазиус, тоже не своей смертью помер, а помогли ему в этом политические противники. Сама же политическая ситуация оказалась весьма непростой. Город Денай, в котором они находились, формально принадлежал старой Империи Визов, некогда охватывавшей чуть ли не все населенные и сколько-нибудь культурные земли, а ныне находящейся в полном упадке и сохранившейся в виде небольшого государства за морем. Фактически город был независимым и являлся порто-франко, то есть портом беспошлинного ввоза-вывоза товаров и торговли.

Севернее города находились земли Алов — многочисленные мелкие княжества и королевства, слегка объединенные родственностью языков и общей религией. Южнее располагались земли халифата Хум — тоже десятки, фактически, независимых государств формально объединенных под номинальной властью халифа Баграма и единой верой. Ну а в степях за горами жили кочевники.

В городе и у Алов, и у Хум было по своему кварталу с полным самоуправлением и представительство в Управе. У Империи специального квартала не было, они весь город считали своим, но был наблюдающий, он же член Управы по статусу. Как раз таким наблюдающим и был покойный Мазиус. Соответственно, в Управе существовали три или даже четыре партии (фракции). Ориентированы эти фракции были на Алов, Хум, Империю или полную независимость. Впрочем, две последние фракции по сути мало различались и, как правило, поддерживали друг друга.

Обороноспособность города была близка к нулевой: стены высокие, но армии не было, одни стражники для поддержания порядка. В принципе, можно было собрать городское ополчение, но воинственность среди горожан всячески искоренялась в течение тысячелетий свободной торговли со всеми вытекающими последствиями. Собственно, что Алы, что Хум могли без проблем отобрать город у Империи, но, во-первых, они мешали друг другу, а, во-вторых и главных, текущее положение было экономически выгоднее всем сторонам. Тем более, что полномасштабной войны между Халифатом и Алами не было уже несколько столетий, а для мелких стычек вполне хватало места и вне города. Тем более, что денайцы проходу мимо них вооруженных отрядов не препятствовали, а при их возвращении охотно скупали награбленное. С выгодой для себя, естественно.

Кочевники в эту систему не вписывались, но, к счастью, напротив города прохода через горы не было. Так что набеги были, но доставалось больше либо Алам, либо Хум, в зависимости от того, каким перевалом шли степняки.

Еще устоявшуюся систему иногда раскачивали жрецы, так как церкви в Империи, Халифате, и у Алов друг-друга терпеть не могли, хоть и имели общие имперские корни. Но, к счастью, своих вооруженных отрядов у церковников не было, а до крестовых походов тут еще не додумались.

— Ну что ж, спасибо за интересный политический обзор, — подытожил доклад подруги Боня. — Очень удачно, что ты так много узнала. Легче будет в разговорах с местными ориентироваться. Кстати, как там призраки? Не развеялись?

— Нет, но ты бы лучше мановое облако над домом укрепил как-нибудь. А то без тебя оно потихоньку истончается, а у призраков своих накопителей нет.

— Ладно, только ты им скажи, чтобы дом охраняли. А то облако разрастется, а они по городу разбегутся. Народ перепугают...

Проблему Боня решил просто. С программой манонакопителя он еще на корабле пришельцев разобрался. Теперь записал ее на очередной пластинке. Библиотека у него уже к десятку килограмм подбиралась.

— Надо будет под нее хранилище завести. Типа сейфа. С собой таскать тяжело стало, а в обычный шкаф класть страшно, еще попрет кто, ведь пластины то золотые — подумал Боня.

Боня слепил здоровый шар твердой маны, чуть не метр в диаметре, сам поразившись, как легко это у него стало получаться. Создал вокруг него с помощью нового артефакта поле, удерживающее ману от испарения. А затем мысленно, помогая себе зачем-то руками, вытащил из шара наружу через поле тонкий жгут. Получилось что-то вроде фитиля, с которого мана уже испарялась в пространство.

Со стороны его действия смотрелись, наверное, забавно. Подходит человек к сияющему янтарному шару, втыкает в него руку, а затем вытаскивает, подцепив казавшуюся твердой субстанцию двумя пальцами, из нее отросток, который, стоило его отпустить, сразу же затвердел в воздухе и так и остался торчать.

— Ну и как ты это сделал? — спросила Света, подойдя и потыкав пальцем и в шар, и в отросток. Мана была абсолютно твердой и на ее усилия не поддалась.

— Не знаю, — честно признался Боня. — Мана меня почему-то слушается, как я захотел, она такую форму и приняла...

Затем он подхватил шар (большой и невесомый) и оттащил на чердак. Сначала думал в подвал к привидениям, но пожалел места. Собственно, подвала в доме как такового не было, был погреб. А ману хоть и можно отнести к продуктам питания магических существ, но в холоде не нуждается, а места шар занимает много. Пусть там лучше обычные продукты хранятся. А приведения могут и на чердак перебраться, если захотят быть поближе к источнику. Ну и, надо надеяться, никто посторонний на чердак не полезет, а то ману обычные люди не видят, еще налетит кто. На всякий случай Боня пожелал, чтобы шар намертво прилип к полу, чтоб его сквозняком не катало.

До назначенной встречи было еще довольно много времени, но Света отправилась переодеваться. Боня же уселся прямо на ступеньках крыльца и задумался о том, что дракона узнала о бывшем хозяине их дома, а также не грозят ли им какие-нибудь неприятности. То, что Мазиус представлял в городе интересы Империи, вызывало некоторое беспокойство. Поскольку специального представительства Империи в городе не было, то его роль как раз этот дом и представлял. Так что возникали сомнения в правомочности муниципалов этот дом продавать. А ну как новый наблюдающий его назад потребует? Надо у местных юристов проконсультироваться. Кроме того, раз хозяин умер внезапно, то в доме вполне могли остаться какие-нибудь важные документы. За которыми вполне кто-нибудь может и явиться. Потребовать на законных основаниях или попытаться украсть. Интересно, насколько надежную охрану призраки обеспечивают? Надо сказать им, чтобы бдили. Ну и самому тайники поискать не мешает. Особых интересов у них в городе нет, они сюда библиотеку древних искать приехали. Но любопытство все-таки одно из основополагающих свойств человека. И даже перестав быть человеком, Боня от любопытства не избавился.

Неожиданно на крыльцо к Боне вышла Света. Тот напустил на физиономию выражения члена жюри на конкурсе красоты, но процесс одевания подруги оказался весьма далеким от завершения.

— Смотри! — Света протягивала ему кулон с большим синим камнем. — Это не просто сапфир. Этот кристалл — книга!

— Ничего себе! — Взвыл Боня, буквально вырывая кулон из рук драконы. — Так вот как они выглядели... И это что же получается, мы сюда библиотеку искать приехали, а ее уже на украшения пустили!

— Ну, может не всю, — попыталась утешить его Света. — Все-таки такие книги больше пяти тысяч лет назад выпускали. Если до сегодняшнего дня дожили, то, наверное, не все разграбить успели. Этот то кулон совсем недавно делали! К тому же, видишь, книгу даже не попортили, только петельку сверху приклеили, а сам кристалл не трогали.

— Так ее прочесть можно? А как?

— Просто бери кристалл в руку и пожелай его прочитать. Маны ты вокруг много напустил, скоро весь город накроет, так что книга должна работать.

Боня так и поступил. Неожиданно он погрузился в какую-то иную реальность. Отдаленно это напоминало просмотр 3D-фильма, но только смотрел он его не из зала, а как бы летал между участников событий бесплотным духом. Да, фильм (или все-таки книга?) оказался художественным...

Когда Боня вынырнул обратно в реальность, оказалось, что прошло всего минут пять. Хотя у него было ощущение, что он просмотрел целый сериал. Он во всех подробностях помнил все перипетии сложнейшей драматической истории, в основе которой лежал любовный семиугольник из трех принцесс (две эльфийских, одна человеческая) и четырех рыцарей (разной национальности, один даже драконом оказался). Все они были невообразимо прекрасны и благородны и все время были влюблены, но всегда без взаимности. То есть, например, если эльфийки влюблялись в человека и дракона, то те в это время соперничали, добиваясь любви человеческой принцессы. Та же, в свою очередь, сохла по эльфу, который вместе с еще одним рыцарем (вообще непонятной национальности, Боня о такой раньше и не слышал) ехали куда-то далеко совершать подвиги во славу эльфийских принцесс. И так серий под 200...

— Свет, а ты сама это просмотреть успела? — спросил Боня, на всякий случай, нейтральным тоном, одновременно пытаясь вернуть мозги на место.

— Нет, давай сюда книгу! Мне тоже интересно. Судя по цвету — это любовный роман.

— А раньше предупредить не могла, — проворчал про себя Боня, — впрочем, ничего бы это не изменило, все равно смотреть бы стал...

Света тем временем зажала кристалл в кулаке и застыла, усевшись на ступеньку рядом с Боней. На ее лице стала медленно проявляться блаженная улыбка.

— Интересная все-таки была культура у древних, — рассуждал тем временем Боня. — Теперь понятно, почему им ни кино, ни телевидение, ни даже театры не требовалось, когда книги такими были. Но какое же богатое воображение должно было быть у авторов! Так ярко представлять себе всех героев! А как прорисованы пейзажи и элементы интерьера! Это тебе не просто бросить фразу типа "в роскошном зале" или "серым зимним вечером", тут все до мельчайших подробностей представить надо... BBC со своими "прогулками с динозаврами" тут и рядом не лежало!

Наконец, Света слегка шевельнулась и, все еще не выходя из транса, поплотнее прижалась к Боне. На глазах у нее навернулись слезы.

— Как это прекрасно! Когда-то я это читала, но как же это было давно... Это же сама великая Энтониэль вторая... За тысячу лет она создала только сорок книг, но все они были шедеврами... Боня! Ищи скорее библиотеку! Вдруг там еще такие книги найдутся! Да и по ювелирам пройтись не мешает.

— Погоди, — спохватился Боня, — а среди остальных украшений больше книг не было?

— Да там почти все камни из кристаллов книг сделаны. Только их перегранили и испортили. Прочитать их теперь нельзя.

— Ладно, завтра займемся, но, картина что-то получается безрадостной. Если из старой библиотеки сделали каменоломню, то, скорее всего, все уже выбрано. Разве что какой зал случайно не нашли, но и то — маловероятно. Тут, скорее, надо объявление давать о скупке кристаллов у старателей, чем самим библиотеку искать. Или кто-то ведет промышленную разработку? Надо узнать. А пока, пошли все-таки переодеваться, скоро в кабак на встречу идти.

Глава 7. Выход "в свет"

Сам Боня переоделся быстро. Собственно, гардероб у него был невелик, так что просто сменил штаны и рубаху на более дорогие, накинул куртку, прицепил к поясу кинжал и кошелек — на все ушло пара минут. Надел новые сапоги — еще минута. Плюхнул на затылок тюбетейку (не зря же покупал) и решил, что готов. Тут до него дошло, что идти в таком виде пешком — плохая идея, а такси по телефону тут не закажешь. Пришлось выйти на улицу, искать ближайшего мальчишку и отправлять его за транспортом.

Дальше все пошло уже удачно. Света, наконец, кончила крутиться перед зеркалом, остановив свой выбор на полупрозрачном шелковом платье жемчужного цвета. Вообще, подобрать вечернюю одежду к ее темно-фиолетовым волосам так, чтобы не выглядеть ни Мальвиной, ни эмо, оказалось не так-то просто. Но она справилась и выглядела просто сногсшибательно. И в босоножках на высоком каблуке шла очень уверенно.

— И где ты так ходить научилась, — восхитился Боня, — или у драконов это врожденное?

В ответ Света "загадочно" улыбнулась и еще немного увеличила амплитуду раскачивания бедер.

Подошедший экипаж оказался обыкновенным рикшей, но выбирать уже не приходилось. Так что Боня со Светой втиснулись на маленькое сидение, а "водитель", напоминавший одеждой и видом пирата из голливудского фильма, подхватил оглобли и потащил их к назначенному месту встречи.

Было еще светло, так что Боня активно вертел головой, стараясь запомнить путь. Сначала они проехали квартал, где вокруг всех домов были небольшие участки земли, огороженные глухими заборами. Кое-где из-за заборов выглядывала зелень деревьев. Иногда были видны крыши домов, высотой не более двух этажей. Собственно, Боня со Светой что-то похожее и купили. Потом был небольшой пустырь, и началась более привычная для города (в Бонином понимании) застройка. Дома уже шли сплошной стеной, и все, как на подбор, были двухэтажными. Дома — небольшие, в 4-6 окон по фасаду. Окна, как отметил Боня, были остеклены и имели крепкие на вид ставни. Перед большинством домов было по небольшому газону (или палисаду, Боня в таких вещах не разбирался), шириной не более трех метров. В некоторых домах примерно половину первого этажа занимали лавки. Тогда газона перед ними не было, а вместо пары окон могла быть одна большая витрина. Все дома (и заборы) были построены из серого слоистого камня и покрыты серой же черепицей. Яркостью красок город не блистал. Никаких декоративных украшений Боня тоже не заметил. Все вокруг выглядело рационально и достаточно уныло.

Целью их путешествия оказалась едальня (ресторан? трактир? кабак?), расположенный на берегу моря. Точнее, на выступающем в море моле, в конце которого располагался маяк. Но на вывеске был нарисован отнюдь не маяк, а некто в костюме ку-клукс-клановца. Называлось это заведение почему-то "Веселый призрак".

На входе Боню со Светой уже встречала целая делегация. Знакомым в ней было только одно лицо — стряпчего Понтреску. В солидном господине с перекинутой через локоть салфеткой и двух девушках с подносами, на которых стояли бокалы, можно было угадать служащих едальни. Остальных Боня видел в первый раз. Кстати, клерка из банка в этой толпе не наблюдалось. Сомнения разрешил вышедший вперед стряпчий.

— Уважаемый господин Боня! — начал тот и вдруг прижался к нему, задрав голову в попытке дотянуться до Бониного уха и переходя на шепот. — Простите, мы в купчей использовали стандартный бланк, и я так и не узнал ваш титул. Как к вам принято обращаться на вашей родине? И как зовут вашу прекрасную спутницу? И кем она вам приходится?

— Сколько вопросов сразу, — удивился Боня, отвечая также шепотом. — Ну ладно. Обращаться можно как угодно, я чинам значения не придаю. Но правильно, наверное, будет "деус". А Светлана — это моя супруга. Она — светозарная.

— О. восхитительно! — непонятно чему обрадовался стряпчий и продолжил громким торжественным голосом: — Деус Бонус Волоховус и его сиятельная супруга Светус Ланус выражают восхищение, что на их приглашение откликнулись все лучшие люди нашего прекрасного города!

— Свет, а нас, кажется, решили развести на шикарный банкет, — шепнул Боня подруге, — Вот ведь ушлые торгаши! И не возразишь, не устраивать же скандал. Придется, как у нас говорят, проставиться. Давай хоть попробуем свои проблемы с библиотекой решить, как говорится, в непринужденной обстановке. Ты уж тоже, если будет возможность, покопай в этом направлении. А заодно — сориентируемся, насколько в этом городе жить удобно. А то дом купили, а понадобится ли он нам в дальнейшем, так и не поняли.

Следующий час Боня с приклеенной улыбкой знакомился с пришедшими гостями или, наоборот, хозяевами города. Тут уж с какой стороны посмотреть. На банкет явились: городские управители в полном составе (Отто лен Нордвик — глава фракции Алов, Масуд эд Госса — глава фракции Хум, Миша Бладзе — глава фракции сепаратистов). Все с женами и, как минимум, с двумя детьми. И если семейство Нордвика вызвало у Бони ассоциации с горными великанами, то эд Госса и Бладзе показались ему двумя братьями. Оба — невысокие, курчавые, с большими носами и глазами на выкате. Правда, взгляды, которыми они обменивались, напоминали, скорее, не о кровном родстве, а о кровной вражде.

— И здесь свои заморочки, — подумал Боня, — впрочем, я и арабов с евреями только по одежде различать умею...

От имперцев в Управе пока официального представителя не было, но на банкете оказались два пожилых горожанина Титус Комис и Магнус Темус, носивших титул патриция, и даже принц — багрянородный Алексей Фока. В отличие от первых, принц был без семьи, и к Боне подошел не с патрициями, а с каким-то типом невысокого роста, очень широкими плечами и мертвыми глазами, под взглядом которых Боня невольно поежился. Тип был представлен как капитан Пуло, негоциант. Пуло также был без семьи.

Остальные представители купечества выглядели более обыденно. Все были главами местных гильдий, одеждой, внешностью и манерами почти не различаясь между собой: дорого, неброско, солидно. Ювелир Овериус практически не был отличим от пекаря Страбонуса или кожевника Юртуса. От банка, вместо приглашенного клерка, явился один из директоров Опус Фум. Без жены, но с дочкой, которая, отличие от невысокого, полного и лысого папаши, была высока и чрезвычайно худа, немного напоминая перевернутую швабру. От такой ассоциации Боня улыбнулся, о чем сразу же пожалел, так как это не осталось незамеченным девицей, чей колюче-оценивающий взгляд не понравился не только Боне, но и Свете, которая, сделав круг между столов, снова подошла к нему.

Свету Боня почти с самого начала представления присутствующих направил в зал, решив, что стоять и терпеть вдвоем — необязательно. Гости подходили с бокалами в руках, но когда Боня потянулся к подносу, оказалось, что их уже и след простыл. Сами же официантки обнаружились в зале, с бокалами, но уже не на подносе, а в руках. Там они премило посасывали вино сами, отчаянно кокетничая с присутствовавшими молодыми людьми.

Закуски уже стояли на столах, и присутствующие местные их активно поглощали не присаживаясь. Отвлекало их от этого занятия только необходимость подойти к Боне представиться, но затем они возвращались назад и поглощали нарезку и тарталетки с еще большим энтузиазмом. Поняв, что над ним с подругой нависла угроза так и не добраться до еды, Боня отправил в зал хотя бы Свету.

— Кажется, они все закуски съесть успеют, пока мы в дверях торчим, — шепнул он драконе, — пойди поешь, хоть мне потом расскажешь, чем мы их тут кормили.

Последними Боне представили представителей местных силовых структур: унылого капитана береговой охраны Аквапопуло и капитана городской стажи Демеску, похожего на Ролана Быкова в роли Бармалея. Аквапопуло был с такой же унылой на вид женой и четырьмя дочками. Демеску — с двумя красавцами лейтенантами. Лейтенанты Боне совсем не понравились, так как стали очень активно увиваться вокруг Светы, говоря ей плоские, но многочисленные комплименты. Еще меньше ему понравилось, что Света эти комплименты воспринимала вполне благосклонно и радостно смеялась всем их шуткам. Правда, тут унылая госпожа Аквапопуло стала просвещать Боню, что в их городе законными признаются только церковные браки, так что все чужеземцы, заключившие браки по другим обычаям, как бы автоматически снова делаются холостыми. Дракона немедленно материализовалась рядом с Боней, пройдя сквозь строй девиц, как ледокол, и решительно взяла его под руку.

Все расселись за столом, на котором, как и опасался Боня, закусок уже не осталось. Официанты ловко уносили последние тарелки, на которых хоть что-то лежало, делая вид, что наводят на столе порядок.

— Главное блюдо! — объявил вновь появившийся господин с салфеткой, и два дюжих официанта внесли и водрузили на стоявший сбоку столик здоровенный медный чан с рисом вперемежку с тушеными овощами (типа плова или пуэльи? — подумал Боня).

Официанты нагрузили две тарелки этим месивом и, возглавляемые мэтром с салфеткой, двинулись к Боне и Свете.

— Вам с мясом или морепродуктами?

— С мясом, — ответила дракона. Подошедший мэтр вынул из принесенного им небольшого котелка серебряными щипцами чье-то ребро с остатками мяса и воткнул его в Светину тарелку.

— А мне тогда с морепродуктами, — решил Боня. На его тарелке появились две мидии с неоткрытыми раковинами, по виду, вообще, сырые.

Утешало только то, что и местным подали то же самое.

Тут Боня заметил, что за его спиной крутится какая-то официантка. Она подхватила со стола полную бутылку, но не спешила ее открывать, а застыла, прижавшись к спинке Бониного стула.

— Красавица, а что-нибудь еще у вас заказать можно? Чтобы там действительно мясо было?

— Боюсь, что нет, господин. Меню хозяином уже утверждено, сверх него, наверное, ничего и не готовили.

— А что ты тогда тут делаешь?

— Хозяин велел лишние бутылки со стола убрать.

— Так ты же полную схватила!

— А он о полных и говорил...

— Знаешь, Свет, — Боня повернулся к драконе, — мне здесь нравится все меньше и меньше. Мало того, что кормят безобразно, так еще норовят и эти скудные припасы из под носа унести. Хотя в счет их наверняка уже включили, крохоборы!

— А мне тут и официанты не нравятся, — отреагировала Света, поймав так и ждущую чего-то официантку за руку и рывком отдирая ее от Бониного кресла. — Схватила бутылку, так и иди отсюда на свою кухню, эльфа! Нечего вокруг моего мужа крутиться! И не надейся!

— Какая эльфа? — оживился Боня. — А где же уши? Под чепцом спрятала?

Боня внимательнее посмотрел на официантку. Девушка, как девушка. Невысокая, очень худая, да и, вообще, вид имеет замученный, а взгляд затравленный. Глаза, правда, ярко зеленые. Одета аккуратно, но не шикарно, форма такая же, как и у остальных официанток, чистая, но заметно, что многократно стиранная и даже штопанная.

— А ведь и правда, смотри, она же ману впитывает, — добавил он уже шепотом. — Почти как ты в самом начале.

Дракона в ответ только зашипела.

Боня решил отложить выяснение столь бурной реакции подруги на потом и ограничился тем, что приобнял подругу.

— Свет, ты такая сердитая потому, что голодная? Потерпи, чего-нибудь по дороге домой купим. А пока, пошли лучше в зал. Видишь, все к дальним столам потянулись, там что-то наливают. Заодно, наконец, с народом пообщаемся...

Глава 8. Гоп-стоп по Денайски

Домой они возвращались на том же рикше. Было уже довольно поздно, и Боня попросил завести их по дороге туда, где можно будет купить нормального мяса. Или рыбы. Ни чистить, ни готовить ее Боня не собирался, но Света сказала, что в драконьей форме ей на это наплевать. Боня думал, что рикша повернет в сторону порта, но тот пока аккуратно следовал тому же маршруту, которого они придерживались по пути на банкет, только в обратном направлении. Ехали, естественно, небыстро, и Боня стал перебирать в памяти события и итоги прошедшего вечера.

Народ Деная (или хотя бы "отцы" города) оказался ушлый и жадный до халявы. Раскрутить норовят не хуже Пожнадзора (кто на даче отопление делал, тот поймет). Банкет обошелся дороже посещения ювелирного магазина, а ведь даже поесть не удалось. И все хотели от Бони денег. На что — неважно. Главное, чтобы их было много.

Хоть один плюс от этой всеобщей жажды денег был. Решить вопрос с древней библиотекой оказалось не проблема. Проблема была в том, что библиотеку всю раскопали уже много лет назад. С момента завершения работ чуть не тысяча лет прошла. Но тогдашние правители были не чета нынешним и догадались объявить найденное национальным достоянием. Все перетащили в городскую сокровищницу, которую, как ни странно, до сих пор окончательно не разграбили. Кристаллы можно посмотреть, для особо значимых персон туда устраивают экскурсии, как в Алмазный фонд в Кремле. Иногда для пополнения казны некоторое количество кристаллов продают. За взятку это, в принципе, можно устроить (такую услугу были готовы оказать все управители, правда, по отдельности). Но лежат кристаллы вповалку, в лучшем случае, в сундуках, заполнявшихся по мере раскопок. Ни на какой каталог рассчитывать не приходится. Так что найти что-нибудь ценное можно только случайно. Но попытаться все равно стоит.

Дальше были уже минусы. Во-первых, в городе что-то затевалось. Что именно, Боня не понял. Возможно, не понимали и сами "отцы города", но то, что скоро должно неслабо шандарахнуть, чувствовалось по всеобщей нервозности. Представители всех фракций смотрели друг на друга волками и дружно просили спонсорских денег на укрепление своих позиций. Сепаратисты попытались пробудить в Боне патриотические чувства, как у местного домовладельца. Боня чуть было не повелся, но был вовремя остановлен драконой, которая напомнила ему, что с местом своей постоянной дислокации они еще ничего не решили. И чужие проблемы сильно их коснуться не могут, если что, улететь можно.

Больше всех денег просил принц. Багрянородный был возмущен, что покойный дядя император оставил власть не ему, а своей дуре-дочери. Но, судя по тому, как громко он об этом вопил и просил совершенно незнакомого ему человека помочь устроить государственный переворот, дуростью и его бог не обделил.

Алы и хумы опасались начала войны между своими народами. Как ни странно, перспектива начала военных действий не воодушевляла даже зверообразного Нордвика. Поэтому деньги оба управителя просили на взятки своим сторонникам на родине для сохранения мира. Боне такой подход не нравился, так как сильно напоминал рэкет, но, судя по всему, оба управителя искренне верили в то, что делают. Так что он обещал подумать.

Но больше всего Боню огорчали собственные ошибки. Он явно недооценил своих собеседников. "Отсталый мир" вовсе не означает, что его обитатели глупы и ненаблюдательны. Врать Боня не любил и не умел, поэтому на вопросы о себе старался говорить правду, лишь немного недоговаривая. Однако, местные патриции, один из которых (Темус) оказался к тому же церковным старостой центрального городского храма, недомолвки заметили сразу и стали тянуть из него информацию буквально клещами.

— Вы говорите, что интересуетесь древностями? — начал Комис.

— Да, — не стал спорить Боня, — меня интересует история, философия, достижения науки. Согласитесь, в древности существовали страны с очень высокой культурой, которая потом была утеряна.

— Ваш титул "деус" означает "божественный", не правда ли? — как бы невзначай бросил Темис. — В Империи подобные титулы тоже были распространены, но очень давно, в эпоху язычества...

— Ну, наверное, точнее будет сказать "божьей милостью", — начал выкручиваться Боня и невольно осекся, заметив, какими глазами смотрит на него оказавшаяся вновь рядом с ним эльфийка-официантка. — В тех местах, откуда я прибыл, так называют всех аристократов, в ком течет королевская кровь. Хотя бы капля... — промямлил он в конце, поняв, что наговорил чего-то лишнего.

— А откуда вы прибыли? И, кстати, как? Я проглядывал списки пассажиров всех судов за последний месяц и не нашел там упоминания о вас.

Боня понял, что с беседой пора заканчивать. Он оказался к ней совсем не готов. Вопросы какие-то неудобные, да и как бы его на лояльность церкви проверять не стали. (А вдруг тут, вообще, есть инквизиция? — подумал он. — Похоже, беседа двинулась в этом направлении, ведь не шпионом же они меня считают?)

— Вы знаете, я прибыл из столь дальних мест, что, как я заметил, о них здесь и не слышали. Тут за полчаса не расскажешь. Поэтому, если вам это действительно интересно, давайте как-нибудь поговорим об этом специально. Вот я немного обустрою свой быт и буду рад видеть вас у себя в гостях. Скажем, через неделю? — Боня решил пока потянуть время, а для большей убедительности попытаться откупиться. — Вы, оказывается церковный староста? Меня восхитил ваш собор, я хотел бы сделать пожертвование на его украшение, это возможно?

Конечно, это было возможно. Оба патриция немедленно изъявили готовность лично помочь Боне в столь богоугодном деле. Неудобные вопросы были забыты. Но, Боня не обольщался, временно. Впрочем, он уже для себя решил, что задерживаться в Денае надолго — не стоит. Порыться в кристаллах сокровищницы, конечно, нужно, но слишком долго этим заниматься он не выдержит. Даже если ему дадут возможность держать каждый кристалл в руках по пять минут, необходимых на его чтение, так и с ума сойти можно. Особенно если снова женские романы попадаться будут...

От воспоминаний Боню отвлекла неожиданная остановка их транспортного средства. Более того, рикша вообще бросил оглобли и отскочил в сторону, а пассажиры еле успели соскочить с опрокидывающейся повозки. Точнее, соскочить успела только дракона, Боня просто выпал, но, каким-то чудом, умудрился удержаться на ногах.

Боня тихонько ругнулся, не столько от возмущения, сколько потому, что при непредвиденных остановках, вроде, полагается ругаться. Потом, убедившись, что и с ним, и со Светой все в порядке, с интересом осмотрелся вокруг.

Они находились как раз посредине небольшого пустыря, отмеченного им на пути в едальню. Но теперь он не был пуст. Путь им перегородила толпа из 20-25 индивидуумов довольно зверской наружности и вооруженных различными колющими и режущими предметами внушительного размера. От толпы отделился индивид, одетый в кольчугу и, почему-то, бархатный берет с пером. Вихляющей походкой, видимо, призванной подчеркивать его превосходство над окружающими, он двинулся в сторону Светы и Бони, нагло ухмыляясь и грозя им пальцем. Индивид Боне не понравился, и он почувствовал нарастающее раздражение.

— Цирк уехал, клоуны остались, — пробормотал он, и, повернувшись к приближающемуся индивиду гаркнул: — Почему одет не по форме?!

Индивид запнулся и остановился. Но после паузы решил Бонину реплику игнорировать и придерживаться заранее подготовленного сценария.

— Что ж это вы, юноша, законы нарушаете? Детям, моложе 15 лет, в ночное время по городу гулять нельзя. Придется вас оштрафовать!

— А штраф в размере всего, что у нас с собой есть? — поинтересовался Боня. — А что-нибудь пооригинальнее придумать слабо было?

— Что вы, юноша, — слово "юноша" бандит выговаривал, растягивая все буквы, словно смакуя, — Мы же не оборванцы, чтобы чужие карманы проверять. Штраф сто червонцев, сами завтра сюда принесете и отдадите. А бабу вашу мы пока с собой заберем, чтобы нам ждать не так скучно было. Так что, вы, юноша, лучше поторопитесь, а то у нас ребята горячие, ей ведь и понравится может, правда, красотка?

Дракона повернулась к Боне: — Давай я их спалю, не люблю хамов.

— Знаешь, прибить их всех мне тоже хочется, но, боюсь этого недостаточно. Завтра снова какие-нибудь дураки полезут. Надо бы их напугать так, чтобы впредь неповадно было. Может, ты в дракона перекинешься? Все равно долго тут оставаться не стоит, пороемся пару дней в кристаллах и дальше двинем. Мне тут что-то не нравится, тебе, по-моему, тоже не очень...

— Бонь, мне платье жалко. Оно ж порвется.

Боня хмыкнул: — Ну так сними. Порадуй идиотов на последок стриптизом...

— А ты ревновать не будешь?

— Буду, конечно. Но, надеюсь, ты их всех импотентами сделаешь?

Света стряхнула с ног босоножки и, повернувшись к Боне, стащила платье через голову. На стриптиз это походило мало, но бандюки были явно не приучены и к подобному зрелищу. Челюсти у всех дружно попадали, глаза вылупились, а руки сами собой потянулись в сторону Светы. А индивид в берете так и вовсе сделал пару шагов вперед. Больше не успел, так как дракона, сменив форму (Боня еле успел отскочить, а вот повозка рикши отлетела с треском), ловко подсекла ему ноги кончиком хвоста и уронила на пятую точку.

— Какие милые мальчики, — говорила дракона нарочно открывая рот пошире и расточая во все стороны улыбки-оскалы. Зубки у нее и вправду были шикарные, любая акула обзавидуется. — Так вы все меня хотите? Как это мило! Я вас тоже всех хочу... хотя бы попробовать!

Бандюки сбились в кучу и подались немного назад. Оружие не бросили, но и пускать его в дело тоже никто не рвался. В этот момент индивид хрюкнул и попытался встать, чем привлек внимание драконы.

— О, красавчик! Ты меня уже заждался?! Ты любишь, когда женщина сверху? Погоди, сейчас я на тебя сяду!

Индивид взвизгнул на неожиданно высокой ноте и резко стартовал прямо из положения сидя. Это послужило сигналом и всем остальным бандюкам. Они также развернулись и припустили прочь, роняя на ходу мечи и пики.

— Куда?! — взревела дракона и дыхнула им вслед языком пламени. Полыхнуло знатно. Огненный вал прокатился через весь пустырь и рванул дальше по улице, оплавляя мостовую и каменные заборы, пока не затих метров через двести... От бандюков остались одни головешки.

— Извини, дорогой, — Света снова вернулась в человеческую форму и прижималась к Боне, старательно изображая раскаянье. Одеваться она при этом не спешила. — Я даже и не знала, сколько у меня теперь сил, никогда столько не было. Они меня ужасно разозлили, а когда побежали, я думала, что вообще не достану, вот и пламенула по ним со всего маху. Я такой волны и не видела никогда, а что сама смогу запустить, и представить не могла. Даже не знаю, какого я ранга достигла, вроде, и не было таких. А все благодаря тебе!

Света потянулась к Боне губами, не достала и потерлась о него грудью. — Я тебе все испортила? Да? Ты меня простишь?

Простить подругу Боня, конечно бы, простил, но он и не сердился. Больше тормозил под впечатлением от увиденного.

— Ты бы оделась, а? Как бы настоящая стража на твой "огонек" не сбежалась. Я же бандюков пугнуть хотел, а не местные власти. Впрочем, я и сам в едальне изрядно засветился, так что сильно хуже не будет. А то, что эти козлы уже ничего другим не расскажут, ничего страшного. Почему-то я уверен, что и наш рикша из тех же мерзавцев был, а слинял он в самом начале и в другую сторону. Местным ворам в законе доложит. А к стражникам не побежит. Так что все к лучшему.

Тут Боня вспомнил, что на приеме Света так и осталась голодной. Сам он тоже не поел, но ему это было и необязательно. Но Света за рыбой в порт идти уже не захотела.

— Ничего, перебьюсь, — сказала она. — Стройнее буду. И, вообще, тебя я хочу больше. Видишь, что ты с девушкой делаешь? Я из-за тебя чуть весь город не сожгла. А все потому, что рядом с собой голой прыгать заставил!

Они заспешили домой, но дорога заняла у них все-таки больше времени, чем требовалось, так как их путь периодически перемежался остановками для поцелуев.

Много позже, лежа в постели и умиротворенно приобнимая прильнувшую к нему подругу, Боня прошептал:

— Все-таки ты не магическая, а чудесная. И сколько в тебе еще чудес припасено, о которых я и не догадываюсь?

— Это все ты, — немедленно откликнулась Света. — Когда я рядом с тобой, мне кажется, что я могу вообще все!

— Как же это хорошо, когда твоя женщина не только красивая, но и умная, — подумал Боня, погружаясь в сон.

Глава 9. Откуда уши растут?

Долго поспать Боне не дали. До рассвета оставалось еще не меньше часа, когда по дому прошла инфразвуковая волна.

— Опять твои призраки какого-то ночного гостя заловили, — констатировал Боня. — Ладно, ты не кидайся, некуда торопиться. Ща, оденусь, пойду посмотрю. Мне же, все равно, спать необязательно.

Боня не спеша оделся и пошел разбираться. Света дисциплинированно немного подождала и потянулась следом за ним.

В саду, скукожившись в крайне жалкой позе, сидел на земле какой-то пацаненок лет 10-12 с виду. Вокруг него плотными рядами стояли призраки и корчили рожи. Как раз в момент Бониного появления мальчик, зажмурив глаза, попытался рвануть на прорыв, но снова был остановлен акустическим ударом. Ноги его подогнулись и он осел на землю, закрывая голову руками. Боне его даже жалко стало.

— Молодцы, всем спасибо! — Боня подпустил в голос интонации отца-командира. — Задержанного я забираю. Продолжайте нести вахту!

Пройдя прямо сквозь призраков, Боня подцепил мальчика за ухо и повел его в сторону дома. Тот не сопротивлялся, видимо, испытывая облегчение от прекратившегося кошмара. А на появившуюся Свету так и вовсе уставился с надеждой. Зря, так как дракона молча подошла и вцепилась ему во второе ухо куда более железной хваткой, чем это делал Боня.

— Тетенька, больно! — запищал нарушитель. — Куда вы меня тащите? Я ничего плохого не делал, я только посмотреть хотел! Ай!

— А тебя разве не учили, что подглядывать нехорошо? — назидательно изрек Боня. — Придется теперь на несколько наших вопросов ответить. Иди, не рыпайся, а то мы из тебя сейчас эльфа сделаем!

При упоминании эльфов дракона слегка дернулась.

— Ай! Не надо эльфа! Я все расскажу! Да и зачем я вам, вон у вас тетя какая роскошная!

Боня слегка обалдел. Он, вообще-то, имел в виду, что они уши ему вытянут, а у мальчишки на уме было явно что-то из "ниже пояса".

— Погоди, а у вас, что, эльфы анальный секс предпочитают?

— Да нет, — мальчик задумался, — просто это самый жалкий и никчемный народ, с ними кто что хочет, то и делает. Они в своих лесах корой и жуками питаются, ничего не умеют, дикие совсем. Только, в отличие от орков, еще и слабые. Даже я легко двум взрослым эльфам морду набью.

— А как же городские? Вот нам вчера в едальне эльфа прислуживала.

— Ну, это ей очень повезло. А так, не годятся они ни на что. Знать ничего не знают, уметь — не умеют, а простую работу делать не могут, так как сил не хватает.

— Но ведь есть же еще куча других работ: считать, писать, торговать, наконец. Для этого большой физической силы не надо.

— Так они не граждане Империи, их в гильдии не берут. Они все подданными Великого Леса числятся. "Великий", конечно, одно название. Давно бы их завоевали, да только никому они не нужны. Денег у них никогда и не было, в лесу ими не пользуются. И лес их никому не нужен, разве что на дрова, так и ближе лесов полно.

— Я смотрю, ты философ! Ладно, ну их, этих эльфов. Ты нам о себе и о делах своих рассказывай.

Оказалось, что мальчишка состоял в какой-то крупной местной банде и, по его словам, не смотря на юный возраст, считался в ней лучшем добытчиком информации. Выполнял поручения от "за кем-нибудь незаметно проследить" до "куда-нибудь незаметно залезть и что-нибудь незаметно спереть". Сюда пришел с той же целью, но к встрече с призраками оказался морально не готов, запаниковал и попался.

Банда базировалась в порту и была чуть ли не крупнейшей в городе. Вчера вечером их патруль (оказывается у бандюков и свои патрули бывают!) привел незнакомого очумевшего хмыря, который нес какую-то околесицу про дракона, спалившего весь его отряд. Так как район относился контролируемой ими территории, послали пару мальчишек посмотреть место происшествия. Те вернулись не менее ошалелыми. Тогда смотреть пошли уже авторитеты, а, в результате, его послали аккуратно прощупать, кто же Боня и Света такие будут. А он, получается, высокого доверия не оправдал...

Говорил он долго, сбивчиво, с середины рассказа стал старательно размазывать слезы по щекам и, вообще, "давил на жалость" всеми возможными способами. Он был сиротой, но больная мать в наличии все же имелась, равно как и малолетние братья и сестры коим он единственный кормилец.

Боня заскучал. Попросив мальчика заткнуться, он обратился уже к драконе:

— Свет, из всего этого словесного поноса я смог выделить только два сколько-нибудь интересных факта. Один — приятный: твоя охрана работает надежно. Второй — неожиданный. Кажется, давешние уроды к местному преступному миру отношения не имеют. То есть получается, что это кто-то из наших вчерашних "гостей" постарался. Ты ничего еще интересного не заметила, что я пропустил?

— Разве только то, что ты решил в эти разборки ввязаться. Зачем? Сам же сказал, что мы тут ненадолго. Может ну их? Нас местные дела не касаются.

— Во-первых, касаются. Уже и нападали на нас, и лезли к нам шпионить, да и не оставят нас в покое местные политические акулы. За неделю, что нам надо здесь, как минимум, продержаться, вполне могут кучу пакостей устроить, а я пассивно ждать неприятностей не люблю. Во-вторых, интересно стало. Что-то тут серьезное затевается, а мы отвалим и ничего не узнаем? Это на Земле мог новости о революции в Никарагуа или Ливии по телевизору посмотреть, а здесь нам гонца никто вслед посылать не будет. Неужели тебе самой не любопытно? А в-третьих, мы с тобой не особенно и рискуем. Тебе местные вояки явно не соперники. Я тоже из амулетов пострелять могу, надо только кольчугу будет купить, чтобы самому шкуру не попортили. А если что, в любой момент и отвалить можем. Пожалуй, надо будет только сумок несколько купить и вещи в них держать, чтобы время на сборы не тратить.

Света немного демонстративно вздохнула, но возражать не стала. Разве что во взгляде появилось какое-то, снисходительное что ли, выражение. Типа: чем бы дитя не тешилось... Хотя, кто их с вертикальными зрачками разберет?

Боня повернулся к мнущемуся "шпиону".

— Ладно, сейчас отпустим тебя. Своим скажешь, что мы ученые-алхимики, можем с духами разговаривать и огонь струей посылать. Так что незваных гостей и поджарить можем. Долго в городе оставаться не намерены, хотя, раз уж дом купили, периодически, наверное, наведываться будем. А пока, есть у меня к твоим старшим несколько вопросов, пусть кто-нибудь из них вечером на беседу приходит. В их же интересах это обсудить. А тебе от меня задание будет. Ты нас посреди ночи побеспокоил, так что придется отрабатывать. По специальности. Тут с имперским принцем какой-то негоциант Пуло шляется. Что-то он мне подозрительным стал казаться. Вот за ним и проследи. Потом доложишь. Узнаешь что интересное, пай дам золотой. Все, свободен!

Мальчишка робко попятился в дверям, с подозрением выглянул в сад и, не увидев рядом призраков, бегом ранул к калитке. Открывать он ее не стал, но, в отличие от давешней четы сторожей, ни во что не врезался, а одним махом перемахнул через нее и скрылся.

Боня отправил подругу досыпать. Та пыталась протестовать, но он объяснил ей, что ожидается тяжелый и долгий день и от нее могут потребоваться помощь и все ее силы, так что она ему нужна отдохнувшей. Ну и посидел с ней немного на краю кровати, рассказывая о местной политической ситуации, как он ее понимает. Подействовало, дракона быстро заснула.

После этого Боня тихонько вытащил свои артефакты и занялся производством золотых пластин. А то деньги почти закончились, да и в банк он обещал еще вклад сделать. Маны уходило уйма, но у Бони с ней дела обстояли все лучше и лучше. В итоге за пару часов больше 5 кг наделал.

Светать только начинало, и Боня все-таки приступил к изготовлению автомата. Сзади дома была небольшая пристройка, в которой лежали всякие мало нужные хозяйственные товары и немного стройматериалов. Взяв обрезок доски, Боня с помощью своего швейцарского ножа вырезал подобие игрушечного пистолета-пулемета. Довольно схематично. Широкий ствол (5 см, по ширине пластины), под ним "рожок с патронами" ( 5 на 10 см — еще под одну пластину), а за ним — рукоять. Рукоятку Боня вырезал более тщательно, даже напильником подравнял, чтобы держать было удобнее. Затем, долго мучился пропиливая вдоль "ствол" и "магазин" с помощью короткой пилы из ножа так, чтобы внутрь можно было вставить пластины с магемами. Справился. Пластины он сделал еще готовясь к путешествию на корабле пришельцев. Теперь Боня их вставил в прорези и затянул снаружи обычной веревкой. Маленький кончик оставил торчать из ствола — на всякий случай, чтобы плазменные шарики, вылетая, "ствол" не пожгли. Пошел в сад испытывать свой ПП (или даже ППП — пистолет-пулемет плазменный).

Однако, открыв дверь в сад, Боня обнаружил перед крыльцом эльфийку-официантку из едальни в компании с парой эльфов постарше и эльфа-подростка. Призраки кучковались рядом, но тревоги не поднимали. Сами же эльфы стояли перед крыльцом на коленях. Боня застыл. Эльфы тоже застыли и молчали. Пауза стала затягиваться.

— Что вам угодно, уважаемые? — Боня, наконец, пришел в себя достаточно, чтобы начать говорить. — И почему вы стоите в столь неудобной позе?

— Мы — несчастные эльфы древнего города Деная. Пришли с надеждой, что великая и грозная дракона Света снизойдет нас выслушать и, быть может, сжалится над нашими бедами, — ответил эльф постарше. — Мы умоляем вас, прекрасный деус Боня, быть нашим заступником перед ней.

Боня обалдел еще больше. При этом где-то внутри появилась искорка раздражения. Ему совсем не понравилось, что его назвали "прекрасным". Он не девушка, таким комплиментам радоваться. А на констатацию факта подобное утверждение явно не тянуло, относительно своей внешности Боня не обольщался.

— Ладно уж, проходите в дом, — буркнул он. — Пойду Свету разбужу. И хватит на коленях стоять, в конце концов! И вам и мне неудобно!

— Мы не смеем! Мы позволили себе встать здесь и вдыхать аромат вашей божественной маны. Какое же это блаженство чувствовать, как к тебе возвращаются давно утраченные нашим народом силы. Но все равно, мы ничто перед могущественной драконой. Фиолетовая! Да о таких только в самых древних преданиях говорится, а мощь их безмерна!

Боня мысленно сплюнул и вернулся в дом.

— Свет, к тебе тут делегация эльфов пришла. Со мной говорить не хотят, в дом не идут. Стоят на коленях перед крыльцом. Что делать будем?

Дракона уже не спала. На первой Бониной фразе она вздрогнула и напряглась, но, услышав продолжение, заулыбалась.

— Так они что, тебе нахамили? Моему повелителю и главе клана? Прелесть какая! — неожиданно закончила Света и захихикала. — Ну, я им покажу!

— Да ладно, очень уж сильно их не пугай, жалкие они очень. Я о них раньше только в сказках читал, они там могучими волшебниками и прекрасными лучниками были, а тут они не только магичить, лук согнуть не могут. Я бы им помочь хотел. Может, потом, когда обоснуемся где-нибудь окончательно, возьмем к себе сколько-нибудь эльфов? Подданными?

— Добрый ты, всем-то помочь хочешь, — дракона быстро чмокнула Боню. — Дракона — королева эльфов? Мы же с ними всегда только воевали! Было бы забавно... Но не верю! Все равно какую-нибудь пакость учинят и увести тебя попытаются. Ты у меня, конечно, особенный, тебя против твоей воли фиг украдешь, но ведь они это тоже поймут когда-нибудь. Станут их девки у тебя перед носом хвостами крутить, а мне что делать прикажешь? Ревновать и нервничать? Или эти самые хвосты им палить?

— Свет, я тебя тоже ревную. Вон, как всякие хлыщи вокруг тебя в едальне увивались. И все, между прочим, красивее меня. Но не в пустыню же от них сбегать. Так что давай друг другу нервы и характеры портить не будем. Ты ведь очень красивая и при этом до безобразия умная. Если захочешь, любого мужчину счастливым сделать можешь. По крайней мере, мужчину с моим характером...

Теперь поцелуй был уже продолжительный.

— Так ты думаешь, эльфы решили, что я твоя домашняя зверюшка?

— Конечно. Эта давалка в едальне вычислила в тебе бога и поняла, что я дракон. А о древних временах разве что сказки могли остаться. Вот и решила, небось, что где-то еще сохранились миры, где живут боги и драконы. А если дракона путешествует с персональным богом, это нечто! Такого и в сказках нет, наверное. Небось за самую-самую царицу меня приняла. Впрочем, благодаря тебе, сил у меня и вправду много, как никогда. Может, ты мне подыграешь? Не будем их разочаровывать?

— Хорошо, постараюсь. Только, сама знаешь, актер из меня никудышный, так что в сложное положение меня не ставь, пожалуйста. И эльфов не гони. Мне их расспросить интересно, ну и пусть здоровье поправят. Нас не убудет.

— А я им прикажу во всем тебя слушаться, — ехидно улыбнулась дракона. — И им обидно будет, и тебе не отвечать побоятся.

Следующие несколько минут дракона тщательно одевалась, напялив на себя, кажется, все ювелирные украшения, которые только нашлись. А затем еще попросила Боню высыпать рядом с креслом, на которое она уселась, все золото, что он успел понаделать.

— Можно. Запускай ушастых гадов!

Боня вышел на крыльцо и сделал морду кирпичом:

— Ее галактическое величество, королева драконов Света Волохова, согласилась выслушать вас. Наполните ваши сердца должным трепетом и проходите. Будьте четки и кратки. У вас на все есть четверть часа!

Эльфы медленно поднялись, но до конца так и не распрямились. Мелкими шажками на полусогнутых ногах, не поднимая глаз от земли и кланяясь чуть ли не на каждом шагу, они поползли в дом.

— Где-то я такое в старой кинохронике видел, — подумал Боня, — кажется, так к королю Непала министры заходили. Н-да, мир тут и вправду отсталый.

Боне пришлось подождать, пока они втянулись в дом. Войдя следом, он поспешил их обогнать и рванул к следующим дверям.

— Ведь пустой комнате кланяются, придурки, — подумал он, — или они так репетируют?

В следующую дверь он уже вошел первым и объявил:

— К вам эльфы Деная, ваше галактическое величество!

Света показала ему язык, после чего с величественным видом выпрямилась в кресле. Боня по дуге подошел к ней и встал чуть впереди и сбоку слева от нее. (Эх, надо было по правую руку становится, — подумал он, — ну да и так сойдет).

Эльфы, наконец, втянулись в комнату и распростерлись ниц прямо рядом с дверью.

— О милости молим, ваше галактическое величество, — завыл эльф после трехминутной паузы.

Боня внутренне заржал, с трудом сохраняя серьезное выражение лица. Воспринимать без юмора происходящее он просто не мог.

— Быстро же этот эльф титул выучил. Без запинки произнес. А я думал, что он и слова такого не знает. Надо было что-нибудь позаковыристее придумать. Жаль, не сообразил вовремя, — подумал он.

Света милостиво кивнула: — Говори, разрешаю.

Прием продолжился в том же ключе. Если отбросить поклоны и подвывания, то суть высказываний эльфа заключалась в следующем.

Для начала Гильдельберт (а именно так его звали) попричитал о былой славе и могуществе эльфов и оплакал их нынешнее жалкое состояние. Попутно выяснился его статус. Оказывается, с очень давних времен в городе Денае располагалось посольство Великого Леса. Теперь от всего посольства осталась только его семья, которая к тому же не получает никакого содержания с родины и переведена на полное самообеспечение. То есть и он, и его жена, и дочка вынуждены браться за любую, даже самые низкооплачиваемую работу, чтобы выжить. Правда, и выполнения посольских обязанностей от них никто не требует: приемы им проводить было не на что, на грамоты их все чихают. В общем стали они обычными нищими эмигрантами поневоле. Хотя и в Великом Лесу жизнь не лучше.

Далее он рассказал, что лично сам всегда с восхищением читал древние хроники о драконах и уверен, что все конфликты прошлого были полным недоразумением. Тем более, что за свою глупость эльфы были наказаны обрушившимися на них несчастьями, а цветущий вид Светы показывает, кто был прав, а кто нет. И он надеется, что старые обиды будут забыты и мудрые драконы направят их на путь истинный. Ведь фортуна переменчива, а доброта всегда воздается по заслугам.

— Это, я так понимаю, он намекает, что делиться надо, — отметил про себя Боня. — Утверждение спорное, хотя он и не уточнял, что такое "по заслугам". Да, и чем надо делиться? Мной, что ли?

Впрочем, сами просьбы эльфа оказались более скромными. К своим посольским обязанностям он относился ответственно, а на серьезные переговоры просто не имел полномочий. Ну не было инструкции на случай неожиданного появления дракона в сопровождении бога... Поэтому он просил:

Во-первых, согласиться посетить Великий Лес в любое удобное для драконы время. В Великом Лесу хранятся многие реликвии эльфов, может статься, что-нибудь из них дракону и заинтересует. И, возможно, присутствие бога сможет эти реликвии оживить. В качестве предварительной экскурсии эльф предлагал посетить его посольство, где какие-то жалкие крохи тоже сохранились.

Во-вторых, они всей семьей просились к драконе на службу, пока она находится в Денае. Тем самым, разрешив им побыть поближе к источнику маны, то есть Боне. Готовы выполнять любые поручения и делать любую работу, которая окажется им по силам. При этом есть надежда, что этих самых сил скоро прибавится, и в тягость они не будут.

Света жестом подозвала Боню к себе и шепнула ему на ухо:

— Ну, что скажешь? Ради тебя я могу их немного и потерпеть, но только учти, что больше недели могу и не выдержать.

— Ты — золото! Думаю, что больше и не понадобится. А так у меня хоть какое-то личное представление об эльфах появится. Это тебе они еще по старой жизни надоели, я то их в первый раз вижу.

— Ну хорошо! — громко объявила дракона. — Если не возникнет никаких новых обстоятельств, то я согласна принять вас на службу и постараюсь посетить Великий Лес. А пока вы поступаете в полное подчинение моему богу. Слушайтесь его во всем, как если бы его слова были моими!

Лица у эльфов, и вправду, слегка вытянулись, но они дружно бухнулись на колени и стали благодарить.

Света небрежным жестом указала им на дверь.

— Боня, размести их где-нибудь в боковых комнатах и сделай так, чтобы часто мне на глаза они не попадались!

Эльфы, пятясь задом и непрерывно кланяясь, отступили за дверь, закрыв ее за собой.

— Ну, ты даешь! — восхитился Боня. — Эк ты ловко на меня их обустройство перекинула! Прирожденная королева. Все-таки придется тебе какое-нибудь царство добывать! Как думаешь, справимся?

— Конечно, справимся, — улыбнулась дракона.

— Интересно, эти ребята так все время себя вести будут? Если да, то я их тоже долго не выдержу, — вздохнул Боня. — Ладно, пойду займусь ими. Там, в левой части дома было несколько комнат с отдельным выходом и видом на забор. Я их туда отправлю. А у фонтана справа от дома мне и самому сидеть нравится.

Глава 10. День визитов

Боня показал эльфам их комнаты и объяснил, что "их галактическое величество" в Денае инкогнито. Для посторонних они изображают обычную супружескую пару богатых купцов, интересующихся наукой и историей. И ведут себя соответственно. Так что эльфов не должно шокировать то, что он не всегда проявляет к драконе должное почтение. Да и по жизни у них отношения очень хорошие, можно сказать, дружеские.

Эльфы наградили Боню осуждающими взглядами на зарвавшегося фаворита, но вслух ничего на эту тему говорить не стали. Боня мысленно сплюнул и пару раз глубоко вздохнул.

— Ладно, раз уж вы все равно здесь будете, садитесь поближе к друг другу, расслабьтесь и попытайтесь помедитировать. Я вокруг вас концентрацию маны повышу, чтоб вы быстрее ею пропитались.

Эльфы посмотрели на Боню с удивлением, но приказание выполнили, усевшись прямо на траве перед входом в свои комнаты. Боня усилил в их сторону поток маны, обволакивая их плотным облаком, в котором сразу возникли легкие завихрения, направленные в сторону эльфов. Боня прямо-таки физически ощущал, как они ее впитывали.

— Так, малыш! Тебя как зовут? Фафнер? А я думал, что это драконье имя... Ты слишком напрягаешься и думаешь о чем-то не о том. Видишь золотой туман вокруг себя? Постарайся его к себе притянуть! Представь, что ты губка и впитываешь его! Вот, уже лучше!

— Простите, — неуверенно сказала бывшая(?) официантка. — А вы разве ману можете видеть?

— Конечно, могу! — немного делано возмутился Боня. — Я ею и управлять могу, повышая или понижая концентрацию. Например, вот так!

И Боня, не снижая потока в сторону эльфов, слепил шарик твердой маны размером с кулак.

— На, держи! Вы что, думали, что за пять тысяч лет боги совсем не менялись? Зря! Я даже магичить могу. — Боня зажег на ладони шарик света. — Немного, конечно, но все-таки...

Последнюю фразу Боня добавил не из самокритичности, а потому, что слишком разоткровенничался перед эльфами, чья лояльность была еще под вопросом.

— Что же это меня так понесло? — подумал он. — Чуть все карты не раскрыл. Неужели, как последний дурак перед девушкой хвост распушил? Или это их магия так себя проявлять стала? Где-то я об этом читал...

Последняя версия была более приятной, чем просто собственная глупость, так что Боня предпочел придерживаться ее. Но пообещал себе быть внимательней и лучше контролировать свою речь. (Что там было сказано про "благие намерения"? — хмыкнул он).

Между тем завихрения маны вокруг эльфов стали слабеть. Видимо, их внутренняя "емкость" была много меньше, чем у драконы. Внешний вид их тоже стал лучше. Круги под глазами исчезли, кожа подтянулась. Посол с супругой стали выглядеть лет на десять моложе. Кстати, Боня, наконец, выяснил, что жену посла зовут Бертаниэль, а дочь просто Эллина, безо всяких там "ниэлей". А еще у всех у них зримо удлинились уши. Раньше они были почти совсем как у людей, разве слегка заостренными к верху, зато теперь приблизились к классическим канонам. Видимо, это было для них важно, так как вся семейка радостно загалдела, щупая уши друг у друга.

Прежде, чем приступать к другим делам, Боня решил окончательно разделаться с эльфами. Поэтому он выдал им деньги и задания. Во-первых, купить себе (эльфам) новую одежду поприличнее. Заодно — пару больших сумок для вещей (уже себе, на дракону грузить во время полета). Выполнять отправилась Бертаниэль. Подумав, Боня попросил их купить себе по какому-нибудь небольшому кулону на цепочке. Вдогонку за мамой отправилась дочка. Во-вторых, нанять на постоянной основе какое-нибудь средство передвижения, типа лошадь с легкой коляской. Опыт с рикшей научил Боню остерегаться случайных перевозчиков. Выполнять отправился Гильдельберт. В-третьих, требовалось окончательно решить проблемы быта. Соседка-сторожиха никакой посуды не принесла, пропав вместе с деньгами. На ее поиски был отряжен Фафнер.

Оставалась еще проблема с едой. Но подряжать кого-нибудь из эльфов в повара не было возможности. Ушастые были вегетарианцами, а у Светы основным в рационе было мясо. Так что Боня решил заказывать в ближайшей едальне, благо послать за едой теперь было кого.

Разогнав эльфов с поручениями, Боня вернулся к Свете и повел ее смотреть испытания сделанного еще ранним утром ПП. Бедняга так и осталась "царственно" сидеть в кресле и отчаянно скучала. Так что пошла смотреть, выражая энтузиазм.

Испытания решили проводить за домом. Забор там был каменный, сложенный из довольно толстых (около полуметра) плит серого камня, почти крепостная стена. Взяв из сарая-пристройки доску пошире, Боня прислонил ее к стене в качестве мишени. Затем отошел к дому, расстояние получилось метров 20. Направив ПП в сторону мишени, Боня послал к нему узкий поток концентрированной маны. Результат получился эффектным.

Оружие оказалось жутко скорострельным. Плазменные сгустки (каждый размером с мандарин) хлынули из него сплошным потоком. Скорость у них была меньше, чем у пули, но все равно до мишени долетели быстрее, чем за секунду. В доску-мишень Боня, конечно, не попал, струя прошла рядом. Боня сдвинул "ствол" в нужном направлении, и плазменная струя пересекла мишень. Середина доски просто исчезла. На месте прохождения плазменной струи на стене осталась пышущая жаром борозда. Боня прекратил подачу концентрированной маны, но ПП выпускал снаряды еще секунд десять, постепенно увеличивая между ними интервалы.

— Надо будет какой-нибудь курок придумать, — подумал Боня.

А затем, они со Светой с интересом наблюдали, как развалился и осел здоровенный кусок стены по месту прочерченной плазмой полосы...

— Пожалуй, такие испытания дома больше проводить не стоит, — только и смог сказать Боня.

— Ничего страшного, просто эльфам еще работы прибавилось, — подозрительно кротким голосом сказала Света, — Нечего им без дела сидеть. Но, вообще, впечатляет. Не хотела бы я за тем забором стоять. Даже в драконьей форме. А так — запасной выход появился, может, даже удобно будет.

К счастью, за стеной был только тихий переулок. С другой его стороны проходила такая же глухая стена, но, вроде, следов повреждения на ней не было.

Из-за дома они чинно вернулись к крыльцу. Боне очень остро захотелось обнять и потискать подругу, судя по всему, она была тоже не против, но это никак не согласовывалось бы с выбранной ролью. Все-таки посторонние в доме несут массу неудобств!

Первым из эльфов вернулся самый молодой. Соседи обнаружились в ближайшем кабаке. Без посуды и без мебели, но с компанией. Пили уже второй день. Ночевать домой не возвращались. Учитывая уровень цен, пропивать Бонины десять золотых будут еще недели две, если их раньше никто не ограбит. Боня было вскинулся пойти набить им морду, но поленился. Деньги для него небольшие, так что пусть им будет хорошо. Может, до белой горячки допьются...

Следом явился Гильдельберт. В легком экипаже на два пассажирских места, прикрытых сверху тентом (по бокам — ничего), и кучером. Сам становиться кучером ушастый не пожелал. Как-то вдруг сразу вспомнил о достоинстве посла. Пришлось Боне договариваться с кучером, что он нанимает его на неделю с условием круглосуточного дежурства. За двойной золотой пай сейчас и второй — по окончании срока найма. Кучер сразу согласился.

Последними явились эльфийки. Что они накупили из одежды, Боню не интересовало. А вот кулоны он изъял и налепил на каждый по куску твердой маны, создав (как и в случае шара маны для призраков в доме) с помощью артефакта поле, удерживающее ману от испарения. Затем, придал кулонам форму листьев (типа липовых, чтобы попроще) в натуральную величину и толщиной в палец. Подцепил ногтем по небольшому бугорку-фитильку. Вернул эльфам. По Бониной прикидке такая "батарейка" будет испаряться примерно полгода. Мановое облако вокруг него продержится примерно такое же время, обеспечивая эльфов возможностью жить в комфортной среде и магичить. О чем он эльфам и сообщил.

Челюсти эльфы вернули на место быстро. Но посол очень долго смотрел после этого на Боню, как голодный кот на воробья (взгляд Боне не понравился), Эллина — с нескрываемым возрастающим интересом, ее мамаша, неожиданно, точно так же (эти взгляды не понравились уже не только Боне, но и драконе). Один Фафнер искренне радовался новой игрушке и приставал к старшим с вопросом, почему она такая легкая.

* * *

Первым по плану был визит в банк. Сделанное ночью золото Боня свалил в одну из принесенных эльфийками сумок. Собственно, поездка прошла почти без накладок, по накатанному пути. Единственное недоразумение заключалась в том, что Гильдельберт попытался усесться в повозку вместе со Светой, решив, что Боня вполне может и пешком идти. Пришлось его высадить и оставить дома. Так что поехали вдвоем (не считая кучера), что сильно повысило им настроение.

В банке их встречал уже не мелкий клерк, а сам директор вместе с дочерью. Но Света проследила, чтобы визит не затянулся дольше необходимого для соблюдения вежливости минимума, и все время умудрилась держать Боню под руку, ни разу его не отпустив. На сей раз они обменяли золото на четыре чека по 100 двойных паев золотом, забрав с собой лишь около сотни монет.

Следующим был визит к патрицию Магнусу Темусу, по совместительству — церковному старосте. По странному стечению обстоятельств Титус Комис обнаружился там же. После довольно долгих и витиеватых приветствий разговор пошел по существу.

— Мы пришли преклонить колена в вашем величественном храме и сделать пожертвование на его дальнейшее украшение, — сказал Боня. — Можно и в обратном порядке. Сначала пожертвование, а в храм потом.

Боня протянул Темусу один из четырех своих чеков.

— Надеюсь, вы проследите, чтобы деньги пошли по назначению.

Увидав сумму, патриции, вместо ожидаемых Боней улыбок, сделали постные рожи и сообщили, что богоугодные дела зачтутся не только на небесах, но и радуют святую матерь церковь.

— Интересно, они что, на миллион рассчитывали? — шепнул Боня Свете. — Все равно больше не дам, итак целый килограмм золота им подарил.

— Ты не переживай, — также шепнула в ответ дракона. — Они довольны, только вида показать не хотят, чтобы не быть ничем обязанными.

К храму в сопровождении патрициев Боня шел не в лучшем настроении. Выданная взятка зримых результатов не принесла, а ясного представления, как надо правильно вести себя в храме, у него не было. Света тут тоже была не советчик — в древние времена ни о каком Едином Боге никто и не слышал, вера в него появилась много позже исчезновения магии.

— Действительно, кто будет восхищаться описанными в священных книгах чудесами, которые и видел-то неизвестно кто, когда на твоих глазах реальные чудеса маги творят каждый день, — подумал Боня.

— Главное, никакого святотатства по незнанию не совершить, — шепнул он Свете. — Надо постараться пропустить патрициев вперед и вести себя, как они.

Идти было не далеко, просто площадь пересечь. Местный храм по архитектуре больше напоминал античный. Само здание было небольшим, но очень богато отделанным. Стены и фронтоны украшали разнообразные скульптуры, изрядно облепленные золотом. Со всех сторон стройные ряды колонн поддерживали портики, а два ряда колоннад немного выдавались вперед, охватывая площадь перед храмом, немного наподобие Казанского собора в Петербурге. Только колонны были не серыми, а белоснежного мрамора с золотыми и бирюзовыми вставками.

— Наверное, богослужения проводятся перед храмом, — догадался Боня, — среди портиков бродят жрецы, а верующие молятся прямо на площади. Все как в древней Греции или современной Индии.

Сейчас народу на площади не было, разве несколько профессиональных нищих. Жрец тоже был только один. На его плечах лежал роскошная накидка, в руке сверкал золотом и кристаллами посох. Он стоял ровно по центру храма на ступенях среди колонн, а за его спиной была видна приподнимавшаяся примерно на метр большая каменная плита иссиня-черного цвета.

— Свет, глянь, — зашептал Боня. — не знаешь, что там может быть за спиной жреца? Алтарь? Если народ на улице кучкуется, это было бы логично.

— Как ни странно, знаю, — откликнулась Света. — Не знаю, как этот камень сейчас используется, но вообще-то это — Камень Силы, только разряженный. Были такие мощные артефакты, их в древности во всех крупных городах перед домом правителя ставили. На них очень сложная магия наложена, практически все болезни излечивала.

— Понятно. Вера в чудесную силу этих камней у народа использовали во благо новых храмов. Разумно, — похвалил жрецов Боня. — Давай-ка я его маной накачаю, глядишь, опять чудеса творить станет. Может и нам зачтется. Только ты глянь, храм и впрямь статуи украшают? А то еще оживет кто, как объясняться будем?

Дракона внимательно оглядела фасад храма.

— Статуи мраморные. Так окаменелости выглядеть не могут. Разве что за храмом что-нибудь запрятано, а с этой стороны ничего подозрительного не видно.

— Свет, ты, случайно, родом не из Одессы? Вроде, и успокоила, и ни за что не отвечаешь... Ладно, рискну, все равно мне интересно посмотреть, что это за Камень Силы и как он действует.

Тем временем они подошли к ступеням храма. Сволочные патриции разошлись в стороны, освобождая им проход к жрецу. Боня мысленно выругался. Понадеявшись на схожесть обрядов во всех религиях, он наклонил голову, сложил руки на груди и присел, не то в реверансе, не то преклоняя колено. Сам не понял. А когда жрец одну ладонь положил ему на лысину, а второй махнул у него перед носом, на всякий случай, чмокнул губами в ее сторону.

Уф-ф-ф... Кажется сильно не напортачил. Жрец хоть и покосился на него с подозрением, но протестов не высказывал, а перешел к Свете. Та старательно повторила Бонины действия.

Затем под благословение подошли патриции. Оказалось, что Боня делал почти все правильно, только надо было еще сказать "Да воссияет свет!". Где и как воссияет уточнять было не нужно. К счастью Боня и по его примеру Света губами все-таки шевелили, как бы бормоча что-то про себя, так что осудить их можно было только за недостаточное рвение.

Боня вздохнул и вытащил из сумки на поясе еще пару золотых платин.

— Позвольте отдать Вам этот металл, чтобы небесный свет еще более ярко отражался от этого дома Господа! (Сам не понял, что сказал, но жрец, вроде, был доволен): — Позвольте же недостойному преклонить колена у сей святой реликвии!

Боня ловко проскользнул мимо жреца, бухнулся на колени перед черным камнем и положил на него ладони. И направил на камень поток концентрированной маны.

Жрец от такой прыти обалдел. Видимо, все-таки к алтарю допускали далеко не всех. Но тут камень зримо дрогнул и по его поверхности побежали радужные разводы.

Ману камень впитывал жадно. Боня напрягся даже больше, чем при производстве золота. Выдержать такой темп он теперь мог долго, но вот лежать на алтаре необходимое для зарядки время ему могли и не дать. Пришлось подыматься. Но и сделав шаг от камня, он сохранил мощность потока маны, только сделав его чуть длиннее.

— Почтенные, — сказал Боня кротким и одновременно радостным голосом: — Не кажется ли Вам, что Господь явил нам чудо? Я чувствую жизнь в этом алтаре. Святой отец, не могли бы вы попросить подойти кого-нибудь из этих несчастных калек? — Боня указал на нищих.

Жрец, как и патриции, пытался сделать вид, что ничего особенного не произошло. (Ну и выдержка, — подумал Боня).

— В летописях нашего храма записано, что при его основании толпы немощных находили перед ним исцеление, и алтарь светился всеми цветами радуги, благословляя их. В последнее время подобные чудеса стали редкими, они происходят только в дни больших праздников. Но все равно... — жрец не договорил и решительно повернулся к ближайшим нищим и жестом поманил их к себе.

Неожиданно, обращение жреца к нищим тех не обрадовало. Большинство попятились, а часть так и вовсе заспешила прочь. (Не иначе, как ряженые, жулье! — подумал Боня). Остался только один слепой, который, похоже, и в правду не видел подзывающего жеста. Его-то жрец и отловил в качестве подопытного добровольца.

Древний артефакт не подвел. Стоило жрецу с помогавшими ему патрициями уронить на него упиравшегося слепого, как того окружило довольно яркое сияние. Слепец дернулся и затих. Все застыли в напряженном молчании, один только Боня продолжал при этом поддерживать поток маны. Минут через пять сияние стало слабеть и погасло, а нищий смог отлепиться от камня.

Выглядел он теперь вполне благообразно. Глаза были на месте и изумленно моргали, перебегая с одной стоящей рядом с ним фигуры на другую. Более того, и он, и его одежда были чистыми. Он о чем-то хотел спросить жреца, но тот неожиданно отстранил его рукой и сам грохнулся на камень. Патриции, толкаясь, кинулись занимать оставшееся на камне пространство. Вокруг них тоже вспыхнуло сияние.

Боня воспользовался ситуацией, вытащил из сумки пластинку-артефакт и слепил защищенный от испарения шар твердой маны. Выпустил из него небольшой фитиль и отправил его к крыше портика над Камнем Силы, где и прилепил намертво. После чего распараллелил потоки маны, одновременно насыщая камень и увеличивая размер накопителя под крышей.

Через несколько минут все операции благополучно завершились. Жрец и патриции оторвались от камня и теперь стояли, ощупывая себя. Темус так и вовсе пару приседаний сделал. Но, главное, наконец, насытился и камень. Поток маны над ним уже не вливался в него, а лениво клубился, заполняя пространство вокруг и потихоньку втягиваясь в храм.

— Действительно, Господь явил чудо, и мы все стали теми счастливцами, которые были ему свидетелями, — подвел итог жрец. — Я слишком взволнован, чтобы оставаться здесь. Мне надо срочно отправить послание патриарху и организовать проведение народного праздника по случаю этого чуда. Извините!

Жрец заторопился внутрь храма, и тут Боня заметил, что поток маны несколько упорядочился. В алтарь он почти не вливался, а вот внутрь храма вслед за жрецом потянулось отчетливо видное завихрение. Другие завихрения образовались вокруг вершин колонн.

— Свет, кажется, влипли, — не шевеля губами произнес Боня. — Что там за лепнина под потолком?

— Это пикси, их за портиком видно не было, — ровным голосом сообщила дракона. — Вообще-то они довольно симпатичные и безобидные, хотя соображают не очень...

— Ладно, бежать уже все равно поздно, — смирился Боня. — Надеюсь, их не отнесут к силам тьмы. Давай считать, что это божественные посланники. Но ты все-таки за нашим экипажем сбегай, пожалуйста!

В это время штукатурка под крышей храма стала осыпаться, и оттуда стали падать маленькие существа размером с ладонь, на лету раскрывающие прозрачные крылья. Было их где-то дюжины две. Немного поколебавшись между шаром маны под крышей и Боней, они сочли последнего более мощным и надежным источником маны и закружились вокруг него.

— Смотрите, Господь прислал нам своих младших ангелов! — восторженным голосом заявил Боня. К сожалению, челюсти патрициев на место вставать не спешили.

— По-моему, сегодня на нас обрушилось слишком много впечатлений, — Боня вновь обратился к патрициям, которые так и не до конца вернули способность соображать и только молча кивали. — Давайте расстанемся до завтра. Мы к вам где-нибудь за час до полудня приедем, хорошо? Очень надеюсь на вашу помощь, вы нам обещали дать возможность посмотреть кристаллы в городской сокровищнице!

Не дожидаясь ответа, Боня вскочил в подъехавший экипаж.

— Скорее, домой! — распорядился он кучеру. Коляска двинулась. Пикси частично крутились над ней, частично уселись на ее тент.

— Света, как ты вовремя. Мне этот поток маны внутрь храма совсем не нравится. Ладно пикси, а если оттуда еще и горгульи полетят?

Глава 11. Долгие вечер и ночь

Коляска благополучно выехала с площади, и скоро дома вдоль извилистой улицы полностью скрыли храм. Боня несколько расслабился, и к нему вернулась способность соображать. Прежде всего, он смог оценить крепость нервов у кучера. Лица, правда, видно не было, но уже то, что он спокойно сидел — радовало. Ну, летают вокруг какие-то мелкие полупрозрачные человечки с большими головами, прозрачными крылышками машут, двое, вон, на дугу уселись и ножками болтают... Ну и ничего страшного... Главное, лошадь не шарахается...

Боня решил, что надо будет премировать кучера за смелость. Затем критически осмотрел вяло копошащихся вокруг пикси.

— Свет, ты с пикси управляться умеешь?

— С ними никто управляться не умеет. Легче спалить...

— Зачем же такие крайние меры? Жалко же! — Боня вздохнул. — Эй, мелюзга! Двигайте все поближе ко мне, лечить вас буду!

Вопреки ожиданиям, пикси радостно запищали и дружно втянулись под полог тента, образовав перед Боней и Светой три полукруга по восемь подернутых серым туманом фигурок.

— На первый-второй рассчитайсь! — пошутил Боня.

В ответ ему по рядам прокатился бодрый писк, по высоте звука напоминавший морзянку, но в котором можно было угадать последовательно повторяемые именно эти слова.

— Молодцы, хвалю! — как-то не по уставному отреагировал Боня, видимо, от обалдения.

— Рады-стараться-ваше-божественность! — Дружно отморзянили пикси. — Урааа! Урааа! Ураааааа!

Боня решил включиться в игру: — Эскадрон, слушай мою команду! К приему концентрированной маны готовьсь!

Пикси чуть подались вперед, а их крылышки загудели на чуть более высокой ноте. Боня стал постепенно уплотнять ману вокруг них, точнее, вокруг себя, но захватывая при этом пикси. Гудение стало приобретать басовитые ноты.

— А ты говорила, они дисциплины не знают, — повернулся Боня к драконе, почувствовав, что та прижалась к нему плотнее, подлезая к нему под плечо. — Вон какое у нас теперь военное подразделение. "Эскадрон гусар летучих"! Мелковаты, правда, зато симпатичные!

— Не знаю, — мурлыкнула Света, — может, они и раньше богов слушались, но я такого никогда не видела. Впрочем, богов я тоже не видела, только слышала о них. А так, помнится, пикси вечно во что-нибудь играли. Тебе крупно повезло, что они стали в солдатиков играть, а не в разбойников...

Пикси, между тем, стали окрашиваться яркими красками. Скрывавший их туман стал преобразовываться в нарядную одежду, сильно напоминающую гусарские мундиры (мысли они, что ли, читают, — подумал Боня), но при этом стало заметно, что примерно у половины "гусар" явно женские формы. Прически у все немного различались, а вот цвет волос у всех сначала сделался красным, а потом стал изменяться в сторону желтого.

— Что-то мне это напоминает, — пробормотал Боня, — Свет, а вы с ними, случайно не родственники?

Дракона хотела возмутиться, но ее слишком разморило в уплотнившейся мане, так что она только тихо протестующе уркнула.

В общем, в ворота дома они уже въехали в полной идиллии: "гусары" строй нарушили и просто облепили Боню, устроившись у него и на коленях, и на плечах, и даже на голове. Впрочем, все не влезли, так что часть (преимущественно мужского пола) базировалась на Свете, а двое так даже старались строить ей глазки.

Вышедшие их встречать эльфы такое поведение драконы с Боней не комментировали, но на лице Гильдельберта читалось полнейшее неодобрение. Видя такое настроение эльфа, Боня отправил его на рынок, пока тот не закрылся, с заданием привезти самую большую рыбу, которую там можно будет купить. (А то давно Свете рыбку обещал, а она, бедная, уже второй день толком и не ела, — подумал он.). А на обратном пути прикупить еды на ужин в какой-нибудь едальне по дороге. Посол уехал на коляске, взяв с собой дочку, видимо, как специалистку в данных вопросах.

Свету в дороге совсем разморило. Так что она отправилась в спальню подремать перед ужином.

— Как с делами закончишь, приходи, — шепнула она, проходя мимо Бони.

В качестве помещения для пикси Боня отвел чердак, где у него хранился большой шар маны, созданный им, собственно, ради призраков, но и пикси так будет уютнее. Хотел затащить к ним диван снизу, но четыре мелкие летуна, неожиданно, легко подхватили его сами и без малейшего видимого напряжения улетели с ним наверх. Фафнер потянулся следом за ними.

Боня хотел уже было пойти следом за Светой, но его перехватила за руку Бертаниэль.

— Погоди, Боня! Я хотела поблагодарить тебя. Я об этом читала, мечтала, но почувствовать, как к тебе возвращается молодость, это неописуемо! Это — счастье! Хочется всех обнять, целовать... — И она повисла у Бони на шее.

— Право, мне очень приятно, но не думайте, что я рассчитывал на благодарность... — промямлил Боня, от неожиданности переходя на "вы".

— О, ты краснеешь! Какой же ты еще мальчик! Ты ведь и вправду очень молодой. Женщины такое чувствуют. Мой сладкий! — Ее руки лежали у Бони на плечах, прихватывая его за шею. Неожиданно эльфа легко подтянулась и чмокнула его в губы. — Как все стихнет, жду тебя в саду у фонтана!

Оставив Боню стоять с открытым ртом у стены, Бертаниэль удалилась гордо виляя задом.

— Н-да... Силы к ней точно вернулись... Но как-то не хочется быть изнасилованным, — подумал Боня. — В конце концов, у нее свой муж есть. Я то здесь причем!

При этом у него было сильное подозрение, что не при чем, как раз, скорее всего, муж. А еще было опасение, что и дочка в стороне не останется, и с мамой они как-нибудь договорятся, а вот его мнения никто спрашивать не будет. Нужно срочно принимать меры, на него явно открывается сезон охоты, и чувствует он себя при этом зайцем, а совсем не дон Жуаном. И это чувство Боне совсем не нравилось... Ну не любитель он острых ощущений. Да и в Свете его все устраивает.

Конечно, можно было просто пожаловаться драконе, но та, пожалуй, просто спалит всех эльфов к чертовой матери. Как мумриков... Боня поежился. Не выход. Эльфов все-таки жалко. Бесцеремонные они, конечно, но предложение потрахаться, вроде, не повод для обиды. Надо их куда-нибудь подальше отправить, типа их Великого Леса. А что? Мысль! Пусть визит готовят!

Приняв решение, Боня собрался идти к Свете, но тут вернулись эльфы с ужином. А насчет рыбы Гильдельберт сообщил, что подвода следом едет, через полчаса будет. С этим радостным известием Боня и отправился будить Свету.

Зевая и потягиваясь, дракона проворчала, что она "ждала его, ждала, а он...", но к ее чести, особо на такой трактовке событий не настаивала.

Пока Света одевалась, Боня успел сообщить ей, что она была права, и эльфы его достали так, что терпеть их в доме больше он не может. И что их надо немедленно отправлять готовить ее визит в Великий Лес. По поводу визита дракона поморщилась, а вот идею гнать эльфов в шею горячо поддержала и обещала исполнить. Так что в столовую вошла величественно, грозно окинула взглядом эльфов и собралась объявить свою волю. Не успела. Торжественность момента была испорчена громким стуком в ворота.

Оказалось, что это вовсе не ожидаемая Боней рыба приехала, а гости заявились. Багрянородный Алексей Фока со свитой. Пришлось срочно отсылать эльфов в ту же едальню за добавкой, вином и столовыми приборами. На сей раз поехали обе эльфийки. Посол вспомнил о своей высокой должности и бесцеремонно полез принимать участие в переговорах. При этом делал вид, что он тут тоже в гостях и тоже с дипломатической миссией. А помогает организовывать прием исключительно из доброго расположения к хозяевам.

— Давно ли они на коленях тут ползали, — подумал Боня. — До чего же все-таки народ наглый. Но посол — не дурак. Знает же, что его никто сейчас одергивать не будет, вот и "играет значение". Ну и ладно, пусть они с этим Фокой между собой о чем хотят договариваются, мне же меньше языком молоть надо будет. Ну и лишний повод гнать эльфов в их лес появился.

Свету ситуация, по всей видимости, тоже забавляла. Так что она то важно оглядывала зал (то есть комнату), то принималась изображать примерную жену.

Особо долго гости не задержались. Ровно на время, потребовавшееся эльфийкам, чтобы явиться со снедью, и им самим, чтобы все принесенное съесть и выпить. Разговоры велись в процессе.

Как и положено хозяевам, Боня со Светой уселись во главе стола. Слева от них уселись эльфы, а справа — Фока, Пуло и длинный хвост из подозрительного вида личностей, загибавшийся вокруг стола к эльфам. Впрочем, вид багрянородного и капитана доверия тоже не внушал.

Боня сразу же заявил, что они со Светой — ученые, далекие от политики, их интересуют древние знания, так что за все, что известно о древних науках, включая магию, готовы платить. К его сожалению, о магии ничего не знали не только поскучневший от такого заявления принц со свитой, но и эльфы (а еще магические существа! Совсем выродились!).

Влезать в государственные перевороты ученым не с руки, но посетить столицу Империи — город Виз в их планы входит. И если новая императрица и впрямь окажется исчадьем ада, то к этому разговору можно будет вернуться. (Зачем Боня это обещал, он и сам не понял. Очень уж жалобно смотрел Фока.)

А пока в их планах — посещение Великого Леса. Вот, господин посол любезно согласился подготовить их визит, завтра выезжает.

Посол на секунду застыл, но затем толкнул длинную речь о начале возрождения его великого народа. Что в Великом Лесу долго ждали своего часа великие знания и великие маги, и этот час уже близок. (Боня со Светой переглянулись.) Так что готовящийся визит — лишь первая ласточка, к эльфам возвращаются силы, а они сами — в большую политику. Так что если принц тоже посетит Великий Лес где-нибудь через полгода, очень возможно, что старейшины смогут оказать ему действенную помощь.

В завершении своей речи посол вынул из кармана медную монету, согнул ее в трубочку двумя пальцами и протянул Фоке. После чего скромно сел, довольный произведенным эффектом.

Неожиданно голос подал молчавший до сих пор капитан Пуло: — А Вы тоже уезжаете завтра, деус Боня?

— Нет, еще на пару дней задержимся. Мы, вообще, предпочитаем одни путешествовать. Охрана нам не нужна, так зачем еще о собственном эскорте беспокоиться? — Боня внимательно посмотрел на капитана, но у того ни один мускул не дрогнул. Впрочем, особо на это Боня и не рассчитывал.

Гости стали собираться. Уже около ворот, стоя рядом со своим экипажем, Алексей Фока как-то очень по земному взял Боню за пуговицу и тихо заговорил:

— Видите-ли, дорогой Боня, покойный управитель Мазиус был моим другом. Я рассчитывал на его помощь, но его безвременная кончина так и оставила меня в неведении относительно его начинаний. Я знаю, что у него были какие-то важные документы, но их не нашли. Я говорил с управителями, они забрали все бумаги из его кабинета, но ничего важного там не было. Если вам удастся найти какой-нибудь тайник покойника, умоляю, не открывайте его сами. Зачем вам, ученому, политические тайны! Лучше позовите меня. Эти документы могли бы стать вашим ценным вкладом в восстановление справедливости в Империи. Моя благодарность вам гарантирована!

Боня посмотрел не багрянородного в недоумении. Все-таки принц — совсем безнадежный дурак, раз такое просит. Но вслух, конечно пообещал, "как только, так сразу"... На том и расстались.

Выезжая из ворот, коляска принца еле-еле разъехалась с подводой, на которую была погружена акула больше метров трех длиной. Поставленную задачу эльф выполнил буквально. Вряд ли на рынке была рыба больше этой.

Неожиданно для Бони, Света рыбу одобрила.

— Ну, наконец, хоть по нормальному рыбки поесть удастся! — сказала она. — А то, живем на берегу моря, а рыбу и не едим...

Глянув на Свету с уважением, Боня попросил отвезти рыбу за дом, расплатился и договорился с привезшим ее рыбаком об аналогичных поставках на ближайшую пару дней.

Следующие насколько минут ушли на выпирание эльфов. Боня всучил послу десяток монет и чек на сотню — на проезд и встречу. Потребовав, чтобы завтра с рассветом они уже были в море. Эльфийки попытались протестовать, но Гилбдельберт Боню полностью поддержал и, кажется, даже посмотрел на него с благодарностью. Правда, что посла радовало больше: соблюдение чести супруги или возможность заняться любимым делом, Боня не понял. Ну да неважно. Важен результат. Эльфы убыли.

Света ушла за дом "исследовать" акулу, а Боня устало уселся на крыльцо. Расслабиться он не успел. В сад ввалилась следующая группа гостей в составе давешнего мальчишки-шпиона и четырех мордоворотов. Трое — с дубинками в руках, последний был одет наряднее остальных и держал большие пальцы засунутыми в кармашки жилета, выпячивая пузо. Этакий Большой Босс. Морды у всех были каменными и самодовольными одновременно, без проблеска интеллекта. Боня загрустил.

— Ты, пацан, гостей встречай! — начал Босс. — Крышевать тебя пришли. Усек?

— Я вас, вообще-то, звал о ситуации в городе поговорить. Или вы говорить не в состоянии? — Боня начал раздражаться.

— Так, с тебя двадцать монет в месяц. Золотых. Понял?! — гнул свою линию Босс. Амбалы вступили из-за его спины и взяли Боню в ровный треугольник.

— Гусары! — позвал Боня. — Этих трех козлов с дубинами проводите в порт! Ну, или докуда маны хватит.

Из окна чердака с гудением вылетел рой пикси. Три четверки дружно подхватили амбалов за руки за ноги и, подняв в воздух метров на десять, рванули с ними в сторону моря. Остальные составили почетный эскорт. В руках у них откуда-то материализовались призрачные пики. По двое заняли позиции у щек этапируемых, остальные стали по очереди легонько тыкать их чуть пониже спины. Округа огласилась громки матюгами, перешедшими в стихшее вдалеке повизгивание.

Босс наблюдал за этой сценой, открыв рот.

— Ты, тупой как два валенка вместе сложенных, — Боня попытался скопировать интонации Босса, — а ну, пошел смотреть!

И потащил Босса за дом. Тот не сопротивлялся. Увидев двенадцатиметрового дракона, доедающего акулу, он только тихо повернул назад.

— Ну я пошел? — спросил он шепотом.

— Все понял?

— Не дурак!

— Сомневаюсь, но иди уж! И если еще раз о вас услышу...

В этот момент Света повернула голову: — О, десерт? — подыграла она Боне.

Вдалеке только хлопнула калитка.

В этот момент вернулись пикси.

— Деус! Твое приказание выполнено. Мановое облако дотягивает на милю за пирс. Там и сбросили в море.

— А не утонут? — забеспокоился Боня. — Ладно, пусть за свои дубины держатся. Они деревянные. Молодцы! Спасибо!

— Рады-стараться-ваше-божественность!

Боня повернулся к мальчику-шпиону, который, в отличие от Босса, никуда не сбежал, а так и стоял, открыв рот.

— Ты кого ко мне привел? Или у вас все такие идиоты?

— Не знаю, Незабудка головастым считается...

— Так его Незабудкой зовут? Ладно, неважно. Рассказывай, что про Пуло узнать сумел.

— В едальне "Бронзовый якорь" сидел.

— С кем встречался?

— С моряками пил.

— Ты их знаешь?

— Мало кого.

— А кого знаешь?

— Принц имперский к нему пришел. Они вместе ушли.

— И куда пошли?

— К вам.

Боня сплюнул: — Видимо, дебилизм — болезнь заразная. В прошлый раз ты мне таким идиотом не показался. Все! Свободен! Чтоб я еще какие дела с преступным миром делать пытался. Встречу кого — в пыль развею! А ну, брысь отсюда!

На сей раз калитка не хлопала. Как и в прошлый раз, мальчик перелетел через забор.

Сзади к Боню тихо обняла Света: — Не переживай ты так. В богатом городе от большого ума в бандиты не идут. Одни отбросы.

— Ладно, сами справимся. Гусары! Всем отбой! ... Хорошо, хоть эльфов спровадили. Без посторонних в доме много лучше.

Света была с ним полностью согласна, и они в обнимку направились в спальню.

Собственно, раздеваться Свете не было нужно, она после драконьей формы так и не оделась. Подошла к кровати, повернулась: — Ну, я тебя жду!

Боня раскрыл объятья и шагнул к ней. В этот момент с двух сторон мелькнули две серые тени и, подхватив Боню за разведенные руки, пулей вылетели с ним в окно.

— КУДА!!! — взревела Света, выскакивая следом и на ходу перекидываясь в дракона.

— Тревога!!! На деуса нападение!!! — раздалось с чердака, и из его окна попарно вылетел эскадрон пикси.

...

Чтобы осознать реальность Боне понадобилось секунды три. Его куда-то несли по воздуху. За руки его держали какие-то две гротескные фигуры обезьян с крыльями. Которые к тому же корчили рожи и улюлюкали.

— Неужто и вправду горгульи ожили, — подумал Боня. Страшно ему не было, но раздражение стало нарастать. — Что за хамство, в конце концов! Оживляешь тут всяких гадов, а они, вместо благодарности, хватают его, как чемодан какой-то. И когда! Можно сказать, с любимой женщины сняли! Не, такое спускать нельзя!

Боня решительно потянул ману к себе из ближнего окружающего пространства. Горгульи перестали визжать, а их движения стали замедляться, пока не застыли.

Дальнейший полет пошел по принципу классической задачи из школьного учебника физики о теле, брошенном под углом к горизонту... Несколько запоздало Боня сообразил, что теперь на его руках висят две неподвижные чушки, а траектория движения нацелена аккуратно в середину чьего-то каменного забора. Все, что он успел, это вынести руки с уцепившимися за них горгульями вперед, так что вошел мордой не непосредственно в каменную стену, а опосредованно...о...о...о...

Очнувшись, Боня обнаружил свою жутко болящую голову на коленях у глотающей слезы Светы, которая придерживала ее руками и, судя по ощущениям, пыталась вправить ему на место нос и челюсть. Вокруг летали пикси, с деловым гудениям накладывая ему лубки на руки и ноги. Ребра тоже болели. Впрочем, определить, что НЕ болит, было затруднительно. Кажется, болело все.

— Ну вот, кажется, пришло время проверить хваленую регенерацию богов, — подумал Боня. — Что там говорили мумрики? Новый зуб за два часа вырастет? А вся челюсть?

— Спасибо, милая, — попытался сказать Боня, но получилось нечто среднее между стоном и хрипом.

— Лежи уж, — всхлипнула Света, — Опять всю морду перекосит. Видел бы ты себя со стороны.

Между тем, регенерация все-таки шла и довольно быстро. Было очень больно, но Боня прямо физически ощущал, как вставали на место сломанные ребра, а внутренние органы принимали нормальную форму и переползали туда, где им и было положено находиться. Собственно, к окончанию перевязки, свои функции она уже могла спокойно и не выполнять. Бонино тело, в основном, приняло свою нормальную форму. Передних зубов, правда, еще явно не хватало, но в деснах уже появились какие-то кончики.

— Большое вам всем спасибо, — прошепелявил Боня. — Мне уже много лучше. А что с горгульями?

Света чуть-чуть повернула ему голову. Боня поискал глазами и увидел только кучу серого щебня со следами драконьих когтей.

— И это все? Свет, это ты их так?

— Сам постарался. Они уже каменными были, когда в забор врезались. На части раскололись. Так что я уже булыжники дробила, им уже все равно было. А жаль.

— То-то они так плохо самортизировали. А я надеялся, что мне о них стукнуться будет мягче, чем о забор... И ты знаешь, мне их даже жалко. Они же не знали, что я совсем не такой бог, как были когда-то. А тогда, чувствую, воровали бедных богов друг у друга все, кто только мог. Пока было кого воровать. Конечно, они сами виноваты, но все-таки интересно, что это за существа такие были — горгульи.

В этот момент из-за соседнего забора высунулись еще две довольно жутких рожи.

— Мы умоляем принять наши самые глубокие извинения...

Света с ревом перекинулась в дракона, хорошо, пикси среагировали и успели подхватить отлетающего Боню.

— Свет, ты что делаешь?! — взвыл Боня. — Больно же! И этих пока не трогай! Видишь же, они поговорить пришли.

— Ой, Бонечка! Ой, я дура безголовая! — запричитала Света, перекидываясь обратно и пытаясь перехватить Бонину тушку у пикси. — Бедный ты мой!

— Ничего, проехали, — сказал Боня укладываясь поудобнее. Умницы пикси умудрились сформировать живой диван где-то в метре над землей. Затем Боня повернул голову к выглядывающим из-за забора новым горгульям: — Как я понял, эти две безответственные личности были из вашей же компании? Так как вы можете объяснить их безобразное поведение?

— Боюсь, это из-за меня, — тихо объявила голова, показавшаяся Боне наиболее страшной, и скромно потупила глазки...

Оказалось, эти четверо горгулий были последними из некогда большой стаи, которые во времена истончения маны дотянули до камня силы в этом городе. На беду, это была семейная пара Эвриалы и Сфенона, а также два молодых самца, ныне ставшие щебнем. В общем, молодые, как пять тысяч лет назад пытались отбить единственную самку, так и теперь, едва очнувшись, принялись за старое. А в качестве доказательства своей состоятельности кинулись воровать бога, даже не подумав хотя бы сначала разузнать обстановку. Что поделаешь! Гормоны у всех взыграть могут. За что и поплатились. Жалко, конечно, зато спокойнее будет. Впрочем, Сфенону, кажется, их и жалко не было.

В общем, горгульи обещали вести себя тихо, во всем слушаться и Боню, и Свету и умоляли их не гнать. Света немного поворчала, но уже больше по привычке. Так что домой они полетели в увеличившейся компании, Боню пикси так и транспортировали на живом летающем диване.

По прибытии домой лубки с Бони уже можно было снимать, чувствовал он себя значительно лучше. Но Света ограничилась только тем, что почистила его бытовыми заклинаниями и уложила в кровать. После чего, наверное с час сидела, держа его за руку, но потом все-таки легла рядом.

Горгульи отправились к пикси на чердак, где им выгородили магической стеной часть территории с отдельным окном в качестве входа. Диван пикси тоже им отдали. Оказалось, что в своей части чердака они уже наколдовали целый городок из разноцветных шатров с индивидуальной мебелью и другими предметами обихода в каждом.

Наконец, все угомонились.

Глава 12. Храните ценности в банке

Проснулся Боня уже ближе к полудню. Видимо, близкое знакомство с каменным забором далось его организму достаточно тяжело, раз его регенерация предпочла подержать его в сонном состоянии и довольно долго. А мумрики-инопланетяне говорили, что спать ему не нужно совсем, разве по привычке или для удовольствия. Оказалось, еще для регенерации.

Вместе с Боней проснулось и другое забытое человеческое чувство — чувство голода. Возможно, регенерации было лень извлекать необходимые для восстановления вещества из окружающего мира, но могло быть и более прозаическое объяснение. В открытое окно жутко аппетитно пахло жарящимся шашлыком. Боня сглотнул.

Попытка встать завершилась успешно, хотя шины на руках и ногах сильно мешали. Светы рядом не было. Никого другого, впрочем, тоже. Глянув на себя в зеркало, Боня был удовлетворен увиденным: нос — на месте, ни кривым, ни приплюснутым он не стал, все — как было. Зубы во рту тоже обнаружились в полном составе, а вот ни "шишек", ни "фонарей" не наблюдалось. Вполне нормальное лицо, хотя красавцем его не назовешь, но так ведь и раньше было.

Убедившись, что тело тоже слушается и даже не болит, Боня уселся на кровать и стал снимать шины. Получалось плохо, руки из-за шин почти не гнулись. Накрутили пикси изрядно. И где столько ткани взяли? Наколдовали что ли? Запах из окна еще усилился. Боня тихонько взвыл. Орать "Развяжите меня!" не хотелось. Во-первых, несолидно, а, во-вторых, могли и не захотеть. Для перестраховки. Вдруг у Светы мнительность разыграется?

А что будет, если из магической ткани убрать ману? Может, развалится? Боня решил попробовать. Он вытянул вперед правую руку, сосредоточился и мысленно убрал вокруг нее всю ману. Верхние слои ткани просто исчезли. Остался слой около миллиметра. Видимо, это был предел, до которого Боня мог "втягивать" ману. Сделать вокруг себя мановый слой меньше миллиметра он уже не мог. Но хватило и этого. Полоски ткани оказались кое-где порванными, а, главное, исчезли твердые вставки. Рука стала гнуться, и остатки "бинтов" Боня сорвал уже зубами. Со второй рукой справиться было легче. С ногами — тем более.

Осмотр и ощупывание ранее скрытых под повязками частей тела подтвердили предварительный диагноз: полностью здоров. Боня оделся, и ноги сами понесли его в сад — на запах шашлыка.

Вся его команда кучковалась около фонтана. К стоявшей там скамейке откуда-то подтащили стол, и теперь на нем возвышался чан с разделанным мясом. Рядом стоял мангал, над которым священнодействовали обе горгульи. Света, с шампуром в зубах, пыталась ими руководить. Вокруг в воздухе висели пикси, держа шампуры попарно и объедая их каждый со своей стороны, постепенно сближаясь. Бонин приход никто даже и не заметил.

— А мне дадите попробовать? — не выдержал он.

Все дружно вздрогнули и слегка попятились. Возникла немая сцена. На лицах мелькнуло выражение испуга и неловкости.

— Конечно, радостные вопли были бы приятнее, — подумал про себя Боня. — Придется утешиться тем, что меня, по крайней мере, признают начальником. Ладно, надо срочно радость изобразить самому, а то они еще больше перепугаются...

Боня улыбнулся и шагнул к Свете.

— Как же это хорошо, когда ничего не болит! — счастливым голосом сообщил он и, прижал Свету к себе, приподнял и закружил. Поцеловать подругу при этом не получилось, так как в зубах у нее все еще оставался шампур, зато удалось откусить и попробовать кусочек шашлыка. — Мммм... вкусно!

— Ой, Бонечка, как же нехорошо получилось, — наконец, пришла в себя дракона. — Ты заснул, а тут горгульи мангал притащили ... и баранов... А ты — весь поломанный и только заснул. Я тебя будить не хотела, думала тебе сюрприз сделать.

— Ага, бросили меня связанным в койке, а сами пировать пошли, — чуть было не вякнул вслух Боня, но вовремя удержался. Вместо этого он сказал: — Такие запахи и мертвого поднимут. Так что ваша терапия сработала! Но где же вы мангал раздобыли?

Оказалось, с утра горгульи решили, что и дальше голышом разгуливать неприлично, и полетели в горы добывать шкуры.

— А на рынок сходить и купить одежду, слабо было? — удивился Боня.

— А ты представь нас в матросских костюмчиках! — возмутился Сфенон.

Боня представил. Ему поплохело...

— Но ведь шкуры, наверное, на рынке тоже продаются?

— Кто их там правильно выделывать умеет?! А у нас магия, веками отработанная!

Далеко в горы они не улетели, так как в первой же долине обнаружили здоровенную отару и пастухов, жарящих шашлык. Запах на горгулий подействовал примерно так же, как и на Боню, вот они и прилетели "на огонек". Только их угощать никто не стал, а все, наоборот, куда-то разбежались. Вместе с собаками. Овцы, правда, остались. Вот они и решили подобрать бесхозное имущество, а заодно и пару овец прихватили. Так что сразу решили вопрос и с мясом, и со шкурами. Взяли бы и больше, да уже не унести было. И так Эвриала мангал с чаном перла, а Сфенон — овец. А рук у них только по две.

— То есть получается, мы пастухов ограбили? — расстроился Боня.

— Почему ограбили? Мы взяли. А они с нас денег не попросили. Значит, подарили.

Первым желанием Бони было послать горгулий назад с деньгами, заплатить пастухам. Но, чуть подумав, он вынужден был от этого отказаться. Разовое появление летающих монстров, надо надеяться, всеобщей паники не вызовет. Мало ли что пастухи придумать могут, чтобы в пропаже овец оправдаться! А вот если горгульи начнут мотаться по округе за покупками, неприятностей, точно, не оберешься.

— Ладно, все нормально, только старайтесь больше людям вокруг на глаза не попадаться. А если еще бараны понадобятся — либо я, либо Света, либо кучер на рынок съездят.

К счастью, к этому времени зажарилась очередная порция шашлыков, так что "разбор полетов" прекратился сам собой. Рты у всех стали заняты.

Процесс готовки и поедания шашлыков затянулся на несколько часов. Боня даже поинтересовался, неужто и вправду они только двух овец съели? Оказалось, что чан с мясом в первый раз уже пастухи наполнить успели, рачительная Эвриала его так полным и доволокла.

Но когда-нибудь все хорошее, все-таки, кончается. Света с помощью бытовых заклинаний быстро убрала следы их деятельности и почистила орудия кулинарного труда, а горгульи отволокли их на хранение в сарай-пристройку за домом. После чего отправились наверх колдовать со снятыми шкурами.

Для пикси Боня устроил почти допрос, выясняя, чем же они его перевязывали. Оказалось, что это — природная магическая способность пикси. Они могут некоторое количество молекул жидкости или газа между собой сцепить, хоть в гибкую структуру, хоть в твердую. Не очень много: за раз не более чем с носовой платок. Может получиться либо кусок полупрозрачной ткани, либо полупрозрачная же пластина. Форма — опять же по желанию. Можно и пику сделать, что они с портовыми амбалами демонстрировали. Потом эта конструкция сама тянет потихонечку из пространства ману и держится, пока ее специально не развеят. В принципе, все это реализовано с помощью известных Боне магем, но программа очень заковыристая. А у пикси она сама собой целиком вызывается. Как пламя у драконов.

Сделав себе зарубку как-нибудь попытаться сочинить подобную программу для производства ткани в виде артефакта, Боня попытался придумать, чем бы еще занять пикси. Хорошие идеи в голову не шли, так что он предложил им провести совместные ночные учения с призраками, а пока идти в свои шатры на чердаке — отдыхать. Боня со Светой остались на скамейке перед фонтаном вдвоем.

— Бонь, ты на меня, точно, не сердишься?

— Точно, не сержусь. Во-первых, не за что. А, во-вторых, как на тебя, вообще, сердиться можно? — Боня прижал к себе подругу покрепче. — А знаешь, мне тут одна идея в голову пришла! Можешь позвать сюда своего призрака? Того, который у Мазиуса секретарем был? У меня к нему тема для разговора появилась.

— Слушаюсь, мой повелитель!

Света чуть отстранилась от Бони и глянула куда-то через стол: — Ну, слышали?! Юлиуса срочно к деусу! Исполнять!

— Свет, ты это кому?

— Так призраки же любопытные, обязательно кто-нибудь рядом шляется. Тем более, что я просила всех по городу не разбегаться, не менее, чем троим здесь дежурить. А, вон, видишь? — Света показала рукой чуть в сторону.

Боня пригляделся. Действительно, справа от кустов можно было заметить легкую рябь, вроде восходящего потока нагретого воздуха. Только эта рябь не струилась вверх, а целенаправленно и с большой скоростью двигалась в сторону дома.

— Призраков при свете дня почти не видно, — продолжила пояснять Света. — Чтобы их заметить — привычка нужна. Ну и магические способности желательны.

— А я дурака-мальчишку за принцевым капитаном следить отправлял! Надо будет из твоих призраков бригаду наблюдения сформировать. Любые спецслужбы обзавидуются! А спецслужба, это, кстати, мысль. Давай свою из призраков сформируем? Ты, правда, отбери нескольких потолковее, кого к подобной работе привлечь можно будет.

От дальнейшего развития этой безусловно интересной темы Боню отвлек прозвучавший откуда-то перед ним голос: — Звали, деус?

— Да, Юлиус. Тебя ведь Юлиусом зовут?

— Пока человеком был, звали именно так. Сейчас, наверное, тоже.

— Вот что, Юлиус, ты ведь у Мазиуса секретарем был. Где он документы хранил, знаешь?

— Текущие дела — в столе в кабинете, архив — в шкафу, некоторые ценные — в сейфе. Ну и еще в стене еще один тайный сейф был, но он там, вроде, деньги хранил.

— Пошли, покажешь!

Боня заторопился к крыльцу. Призрак вместе с ним не пошел (полетел?), а рванул напрямую к дому.

— А вот и еще одно достоинство таких спецслужбистов, — Боня аж споткнулся, представив себе открывающиеся перспективы. — За запертыми дверьми от них не скроешься. Сквозь стену пройдут!

К сожалению, ничего интересного найти в кабинете не удалось. Стол и шкафы были безнадежно пусты. Равно как и оба сейфа. Правда, сейфами их можно было назвать только по меркам средневековья. Так, металлические ящики с запирающимися на сувальдные замки дверцами. Оба сейфа не были заперты, ключи лежали внутри. Ключи самого обычного вида с бородкой, ничего сложного. "Тайный" сейф в стене не особо и прятался, только ковром сверху был прикрыт.

— А где бы управитель еще мог документы хранить? — обратился разочарованный Боня к призраку. Тот не знал.

— Слушай, ты же через стены проходить можешь! Просмотри, пожалуйста все остальные стены кабинета. Вдруг еще тайник сыщется. — осенило Боню.

Призрак (в доме он как-то четче был виден) бодро погрузился на три четверти в стену и двинулся по периметру. Правда, ничего не нашел.

— Так, ну я сегодня туплю! Последствия вчерашней травмы сказываются? Или я всегда такой? — порычал на себя Боня. — Света! Собирай всех призраков! Пусть они все стены, включая забор, весь сад и землю в нем на пару метров вглубь полностью проверят на предмет любых тайников! И кладов...

Света, видимо, стояла прямо за дверями кабинета, так как отреагировала мгновенно. Через минуту по всей усадьбе замелькали призраки.

Тайник нашелся в фонтане.

— Рядом же сидел, поискать не догадался, — огорчился Боня. — Знал же ведь, что и Мазиус на этой скамейке тоже сидеть любил. И стол часто ставил, как мы сегодня, только не для шашлыков, а с бумагами поработать.

Впрочем, обнаружение тайника не привело к его автоматическому открытию. Боня со Светой еще долго скакали вокруг фонтана, соображая, за что бы потянуть или на что нажать для того, чтобы открыть обнаруженную призраками внутри фонтана камеру. Пока возились, Боня попросил призраков шмон не прекращать, проверить все на предмет других схронов. Отрядив им в помощь горгулей с лопатами. (Горгульи успели приодеться в нечто, напоминающее закрытые купальники мехом наружу, и явно гордились и собой, и обновой.)

Как уже говорилось раньше, фонтан у Бони был типа Бахчисарайского. То есть представлял собой мраморный комод, богато украшенный резьбой. С передней стороны вперед выступал каскад мраморных чаш, по которым, начиная с верхней, тонкой струйкой переливалась вода. В самом низу был небольшой бассейн, из которого вода вытекала уже в подземную трубу канализации. После долгих мучений оказалось, что с фонтана надо было просто снять вверх прикрывавшую его сверху же мраморную плиту. Боня тихо выругался.

Внутри оказался большой медный тубус (вот и "банка" для документов, — хмыкнул Боня) со свитками. Боня его извлек, поставил крышку на место и уселся здесь же за стол — изучать. Света немедленно уселась рядом. Все остальные, включая прилетевших с чердака пикси, столпились, заглядывая ему через плечо. Призраки так и вовсе, похоже, в несколько слоев. Пришлось всех гнать продолжать заниматься кладоискательством, пообещав все рассказать по прочтении документов. Света, правда, никуда не пошла, а взялась помогать просматривать свитки. Юлиуса Боня тоже отозвал назад на предмет возможных консультаций.

Свитков оказалось не так уж много, и связаны они были, в большинстве своем, с заговорщицкой деятельностью багрянородного Алексея Фоки. Так что он не зря беспокоился. Там были:

— Прокламация, в которой принц всячески поносил племянницу императрицу и обещал всем золотые горы (Это он и так делает на каждом углу, — прокомментировал бумагу Свете Боня. — Хотя, такой документ можно и к делу пришить).

— Несколько долговых расписок принца, из которых следовало, что принц был должен покойному Мазиусу немногим более двухсот золотых. (Не такая уж и большая сумма. Или больше принцу никто в долг не верил?)

— Несколько однотипных договоров, по которым принц дарил славный город Денай, признавая его независимость от Империи. Принц успел подарить один и тот же город и покойному управителю Мазиусу, и Мише Бладзе (главе фракции сепаратистов) и обоим знакомым Боне патрициям (по отдельности), и банковскому дому Фумов, и даже верховному понтифику церкви Алов. Причем, судя по всему, договоры были на официальных бланках с имперской печатью. Боня сначала очень удивился, а потом обнаружил еще несколько чистых подобных бланков. (Интересно, а долговые обязательства он на таких бланках тоже давал? Если да, то императрицу он подставил по полной...)

— Наконец, оказался еще один комплект документов, подписанных уже императрицей. В них императрица за заслуги перед Империей Визов и очистке острова Солаоса от пиратов жаловала герою этот самый остров во владение. Имя героя указано не было. Кроме того, была дарственная на этот остров, где вместо имени нового владельца была оставлена пустая строка. (То есть это, вроде как "хотелка" императрицы, но с обязательствами, — решил Боня. — Не просто указ типа "Тому, кто отобьет у пиратов остров, я его подарю", а все документы уже оформлены. Отбирай и владей.)

Последние документы Боня решил отложить отдельно.

— Свет, ты не помнишь, что за остров такой Солаос? — спросил он. — Тут его можно на законных основаниях в собственность получить. Может, возьмем, если он не совсем маленький? Мы же с тобой личное княжество хотели? А пиратов прогнать, это мы на счет раз! Как думаешь?

Света острова с таким названием не помнила. Но здесь пригодились знания Юлиуса. Оказалось, что остров даже очень приличный, больше 300 квадратных километров площади, но вот пиратов на нем немерено. Несколько тысяч наберется. Боня заколебался. Пираты в качестве подданных его не устраивали, но проводить такую "зачистку" — много крови будет. Так что решение пока отложили, но бумаги спрятал отдельно. После чего Боня сел усиленно думать.

Общая картина стала понемногу проясняться. Получалось, что все-таки всю кашу заварил принц. Точнее, его активность дала возможность вступить в игру другим игрокам. И, похоже, главный приз в этой игре вовсе не императорский трон, а город Денай. Несколько удивляло, что ни Алы, ни Хумы в качестве заинтересованных сторон не выступали (видимо, им это невыгодно), но церковники Алов все-таки позарились.

Кто же из получивших от принца город Денай в дар мог воспринять это всерьез? Да, собственно, любой, у кого хватит сил его удержать. Только вот достойных военных сил на горизонте не наблюдалось. Только городская стража да береговая охрана, но это — несерьезно. На войне с такими силами делать нечего. Или можно обойтись без войны?

Плюс не совсем понятна роль пиратов. То, что бумаги о них оказались в одном тубусе с материалами по заговору Фоки, намекало на их взаимосвязь. Но город Денай пиратам не нужен, разве только ограбить. Как базу его не удержать, да у них уже свой остров есть. Или их принц нанял в качестве своей армии? Возможно. Тот же капитан-негоциант Пуло вполне может быть и пиратом. Рожа бандитская и не местный. Хотя, пираты — это не наемные отряды, они под другое заточены. Или здесь пираты другие?

Боня решил, что информации ему все-таки не хватает. Так что не мешает ее получить. В общем, понравилось ему гонять призраков. Так что Света с Юлиусом были озадачены созданием бригад наблюдения за всеми упомянутыми в дарственных принца возможными владетелями города (кроме верховного понтифика, естественно), а также самим принцем и капитаном Пуло. Света — отобрать призраков, Юлиус — объяснить (и показать), где кто из объектов наблюдения живет.

Все призраки, кроме дежурных по Бониной резиденции, оказались при деле. Так что обещанные пикси совместные ночные маневры с ними стали невозможны. Пикси начали ворчать, но, неожиданно, сами нашли себе другое дело по душе.

Дело в том, что предпринятая попытка кладоискательства тоже оказалась успешной. Помимо всякой ерунды, типа ржавого меча и старой посуды, в саду оказались закопанными две заначки (вот и еще две "банки" для ценностей нашлись). Одна из них, видимо, принадлежала Мазиусу. По крайней мере, монеты в ней были современными. Их было больше сотни. Если бы Боня не умел делать золото сам, он бы этой сумме очень обрадовался. Кроме того, там оказался десяток кристаллов. К сожалению, все, кроме одного (зеленого — изумруд?), они были синего цвета (сапфиры?). Так что, скорее всего, от них следовало ожидать художественной литературы. Во втором схроне, видимо, более старом, также оказалось около полусотни золотых монет незнакомой чеканки, немного ювелирных украшений (три перстня и две золотых цепочки), а также три кристалла. Два кристалла были красными (рубины?), а один — бесцветным (алмаз?).

Взяв себе условный алмаз (в камнях Боня не разбирался), остальные кристаллы Боня доверил для просмотра пикси. Все девять сапфиров содержали художественные сериалы. Смотревшие выглядели ошалелыми, но долго балдеть им не дала Света. Она заставила пикси сделать ей сумку с кармашками, в которые, помимо кристаллов, стала класть бумажки с названием и кратким описанием. Информацию о сериалах она из пикси буквально вытрясала, устроив им допрос с пристрастием. К Бониному удивлению, горгульи ей в этом рьяно помогали.

Зеленый кристалл оказался сериалом документальным, типа Animal Planet. Действие происходило, естественно, более пяти тысяч лет назад. Было интересно, но пока не имело большого практического значения. Разве что поискать окаменелости каких-нибудь магических животных и попробовать их оживить. Правда, судя по книге (фильму?) неразумная магическая фауна в качестве домашних петов не годилась. Хозяев бы они за милую душу схарчили. Так что, прежде чем искать с ними встречи, десять раз следовало бы подумать. С долей условности, из книги можно было почерпнуть некоторые сведения о географии данного мира. Только вот дикие места Боню пока мало интересовали, а о городах на кристалле не было ни слова.

Бесцветный кристалл оказался справочником. К сожалению, по медицине. Хорошо хоть принцип подачи информации в этой книге принципиально отличался от принятого в художественной литературе. Здесь появилось вполне нормальное меню, и информацию можно было получать по статьям. В справочники даже были приведены магемы диагностического и лечебного назначения. Так что кристалл был очень ценен, но не в данный конкретный момент. Среди Бониных спутников немагических существ не было, так что болеть они не могли, а все травмы проходили сами, была бы мана. Но в будущем книга могла стать очень полезной.

Ну а красные кристаллы оказались военными мемуарами. Возможно, из них и можно было бы почерпнуть что-нибудь любопытное, но пикси вцепились в них так, что отбирать кристаллы Боня просто не рискнул.

В общем, к вечеру все оказались при деле. Пикси по надцатому разу смотрели по очереди военные мемуары, отчаянно споря по каждому эпизоду. Света в обнимку с рыдающими у нее на груди горгульями проливала горькие слезы над каким-то сериалом. Призраки несли вахту. Боня оказался полностью предоставлен самому себе. Когда рыбак привез очередную акулу, Боня принял и сгрузил ее за домом, но Свету это не заинтересовало. Дракона слабо кивнула, пробормотала что-то типа "потом, потом" и пустила по щекам очередной поток слез.

Боня плюнул и пошел в кабинет программировать новые артефакты.

Глава 13. Наша служба и опасна, и трудна... для окружающих

Делал Боня, естественно, оружие. Для пикси. "Гусар" у него аж две дюжины, ребята, не смотря на малый размер, оказались сильными, а вот оружие у них — подкачало. Какими-то призрачными пиками колются. Размером чуть побольше обычной иголки. Оружие уж совсем ближнего боя. (Не гусары, а комары какие-то, — поставил диагноз Боня). Так серьезный урон противнику нанести трудно. Особенно если он в доспехах. А схлопотать от него чем-нибудь тяжелым пока подлетать будут на дистанцию удара — запросто. Надо что-то огнестрельное придумать.

Артефакт, стреляющий одиночными сгустками плазмы, Боня уже делал. Его и взял за основу, только доработал. Программа, в принципе, получилась несложная: магема ввода маны, магема задания размера "пули", магема непосредственного формирования сгустка плазмы и магема разгона сгустка плазмы до скорости примерно 30 метров в секунду (в справочнике мумриков была приведена в качестве примера магема именно с такой заданной скоростью, ее Боня и использовал). Размер сгустков плазмы Боня выбрал около 5 см в диаметре, не очень большие, но достаточные, чтобы прожечь насквозь стальной рельс (если здесь такие встретятся, а вот кирасу на вылет точно пробьет). Кроме того, Боня усовершенствовал конструкцию сенсором в качестве спускового механизма.

Для изготовления новых ПП ("пистолет плазменный) Боня перестроил свой артефакт создания золотых пластин под меньшие размеры (0,5 на 5 см) и слепил их целых 50 штук. Взяв одну из пластин, Боня аккуратно перенес на нее программу, поместив сенсор немного отступя от остальных магем на самом кончике пластины. После чего загнул этот кончик в качестве курка.

Кроме того, Боня, наконец, допер, как можно сделать накопитель маны, не позволяя ей испаряться в пространство. Он слепил шар твердой маны и погрузил в него свою пластинку-артефакт целиком. Затем обработал поверхность шара с помощью своего артефакта предотвращения испарения маны. А затем — изменил форму твердой маны, протащив ее в виде бруска по золотой пластинке и опустив вниз за "курком" в качестве ручки. Начинался этот брусок как раз от места расположения магемы ввода маны.

Получилась замкнутая система, содержащая и артефакт, и изрядный запас маны к нему. Единственным минусом было то, что он не мог подзаряжаться от маны снаружи, а зарядку мог произвести только лично Боня. Но, учитывая емкость "батарейки" хватить ее должно было надолго.

Использовать твердую ману в качестве ручки было можно, но не оптимально. Все-таки при стрельбе она должна расходоваться. Надо было изготовить для артефакта какой-нибудь муляж пистолета, и тут Боня вспомнил о возможностях пикси создавать твердые предметы любой формы. Так что отправился к продолжающим смотреть кристаллы членам команды.

Все были на месте, и заняты тем же. Правда, Света с горгульями уже не рыдали, а глупо хихикая, тыкали друг другу пальцами под ребра или хлопали по плечам. Горгульи еще иногда целовались. Света, вроде, вела себя скромнее. Боня некоторое время посмотрел на них, но ничего особо предосудительного не заметил. После чего пошел к пикси, которые все также галдели и носились вокруг. На Боню они никак не реагировали.

Протянув руку, Боня перехватил одно из пролетавших мимо созданий. И чуть было не взлетел следом за ним. Тяга у него оказалась — хоть на самолет ставь вместо двигателя. Хорошо, "пойманный" пикси все-таки сообразил, что от него что-то нужно его деусу и остановился сам. Потирая вывихнутое плечо (регенерация включилась сразу) Боня показал артефакт и объяснил задачу. Пикси создал полупрозрачную твердую пластину неизвестно чего и принялся ее формовать вокруг Бониного артефакта. Форму он ей менял так же, как Боня мане — мыслью, но помогая себе руками. Видимо, так проще.

Получилось что-то вроде игрушечного пистолета китайского производства из прозрачной пластмассы, сквозь которую просвечивает механизм. Из "ствола" на пару миллиметров высовывался кончик золотой пластины. Другой кончик пластины выступал уже на полтора сантиметра и являлся передней стенкой стилизованного курка.

С полученным пистолетом Боня и пикси отправились за дом — испытывать и доламывать каменный забор. Стреляло неплохо. Скорострельность — примерно 30 выстрелов в минуту. Рухнул еще кусок стены. Изменения объема твердой маны в ручке Боня не заметил. Пикси еще немного поэкспериментировал с формой, вырастив ближе к концу ствола еще одну небольшую ручку, а сзади что-то вроде маленького приклада. Так под его рост стало удобнее.

Остальные пикси слетелись посмотреть, и стали требовать от Бони — себе таких же, а от "стрелка" — поделиться игрушкой и тоже дать им пострелять. Боня глянул на небо и не разрешил. На дворе стояла уже ночь, а забор обваливался с изрядным грохотом. Было и забор жалко, и перед соседями неудобно.

В результате вся толпа отправилась за ним в кабинет и шумно шуршала крыльями над ухом, пока он наносил магемы на следующие пластины. Процент выхода годных резко упал, хотя наносимая программа и была совсем несложной. Боня испортил больше десятка пластин, пока сделал еще 25 артефактов. Одно было хорошо: стоило ему закончить очередную пластину, как ее немедленно подхватывал кто-нибудь из пикси, придавая ей форму пистолета, а остальные переключались на него и помогали советами. В результате двух одинаковых пистолетов в арсенале не оказалось.

Двум последним артефактам Боня сумел заставить пикси придать форму классических ТТ и пошел вручать их горгульям. Те все смотрели и пересматривали свое "кино". Вместе со Светой. Боня всерьез испугался за их душевное здоровье и потребовал прекратить. Ни сил, ни эмоций у троицы киноманов уже не было. Они даже спорить не стали. Горгульи так и сползли с лавки на ковер, где и легли в обнимку, слегка вздрагивая и чего-то попискивая. Света попыталась составить им компанию, но Боня взвалил ее на плечо и отнес в спальню, где и вывалил на кровать.

— Из-за этих горгулий у меня уже второй раз полный облом с сексом, — мрачно констатировал он. — Надо принимать меры. Только вот какие?

Улегшись рядом со Светой, он слегка ее приобнял и стал ждать утра.

...

Наступившее утро было необычно тихим. Перебравшая эмоций Света слегка постанывала во сне, иногда вздрагивала, но не просыпалась. Форму менять тоже не пыталась (было у Бони такое опасение). Горгульи все-таки отползли на чердак, в гостиной не было ни их, ни синих кристаллов. Пикси не было вообще нигде.

— На стрельбы полетели, — догадался Боня. — Интересно, куда? И что они выбрали в качестве мишени? Хорошо бы весь город не разнесли...

Следующую пару часов Боня провел вальяжно развалясь на скамейке около фонтана и слушая отчеты призраков. Все управители суетились, но как-то бестолково. Носились друг к другу с визитами, но ни о чем важном при этом не разговаривали. Да и не с кем было, так как хозяева сами в это время с визитами по другим домам бегали. Так, заглядывали во все доступные помещениям и обязательно здоровались со всеми имевшимися в наличии членами семьи. Создавалось впечатление, что главной целью визитов было проверить, не сбежал ли коллега из города (вывез семью) и не стал ли он формировать вооруженный отряд. Но поскольку ни того, ни другого пока не происходило, визитеры так и разбегались ни с чем.

А вот Аквапопуло и Демеску ни к кому не бегали, зато провели совместный смотр стражи и береговой охран города. На доблестных защитников города сбежалась посмотреть вся местная элита (простых зевак было еще больше), но за этой толпой местные вооруженные силы можно было и просто не заметить. Их на оба отряда и сотни не набралось. Так что даже принц Фока не пытался перевербовать их в свою дружину.

Впрочем, багрянородный больше вообще никого вербовать не пытался. Народ в Денае невоинственный, а биржи наемников не наблюдалось, видимо, в связи с отсутствием спроса. Так что добывать здесь на свою авантюру для него имело смысл только деньги. И, судя по всему, все, что можно было выпросить, он уже выпросил до Бониного появления в городе, когда своими договорами торговал. А сейчас они с Пуло просто ждали прибытия каких-то судов. Сколько этих судов должно прибыть, вчера разговоров не было, но, кажется, флот должен быть немаленьким. По крайней мере, Фока планировал сплавать с ним к Алам и набрать наемников там. После чего уже идти к Визу. То есть денег на армию у него должно хватить. Кто же ему такие деньги одолжил?

Боня поморщился при мысли, как же Алексей Фока будет потом долги отдавать. Небось, придется собственную столицу грабить или проскрипционные списки неугодных готовить, что, в принципе, одно и то же. И одинаково мерзко. Даже возникла мысль — прибить багрянородного бунтовщика на благо его страны, но решил пока не вмешиваться. Все-таки разборки были чужие, да и у принца, скорее всего, ничего не получится.

Но, на всякий случай, попросил призраков организовать дежурство и в порту, например, на маяке. Приглядывать, какие суда могут к принцу подвалить. Ну а между сменами предложил им в так непонравившуюся ему едальню заходить. Она ведь "Веселый призрак" называется? Вот пусть там призраки и развлекаются. Можно даже спеть чего-нибудь. Инфразвуком...

В доме было все столь же тихо, кто спал, кто отсутствовал, и Боня решил наведаться в местную сокровищницу. После вчерашнего просмотра брать с собой "киноманов" ему не хотелось. Равно как и покупать кристаллы без предварительного просмотра. Но появилась мысль, как проблему минимизировать. Поэтому поехал, прихватив с собой призрака Юлиуса.

Медный тубус с договорами тоже взял. Будет ли он опрашивать заинтересованных лиц, Боня еще и сам не решил. Но оставлять дома вещдоки счел неправильным. Собственно, это он так сам перед собой оправдывался, что лезет разбираться в чужих проблемах. Ясно, что влезет. Точнее, уже влез. А вот зачем он это сделал, будет разбираться в процессе, все как по заветам вождя пролетариата — главное влезть в драчку...

Первой своей целью Боня назначил дом патриция Титуса Комиса. Все-таки тот обещал помочь с проходом в сокровищницу. Ну и одним из покупателей города тоже является. Однако, проехать на коляске к дому неожиданно оказалось сложно.

Площадь перед храмом (а по совместительству и перед домом Комиса) была запружена народом. Причем большинство имело вид, отнюдь, не благонадежный. Боня даже стал придерживать пояс с кошельком рукой. Из коляски пришлось вылезать. Кучера Боня отправил домой, попросив по дороге заехать в какую-нибудь едальню и прихватить легко разогреваемой еды. Все-таки стукнутые по голове культурой когда-нибудь встанут, поди есть захотят. Ну и пикси должны аппетит нагулять.

Боня решительно ввинтился в толпу, но продвигаться удавалось с очень большим трудом, хоть и двигался он не к храму, а просто пытался прорваться по краю к дому Комиса. Судя по всему, местный народ совсем не был приучен к очередям, вот и валил всей толпой безо всякого порядка. В толпе кое-где попадались жрецы, но и у этих пастырей опыт построения стада в колонны явно отсутствовал. Так что голоса они срывали безо всякого толка.

К одному из таких "организаторов" Боню и вынесло. Тот орал столь громко, что рядом с ним образовался свободный пятачок. Знакомы они, вроде, не были, но жрец Боню узнал и вцепился в него мертвой хваткой.

— Господин Боня, Вас мне сам Господь послал, — не терпящим возражений тоном изрек жрец. — Верховный жрец нашего храма Иоанимус срочно просил Вас найти, и вот Вы сами к нам пришли. Поспешим же, порадуем Верховного!

Вырываться Боня не стал, с церковью он, вообще, ссориться не собирался, а тут после зарядки Камня Силы (по совместительству алтаря) со стороны жрецов вполне мог интерес к сотрудничеству появиться. Но как через такую толпу жрец собирается пробиваться, Боня не мог себе представить.

Оказалось — просто. Добрым словом и благословением. Символом жреческой принадлежности в этом мире оказался не большой крест на груди, а жезл в руках. Довольно увесистый, больше всего напоминающий гетманскую булаву, разве что без острых шипов на шаре. Им то и стал жрец решительно благословлять стоящих на пути. Оказалось, что народ с таким видом причащения к святым таинствам тут хорошо знаком и подается в стороны сам. Пытаясь на ходу и жезл губами чмокнуть, и зубы целыми сохранить. Как это у горожан получалось, Боня мог только гадать. Видимо, благодаря долгому опыту.

Таким манером до храма они добрались довольно быстро. Здесь Боня с некоторым недоумением отметил, что конечной целью толпы является вовсе на Камень Силы, а сам храм. Точнее к алтарю народ тоже прикладывался, но о помощи со здоровьем просили далеко не все. Хотя на камне и лежало несколько человек, охваченных зеленым сиянием.

— Почему же они все в храм рвутся? — спросил Боня сопровождавшего (конвоировавшего?) его жреца. — Вроде же, все богослужения прямо на площади проводятся?

— Так исповедальни же внутри, сын мой, — важно пояснил жрец. — Всего дюжина кабинок, но никогда раньше все разом заняты не были. А последние дни вдруг все воры да прочие разбойники исповедоваться в грехах кинулись. За ними и моряки потянулись, теперь, кажется и прочие горожане. Всем клиром круглые сутки грехи отпускаем, силы уж на исходе, но не откажешь же. Верховный жрец-то радуется, пожертвования рекой текут, — неожиданно недовольным шепотом сказал он, — а нам — испытание тяжкое.

— Отчего ж такое рвение, не знаете? — с нехорошим предчувствием спросил Боня.

— Так говорят, видение многим было змея огненного, который обещал всех грешников огнем пожечь, а души на муки вечные забрать. И, говорят, спалил уже многих. Только вот расхождения есть, кто этого змея прислал, Бог или враг рода человеческого? Но в грехах покаяться все захотели.

В ворота храма жрец Боню не повел, а открыл маленькую дверцу за колонной справа от главного входа.

— Смотрите-ка, служебный вход и здесь предусмотреть не забыли, — мысленно похвалил жрецов Боня, — а мне говорили "отсталый мир", "отсталый мир"...

Внутри оказалась довольно длинная и темная винтовая лестница, закончившаяся выходом на балкон, который, как оказалось, тянулся вторым этажом по периметру всего небольшого здания.

— Внизу исповедальни и комнаты с инвентарем, — пояснил жрец, — а здесь кельи клира.

Келья Верховного жреца храма оказалась небольшой, метра 3 на 6, но богато обставленной комнатой. Сам Иоанимус сидел в резном золоченом кресле перед столом с бумагами, но на стук жреца повернулся в сторону вошедших. Боня вспомнил, что надо идти под благословение. Правда, слова отзыва "Да воссияет свет!" из башки у него выскочили, так что он пробормотал что-то вроде "никто нас не зазрит!", но настолько невнятно, что, вроде, и так сошло.

— Сын мой! — начал Иоанимус, — не прольешь ли ты свет, на некоторые непонятные вещи, происходящие в городе?

Пускаться в откровенности Боне не хотелось, поэтому он изобразил на лице рвение и, как бы от его избытка, перебил Верховного жреца, одновременно пытаясь немного поменять тему.

— Насколько понимаю я, недостойный, — скромно начал Боня, — Господь почтил своим вниманием сей древний город. Вот, не далее как вчера, милостью Его, открылся мне в доме тайник покойного Мазиуса. И оказались там изрядно любопытные документы.

Боня протянул Иоанимусу договор между принцем и Верховным понтификом Алов.

Верховный жрец свиток принял и стал читать с видом вежливого любопытства, которого хватило ровно до того момента, как до него дошла суть вопроса.

— Ах, он еретик!!!! — завопил Иоанимус и выдал минут на двадцать тираду о происхождении Алексея Фоки (абсолютно незаконном) и о половых и прочих извращениях его самого и его матери. Надо отдать Верховному жрецу должное, богохульств в его речи не было вообще, слово "черт" или аналогичные не звучали, как неуместные в устах священнослужителя, но такие богатые краски мата произвели впечатление и даже слегка смутили Боню, которому "великий и могучий" был все-таки родным.

В незапамятные времена, по крайней мере, задолго до Бониного появления на свет, в подмосковном Физтехе родилась литературная игра с шахматными часами. Называлась она "е**ный венгр". Правила были просты. Первый игрок четко произносил вслух название игры и нажимал на кнопку шахматных часов. Его противник отвечал матерным выражением и, в свою очередь, нажимал на кнопку. Теперь новое выражение уже должен был предъявить первый игрок. Компетентное жюри следило за тем, чтобы выражения не повторялись. Проигрывал тот, у кого первым заканчивалось время. Легенды гласят, что были мастера, на часах которых выставляли по часу. Соревнование существенно обогащало лексику будущих физиков, рождая иногда довольно изящные выражения от "гусь-хрустального му**звона" до "двужоподырчатого слип**здня". Конечно, со времен атомного проекта студент-технарь стал помягче, а гуманитарии так и вовсе никогда ругаться по серьезному не умели, одни тавтологии, но попытки возродить замечательную игру периодически предпринимались. Как-то раз попробовал свои силы и Боня, но в пятиминутном поединке был бит с безнадежным отрывом по времени. Все-таки в спринте флегмам делать нечего. Но кое-чего нахватался. Поэтому о достоинствах спича жреца мог судить почти профессионально. Так вот достойный Иоанимус был бы не на последних местах и во времена Бониного деда, а в нынешнее время так и вовсе мог бы стать чемпионом.

— Этого так оставить нельзя! — подытожил Верховный жрец. — Я его, гада от церкви отлучу! И морду тоже набью! Со всей кротостью... Прости меня Господи!

Иоанимус рванул к выходу. Боня так и не успел слова вставить и теперь поспешил следом. Думал, что не догонит. Но на ступенях храма Верховный жрец уперся в толпу и взвыл:

— Господи, ну сделай что-нибудь! Отпусти ты им их грехи, и пусть домой расходятся!

Неожиданно толпа задергалась. Из канализационных решеток на площади, предназначенных для сбора воды во время ливней, наружу поперла вода. Не очень чистая и слегка вонючая, но в большом количестве. Завизжали женщины. Стоявшие в задних рядах стали отступать в сторону поднимающейся уклоном вверх улицы. Постепенно движение приобрело системный характер, и, когда воды на площади поднялось примерно на метр, на ней остались только те, кто оказался на ступенях храма. Среди них стоял на коленях Верховный жрец и пламенно, но одними губами, творил молитву. Чтобы не выделяться, Боня тоже опустился на колени, а заодно проверил зарядку Камня Силы. Оказалось, все совсем неплохо. Камень активно впитывал ману из окружающего пространства и почти не разрядился. На всякий случай Боня ему чуток добавил. Равно как и в шар маны за карнизом.

Вода тем временем поднялась метра на полтора. После чего стала медленно убывать. Боня тихо позвал незаметного при свете дня призрака:

— Юлиус, ты не мог бы узнать, откуда вся эта вода взялась, и что, вообще, в городе происходит? Наши, вроде, в разных точках города дежурят. Хорошо бы их опросить.

Призрак отправился выполнять поручение.

Прошло уже около двух часов. Жрец молился. Боня скучал. Он бы, наверное, на все плюнул и пошел, но выбираться вплавь ему не хотелось. А летать он, в отличие от своей команды, не умел. От нечего делать Боня стал сочинять программу, как бы это исправить. И еще ему было интересно, что произойдет раньше: вода спадет, или призрак вернется?

Призрак вернулся раньше. Принесенные им сведенья подтвердили самые худшие Бонины ожидания. Улетевшие пострелять пикси твердо запомнили Бонино распоряжение не шуметь в городе, поэтому отправились в горы. Где умудрились обрушить изрядный кусок горы, в результате чего спустили на город немалых размеров озеро. Собственно, они проковыряли небольшой туннель, но дальше хлынувшая вода сама все доделала. Озеро жалко, а у города кусок западной стены (то есть со стороны гор) смыло. Ну и в домах у горожан мокро стало. О жертвах сведений пока нет, но кур во дворах, точно, поубавилось. Надо было уток разводить...

В их же доме все обошлось без больших потерь. Все-таки дом на высоком фундаменте стоял. Только погреб залило, но там пусто было. Света пикси убивать не стала, но рвалась лететь спасать Боню от наводнения. Еле отговорили. Но как только можно будет проехать — явится за ним в коляске. А пока для укрепления нервов пошла проведать привезенную вечером акулу, да там и задержалась.

У объектов наблюдения — проблемы разной степени тяжести. Патриции на втором этаже сидят, по первому слуги с ведрами суетятся. До тряпок дело еще не дошло. А принца вместе с капитаном Пуло и всей припортовой едальней, где они сидели, в море смыло. Но никто не потонул. На корабль какой-то перебрались. Тот совсем недавно в порт вошел, сейчас там за ними бдят, доклад будет позже.

В общем, доклад был проведен информативно и четко. Боне даже захотелось назначить Юлиуса своим постоянным секретарем. Только вот как его с собой возить? Призраки ведь к месту своего погребения привязаны, очень далеко отходить не могут. Разве что останки его с собою возить. Но такая перспектива Боню не очень вдохновляла. Надо будет узнать у своих, как в древности в таких случаях поступали. Может, что подскажут.

Наконец, вода сошла, а Верховный жрец закончил свою молитву.

— Ты был прав, сын мой, — повернулся он к Боне. — Господь действительно обратил свое внимание на наш город. Я долго молил Его дать мне постичь Его замысел и, надеюсь, сумел кое-что понять. Господь возлагает на нас высокую миссию возрождения Империи и Церкви ее. Я говорю "на нас", имея в виду и тебя. Неслучайно же появился ты в Денае в столь смутное время, и неслучайно происходят вокруг тебя все эти события. Это тяжкая ноша, но прими ее с кротостью...

Боне сильно поплохело. Возрождать империю он никак не подписывался и заниматься этим не собирался. Он только хотел себе спокойное место найти, где бы можно было изучать магию, не отвлекаясь на бытовые проблемы. В смысле, чтобы эти проблемы решались сами или их за него решал кто-нибудь другой, но на хорошем уровне. А пока у него в планах — мир посмотреть. И путешествовать по миру он хотел в качестве туриста, а не "на танке", как шутили люди в советские времена. Пора было переводить стрелку.

— Пресвятой отец, — начал Боня (блин, так и не выяснил, как правильно обращаться к верховному жрецу храма), — а известно ли Вам мнение по данному вопросу святейшего Патриарха? Вы же ему о предыдущих событиях доложить собирались?

— Сын мой, так письмо в столицу только на корабле не меньше двух недель идет. А пока ответ будет, тут столько всего произойти может.

— Что Вы, в таком деле нельзя торопиться. Надо все делать основательно, не нарушая порядка и иерархии. Отпишите новое письмо, узнайте мнение Синода о действиях Алексея Фоки, пусть они сами его от церкви отлучают, если сочтут возможным. Кто их знает, какие там в императорской семье отношения. Я, кстати сам планирую через месяц-другой в столицу наведаться. Если бы Вы мне какое рекомендательное письмо дали, это бы сильно упростило дело.

— А здесь у Вас столько дел, — продолжил Боня. — Надо паломников к храму как-нибудь организовать, новые церковные праздники разработать, письма по всему миру разослать о возрождении в Денае чудотворного алтаря. Пусть завидуют!

— Зависть — грех, сын мой, — напомнил Иоанимус.

— Так вот пусть иноверцы и завидуют. А праведники — уважают. У Вас же теперь самый главный храм на всю империю сделался. Включая все ее прежние границы. Значит надо особый статус для храма просить. Ну и его верховного жреца — тоже.

— Ну, это ты мирянам грешным живописуй, священнослужителей вопросы карьеры не интересуют, — строгим, но уже заметно подобревшим голосом прервал Боню жрец.

— Так это же не Вам, а во славу церкви, — не согласился Боня. — Ну а если принц, али кто другой, здесь какие беспорядки учинить вздумает, так на то и стража городская есть. Ну и мы с супругой, если что, свои слабые силы приложим. У людей науки, знаете ли, иногда в запасе может много чего оказаться. Ну а главное, уверен я, что не допустит Господь торжества еретиков, и, ежели уж обратил он свой взор на Денай, то и впредь свое внимание к нему не ослабит.

Иоанимус покивал:

— Есть в твоих словах зерно истины. Письма готовить надо. И буду сегодня всю ночь молиться, чтобы просветил Господь меня грешного, дал сил и разумения, как правильно поступить. И возблагодарить Его за то, что омыл он наш город и наши души, явив сегодня очередное чудо.

Боню, в принципе, устраивала любая отсрочка, так что он решительно поддержал Иоанимуса. Пока письма напишет, пока ответы придут, Боня успеет не только к эльфам, но и в столицу наведаться, а, может, и к кочевникам... Все-таки дракон — транспорт куда более быстрый, чем весельное или парусное судно. (Боню немного кольнула совесть, что он так свободно рассматривает подругу в качестве транспортного средства. Но она же сама предложила! Может, ей это даже приятно.)

Собственно, дела в городе Боня на сегодня на этом мог заканчивать. Идти к патрициям и любоваться на суету с ведрами и тряпками... Наверное, лучше до завтра подождать. Оставался, правда, нерешенным вопрос с сокровищницей. В принципе, Боне было туда любопытно сходить, но он решил, что там и без него могут справиться.

Поэтому Боня подозвал Юлиуса и дал ему задание: отправляться в сокровищницу, благо призракам стены не преграда и организовать там дежурство (на всякий случай). Затем — исследовать стены на предмет прокладки незаметного и наименее трудоемкого пути в сокровищницу для пикси. Типа "крысиной норы", хотя, возможно, под потолком. Это уж как получится. Со своей стороны Боня собирался мобилизовать на работу пикси, а после поручить им каждую ночь выносить на просмотр по кристаллу. Желательно бесцветному, но это можно будет уточнить в процессе. На следующую ночь — возвращать просмотренное (мы же не воры), особенно если ничего интересного там не нашлось. С интересным потом разберемся.

Вот с такими планами Боня и отправился домой. Улицы уже подсыхали, все-таки были они мощеными, а канализация была сделана еще древними, на совесть. Хотя, конечно, на спуск озера рассчитана не была.

Свету он встретил по дороге. От своих "книгопросмотров" она, вроде, отошла, и Боне на шею кинулась вполне искренне. У того сразу же на душе потеплело. Рассказал ей о планах наладить просмотр содержания городской сокровищницы, но взял с нее слово, что больше так увлекаться не будет. В общем, до дома доехали в мире и согласии. А вот там их уже ждали призраки с докладом о наблюдениях, и принесли сведения, которые Боню всерьез взволновали.

Глава 14. Операция по наведению порядка

К сожалению, на сей раз с докладом явился призрак, у которого умение обобщать информацию, в отличие от Юлиуса, было в зачаточном состоянии.

— Значит, собрал капитан Пуло на своем корабле в капитанской каюте человек десять, — начал призрак.

— Погоди, ты же говорил, что этот корабль только вчера в порт вошел, — не понял Боня.

— Да, он с Салаоса сюда пришел, но капитан Пуло с принцем Алексеем Фокой тоже на нем приплыли. Раньше... А потом Пуло его на Салаос послал.

— Ладно, понял. И что он сейчас привез?

— Шкипер докладывал, что сделал все, как велено. Изобразили из себя купца. Команды только 50 человек. Но на веслах тоже воины, а не обычные галерные рабы. Их около полутора сотен. Всего больше двухсот опытных бойцов.

— А, так корабль весельный? — догадался Боня.

— Обычная имперская галера, — влез с разъяснением уже Юлиус, — двадцать пар весел, на каждом по 4 гребца. На носу — таран. Быстрая. Грузоподъемность до ста тонн. (100 тонн — Боня в уме перевел, система мер в Денае была отнюдь не метрической).

— Я так понимаю, — влез в отчет Боня, — что раз судно с Салаоса, то оно пиратское? И что, у пиратов принято самим на весла садиться, чтобы больше воинов на корабль влезло?

— Да, галера, безусловно, Пулой для грабежей часто использовалась, они какие-то прошлые походы потом поминали, — согласился призрак-докладчик, — а вот гребцов они здесь набрать собирались.

— Это как? — не понял Боня. — Тут что, моряки на пиратские судна нанимаются?

— Позвольте я поясню, — стал отвечать Юлиус, заметив, что докладывавший призрак надолго задумался. — Воины на весла галеры только для маскировки сели. Обычно там рабы прикованы. Помимо гребцов, воинов и 500 человек на галеру влезть могут, если понадобится. А горожан, как я понимаю, они спрашивать не собирались. Они же сюда не торговать пришли. Захватят, кого поздоровее из горожан, прикуют к веслам и грести заставят уже рабами.

— То есть они на город нападать собрались? — дошло до Бони. — В Денае же населения тысяч 20-30. 200 человек для захвата, наверное, маловато будет. Хотя шороху могут и навести, ведь стражи всего-то человек 100, а ополчение пока соберут...

— Шкипер говорил, что еще четыре галеры с Салаоса завтра подойдут. Только они в порт заходить не будут. Они свои отряды в нескольких километрах в стороне должны высадить, по возможности (так Пуло сказал!), не привлекая к себе внимания. И скрытно подойти со стороны гор, где так удачно кусок стены вчера смыло.

— То есть они с двух сторон на город напасть собираются?

— Пуло сказал, что тех, кто в порту сейчас, поделят на два отряда. Меньший из них (50-70 воинов) в порту около кораблей шумит, чтобы туда стража с береговой охраной, а также возможные ополченцы стянулись. А большему отряду велено идти в квартал садоводов.

— И где же тут "садоводы" живут? — заинтересовался Боня.

— Деус, ты сам в этом квартале живешь, — не выдержал Юлиус. — Неужели даже в купчей не посмотрел, где дом покупаешь?

Боня смутился. Никаких табличек с названиями улиц на углах домов тут не было, а спросить у кучера он не удосужился. А в купчей, если честно, только цену проверил, когда подписывал.

— Этому отряду велено недавно приехавшего колдуна заблокировать, чтобы он сидел дома и не мешался.

До Бони не сразу дошло, что под "колдуном" Пуло имел в виду его самого. Чуть было не спросил, где же тут колдун живет и почему его с ним не познакомили. Но не спросил. Так что с важным видом мог воскликнуть:

— Ни хрена себе! Эк, они нас уважают! А за что такая честь, не знаешь?

— Пуло сказал, что пощупать колдуна ходил, кажется, Менмос с отрядом. И вместе с отрядом сгинул. Только кострище в пол улицы осталось, как будто сожгли их там, да округу пеплом припорошило.

— Ну вот, — Боня неожиданно для себя даже обрадовался. — Я же говорил, что ты, Свет, тогда людей Пулы сожгла. Теперь мы это точно знаем. А подробностей, я смотрю, они так и не узнали, рикшу местные бандюки перехватили и не отпустили, но место происшествия Пуло, поди, посетил. Так что опасается. И правильно делает, между прочим. Судя по всему, этот Пуло — неплохой стратег. Хотя нет, это все не стратегия, а тактика, — поправился Боня. — Ну, и что он планирует с нами делать?

— Пуло призывал в дом не лезть, а лучше вступить в переговоры и уговорить колдуна не вмешиваться. Полторы сотни бойцов, по его мнению, в таких переговорах будут достойным аргументом. И еще он сказал попытаться заставить колдуна раскошелиться на выкуп. (Света фыркнула). Но помнить, что и без него богатых горожан хватает, рисковать людьми не следует.

По рассказу призрака, для основных сил отводилась самая приятная для разбойников функция — грабежи. Отряд с кораблей (до полутора тысяч пиратов) должен подойти со стороны гор, через смытый участок стены войти в город без сопротивления и грабить, грабить и грабить, освобождая горожан от всего ценного. В бедных кварталах велено не задерживаться, разве что рабов на галеры похватать, но это уже в конце операции. А вот богатые дома — прошерстить. Банк и городскую сокровищницу брать — обязательно. Гильдии — тоже.

Затем — действовать по обстоятельствам. Если сопротивления серьезного нет — захватывать порт, ограбить там склады товаров и захватывать пленных. Точнее — уже не пленных, а рабов. Которых приковать к веслам на галерах и, загрузив трюмы — отваливать. Если же сопротивление окажется сильным и под контроль город взять не удастся, то все равно, грабить все, до чего дотянешься, грузить на пленных и гнать к судам из города.

Судя по всему, в дальнейших планах Фоки было: плыть к Алам, потратить там награбленное на наемников и аренду дополнительных судов. Затем, увеличив число бойцов в 3-5 раз, двигать уже на столицу.

Уверенности в том, что вторая часть плана пойдет так, как планирует принц, у Бони не было. Скорее, пираты ни к каким Алам не поплывут, а со всей добычей отвалят на свой остров. Где еще с самого Фоки выкуп стрясти попробуют. Хотя, все возможно...

Оставалось решить, что делать им. Неожиданно для Бони даже Света не предлагала бросить все и отвалить. Воспользовавшись таким ее настроением, Боня хотел послать ее на разведку, посмотреть, где в море находится флот пиратов. Света такой идее решительно воспротивилась.

— Я тебя одного ни за что не оставлю, — заявила она. — Да и дом свой грабить не позволю. Ишь, чего выдумали! Бандитов сюда присылать! Ты что думаешь, они дом окружат и тихо за забором стоять будут? Все сюда полезут. Ну, я им лично головы пообрываю!

Боня даже растерялся от такого решительного настроя подруги. Хотел было ей возразить, но тут Сфенон аккуратно тронул его за плечо:

— Деус, ты лучше с ней не спорь. Все равно, бесполезно. Драконы, они жуткие собственники. Если что к ним в лапы попало, никогда не отдадут. Природа у них такая.

Пришлось вносить коррективы.

Искать пиратский флот Боня отправил пикси. Попросил их стараться обходиться без крови, но и высадке пиратов на берег тоже воспрепятствовать. Если еще на поздно. Если же те уже высадились — в бой не вступать, а вернуться с докладом.

Остальные остались охранять дом. Боня порывался послать часть призраков в порт, но Света опять же была решительно против. Вообще к укреплению обороны она отнеслась чрезвычайно серьезно, взяв все руководство на себя. Из призраков сформировала кольцо оцепления, плюс нескольких отправила за стены, контролировать подходы. Боню дракона попыталась загнать в погреб, но тот от такой чести категорически отказался. Тогда она назначила горгулий личными Бониными телохранителями (Боня их все-таки успел вооружить новыми пистолетами) с указанием при малейшей опасности взлетать с ним повыше и стрелять только находясь вне досягаемости стрел. Сама же Света нервно ходила вокруг дома, сменив форму, так что за несколько минут протоптала в саду изрядную круговую просеку.

Боня пытался ее успокоить. Ну, чего собственно, она так нервничает? Ведь, по сути, пираты для них никакой угрозы не представляют. Даже попытался рассказать историю про своего однокурсника — мастера спорта по боксу в тяжелой весовой категории, который обожал помахать кулаками, но при этом всегда утверждал, что никакие драки в его присутствии невозможны. Больше одного удара на противника ему не требовалось. Разве это можно назвать дракой?

Правда, бегать по саду рядом с нервничающим драконом оказалось не самым приятным занятием, и Боня быстро отстал. Плюнул и пошел в дом. Возможно, это была стратегическая ошибка, так как когда пираты, наконец, появились, Боня оказался вдалеке от места событий.

Пираты шли большой толпой, даже почти не отвлекаясь на то, чтобы грабить дома по пути. Разве что, проходя мимо лавок, удержаться не могли. Но таких по дороге из порта к Бониному дому было немного. То, что какой-то "колдун" может представлять реальную опасность, никто не верил. К чему опасаться какого-то очередного шарлатана? Так что шли сюда только чтобы успокоить паранойю своего капитана, да и с какого конкретного места начинать грабить город, им было все равно. Тем более что "колдун" по слухам был сказочно богатым.

Так пираты и дошли до последнего перекрестка перед Бониным домом, когда, предупрежденная дежурившим там призраком, к ним навстречу прилетела Света. Шедшие впереди немного запнулись, задние продолжали напирать. Реакция была типа "Ух-ты!".

— Грабить пришли?! — прорычала дракона риторический вопрос и, не дожидаясь ответа, дыхнула на толпу пламенем.

Услыхав драконий рык, Боня поспешил из дома, но не успел и до ворот дойти, как Света уже вернулась. Еще слегка порыкивая, но уже в человеческом образе. И решительно повисла у Бони на шее.

— Там кто-нибудь остался? — упавшим голосом спросил Боня.

Света только отрицательно хмыкнула. И полезла целоваться.

— И в кого ты у меня такая кровожадная? — вздохнул Боня через пару минут.

— А не фиг! — лаконично ответила дракона и продолжила прерванный поцелуй.

Наконец, Боня все-таки отстранился от подруги и попытался принять серьезный вид. Надо было бы ее отчитать за самодеятельность, но раз уж не успел сделать это сразу, то теперь начинать, вроде, глупо.

От тяжелых раздумий Боню спасли вернувшиеся пикси.

— Деус, это было весело! Мановое облако уже больше чем на десять километров в море ушло, вот мы их там и перехватили. Только там больше четырех кораблей было. С севера еще какой-то флот подходил. Судов на десять. И форма у них другая. Мы их, на всякий случай, тоже потопили!

— К-как? — только и смог сказать Боня.

— А мы зависали сверху над кораблем, метрах в ста, и раза по 3-4 в него сверху и стреляли. Залпом. Каждый выстрел — насквозь проходил, аж море внизу вскипало! Но мы только по центру палубы целились, вокруг мачты, чтобы гребцов не задеть, как ты и говорил! Мачты прямо сквозь корабли вместе с куском палубы пролетали!

— Ну и как они десять километров до берега вплавь добираться будут? Там хоть шлюпки на кораблях были?

— Были, но они на них к берегу плыть хотели, хоть мы и кричали, что им к берегу нельзя. Так что мы их тоже потопили. Почти никого не задели... Но там потом еще корабли подошли, уже с юга. Мы их топить не стали, они к берегу плыть не пытались. А из воды многих выловили и назад повернули.

— Утешили. А моряков с севера они тоже подбирали?

— Всех, кого могли. Еще нам спасибо кричали.

— За что спасибо-то? — удивился Боня. — Что вы пиратов и, скорее всего, алов потопили? Или за то, что спасать тонущих не мешаете?

В разговор снова вмешался Юлиус, вставив вопрос пикси:

— А они спасенных, случаем, не связывали? Вы не заметили?

— Да, всех вязали, — согласились пикси. — Мы еще удивились, зачем им это, они же их не на буксир брали?

— Ну, тогда все ясно, — сказал Юлиус. — С юга хумы подошли. А северян и пиратов они на свои невольничьи рынки повезли, у них рабство очень распространено. Не знаю, с какими целями они сюда плыли, но мимо такой добычи пройти не могли.

— Да, — согласился Боня. — Судя по всему, пиратская операция проходила отнюдь не в тайне. Вот алы и хумы сюда свои флоты и послали. Так что, если искать позитив, то городу они теперь не угрожают, а, кроме того, хумы, я думаю, выловили всех, кого только можно было, так что жертв не так уж и много получилось.

Боня уже собрался релаксировать, но тут вспомнил, что еще не знает, чем закончилось дело в порту. Вроде, горожане с сотней стражников с полусотней пиратов должны бы справиться, но надо проверить. Послали призраков за информацией.

Теперь можно было подвести первые итоги. Полторы сотни пиратов сожгла Света. Еще полторы-две тысячи пиратов и алов потопили пикси, да в рабство угодило столько же. Это Боня так "блестяще" провел "гуманитарную операцию". И ведь не то, чтобы члены команды его не слушались. Они просто ничего другого и сделать не могли. Что может сделать обычный человек с ружьем в руках, если на него прет пяток обкурившихся отморозков с ножами? Которые предупредительный выстрел в воздух проигнорировали? Только стрелять на поражение. А местные и не могли не проигнорировать, так как не знают, что Боня — человек с ружьем, а ружье стреляет.

Какие отсюда выводы?

К пикси претензий нет. В сложившихся обстоятельствах они поступили почти правильно. Алов только зря топили, а, может, и не зря... Да и сам он нечетко задачу поставил. Свете, конечно, можно было и не так горячиться. Но уверенности в том, что пираты бы просто ей сдались, а не кинулись разбегаться, тоже нет. Так что и к ней больших претензий не предъявишь. И вообще, неожиданно сердито подумал Боня, этот мир благополучно обходится без "дерьмократии" и "толерастии", так и не надо их в нем насаждать. Наоборот, самому надо от этой гадости мозги прочистить и забыть, как кошмарный сон.

Боня сделал еще один вывод. Пожалуй, он неправ, что старательно прячет боевую мощь своей команды. Чего он, собственно, опасается? Что церковники объявят его исчадьем ада и натравят на него фанатиков? Вроде, с имперской церковью он отношения наладил, если все правильно повернуть, наоборот, в небесные посланцы попадет. А что команда несколько странная, так это не преступление. Вон, медведи святым мед приносили, а у него дракон с горгульями за правое дело воюют. А пикси так и вовсе за младших ангелов сойдут, он их уже так и представлял кому-то. Надо только клювом не щелкать, а самому управлять ситуацией. Так что пора и команду миру предъявить, и силу показать. Чтобы знали и уважали!

Тем временем, пришли вести от "разведчиков". В смысле, один призрак вернулся. Оказалось, что "доблестная" городская стража в полном составе, за исключением своего капитана, сдалась в плен пиратам по первому их требованию. Их сразу к делу подключили, теперь они в качестве носильщиков с какого-то вскрытого пиратами склада товар на их галеру носят. Под присмотром десятка пиратов. Капитан Демеску этой участи избежал исключительно потому, что подчиненных не возглавлял, а остался дома. Где теперь все ценное старается припрятать понадежнее. Остальные пираты преспокойно грабят город. Весь, правда не смогут, пятьдесят человек много не унесут. Даже не во все богатые дома заглянуть сумеют. Сейчас около банка собрались, дверь сломать пытаются.

Боня объявил общий поход.

— Свет, поможешь мне побыть небесным воином на драконе? — Наверное, можно было и просто приказать, но Боня не мог просто так попросить свою женщину поработать рыцарским конем, поэтому пустился в объяснения. — А то вид у меня недостаточно грозный, а с тобой вместе в самый раз будет.

В ответ он ожидал реплики типа "рыцарь, которого его дама на спине таскает", но Света только охнула, что седла они так и не заказали. Однако, тут за дело взялись пикси. Света перешла в драконью форму, а они быстро покружили вокруг нее и за пять минут сделали Боне вполне уютное седалище с ремнями безопасности. Так что на сей раз он уже сидел почти на автомобильном сиденьи. Они готовы были и тент сверху присобачить, но Боня отказался, и вид будет невоинственный, и аэродинамические свойства могут испортиться.

Вылетели полным составом, оставив охрану дома на призраков. Впереди — две горгульи, между ними и чуть сзади — дракона с Боней на спине, а за ними, чуть выше — полукругом построившиеся пикси. Все, кроме Светы — с плазменными пистолетами. Боня срочно придумывал и излагал план операции.

Полет много времени не занял, на драконе лететь — это не на рикше ехать. Боня и усесться как следует не успел, как они уже на месте были. На небольшой площади перед дверями банка толпились и галдели вооруженные различными железками люди. Двое из них рубили топорами окованную медью (или бронзой?) дверь. Получалось не очень, но следы насилия на двери были заметны. Какой-то тип за ними орал что-то вроде, лучше сами откройте, а не то хуже будет. Появление Бониного отряда в этой суете могло бы остаться незамеченным, но дракона нарочно села широко разведя крылья для торможения. Да еще пару раз ими взмахнула. Ближних к ней пиратов чуть ветром не сдуло. Пикси тем временим охватили толпу с противоположной стороны площади, горгульи разлетелись в стороны и замерли в воздухе по бокам.

Боня гордо выпрямился на спине у Светы во весь рост и, вспомнив регулярно повторяемый по телеку фильм "Брат", заорал таким же неуверенным, как и у Бодрова, голосом:

— Всем лечь, мордой вниз, руки за голову! — и выстрелил из своего ПП куда-то вверх.

Пикси и горгульи тоже дали дружный залп, но уже вниз. Вокруг пиратов образовалось пышущее жаром огненное полукольцо. Они было подались вперед, но с незамкнутой стороны стояла Света.

— Кому было сказано ЛЕЖАТЬ!!! — рыкнула она, пустив струю пламени прямо над головами пиратов. Пикси еле успели взлететь повыше. Дому напротив повезло меньше. Пламя расползлось по его фасаду, и с жалобным кряхтеньем все оконные стекла развалились и осыпались, а остатки рам задымились.

Бандиты застыли в прострации. Пришлось вмешаться горгульям. Они подлетели и стали отвешивать ближайшим такие подзатыльники, что сшибали ударенных с ног, как кегли. До остальных, наконец, дошло, и они стали ложиться сами. Ни убегать, ни сопротивляться никто не пытался. Криков, как ни странно, тоже не было. Видимо, от нереальности происходящего.

Теперь в дело вступили пикси, которые быстро и сноровисто подлетали к лежащим по трое, заводили им руки за спину и связывали создаваемым на месте бинтом, который возникал как бы из воздуха. Боня с интересом наблюдал за процессом, вспоминая свои лубки. На все у пикси ушло не больше четверти часа.

Над площадью застыла полная тишина, нарушаемая только жужжанием крылышек пикси. Пираты так и лежали на земле, боясь не то, что пошевелиться, громко вздохнуть. Горожан тоже не было видно. Боня подозвал пикси и отправил их как-нибудь набрать воды и погасить дом напротив, пожар в котором, к счастью, пока не разгорелся. Пикси дружной колонной направились к украшавшему фасад банка фонтану, на лету формируя что-то вроде бурдюков. Сам же Боня спешился и, сопровождаемый Светой и горгульями, подошел к дверям банка.

— Эй, можно открывать, опасность миновала! — закричал он, стуча кулаком в дверь. Дверь и не думала открываться.

Через пять минут стуков и воплей Боня уже был готов прожечь дверь выстрелом, но тут света протянула из-за его спины лапу и, подцепив когтем дверь, просто выдрала ее наружу вместе с куском стены. В проломе показались испуганные лица.

— Почему не открываете, сколько стучать можно! — отчитал их Боня. — Вон, ваши бандиты связанные лежат. Принимайте на хранение!

Сквозь служащих протолкался бледный но решительный Опус Фум.

— Господин Боня, Ваша помощь была очень неожиданной, но очень своевременной! А Ваш отряд превзошел все мыслимые ожидания! Простите, а они не опасны? — добавил он шепотом.

— Что вы! Они такие же разумные, как и мы с вами. Только живут обычно отдельно от людей. Но мне удалось найти с ними общий язык. Это мои друзья и они помогают мне в моих начинаниях. Ведь правда? — Боня повернулся к членам своей команды. Те дружно закивали.

— Простите, но с таким отрядом можно целую армию разгромить, — ошалело пробормотал Фум.

— Конечно, — согласился Боня. — А куда вы думаете делся весь пиратский флот, который шел грабить город? Там, между прочим, около пяти тысяч бойцов было.

— Вы меня потрясли, — сказал Фум, все еще косясь на Боню с некоторым страхом. — А как здоровье Вашей прекрасной супруги?

Боня чуть было не ляпнул: — вот же она, но решил что это будет уже через чур.

— По-моему, мы сейчас проводили военную операцию, а не светский прием? — ответил он в одесской манере.

За спиной Фуна нарисовалась его дочка-швабра: — Вы наш спаситель, дорогой Боня! Как нам выразить Вам свою благодарность! Позвольте Вас поцеловать!

Света свесила голову через Бонино плечо (свесила — это смело сказано, голова была, пожалуй, побольше самого Бони) и улыбнулась, прищелкнув при этом зубами. — Можешь поцеловать меня, девочка!

Ко всеобщему изумлению, "швабра" побледнела, но решительно подошла к драконе и, ухватив за нос, поцеловала в губы. До Бони, правда, после этого дотянуться уже не смогла: и Светина голова мешала подойти, и запал кончился.

— Мне вполне достаточно ваших слов! — вмешался Боня, видя, что Света еле сдерживается, чтобы не сплюнуть, а то и откусить нахалке голову. — Праздновать будем потом, сначала надо дела доделать. Куда-то этих пленных надо определить, да и в порту еще десяток остался, которых отловить надо.

Бонина шутка о "приеме на хранение" неожиданно была принята, как разумное решение проблемы. На Бонин вопрос, "разве городской тюрьмы в Денае нет?", он получил ответ, что, во-первых, туда столько заключенных не впихнуть, а, во-вторых, пусть сначала отработают на восстановлении стены и двери банка. Хотя бы в качестве чернорабочих. Боне подход понравился. Наверняка, в городе и другие повреждения есть, хотя бы тот же дом через площадь, так что пусть виновники сами нанесенный ущерб отрабатывают. Служащие быстро освободили одно из подземных хранилищ банка. Туда всех пиратов и загнали.

Пока шла подготовка импровизированной тюрьмы, пикси с горгульями были откомандированы в порт — отловить и принести оставшихся пиратов. За одну ходку не управились. Помимо пиратов там уже и местные мародеры объявились. Пришлось Боне со Светой тоже туда лететь.

Пикси с трудом отловили чуть больше половины разбежавшихся без охраны пиратов стражников. Боня их построил прямо на причале и отчитал за трусость. Улыбавшаяся за его плечом Света подавила все попытки неподчинения одним своим видом в зародыше. Затем стражников заставили вооружиться (брошенное ими оружие так и осталось валяться на земле, пираты им побрезговали), разделили на пятерки и отправили наводить порядок. Для надежности Боня прикомандировал к каждой пятерке по паре пикси и паре призраков. Последние произвели чуть не больший фурор, чем дракона, но при наведении порядка оказались очень эффективными. Если наряд видел, что двери склада вскрыты, и кто-то внутри мародерствует, то первыми туда заходили призраки и укладывали всех на землю акустическим ударом. Стражникам оставалось только зайти внутрь и вязать наиболее наглых. У остальных только отбирали награбленное и давали по шее. В общем, стражники довольно быстро втянулись в обычный для себя режим работы. Свои карманы, естественно, тоже набили. Но бороться с этим Боня уже не стал. Пусть местные власти сами разбираются.

Капитана Пуло поймали тоже призраки. Точнее, задержали, когда он попытался сбежать. Причем сделал это он еще до того, как в порту появились пикси. Видимо, не получив вовремя отчета от одной из групп, понял, что план провалился, и решил делать ноги. Только вот призраки-наблюдатели уже в порт вернуться успели и, когда намеренья Пуло стали понятны, угостили его хорошей порцией инфразвука. Тот все равно сумел зарыться в ближайший подвал, но оттуда его уже забрал наряд стражников. В тюрьму он шел даже с некоторым облегчением. Видимо, не впервой.

А вот Алексей Фока оказался на пиратском корабле и, как и предполагал Боня, запертым в каюте. Но все равно, за жертву нападения его не признали и тоже отправили в тюрьму. Правда, как и Пуло — городскую, а не в подвал банка.

Со следующим визитом Боня отправился в храм. Не хотелось ему ужасно. Он, вообще, всегда фанатиков опасался. Кто их знает, какая у них в голове система приоритетов расставлена. За невинную шутку вполне убить могут. Или хотя бы попытаться. Но легитимизовать свое положение в религиозном обществе можно только в храме. А быть объявленным колдуном, якшающимся с нечестью, вместо благодарности, Боне совсем не хотелось. В качестве свидетеля прихватил с собой банкира. Горгульи подхватили в приемной какое-то кресло, водрузили в него обмершего от страха господина Фума и, подхватив кресло с двух сторон, полетели вместе с драконой и последней парой пикси, оставшейся с Боней (остальные были в нарядах со стражниками).

Их появление перед храмом произвело фурор. Пираты сюда так и не добрались, но слух о нападении по городу прошел, и, к Бониному удивлению, желающих искать спасение у храма оказалось довольно много. Верховный жрец, надо отдать ему должное, не прятался, а сам проводил службу. А вот приземлиться рядом с ним оказалось сложно — вокруг было полно горожан. Пришлось десантировать банкира, кресло с которым горгульи впихнули на ступени храма перед жрецом, буквально раздвинув им верующих. После чего горгульи взялись за руки и пошли расчищать посадочную полосу для Светы. Силушкой их природа не обделила, а вид крылатых горилл со здоровенными клыками, вежливо просящих народ сдать немного назад, как-то не побуждал к дискуссиям.

Так что скоро приземлилась и Света, аккуратно поджав хвост, чтобы никого ненароком не придавить. Боня соскочил вниз и сразу кинулся к жрецу под благословение. Рот у того был все еще открыт, но условные рефлексы сработали, и нужные жесты были проведены, а слова произнесены на автомате. Первый этап встречи прошел по плану. Проклинать того, кого только что благословил, ни один жрец не станет. По крайней мере, сразу.

— Пресвятой отец, прошу вас, объявите народу, что милостью Господней, напавшие на город Денай нечестивцы уничтожены или посажены в тюрьму. И самый действенный вклад в эту победу внес ваш храм. Эти ангелы (Боня показал рукой на пикси), и эти чудесные создания (кивок в сторону горгулий) еще недавно служили его украшением. Но Господь вдохнул в них жизнь и послал ко мне отражать вражеское нашествие.

Жрец посмотрел на указанные персонажи с подозрением, но потом во взгляде мелькнуло узнавание.

— А ведь и вправду они похожи на украшения в нашем храме, только я их последнее время что-то не замечал.

— Не сомневайтесь, мы и были, — вмешался в разговор Сфенон. — Только на этом храме почти тысячу лет простояли, а уж раньше где только не были... Но теперь мы от Бони ни на шаг, во всем ему помогать готовы.

— Дракона в храме, точно не было, — не унимался жрец.

— Дракон прилетел из-за гор, — не соврал Боня. — А вместе мы потопили пятнадцать вражеских судов, уничтожили до пяти тысяч их воинов, а 72 последних взяли в плен и посадили в тюрьму. Они как раз банк штурмовать пытались. Но господин Фум вам об этом лучше расскажет.

Банкир стал сбивчиво излагать события. Не забыл рассказать и о своих страхах и отчаянии, и о том, как прилетевший с неба отряд в один момент разоружил и связал пиратов. Не забыл сказать и о том, что его дочь поцеловала дракона. Света досадливо тряхнула головой. Закончил тем, что попросил провести благодарственную службу. Боня идею горячо поддержал и предложил поучаствовать в расходах.

Иоанимус важно покивал и решился. Он вышел по ступеням вперед и громким голосом объявил:

— Господь явил чудо и избавил наш город от захватчиков! Вечерняя служба будет нашей благодарностью Ему за это чудо. Ну а то, что чудо было, вы и сами видите, — добавил он уже тише и махнул рукой в сторону Светы. Та сунула морду ему под благословение, чем добила его окончательно.

Тем временем, к странной компании на ступенях храма бочком приблизился живший через площадь Титус Комис. Верховный жрец предложил всем пройти в его келью, рассказать все поподробнее. Боня на минуту задержался и, обняв дракону за морду, шепнул:

— Светик, ты, пожалуйста, слетай домой и возвращайся уже в человеческом облике. Мы либо здесь, либо в муниципалитете будем, тебе, если что, призраки подскажут. Только круг над городом сделай, чтобы тебя все видели.

После этого чмокнул ее в нос, а потом немного полюбовался, как на фоне синего неба смотрится громадный темно-фиолетовый дракон, парящий на широко распахнутых крыльях. Впрочем, головы в небо задрала вся площадь.

На малом совете в келье Верховного жреца Боня подробно рассказал все, что знал о нападении пиратов. И о корабле в порту, и о готовившемся с моря десанте, и о безответственном поведении принца. Рассказ уже подходил к концу, когда Боне неожиданно передал сообщение подошедший призрак. В полумраке кельи виден он был довольно отчетливо, но жрецы сегодня получили уже столько сильных впечатлений, что почти и не отреагировали на нового пришельца. Призрак сообщил, что капитан городской стражи, не дождавшись ни своих подчиненных, ни нападения, отправился инспектировать городскую сокровищницу и был задержан там дежурным призраком во время набивания карманов кристаллами. Боня отправил пикси и горгулий к сокровищнице. Первых — доставить сюда задержанного, вторых — посидеть у входа в сокровищницу в качестве охраны.

Задержанного пикси доставили по воздуху, ухватив его за кисти рук. Бравый капитан дрыгал ногами и орал, что его не так поняли. Представ перед собранием в келье, упал в ноги Верховному жрецу и умолял защитить его от бесовских отродий. Тот некоторое время послушал, а затем хорошо поставленным ударом благословил жезлом по лбу. После чего приказал младшим жрецам поместить вора в храмовый карцер.

Дальнейшее обсуждение решили перенести на общее заседание в управе. С участием Бони и Иоанимуса. Фум и Комис отправились собирать управителей.

* * *

В результате всех этих событий Боня задержался в городе еще на месяц. Первые дни прошли в сплошных заседаниях городской Управы. Сначала управители откровенно тянули время, видимо, ожидая, не пройдет ли явленное городу чудо в лице Бони и его компании само собой. Но Боня стал являться на заседания в сопровождении горгулий, а по вечерам Света стала совершать дежурный полет над городом и гаванью. В результате, когда дошло до принятия решений, уже ни одно из них не проходило без Бониного одобрения.

Основные решения были посвящены ремонтным работам и наведением порядка. Захваченных пиратов передали гильдии каменотесов в качестве подсобных рабочих и начали активные работы по восстановлению смытого участка стены и поврежденных зданий. Бонин забор восстановили в первую очередь. Света проконтролировала.

Было решено провести работы по расширению порта, так как в связи с уменьшением численности пиратов, морская торговля обещала стать более эффективной. На вершине маяка Боня соорудил магический фонарь с трехсотлетним запасом маны, который было видно километров за пятьдесят. Заложили строительство новых причалов и дока.

Так же было решено начать украшение города. В планы вошли строительство набережной, разбивка городского парка, установка нескольких фонтанов и даже постоянно действующей площадки развлечений для детей (предложил, естественно, Боня). Пока по уровню ближе к обычной детской площадке (горки, качели, карусели), но пикси добавили туда батут и даже небольшое колесо обозрения.

Вороватого капитана Демеску от должности отстранили, но суровых мер применять не стали, ограничились штрафом и внушением. А вот стражу реорганизовали капитально. По Бониному предложению доукомплектовали дозоры призраками на постоянной основе, а также сохранили из них штат надзирателей. Главой новой организации Боня назначил Юлиуса. По крайней мере до тех пор, пока сам со своим местом обитания окончательно не определится, идея оставить призрака своим секретарем ему по-прежнему нравилась.

Также Боня уговорил гильдии открыть школы ремесла для взрослых. Для местных "преступных элементов" с появлением стражи из вездесущих призраков наступали тяжелые времена, надо было помочь им поискать новое место в жизни. Не факт, что получится, но попытаться стоило. Боня даже пару килограмм золота создал на содержание школ.

Алексея Фоку и Пуло было решено отправить в столицу под конвоем. Пусть их судьбу императрица решает, или как там у них судопроизводство организовано. Сопровождать вызвались оба знакомых Боне патриция. Каждый, видимо, рассчитывал получить за труды место управителя вместо покойного Мазиуса.

Из домашних дел, Боня произвел кучера в домоуправы, увеличив ему жалование и поручив поддерживать порядок в доме и саду во время его отсутствия. Попросил организовать постройку беседки и конюшни на пару лошадей. Денег на это тоже выделил. Но, на всякий случай, положил их в банк, чтобы домоуправ получал по 20 золотых на все расходы в месяц. Плюс просил Фума строительные счета оплачивать из оставленных в его банке средств.

В общем, дела Боня разгреб и собирался двигаться дальше. Следующую остановку он планировал сделать у эльфов в Великом Лесу, потом — побывать у кочевников, а затем уже заехать в столицу Империи город Виз. После чего уже решать, где жить и что делать дальше.

Но однажды днем от призраков пришло срочное донесение. В гавани всплыл чудовищных размеров змей. Боня и Света немедленно вылетели к месту происшествия, пока в городе не началась паника. При этом Боня заметил, что Свету известие чрезвычайно взволновало.

— Судя по всему, ты старого знакомого ожидаешь встретить? — спросил Боня.

— Ну, не то, чтобы знакомого, но о дедушке Ди ходили легенды и в старые времена. Говорили, что он стар, как мир и является прародителем всех драконов. Живая легенда! Только его мало кто видел, он веками на дне моря спал.

Змей и вправду был громадным. В воде было видно плохо, но никак не менее ста метров длиной. При соответствующей толщине. Внешне он сильно напоминал классического китайского дракона. С длинными усами и бровями. Лапы точно были, одной из них он лениво почесывался, а вот крыльев Боня не заметил. Разве что рудиментарные, незаметные из-за гребня вдоль спины.

Дракон повернул голову в сторону Светы с Боней на спине и попытался сфокусировать взгляд.

— Еще толком не очнулся, — констатировал Боня. — Погоди, я тебе маны добавлю.

Боня направил поток концентрированной маны на змея. Та исчезала в нем, как в хорошем сливе. Света зависла метрах в десяти перед громадной мордой чудовища, слабо помахивая крыльями. Постепенно вид у змея становился более осмысленный.

— Дедушка Ди, — позвала его Света, — как ты себя чувствуешь?

— Много лучше, чем камень, внученька, — прошелестело в ответ. Змей приподнял морду над водой и теперь держал ее на одном уровне со Светой. Его голос действительно напоминал не то шелест, не то плеск, но при этом весьма громкий. Боня даже головой тряхнул. Змей его явно заметил.

— Малявка, а ты молодец, — продолжил он, — я смотрю, ты бога с собой принесла. Где ж ты раньше была, пока я тут морские отложения изображал?

— Так же как и ты, была статуей перед своей пещерой. Пять тысяч лет простояла. Меня Боня так же, как и тебя оживил.

— И ты его сразу захапала? Молодец! А много в этом мире драконов осталось?

— Не знаю, дедушка Ди, думаю, что пока кроме нас с тобой больше никто не ожил. Но Боня только этот город маной насытил, в остальном мире ее нет.

Змей оценивающе посмотрел на Боню. Явно заметил направленный на него поток концентрированной маны и довольно крякнул.

— А он ничего, сильный! Он что, на меня ману специально направляет? Никогда такого не видел. — Змей немного помолчал. — А драконов, если старые не оживут, мы с тобой и новых наделать можем. У тебя там как, пустые яйца остались еще? У меня где-то раньше на дне золотишко припасено было, надо будет поискать.

Направление, которое стало приобретать беседа, Боне явно не понравилось.

— Слушай ты, червяк переросток, — возмутился он, — я тут тебя в порядок привести пытаюсь, а ты, вместо спасибо, мою жену клеишь, как будто меня вообще не существует? Ща, я тебя обратно в окаменелость превращу и на дне оставлю еще на десять тысяч лет, может, поумнеешь!

— Ты чего чирикаешь, божок, — возмутился змей. — Дам хвостом по лбу, будешь знать. Жаль только внучку могу задеть.

— Погодите, — испуганно закричала Света. — Дедушка Ди, ты не прав, Боня совсем не такой бог, как ты раньше видел! Он ману не только давать, но и забирать может. И магичить умеет. Он сюда вместе с мумриками прилетел, а потом их вместе с кораблем и грохнул. И горгулий, которые его похитить хотели, назад в камень превратил и на кусочки разбил. Так что ты главе моего клана лучше зря не хами. Он тебя и вправду совсем без маны оставить может! А ты, Боня, не сердись на дедушку Ди! Он всегда такой охальник был. Всех дракон домогался, но больше в шутку. И я от тебя никуда и никогда! Ты не думай!

Змей немного опешил от Светиного напора:

— Ты что, малявка, волну непонятную гонишь? Бог — глава клана! Извращенка! — змей вытащил из воды кончик хвоста, метров этак десять, — ладно, божок чудесный, показывай, что умеешь!

Боня прекратил накачивать Ди маной, а, наоборот, потянул ее у него из хвоста, собирая в шар над собой. Мановое облако вокруг змея он при этом раздвинул, полностью отсекая его от источника. Змей не верящим взглядом уставился на это безобразие. Шар твердой маны над Боней стремительно рос. Когда он перевалил за два метра в диаметре, Ди взмолился:

— Прекрати, окаянный! Убедил! Я уже хвоста не чувствую, сейчас тонуть начну!

— А на фига ты мне вообще в этом мире нужен? К Свете приставать? — Боня чуть ослабил напор "насоса", но откачивать ману не прекратил.

— Не буду приставать! Я к ней, вообще, не подойду! — взвыл змей. — Я тебе даже служить готов, только ману давай!

— Ну смотри, — Боня развернул поток маны. — Опять хулиганить будешь, на дне моря найду! Мне, как ты знаешь, дышать необязательно. И без маны навсегда оставлю, ты не надейся, я умею. Я не просто всю ману откачаю, но облеплю ею тебя, только отступя немного, и с обеих сторон защитной пленкой прикрою. Будешь вечно лежать внутри маны и никогда до нее не дотянешься!

— Не надо, садист! И так убедил!

— Дедушка Ди, — опять вмешалась в разговор Света. — Боня, на самом деле, очень добрый. Всех жалеет, обо всех заботится. Тут с нами уже пикси и горгульи летают, а по городу призраки службу несут. А на счет драконов — не переживай. Вот у меня дети будут, лет через сто подрастут, может какая из дочек и тобой заинтересуется. Разве это для тебя срок?

— А, понял, — хмыкнул змей, — ну ладно, подожду. Так какие указания будут, господин начальник?

— Погоди, дай сначала тебя маной обеспечу, — проворчал Боня, судорожно думая, что бы вредному змею поручить. — В тебя, как в бездонную бочку лезет.

Наконец, Боне все-таки удалось "накачать" змея. Мана стала клубиться вокруг него, не втягиваясь внутрь. Тогда Боня покрыл защитной пленкой сформированный ранее шар маны и приблизил его к Ди, после чего преобразовал его в кольцо-пояс. Мысленно потянулся и прорвал защитную пленку в нескольких местах изнутри. Затем еще подкачал маны в кольцо, увеличив ее до двухметровой ширины и полуметровой толщины.

— Теперь ты стал, как артефакт с индивидуальным запасом маны, — сообщил Боня. — Удобно сидит? Нигде не жмет?

Змей немного повертелся в воде. — Вроде все нормально. А надолго запаса хватит?

— Я ж не знаю, как ты ее расходовать будешь. Но на год — точно. А может, и на сто лет довольно будет. Потом проверим. — После некоторой паузы Боня продолжил. — А задание тебе вот какое будет. Тут километрах в трехстах к востоку остров в море есть. Сейчас он Солаос называется.

— Так я его знаю, тут только один остров и был. Большой довольно. На нем раньше академия магическая была. Я у острова часто подолгу жил, там рядом с гаванью на дне очень уютный грот был. И большой, как раз мой размер, — змей усмехнулся. — Туда что ли плыть посылаешь?

— Да, сейчас на острове пираты обосновались. Мы, правда, многих из них тут потопили, но еще много осталось. Ты бы им объяснил, что власть на острове сменилась, теперь я его себе забираю. А пиратский промысел отныне под запретом. Скажешь, что лично проследишь. Если кто готов в обычные рыбаки переквалифицироваться или каким иным мирным делом заняться, милости просим. А остальным с острова — вон. Все равно ты проследишь, чтобы они после разбойничьих вылазок на остров не вернулись. Ясна задача?

— Ясно, — улыбнулся змей. — Это, пожалуй, даже забавно будет. Давненько я людишек не гонял. А на берег вылезать можно?

— Так ты и это можешь, — присвистнул Боня. — Если для дела нужно, то, конечно. Естественно, твое желание просто на песочке или травке поваляться, а также развлечься тоже делом считается. А здесь лучше народ пока не пугай. Тут и так Света шороху навела. Долго не задерживайся, а пока в гавань зря не заходи. Завтра и стартуй. Заодно — разомнешься. Закостенел поди, столько лет без движения лежать? А мы пока к эльфам, оркам и людям на другом берегу сгоняем. Но не позже, чем через полгода на остров заедем. А ты, Света, доставь меня пока на берег, а потом можешь к дедушке Ди вернуться. Расскажешь ему, что в мире происходит. Только чтоб вели себя скромно! Я прослежу!

— Да ладно, ты, — ворчнула Света. — Мне никого, кроме тебя не надо. А дедушке и вправду рассказать надо, что тут творилось. Хоть мы и сами не все знаем, но он-то, вообще, только проснулся. Только давай лучше завтра вместе прилетим. Я же вижу, что ты ревнуешь, бог весть чего себе напридумываешь. Потом оба жалеть будем.

— До чего же ты все-таки умная, Света! — восхитился Боня. Тут до него вдруг дошло. — Погоди! Дедушка Ди, а ты человеческую форму принимать можешь?

— Конечно, могу. Только куда я твое кольцо маны дену?

— Тьфу, ерунда. Давай сниму, потом новое сделаю. А это можно прямо тут и бросить. Пусть дальше фонит. Ты не помнишь, какие-нибудь магические монстры тут водились? Ничего особо опасного не оживет?

— Ну, опасного, это смотря для кого. Мне лично в море никто опасен не был. Но не думаю, что кто-нибудь в этих водах мог прятаться. Все-таки я тут часто плавал, а всяких кусачих гадов никогда не любил. Разве что кто вкусный попадался.

Боня быстро расширил диаметр кольца маны на змее.

— Давай, скидывай и плыви к берегу. Подплывешь поближе — перекидывайся. Мы со Светой туда пока полетим, тебя на берегу подождем. А горгулий за какой-нибудь одеждой для вас пошлем. У Светы-то кое-какой гардероб есть, а тебе пока придется моим халатом удовлетвориться и тапочками. Я твоего размера все равно не знаю. А потом — сходим по лавкам, что-нибудь более подходящее тебе подберем. Свет, тебе тоже можно чего-нибудь докупить. По городу побродим, в едальне посидим, в общем пообщаемся, да и у тебя хоть какое-то представление о современном мире сложится. Кстати, можно на обед кого-нибудь из местных пригласить, я тебя как путешественника из тех же дальних мест, что и мы, представлю. Все больше информации будет.

На том и порешили.

Часть третья. Летающие туристы. Остановка первая

Глава 15. В заповедных и дремучих...

Боня расслаблено развалился в кресле на спине у драконы и лениво размышлял. Они уже шестой час летели в сторону Великого Леса. Любоваться пейзажами не получалось, они летели над морем. По Бониной просьбе горгульи пристроились чуть выше Светиных крыл, стараясь далеко не удаляться и держаться у него перед глазами, так ему легче было контролировать направляемые к ним потоки маны. Мановое облако вокруг Деная они уже давно покинули. Облако, кстати, разрослось уже довольно прилично, превысив 50 км в диаметре, и продолжало расти за счет оставленных Боней по всему городу резервов твердой маны. Призракам хватит надолго.

Пикси тоже роились рядом с Боней. Многие так и вовсе на него уселись. Боня заметил, что магическим существам, видимо, просто доставляет физическое удовольствие находиться поближе к нему. Вроде, и вокруг маны хватает, но, возможно, рядом с ним ее поток интенсивнее. Или "свежая" мана — самая "вкусная"? Маловероятно, мана, вроде, свойств от времени не меняет. Света, вон, всегда норовит прижаться поплотнее, но для жены и подруги это должно быть нормально, да и самому приятно. То, что пикси, когда не на маневрах, крутятся рядышком, Боню тоже не раздражало. Все-таки пикси — маленькие и умилительные. Хорошо, горгульи обладали достаточным тактом и обниматься не лезли, но усесться тоже всегда старались где-нибудь недалеко. Разве что за призраками он такого стремления не замечал, но те вообще непонятно, как устроены...

Последние несколько дней перед отлетом прошли в общении в "дедушкой" Ди и раскопках в городской сокровищнице. В человеческом облике змей оказался совсем не сухоньким китайским старичком, как рассчитывал Боня, а скорее монгольским богатуром — на полголовы выше Бони, вдвое шире его в плечах, правда, с короткими и кривоватыми ногами. От всей фигуры веяло такой силой и уверенностью, что Боня даже комплексовать начал, пришлось провести внутри себя воспитательную работу. Ожидания оправдались только в отношении лохматых бровей и висячих усов.

К тому же дед оказался чрезвычайно наглым, хотя ни разу не переступал черту, за которой у них с Боней окончательно начался бы конфликт. Так, аккуратно ходил по краю, но на нервы действовал сильно. Видно, что привык быть "первым парнем на деревне", и вынужденная необходимость подчиняться Боне змея раздражала. Терпел, но хамил для моральной компенсации. Или просто всегда хамом был. Так что обед с ним Боне удовольствия не доставил. Тем более, что весь обед Ди продолжал бросать на Свету весьма недвусмысленные взгляды. В конце концов, Боня не выдержал, выдал ему горсть золотых и посоветовал пойти и снять (или купить, если так удобнее) себе женщину. Змей из-за стола немедленно вскочил и кинулся о чем-то говорить с распорядителем в едальне. После чего и вовсе слинял. Боня вздохнул с облегчением, а Света проводила его слегка ироничным взглядом.

Утром змей заявился к ним домой ни свет ни заря. И, неожиданно для Бони, в хорошем настроении. Поворчал, правда, что в городе кроме человечек никого нет, но благодушно. Так что на сей раз Боне даже удалось с ним побеседовать, почти не слыша ерничанья в ответ.

Основное, что Боне хотелось узнать у Ди, это насколько тот хорош в магии и может ли чему-нибудь новому его научить. Оказалось, что с магией у змея дела обстоят много лучше, чем у Светы. Более того, змей нагло утверждал, что именно он научил всех жителей этого мира магии. В незапамятные времена (так что свидетелей не сохранилось, — хмыкнул про себя Боня). Про Бонины магемы из справочника мумриков заявил, что это примитив, хотя многих из них он явно не знал. Зато умел строить водяные и воздушные щиты, демонстрируя которые чуть пол дома не снес. Идея научить Боню ставить щиты и чему-нибудь еще полезному ему явно понравилась. Но при этом на лице было столь явственно написано желание отыграться на Боне в процессе обучения по полной, что Боня решил отложить это до лучших времен. Когда окончательно обоснуются. Если сам раньше не научится.

Единственной ценной информацией, которую Боня почерпнул от дедушки Ди, было прояснение цветов книг-кристаллов по различной тематике. Оказалось, что справочники и энциклопедии, действительно, хранили в бесцветных кристаллах. А книги по магии тоже были на бесцветных кристаллах, но с радужными переливами. Синий цвет использовался для художественной литературы, но тут надо было различать его оттенки. Женские романы были не просто на синих, а светло синих кристаллах, на темно синих были детективы. Детские сказки записывали на розовые кристаллы, а на темно розовых были школьные учебники.

Вооружившись этими сведениями Боня вместе со Светой и пикси полез в городское хранилище, где они весь день перерывали оставшиеся там сундуки. Радужных кристаллов нашли всего два. К Бониному разочарованию, одна книга оказалась учебником программирования, причем довольно бестолковым, с длинными философскими отвлечениями на тему "роли циклов в природе" и т.п. Другая была посвящена конструированию самих магем. Это было интересно, но требовало долгого и тщательного осмысления и изучения. К тому же очень многое Боне так и осталось непонятным. Все-таки, с "железом" он привык работать на уровне плат, в крайнем случае, отдельных микросхем, а тут рассказывалось, как эти самые микросхемы создавать. Однако, сама идея не только искать магемы, но и самому их разрабатывать, Боне очень понравилась.

Радужные кристаллы Боня забрал себе, после чего выдержал бой со Светой, которая пыталась утащить целый сундук чего-то синего. Но мешочек десятков на пять-шесть она все-таки прихватила. Пришлось Боне после этого опять золото делать, чтобы восполнить потери городской казны.

Вечером пошли в едальню провожать змея, тот хотел побыть в городе подольше, но Боня твердо решил завтра сам стартовать. А после его отбытия новым кольцом маны для автономного плавания снабдить Ди будет некому. В качестве едальни выбрал "Веселого призрака", хоть Боне там в прошлый раз и не понравилось, было интересно посмотреть, что там изменилось с появлением призраков реальных.

Оказалось — в зале не протолкнуться. То есть для Бони, конечно, нашелся резервный столик, но для обычных посетителей мест уже не было. Только контингент поменялся. Вместо солидных клиентов была вся местная "золотая молодежь". Кто-то из местных заводил решил, что пить в компании призраков, это "круто". А алкоголь под аккомпанемент инфразвуков, периодически издаваемых призраками, до печенок пробирает. Так что цены в едальне даже поднялись. Кормили, впрочем, все так же скверно, зато рядом площадку для танцев организовали.

Змея все это изрядно развлекало, отплясывал он, как молоденький, и даже снял кого-то в конце вечера. Так что отправлять его в путь и делать для него новое кольцо маны Боне пришлось уже на следующий день и даже не утром, а после полудня. Ди поворчал, что Боня разбивает его любовь, но из гавани все-таки уплыл в открытое море.

Когда змей скрылся за горизонтом, Боне вдруг стало так хорошо, что сначала он прижал к себе Свету и минут десять все не мог отпустить (впрочем, дракона и не думала сопротивляться), а затем предложил перенести отъезд на завтра, а сегодня всей командой приняться за шашлыки. Так что к дому они вернулись с целым возом разного мяса, а весь оставшийся день и вечер делали вид, что помогают горгульям жарить его на шампурах и гриле. Впрочем, огонь Боня и впрямь развел магический с помощью своего артефакта-примуса, а ящик с углями поставили уже поверх него.

В общем, хорошо посидели. Когда казалось, что больше уже ни в кого ничего не влезет, Света перекинулась в дракона и в момент доела все остававшееся, сказав, что добро не должно пропадать, да и лететь ей завтра далеко. Одеваться, вернувшись после этого к человеческому облику, она не стала, зато дала Боне отнести себя в спальню на руках.

* * *

Летели они больше суток. Все-таки от Денная до Великого Леса, даже по прямой, было больше тысячи километров. Боня волновался, как Света выдержит такой беспосадочный перелет, но та только посмеялась.

— С таким источником маны можно и между звездами летать, только скучно, все-таки очень долго!

Боня и не подозревал о таких возможностях подруги, но что-то такое о драконах в фэнтези читал, так что не очень удивился. Хотя лететь куда-нибудь с планеты его совсем не тянуло. На Земле для него ничего особо ценного не осталось, а здесь интересно, многое от него зависит, да и комфортную жизнь наладить совсем несложно. К тому же никакая система ПВО Свете не угрожает.

В дороге Боня попытался побеседовать с горгульями, но те сесть с ним рядом на Свету стеснялись, а перекрикиваясь во время полета, много не поговоришь. Пришлось удовольствоваться пикси в качестве собеседников. Разговаривать с ними было тоже не очень просто. Кто из них конкретно будет отвечать на очередной Бонин вопрос вовсе не зависело от того, к кому он перед этим обращался, впрочем, иногда они отвечали хором.

Об окружающем мире пикси имели довольно наивное представление, точнее, он их мало интересовал. Жили они своей жизнью, стайками по 12 пикси. Число было строго фиксировано, если кто-нибудь из стайки погибал, у кого-нибудь из оставшихся пикси женского пола рождался ребенок. В другое время детей не было, так уж физиология устроена.

Пикси всегда тянулись к источникам маны. Первоначально они составляли эскорт богов в этом мире. По мере исчезновения богов вынуждены были переключиться на мелорны эльфов и камни силы в городах. Так пикси разделились на лесных и городских. На Бонин вопрос, а откуда же их в Денае две дюжины оказалось, ответили, что в последние годы перед полным истощением маны магические существа уже не соблюдали старых традиций, а тянулись к последним оазисам. Так что у него теперь две стайки, но они уже давно живут вместе и научились не ссориться.

* * *

Море под крыльями путешественников закончилось к середине следующего дня. Потом довольно долго тянулся пустынный пейзаж, испещренный нагромождениями камней и выступающими из песка невысокими скалами. Ближе к вечеру появилась относительно широкая река (метров 100 от берега до берега), на противоположном берегу которой поднимался густой лиственный лес. А вот прибрежная полоса вдоль реки (до леса было метров 200) оказалась поделена на маленькие огородики.

— Прямо как в Подмосковье, — хмыкнул Боня, — по шесть соток с сарайчиком вместо дома, как в советские времена садовое товарищество. Только здесь оно больше огородное, чем садовое.

— Обалдеть, — подала голос Света, — эльфы огородниками стали! Хотя, конечно, как их леса без маны кормить могут...

Участки шли впритык друг к другу, разве что узенькие тропинки между ними встречались, но Света углядела в стороне небольшую площадь, на которой стояла пара зданий побольше, видимо, местный административный центр. Туда и приземлилась. Пикси, как и было с ними уговорено в полете, моментально кинулись создавать большой шатер (диаметром метров 8), куда все вещи и покидали. Света перекинулась и быстро оделась в шатре. Боня от нее такой прыти даже не ожидал. Хотя так торопиться было необязательно. В поселке возникла суета, какие-то эльфы заметались по площади, постепенно исчезая в здании побольше. Наконец, не раньше, чем через полчаса, оттуда вышла делегация встречающих. Пикси за это время успели шатер на секции поделить (половину у входа — типа приемной, а сзади три секции: посередке для Бони со Светой, а по бокам для себя и горгулий) и даже мебель в нем создали по принципу шезлонгов. Ну а Бонино полетное кресло поместили по центру приемной, и Света в него теперь уселась сама. Боня поставил рядом сотворенный пикси стул типа "мечта рыболова", горгульи встали по бокам. Пикси роились под куполом шатра, на всякий случай, со своими ПП в руках. Двое из них держали полог шатра широко распахнутым.

Пришедшую делегацию возглавляло несколько пожилых эльфов, среди которых была одна женщина. Все старички были одеты с претензией на роскошь, но было заметно, что их отделанные золотым шитьем и самоцветами бархатные накидки (что камни, что бархат были разных оттенков зеленого) уже много лет, если не поколений, лежат в сундуках и вынимаются только по большим праздникам. Стоявшие за ними эльфы помоложе и другие эльфы, потихоньку заполнявшие площадь, были одеты чисто, но просто. Все были в холщевых рубахах с различными вышивками (преобладали растительные орнаменты зеленых тонов). У женщин рубахи были почти до земли, у мужчин — чуть выше колен, а из под рубах были видны штаны того же материала. Обувь тоже была сшита из грубой ткани с плетеными из прутьев подошвами. Украшений было очень мало, даже на старейшинах. Можно было заметить пару серебряных цепочек, несколько колец и все. Зато в руках у всех старейшин были длинные посохи темного дерева, покрытые причудливой резьбой. У посоха пожилой женщины было серебряное навершие с зеленым камнем, в котором Боня узнал книгу-кристалл.

— Смотрю, не богато они тут живут, — шепнул Боня Свете, — похоже, совсем на натуральное хозяйство перешли.

Вперед вышла пожилая женщина. Боня из вежливости встал со своего стула. Света так и осталась сидеть. Старушка обожгла ее сердитым взглядом, но заговорила ровным, хорошо поставленным голосом:

— Великая Мать приветствует тебя, галактическая дракона, и твоих спутников, как гостей Великого Леса, — заявила она.

— "Великая Мать", "Великий Лес" и все с большой буквы, а поселок совсем небольшой, интересно, их тут хоть пара тысяч наберется? — хмыкнул про себя Боня, — а Светин титул старушка переврала, я его не так выдумывал. Не хочет, что ли, ее "величеством" называть?

— Привет тебе и твоим советникам, — тем временем успела ответить дракона.

Боня решил, что Света чересчур лаконична и неприветлива.

— Мы желаем вам долгой жизни и процветания и рады видеть всех вас. — сказал он.

Из-за спины Великой Матери вылез какой-то совсем дряхлый старичок, с явной надеждой перебегая глазами с драконы на Боню и обратно.

— Вот, вот, на счет долгой жизни и благоденствия мы и очень хотели с вами поговорить.

Старушка решительно отодвинула его к себе за спину.

— Завтра мы проведем в честь вашего прибытия торжественный прием, на нем и будем вести серьезные разговоры. А пока отдохните с дороги, утром наши распорядители придут за вами, — после этих слов она развернулась и резко вышла из шатра, выталкивая перед собой упиравшегося деда.

Пикси опустили полог.

— И все? — неприятно удивился Боня. — А предложить помыться с дороги и поесть? Или хотя бы спросить, не нужно ли нам чего-нибудь? Конечно, нам особо ничего и не нужно, но как же долг гостеприимства?

— Ты ждал от эльфов гостеприимства? — удивилась Света. — Вот уж чего у эльфов никогда не было. Они, наоборот, всех чужаков всегда старались поскорее выпроводить, а здесь, похоже, чтут древние традиции.

— Возможно, ты и была права в своей нелюбви к эльфам, — кивнул Свете Боня, — мне тоже не доставляет большого удовольствия с ними общаться. Но посмотреть эльфийский лес все-таки интересно. Да и помощь им явно не помешала бы, не похоже, чтобы они тут благоденствовали.

— Вечно ты всем помогать кидаешься, — дракона привстала на цыпочки и чмокнула Боню в скулу, выше не дотянулась. — Ты только, пожалуйста, не забирай их всех отсюда с собой. Я столько не унесу! И потом, тебя возить — это даже приятно, а посторонних таскать я не нанималась.

— Да не собираюсь я никого забирать, — стал оправдываться Боня. — Их же еще кормить надо будет! Лучше пусть здесь жизнь налаживают. К тому же магичить они не умеют, так что ничему путному научить не смогут. Вот если бы кого из древних встретить...

— Лучше не надо, еще накаркаешь, с тебя станется, — забеспокоилась Света. — Есть у меня подозрение, что твои желания имеют склонность исполняться. А в древности эльфы еще более чванливыми были, чем современные. К тому же маги среди них встречались очень сильные, кого угодно могли в бараний рог скрутить. Почти всех гостей и скручивали. Помню, по молодости в какой-то лес сунулась, так меня какие-то побеги так оплели, чуть хвост себе не оторвала, когда вырывалась. И огонь их почти не брал.

Боня с ней согласился, что хвост жалко. Ну и каких-то комплиментов добавил. После чего они, вполне довольные друг другом, отправились в свою импровизированную спальню.

Ночью на Боню напали. Не эльфы, а только комары, но неизвестно, что было бы хуже. Собственно, комаров было немного, но пели они очень громко и назойливо. Боня ворчнул про себя и пошел задергивать полог поплотнее. Создал шарик неяркого света, убедился, что больше к ним никто не проберется, после чего глянул вверх на "крышу" их шатра.

Комаров было всего два или три. Боня даже собрался их игнорировать, аллергии на укусы у него никогда не было, но тут один из них спикировал ему на щеку. Боня машинально хлопнул себя по щеке, после чего стал рассматривать оставшийся на ладони труп. Комар был крупный, странного серебристого цвета. С длинным и крайне неприятным хоботком. От удара его основательно сплющило, переломало крылья и оторвало пару лапок.

Вдруг, на глазах у Бони, оторванные лапки подтянулись к телу, крылья распрямились, комар приподнялся и сделал попытку взлететь. Боня снова прихлопнул его второй ладонью. Убрал руку. История повторилась. Комар оживал. Более того, этот гад, убедившись, что взлететь ему мешают, укусил Боню прямо за ладонь. Боня ошалело поднял глаза на Свету. Та проснулась и с интересом смотрела на него.

— Свет, что это? Бессмертный комар какой-то!

Дракона в ответ улыбнулась.

— Видишь последствия своего появления. Распустил ману, вот и оживил первых магических существ. Они всегда по краям эльфийских лесов жили. Их какие-то их маги специально вывели, незваных гостей отпугивать. Если большой толпой налетят, чуть не до смерти закусать могут. Эльфов они не трогали, а приглашенным гостям специальные амулеты выдавали. Впрочем, не всем и не всегда, чтоб лишнего не задерживались.

— Надо будет тоже какой-нибудь артефакт сделать, — Боня как-то не мог назвать свои золотые пластины с магемами "амулетами", — комаров распугивать. Кажется, на них ультразвук действует. Частоту не помню, но экспериментально подобрать можно будет.

Пока же он принял радикальные меры. Вызвал пикси и попросил их выкинуть всех незваных гостей на улицу, а также проверить герметичность шатра для комаров на будущее. Пикси немедленно устроили веселую возню, пытаясь насадить комаров на пики, при этом страшно мешая друг другу. Но за полчаса справились.

— Свет, мне показалось, или тебя комары игнорировали, — вдруг вспомнил Боня.

— Дорогой, а мне казалось, что ты о драконах больше меня знаешь. Что не скажешь, а ты уже об этом читал. Забыл, что у драконов кровь совсем непростая? Ценнейший алхимический препарат. На нас когда-то всякие гады специально ради крови нападали. Собирали отряды из нескольких сильных магов...— Света нахмурилась и замолчала.

— Ладно, никто на тебя сейчас охотиться не может, да и магов нет, — Боня обнял подругу.— Но если драконья кровь такая ценная, комары, наоборот, к ней рваться должны!

— Ценная. Например, если ею натереться, то кожу потом далеко не всяким оружием пробить можно. А вот если выпить, обычный человек точно на месте помрет, да и магу любому сильно поплохеет. Комары тоже не совсем дурные, в этом разбираются.

— Жалко, значит использовать тебя в качестве приманки, чтобы вывести этих комаров, все-таки не получится, — пошутил Боня. — А натереться драконьей кровью... Может, как-нибудь пожертвуешь полстаканчика? А то я все никак защитные щиты делать не научусь.

— Ну вот, мало того, что на мне ездишь, так еще и крови моей захотел? — Света кокетливо стрельнула в Боню глазками. — Ладно, я подумаю. Посмотрю на твое поведение...

* * *

Утром выяснилось, что комары то ли не признали в современных эльфах своих хозяев, то ли древние амулеты не только гостям давали, но и сами носили, но все жители поселка поднялись очень рано, не выспавшимися и искусанными.

Боня тоже встал рано, точнее больше вообще не ложился. Оставив Свету валяться (или спать) на кровати в одиночестве, он выбрался в переднюю часть шатра — артефакт делать. До рассвета и провозился. Так что испытания решил провести на следующий вечер. Днем комары, по словам Светы, не злобствовали. Солнечного света они не любили, возможно, были так специально создателями запрограммированы.

На площади шла суета, рядами расставлялись плетеные лавки и столы, оставляя центр и широкий проход к зданию, которое Боня счел административным, пустыми. Накрывать столы, правда, никто не спешил.

Боня выбрался из шатра и, сопровождаемый пикси, отправился побродить по поселку. Вблизи, стоявшие на площади здания, оказались обычными мазанками, одноэтажными, с редкими окнами и, судя по всему, земляным полом. От остальных домов-сарайчиков поселка они отличались только размером. Боня было задумался, а подмешивали ли эльфы в глину навоз? И если подмешивали, то чей? Никакой живности он в поселке не обнаружил и решил дальше эту тему не обмусоливать, а то его что-то замутило. Чистая глина и точка!

В огородах был обработан каждый пятачок земли. Росли преимущественно корнеплоды. Кое-где Боня заметил что-то типа тыкв. Кустов, практически не наблюдалось, а из плодовых деревьев он заметил только маслины. Да и то редко, не больше, чем по одному дереву на участок. Исключение составлял участок, примыкавший с тылу к административному зданию. Вокруг участка был глухой забор, из-за которого выглядывали кроны чего-то разнообразного и, очевидно, плодового. Боня заподозрил инжир, грецкий орех, что-то цитрусовое, яблоню, вишню и много чего он не опознал. Судя по всему, некоторые деревья оплетала виноградная лоза.

За поселком была расположена небольшая пасека, а дальше вдоль по реке тянулись две узкие полоски возделанных полей с неравномерным разделением на участки. Видимо, не по хозяевам, а культурам или вследствие технологической необходимости. Ближнюю к реке полоску Боня идентифицировал, как рисовые чеки. Что было с другой стороны поселка, он уже смотреть не стал, а вернулся к своему шатру.

Света уже была готова к официальным мероприятиям, одетая в длинное обтягивающее платье жемчужного цвета.

— И где она его взять успела? — подумал Боня, — в Денае, вроде, все в просторных нарядах ходили.

Он невольно залюбовался подругой, потом не удержался и, пока рядом никого не было, немного потискал. Та запротестовала:

— Ты мой авторитет перед эльфами не порть! — но вполне довольным голосом.

Наконец, пришли распорядители и торжественно провели их на площадь. Пройти пришлось всего несколько шагов, но Свету с обеих сторон старички-советники пытались поддерживать под локотки. Та на них слегка цыкнула и взяла Боню под руку. Усадили их за все также пустой стол. На остальных столах тоже никакой еды не наблюдалось. Впрочем, за столами, кроме них, тоже пока никто не сидел. Все толпились по периметру с противоположной от Бони со Светой стороны. Боня поманил рукой горгулий и усадил их рядом с собой. Пикси заняли часть пространства по краям их компании, но висели в воздухе: со скамейки они до стола явно не дотягивались.

От административного здания в оставшийся свободным от столов центр площади вышла Великая Мать, сопровождаемая советниками. Одеты все были так же, как вчера.

— От имени Великого Эльфийского Народа и Великого Леса я, Великая Мать, приветствую гостей Великого Леса! — заявила старушка.

— Блин, сколько пафоса, — проворчал про себя Боня, — у нее почти все слова с Больших Букв пишутся...

— Не лучшие времена переживает сейчас Великий Лес, всегда бывший сосредоточением чести, ума, достижений науки и искусства этого мира, — продолжила Великая Мать, — другие расы, ранее почитавшие за честь выполнять любую работу для Великого Леса, эгоистично и недальновидно отвернулись от нас. Мы рады, что хотя бы иноземцы, прибывшие неведомо откуда, лучше них поняли ценности этого мира и пришли сюда, горя желанием помочь нам возродить былую славу Великого Леса!

— И когда это мы так заявляли? — сердито зашипел Боня Свете. — Эк она все повернула. Мы их в их убогости пожалели, а она нам это чуть не в священный долг записала. Не люблю таких. А где, кстати, посол? Что он им наплел? И почему я его не вижу?

Света тоже обвела взглядом толпу:

— Действительно, ни посла, ни его семьи тут нет, я бы заметила.

— Спрятался подлец! Наврал тут, небось, с три короба, а теперь боится на глаза попасться. Найду, шею намылю!

— Это зачем? — удивилась Света. Боня промолчал.

Тем временем, Великая Мать закончила свое приветствие и сделала приглашающий взмах рукой. Эльфы дружно потянулись на площадь и стали рассаживаться за столы. Ответное слово для гостей на этом этапе эльфячим сценарием предусмотрено не было.

Еду опять никто не понес, вместо этого, советники, один за другим, стали выходить в центр площади и декламировать историю Великого Леса от легендарных времен до нынешних. В начале Боня совсем затосковал. Повествование сильно напоминало "Сильмариллион", только с другим содержанием. Плюс сочинял его явно не гений. Куча имен и совершенно запутанный сюжет, разобраться в перипетиях которого Боня оказался неспособен. Да и не очень пытался. Отсутствие на столах закусок стало сильно раздражать. Света сидела с каменным выражением лица (И где только так научилась? — позавидовал Боня. — Прямо как большой чиновник в президиуме скучнейшего совещания!), но в глазах иногда мелькали злые искры. Особенно когда речь шла о победах над драконами, которые, правда, случались очень редко.

Наконец, повествование подошло к периоду перехода к упадку. Тут Боня стал слушать уже с большим интересом. В повествовании появились мумрики, которых рассказчики проклинали аж с подвыванием. Подлые инопланетяне на своих летающих тарелках вихрем промчались по планете, неся страшные разрушения, а главное, похищая богов и губя мелорны. Последним, естественно, продержался Великий Лес, где вокруг местного мелорна собрался весь цвет эльфийских магов. Несколько раз отбивали они атаки мумриков. Но однажды, когда три сильнейших мага куда-то отъехали, налетела такая армада тарелок, что не хватило сил у мелорна, кончилась мана у его защитников, полегли они в неравной битве, а злые мумрики срубили мелорн под корень и улетели.

Вернулись три великих мага к пепелищу, поплакали над пнем мелорна и стали восстанавливать все, что еще было возможно восстановить. Умер мелорн, но его корни и младшие деревья были еще пропитаны маной, и еще почти 300 лет сохранялась магия в Великом Лесу, когда не стало ее в остальном мире.

Но вот и в Великом Лесу запасы маны подошли к концу. Тогда создали три великих мага в лесу волшебный холм, спрятали в нем великие артефакты эльфов, а сверху построили склеп. Положили в склеп три хрустальных гроба, зажгли перед ним волшебный огонь и поставили двух единорогов охранять вход. Сами же великие маги легли в гробы и завещали разбудить их, когда магия вновь вернется в этот мир. Еще больше ста лет горел огонь перед склепом, и стояли перед ним прекрасные единороги, изредка оглашая окрестности горестным плачем. Но вот ослабел и угас огонь, обратились в камень единороги, а потом и вовсе скрылись под землей. И чем менее ярко горел священный огонь, тем меньше сил становилось у эльфийского народа, тем слабее делались их богатыри, а лес все меньше давал им средств к существованию.

Дальше повествование пошло уже о безмановых временах, о слабости и великих несчастьях эльфов, о безудержном сокращении их численности, но Боня уже не слушал.

— Света, кажется, мы не зря сюда приехали! У нас появилась цель!

Дракона было вскинулась, но потом лишь горестно вздохнула.

— Ты ведь все равно поступишь по-своему? Так чего воздух сотрясать! До сих пор тебе почему-то все с рук сходило. Даже все время с прибытком оставался. Только, умоляю, будь очень осторожен. Великие маги в древности действительно великими были. Если что, боюсь, и я с ними ничего сделать не смогу.

Боня уже "забил копытом" и никак не мог дождаться, когда же эта мелодекламация закончится. А там речь шла о том, как перешли эльфы с нормальной еды исключительно на грибы и ягоды, стали носить одежду из лыка, а потом осваивали сельское хозяйство. Как обижали их соседи, и умирал Великий Лес. А так как длилось все это больше четырех тысяч лет, то и повествование все не желало заканчиваться. Боне все больше хотелось что-нибудь здесь сломать.

Наконец, повествование добралось до деяний нынешней Великой Матери. Боня уже вздохнул с облегчением, но тут оказалось, что и она совершила немало подвигов, которые очередной оратор воспевал с таким вдохновением, что Боня заподозрил его в желании стать главным советником. Подвиги, правда, были довольно мелкие: прочистку оросительного канала организовала, забор починила или своими руками дерево посадила. Зато было их много, еще где-то на полчаса. Звереть стал не только Боня, но и Света, что было гораздо опаснее. Оратор, кажется, это почувствовал и закруглился. Великая Мать глянула на него с легким недоумением во взоре, но объявила начало Всеобщего Пира!

Из административного здания появились эльфийки, которые торжественным шагом понесли на столы блюда с какой-то зеленью. Света скривилась. Эльфийки пошли на второй заход и теперь выдали каждому присутствующему по крохотной миске рисовой каши. Без молока и сахара. Потом перед всей Бониной компанией поставили один кувшин с ягодным морсом, тоже без сахара. На чем вынос блюд и закончился.

Света мрачно понюхала кашу, поковырялась в ней маленькой ложечкой, но больше одной ложки не осилила.

— Дорогая, ты знаешь девиз любой студенческой едальни? "Не вдумываться!" По-моему он и здесь вполне применим.

Боня тоже попробовал и согласился с драконой. Может, и съедобно, но как можно было так невкусно сварить рис, он не понял. Разве что специально гадость какую добавляли, чтоб много не съели.

— Да тут на всех столах еды и на пару золотых не наберется, — сердито зашептал Боня Свете. — А я этому гаду-послу сотню выдал, на дорогу и организацию нашего приема. Куда он все деньги подевал? На дорогу и половины уйти не должно было!

— Свет, ты так тут совсем с голоду помрешь, — констатировал он. — Давай, объяви, что я им тут сейчас ману интенсивно качать буду, здоровье поправлять. А сама лучше слетай за реку, может козла какого в скалах поймаешь. Горгулий с собой бери, им бы тоже поесть не мешало. Мне, если что, и пикси для поддержки хватит, а они пока ягодами перебьются.

Света еще раз внимательно обозрела стол и эльфов и согласилась. Опасность Боне пока никакая не грозила, а от диеты эльфов ее мысленно передернуло. Так что объявила о начале "процедур" и, сославшись на усталость, скрылась в шатре. Боня послал за ней пару пикси — сделать временный выход с обратной стороны шатра, ни к чему ей к народу голой выскакивать. Вскоре из-за палатки взлетел громадный темно-фиолетовый дракон, сделав круг над "пирующими". Горгульи встали из-за стола с явным облегчением и полетели вслед за Светой.

Боня немного полюбовался на удаляющуюся за реку Свету, затем встал, чтобы лучше видеть народ вокруг, и в несколько раз уплотнил исходящий от него поток маны. Скоро золотистое сияние окутало весь поселок и стало расползаться дальше. Вокруг эльфов возникали видимые завихрения. Как и с семьей посла, было заметно, что тела местных жителей жадно впитывают ману. Потихоньку эльфы стали подаваться ближе к нему. Первым вперед вылез тот старичок-советник, что попытался поговорить с ними вчера.

Боня с удовлетворением наблюдал, что спина у него стала понемногу выпрямляться, а морщины на лице стали не такими глубокими.

— Им бы еще поесть нормально, — грустно подумал Боня. — Совсем бы ожили. Но, боюсь, скоро не получится. Пока лес удастся оживить, пока он снова их кормить сможет... Хотя, если все пойдет удачно, им свои огородные урожаи не придется на год растягивать. Могут и за месяц прикончить, а там, глядишь, и лес наладится.

Неожиданно на площади вспыхнул скандал. Один из старичков-советников долго крутил перед носом вынутое из кармана зеркало, потом смотрел на соседей и стал жаловаться:

— Эй, а почему со мной ничего не происходит? Вон, у Крантанелена даже новый зуб из десны показался, а у меня все так же поясница не гнется?!

Боня пригляделся. Действительно, завихрений маны вокруг деда не наблюдалось, разве совсем слабые, незаметные на фоне соседей. Боня хотел спросить деда, а видит ли он ману вообще, но тут влезла Великая Мать:

— Вот, Леномас! Все твой род норовил с человеками породниться, посильнее хотел быть. А теперь тебя Великий Лес отвергает! Силы ты так и не обрел, только помрешь как человек!

Ее крик немедленно был подхвачен в разных частях площади.

— Говорила я, что мать ее была такой же шлюхой, как и она сама! — радостно вопила какая-то тетка слева. — Теперь все это видят!

— Помню я, как твой отец гордился, что человечка за него в жены пошла, — раздавалось уже справа. — Страшна была, как смерть, вот на нее никто из человеков и не позарился. Теперь получай от нее в наследство не только красоту, но и долголетие!

— Как бы они этих полукровок линчевать не стали, — забеспокоился Боня. Сил у эльфов на глазах прибавлялось, что многие из них заметили и жутко этому радовались. Старый человек им теперь никакого сопротивления и оказать не сможет.

Тем временем, все прочие советники раздвинулись от Леномаса, как от зачумленного. Вид у того стал совсем убитый, казалось, сейчас Кондратий хватит. Зато расступившиеся эльфы позволили Боне заметить, что ману дед все-таки впитывает, только много медленнее других.

— Погодите судить окончательно! — закричал Боня. — Вон, Леномас тоже на поправку пошел, только ему для этого больше времени понадобится. Великая Мать так за день помолодеет, как он за неделю. Но со временем он вас догонит!

Толпу это немного утихомирило, но все равно, ехидные комментарии по поводу происхождения отстающих не прекратились. Видимо, тема была уж больно богатая и привлекательная.

Боня уже тихо обратился к Великой Матери, севшей напротив него:

— Вам бы тут всем хотя бы недельку поесть как следует, сколько влезать будет. Глядишь, почти все снова молодыми и здоровыми станут. А то где в старом организме материал взять, чтобы молодой построить? Я завтра в лес ваш схожу, посмотрю, что можно сделать. Если получится силы в него вдохнуть, не надо будет продукты экономить.

— Ты уж постарайся, милок, — как-то совсем по-простому закивала Великая Мать. — Одна вы наша надежда. Я Гильдельберту, сознаюсь, сначала и не поверила. Я то его и не видела никогда, он как в Денае родился, так и жил всю жизнь. Удивило только, что жена у него так молодо выглядит, да какие ее годы, бывает. Вот и послала их мелорнов пень охранять в наказание, чтоб народ не смущали. А дело-то как повернулось! И в правду боги в мире еще не перевелись! Как только дракона тебя сюда допустила...

— Она у меня добрая и хорошая, — заверил Великую Мать Боня. — И с пикси, и с горгульями ладит. Только овощей не ест, мясо ей нужно.

— Да знаю я, только где тут чего взять можно? Тут до человеческого города ближайшего две недели пути. Гилдельберт-то даже денег принес, спасибо вам, да потратить негде.

Боне даже стало неловко, что с этой точки зрения он на проблему взглянуть не догадался. Да и тетка эта в неофициальной обстановке у него больше антипатии не вызывала. Обычный крайне усталый человек, пытающийся наладить быт нищего и полуголодного поселения.

— Ничего, Света сама себе какого-нибудь зверя поймает. Места за рекой дикие, живность должна быть. Хотя бы вараны...— добавил он, вспомнив, что летели они преимущественно над пустыней. — А где тут у вас это святое место расположено, где великие маги в гробах лежат? Я бы завтра посмотреть хотел. Может, там что интересное уцелело? Нас со Светой древности очень интересуют.

— Конечно, милок! — охотно согласилась Великая Мать.— Сама провожу с удовольствием. Только ты тут маной нас не обдели, пожалуйста.

Боня посмотрел по сторонам. День клонился к концу, на столах эльфы все подъели подчистую. Пора было закругляться. Он снова встал и уже привычно сформировал метровый шар твердой маны, покрыв его защитной пленкой с небольшим фитилем.

— Вот, даже если мы уедем, вам этого на несколько лет хватить должно, — объявил он уже громким голосом. — Но мы пока никуда не торопимся, так что завтра ваш лес посмотреть хотим, может и с ним удастся что-нибудь сделать.

Народ радостно загудел, но Великая Мать быстро пресекла брожение умов, заставив всех приступить к уборке на площади. Боня вытащил из шатра свой стул рыболова и уселся поджидать Свету и горгулий. Заодно достал из багажа зеленый кристалл — пересмотреть фильм о животном мире древности. Об эльфячем лесе там, вроде, ничего не говорилось, но все-таки лучше проверить. Может, какая из показанной в нем живности могла и в нем жить.

Глава 16. Чем дальше в лес, тем больше... мелорнов и не только их

Пересмотреть фильм, как всегда, заняло минут пять, а вот разобрать его по полочкам Боне помешали комары. Солнце село, и они толпой прилетели напомнить ему о планах опробовать артефакт.

Боня сбегал в шатер и вернулся на свой стул, мужественно терпя укусы и подстраивая частоту ультразвука. Хорошо хоть, что комары кинулись на него не все одновременно, большинство продолжало психологическую атаку, так что было за чьей реакцией наблюдать. Вдруг, в какой-то момент комаров как ветром сдуло. Боня отключил артефакт и стал смотреть по сторонам. На границе видимости комары сбились в изрядную тучу и целенаправленно двинулись в его сторону. Боня снова включил подачу ультразвука. Туча застыла в некотором отдалении и, приняв новое решение, повернула в административное здание, сквозь окна которого пробивался слабый свет. Боня удовлетворенно хмыкнул и пошел проверять, не спрятался ли какой шальной комар в шатре.

Света с горгульями прилетела еще часа через два. С ночным зрением у магических существ, как правило, все в порядке. А вот добыча им, наконец, попалась весьма далеко отсюда и уже в сумерках. Горгульи были жизнью довольны, а вот Света явно до конца не наелась. Боне она щедро принесла жареную лапку какого-то совсем не мелкого животного (и вправду варана поймали, что ли?), но сама же ее в конце концов и съела. Боня, глянув на ее голодные глаза, сам ей это предложил.

Утром о своем приходе Великая Мать возвестила деликатным покашливанием около задернутого полога шатра. Боня уже давно сидел в передней части шатра и перебирал в уме известные ему магемы, пытаясь придумать, как же все-таки можно сделать защитный купол или хотя бы щит. Почти нащупал идею, но до прихода Великой Матери так ее оформить и не успел. Отложил до лучших времен, сейчас посещение древнего клада эльфов ему было интереснее. Да и древние маги, наверняка, помочь могут. Почему-то, что они там на месте и что их удастся успешно оживить, Боня был уверен. Уже продумывал, что дальше делать надо будет.

Великая Мать выглядела не выспавшейся, но довольной. Мана ей явно шла на пользу. Молодой она, конечно, еще не стала, но уже выглядела не старухой, а хорошо сохранившейся пожилой женщиной. С ясными глазами и твердой походкой. Так что сомнений в том, что она сможет их довести до места, не развалившись по дороге, уже не возникало.

Сопровождать Боню с Великой Матерью вызвалась вся команда. Даже горгульи, которых Боня первоначально хотел оставить охранять шатер, сказали, что им тоже интересно побывать в эльфийском лесу. Раньше их как-то туда не приглашали. Боня попросил Великую Мать выдать им на прокат несколько лопат из инвентаря местных огородников и нагрузил их на горгулий. Отгонять посторонних от шатра Великая мать поставила кого-то из эльфов, а они всей толпой направились в лес.

Сам лес на Боню особого впечатления не произвел. Лес как лес, довольно густой, но вполне проходимый. Заметно, что эльфы по нему снуют часто и даже порядок поддерживают. От подмосковного его отличал только состав деревьев, который был ближе к парковому: все больше липы, дубы, клены да вязы, ни берез, ни осин не попадалось. А вот рябины на опушках встречались часто, вперемежку с лещиной. Ну и куча пород, которых Боня не знал или не помнил, может, тисы какие-нибудь и другого более теплолюбивого репертуара. По словам Великой Матери грибов и ягод в лесу тоже изрядно произрастало, но для прокорма поселения эльфов их было совсем недостаточно. На расплодившихся в лесу зайцев эльфы не охотились — вегетарианцы. А вот почему они и рыбу в реке не ловили, Боня недоумевал. Впрочем, он вполне мог путать вегетарианство и церковные посты, хотя и понимал, что вещи эти принципиально разные.

Шли довольно долго, часа два. Наконец, вышли на большую круглую поляну, с одного из краев которой возвышался покатый холм, увенчанный какими-то каменными блоками. Блоки возвышались над поверхностью совсем несильно, если под ними был вход, то он скрывался под землей. Боня с грустью прикинул возможный объем земляных работ и решил повнимательнее изучить холм.

Раз холм располагается на краю поляны, то логично предположить, что вход в него тоже был со стороны поляны. Скорее всего, от основания холма ко входу в склеп вела лестница. Боня выбрался примерно на середину поляны и пошел к холму, ориентируясь на его середину. Дойдя до края холма, Боня сделал лопатой отметку в земле. Затем отошел на три шага вправо и сделал еще одну отметку. Потом — аналогичную отметку уже слева. Поручив Эвриале копать шурф между крайними отметками, а говоря попросту — узкую канаву на штык лопаты (а дальше, как получится), Боня со Сфеноном и пикси двинулся определять возможное место входа в склеп. Работа могла затянуться и Боня попросил пикси соорудить для дам пару стульев рыболова. После чего создать себе лопаты или иной инструмент для копания и лететь ему помогать. Пикси деловито приступили к работе. Боня со Сфеноном тоже начали копать.

Но тут снизу подала голос Эвриала, что буквально на втором движении лопаты она наткнулась на что-то твердое, а теперь видит, что это большой камень странной формы. Все побежали смотреть.

Посмотреть было на что. В небольшой канавке из земли выступала каменная голова единорога. Великая Мать чуть ли не забилась в священном экстазе, Света недобро прищурилась, остальные кинулись копать. Точнее, Боня оставил пикси и горгулий выкапывать найденную фигуру, а сам перешел на другую сторону предполагаемой дороги к склепу и стал копать там. Ведь единорогов по легенде было два. А верить легендам археологов еще Шлиман приучил. К его сожалению, в области, симметричной первому единорогу, ничего не обнаружилось. Тогда Боне в голову пришла идея. Если это не скульптура, а реальные единороги, то они должны поглощать ману, как это делали все оживленные им ранее магические существа. Боня посмотрел на яму вокруг откапываемого единорога. Мана над ней явно пребывала в движении, засасываясь внутрь. Так, один есть! Внимательный осмотр ближайшей поверхности холма показал, что метрах в трех от Бониной канавки в мане идут слабые волнения. Боня переместился в это место и стал копать. Вгрызаться в землю ему пришлось на много глубже, чем Эвриале. Но движение маны становилось все более отчетливым, и Боня копал. До камня он добрался уже на метровой глубине.

За это время пикси с горгульями не только откопали первого единорога, но и вытащили его из ямы. Боня в очередной раз порадовался возможностям своей команды. Вроде, никакой магии, одни лопаты, а как все быстро сделали! Единорог стоял в полный рост, гордо глядя вперед. Немного грязный, конечно, но в гораздо лучшем состоянии, чем была Света при их первой встрече. Правда, такие мысли Боня вслух не высказывал.

Света с Великой Матерью подтащили свои стулья поближе и теперь любовались производимыми раскопками. Эльфа с выражением восторга на лице, дракона — мрачной решимости. Отправил своих "землекопов" добывать второй трофей, Боня подошел к ним.

— Свет, ты только посмотри, какой красавец (откопанный единорог явно относился к мужскому полу)!

— И характер, судя по выражению морды, отнюдь не простой. Я с ними раньше не сталкивалась, но по рассказам других, единороги с драконами плохо ладили. Точнее совсем не ладили. Я вот и думаю, может мне лучше заранее перекинуться, чтобы в случае чего...

— Да ладно ты! Как у нас в книгах писали, единороги хоть и не говорят, но существа разумные. Мы им быстро все растолкуем. Ты же знаешь, я буянов не люблю.

Великая Мать с такой оценкой единорогов была в корне не согласна. Но так как знала она о них только по эльфийским легендам, то ее мнения чрезмерного доверия не заслуживало.

Через полчаса пикси вытащили из ямы второго единорога и поставили его рядом с первым. Точнее, положили, так как этот единорог окаменел не стоя, а лежа, подогнув передние копыта под себя и положив голову на землю.

Боня, радостно пританцовывая, подошел к скульптурной группе и направил на нее поток концентрированной маны. На сей раз маны потребовалось много. Не так, как для дедушки Ди, но почти на одном уровне со Светой.

В отличие от той же Светы, единорогов никакая корка наслоений не покрывала. Они казались двумя мраморными скульптурами чрезвычайно реалистичной и тонкой работы. Поэтому наблюдать за тем, как в этих скульптурах пробуждается жизнь, ничто не мешало. Боня смотрел с громадным интересом, все остальные тоже подтянулись поближе и смотрели во все глаза. В том числе и Света. Правда, на сей раз она не лезла вперед, прикрывать собой Боню, а выглядывала из-за его плеча.

В какой-то момент по лежащей статуе как будто пробежала легкая тень, вслед за которой на рельефной фигуре единорога чуть дрогнула одна мышца, потом другая, а затем он весь немного сменил позу и открыл глаза. Боня подошел к единорогам поближе, присел, приподнял ожившую голову и положил к себе на колени. Единорог дернулся, пытаясь перевалиться к нему поближе. Подлетели пикси, подперли его и помогли немного приподняться. Теперь единорог лежал на брюхе, подобрав под себя согнутые в коленях передние ноги и положив голову Боне уже на плечо. Глаза единорог снова закрыл и прижался к Боне так трогательно и доверчиво, что того аж повело от умиления. Он нежно погладил голову этого, совсем не маленького зверя, и чмокнул куда-то в переносицу. Света за спиной неодобрительно фыркнула.

Отвлекшись на первого единорога, Боня проворонил момент оживления второго. Вдруг, стоявший справа от него зверь ощутимо вздрогнул и стал заваливаться. Хорошо, пикси подхватили и его, а затем аккуратно опустили рядом с Боней с другой стороны. Возникла симметричная группа: посередке Боня на коленях, а по бокам к нему прижимаются два лежащих единорога, положивших ему на плечи свои головы. При этом у обоих передние ноги тоже согнуты в коленях.

— Прямо как на молитву устроились, — улыбнулся Боня, — только смотрим в противоположные стороны.

Приходили в себя единороги еще долго. Стоять с ними в обнимку Боне давно надоело, спасибо, хоть тело не затекало, видимо, божественный апгрейд сказывался. Вдруг, первый единорог сфокусировал глаза на Свете, вздрогнул и подался назад, одновременно пытаясь встать на ноги. Второй, заметив это движение, тоже сделал попытку встать. Пикси подхватили обоих и помогли подняться. Боня тоже встал, придерживая их за шеи, но теперь ему пришлось тянуться: зверюги в холке были почти с его рост.

Первый единорог оказался, скажем, девочкой.

— У меня прямо Ноев ковчег получается, каждой твари по паре, — с удовлетворением заметил Боня. — Пара единорогов, пара горгулий, драконов... Гм, нет, драконов у меня два вида по одной штуке! И, вообще, Света не дракон, а моя жена!

Продолжить рассуждения Боне не дали. Единорог-девочка тревожно заржала. Единорог-мальчик нацелил рог на Свету и на нетвердых ногах подался на пару шагов вперед, пытаясь прикрыть подругу от страшного дракона.

— А ну, прекратить хулиганить! — гак можно более грозным голосом рыкнул Боня, хватая его за рог и поворачивая голову к себе.

Во взгляде единорога читались мрачная обреченность пополам с обидой. В смысле, "зачем воскрешали, если сейчас дракону скормят?".

— Свет, ты опасалась, что они на тебя кинутся, а они сами тебя боятся! Ты их там за моей спиной никак не пугала?

— Да тихо я стою! — возмутилась Света.

— Вот что, рогатые! — Боня повернулся к единорогам. — У нас тут команда дружная, никаких ссор я не допущу! Света — это не просто дракон, это мой дракон. Она Вас не только не обидит, но и всегда помочь готова. Свет, иди сюда!

Схватив единорога за ухо, Боня потащил его к Свете. Тот от неожиданности сделал пару шагов вперед. Света тоже осторожно шагнула навстречу.

Пикси подлетели к единорогам и стали в разнобой галдеть им на уши. Судя по обрывкам фраз, про разбитых в щебень горгулий рассказывали. Единороги подняли на Боню полные изумления глаза.

— Да, именно так! — заявил Боня и, схватив Свету за руку, сунул ее под нос единорога. — Знакомьтесь, это — Света! Запах запомнил?

Единорог неожиданно кивнул.

— Вот и хорошо! Свет, погладь его по носу!

Света осторожно дотронулась до единорога. Тот фыркнул и ткнул носом в ее ладонь. К ним очень осторожными шажками подошла и единорог-девочка. Света протянула руку и ей. "Ритуал" повторился.

— Молодцы, будем считать, что знакомство состоялось, — обрадовался Боня, — Хотя, не совсем. Рогатые, у вас имена есть?

Единороги дружно закивали.

— Блин, есть то есть, а вот как их узнать? — проворчал Боня. — Ладно, ты (Боня указал на "девочку") пока будешь Елизаветой или сокращенно Лизой. Вон, пока прижималась, все плечо мне обслюнявила! Ну а ты тогда будешь Александром или просто Сашей. Мне ваши имена всегда нравились, а здесь что-то не используются. Так что запоминайте!

После раздухарившийся Боня подвел единорогов по очереди ко всем присутствующим, представляя всех и каждого:

— Лиза, Саша, это — Сфенон! Сфенон, это — Лиза, это — Саша!

Только дойдя до Великой Матери Боня немного растерялся, как ее представлять. Но та перед единорогами выпендриваться не стала и сама сказала, что ее зовут Лючиэлью.

Единороги потихоньку приходили в себя, на ногах держались все увереннее и стали слегка пританцовывать. И даже прогарцевали вокруг полянки с пикси на спинах. Предложить им покатать кого-нибудь потяжелее Боня пока не решился.

В общем, на поляне царила полная идиллия, пока Боня не вспомнил, что работа еще далеко не закончена. Светино предложение отложить все остальное до завтра, Боня отклонил, как неконструктивное. Вышли они рано, так что хоть и долго уже возились, но день еще и до середины не дошел. Пришлось снова браться за лопаты и идти к склепу. Дамы уселись на свои стулья с видом заправских дачников 19 века. Единороги отошли чуть в сторону и стали пастись, как обычные лошади...

Приноровившиеся к лопатам "землекопы" с новой работой справились быстрее, чем за час. К счастью, искать вход не пришлось, дверь была аккуратно посредине обращенной на поляну стены склепа. И сама дверь оказалась невысокой, и в землю она ушла всего метра на полтора. В общем, повезло. Боня было заволновался, как они будут ее открывать, но горгульи просто уцепились когтями за край и вырвали ее вместе с петлями. Так что даже до конца отрывать не пришлось.

Повезло и с тем, что внутри земли не оказалось. Так, наплыло немного у двери, но сам склеп остался невредим. Боня заглянул в образовавшийся лаз и даже собрался туда пробраться, но пикси его опередили. Пока горгульи, взяв лопаты, стали формировать ко входу земляные ступени, маленькие летуны один за другим вынесли на поверхность три гроба. Боня попросил поставить их на краю холма "ногами" в сторону поляны.

В рассказанной вчера легенде гробы были названы хрустальными. В принципе, материал, из которого они были сделаны, был бесцветным, но абсолютно непрозрачным. Что у них внутри не было видно абсолютно. Сдирать крышки Боня не рискнул, просто встал перед гробами и направил на них поток концентрированной маны. Остальные присутствующие, включая единорогов, столпились чуть за ним, кто сбоку, а кто и выглядывая через его плечо.

Процедура для Бони стала совсем рутинной. В результате он уже не сомневался. Просто гнал ману и запасался терпением. Впрочем, долго ждать не пришлось. Буквально через пять минут стенки гробов стали постепенно проясняться и делаться прозрачными. Стало видно, что в гробах лежат двое мужчин и одна женщина, все — эльфы, на вид молодые и красивые. Одеты они были в длинные кафтаны зеленовато-голубых тонов, явно из дорогой ткани, но без показной роскоши. У женщины кафтан был до щиколоток, у мужчин — чуть короче, но все равно, прикрывали края сапог. Один из мужчин был яркий блондин, у второго мужчины и женщины волосы были тоже светлые, но потемнее.

Еще минут через десять древние эльфы стали чуть шевелиться и открыли глаза. Пикси по знаку Бони кинулись снимать крышки. Света встала рядом с Боней и взяла под руку. Тот только улыбнулся в ответ.

Пикси потянулись подхватить эльфов под руки, но один из них сделал останавливающий жест.

— Не спешите, друзья, дайте нам еще немного времени собраться с силами, — его голос был одновременно густой и мелодичный.

— Будь я женщиной, заслушался бы, — подумал Боня, — мне бы такой!

Он ревниво глянул на Свету, но та стояла напряженной, буквально вцепившись ему в руку. Великая Мать признаков потери рассудка тоже не проявляла, наоборот, она была напряжена не менее Светы и пялилась на древнюю магиню.

— Гм, а ведь им теперь титул Великой Матери как-то делить придется, — сообразил Боня. — Древние тут в свое время всем рулили, вряд ли они захотят кому-нибудь подчиняться. Тем более, что сейчас и магов у эльфов не осталось.

Древние маги тоже пристально вглядывались в Боню и его спутников, но их лица продолжали сохранять абсолютно безмятежное выражение. Первой потянулась вставать женщина.

— Мы рады приветствовать своих спасителей, — голос у эльфы был грудной и обволакивающий. — Позвольте представиться. Меня зовут Галадриэль, а моих спутников — Феанор (кивок в сторону блондина) и Элронд.

— Ни хрена себе, — невольно вырвалось у Бони. — Неужто те самые?

— Не знаю, мой друг, — совершенно спокойно прореагировала Галадриэль. — В наше время имена у нас были вполне распространенными. Звали так и многих героев древности. А легенд о себе мы, извините, не читали.

— Простите, просто эти имена были на слуху совсем в другом мире, — извинился Боня. — Меня зовут Боня, а это — Света, Эвриала, Сфенон и местная первая леди — Великая Мать Лючиэль.

Великая Мать на Галадриэль не произвела впечатления, а вот на Свету она обратила пристальное внимание.

— Какое у вас странное имя, госпожа дракона, — сказала она. — Мы привыкли к именам типа Солнценосная из Авердина клана Всепожирающего пламени...

Боня заметил, что ранг "Солнценосной" Свете явно понравился, но та улыбнулась и ответила:

— Нет, я просто Светлана Волохова, — и сделала книксен.

Боня ей мысленно зааплодировал.

— Наверное в мире многое изменилось, пока мы спали, — спокойно констатировала Галадриэль. — Не знаете, сколько лет прошло?

— Более четырех тысяч лет прошло, — вмешалась в разговор Лючиэль. — Наш народ крайне сократился и влачил самое жалкое существование без маны и магии. Но то, что к нам прилетела госпожа дракона и принесла с собой бога, подарило нам надежду. Уже сейчас жители нашего поселка быстро поправляют свое здоровье, а они обещали еще постараться оживить Великий Лес. Уверена, с вашей помощью у них все получится.

— Госпожа дракона, господин бог, — сказала Галадриэль, в голосе которой впервые появились радостные ноты. — Еще раз позвольте поблагодарить вас за ваше участие. Наше пробуждение произошло чуть ли не в лучших условиях, чем мы только могли надеяться. Конечно, такой вариант мы тоже предполагали, но ни как не рассчитывали. Господа маги, вариант це-прим. Наша работа по восстановлению Великого Леса начинается в самых благоприятных условиях. Господа маги, работаем!

Слова "работаем" прозвучали как команда, что Боню немного напрягло, но ничего особенного не произошло. Просто маги закончили общий разговор и распределили между собой собеседников. Ему достался блондин Феанор, сама Галадриэль выцелила Свету, а Лючиэль подхватил Элронд. Горгульи, пикси и единороги были предоставлены сами себе.

Феанор, после нескольких минут расшаркиваний, взял быка за рога и предложил Боне сходить к мэлорну, посмотреть, что можно сделать для его восстановления. Это вполне совпадало с целями самого Бони. Он вопросительно взглянул на Свету, но та не возражала. Они с Галадриэль уселись на стулья рыболова и вели светскую беседу. Лючиэль Элронд повел куда-то в лес, задавая на ходу вопросы о состоянии эльфийского поселка. Собственно, наибольшее беспокойство у Бони вызывала Света с ее нелюбовью к эдьфам, поэтому он попросил горгулий и пикси побыть рядом и держать ситуацию под контролем.

— Опасаетесь, что наш дамы могут вспомнить старые обиды? — улыбаясь спросил Феанор. — Не беспокойтесь, Галадриэль умеет контролировать себя. Впрочем, помощь от ваших спутников нам у мелорна не понадобится.

Единороги потянулись следом за ними.

— Галахард, Женевьера, — обратился к ним Феанор, но те вдруг дружно замотали головами.

— Ой, я не знал, как их зовут, — чувствуя некоторую неловкость пробормотал Боня, — вот и назвал их Елизаветой и Александром или кратко Лизой и Сашей.

Единороги теперь дружно закивали и по очереди потерлись носами о его плечо.

— Я смотрю, вы уже с ними поладили, — удивился эльф, — но все равно, Лиза и Саша, разве вам не хочется впервые за столько лет просто поваляться на травке?

Единороги немного задумались, но потом все-таки пошли следом за ними.

Идти было недалеко. Видимо, древние эльфы свой склеп не случайно на той поляне поместили. Просто выбрали ближайшую большую поляну к срубленному мелорну. Поляна, на которой возвышался пень мелорна, была небольшой. Возможно, когда-то ее всю закрывала крона срубленного дерева, которое оказалось чрезвычайно большим, Боня ничего подобного раньше не видел. Не в высоту, в толщину. Чтобы его обхватить, понадобилось бы человек десять, а то и больше. Пень был срублен вовсе не под корень, как утверждалось в легенде, а на высоте 2-2,5 метров. Ствол валялся рядом, длинный, но в пределах допустимого. Если мелорн возвышался над окрестными деревьями, то ненамного.

Боня обошел ствол и глянул на торец. Дерево оказалось пустотелым. Стенки по бокам оказались не очень и толсты, от метра с небольшим с одной стороны, до всего сантиметров двадцати с другой. Идею посчитать годичные кольца Боне пришлось отставить.

— А ствол-то у мелорна совсем и не такой мощный внутри оказался, как снаружи выглядит, — подумал Боня. — Понятно, почему он и не особо высокий был, просто больший вес не выдержал бы. Хотя, магические деревья законам физики могут и не подчиняться...

Через полянку их окликнул человек, то есть эльф, в котором Боня узнал своего старого знакомого — посла Гильдельберта. Тот выбрался из примитивного шалаша на краю поляны и теперь спешил к ним.

— Дорогой Боня! — Гильдельберт так обрадовался Бониному появлению, что чуть на шею ему не бросился. — Как хорошо, что вы приехали! Мы с такими трудами добирались из Деная сюда, сообщить о визите ее галактического величества и деуса, а Великая Мать отправила нас охранять не знамо от кого этот пень. Меня, профессионального дипломата! Сижу теперь как привязанный на этой поляне. А мои бедные девочки день и ночь бродят по лесу в поисках пропитания, нам из поселка ничего не дают! Зато все деньги, которые вы щедро выдали нам на дорогу, Великая Мать отобрала. Так что нам даже вернуться в Денай стало невозможно.

— Ничего, мы здесь, так что все будет хорошо, — стал утешать его Боня. — И денег на обратную дорогу я вам дам, не беспокойтесь. А пока позвольте вас представить друг другу. Господин Феанор, это — господин Гильдельберт, посол Великого Леса в городе Денае на южном берегу моря. Господин Гильдельберт, это — господин Феанор, древний и великий маг, если позволите вас так называть.

Лицо Гильдельберта стало похожим на каменную маску. Видно было, что его челюсть очень хочет опуститься, а глаза вылупиться, но профессиональная этика и сила воли этому мешают.

— Безумно счастлив Вас видеть, Ваше Магичество. Сегодня воистину великий день! Какими судьбами и откуда прибыли Вы к нам в эти несчастные остатки Великого Леса?

— Всего лишь из склепа на соседней поляне, — улыбнулся Феанор. — Как видите, господин Боня времени зря не теряет.

В этот момент из леса вышли единороги и присоединились к компании.

— А это — Елизавета-Женевьера и Александр-Галахард. Рекомендую, чрезвычайно милые ребята, хоть и рогатые. А это, — Боня повернулся к единорогам, — ваш посол в городе Денае Гильдельберт. А его жена и дочка — Бертаниэль и Эллина где-то по лесу бродят, грибы ищут. Кстати, а где Фафнер?

— Простите. Юноша спал в палатке, он сегодня ночью дежурил, бедный, — возможность сменить тему явилась послу очень кстати, а то он уже еле держался из-за перебора впечатлений. — Пойду его разбужу. Он мне не простит, если пропустит единорогов.

— Да, разболтался тут народ, на Великую Мать посторонним жаловаться... — Феанор с сожалением посмотрел вслед Гильдельберту. — Надо срочно принимать меры. И без вас Боня, ничего сделать никак не получится.

— Вы говорите так, как будто точно знаете, что надо делать, — обрадовался Боня. — Расскажите, а то, глядя на этот пень, я в некоторой растерянности. Можно, конечно, накачать его манной и надеяться, что от корней новый побег пойдет, но не знаю... Обычному дереву точно уже ничто бы не помогло.

— Никаких побегов выращивать и не надо, друг мой, — Феанор снисходительно улыбнулся. — Все уже давно выросло. Пойдемте, я вам все покажу.

Сразу пойти не удалось, так как из шалаша прибежал Фафнер. Пришлось познакомить его с единорогами и попросить тех немного пообщаться с мальчиком, пока Боня с Феанором делами займутся. Те не возражали, Фафнер был счастлив. Феанор взял Боню под руку и повел дальше в лес, рассказывая на ходу.

Выяснилось, что в Великом Лесу росло гораздо больше, чем один, мелорн. Точнее, мелорн был как раз один, но стволов у него было много. Оказывается, каждый мелорн старается раскинуть свои корни, как можно дальше. Другим деревьям это не мешает, мэлорны не соки из земли тянут, они пропитанную магией экосистему создают. Всюду, куда дотянулись корни мелорна, есть мана, а растения подчиняются воле магов. Протянувшись метров на 200 от исходного дерева, корни мелорна выпускают наверх побег. Выросшее из него дерево не делается полностью самостоятельным, оно входит в общую сеть дерева-матери, но от него разрастается новая корневая система. Фактически весь Великий Лес покрыт такими мелорнами. Некоторые из деревьев молоды и невелики. В частности, такой рос на краю поляны со склепом. Наиболее старые практически сравнялись по размеру с деревом матерью. Оттого, что мумрики погубили главное дерево, вся система утратила магическую подпитку и окаменела. Но она уцелела. Так что с Бониной помощью есть шанс оживить какой-нибудь из наиболее крупных мелорнов-детей, а через него и всю сеть.

Подходящий мелорн нашелся совсем неподалеку, как и ожидалось, метрах в двухстах от поляны с пнем. От окружавших его деревьев он отличался только толщиной ствола, бывшем в диаметре метров пять с лишним. И голыми ветками.

Боня подошел поближе и направил на ствол поток маны, постепенно повышая ее концентрацию и перемещая поток по стволу от коней к кроне и обратно. Через некоторое время мелорн откликнулся. Поток Боня в этот момент направлял почти в землю. Мана перестала обтекать ствол, а со все возрастающей скоростью потянулась внутрь.

— Кажется, началось, — пробормотал Феанор. — Не верил, что доживу до такого...

На сей раз, напрячься Боне пришлось изрядно. Емкость у дерева казалась бесконечной, хорошо хоть, скорость всасывания маны тоже была громадной. Боня выжимал из себя все, что мог, но превысить способность дерева к поглощению маны так и не сумел.

Где то через час дерево начало понемногу меняться. С легким шорохом со ствола стала осыпаться каменная крошка, а поверхность приобретать вид обычной коры, вроде дубовой. Еще через полчаса на ветках стали завязываться почки, из которых на глазах стали вырастать молодые листки.

— Прямо как при замедленной съемке в фильмах о природе, — подумал Боня.

Наконец, интенсивность поглощения мелорном маны пошла на спад. Бонин поток концентрированной маны потянулся дальше за дерево, и он немного снизил напор. Заодно появилась возможность пообщаться с эльфом, а то, при максимальном напряжении, Боня как-то выпал из реальности.

Феанор тоже заметил перемену:

— Кажется получилось, дорогой Боня, можно уменьшать поток.

— Уже, — ответил тот.

— Вы совершили настоящее чудо! Эльфийский народ у вас в неоплатном долгу, — с пафосом заявил Феанор. — Позвольте раскрыть вам одну из величайших тайн эльфов. Пойдемте, я покажу.

Феанор подошел к стволу мелорна и положил на него руку. Казалось, с этой стороны кора у дерева чуть светлее, чем с противоположной. Неожиданно рука эльфа легко вошла в дерево и исчезла внутри. Феанор сделал шаг и сам наполовину погрузился в ствол, как будто вместо дерева здесь была одна иллюзия. Эльф повернулся к Боне и протянул ему руку:

— Идемте, друг мой. Не бойтесь, вы даже ничего не почувствуете, проходя сквозь ствол.

В последнее время Боня уже не удивлялся переменам, происходящим с магическими существами после полдачи на них маны. Но сейчас его проняло. Проходить сквозь стену... Это было похоже на чудо. Он подхватил руку Феанора и решительно шагнул следом.

Самого перехода Боня, действительно, не почувствовал. Разве что темно было, когда голова сквозь стенку проходила. Внутри оказалась небольшая круглая комната метра четыре в диаметре. Из стен лился мягкий приглушенный свет. Потолка, правда, видно не было. В комнате даже оказалась мебель, выраставшая прямо из пола и стен. Почти половину комнаты занимала широкая кровать, на которой сейчас эльф и сидел. За кроватью из стены выступали полки.

— Это — тайные дома эльфов-магов, — сказал Феанор. — Если дом не занят, войти сюда может любой маг, надо только мысленно попросить мелорн пропустить тебя. Но, находясь внутри, можно попросить мелорн больше никого сюда не пускать. Тогда, пока у мелорна не кончится мана, никакие враги не смогут сюда прорваться.

— А как же узнать, кто находится снаружи?

— Достаточно мысленно попросить мелорн, и часть стены станет прозрачной изнутри, снаружи это не будет заметно.

Феанор посмотрел на стену, и, действительно, на ней проявилось небольшое окошко. Был хорошо виден кусочек леса.

— Кроме того, — продолжил Феанор, — можно мысленно попросить мелорн сформировать тут любую мебель, а также вещи или даже еду. Еду, конечно, не любую, но ассортимент достаточно широк.

Из стены напротив выдвинулась столешница, а потом из нее выросли два стакана с какой то жидкостью. Феанор взял один из стаканов и протянул Боне, затем сам подхватил второй и стал пить. Боня тоже попробовал. На вкус было что-то вроде березового сока. Довольно приятно.

— Обалдеть! — только и смог сказать он.

Столешница снова втянулась в стену.

— Попробуйте сами, — предложил Феанор.

Боня мысленно пожелал, чтобы на стене появилось зеркало и через несколько секунд смог наблюдать в нем свою растерянную физиономию.

— Правда замечательно? — спросил Феанор и, не дожидаясь ответа, продолжил. — Дорогой друг, но я вас привел сюда не совсем просто так. Не могли бы вы немного усилить поток маны и обработать мелорн изнутри? Поверьте, это чрезвычайно важно.

— Да пожалуйста, — ответил Боня увеличивая поток.

— А я, если позволите, на несколько минут вас покину. Мне бы надо задать пару вопросов этому вашему Гильдельберту, если не ошибаюсь? Ну а вы тут поэкспериментируйте пока. Я через пять минут вернусь.

В ответ Боня только пожал плечами.

Феанор подошел к стене и проскользнул сквозь нее. Боня еще немного увеличил поток маны. Туман клубился внутри очень плотно, но никуда и не думал втягиваться.

— Он тут что, запас маны хотел создать? — подумал Боня. — Так бы и сказал. Я все равно тут твердой маны оставить собирался.

Развлекаясь, Боня сделал у комнаты потолок из твердой маны. Примерно метровой толщины. Затем вызвал из стены стол, а из пола табуретку. Попросил еще стакан, но уже с колой. Стакан появился, но пустой. Дерево, видимо, не поняло, но у Бони возникло ощущение отклика.

— Блин, да оно чуть ли не живое, — поразился Боня.

Он попытался представить себе колу на вкус. Стакан заполнился темной жидкостью. Боня попробовал. Что-то не совсем то, но пить можно. Значит, сам не смог четко задачу поставить.

Боня еще немного поразвлекался, попробовал местный кекс и даже плошку горячего овощного супа. Тут ему пришло в голову, что надо бы посмотреть, а как выглядит сейчас дерево снаружи. Вот твердой маны он сюда целый потолок напихал, верх и низ пленкой прикрыл, но к стенам то он ее просто прилепил. А как они с манной взаимодействуют? Поглощают? Работают как пленка? Или свободно пропускают? В общем, Боня убрал лишнюю мебель, подошел к стене, положил на нее руку и попросил его выпустить. Ничего не произошло, стена осталась твердой.

Следующие полчаса Боня пытался понять, что же он делает неправильно. Окно вот появлялось охотно, а дверь — нет. Кстати, никакого Феанора в окрестности не наблюдалось. Неужели он так с послом заболтался, что забыл про Боню? После всех расшаркиваний? У Бони стали появляться нехорошие подозрения.

Тут его посетила несколько странная мысль. Он снял с ноги сапог и прижал его к стене. Затем попросил мелорн пропустить его. Неожиданно, сапог легко вошел в стену, но как только к стене приблизилась рука, лафа закончилась. Пустить ее вслед за сапогом дерево отказывалось. Боня вытащил сапог из стены, снова надел его и сел думать.

Итак, что мы имеем? Бонины команды мелорн воспринимает и выполняет. А вот выпускать — не выпускает. Но он пропускает сапог и спокойно пропустил эльфа. Чем же он от них отличается? Ответ очевиден: тем, что ману выпускает.

А если втянуть ману в себя? Помнится, снимая бинты пикси, он добился уменьшения вокруг себя слоя маны до миллиметра. Надо попробовать!

Боня снова снял сапог и надел его на руку. Затем максимально убрал ману вокруг руки. Пригляделся повнимательнее. Вроде, за пределы сапога тонкий слой маны вокруг руки не просвечивал. Он с волнением пододвинул руку с сапогом к стене и попросил пропустить его.

Есть!!! Рука вошла в стену до конца голенища. Боня попробовал продвинуть ее дальше.

Собираясь в лес, он одел довольно плотную одежду, опасаясь колючек. Вспотеть он не боялся, организм бога легко подстраивался к изменениям температуры без неприятных ощущений. Так что на нем была кожаная куртка. Боня как мог уменьшил слой маны по всей руке. Проходит! А вот морда уперлась в стену и не идет. Впрочем, так и ожидалось.

Боня с сожалением втянул руку с одетым сапогом назад. Получается, надо прикрыть открытые участки кожи чем-нибудь плотным. Только вот вся одежда и так уже на нем. Штаны, вроде, тоже плотные, так что реально открыты только кисти рук и голова.

Куртку можно одеть и на голое тело. Рубашка, конечно, не очень толстая, но довольно большая. Можно ее сложить в несколько слоев и попробовать прикрыть голову. А что делать с руками?

Боня вздохнул, снова снял сапоги и смотал портянки. Ладно, придется пока надевать на босу ногу.

Самое сложное оказалось одновременно обмотать руки и голову. Сквозь рубашку видно было плохо. А спеленатыми кистями рук аккуратно голову не обмотаешь. В конце концов Боня, обмотав голову, оставил узкую щелку для глаз, которую прикрыл уже культями.

Следующая задача была просочиться сквозь стену. Боня предельно сконцентрировался, максимально убирая ману вокруг ноги. Просунул ее наружу и нащупал землю. Вслед за ней отправил руку и плечо. С замиранием сердца протащил голову. Затем — вторую ногу. Внутри оставалась только половина левой руки. Именно через нее Боня и продолжал гнать всю выделяемую собой ману.

В начале своего "пути" Боня увеличивал толщину потолка комнаты сверху. Когда голова оказалась снаружи, контролировать поток маны ему стало неудобно, поэтому он стал формировать из нее шар на кончиках пальцев левой руки. Шар, к счастью ничего не весил, так что не мешал, а то его размер от волнения Боня догнал до весьма изрядного.

Передвинув шар маны к самым кончикам пальцев, Боня резко выдернул руку. Дерево сомкнулось, шар маны остался, естественно, внутри. Рука, вроде, была цела. А вот кончика культи из портянки как не бывало. Боня с какой-то отрешенностью посмотрел на рваные обрывки, в которые превратился конец его портянки, прикрывавший пальцы.

— Хорошо, что с этой стороны стена всего сантиметров 20. С противоположной мне бы полруки оттяпало. Отросла бы, наверное, но все это наверняка очень больно и неприятно.

Минут десять Боня просто просидел на земле, отходя. К мелорну прислоняться не стал, а вдруг назад провалишься? Наконец, отпустило. Он, как смог, намотал обратно портянки, надел рубашку и отошел от дерева. Мана вокруг мелорна не клубилась. Значит, наружу ее дерево свободно не выпускает, работает, как защитная пленка.

Злобы на мелорн Боня не испытывал. Дерево все-таки к разумным существам отнести было нельзя. Максимум — к полуразумным. Так что пусть себе растет и радуется. Маны в него Боня накачал — на несколько лет хватит. А если что, надо будет одеться соответствующим образом и можно еще добавлять. Были бы у него перчатки да закрытый шлем, никаких проблем не возникло. Всего-то делов!

А вот с эльфами надо бы разобраться. Очень похоже на подставу, а Боня такого не любил. Впрочем, кто подставы любит? Если не ты, а тебя?

Чтобы удостовериться, Боня вернулся на поляну с пнем. Посол нашелся в своем шалаше. Феанора не наблюдалось.

— Нет, господин Феанор ко мне не подходил, — ответил посол на Бонин вопрос. — Только вместе с вами тогда.

Собственно, этого Боня и ожидал.

На поляне появился Фафнер верхом на Лизе. Единорог Саша бежал рядом. Увидев Боню, они бросились к нему. Фафнер радостно завизжал. Подбежав, Лиза резко остановилась и опустила голову. Мальчик продолжил полет уже самостоятельно, а его визг сменился на испуганный. Однако, стоявший рядом Гильдельберт проявил чудеса реакции и успел подхватить сына. Единороги радостно ткнулись мордами в Боню.

— Что ж не предупредили о возможных проблемах? — строго спросил их Боня.

Те виновато понурились. Мол, сами не знали. Боня улыбнулся и почесал им носы.

— Ладно, пошли ваших древних воспитывать, а то распоясались совсем!

Боня повернулся идти, мимоходом заметив, что у посла, в первый раз на его памяти, челюсть все-таки отвисла.

Подходя к поляне, Боня услышал, что на ней идет разговор между Светой и эльфами. Довольно напряженный, судя по интонациям, но без скандала. Боня повернулся к единорогам.

— Лиза, Саша, вы пока идите на полянку, послушайте о чем говорят. Только не отсюда выходите, а правее возьмите. А я пока тоже подойду, послушаю. Кажется, они мои кости перемывают, Интересно, все-таки.

Единорги послушно ломанулись вправо и с треском сминаемых кустов вышли на поляну. Все присутствовавшие обернулись в их сторону. Боня тем временем без лишнего шума подобрался поближе и спрятался за широким стволом. Оказалось — мелорн.

— Блин, чуть не прижался! — ругнулся про себя Боня. Понаставили тут капканов на бедных богов, понимаете ли...

Боня перебрался за обычный куст. Видно было плохо, но оно и к лучшему. Света и Галадриэль так и сидели на стульях рыболова. Феанор, Элронд и Лючиэль тоже сидели, но уже на растущих из земли табуретах.

— Небось, там какой-нибудь корень мелорна проходит, догадался Боня, — вот древние и постарались. Интересно, а я так тоже могу?

Боня посмотрел на мелорн рядом и попросил тоже дать ему стул, который за несколько секунд вырос рядом с ним, как гриб из земли. Хорошо хоть, бесшумно. А то всю конспирацию можно было нарушить. Боня потрогал стул рукой, потом уселся и стал слушать.

— Госпожа дракона, — говорила Галаддриэль, — вы уже два часа расспрашиваете меня о жизни в Великом Лесу в наше время, причем, мне почему-то кажется, что вас это совсем не интересует. Я думаю, давно пора поговорить по существу.

— Вы правы, я действительно жду, когда Боня вернется.

— Не понимаю, для чего вам вдруг захотелось изображать наивность, — удивилась Галадриэль. — Вы же прекрасно знали, на что шли. Признаюсь, вы нас удивили, но мы вам искренне за это благодарны. Вашего бога мы, конечно, не вернем, но в Великом Лесу вы теперь будете всегда почетным гостем. Более того, если вдруг среди потомков вашего бога у кого-нибудь проявятся божественные свойства, обещаю, мы с вами поделимся. Да и помощь магов вам когда-нибудь может понадобится.

— А как же вы собираетесь удерживать Боню? — поинтересовалась Света, — он, вообще-то очень не любит, когда к нему пытаются применить какое-либо насилие.

— Ваша забота о боге делает вам честь, — улыбнулась Галадриэль. — Конечно, никакого насилия. Феанор провел его в комнату в мелорне, поверьте, там очень комфортно. Более того, к нему будут заходить гости, а когда у нас появятся человеческие самки, мы их будем отправлять их к нему одну за другой. Пока не забеременеют. Вы же знаете, у магических разумных боги не могут родиться в принципе.

— Понятно, а сам он выйти, естественно, не сможет?

— Такова природа мелорнов. Они охотно впускают внутрь себя все, излучающее ману, но никогда не выпустят излучающее ману наружу. А пока у мелорна есть мана, как-либо повредить его невозможно. Мумрики брали их измором. Налетали с такой силой и в таком количестве, что жившие в мелорнах боги просто не могли давать необходимого количества маны. Но ваш Боня несоизмеримо сильнее всех богов, которых я видела до сих пор. Всего за каких-то три-четыре часа он весь лес оживил! Потрясающе!

— То есть ваши мелорны всегда не сами ману производили, а служили тюрьмами для богов? — уточнила Света.

— Не тюрьмами, а домами! — поправила Галадриэль. — В мелорнах очень уютно, а боги совсем не приспособлены к жизни в миру, обычные люди, которых каждый обидеть может. Что, кстати, всегда и происходило.

— Ну что ж, примерно так я и думала, — неторопливо произнесла Света. — Собственно, я на это и рассчитывала. Не буду врать, я очень не хотела сюда лететь, в деле обольщения эльфам никогда равных не было. К тому же среди эльфиек такие красавицы встречаются, да хоть и вы сами, Галадриэль. Мне с вами не тягаться. Боялась, что вы ему голову закружите и у меня его просто уведете. А доказывать, что вашим красавицам нужен не он, а только его мана, когда сама лицо заинтересованное — неубедительно. А так вы все сделали за меня.

— Совершенная, — обратился к Галадриэль Элронд, — извини, я чего-то не понимаю. Госпожа дракона сама отдала нам бога, а теперь говорит так, как будто тот может сам в любой момент уйти? Из мелорна?

Галадриэль напряженно застыла.

— То, что я якобы привезла Боню с другой планеты, придумал глупый посол, — заявила Света.— Я здесь, как и вы, только не в гробу лежала, а в качестве статуи собственную пещеру охраняла. Как и горгульи, и пикси, которые тысячи лет разные здания вместо скульптур украшали. Всех нас Боня к жизни вернул. А прилетел он сюда с мумриками. Только когда они его против воли под маносборник сунули, он им корабль грохнул, вместе с ними. И когда горгульи его похитить пытались, разбил их в щебенку о ближайшую стенку. Так что я в Боню верю. Как разберется, что его к очередному маносборнику приковать пытаются, так и придет. А разнесет он при этом ваш мелорн или нет, это как у него настроение будет. Все-таки он сам сюда лететь хотел, эльфов спасать. Может, и пожалеет.

— Это все, конечно, очень интересно и необычно, а звучит так даже пугающе, — прервал ее Элронд, — но все-таки, чтобы бог смог выйти из мелорна, не верю. Кстати, он там уже больше двух часов сидит, давно бы вышел, если бы мог.

— Так он всех жалеет и ко всем хорошо относится, пока ему какую-нибудь гадость не сделают, — чуть не всхлипнула Света. — Да и соображает не всегда быстро, хотя, вообще-то умный. Такие артефакты разрабатывал и делал, что закачаешься. Даже золото делать может!

— Коззззел, — зашипела вдруг Галадриэль на Феанора, — Ты что, с послом совсем поговорить не догадался?! Уж про артефакты он должен был знать!

— Нет, боюсь, что вы все-таки не передеретесь, — сказал Боня выходя из-за куста. — Хотя, было бы интересно посмотреть. Я тут вас уже довольно давно слушаю, много о себе интересного узнал. И об эльфах тоже.

Света немедленно кинулась к нему на шею.

— А знак подать никакой не мог? Я же волновалась!

— Ты мне тоже никаких знаков не давала! Можно сказать, подставила по полной программе! Я когда понял, что этот блондин возвращаться не собирается, таким дураком себя почувствовал!

— Ты умный! Незачем на себя наговаривать! — Света несколько раз легонько стукнула Боню кулаком в грудь.

— Сама говорила, что я тугодум. Впрочем, ты права, — Боня чмокнул Свету в нос. — Скажи лучше, что нам с этими эльфами теперь делать?

— Так ты уже сам все решил наверняка! Так зачем спрашиваешь? Хотя я и так знаю, что все равно простишь...

Эльфы смотрели на разыгравшуюся перед ними сцену в явном обалдении.

— Простите, госпожа дракона,— не выдержал Элронд. — Так значит вы вот так со своим богом управляетесь? Ор-ригинальное решение...

— Что значит "со своим богом"? — немедленно отреагировала Света. — Боня — мой глава клана. А я просто за мужем следую. К вам сюда это он решил лететь, я только транспортом работала.

— Глава клана, ну-ну, — наконец, в разговор вступила Галадриэль, причем ее тон ничего хорошего не предвещал, — А в клане только вас двое? Ох, и будут у вас еще проблемы, если детей заводить соберешься!

— Это — наши проблемы! — обрезала Света. — И дети — это проблемы приятные!

— Это смотря чьи дети...— начала Галадриэль, но Боня, увидев, что дамы уже готовы в волосы друг другу вцепиться, поспешил вмешаться. Все-таки от драки двух магов, скорее всего, совсем не волосы вокруг полетят.

— Девочки, а ну прекратили! Вон, даже единороги смеются! И нечего мою личную жизнь на митинге обсуждать! — от такого обращения Галадриэль запнулась на полуслове. Более спокойным тоном Боня продолжил:

— Подвожу промежуточные итоги. Во-первых, будете еще хамить, обратно по гробам распихаю и закопаю поглубже.

Эльфы переглянулись, но промолчали.

— Во-вторых, мелорн ваш я твердой маной почти под завязку накачал. На несколько лет должно хватить даже при интенсивном расходе. Можете сходить проверить.

Феанор сорвался с места и исчез в лесу. То ли недоверчивый, то ли смыться решил от греха, раз повод появился.

— Будете теперь, господа великие маги, свои грехи и нашу помощь отрабатывать. Я тут подумал и решил, что надо будет снова в этом мире магическую академию открыть. Как только с местом определюсь — сообщу. Так что пока можете свой Великий Лес в порядок приводить, но потом чтобы хотя бы один из вас непрерывно в академии находился и занятия вел. И в других местах чтобы учеников не набирали! Готовить магов только в академии. Эльфов, естественно, тоже принимать будем. Так что вы пока в поселке наиболее талантливых выявите как-нибудь.

Боня немного помолчал:

— Кажется, пока все. Хотя нет! Тут ваши магические комары от маны ожили, весь поселок заели. Я себе артефакт сделал их ультразвуком гонять, но у вас наверное и другие средства были предусмотрены. Сделайте что-нибудь. А то последних эльфов потеряем...

— Как же вы делаете артефакты? — поинтересовался Элронд. — Как я понимаю, вы не только ману вырабатываете, но и сами магичить можете? И правда, что вы золото делать умеете? А то я всегда считал, что это невозможно.

— Может, давайте лучше все на "ты" перейдем? Когда Света с Галадриэль друг на друга кричать начали ведь сразу перешли. Выглядите вы все молодо, чувствуете себя, я думаю, тоже молодыми. Так зачем лишние политесы разводить? Теперь по поводу моего магиченья. Ману вижу. Могу ею управлять по собственному усмотрению. Могу дать, могу и отнять. Магичить тоже могу. Равно как и артефакты делать. Хотя делаю это, наверное, коряво, так как самоучка. Очень надеюсь, что вы мои знания в этой области разовьете. Золото тоже делать могу. Как-нибудь покажу. Но много делать не буду и других учить не стану. Иначе мы тут всю финансовую систему грохнем.

Тем временем из леса вышел Феанор, ведя за собой смущенного посла. Увидев на поляне Лючиэль, поспешил к ней:

— Великая Мать, господин великий маг меня от охраны пня мелорна освободил. Я не могу с ним спорить.

— Кто здесь Великая Мать мы чуть позже разберемся, — вмешалась Галадриэль.

— Это, конечно, ваше внутреннее дело, но я бы советовал не торопиться, — влез с непрошенным советом Боня. — Пусть жители поселка сами решают. Но не сейчас, а месяца через два хотя бы. А то пока ни они вас не знают, ни вы их. Или, может, сами решите все в академию перебраться. Я был бы очень рад.

Элронд, видимо, решил перевести разговор в другое русло.

— А что за необычный амулет у почтенного Гильдельберта? Твоя работа, Боня?

— Это не амулет, всего лишь переносной источник маны, — объяснил Боня. — Над Денаем-то я уже довольно большое облако маны успел сделать, и здесь, смотрю, уже почти весь лес охватил, но по дороге маны как не было, так и нет. А такие накопители, давайте я и вам сделаю, может, пригодятся.

Боня чуть сосредоточился и за полминуты слепил такой же листок из твердой маны, как у посла. Делать защитную пленку от испарения маны он тоже уже приноровился из-за частой ее потребности, так что мог ее наложить уже сам, без помощи артефакта.

— Вот, это просто кусочек твердой маны с небольшим фитильком, через который она испаряется. Так что создает вокруг владельца индивидуальное мановое облако. Судя по расходу маны на амулете Гильдельберта, хватит на пару-тройку лет.

Через минуту Боня вручил аналогичные листочки и Галадриэль с Феанором.

— Только шнурка у меня нет. Вы уж как-нибудь сами...

День между тем подходил к концу, и вся компания, включая единорогов, заспешила к поселку.

Глава 17. Едальня на опушке

К поселку вернулись уже в темноте. Хорошо, ни у кого проблем с ночным зрением не было, шли все-таки по лесу...

Возвращение к своему народу древних эльфов чуть было не началось со скандала. Никаких апартаментов для почетных гостей в поселке предусмотрено не было. Сама Лючиэль занимала в административном здании маленькую комнату, остальные были либо служебными, либо заняты советниками. Второе здание на площади, которое Боня принял за еще одно общественное, оказалось обычной кладовой для нехитрых товаров и продуктов эльфов. Склад и овощная база в одном флаконе. Ну и часть советников там тоже жила. Так что свободных помещений, а тем более жилых, там найти было невозможно.

Пришлось Боне просить пикси обеспечить шатрами и эльфов тоже. Причем в одном шатре они ютиться не пожелали, подавай каждому индивидуальный. С перегородками, аналогично Бониному шатру. С размером их, правда, Боня обломал, пожалел пикси и попросил уменьшить их вдвое, по сравнению с образцом. Мебели тоже дал по минимуму, пусть обходятся кроватью, столом и парой стульев рыболова. Пикси пришлось делать даже постельное белье, у эльфов на складе только несколько одеял нашлось. В общем, Боня лишний раз порадовался, как ему с пикси повезло.

Из своего шатра Боня выбрался с рассветом, потянулся, задрав голову к небесам, которое начинало чуть-чуть светлеть, а звезды, наоборот, чуть-чуть тускнеть, и заметил, что мана над ним светит чуть ярче, чем вокруг. Боня удивленно тряхнул головой и постарался посмотреть повнимательнее. Прямо над ним зависла слабосветящаяся сложная магическая структура, от которой, как показалось Боне, каждые 2-3 секунды во все стороны разбегались еле заметные волны.

— Это что за бяка?! — возмутился Боня и немедленно раздвинул вокруг структуры ману. Та сразу погасла. Немного подождал, вернул ману на место. Без подпитки извне структура исчезла без следа. Боня сердито осмотрелся по сторонам. Больше ничего подозрительного вокруг него или его шатра не наблюдалось. Зато в шатрах эльфов, если приглядеться, понакручено было внутри разных структур под завязку.

— Вот, оживил древних на свою голову, легких знаний захотел — проворчал Боня. — Все никак они не успокоятся, опять напакоститить попытались.

Он решительно убрал ману из ближайшего шатра. Светившиеся внутри структуры исчезли. Сам шатер тоже. Вместе со всей мебелью. От кровати только выданное со склада одеяло осталось. Также обнаружилась Галадриэль, которая, судя по всему, сидела перед этим на стуле рыболова, а теперь спланировала на землю. Она судорожно пыталась восстановить равновесие и одновременно что-то намагичить, помогая в обоих делах себе руками. Первое ей удалось, второе — нет.

Боня навис над ней с самым грозным видом и упер руки в бока:

— Что за хрень вы ко мне прицепить пытались?! — возмущенно сказал он.

Галадриэль сумела встать и, выпрямившись, заявила с ледяным спокойствием в голосе:

— Уважаемый Боня, я всегда считала, что убирать из под дамы стул — очень плохая шутка. А для того, чтобы зайти в шатер, вовсе не обязательно было его развеивать. Твои возможности нам и так известны, и я была бы очень благодарна, если бы ты вернул все, как было. И ману тоже.

— Ты не ответила на мой вопрос!

Тем временем из соседних шатров к ним буквально подлетели Элронд и Феанор.

— Простите, Боня, — несколько чопорный Элронд перешел на "вы". — Это моя вина. Не подумал, что нужно спросить Вашего разрешения. Это был всего лишь маячок, чтобы быть в курсе Вашего текущего местоположения. На каждом из нас висят такие же. У вежливых магов было принято сообщать коллегам о своем прибытии заранее, а с маячком это делается автоматически.

Боня с сомнением посмотрел на мага. Понавешено всяких магических структур на него было до хрена и больше. Понять, какая из них маячок было проблематично. Но, вроде, еле заметная волна во все стороны от него иногда расходилась.

— А это точно не была какая-нибудь ментальная магия? — подозрительно спросил он.

— Что ты имеешь в виду, говоря "ментальная магия"? — удивилась Галадриэль. — Никогда такого термина не слышала. Какое-либо воздействие на мозг? Зачем? В принципе, конечно, можно воздействовать на отдельные нервные центры разумного магией, но это чрезвычайно сложно. К тому же расположение таких центров отнюдь не фиксировано, без предварительного тщательного исследования их просто не найдешь. Да и смысл? Доставить удовольствие? Это извращение. Усыпить? Проще снотворным или газом. Причинить боль? Покалечить? В принципе, возможно. Но пытаться применить это против тебя мы бы никогда не стали. Во-первых, это просто бессмысленно. Регенерация у богов всегда была такой, что любое нарушение в организме она очень быстро исправляла, а к изменившимся внешним условиям — подстраивала. Ты же можешь и в вулкане искупаться без вреда для себя, особенно если входить в лаву будешь не торопясь. А, во-вторых, если не забыл, ты — единственный источник маны в этом мире, для нас ты слишком ценен, чтобы ставить на тебе какие-либо эксперименты. Мы и в мелорне то спрятать тебя хотели не только чтобы самим быть ближе к источнику, но и чтобы тебе ничто угрожать не могло. Если с тобой что-нибудь случится, что нам дальше делать? Опять гробы налаживать? Теперь вот разрываться придется: и эльфов этих несчастных как-то в надлежащий вид приводить надо, и тебя одного оставлять страшно!

Последние фразы Галадриэль произнесла неожиданно эмоционально, Боне даже как-то неловко стало. Он повертел головой. Верные пикси уже висели в воздухе полукругом чуть за ним с ПП на изготовке.

— Ребят, — обратился он к ним. — Я тут погорячился маленько. Восстановите, пожалуйста, как было...

За тем снова повернулся к Галадриэль. Боня уже давно понял, что у эльфов она за главного.

— А вешать на меня все-таки ничего не надо. Тем более, без спроса. И маячки мне не нужны. Вы бы лучше какие амулеты для связи соорудили, если, конечно, знаете как.

— Ну, мана пока в этом мире лишь небольшую часть поверхности покрывает, как я понял, — отвечать ему стал уже Элронд. — А магопередатчик может работать только внутри облака маны. Можно, конечно электромагнитные волны использовать...

— Ну, радиоприемник с передатчиком я и сам собрать могу, — разочаровано сказал Боня, — только магемы подобрать правильные надо. Конечно, эфир тут пока не замусорен, можно и так, но я надеялся, что вы что-нибудь более интересное предложите.

Судя по возникшей паузе, на эльфов Бонино заявление произвело сильное впечатление. Но выражения лиц и голоса остались спокойными.

— Кажется, нам с Вами надо будет обстоятельно поговорить о достижениях науки, — подытожил свои размышления Элронд.

— С удовольствием, — обрадовался Боня. — Только вы мне тоже про магию рассказывать будете. А то электричество и магнетизм я еще в школе проходил, а вот магию только здесь по книжке мумриков изучать стал.

— Посмотреть книгу мумриков нам тоже было бы интересно, — сказала Галадриэль. — К сожалению, в прошлом нам таких трофеев добыть не удавалось. Но, лучше, позже. Мне сначала стертые тобой магические структуры на себе восстановить надо. А то я за здоровье опасаюсь.

— Вообще-то вы сами неправы были, но извини. Долго возиться?

— Ничего, за полдня управлюсь. Хотя, конечно, дел невпроворот. Страшно смотреть, что тут творится, — грустным голосом сказала Галадриэль (Боня опять почувствовал себя в чем-то виноватым). — Уходила из Великого Леса эльфов, а вернулась в убогую деревушку огородников. А самое ужасное, до какого же жалкого и забитого состояния дошел народ. Мало того, что их мало осталось, так они еще всего боятся и чуть что норовят на колени бухнуться. Как из них эльфов делать?

— А ты их сначала научи есть досыта, да дело им найди такое, чтоб они свою важность чувствовали, причем каждому свое, — напряг свои знания по социальной психологии Боня. — Через полгода не узнаешь. А если их еще и не пороть почем зря, так и вовсе сказка получится!

— Думаешь? — Галадриэль глянула на него с надеждой. — А может, ты тут пока останешься, сам все организуешь?

— Блин, — ругнулся про себя Боня, — и почему я так люблю советы давать? Наследственность сказывается? Предки в стране Советов жили? Хотя, конечно, помочь надо бы. Только бы моя помощь им во вред не пошла, а то, какой из меня председатель колхоза?

В слух же он сказал:

— Давай я вам помогу бизнес план составить, да дело начать. А застревать на полгода я здесь не могу. Мне еще куча где побывать надо и магическую академию создавать. Так что неделю могу потратить, а больше — перебор будет. И про магию сами мне рассказывать не забывайте. Я все-таки надеюсь у вас что-нибудь полезное в этой области узнать.

— А ты говорить, неделя, — немедленно прореагировала Галадриэль. — Тут годами учиться надо!

— Так, ты каких тут еще обещаний понадавал? — сзади к Боне подошла Света. — Ни на минуту тебя одного оставить нельзя. Это эльфы нам кругом должны, а не ты им!

Боня невольно заулыбался, увидев подругу. Галадриэль же, наоборот, заметно поскучнела.

— Заметно? — удивился сам себе Боня. — У нее же ни один мускул лица не дрогнул. Откуда же я это знаю? Да и раньше мне ее речь очень эмоциональной казалась. Эмпатом что ли стал? А ведь похоже! Только вот, хорошо это или плохо? Вроде, полезно людей (ну и всех прочих разумных) чувствовать, да только я с моим дурным характером им всем сопереживаю. Может, не замечать ничего спокойнее было бы...

Руки, между тем, сами собой подтянули Свету поближе. Боня наклонился к ее уху.

— Я тебя тоже люблю, — шепнул он и чмокнул в висок. Света что-то довольно уркнула и бросила на эльфов взгляд, полный превосходства.

— Мне тут идея в голову пришла, — сказал Боня. — Давай попробуем эльфам питательный пункт организовать. Почему-то мне кажется, что должно получиться. Пошли!

Он хватил Свету за руку и почти бегом потащил в сторону леса. Та, естественно, тоже ускорилась, всем своим видом изображая заинтересованность. Немного переигрывая. Эльфы чуть помялись и тоже поплелись следом.

До опушки было не более 50 метров (полоса между рекой и лесом, вообще, была не широкой), так что дошли быстро. Боня нацелился на ближайший мелорн. Подойдя, он протянул к стволу руку, прямо физически ощущая, как участок коры в месте приближения руки утрачивает материальность и становится иллюзией.

— А вот и хрен тебе, внутрь я сейчас не полезу! Не так одет, — цыкнул на мелорн Боня. — Я тебя пока манной подкачать хочу.

— Ты чего с деревом разговариваешь? — удивилась Света.

— По-моему, он меня понимает, — сказал Боня. — По крайней мере, я его отклик чувствую. Так что мы с ним тут сейчас едальню строить будем.

Боня направил в ствол сильно уплотненный поток маны, как раз туда, куда он подвел руку. Мана хлынула внутрь дерева и стала накапливаться внутри. Наружу сквоз кору ничего уже не пробивалось. Затем Боня мысленно попробовал раздвинуть кусочек иллюзорной стенки, как будто просто работал с манной.

— Ййессс! — радостно воскликнул он. — Я так и думал!

В стенке дерева образовалось овальное отверстие размером в пару ладоней, сквозь которое можно было заглянуть внутрь дерева.

— Ребят, — Боня обернулся к подошедшим эльфам. — Вы не знаете, свет там внутри всегда горит или только тогда, когда к нему кто-нибудь подходит?

Эльфы только пожали плечами.

— Что ты делаешь, Боня? — выразил вслух читавшийся в глазах древних вопрос Элронд. — И, главное, как?

— Ну, я его попросил окошко сделать, а то в комнате хочу потолок из твердой маны соорудить, а не видя, что делаешь, он может и кривым получиться. У нас в мелорне ВИП-зал едальни будет. Или хотя бы кабинет.

На создание метровой толщины потолка на высоте около 3 метров от пола у Бони ушло минут 20. Затем он закрыл окошко и немного отошел от мелорна. Феанор немедленно заскочил внутрь, видимо, посмотреть, что получилось. На проходящего внутрь ствола прямо сквозь древесину эльфа внимание обратила одна Света. Но от вопросов воздержалась.

Дальше Боня действовал уже по наитию. Он мысленно обратился к мелорну, объясняя ему, что хочет сделать, попросил его помощи и, одновременно, стал подгонять в близлежащие корни древесину, как если бы формировал что-то из твердой маны. По его ощущениям мелорн обалдел, но не сопротивлялся, а даже пытался помогать. Вскоре из земли потянулись новые побеги, которые на глазах утолщались и меняли форму. Одновременно по корневой системе мелорнов в сторону его стройплощадки от других стволов потекла древесина. А перед Боней сформировались шесть столбиков, в верхней часли которых ствол сильно утолщался (до полуметра), а в середине утолщения появились большие дупла прямоуголоной формы.

— Объясняю задачу, — обратился Боня к мелорну, произнося слова и мысленно, и вслух. — Здесь формируешь миску с супом. Пока варианта два, я больше супов-пюре не помню. Первый — обычный протертый овощной. Вкус почувствовал? Молодец! Второй — гороховый... Надеюсь, у эльфов с животами все в порядке? Не улетят? Но, вообще-то вкусно, я с копченостями вспоминал. Сможешь? Если чего еще сам придумаешь, это только приветствуется. Почувствуешь, какой попросят, такой и давай. Хотя нет, давай тут три кнопки нарисуем. Что такое кнопка не понимаешь? Ну, картинки... На первой — морковку, на второй горошину, а на третьей дерево. Если до первой дотронутся, дашь протертый, ну и так далее! Не забудешь? Молодец! Да, и ложку не забудь!

Эльфы смотрели на Боню, как на психа. Света — с озабоченностью.

— Принимайте работу! — Боня повернулся к ним. — Свет, подходи, не стесняйся. Нажимай на картинку с морковкой!

Света неуверенно подошла и протянула руку. Столбик неожиданно загудел и из дна дупла выросла и заполнилась жидкостью большая деревянная пиала. Рядом также выросла деревянная ложка.

— А гудеть зачем? — Боня снова мысленно обратился к мелорну. — Я сам так процесс представлял? Можешь не гудеть? Нет, пожалуй, оставь как есть. Мне так действительно больше нравится.

Света тем временем вынула из дупла пиалу, понюхала.

— Бонь, извини, но драконы траву не едят...

— Это ты меня извини, не подумал. Но я хотел ради чистоты эксперименита не эльфа к раздатке запустить. Отдай Феанору, он любопытный...

Во втором столбике Боня договорился с мелорном выдавать каши и гарниры. Картинок получилось больше. Он довольно отчетливо помнил вкус рисовой, манной каши, гречневой размазни и картофельного пюре. В третьей раздатке Боня попросил подавать овощные и фруктовые пюре, а также что-то вроде соевой колбасы. Боня как-то пробовал и счел страшной гадостью, но вкус запомнил. Салат из морской капусты тоже в меню включил. В четвертом дупле формировались различные напитки. В пятом — хлебобулочные изделия. Ну а шестое дупло Боня приспособил для утилизации грязной посуды. Поставленные туда тарелки вместе с остатками содержимого довольно быстро начинали таять и исчезали в дне дупла без следа.

Следующим шагом было вырастить из земли четыре стола с одной ножкой и аналогичного вида табуретки рядом с ними. По шесть посадочных мест за стол. На этом Боня иссяк.

— Фонарики для темного времени сами навесите, — решил он. — Все равно из меня дизайнер всегда никудышный был.

Поняли ли его присутствующие, было не ясно, но все кивали. Пока Боня общался с мелорном, набежала уже целая толпа, так что использовать древних магов в качестве подопытных кроликов не понадобилось. Наоборот, очередь образовалась.

— Ну и как ты это сделал? — каким-то унылым голосом спросил Элронд. — Маги тысячи лет учили мелорны выполнять просьбы жильцов ВНУТРИ ствола, снаружи мелорны всегда только крепостями были!

— Но вы же сами на таких табуретках на поляне сидели, — удивился Боня.

— Мы эти, как ты сказал, "табуретки" магией из травы сформировали. Мелорны тут вообще не при чем были!

— А я думал, вы их из корней вырастили, — удивился Боня. — Я себе там такую табуретку сделал. А здесь только немного усложнил задачу... Я же не знал, что нельзя! Вот и получилось. А мелорны у вас — действительно чудо! Свет, давай с собой отводок возьмем! Посадим, как окончательно обоснуемся. У него внутри такая замечательная комната получается. Супер техно! Мебель и все, что может понадобится, сама из пола или стен вырастает, там же и исчезает, когда больше не нужна. Может, давай сами в такой комнате жить будем?

Света аж подскочила:

— Ты что меня, дракона, в дупле поселить хочешь?! Ты меня с дятлом не перепутал?!

— Ну прости, не подумал, что ты это так воспринять можешь...

* * *

Вечером Боня сидел в прихожей своего шатра вместе с Элрондом и пытался продвинуть вперед свои знания о магии. Все остальные тоже были при деле. Света с горгульями улетела на охоту. Соевая колбаса ей понравилась не больше, чем Боне в свое время. Хотя эльфы ели ее, кажется, с удовольствием. Впрочем, они тут все оголодали.

В Бониной едальне толпилась вся деревня, так что Галадриэль с Феанором намагичили еще с десяток столов, а Лючиэль сумела навести в толпе хоть какое-то подобие порядка, не давая поевшим излишне засиживаться. Впрочем, изгнанные из-за столов немедленно снова пристраивались в конец очереди. Теперь все стояли с подносами. Боня о них сначала забыл, так что потом подключил к их производству пикси. Правда, подносы утилизации мелорном не подлежали, так что их требовалось протирать после использования. Но Лючиэль это организовала. Галадриэль стояла у раздатки, контролируя выдачу продуктов, а заодно всем своим видом демонстрируя, что данное чудо — ее заслуга. Авторитет зарабатывала. Феанор с важным видом прохаживался между столов. Видимо, с той же целью.

Пикси тоже крутились вокруг. Помимо подносов, часть столов тоже были их производства. Не в том стиле, но это никого не волновало. А потом они сами занялись дегустацией, решив попробовать все, что производил мелорн. А поскольку часть блюд (шедшая под картинкой "дерево") была рандомной, то этот процесс у них затянулся надолго. Боня даже заподозрил, что мелорн нарочно так развлекался.

А вот занятия по магии у Бони не пошли. Точнее, у него сложилось впечатление, что Элронд вовсе не горит желанием делиться с ним своими знаниями, а вот Бонины достижения старается изучить как можно подробнее. Сначала Боня охотно все показывал, но потом заметил, что получилась "улица с односторонним движением".

Когда Боня показал Элронду спавочник магем инопланетян, с тем буквально случилась истерика, так что Галадриэль с Феанором бросили раздатку и пошли смотреть. Оказалось, что этот справочник вообще первая книга ненавистных мумриков, которая попала к ним в руки. Так что они ее чуть на части не порвали, вырывая друг у друга. То есть делалось это внешне неспешно и с чувством собственного достоинства, но вцеплялись они при этом в книгу как клещами. Так что справочник Боне пришлось срочно спасать. Обещал выдать его для подробного изучения тому, кто приедет к нему в качестве преподавателя в будущую академию. И успокоился насчет того, что точно приедут. Еще и спорить будут, кто первым.

Бонины артефакты на эльфов впечатления не произвели. Они предпочитали артефакты не таскать, а формировать мысленно программы из 10-15 магем самостоятельно. Боня по стольку в уме одновременно держать не мог. Но сложные программы, как понял Боня, эльфы тупо зазубривали. Новое же могли сделать только что-нибудь очень простенькое, как правило, линейное. Хотя и сложных программ знали не мало. Как оказалось, в древности были специальные маги-артефакторы, но их работу эльфы представляли только в общих чертах. Они больше на боевых и лечебных магемах специализировались. Кстати, с найденным Боней древним справочником по медицыне они были знакомы.

Бонины артефакты показалсь эльфам грубоватыми, все-таки магемы перед нанесением он уменьшал не так уж и сильно, невооруженным глазом все видно было. Из полезного для работы артефактора они смогли показать ему новое заклинание-программу, наложив которую на себя, можно было видеть гораздо более мелкие объекты, чем с помощью Бониной линзы. Фактически всю структуру рассматриваемого материала. При внедрении программ в кристаллы это было бы очень полезно, но не снимало вопрос о достижении необходимой точности работ. Руками на микрон не подвинешь...

Впечатление на эльфов произвело только золото, из которого Боня артефакты делал. Боня показал и даже запустил артефакты производства золота и золотых пластин. С атомной структурой веществ древние знакомы не были, все-таки через линзу атомов не разглядишь. Но принцип они быстро схватили. А вот количество потребляемой при этом маны эльфов расстроило. И взгляды, которые они бросали на Боню приобрели легкий оттенок жадности.

Со щитами Боня тоже обломился. То есть воздушному и водяному щитам он себя их научить заставил, но пользы от них не увидел. Фактически, и в том, и в другом случае, вокруг мага создавался мощный воздушный или водяной вихрь, что сильно мешало в него чем-нибудь попасть издалека. Да и вблизи стукнуть было непросто, так как нападавшего просто сдувало ветром или смывало водой. Но вот атаковать чем-нибудь самому для Бони с таким щитом было проблематично. Эльфы-то формировали свои сгустки плазмы (или что иное) уже за пределами щита, оттуда и толкали в противника. А Боня пользовался артефактами, которые в руках держал. А изнутри прострелить щит было ничуть не легче, чем снаружи. Конечно, можно было направить ПП на противника, положив его на какую-нибудь подставку, отойти, поставить щит, а затем запитывать ПП маной и стрелять. Но прицельный огонь в таком случае невозможен.

В общем, Боня допер сделать себе доспех, покрыв свою обычную одежду слоем твердой маны. С маной он мог делать, что угодно, не весила она вообще ничего, а пробить ее стрелой или мечом оказалось невозможно. Всем, кроме самого Бони, который ее хоть пальцем протыкал. Защитной пленки от испарения маны делать не стал. Просто подравнял скорость собственного выделения и наращивания доспеха твердой маной со скоростью ее испарения. Немного потренироваться, чтобы это получалось на автомате, и готово! Правда, оставалась проблема сочленения доспехов, покрывать коркой маны себя всего, Боне не хотелось. Да и двигаться так быстро не получится, так что такой метод только для крайнего случая. Ну и надо бы доспех не просто на рубашку лепить, а специальную одежду приготовить. Солиднее будет.

Боня продемонстрировал идею эльфам. Те поцокали языками и предложили сделать такой доспех Бониной парадной формой. При явлениях народу. Когда торопиться никуда не надо, а покушения вполне возможны. Как-то о возможности покушений на себя любимого Боня никогда не задумывался. Но согласился, что оно вполне возможно. Со стороны тех, кому возрождение магии без надобности. Прикинув, сколько таких может оказаться, Боня загрустил. Выходит, до сих пор ему просто везло. Решив не зацикливаться на негативе, Боня представил себя со стороны полностью покрытым слоем твердой маны. Получилось: "Боня в янтаре".

— "Принц Амбера", — хмыкнул Боня, — или все-таки "бог Амбера"...

Настроение немного улучшилось, а тут как раз и Света с горгульями вернулась. Сытая, довольная и сразу потащила Боню в спальный отсек шатра.

— Бонь, ну что ты так с этим эльфами носишься, — заявила она ему, прекращая научные дискуссии. — Сами разберутся. Галадриэль с советниками, когда они еще в гробы ложились, на троих тысяч пять лет уже точно было. Не маленькие.

* * *

Утром Боня встал, как всегда в последнее время, очень рано. Собственно, для него понятие "лечь спать" стало эквивалентным "заняться сексом", а после — просто поваляться с подругой за компанию. Тоже приятно. Так что теперь Света дрыхла, восстанавливая силы, а он через некоторое время решил, что думать можно и не только в горизонтальном положении. К тому же что-нибудь полезное сделать можно будет.

Вот он и занялся артефактом воздушного щита, совмещенным с плазменным пистолетом. Программа вышла довольно сложной, но, как не странно, заработала с первого раза и правильно. Боня сам себя мысленно похвалил. Но агрегат получился неожиданно неудобным. Боня предусмотрел в нем возможность регулировки внутреннего радиуса воздушного щита, а также расстояния от артефакта, где будет формироваться плазменный шар перед выстрелом. Но оказалось, что воздушный вихрь не умеет быть только полуметровой толщины, а зартрагивает столб воздуха на полтора-два метра больше. То есть отодвигать место старта "пули" от "ствола" пришлось на три метра и больше. Целиться стало неудобно. К тому же сам щит формировался не вокруг Бони, а вокруг артефакта. Приходилось либо увеличивать радиус щита, либо стрелять "от бедра". В общем, артефакт Боня доделал, регулировки провел, но в том, что станет им пользоваться, уверен не был. Скорее сделает вместо него два артефакта: щит и ПП с регулировкой места формирования "пули" по отдельности.

Пока Боня возился с артефактом, совсем рассвело. У едальне на опушке народ толпился в том же количестве, что и вечером. У Бони даже возникло подозрение, что никто из эльфов спать так и не ложился. Включая древних. Его попытка организовать кого-нибудь из местного населения на раскопки сокровищ холма со склепом успеха не имела. Всем было не до того. Можно, конечно, было отправиться кладоискательствовоть своими силами, но Боня постеснялся. Все-таки хозяевами недр холма были древние, и просто экпроприировать их собственность он не счел возможным. Стряс с них обещание составить подробную опись всего уцелевшего и представить ему в будущую академию не позднее, чем через полгода.

На сем интерес Бони к эльфийским делам стал угасать. Точнее, он почувствовал себя здесь лишним. Эльфы его явно стеснялись и не знали, как себя с ним вести. А он и сам не знал, чего от них требовать. Панибратского отношения, точно, не хотел. Но и чтобы на колени перед ним бухались, не хотел еще больше. Объявлять себя эльфийским правителем Боня тоже не собирался, это ведь не только права, но и куча обязанностей. Главная из которых — стараться сделать свой народ счастливым. А эльфийский народ Боня своим не считал. Слишком уж у них культура от привычной ему отличалась. Применяя фразу Джека Лондона про мексиканцев ("черные они и думают не по нашему") к данному случаю, можно было сказать, что выглядят эльфы "по другому" и думают "не по нашему".

Так что решил свести все к договорной основе. Типа — эльфы признают его своим деусом (и пусть сами решают, что это для них значит), он их обеспечивает маной для нормального функционирования Великого Леса. Эльфы, в свою очередь, делятся с ним своими знаниями и достижениями, дают ознакомиться со всеми древними предметами, которые будут в их распоряжении, и шлют к нему в академию учеников и преподавателей. Кроме того, выделят несколько десятков семей для поселения на острове рядом с академией уже в качестве подданных. Ну и отводок мелорна дадут (хотя он и сам возьмет).

Боня сообщил об итогах своих размышлений древним эльфам, а заодно и всем, кто оказался поблизости. Возражений не было. Древние со всем согласились и даже, как заметил Боня, вздохнули с облегчением. Все-таки наводить в поселке порядок согласно своим понятиям при Боне они не решались. Вдруг ему что-нибудь не понравится? Авторитет потерять можно. А вот насколько рьяно они будут выполнять свою часть договора, Боня уверен не был. Как бы не пришлось снова прилетать. Так что Боня решил задержаться на денек-другой, вспомнить свои знания об устройстве радио и переложить их на язык магем.

Магема преобразования маны в электричество в справочнике мумриков была. Равно как и магемы сенсоров, срабатывающих при подаче на них электроического сигнала, и даже магема излучения радиомагнитных волн задаваемой частоты и мощности. А вот магем непосредственного преобразования электросигналов в звук и наоборот Боня не обнаружил. В принципе, из имевшихся модем можно было собрать и приемник, и передатчик, используя магемы, как обычные радиодетали. Но Боня решил не заморачиваться, а собрать что-нибудь типа телеграфа. Тем более, что при разумной мощности передатчика, на самое большое расстояние передают длинные волны с частотой от 50 до 100 кГц, но использовать их под радиопередачу, как помнил Боня из курса физики, почему-то не принято. Не случайно, наверное. Еще он помнил, что сигнал точного времени из Германии с частотой 77,5 кГц и мощностью 50 кВт рассчитан на прием часами на 2000 км (у самого такие часы были). Вот и решил взять эти данные за основу.

Схема все равно получилась довольно сложной. Боня использовал "цифровую кодировку" букв, отведя под каждую 5 позиций (есть сигнал — нет сигнала). В местном алфавите было всего 27 букв, так что и под знаки препинания место осталось. Но провозился изрядно. Под каждую букву отдельно по кусочку схемы выделял. А сколько возни оказалось с приемником. Точнее, с печатающим устройством... Боня никогда не задумывался, насколько это сложная вещь, причем — чисто механически. Печатающую головку сделал матричной, каждую букву из точек 4в6 формировал. Хорошо, хоть чернила не нужны были, в справочнике была магема магическую метку ставить, ее и использовал. С кареткой возиться не стал, но пока научился равномерно передвигать ленту ровно на позицию одной буквы — намучился. Целую неделю провозился.

Пока делал артефакты, на производство ленты для телеграфа припахал верных пикси, которые к концу третьего дня постанывать начали. Хоть он их и на смены по часу поделил. Но метров сто сделали.

В передатчике Боня предусмотрел переключение частот с 50 до 100 кГц через 10. Всего — 6 каналов связи. Перенумеровал их и выделил эльфам на прием номер 2 — 60 кГц и на нее настроил приемник, оставляемый в Великом Лесу (номер 1 для себя приберег). Решил, что для начала шести точек связи ему хватит: себе (в будущей академии на острове), эльфам (в Великом Лесу), в Денае. Ну и три в резерве, все-таки еще и Империя есть, и Алы, и Хумы, и орки в степи. Еще и не хватит на всех.

Боня поинтересовался у Лючиэль, где, кроме Денная, у эльфов есть представительства. Оказалось, что нигде. Эльфов уже давно никто равными себе не считал. В Денае официального посольства тоже нет, это Гильделььерт себя так сам называл. Честолюбие свое тешил. Боня даже подумал, не сделать ли его своим представителем, но решил оставить его эльфам. А со своими потом разобраться. А то академию еще не создал, официального статуса так и не приобрел, роано о пердставительствах думать. Да и отдавать его на откуп одному Гильдельберту не хотелось. Слишком уж эльфы замороченные, да и отношение к ним у денайцев когда еще выправится...

Неожиданно для Бони разговор с Лючиэль перешел на совсем другую тему. Пока еще Великая Мать стала проситься к нему в будущую академию в качестве главы предполагаемого там эльфийского поселения и просто заведующего хозяйством.

— Вот ты уедешь, — жаловалась она, — Галадриэль сразу сама себя Великой Матерью объявит. А мне куда деваться? Меня же весь поселок шпынять станет. А я хозяйство вести умею, да и всех тут знаю. Пару десятков семей подостойнее подберу и переезд организую.

Боня подумал и согласился. Затевать кутерьму с выборами Великой Матери смысла, и в правду, не было. Все равно, проигравший будет недоволен. А деловая помощница ему в академии пригодится, не все же самому делать или на Свету грузить. Тем более, что дракона детьми грезит, ей не до общественных дел будет. Правда, еще горгульи есть, но эльфами пусть лучше Лючиэль рулит.

Еще неожиданно пришлось объясняться с единорогами. Как-то узнав, что Боня скоро собирается отбыть, примчались из леса и устроили целую пантомиму, требуя взять их с собой. Древние на них даже слегка обиделись. Боня, как мог, объяснил им, что сейчас он со своей командой улетает, и тащить их на себе никто не сможет. Единороги с надеждой уставились на Свету, но понимания не встретили. Так что, Боня предложил им, если не передумают, дождаться старта Лючиэль с переселенцами. Единороги расстроились и, понурившись, двинули к Лючиэль. Та прямо-таки расцвела и принялась им по-очереди шептать на ухо что-то утешительное и ласковое, не забывая иногда кидать победные взгляды в сторону Галадриэль.

Боня уж было решил, что на этом можно и отчаливать, но тут уз леса к нему прилетела целая туча пикси. На глаз — больше сотни. Вид у них был такой, что можно было предположить, что несколько тысяч лет они провалялись где-то в опавшей листве, ставшей со временем перегноем. Тусклые, полупрозрачные, какие-то серо-зеленые, крылья в грязных разводах. Как и долетели — непонятно. Бонины две дюжины сначала напряглись и заняли вокруг него круговую оборону, сердито гудя крыльями. (И как это у них получается так ловко выражать эмоции гудением, — в который раз удивился Боня). Но, увидев состояние вновь прибывших, сломали строй и даже кинулись поддерживать наиболее болезных на вид.

Из их прибытия Боня сделал два вывода. Во-первых, мелорны как-то регулируют плотность манового облака в лесу, поддерживая его на гораздо более низком уровне, чем облако вокруг Бони. Иначе бы пикси не потребовалось так много времени, чтобы очухаться. А, во-вторых, проблем у него явно прибавилось, так как таскать с собой такую ораву даже очень симпатичных пикси означает распугать все человеческое население любого города, который ему придется посетить.

Боня попросил "своих" пикси построить вновь прибывших покомпактнее на площди перед его шатром и накрыл всю толпу облаком конентрированной маны. Действовал он почти на автомате, судорожно стараясь придумать, что же делать с такой армией. Он был уверен, что оставаться в лесу никто не захочет. Раз даже единороги хотели быть к нему поближе, то чего уж ждать от мелких и крылатых, которые в эльфийских лесах жили на положении бедных родственников и только в силу необходимости после исчезновения маны в других местах.

Пикси тем времением довольно быстро приходили в норму, на глазах оживали и обретали яркие цвета и четкие контуры. Первоначально они "оделись" во что-то вроде зеленоватого тумана, но, постепенно, видимо, копируя Бониных "гусар" стали одеваться в похожую форму, только все больше в зеленых тонах. Это навело Боню на мысль, может быть и не самую удачную, но больше в голову все равно ничего не пришло.

Боня объявил пикси, что формирует из них свою личную гвардию. Что их дюжины отныне будут называться эскадронами, а форма должна отличаться по цвету. Попросил их построиться по эскадронам и, наконец, смог пересчитать. Вместе со старыми, эскадронов оказалось ровно 15. Без остатка можно поделить на три и пять. Боня решил, что будет пять полков по три эскадрона. Эскадроны внутри полка можно различать по номерам, а вот полкам надо придумать названия. Богатой фантазией Боня не обладал, так что использовал знакомые имена: Преображенский, Семеновский, Измайловский, Бутырский и Сухаревский полки. Положив им цвета: красный, синий, коричневый, зеленый и желтый соответственно (так как метро Семеновская и Измайловская на одной "синей" ветке московского метро, для второго полка Боня задействовал коричневый цвет).

Своих "старых" пикси Боня определил в разные полки (естественно, "Проеображенский" и "Семеновский"), поручив им заняться обучением новобранцев. "Преображенцев" он обещал взять с собой, а отальные полки временно оставить в эльфийском лесу для доукомплектования (некоторые "эскадроны" не имели полного соства) и обучения. Попутно объяснив, что гвардейские части вовсе не всегда сопровождают особу деуса всем скопом, а несут службу по-очерди, а также следят за исполнением его воли в вассальных территориях. (Во, как загнул! — сам себе удивился Боня.)

Пикси, кажется, прибалдели, но со всем согласились и смотрели на него с обожанием. Боня уж было подумал, что от проблемы отделался, но пикси его поправили. После чего он еще два дня вкалывал как папа Карло, изображая из себя завод по производству ПП и индивидуальных батареек-накопителей из твердой маны для всего личного состава, включая еще и неродившихся. На сей раз "батарейки" Боня сделал не в форме листочков, а армейских медалей. И даже номера на них выдавил.

Пока Боня работал, рядом все время крутился Элронд, но только смотрел, а помогать не пытался. Разве что разговорами развлекал. От него Боня узнал, что запись видеообраза в кристалл осуществлялась с помощью специальных чрезвычайно сложных артефактов. И, кажется, у древних в их кладе под холмом такой должен быть. Боня немедленно завопил: "Дай!", но Элронд обещал привезти его позже в академию, когда сам туда преподавать приедет. Заодно Боня выяснил, что Элронда туда первым пошлют.

Света с горгульями все это время оказались предоставлены сами себе. Сначала подруга подолгу сидела рядом с Боней, "любуясь" на его работу, но затем, убедившись, что от эльфов с Боней все время Элронд, а не Галадриэль, стала больше проводить времени на охоте, совмещая ее с разведкой местности. В результате они с горгульями даже карту округи нарисовали, километров на сто в каждую из сторон от поселка. Правда, никаких достопримечательностей там не было. С двух сторон — каменистая пустыня, с третьей — тоже пустыня, но ограниченная морем. Ну а в четвертую сторону тянулись леса, только уже не эльфийские, а обычные. Вся связь с остальным миром — через небольшой человеческий городок на побережье, километрах в ста через пустыню, куда эльфы раньше раз в год собирали караван для торговли и откуда добирались до поселка Гильдельберт с семейством. Но следов дороги "картографы" не обнаружили, видимо, четкого маршрута эльфы не имели. Люди же в поселок сами не ездили из-за скудости торговли: денег у эльфов не было, а на продажу они готовили совсем не много, сами жили впроголодь.

Кроме того, по вечерам Света стала выдавать местным на прокат крислаллы из своей фильмотеки. Успех был грандиозным. В едальне на опушке народ понемногу отъелся, так что "культура" пошла на ура. У Бони даже появилась надежда, что холм древних местные жители скоро пойдут раскапывать по собственной инициативе, не дожидаясь приказа "сверху".

Свету (и горгулей заодно) Боня очень хвалил за проявленную инициативу и даже выдал им по медали из твердой маны "За доблестный труд". Местный народ сначала не понял идеи, но постепенно проникся и стал завидовать. Так что уже перед самым отлетом Галадриэль выпросила десяток таких медалей у Бони для стимулирования работ в лесу. Боня заподозрил, что себе древние нацепят медали первыми, но возражать не стал и медалями обеспечил.

В общем, в дальнейший путь Боня, наконец, отправился, если и не уставшим физически (свойства организма уставать не позволяли), то морально вымотанным изрядно. Так что в кресло на спине драконы уселся с явным облегчением.

Часть четвертая. Летающие туристы. Остановка вторая

Глава 18. В Улуг Улусе все спокойно

Лететь до древнего города на величайшей из рек данного континента было еще дальше, чем от Деная до Великого Леса. Приходилось возващаться почти к исходной точке Бониного со Светой путешествия. Город Ур-Этиль, а ныне — Улуг Улус кочевников, находился в трехстах с небольшим километрах от захваченного ими корабля мумриков, но по прямой от эльфийского леса расстояние, что до "тарелки", что до города, было примерно одинаковым. Горы, правда, пересекать было не нужно, могучая река проложила в них широкий каньон, прорываясь к морю. Но, все равно, летели почти двое суток: вылетели рано утром, а до места добрались поздним вечером уже следующего дня.

Как и в прошлый длинный перелет Боня очень жалел Свету, но с предложениями приземлиться и передохнуть — не лез. Во-первых, две трети пути летели над морем, а, во-вторых, понимал, что этим только Свету обидит, да и сам будет выглядеть по-дурацки. Так что сидел с солидным видом, поддерживал вокруг летунов облако маны слегка повышенной концентрации и развлекал компанию историями из эпоса его родных мест. Начал с Гомера, продолжил Толкиеном, а затем и вовсе перешел на современных писателей фэнтези, премежая рассказ бородатыми земными анекдотами. Публика не ругалась и даже просила добавки. А горгульи даже размечтались когда-нибудь эти истории на кристаллы записать и самим издательство организовать.

Боня выразил сомнение, что создавать книги-кристаллы у них получится. Ведь мало сюжет придумать, надо его еще и мысленно проиграть со всеми действующими лицами и декорациями. И ведь даже крупных планов не сделаешь, зрители (читатели) сами выбирают, на чем заострить свое внимание. Но горгульи ответили, что не так уж это и сложно. Надо только научиться грезить на яву, не теряя при этом над грезами контроль. А поддерживать при этом многоплановость и перспективу — уже вопрос опыта. Они вот когда-то пробовали, ничего, получалось.

Боня только смог поразиться их талантам, Все-таки горгульи оказались совсем необычными существами, внешность которых никак не соответствовала их внутреннему миру. Хотя все такие оценки субъективны, так что судить трудно. Но открывающиеся перспективы на заметку взял. Создать киностудию или хотя бы наладить переиздание старых книг-кристаллов ему очень хотелось.

Море преодолели к утру следующего дня. Света летела как по гироскопу (а, может, у драконов и есть какой внутренний орган, ответственный за чувство направления). Берег под ними представлял дельту великой реки Этиль. Формально эти земли относились к территории Алов, но население тут было смешанное. Большинство относилось к древнему народу, жившему тут испокон веков, а алы вторглись сюда сравнительно недавно и теперь представляли правящую верхушку. Больших городов не наблюдалось, а вот замки алов по островам дельты мелькали тут и там. Замки — небольшие, из нескольких деревянных домов на толстенных сваях, прилепившихся к трехэтажной башне-срубу и окруженных частоколом из заостренных сверху бревен и узкой галереей с внутренней стороны. Бревна, по-видимому, были привозными, приличных лесов в округе не было заметно, только сады. С кирпичом, наверное, проблемы тоже были, земля вокруг была замечательным черноземом без признаков глины. Да и топлива для обжига кирпичей не наблюдалось. А бревна, наверное, в виде плотов по воде пригнали, решил Боня.

Основной транспорт, судя по всему, был водный. По крайней мере, по протокам и более солидным руковам можно было заметить немало лодок разного размера. Некоторые вполне и на корабли тянули.

Деревень тоже встречалось немало, заведомо больше, чем замков. Но тоже — небольших, на 5-10 домов. Деревенские дома тоже были на сваях, наверное, паводки тут довольно высокие и регулярные. И урожаи должны быть шикарные. Хотя, что тут выращивают, с высоты было не разглядеть.

Впрочем, особо преуспевающим край не выглядел. Часть полей была заброшена, а иногда попадались обгорелые останки деревень и даже замков. А вот сами ли местные феодалы между собой резались, или кочевники наскакивали, Боня не знал. Следы разорения носили явно локальный характер, больших войн тут, видимо, не проходило.

Любопытному Боне ужасно захотелось посетить эти места и познакомиться с ними поближе, но он понимал, что сейчас разбрасываться не стоит. И так в планах были кочевники, затем столица Империи, а потом и остров для окончательного поселения. Ну а прочие туристские поездки — потом, в отпуск. Если он, конечно, будет... Хоть когда-нибудь...

Горы тут отступили от берега много дальше, чем у Деная. Света до них полдня летела. Потом еще несколько часов они летели прямо над рекой в узкой долине между гор. Видно было, что река буквально пропилила ее сквозь горный массив, но, видимо, раньше она была полноводнее, так как в настоящее время русло составляло не более четверти от ширины долины, а по ее бокам тянулись яркозеленые заливные луга. Впрочем, и в своем уменьшенном варианте Этиль продолжала оставаться совсем не узкой, а была в ширину километра полтора. Великая, как же иначе.

Из горной долины путешественники выбрались уже вечером. Вокруг до горизонта в обе стороны от реки расстилалась степь, а сама река была значительно шире, местами километров до пяти. Река по мере удаления от гор плавно поворачивала, постепенно принимая ориентацию Север-Юг. Так что лететь им надо было почти строго на Север.

Город должен был находиться на восточном берегу, Света туда и перебралась. По ее воспоминаниям, до древнего Ур-Этиля оставалось километров полтораста.

Примерно так и оказалось. Только современный город кочевников оказался на берегу реки, а развалины древнего города километрах в трех в сторону от берега. Русло за прошедшие годы, как ему и положено, сдвинулось на Запад. Но все равно, далеко ходить не придется. Частично Ур-Этиль и современный Улуг Улус находили друг на друга своими окраинами, так что вдалеке были видны домики, встроенные в разбросанные вокруг развалины.

Планировка города (как современного, так и древнего) была довольно странной. В ширину (в сторону от реки) он нигде не превышал трех километров, зато вдоль реки тянулся на все двадцать. Расположен был город метрах в ста от русла реки, где начинался довольно крутой подъем берега, след границы весеннего паводка.

Стен вокруг города не было. Видимо, кочевники слишком верли в свои силы или считали недостойным воина отсиживаться за зубцами, когда врага надо встречать в поле на коне. А вот застройка была чрезвычайно плотной. Дома, дворцы и лачуги теснились друг к другу, оставляя только узкие проезды, где две телеги могли бы разъехаться, только вплотную прижавшись к стенам. Все дома были одноэтажными. Те, что побогаче, из кирпича и с черепичными крышами, победнее — глинобитные, крытые соломой.

Большая часть города состояла из однотипных "кварталов" произвольной формы. Центром "квартала" являлся дворец какого-нибудь местного "вельможи". Вокруг него располагались дома его приверженцев (нукеров, членов рода и просто зависимых работников) от достатоно богатых вокруг дворца до примитивных лачуг ближе к краям квартала. Дома перемежались с юртами — также разного размера и качества. В квартале были и общественные строения: храм, караван-сараи, чайханы, рынок. Здесь же располагались мастерские ремесленников и загон для скота. Фактически, каждый квартал представлял собой город в миниатюре.

Архитектура у всех дворцов была схожей. Прямоугольное здание, расположенное на возвышающейся примерно на метр ровной площадке, укрепленной по краям кирпичными стенками. Спереди к площадке двумя серпообразными крыльями поднимались два симметричных пандуса. Сам дворец представлял собой большой зал (или, скорее, крытый внутренний двор), обрамленный с трех сторон комнатами. С четвертой стороны был вход, к которому и вели пандусы. Ворота были столь широки, что можно было просто говорить об отсутствии с этой стороны зала стены. Посреди двора, как правило, был фонтан, чаще того же типа, что и у Бони в Денае. Вдоль боковых стен стояли скамьи, диваны или суфы (каменные или глиненные лежанки, прикрытые коврами, внутри которых проходил дымоход от расположенной где-то снаружи печи, обеспечивая ее подогрев). Противоположная от входа четверть двора была приподнятана на полметра относительно его остальной части. Там располагалась суфа хозяина. Комнаты по бокам зала приемов редко использовались в качестве жилых, разве что детских. В основном, как кладовые. Жил хозяин и его домочадцы в расположенных за дворцом (а иногда — и вокруг дворца) юртах. Ставились такие юрты на стационарные фундаменты, в которые уже были встроены суфы, как минимум, на половину пола юрты. Небольшие печи, через которые эти суфы отапливали по ночам рабы или слуги располагались снаружи юрт, а их трубы — тоже снаружи, но уже с противоположной стороны юрты.

На окраинах города дворцов не было, но это не значило, что там стояли одни лачуги и бараки. Конечно, бедные дома тоже были (и в большом количестве), но были и целые кварталы, занимаемые купцами-иноземцами. Там были и довольно богатые дома, правда, уже в других архитектурных стилях, и мастерские, и склады. Были и кварталы, занятые ремесленниками, а также кварталы, состоящие преимущественно из загонов для скота (забитых всякой живностью чуть ли не под завязку).

В общем, все было похоже на то, что Боня когда-то видел во время своей поездки в места раскопок поволжской археологической экспедиции (столица Золотой Орды, Сарай Альмахруса, она же — Сарай Бату)

А вот с местом посадки были проблемы. Во-первых, пусть и вечерело, но проникнуть в город незамеченными, Боня не рассчитывал. Кочевники не были похожи на ленивых и мирных денайцев, здесь каждый мужчина — воин. И бдительность не теряет никогда. Во-вторых, приземляться Свете было просто некуда. Там, где не было домов или юрт, чуть не каждый клочок земли был занят лотками и палатками. Разве что на какую-нибудь крышу садиться (И гнездо вить, — мрачно подумал Боня).

После недолгих размышлений Боня попросил Свету приземлиться прямо по центру развалин древнего города, фактически — на окраине города нынешнего. Может быть, метрах в ста от последнего строения.

— И если тебе не трудно, — попросил он ее, — походи пока драконом. Все равно, все видели, как ты подлетаешь, а так хоть есть надежда, что с расспросами будут приставать повежливее...

— Вообще-то, мне драконья форма более естественна, чем человеческая, — отозвалась Света. — Так что усилия мне требуется прилагать, как раз чтобы человеком оставаться. А так я даже отдохну. Если еще и поем в волю.

— Так ты для меня так старалась? — умилился Боня.

В ответ Света только стрельнула в него глазками. Учитывая ее нынешний облик, зрелище получилось не для слабонервных.

Приземлились они прямо среди развалин, посреди какого-то большого зала, от которого теперь сохранился только контур с остатками стен в пару кирпичей высотой. Да и то не всюду, видимо, старый кирпич активно использовали при строительстве новых зданий. То, что в старом городе оставалось еще столько неиспользованного "строительного материала" говорило о его мощи в древние времена. Ну и о неприхотливости современных кочевников, которым юрты все-таки были милее каменных зданий.

Кстати, одна из таких юрт, довольно большая и странной пестрой раскраски, напоминавшей лоскутное одеяло, оказалась в непосредственной близости (метрах в ста) от Бониного лагеря. Возможно, юрта и была "лоскутной", т.е. собранной из разноцветных кусков войлока.

Боня отметил про себя странных соседей, но сейчас был занят строительством собственного шатра. По его просьбе пикси наготовили целую кучу белоснежно-матовых кусков своей "материи" еще на подлете к городу. Теперь они быстро сформировали каркас шатра и обтягивали его, спаивая заготовки между собой. По Бониному плану шатер должен был быть большим и вытянутым в длину, вроде ангара. Метров десять в ширину и метров двадцать пять в длину, закругляясь на торцах. Львиную часть шатра, метров двадцать (погонных, а не квадратных, естественно) рядом с главным входом, выделили Свете. Остальную часть шатра поделили на три секции уже вдоль, примерно по три метра шириной и пять длиной: для Бони, пикси и горгулий.

Мебель пикси тоже быстро соорудили по старым образцам: стулья "рыболова", пару столиков, кровати-гамаки (себе Боня все-таки попросил сделать койку побольше, в надежде, что Света не все время в даконей форме будет). Даже Свете что-то вроде громадного надувного матраса соорудили, оказалось, что воздухонепроницаемую материю пикси тоже делать могут.

Свое "полетное" кресло Боня притащил в секцию к Свете. Та свернулась вокруг него клубочком. Горгульи застыли с обеих сторон входного полога шатра. Пикси построились тремя эскадронами (три шеренги по четыре гвардейца) в воздухе за спинкой кресла. Боня быстро сформировал себе доспехи из твердой маны, прицепил к поясу кинжал, взял в руки посох и уселся в кресло ждать гостей.

О посохе следует сказать отдельно. Это, можно сказать, была Бонина "контрабанда". Его идею прихватить с собой отводок мелорна не одобрили ни Света, ни эльфы. Просто цыкнуть на них Боня, не ожидавший такого единодушия, сразу не среагировал, так что потом решил не скандалить, а сделать все по тихому. Сходил к краю леса, вытянул из корня ближайшего мелорна прямой росток размером с посох, пропитал его маной под завязку и отделил от дерева. Оставил отводку только пару листочков на самой макушке и спрятал их внутри шара твердой маны. Вроде, такая трость с хитрым набалдашником. Все равно, расковырять шар и проверить никто, кроме самого Бони, в этом мире не в состоянии. Отводок, правда, при этом сильно перепугался, но Боня его после долгой мысленной беседы все-таки успокоил. Обещал ни в коем случае его не потерять и всячески о нем заботиться, а заодно соблазнял уникальной возможностью хоть немного мир посмотреть. Чем уж там мелорны смотрят, Боня не знал, но отводок заинтересовался, и теперь Боня улавливал исходящие от своего посоха эмоции гордости и любопытства.

Сцену Боня и его команда оформили "красиво", но вот зрителей-посетителей что-то не наблюдалось. Как будто их прилет остался незамеченным. Прошло около часа. Горгульи стали переминаться с ноги на ногу. Пикси сломали строй и облепили кресло и самого Боню с ног до головы. Лучше всех было Свете — она просто дрыхла на своем матрасе на полу. Ну и посох, навершие которого Боня машинально поглаживал, излучал эмоции спокойствия и благожелательности. (Прямо как мурлыкающего кота на коленях гладить, — подумал Боня. — Даже лучше: шерсть не летит и ощущения приятнее...)

Боня послал пару пикси на разведку. Те моментально вернулись.

— Кто-то идет! Большой!

Боня прислушался. Уши у него остались прежними, а вот слух, как, наверное, и все остальные чувства, в следствие апгрейда стал острее. Из-за полога шатра и вправду можно было расслышать сначала осторожные шаги, потом сдерживаемое дыхание.

По Бониному знаку горгульи и пикси (кроме разведчиков) приняли первоначальное положение. Затем пикси-разведчики подхватили полог шатра и резко его распахнули.

В проеме шатра оказался несомненно женский силует на фоне уже почти совсем темного неба. Судя по позе, "гостья" пыталась потихоньку заглянуть в щелку, подглядеть, что же внутри. Теперь же она жалобно пискнула на высокой ноте и села на пятую точку. Боня создал шарик довольно яркого света и послал его вперед — зависнуть над "гостьей". Света открыла один глаз и чуть приподняла голову. "Гостья" попыталась отползти назад, как была в сидячем положении, опираясь на руки за спиной. Горгульи вежливо подхватили ее под руки и помогли подняться, точнее, просто поставили на подгибающиеся ноги, после чего затащили в шатер "пред Бонины очи". Шарик света вплыл вместе с ними и теперь ярко освещал все вокруг, зависнув под потолком (Боня мысленно сам себя похвалил за ловкость).

Появилась возможность рассмотреть "гостью" повнимательнее. Девочка (или девушка?), одета в какие-то пестрые тряпочки и ленточки. Черные волосы собраны во множество тонких полуметровых косичек. В косичках ленточек нет, но какие-то ремешки вплетены. С цветом кожи что-то непонятное. Вроде, почти нормальный, но с каким-то пепельно-сине-зеленым отливом. Мордашка — совсем юная, но довольно симпатичная, Почти круглой формы с очень большими черными глазами и носом-пуговкой. Рот небольшой, губы того же странного оттенка, что и кожа, только ярче и темнее. И раздвигают губы, слегка вступая наружу, аккуратные такие, абсолютно белые клыки, причем и верхние, и нижние одновременно. Странно, но общего приятного впечатления о внешности девушки клыки не портили и кровожадного вида ей не придавали, возможно потому, что был этот самый вид крайне напуганным.

Фигура у девушки тоже была неплохая, но немного гротескная. Ростом не ниже Бони, но много объемнее. Странное сочетание подчеркнутой женственности форм (тут не 90-60-90, а, скорее, 120-60-120) с явно немаленькой физической силой и четким рельефом мышц. Не качок, но спортом (или иными физическими упражнениями) занимается всю жизнь. Руки, правда, довольно изящные и не загрубевшие, так что чем же "гостья" так форму поддерживает, Боня недоумевал. И решил, что пора прекратить затянувшуюся паузу.

— Здравствуй, луноликая, — Боня и сам не понял, с чего это его понесло на такую "восточную" манеру разговора. Света неодобрительно хмыкнула. — Как тебя зовут и что привело тебя к моему шатру?

Вопрос был идиотский, и Боне стало за него стыдно даже раньше, чем он его договорил, но важное выражение лица он умудрился не потерять. К его удивлению, "гостья" попыталась упасть на колени (горгульи помешали) и заговорила вполне внятно:

— О, великий Ашин-Эди! Твою ничтожную рабыню зовут Улдуз-Хатун, а мой отец, Хан Сартек-Муалим много дней молил всех богов прислать тебя и спасти народ Хифчаков от злых богов Юга и Севера, да не отвернутся от нас духи предков!

— Погоди, ничего не понял, — в Боне вдруг захотелось похвастаться знанием монгольской истории. — Как это хан может быть муалимом (учителем)? Твой отец, что, еще и религиозный лидер?

— Мой отец — верховный шаман народа Хифчак и он — младший брат Великого Хана Гулюка, да пролятся его дни вечно!

— Ну что ж, логично, — согласился Боня. — Старший сын — хан, а младший делает карьеру на религиозном поприще. Только я — никакой не "аршин" и уж тем более не "седьмой" (эди — семь). Меня зовут деус Боня Волохов.

— Деус? Ой, и вправду от тебя золотой свет разливается... Сам Тэнгэр Эцег... (Небо-Отец), — Улдуз неожиданно обмякла и попыталась упасть. Просто грохнуться ей не дали горгульи, но, убедившись, что девочка пребывает в полном отрубе, мягко опустили ее на пол.

Боня своим стандартным приемом направил на нее поток концентрированной маны. Не помогло. То есть некоторую часть маны девочка в себя впитала, возможно, даже больше, чем это требовалось эльфу, но в себя не пришла. Пришлось отправить эскадрон пикси на реку за водой.

— Бонь, давай лучше я с ней поговорить попробую, — неожиданно предложила Света. — Видишь, девочка тебя боится и стесняется...

— А дракона она бояться не будет, — саркастически хмыкнул Боня.

— Ну, я все-таки женщина. Или ты об этом уже забыл?

— Пока с ситуацией не определимся, боюсь, что и в правду лучше мне об этом не вспоминать. Когда ты в драконьей форме, тебе местные хрен чем повредить смогут, мне так спокойнее будет. Не думаю, что нас не заметили, скорее, еще не решили, как себя с нами вести. Не хотелось бы, но исключать нападение с их стороны пока нельзя.

Пикси сумели прямо на лету соорудить целых три здоровых бурдюка из своей ткани и теперь притащили их полными воды. В каждом — литров по десять. Боня хотел аккуратно побрызгать водой Улдуз в лицо, но не удержал угол бурдюка и вылил на нее пару литров. Получилось не очень вежливо, зато эффективно. Девочка вскочила прямо из положения лежа.

— Извини, у меня случайно так получилось, — попробовал извиниться Боня, но, кажется, напрасно. Улдуз ему явно не поверила, но и столь же явно считала, что он был в своем праве так поступить.

— Прости меня, неразумную, блеск твоей силы ошеломил меня, — забормотала она, разрываясь между желаниями упасть на колени и сделать ноги. В итоге получилось что-то вроде книксена. Боня оценил:

— О. я смотрю, воспитание северных соседей не осталось для тебя чуждым!

— Ой, а что я сделала? Я и сама не поняла. Только отцу ничего такого не говорите. Он у нас ярый сторонник старины и хранитель традиций. Он меня убьет! — девочка, правда, сказала все это довольно легкомысленным тоном. В то, что отец может ее убить, она явно не верила.

— Хорошо, передай отцу, что я с удовольствием приму его завтра утром. Только я не Тэнгэр Эцег и к сотворению этого мира отношения не имею. Хотя я тоже деус и хочу вернуть этому миру те возможности, которые он утратил много тысяч лет назад, когда умерла магия. Ты видишь, кто меня сопровождает? Сплошь магические существа. Пикси, горгульи (их, кстати, зовут Эвриала и Сфенон). А дракон — это Света, моя жена, между прочим. И она хотела с тобой поговорить.

— Ты женат на Тэн-Шоне? А как же вы...— Улдуз замялась, но очень выразительно посмотрела Боне, скажем, ниже пупка. Тот даже застеснялся.

— Рано тебе еще о таком рассуждать!— вмешалась в разговор Света, — Но можешь не беспокоиться, у нас все хорошо. А вот небесной волчицей (Тэн-Шон) меня обзывать не надо. Я, конечно, понимаю, что волк у вас зверь уважаемый, но я — чистокровный дракон, светозарная, нет, солнценосная из клана Волоховых! Понятно?

Улдуз уже явно устала бояться или удивляться. Теперь Боня улавливал только исходящие от нее эмоции любопытства пополам с восторгом. Как же, девочка в сказку попала! Она переместилась поближе к Свете и уселась на пол рядом с ее мордой.

— Ты такая красивая! Можно я тебя поглажу?

— Ты меня с кошкой не путай! — фыркнула Света. — Но если интересно потрогать, что у меня за шкура, так и быть, разрешаю. Крепкая она, мечом не прорубишь.

Боня с интересом посмотрел на Улдуз. При таких формах и такой непосредственный ребенок по поведению! Боня решил не мешать женскому разговору и тихонько выскользнул из шатра.

Наступила ночь, и черно-фиолетовое небо было усыпано яркими звездами. Луны не было. Кажется, в этом мире ее не было вообще. Но, благодаря своему ночному зрению, Боня видел вокруг все очень четко. Разве что в черно-белом цвете. Развалины вокруг шатра были совсем невысокими, поднимаясь над землей на один-два кирпича. Только метрах в ста темнело почти полностью сохранившееся здание. Или хотя бы стена от него. От нечего делать Боня решил посмотреть, что это такое. Тем более, что воздух был наполнен приятными ароматами степных трав, легкий ветерок дул в сторону города и реки. В общем, лепота, и хотелось прогуляться.

Боня не спеша дошел до высокой стены и стал ее обходить, весело помахивая посохом. Настроение у того тоже было отличное, а, может, Бонино передалось. Вообще, чем больше Боня общался с мелорнами, тем больше поражался. Растение и разумное! Может, не совсем, как человек, но ведь и люди разные бывают. А тут у него в руках совсем молодой отводок, но тоже — личность. Или ему все знания и опыт старого дерева предались?

За углом Боню ждали. Какие-то три шкафоподобные личности: каждый ростом под два метра и весом не менее двух центнеров. Причем — сплошных мышц. Один держал в поводу коней, а двое других разделились и двинулись к Боне. Один — прямо в лоб, другой — за спину, отсекая путь к отступлению.

— Ну что, колдунишка, сам пришел,— крайне неприятным голосом начал первый "шкаф". — Хан приказал тебя к нему доставить, но голову можно и отдельно от тела, неверная собака!

Боня мысленно выругался. Надо же, о Свете беспокоился, а сам поперся гулять без своего ПП, хорошо хоть доспех не убрал. Орать и звать на помощь не хотелось, но голос он все-таки повысил:

— Ты не слишком вежлив, воин. А зря! И я не колдун, а деус. Передай своему хану, что если он хочет меня видеть, пусть сам ко мне приходит, а больше хамов и дураков не посылает!

"Шкаф" нехорошо усмехнулся и потянулся к рукоятке сабли. Боня перехватил посох и попытался ударить его набалдашником. "Шкаф" только небрежно вскинул вверх левую руку в латной перчатке, прикрываясь от удара, одновременно правой выхватывая саблю.

Рукопашным боем, а тем паче боем на посохах, Боня никак не владел. Некоторое время он посещал занятия по карате, но реалистично оценивал свои возможности и бить ногами профессионального воина даже не стал и пытаться. Вся его надежда была продержаться до прихода подмоги. В том, что его сложное положение кто-нибудь из команды заметил, он не сомневался.

Только вот посох думал явно по-другому. Вместо того, чтобы застрять в латной перчатке "шкафа", он немыслимым образом изогнулся, обошел руку и засветил противнику в лоб. Не слабо так засветил. На шлеме воина образовалась круглая вмятина сантиметров пять глубиной, а сам он осел на землю, так и не успев замахнуться саблей.

Не глядя Боня отмахнулся посохом за спину, чувствуя там другого противника. На сей раз посох застрял, и Боня повернулся посмотреть, что случилось. Оказалось, что посох вытянулся и обмотался вокруг шеи второго "шкафа". Причем оставил для шеи места раз в пять меньше, чем ей было нужно в нормальном состоянии. Фактически голова у второго воина была попросту оторвана, а он сам заваливался на бок в явно ремонтонепригодном состоянии. Боне показалось, что посох что-то довольно пропел и вернулся к своей исходной форме. Голова у падающего воина при этом развернулась на 180 градусов.

В легком обалдении Боня повернулся к оставшемуся противнику. Тот с мрачным, но решительным выражением лица сорвал с седла ближайшего коня лук и колчан и теперь как раз целился в него.

— Прекрати,— Боня срочно дорастил мановый доспех до закрытого,— ответишь на мои вопросы и сможешь уехать целым. Мне твоя жизнь не нужна.

Стрела вжикнула и отскочила от его груди. Упорный "шкаф" схватился за следующую. Боня опять перехватил посох за конец и сделал шаг к стрелку. Двигался он теперь медленно, так как твердая мана хоть и меняла форму по его желанию, но делала это отнюдь не мгновенно. Так что добраться до степного камикадзе он не успел. Над головой раздался рев и хлопанье крыльев, и на воина вместе с несчастными лошадьми сверху обрушилась Света. Горгульи и пикси тоже оказались рядом, а через минуту подбежала и Улдуз.

— Бонечка, ты цел? — крайне обеспокоенным голосом спросила Света. Спасибо, хоть больше не ревела, а говорила почти нормально, а то Боня во время ее атаки чуть не оглох.

— Да что со мной будет?— Боня сделал вид, что набить морду трем бугаям практически голыми руками для него вполне обыденное дело. — Но за заботу — большое спасибо. Знаешь, как это приятно, когда о тебе кто-то беспокоится...

Боня потянулся руками к Светиной морде и чмокнул ее в нос:

— Золото мое!— затем он повернулся к перемешанным телам лошадей и последнего воина. — Как я понимаю, поговорить с ним уже не удастся? А я надеялся узнать, кто они и кто их сюда послал...

— Ну, это я и так могу сказать,— Улдуз стояла рядом и с интересом рассматривала следы побоища. — Все трое — нукеры Барбэ-Бека, старшего сына Великого Хана Гулюка. Вон тот (она указала на первого "шкафа") был его правой рукой и начальником охраны. Все были известными богатурами. Чем это ты их так?

— Просто посохом. Они что-то хамили много и за сабли хвататься стали. Вот разговора и не получилось.

— А я и не знала, что ты так посохом умеешь драться, — удивилась Света. — Конечно, дубинка против меча часто имеет преимущество, но с тремя противниками сразу...

— Если честно, то я и сам не знал, — не стал врать Боня, подозревая, правда, что подобная "скромность" только добавит ему очков. — Наверное, они просто не ожидали, что я их сам бить начну. А может, слава у них дутая была, большого впечатления они на меня не произвели, только своим объемом.

— Ты — великий воин,— подытожила Улдуз, восторжено глядя на Боню. — Надо будет папе скорее рассказать!

— Погоди, не убегай так сразу,— тормознул ее Боня. — Надо бы решить, что с трупами делать, а также не мешало бы понять, не придут ли другие за них мстить.

— Про трупы не беспокойся, папа кого-нибудь пришлет забрать тела. Только доспехи на них лучше оставить. Тогда это будет обычный поединок поссорившихся воинов, и мстить не за что. А Барбэ-Бек осторожный, он пока не разберется, больше никого к вам присылать не будет.

— Ну и нравы тут у вас, — удивился Боня. — Трое на одного из засады напали, и это называется честным поединком?!

— Но так ты же их победил! Значит, силы были, как минимум, равны. А то, что они сами на тебя напали, означает только то, что они переоценили свои силы. За что и поплатились. Все справедливо!

Боня был сильно удивлен такой трактовкой "справедливости", но спорить не стал.

— А лошадей мы можем забрать? — уточнил он. — Все-таки мясо, чем на охоту тащиться, лучше это оприходовать.

— Наверное, можно. Богатуры были не бедные, когда их дня через три хоронить будут, на поминках и так много скота забьют. Так что кони эти врядли кому понадобятся, да и за три дня мясо вполне и протухнуть может. Так что — забирайте, — разрешила Улдуз.

Так и сделали. Света против конины явно ничего не имела, а горгульи оживленно стали вспоминать различные рецепты. Так что соседний с шатром контур зала быстро превратился в разделочную и кухню...

Глава 19. Хранители традиций

Ночь Боня провел, вспоминая все, что он когда-либо слышал или читал о кочевниках, а также разрабатывая стратегию и тактику своего поведения в Улуг Улусе. Ложиться он не стал. Собственно, он был совсем не против затащить в постель Свету (если облик сменит, конечно). После нападения богатуров Барбэ-Бека в крови бурлил адреналин, да и просто обнять, а еще лучше — поцеловать и потискать подругу ему всегда нравилось, но не рискнул. Не потому, что боялся ночного нападения, просто на Свету после полета и прочих событий напал жор. Всех трех коней она схарчила, практически, в одиночку. Ну, горгульи по паре стейков на Бонином артефакте-"примусе" себе зажарили, Боню одним угостили, пикси немного шашлыка поклевали. На всех, если и больше килограмма мяса пошло, то совсем немного. Остальное, между прочим, больше тонны, умяла дракона, вместе с костями и шкурой. На шкуры, правда, попытались претендовать горгульи (для технических нужд), но как-то неактивно. Во-первых, от Светиных когтей шкуры были сильно попорчены, а, во-вторых, горгульям явно хотелось спать, и было лень возиться. Вот Света и осуществила "безотходное потребление". В результате живот, а если называть вещи своими именами сообразно моменту, то брюхо, у нее раздулось столь сильно, что Боня мысленно представил себе, как подруга будет выглядеть, обернувшись человеком, и просто побоялся просить ее об этом. В результате лежал и предавался размышлениям в гордом одиночестве.

Ничего особо интересного Боня не надумал. Ясно, что раз брат Великого Хана в шаманы пошел, то основной культ здесь — шамаизм и почитание духов предков. Но наследник уже другой религии придерживается. Судя по всему — у Хумов заимствованной. То, что наследник, ради самоутверждения, фронду затеял, это понятно. Религия для этого повод наиболее подходящий. Хотя и непонятно, при чем здесь Хумы? Алы гораздо ближе по соседству. Потом уже — имперцы. Монголы, когда ислам принимали, сидели на землях мулульман-булгар. Но тут на этих землях орки жили еще и пять тысяч лет назад. Так что сами и являются местным населением. Рабов набрали? Так у скотоводов рабство особого развития никогда не получало. Да и с эксплуатацией ханами простого народа всегда было не очень ясно. В смысле, а была ли эта эксплуатация вообще. Помнится, в советское время ученые-историки по этому поводу никак к единому мнению прийти не могли. Пастуху, что десять баранов пасти, что тысячу — почти едино. А своих десять баранов все равно пасти нужно. Так что подчинение ханам оставалось только на уровне воинской дисциплины и уважения к старшим.

Так откуда же новая религия взяться могла? Через жен что ли? А ведь возможно! У кочевников среди беков и ханов всегда многоженство в ходу было. Алы или имперцы из аристократов своих дочерей в гаремы не отдадут. Религия не позволит. Монголам, правда, отдавали, но те весь мир к ногтю прижали, там уж не до формальностей было. А здесь так, только набегами балуются. Причем обе стороны, наверное. Так что в гаремы женщины из Алов могут только в наложницы попасть, как военная добыча. А вот Хумы сами многоженство практикуют, вполне могли какую-нибудь царевну Великому Хану сосватать. Чем не мать для наследника? И получается, что фронда сына, на самом деле, бабий заговор.

В общем, так было бы логично. Хотя информации и недостаточно, надо будет Улдуз или ее папу спросить.

Оставалось понять, чем это грозит самому Боне. Обращения "колдунишка" и "неверная собака" ему не понравились. Что-то плохо у Хумов с веротерпимостью, и ярлыки слишком быстро вешают. Попытаться с ними поладить? С Имперцами же получилось. Хотя, нет, с Хумами не выйдет. У них, поди, обрезание делать придется. А у Бони, после божественного апгрейда организма, все же назад за полчаса отрастет. Так что, каждый день обрезание делать? А лучше и утром, и вечером? Нафиг, нафиг! Перебьются! Лучше уж наследника поменять, на кого-нибудь, кто больше старые традиции уважает. А что, надо будет и такую возможность исследовать.

С язычниками, небось, легче поладить будет. Вон, Улдуз Боню вообще чуть в верховное божество не записала. Отказываться пришлось. Может, зря поскромничал?... В общем, папу Сартек-Муалима надо прощупать поосновательнее. И по возможности — подружиться. Да и дочка у него симпатичная...

Тут Боня сам себя одернул. Ну вот, всего три дня без секса, а уже на посторонних девочек засматриваться начал. Совсем со Светой избаловался. А если у подруги, например, месячные? Сразу про нее забыть и по бабам? Неправильно это. Хотя тут Боня сообразил, что у Светы за все время их совместной жизни месячных ни разу и не было. Какая-то совсем своя у драконов физиология. Впрочем, они же, вообще, яйцекладущие... На сем Боня решил про себя жевание этой темы прекратить, а то такого нафантазирует, что сам испугается. Но со Светой как-нибудь поговорить надо будет, пусть просветит.

Покончив с рассуждениями, Боня стал потихоньку выбираться из шатра, но на полдороге запнулся и вернулся за своими ПП и электрошокером. С ними завернул в секцию пикси. Гвардейцы сделали в своей части шатра высокий стол на две трети территории, на котором тремя прямоугольниками (по эскадронам) расставили маленькие индивидуальные палатки. И две будочки для дежурных с обеих концов лагеря. Получилось что-то вроде кукольного поселка. Боня аж умилился.

Прижав палец к губам (мол, не надо "Подъем!" кричать), Боня поманил к себе часовых. Тихим шепотом объяснил им, какую форму он хотел бы придать своим артефактам. Шокер пикси дорастили до прямоугольной палочки, в которой золотая пластинка составляла одну из сторон. ПП так и сделали в виде большого пистолета без приклада (в отличие от ПП самих пикси). Пустоты Ботя заполнил твердой маной, сделав свое оружие независящим от плотности маны вокруг. Ну и кобуры-чехольчики с ремешками для крепления к поясу попросил сделать. После чего поблагодарил пикси за службу, пожал двумя пальцами руки и вышел из шатра, еле протиснувшись мимо вольготно развалившейся Светы.

Шокер и ПП висели на поясе, в руке был посох, поверх одежды столько твердой маны понавешено, что невольно радуешься ее невесомости, на сей раз на прогулку Боня вышел тяжеловооруженным лунатиком. Только луны не было, но Боня ее и не рассчитывал встретить, понимал, что на Земле осталась.

Ночь еще была в полной своей силе, но уже подумывала, не пора ли закончиться. Боня не спеша побрел к месту давешнего боя. То относительно целое здание ему тогда так и не удалось осмотреть. Снова прошел вдоль глухой стены и повернул за угол. Сразу возникло ощущение дежавю. Там опять стояли бугаи-богатуры, сжимая в руках рукоятки сабель. Целая толпа. Точнее, целых две толпы друг напротив друга. Боню они, похоже, и не заметили.

На Боню навалилась какая-то странная лихость.

— О чем молчим, мужики?! — весело спросил он, зажигая над головой шарик света и беря на изготовку в левую руку посох, а в правую ПП. От избытка чувств маны он в шарик влил столько, что засиял он ярче фотовспышки, только постоянно. Хорошо, догадался его не перед свом лицом зажечь, а чуть сзади, самого Боню в результате не слепило.

Молчать "мужики" не перестали, но буквально за секунду все оказались на конях и слаженно рванули с места в карьер, каждая из групп в свою сторону. Боня даже удивился, все-таки нормальный человек после включения такой иллюминации должен полностью ослепнуть, а на богатуров свет как будто и не подействовал. Или они на ощупь и на автомате в седла взлетали? Хотя нет, все-таки подействовало. Вон, двое чуть в стенку не въехали. Кони-то в последний момент отвернули, а вот всадников коленями и боками о препятствие вытерли без милосердия. Но из седел те не вылетели и ломанули дальше в ночь наравне с остальными.

Боня выключил свет и уселся прямо на землю, прислонившись к стене. Что же он видел? Две группы степняков, явно не из одной команды, подъехали посмотреть место, где он разбирался с нукерами Барбэ-Бека. И стали "играть в гляделки" друг с другом. Относительно него, видимо, у обеих групп инструкции были одни и те же. Уж больно слажено они смылись. Когда удирали, показалось, что у одной из групп плащи были одного цвета. Кажется, зеленого... или хаки... при таком освещении точно не разберешь. В другой, вроде, единой формы не было. А вот были ли те, Барбэ-Бековские, богатуры в плащах, Боня не помнил. Кажется, они вовсе без плащей были, но могли их и на седлах оставить. Все-таки "шкафы" драться собирались, а плащи движения сковывают.

В общем, ясно, что дело темное...

Сохранившееся здание Боня осматривать так и не пошел. Настроения уже не было. Тем более, начало светать и вокруг пестрой юрты, которую Боня выделил еще при прилете, началось какое-то оживление. Откуда-то появилось с десяток степняков в пестрых халатах, и все они уселись в ряд на границе старого нового города лицом к восходу. Из юрты выскочила девушка, судя по фигуре — Улдуз (да, точно, Улдуз, — Боня невольно заулыбался) с кувшином подмышкой и стопкой пиал в руках. Она быстро обежала всех сидящих, вручая каждому с поклоном пиалу и что-то наливая в нее из кувшина. Затем из юрты вышел еще один степняк в пестром халате и со здоровым барабаном в руках. Судя по важной поступи и тому, что все остальные пестрохалатники ему поклонились (правда, не вставая при этом), Боня решил, что это и был Хан Сартек-Муалим. Ему Улдуз тоже подала пиалу, но уже стоя на коленях.

— Строго у них тут с воспитанием молодежи, — подумал Боня. — Или это только девушек касается?

Барабан в руках у Сартека был с полметра диаметром и около метра длиной (или высотой?). Судя по блеску боковой поверхности, она была вся покрыта позолотой (а то и просто сделана из золота, издалека не проверишь). Ремней для подвешивания барабана заметно не было, но вертел его в руках Сартек вполне непринужденно. Повернувшись на восход, он стал выстукивать какой-то неспешный ритм, слегка пританцовывая. Остальные, включая Улдуз, вытащили из-за пазухи по паре напоминавших по форме булавы погремушек и стали с их помощью поддерживать ритм.

Сартак затянул довольно высоким голосом заунывную мелодию. Сначала тихо, потом все громче и громче, но слов Боня все равно разобрать не смог. Остальные стали ему подпевать, а Улдуз вышла вперед и стала танцевать. Мелодия была медленной, ее движения тоже были по большей части неспешны, иногда напоминая Боне какую-то кату из восточной гимнастики. Хотя и резких взмахов, наклонов и поворотов тоже хватало.

— Так вот каким спортом Улдуз занимается, — отметил про себя Боня. — Смесь художественной гимнастики с шейпингом и восточными единоборствами. Может свою школу открывать. В Америке, наверняка, неплохие деньги зарабатывать смогла бы. Там бабы чем только не занимаются, ради красивой фигуры, только без толку, после гамбургеров-то.

Упражнения с булавами в художественной гимнастике Боня считал наименее зрелищными, но у Улдуз все получалось так легко и изящно (это при таких-то формах!), что он невольно залюбовался.

Так продолжалось минут пять. А потом диск солнца выглянул из-за горизонта, почти горизонтальные лучи пронзили утренний воздух, переливаясь в развивавшихся вокруг Улдуз пестрых ленточках, и утро огласилось громкими посторонними звуками...

Из южной и центральной частей Улуг Улуса, сразу из нескольких мест раздались вопли, напомнившие Боне крики муэдзинов в его родном мире. Совсем немелодично, зато очень громко! Тоже из центральной части города, но севернее, раздался звон колокола. Против колокольного звона Боня, в принципе, ничего не имел, звоны бывают очень красивыми, но тут колокол звонил на подобие пожарного: тупо, громко и на одной ноте. Очарование момента полностью исчезло.

— Ну вот, свободная конкуренция на рынке ритуальных услуг в действии, -невесело усмехнулся Боня. — Я бы на месте паствы сбежал бы от этой какафонии куда подальше. А лучше бы погнал всех этих горе-музыкантов, пока вместе играть не научатся.

Пестрохалатникам новые звуки, видимо, тоже не нравились. С ритма они не сбились, но завершили "выступление" довольно скоро. Боня поднялся и не спеша двинулся к ним — знакомиться. Его приближение заметили, и вся компания застыла и молча вплась в него глазами. Первой опомнилась Улдуз:

— Ой, это же Боня! — радостно взвизгнула она. — Я тебе вчера говорила!

После чего резвой козочкой (весьма крупной "козочкой", следует отметить) кинулась Боне навстречу, завершив пробежку повиснув у него на шее. Хорошо, хоть целоваться не лезла, а то Боня и так обалдел. Впрочем, сообразил, что Улдуз просто придерживается образа непосредственного и веселого ребенка, а вот игра это или она действительно такая, сразу не ясно.

Отпустив Бонину шею, Улдуз схватила его за руку и попыталась потащить к пестрохалатникам также бегом, но Боня решительно пресек ее порыв. Вместо этого он важно поклонился и демонстративно предложил ей руку. Хоть он и опасался, что кочевники с такими манерами не знакомы, девочка его поняла. Она весело прыснула, после чего сделала что-то вроде книксена и взяла его под руку. После чего пошла так же неспешно, гордо подняв голову, расправив плечи и стараясь идти с ним в ногу. Правда, слишком сильно вцепившись ему в руку и очень плотно прижавшись к нему бедром. Чтобы не расслаблялся, видимо...

— Папа, позволь представить, — неожиданно торжественным голосом провозгласила Улдуз, — Боня Волоховвв! Великий воин! Великий маг! И единственный деус нашего мира!!!

Боня и Сартек склонились в почтительных поклонах навстречу друг другу. Остальные пестрохалатники сменили положение сидя на пятой точке в положение сидя на коленях. Вроде и ненавязчиво, но и в непочтительности не обвинишь. Улдуз отпустила Бонину руку и, отстранившись на шаг, присела в глубоком реверансе, одновременно гордо посматривая на присутствующих и сохраняя на улыбающемся лице выражение легкого ехидства и самодовольства. Типа "во, как я вас всех!".

Боня еле удержался, чтобы не шлепнуть ее во время этого маневра по попе. Судя по сверкнувшим глазам Сартека, его посетили те же мысли.

— Уважаемый Хан Сартек Муалим, — взял инициативу в свои руки Боня. — Я разбил свой лагерь недалеко от вашей юрты, и сегодня имел удовольствие наблюдать проведение Вами утреннего ритуала. Я был восхищен (Боня решил не уточнять, чем именно). Очень приятно видеть, что древние науки и таинства еще сохранились в этом мире.

— Мне очень приятно, — откликнулся Сартек, — что столь молодой человек чтит древние традиции. Боюсь, что среди народа Хифчаков только старики, да я и мои немногие последователи понимают, как важно сохранить свое единство с миром и духами предков. Отвернутся духи предков, и погибнет народ!

Видимо, Верховный Шаман говорил о наболевшем, но как-то не к месту. Да и Боне, он, вроде, поклонился, но потом чуть ли не мальчиком его обозвал. Вежливо по форме, но совсем непочтительно по сути. И эмоции от него шли какие-то скучные, как будто он не просто проиграл, но и смирился с поражением, а в чудеса не верит. Боня почувствовал, что начинает испытывать раздражение. Как бы этого унылого шамана взбодрить?

— Мне очень жаль, — многозначительно сказал Боня, — что мои спутники не видели этот прекрасный ритуал вместе со мной. Среди них есть те, кто, возможно, видел его и пять тысяч лет назад. Мне было бы чрезвычайно интересно узнать, изменилось ли что-нибудь в нем за прошедшее время? А Вам?

От последнего предложения Сартек вздрогнул, как от удара.

— Мы свято блюдем традиции! — воскликнул он. — Вот, этому дхолаку (барабану) много тысяч лет. Он переходит из поколения в поколение и с ним говорил еще сам Ашин-Эди!

— Вы позволите взглянуть на него поближе? — заинтересовался Боня. — Мне и вправду очень интересно. Только, если не возражаете, давайте не будем вести беседу посреди поля. Я уверен, что у нас найдутся общие интересы. Ваша дочь сказала правду, я, действительно, деус. А мои спутники — магические существа, которые жили здесь тысячи лет назад, но потом, после ухода магии из этого мира, скажем так, впали в спячку. Я пробудил их ото сна, и вместе мы восстанавливаем тут те традиции и возможности, что были утеряны много лет назад. Думаю, что и в Ваши ритуалы мы сможем вдохнуть новую жизнь. Если Вам это действительно надо и Вы мне в этом поможете, конечно.

В подкрепление своих слов Боня не придумал ничего лучшего, как зажечь над собой светящийся шар и перекачать в него энергии до того, что он взорвался яркими брызгами и с диким грохотом. На звук среагировали пикси и всеми тремя эскадронами рванули из шатра к любимому деусу. Затем из шатра высунулась Света, покрутила шеей, угрозы не заметила, но все-таки не спеша потрусила к Боне. Среди пестрохалатников возникла легкая паника.

— Ну вот, а ты мне не верил! — торжествующе завопила Улдуз растерянному папаше. — Между прочим, дракон — это его жена. Мог бы, кстати, и меня просватать, я тоже хочу женой бога быть!

Боня решил, что он поторопился с выводами по поводу правильности воспитания местных девочек.

— А не боишься, что Света тебя пополам перекусит? Ты ей на один зуб! Или поджарит? У нее, знаешь, какой огнемет шикарный от природы есть? — ничего более остроумного в голову Боне не пришло, но и промолчать тоже показалось неуместно.

— Так я на старшую жену и не претендую, — совершенно невозмутимо отреагировала Улдуз. — Только на младшую. Ей же лучше будет. А богу одной женой обходиться несолидно, даже если та — дракон!

Боня обалдел и не сразу нашелся, что ответить. Единственное, что утешало, что папа Сартек, кажется, растерялся еще больше. Похоже, его самого спасть надо было.

— Света, хорошо, что ты подошла, — Боня был рад возможности переложить проблему на подругу. — Знакомься, это — Верховный Шаман народа Хифчаков, Хан Сартек Муалим. Нам с ним о делах поговорить надо. А ты бы пока с Улдуз побеседовала, а то девочка замуж за меня просится, хоть я ей и говорю, что место занято. Только без тяжелых последствий, пожалуйста...

— Эй, а кто вам кумыс подавать будет? — вдруг забеспокоилась Улдуз.

— Ничего, обойдемся. Мне, вообще-то ни есть, ни пить — не обязательно.

— Ладно уж, пошли, девочка, погуляем, поговорим, — вздохнула Света. — Раз деус сказал, надо слушаться...

Боня решительно взял Сартека под руку и повел его в его же юрту. Тот шел покорно, но явно пребывая в прострации. Барабан, однако, не выпустил, а так и тащил под мышкой.

— А вы пока проследите, чтобы нам никто не мешал, — бросил он пестрохалатникам.

К Бониному удовлетворению, пестрохалатники рассредоточились вокруг юрты, а двое застыли у входа. Подтверждения распоряжения у Верховного Шамана никто не спросил.

Внутри юрта оказалась перегороженной пестрой занавеской, делившей пространство в ней примерно пополам. Занимавшую половину пола в открытой части юрты суфу занавеска пересекала аккуратно поперек. Суфа была прикрыта хорошим ковром и украшена разбросанными по нему подушками. Пол был тоже прикрыт ковром, но с более коротким ворсом. У суфы стоял низенький столик, заваленный книгами и свитками. У противоположной стены стояло несколько сундуков и сундучков, частично одни на других. Кроме того были навалены какие-то предметы из культового реквизита: барабаны и бубны разного размера, какие-то опахала (или просто большие вееры), погремушки, посохи, одна длинная труба. Отдельно стоял кальян.

Глянув на ковер на полу, Боня мысленно вздохнул и стал снимать сапоги. Однако шедший рядом Сартек его примеру не последовал.

— Ноги устали? — участливо спросил он, затем повысил голос. — Эй, ученик! Подай деусу таз для омовения ног.

Таз оказался чуть ли не фарфоровым, а вода холодной. Единственным плюсом было то, что Боня смог сесть на краю суфы, свесив ноги в таз, а не забрался на нее с ногами в позу лотоса, как это сделал хозяин юрты.

Проявив хозяйственную заботу о госте, Сартек немного пришел в себя, но, все равно, инициативу в разговоре пришлось брать на себя Боне. Здесь он столкнулся со следующей неожиданной проблемой. Сартек, ранее воспринявший рассказ дочери с недоверием, теперь вдруг разом поверил во все чудеса и с запасом. Следствием этого стала, во-первых, уверенность в том, что Боня и так все знает. А, во-вторых, что деус немедленно все разрулит, накажет тех, кто забыл традиции и обеспечит народ Хифчаков счастливой и праведной жизнью. А ему надо только будет указывать, кого наградить, а кому "секим-башка" сделать. Такое доверие, конечно, умиляло, но не радовало. К тому же любую информацию Боне приходилось вытягивать буквально клещами.

Понемногу стала проясняться следующая картина. Сначала по политическому раскладу. Великий Хан Гулюк был много старше своего брата Сартека. Фактически, Барбэ-Бек и Великий Шаман были ровесниками, обоим — около сорока, а Великому Хану — за шестьдесят. (Продолжительность жизни у Хифчаков, равно как и их предков — орков была примерно равна человеческой). Но Гулюк был еще крепок, хоть и ленив. Его основным занятием были пьянки с такими же стариками, как и он сам, а также производство все новых потенциальных наследников от жен, состав которых, в отличие от собутыльников, непрерывно расширялся и омолаживался. Наследника — старшего сына от человечки из Хумов (тут Боня все вычислил правильно), ни то, ни другое не радовало. Тем более, что старые пьяницы вовсе не спешили допускать его до дел правления, решая все, даже самые мелкие вопросы сами. Вот Барбэ-Бек и стал потихоньку организовывать заговор с целью перехвата власти в свои руки.

В военные походы Барбэ-Бек ходить любил еще меньше папаши (тот хоть в молодости изрядно попортил крови соседям), вот и занялся религиозным реформаторством. Тем более, что Гулюк и к традиционному шамаизму был почти безразличен, а, может, просто ни в грош не ставил младшего братишку-шамана.

Потенциальных сторонников религии Хум в Улуг Улусе хватало: почти у каждого хана или бея если не мать, так бабка или хотя бы какая-то из жен была из народа Хум. Показная набожность наследника тоже играла свою роль, многие хотели подстраховаться на будущее, поэтому храмы сурового бога Хум росли в городе, как грибы.

У Сартека же дела шли совсем плохо. Шаман был начисто лишен харизмы и не пользовался уважением у стариков. Кроме того, был исключительно честен и врать о том, что ему якобы сказали духи предков, не умел и не пытался. А духи предков с ним говорить совершенно не хотели. Хоть он и все ритуалы проводил самым тщательным образом, и в барабан свой стучал, и даже кальян курил.

На последнем откровении подозрительный Боня напрягся и попросил показать, что он курит. Сартек предъявил пачку чего-то мелкого и вонючего, которую Боня после тщательного обнюхивания счел обычной махоркой без примесей конопли или мака. (Кажется, таким средством раньше блох выводили, — вспомнил он, — а вот про серьезные эффекты при курении что-то не упоминалось). Сартек при этом признался, что курить не любит, делает это только ради ритуала, да и голова от подобной процедуры часто болит.

В общем, союзничек из Великого Шамана получался хиленький, самого его спасать надо было. Но природная честность в купе с готовностью смотреть деусу в рот тоже подкупала. То есть, если укрепить ему позиции, пакостить за спиной не станет. Вопрос, что можно сделать?

Учить применению наркотиков при проведении ритуалов Боня не собирался. Тем более, что по рассказам Сартека, в храмах бога Хум жгли в курильницах что-то крайне подозрительное, да и с ладаном в единственном храме Алов тоже не все ясно было. Да и зачем, если магия есть? Вот только сможет ли ею Сартек пользоваться...

Оказалось — полный облом. Верховный Шаман ману в упор не видел. Боня мысленно выругался. Улдуз же говорила, что видит, а ее папаша — какой-то совсем несчастливый уродился. Идею проверить на предмет способностей учеников, Боня отбросил. Совсем авторитет Сартека уронит, тот еще топиться пойдет. Придется артефактами обойтись. Надо будет подумать, какие сделать.

Зато изучение шаманского реквизита Боню приятно удивило. Точнее — несколько наиболее старых погремушек и барабан типа дхолак. Конечно, к особо древней эпохе они не относились, но следы древнего влияния на них все-таки были. Во-первых, сделаны они были и вправду из золота. Барабан так больше тридцати килограмм весил. То есть культ тут раньше изрядным уважением пользовался. Но заинтересовали Боню не килограммы золота (сам может и больше сделать!), а нанесенный на боковую поверхность рисунок. Очень он напоминал схематическое изображение магем. Только не внедренных, а просто нанесенных гравировкой. То есть нерабочий муляж, но первоисточник, поди, что-то хитрое делать умел. Конечно, разобрать по стершейся гравировке, какие магемы тут должны быть в оригинале, было не так просто. Еще сложнее — понять, какая программа была из этих магем построена. Но было над чем поработать. Так что Боня затребовал барабан себе для изучения. И неожиданно получил отказ. То есть деусу можно все, но в перерывах между ритуалами. Так что получить барабан можно на несколько часов утром и вечером, хотя лучше бы из юрты при этом не выносить. Хорошо, хоть погремушку дал без споров (запасные были). На ней тоже что-то нарисовано было. Для начала — сойдет.

Ну а на счет "духов предков" Боня особенно не беспокоился. В Денае призраков он чуть ли не роту набрал, есть надежда, что и здесь найдутся. Надо будет только по старым кладбищам походить. Ну и надеяться, что Света их вышколить сумеет, у нее это лучше, чем у Бони получалось.

В результате подобных раздумий, Боня попросил Верховного Шамана сводить его в свой храм. Тот как-то весь напрягся, но потом решительно вскочил.

— Хорошо, идем! И не посмеет никто встать у нас на пути!

Такое напутствие Боне не понравилось, но Сартек ничего больше объяснять не стал. Выйдя из юрты, Боня повертел головой в поисках Светы. Ни ее, ни Улдуз нигде не было видно. Зато эскадрон пикси дежурил у входа. На вопрос Бони, где дракона, те рапортовали, что она пригласила орчанку в гости в шатер, откуда те так и не выходили.

— И о чем они там так долго беседовать могут? — удивился Боня. — Ладно, не беспокойте их. Ну а вы, первый эскадрон — на охрану шатра, два других — со мной, в качестве поддержки во время прогулки по городу!

Две дюжины красных мундирчиков пристроились чуть сзади и с боков Бони, взяв ПП на изготовку и кидая по сторонам грозные взгляды. Выглядело все это довольно комично, но вот огневая мощь у отряда была нешуточная.

Пестрохалатники, они же ученики Сартека, быстро построились за Боней и учителем парами. Сначала Боня как-то не обратил на это внимание (все-таки внешний вид кочевников немного отличался от привычного, хотя бы торчащими клыками), но теперь отметил, что ученики и вправду были молоды. Не старше 20 лет, а многим явно меньше. Так что получился "класс на прогулке".

Шли минут двадцать. Храм находился в самом центре города, рядом с самым большим дворцом. А вот архитектуры он был странной и асимметричной. Пиглядевшись, Боня понял, что храм недавно перестраивали, причем переделали в нем чуть больше половины. Переделки были довольно странные: слева был оставлен кусочек портика с колоннами, но в середине были сделаны ворота, а справа колонны были заложены и оштукатурены. Зато рядом появилась высокая башня, напоминающая минарет.

— Да, — ответил на невысказанный Боней вопрос Сартек, — мы вынуждены делить этот храм с последователями бога Хумов и, боюсь, недалек тот день, когда меня и вовсе сюда пускать перестанут.

Вокруг храма толпились многочисленные жители города, которые теперь дружно уставились на Боню и его эскорт. Толкаться не пришлось, все как-то сами рассупились, освобождая проход. Боня заглянул в храм, но внутрь не пошел. Ничего интересного он там не увидел. Не совсем новодел, но явно и не из древней эпохи. Внитри — абсолютно пусто, не в смысле людей, а в смысле оборудования. Просто зал с нишами по бокам. И много людей (орков), то ли стоящих на коленях, то ли сидящих на пятках.

Боня обошел вокруг храма. Ни памятников, ни кладбища не обнаружилось. Собственно, делать тут было нечего, так что можно было идти назад.

— Это место мертво, духи предков ушли отсюда, — важно сказал он Сартеку, чтобы у того не возникло лишних вопросов. — Видимо, все-таки придется искать их в старом городе.

Пока они обходили храм, на площади перед ним появились новые действующие лица. Уперев руки в боки на Боню смотрел какой-то немолодой воин, сопровождаемый десятком других. Все были одеты в блестящие панцири, плечи прикрывали небесноголубые плащи. Боня подозрительно глянул на них. Нет, ночью он встретил отряд в зеленых плащах. Даже при ярком искусственном свете эти голубые плащи так выглядеть не могли.

К Бониному удивлению, Сартек довольно почтительно поклонился незнакомцу.

— Приветствую праведный меч Хифчаков, о Джамкун-Богатур, — сказал он.

Боня подумал и тоже кивнул, молча рассматривая богатура. Тот вполне соответствовал своему званию. Не меньше двух метров ростом, в ширину он был почти так же велик. Правда, не только в плечах, но и в брюхе, но все равно, впечатление дядя производил серьезное. Остальные воны были ему под стать, тоже не очень молоды, у всех руки толще всего Бони.

— Говорят, ты великий воин, чужеземец, — голос Джамкуна гудел, как из бочки. — Великий Хан послал меня узнать, чем ты так отделал нукеров Барбэ-Бека?

— Просто посохом, — Боня старался отвечать спокойно и солидно.

— Посохом? Интересно посмотреть, какой же ты мастер, — неожиданно улыбнулся Джамкун. — Давненько я не дрался на дубинках. Ты не откажешь мне в этом удовольствии?

Тон богатура явно не допускал возражений. Боне оставалось только кивнуть. Спутники Джамкуна быстро образовали вокруг них кольцо, освободив место для схватки.

— Слушай, ты бы и этого за шею прихватил, — мысленно обратился он к посоху. — Только совсем убивать не надо. Справишься?

Радостные эмоции хлынувшие от посоха Боню немного взбодрили. А то "дубинка", которую богатур взял в руки, невольно вызывала сомнения в спортивном характере схватки. Ибо это оказался стальной шестопер двухметровой длины и толщиной в Бонину руку, на конце которого красовался ребристо-шипастый цилиндр сантиметров двадцать в диаметре и вдвое большей длины. Причем некоторые шипы были под стать топору колуну. Боня стал срочно доращивать свой доспех из твердой маны до герметичного.

В обычном состоянии Боня покрывал слоем твердой маны одежду в стиле античного доспеха: панцирь, наручи, поножи и шлем на лысой макушке. Сгибы суставов и лицо оставались открытыми. Теперь же он срочно превратил свой костюм в герметичный скафандр, постаравшись, чтобы перед глазами поверхность твердой маны была ровной и гладкой, не очень мешая обзору. Хотя, смотреть через ману приходилось как через золотистое стекло.

Двигаться так было не очень удобно, Боня мысленно лепил форму твердой маны, как пластилин. Кроме того, приходилось все время следить, чтобы слой маны нигде не прорвался при движениях. Перехватив посох за конец и выставив его вперед, Боня плавно двинулся навстречу противнику.

И немедленно схлопотал по кумполу. Видимо, у богатура было свое представление о спортивных поединках, поскольку влупил он с двух рук и со всего размаха. Наверное, если бы на Боне был обычный шлем, он сейчас превратился бы в блин. Вместе с головой. К счастью для Бони, свойства твердой маны были таковы, что никто, кроме него самого, не мог ее даже поцарапать. Так что удар пришелся как бы по статуе из очень крепкого материала. Под пятками у Бони захрустели камни мостовой, и все...

Джамкун даже несколько растерялся, чуть не выронив отскочивший от Бониной головы шестопер. Боня же шагнул еще на шаг ближе, на всякий случай, добавил посоху еще маны и коснулся его концом шеи противника. Тот немедленно обвился вокруг. Голову не оторвал, но немного придушил.

Богатур вылупил глаза, но оружие не бросил, а изо всех сил обрушил его Боне на руку.

Пропитанный маной посох был как бы продолжением руки Бони и вместе с ним опять изображал статую. Если бы Боня просто стоял с вытянутой рукой, он, скорее всего, перекувырнулся бы вперед от силы удара. А так Джамкун вогнал кольцо посоха себе в ключицы. Вместе с доспехом. Раздался неприятный хруст, и у богатура подогнулись ноги. Боня срочно попросил посох отпустить шею противника и тот без сознания упал на мостовую. Посох фонил ехидством.

Спутники кинулись к своему командиру, быстро освободив его от искореженного доспеха. Откуда-то выскочил старичок с большой сумкой и склонился над ним. Видимо, лекаря воины с собой все-таки прихватили. Теперь тот быстро срезал с богатыря поддоспешник и все, что прикрывало тому плечи и грудь.

— Ну как? — не очень вразумительно обратился Боня к лекарю.

— Могло быть и хуже, — не оборачиваясь ответил тот. — Обе ключицы сломаны, и гортань ты ему слегка помял. Кажется, более серьезных повреждений нет, хотя и это немало. Ну и болевой шок.

Воины переложили Джамкуна на плащ и быстро унесли его внутрь большого дворца. Лекарь ушел вместе с ними.

Боня некоторое время поколебался, но следом не пошел. Во дворец его пока не приглашали. Но это явно пока...

Глава 20. Лудим, паяем, артефакты починяем...

Боня очнулся от задумчивости и посмотрел вокруг. Никакой радости победа в только что проведенном поединке ему почему-то не доставила. Наоборот, на душе был паршиво. Мужика, которого он уделал, а точнее, тот сам себя поломал, было жалко. Улыбался тот хорошо, да и просто чем-то Боне понравился. Может, харизмой? Но счесть его хорошим мешало то, с какой силой он Боню по голове своей шестоперкой стукнул. С ласковой улыбкой. Любой другой на его месте был бы трупом. Может, у орков головы такие крепкие, что их ничто не берет? Вряд ли... Или у кочевников спортивные бои все равно до смерти ведутся? Эх, не знает он их обычаев, а желающих его просветить что-то не видно. Вон, Сартек-Муалим сам с открытым ртом стоит. Но молчит. А народ вокруг после ухода оцепления "ринга" что-то свободное пространство вокруг Бони занять не торопится, наоборот, все куда-то еще дальше назад подались.

Боня решил, что надо что-то делать. Хотя бы с настроением. Похулиганить, что ли?

Боня повернулся к пикси:

— Господа гусары! Не могли бы вы меня с Сартеком по воздуху до лагеря доставить? Только аккуратно, а не вниз головой!

Пикси радостно загудели.

— А вы ребята, — Боня повернулся уже к притихшим ученикам, — бегом к юрте учителя! А мы с ним сверху посмотрим.

Мнение Сартека он спрашивать не стал, слишком сложно объяснять, да и куда он денется! Только предупредил, чтобы не волновался и вел себя солидно.

Пикси аккуратно подхватили обоих, сформировав из своих тел что-то на подобие летающих кресел. Правда, Сартеку руки-ноги при этом зафиксировали. Взлет прошел успешно. Толпа дружно охнула и проводила их глазами. Боня не удержался и помахал зрителям рукой. Сартек стиснул зубы и судорожно сжал кулаки. Видимо, за воздух держаться пытался. Но постепенно выражение крайнего напряжения стало сменяться у него улыбкой. Жаль, не до конца, слишком быстро долетели.

Сгрузив Сартека у входа в его юрту, Боня собрался было двинуть к своему шатру, но тут из юрты с визгом вылетела Улдуз.

— Ой, а меня покатать!!!

К Бониному удивлению, освободившийся эскадрон подхватил Улдуз и рванул с места куда-то через старый город в степь. Под аккомпанемент радостного визга катаемой.

— Куда? Почему без спроса?! — взвыл Боня. — У нас тут не бесплатный аттракцион, а серьезное политико-пропагандистское мероприятие проводилось!

Спрыгнув на землю сам, он махнул оставшимся пикси рукой в сторону исчезавших в дали собратьев:

— Вернуть! По возможности незаметно для местного населения. И потребовать объяснительную за самоуправство. С какой стати они команды постороннего человека слушать стали?

— Так это ж интересно округу посмотреть, а с орчанкой полет и вовсе прикольным получится, — чуть ли не хором ответили пикси. — Ну, мы следом. Полетели!

Второй эскадрон также сорвался с места и исчез вслед за первым. У Бони возникло нехорошее предчувствие, что вернутся они не скоро. И не от того, что друг друга не найдут. Одна надежда, что в степи рушить нечего будет, а то они и при оружии... Боня хотел попрощаться с Сартеком, но тот уже юркнул в свою юрту.

— Почти каламбур получился, — хмыкнул Боня и поплелся к своему шатру.

Света оказалась на месте и даже в человеческом облике. Одетая в какой-то пестрый халатик (Улдуз что ли подарила?) Настроение у Бони немедленно рвануло вверх.

— Как же я по тебе соскучился, — радостно взвыл он, крепко обнимая подругу. — Уже и не рад, что просил тебя драконом побыть. Вроде и ты, а вот обнять и поцеловать — не получается. Не говоря уже о прочем... ммм...

Подхватив Свету на руки, Боня почти бегом рванул с ней в свою "спальню". Судя по ее реакции, именно такое развитие событий она и планировала...

Много позже, с приятством ощущая на своем предплечье уже просто прильнувшую к нему подругу, Боня поделился с ней своими впечатлениями от встречи с местными шаманами и то ли дуэли, то ли спортивном состязании. Вообще, говорить со Светой ему нравилось. Дракона не только умела слушать, но и часто советовала что-нибудь дельное. На сей раз она спросила:

— Ты не выяснил, среди учеников Сартека никаких молодых принцев нет? Хорошо бы еще со способностями к магии...

— Ну, ты и "Макиавелли", — восхитился Боня. — Комбинация и впрямь могла бы получиться очень красивая. Надо будет потихоньку выяснить. В лоб мне неловко, странно, но Великий Шаман вообще без каких-либо магических способностей оказался. Откуда же они у Улдуз? Кстати, ты ее в рамки поставить сумела? А то я совсем ничего в здешнем воспитании девочек не понял. То на коленях стоит перед папой, а то вообще с ним не считается. С остальными, впрочем, тоже...

— Я ей объяснила, что одновременно и детей растить, и учиться, и активной жизнью жить — невозможно. Так что пообещала, что ты ее в первый же набор в свою академию возьмешь, на магиню выучиться. Ну а там — как получится.

— В академию взять, конечно, можно. Даже полезно. Но почему ты ее просто приструнить не смогла?

— А самому — слабо? — улыбаясь проговорила Света. — Мне что, все время вокруг тебя с мухобойкой бегать, поклонниц отгонять? Мне важно, чтобы ты меня не бросил, а всякие короткоживущие девочки, извини за цинизм, сами пройдут.

— Ну, знаешь...— согласиться с подобным заявлением Боня все-таки не мог. — Я, вообще-то никаких сотен лет еще не прожил, и представляю себе такие сроки с большим трудом, а думаю и чувствую, как обычный человек. И вместе мы с тобой совсем не долго, считай, вообще, молодожены. Так что даже по человеческим меркам надоесть друг другу еще никак не могли. Или у драконов все иначе? — с подозрением в голосе завершил Боня.

— Несколько иначе, но не так уж и сильно, не беспокойся. Но давай об этом поговорим подробнее потом, когда окончательно в твоей академии осядем и я смогу, наконец, гнездом заняться. А то — мечтала стать с тобой домохозяйкой, а стала еще большей путешественницей, чем раньше была.

Нападение — лучшая защита, так что Боня смутился и дальнейшие разговоры на эту тему решил пока отложить. Умом он понимал, что драконы — совсем не люди, но ждать каких-либо подвохов от Светы был не согласен. Ну а понимает ли он ее до конца? А кто, вообще, женщин до конца понимает? Они и сами-то себя не всегда понять могут...

Так что он только поцеловал подругу и сменил тему, рассказав о замеченных им на реквизите шаманов рисунки магем и своих планах попытаться сделать по этим схемам работающие артефакты.

Идею Света поддержала, но тут она ему была не помощник. Магия у нее была только врожденная на уровне интуиции или простейшая бытовая. Сложные программы разбирать она была не обучена, а учиться не рвалась. Тем более, что если ей самой что-либо появится, то у нее же муж умный есть, который об этом позаботится.

Еще раз поцеловав Свету в благодарность за комплимент, Боня нехотя выбрался из "спальни" и, прихватив с собой стул и стол, выбрался из шатра на солнышко, изучать рисунки на погремушке.

Пикси, улетевшие с Улдуз, равно как и пикси, отправленные на их поиски, так и не вернулись. Вокруг шатра маневрировал последний эскадрон, причем, судя по недовольному гудению, завидовал отсутствующим. Боня их пожалел и тоже разрешил отправиться на изучение окрестностей. Только прикомандировал к ним и горгулий, во-первых, чтобы за одно и карту местности составить, а, во-вторых, чтобы хоть кто-то ответственный за пикси с Улдуз проследил. Если их встретят, конечно. Хотя в последнем Боня почему-то не сомневался.

Магем (точнее, их схематических изображений) на погремушке оказалось не много. С Большинством Боня сразу же разобрался. Три — обычные "звуковые" и одна — усилитель звука с регулировкой. В справочнике такие были. Не было сенсоров, но, подумав, Боня решил, что они должны быть с внутренней стороны шара погремушки. Внутри какие-то камешки запаяны, вот от их стука о поверхность сенсоры и должны срабатывать. Но была еще одна магема непонятного назначения, которой у Бони в справочнике не было.

Ну, одна магема — это не программа, ее и в уме нарисовать можно. Боня принялся экспериментировать. Наверное, это было смелое решение, так как никаких общих принципов построения магем Боня так и не изучил. Так что узор и связи магемы вычерчивал по аналогии с знакомыми связками в других магемах, ну и по наитию. Повезло, остался не только жив, но и цел. И даже что-то получилось в конце концов.

Сам процесс экспериментирования шел довольно быстро, рисовал-то Боня в уме. Сначала собрал, как ему показалось, максимально похожую на нарисованную схему. Запитал ее маной. Эффект нулевой. И то хорошо. Затем, внимательно приглядываясь к каждой линии рисунка, стал по чуть-чуть править фрагменты структур, вспоминая похожие связки из знакомых магем. Благо со своей "божественной" памятью мог он представить любую знакомую магему в мельчайших подробностях. Затем — снова запитал магему маной. Магема понемногу делалась все менее похожа на рисунок. Когда расхождения делались уже сильно заметными, Боня опять возвращался к исходному варианту. Априори он решил, что древний гравер магему все-таки видел, так что искажения возможны только случайные, а также из-за сложности самого рисунка.

Где-то через час работы, у Бони получился первый эффект. При очередном запитывании магемы маной у него разом заболели все зубы. Причем так сильно, что он чуть не забыл, что же он нарисовал. Но все-таки вспомнил и даже занес в маленький артефакт, к которому присобачил уже знакомыми приемами индивидуальный накопитель маны и сенсор для запуска и отключения. Та еще граната получилась. Закинуть куда-нибудь в людное место, а самому ноги сделать. То-то все порадуются! (Боня мысленно захихикал, но потом сам же себя одернул. Все-таки он бог, а не мелкий пакостник. Хотя в античной мифологии пакостников и среди богов хватало...)

Анализ ощущений и поведения влияния магемы на окружающую среду показал, что боли наводились фантомные. На самом деле с зубами ничего не происходило. Скорее всего, магема как-то влияла на разумного на эмоциональном уровне.

Путем экспериментов и чуть не сойдя с ума от проявлявшихся эффектов, как правило, болезненных, Боне все-таки удалось выявить основные принципы работы магемы формирования эмоционального состояния разумного. Затем, меняя структуру воздействующего контура, он в конце концов подобрал его так, что вместо фантомных болей стало наступать радостное возбуждение. Боня решил, что так, наверное, в оригинале и было.

— Не очень хорошая штука, немного на наркотик смахивает, — подумал он, — но организм, вроде, не разрушает. А любая религия, как говорил "классик марксизма", есть "опиум для народа".

Создать программу с использованием данной магемы с сенсорами, реагирующими на место и частоту ударов камешков по внутренней поверхности погремушки, было уже делом техники. Боня за прошедшее время в таких работах навострился. Писал почти сразу "набело". Сделал, внедрил магемы в погремушку с помощью своих артефактов, добавил "батарейку" в виде столбика твердой маны внутри рукоятки. Все, готово!

Первым желанием было бежать к Сартеку — показывать. Но, покрутив головой, обратил внимание, что пикси так и не вернулись. Улдуз, стало быть, тоже. Так что к папаше на глаза попадаться, наверное, рано. В то, что с Улдуз при таком эскорте может что-нибудь случиться, Боня не верил. Но объяснять это Великому Шаману — не хотелось.

Поэтому Боня сходил в шатер, отметил, что Света спит сном праведника, и взял для изучения кристалл с медицинским справочником. Наконец, у него оказались под рукой подходящие клиенты. Орки хоть и малую толику магичности в себе несли, но были много ближе к людям по своей природе, чем эльфы или его спутники. И продолжительность жизни невелика, и регенерация крайне невысокая. В общем, есть кого лечить. Особенно если вспомнить о покалеченном им лично вояке...

Древний справочник содержал кучу интересной информации, в том числе и множество магем на все случаи жизни. Плохо было то, что в медицине Боня не разбирался вообще. Или, как все. Ведь известно, что каждый себя считает и учителем, и врачом.

В коррекцию больного от рождения или в следствие старой травмы организма Боня решил не лезть. Равно как и в тонкие настройки гормонального состояния. Даже дезинфекцией заниматься испугался, а ну как вместе с микробами и всю микрофлору организма грохнешь? Все на что решился — сделал ультрафиолетовую лампочку. Ну и генератор спирта из воздуха заодно сделал. Углерода с кислородом и водородом в воздухе много, надо только атомы переставить. Как там в учебнике было? СН3-СН2-ОН? Легко! А то, что маны при этом расходуется изрядно — даже хорошо. Не станут им зря нажираться. Или все-таки станут?

Боня порадовался своему возросшему мастерству. Сколько он с программой получения поваренной соли когда-то возился? При том, что ему ее Света показала? Чуть ли не целый день. А артефакт спирт гнать за полчаса управился.

Зато с непосредственно лечащим артефактом Боня провозился уже до вечера. Нашел в кристалле-справочнике описание магем локального ускорения регенерации организма. По идее должен позволять зарастить не очень большую рану или срастить сломанную кость. За счет внутренних ресурсов организма. Правда, края раны при этом лучше аккуратно соединять, а кости в правильном положении фиксировать. Новые кости или там отрезанные конечности вырастать не будут, человеческая регенерация на такое не рассчитана. Но и то хлеб. Жаль, проверить не удалось. Не на ком было. Разве что насекомые мимо пролетали, но чуть-чуть поцарапать муху Боня не сумел. А оторванные лапы — не вырастали. Возникла, правда, у него задумка, совместить регенерацию с генетическим восстановлением фрагмента организма. На кристалле и о таком тоже что-то было. Но сложно и сам принцип плохо понятен. У человека же в генетическом коде и все его предки записаны. Запустишь такую регенерацию, а у больного жабры вырастут... В общем, отложил, позже разобраться.

День уже совсем сменился закатом, когда в вечернем небе появилось что-то странное. Боня уже давно и слегка нервно поглядывал в сторону степи, надеясь увидеть возвращающихся горгулий и пикси с Улдуз. Но пикси издалека и не разглядишь, так что силуэта ожидалось максимум три. А тут в воздухе плыл целый караван. И орал дикими голосами. Даже Света вскочила и в дракона перекинулась. Боня тоже распихал по поясу все возможное вооружение и кинулся встречать.

Воздушный караван действительно оказался караваном. Увешанных разными тюками зверей, сильно напоминающих земных верблюдов. То, что у пикси грузоподъемность магическая и размеру их крыльев никак не соответствует, Боня знал. Но чтобы так... У каждого верблюда было пропущено под брюхо по широкому полотнищу (из ткани, ясное дело, производства тех же пикси), а за концы его держали эти самые пикси. По двое на груженого верблюда. И тащили без видимых усилий. Впереди процессии на полотнище поменьше, как на качелях сидела Улдуз. Ее тоже только двое пикси несли. А горгульи так и вовсе по верблюду себе на шею повесили. Боня машинально сосчитал: 19 верблюдов, и все с грузом... И все орут... Впрочем, Улдуз тоже громко визжит, но, кажется, просто от возбуждения.

Приземлилось все это безобразие в непосредственной близости от пестрой юрты Великого Шамана. Боня со Светой поспешили туда же. К Бониному неудовольствию, такая же мысль посетила не их одних, и теперь к юрте со всех сторон весьма шустро стягивались кочевники. Присутствие дракона их почему-то не смущало.

— Папа, мы в жорык (поход) сходили! — радостно визжала Улдуз. — До самого Шелкового пути! Такие трофеи взяли!

Боня подозвал к себе горгулий, как наиболее вменяемых.

— Что это значит? Где же и кого вы ограбили?!

— Мы никого не грабили, — стал оправдываться Сфенон. — Когда мы их за горами нашли, там уже никого не было, только двугорбы с поклажей. Мы их только дотащить помогли.

— Конечно, это — не самое важное. Но нашли-то вы их как? Да еще за горами?

— Так мы по следу маны летели. Ты же нам всем накопители выдал, чтобы от облака маны не зависеть. А тут не так далеко отроги гор проходят, а за ними какой-то Кулюк Улус находится. Тоже орки, но Улдуз говорит, что враги. И дорога в Цинь вдоль гор с той стороны проходит. Только тут перевала нет. Но если по воздуху — всего километров 300.

— С какой же скоростью вы летели? Под стольник что ли?

— Ну, когда маны хватает, мы и быстрее может. Только недолго. Не более недели.

Боня хотел было устроить Улдуз разнос, но понял, что к ней не подступиться. Да и не поймут. Вон, ее вместе с верблюдами подхватили, чуть ли не на руках всех в сторону центрального дворца нести хотят. Так что он только ограничился тем, что показал Улдуз кулак, когда та стала приглашающе махать ему издалека. Девушка то ли не поняла, то ли сделала вид, но в ответ стала еще более энергично потрясать над головой уже двумя кулаками. В толпе жест подхватили.

Боня ошалело посмотрел на эту пантомиму, и с некоторым злорадством вспомнил о починенной погремушке.

— Свет, ты Верховного шамана в этой толпе не видишь?

Дракона подняла шею вертикально вверх и с пятиметровой высоты обозрела окрестность. Потом резко клюнула головой куда-то в толпу и через мгновение поставила Сартека перед Боней.

— Свет, спасибо! — поблагодарил Боня, после чего повернулся уже к шаману и протянул ему погремушку. — Вот, я этот ритуальный предмет снова магическим сделал. Берешь его в руку вот этим рисунком вверх. Затем аккуратно трясешь им вверх и вниз. Все вокруг духов предков не увидят, но сам дух почувствуют. Можешь попробовать.

Шаман покорно потряс погремушкой, постепенно сам все больше воодушевляясь.

— Не так быстро, — поправил Боня. — Этак ты всех на землю биться в экстазе уложишь. Давай вдвое медленнее!

Сартек дал. Одновременно он двинулся сквозь толпу попутно о чем-то проповедуя. Боня не вслушивался. Толпа в своем энтузиазме дошла уже до изрядного градуса. Улдуз и Сартека уже несли на руках. Хорошо, что хоть верблюдов только под уздцы. Но есть подозрение, что этим могут и не ограничиться. Пока было линять.

Боня построил всех пикси в колонну по три, пересчитал для верности и повел в шатер на разбор полетов. Впрочем, увидев счастливые и возбужденные мордашки своих гвардейцев, понял, что занятие это бесполезное. Пришлось ограничиться строгим приказом впредь Улдуз не слушать и никуда с ней не летать без его распоряжения. На сем и разошлись по "казармам". Все равно, ночь уже наступила.

— И я своими руками этим безответственным существам бляхи с твердой маной выдавал, — жаловался он Свете. — Боялся, вдруг где отобьются, за пределы манового облака попадут. А они за триста верст в походы кинулись!

— Я тебя предупреждала, что они в разбойников не менее охотно играют, чем в солдатиков, — напомнила Света. — Хорошо, что они тебя хоть слушаются. Только следить за ними надо. В старое время на них вообще никакой управы не было. Правда, богов я тогда не встречала, может у них все-таки и получалось...

— Ну ладно, пикси. У них головы крохотные, откуда мозгам взяться! — продолжал возмущаться Боня. — Но девка-то какая оторва оказалась! А по первому впечатлению — так правильно воспитанная скромная восточная девушка! А ты ее в академию! Да она там море похлеще пиратов от кораблей почистит!

— Бонь, не переживай ты так! Поверь, Улдуз девушка добрая и наивная. Просто здесь у кочевников такие установки, а у нее комплексы. Вот и старается себя показать. Между прочим, больше для тебя, чем для папы старалась. К тому же не глупая, сообразила, как пикси использовать можно, хоть и в первый раз их видела. И слушаться она тебя будет.

Боня с подозрением уставился на Свету.

— Ты это зачем ее расхваливать стала? Не надо мне ее сватать! А на острове мне одного деда Ди хватит. И так не знаю, куда его девать. Если они еще с Улдуз споются, я оттуда сам сбегу!

В общем, Свете пришлось срочно менять облик на человеческий и заняться с Боней терапией.

Глава 21. Ох, я встречу того духа...

Если бы Боня хотел выспаться, то, скорее всего, этой ночью ему бы это сделать не удалось. Создалось впечатление, что ночью гулял весь город. И, возможно, не последнюю роль сыграла тут Бонина погремушка. Сартек-Муалим гремел ею без перерыва, сам пришел в страшное возбуждение, без устали носясь по окрестностям вместе со все увеличивающейся толпой вновь приобретенных поклонников. Когда к утру шаман окончательно умаялся и вырубился прямо на бегу, как-то и все остальные быстренько поутихли. Причем многие последовали его примеру и заснули прямо на улице.

Боня с нежностью поглядел на Свету. Дракона заснула сном праведника после затянувшегося на полночи "сеанса терапии" и улыбалась во сне. Никакой шум на улице ей не мешал. Хотя, возможно, стало немного тише. Тихонько поцеловав подругу, Боня выбрался из шатра. Естественно, одетый и полностью вооруженный.

Возник вопрос, чем заняться. В юрте Сартека было темно и тихо, а при ближайшем рассмотрении, оказалось и пусто. Боня воровато заглянул за занавеску, отделявшую, видимо, "женскую" половину от "мужской". Улдуз на месте тоже не было. Зафиксировав отсутствие хозяйки, к особенностям антуража Боня уже не приглядывался, но краем глаза заметил, что порядок в обеих половинах юрты поддерживается на одном и том же уровне умеренного бардака. Куча одежды, вперемешку с ритуальными предметами и, кажется, игрушками, на суфе, грязная посуда на полу и "прикроватном" столике, плохо закрытые сундуки. Только, в отличие от половины шамана, свитков и книг не наблюдалось.

— Похоже, читать девочка не любит, — пробормотал про себя Боня. — Впрочем, папаша ее, поди, тоже не художественную литературу читает и перечитывает. Может, ей какой фильм из Светиной коллекции показать? Хотя нет, пусть сами между собой договариваются. Похоже Света на Улдуз и впрямь какие-то виды имеет. Ох, не к добру это...

Вылезая из юрты, Боня прихватил с собой барабан. Все равно Сартек в ближайшие несколько часов к службе не способен. Только куда с ним идти? К шатру — Свету жалко. Экспериментировать же придется. А ну как снова какая-нибудь зубная боль сгенерится? Так что в шатер Боня заглянул только за артефактами-инструментами и пошел дальше. Ноги сами понесли к давно уже заинтересовавшему его относительно целому зданию старого города.

— Заход номер три, — хмыкнул Боня. — Интересно, какая пакость на сей раз меня там ждет?

Пакостей пока не было, а вот сюрпризы начались. Здание было окружено частично обвалившейся стеной, вокруг которой Боня в прошлые попытки так ни разу до конца не прошел. Стена почему-то показалась Боне выше, чем была в прошлый раз. Или он вдоль более разрушенного фрагмента шел?

В стене обнаружилось что-то вроде ворот. Или просто решетки. Бронзовой, старой, изрядно окислившейся, но почти целой. Было темно, но в темноте Боня теперь видел неплохо, разве цвета не очень различал. Пытаясь разобраться в том, что же должны были изображать переплетающиеся прутья решетки, Боня присмотрелся к воротам повнимательнее. Вроде, просто растительный орнамент. Но тут он заметил, что вокруг решетки идут легкие завихрения маны, которая явно ею впитывается. Как всегда в таких случаях он увеличил поток маны, потом еще увеличил. Ворота на глазах "молодели". Прутья подравнивались, металл очищался и начинал поблескивать...

— Ни хрена себе, — поразился Боня. — Оказывается раньше и программы самовосстановления делать умели. Интересно, где же она хранится? Или на каждом отдельном предмете своя должна быть?

Он повертел головой и обнаружил, что восстанавливается не только решетка, но и стена. К ней слетались, как притягиваемые магнитом, окрестные пыль и песок, потихоньку формируя гладкий каменный монолит.

Уже, скорее из спортивного интереса, в ворота Боня сразу не полез. Вместо этого он медленно пошел вокруг стены, интенсивно вкачивая в нее ману и наблюдая за результатом. За полчаса управился. Стена ожидаемо восстановилась, на ней даже какие-то барельефы проступили, похоже, с иллюстрациями жизни древних кочевников. По крайней мере, конных персонажей там хватало, некоторые не только оружием размахивали, но и стада пасли. Впрочем, батальных сцен было все-таки больше...

Сделав полный круг и вернувшись к воротам, Боня протянул к ним руку:

— Ну, сезам, отворись!

Решетка вдруг сама уехала в сторону, скрываясь в стене.

— Интересно, это они на мысленный посыл или просто на движение рукой отреагировали? И где тут датчики спрятаны? — Боня закрутил головой. — Я тоже такие уметь делать хочу!

— Сезам, затворись! — весело скомандовал Боня, входя в ворота. Решетка и впрямь встала на место.

Двор внутри был мощен каменными плитами, которые теперь тоже интенсивно восстанавливались. Боня немного походил по двору, ожидая, когда этот процесс завершится. Дождался того, что перед входом в здание сформировались две здоровенные статуи довольно зверского вида: мужика и бабы.

— Наверное, Тэнгэр Эцэг (Небо-Отец) и Газар Ээж (Мать-Земля), — догадался Боня. — Суровое же было детство у народа Хифчаков...

Боня уже не сомневался, что попал в древний храм. По всей видимости, главный храм древнего города Ур-Этиля.

— Зачем же меня этот недоделанный Сартек в центр нового города водил? — буркнул он, — Сразу сюда идти надо было!

В храм Боня тоже сразу не полез. Во-первых, решил подождать, пока храм восстановится окончательно. В том, что это произойдет, Боня не сомневался. Во-вторых, перед входом в храм обнаружился объект, находка которого очень его обрадовала. Камень силы! Боня даже напевать стал, закачивая его маной. Жизнь налаживалась. Будет что противопоставить местным конкурентам шамаизма!

Примерно через час Боня с удовольствием поглядел на восстановившийся храм и с чувством законной гордости пошел внутрь. Он, конечно, понимал, что строили его древние зодчие, а программу самовосстановления накладывали древние маги. Так что его вклад был минимален, только ману качал. Но все-таки, вся эта красота ожила именно благодаря ему. Не было тут еще вчера ни бирюзового с золотом купола, ни колонн из самоцветного камня, ни, тем более, мозаик по стенам, выполненным в стиле древнего Вавилона. Зато как все теперь сияет, даром что ночь еще на дворе. Как будто изнутри светится. Хотя, может, и в правду светится...

Храм был прямоугольный, разделенный резной аркой на две неравные части. Прямо перед входом оказался круглый мозаичный бассейн, кстати, уже заполненный водой. Боня в него чуть не ухнул, но потом аккуратно обошел по краю.

— Предбанник для омовений, что ли? — подумал Боня. — А где кабинки для одежды? Хотя в храм голышом, наверное, все-таки не ходили...

Следующий зал был на глаз квадратным и довольно большим, со стороной метров в пятьдесят. И почти полностью пустым. Если тут раньше и была какая-либо мебель или утварь, то самовосстанавливающихся заклятий на нее не накладывали. Или накладывали отдельно от остального храмового комплекса, вот ее и унесли. Только на противоположной от входа стене были три ниши с постаментами, но без признаков статуй или чего иного. А перед ними из пола поднималась на ступеньку каменная плита с невысокой оградкой. Как решил Боня — место для жрецов при проведении службы.

Стены храма были покрыты самоцветными камнями, которые теперь и вправду излучали мягкий свет, сохраняя вокруг легкий полумрак. Боня решил, что такого освещения ему хватит, уселся прямо на пол на плите перед нишами и занялся принесенным с собой барабаном.

Провозившись с погремушкой, Боня уже научился немного лучше понимать, что пытались изобразить создатели барабана своими гравюрами магем. Большинство были сенсорами, усилителями и магемами эмоционального воздействия на окружающих. Как и в погремушке, только тут их было много больше. Знакомую магему, наводящую радостное возбуждение, Боня тоже нашел, даже в двух экземплярах. В дхолаке большинство магем, вообще, дублировалось. То ли для надежности, то ли на случай барабанщика-левши.

С назначением остальных магем эмоционального воздействия Боня разобрался методом научного тыка и вполне логических рассуждений. Магема вызова у паствы гнева шаману пригодиться может? Может. Значит, считаем, что так и было. А ощущение, что все тело чешется? А хрен его знает, может и возможны случаи, когда это будет полезно. Тоже запомним. Возникает желание петь? Или танцевать? Берем! В общем, магем Боня насочинял явно больше, чем было предусмотрено старой конструкцией барабана. Но, чтоб добро не пропадало, внедрил в него все, что имело шанс когда-нибудь пригодится. Даже полученную давеча жуть с зубной болью.

Вспомнив, как его самого корежило от зубной боли, Боня добавил к списку еще и магему, отодвигающую начало воздействия других магем метра на три от барабана. Основывался он на тех же принципах, что он использовал, пытаясь совместить воздушный щит со стрельбой плазменными сгустками. Тогда плазменный заряд формировался уже за пределами защищающего мага вихря. Теперь надо было сделать то же самое с началом эмоционального воздействия. Боня сам удивился, но сработало. Видимо, принципы распространения магических воздействий универсальны. Полученный фрагмент программы Боня разместил под ручкой дхолака, чтобы не потерять его при насылании на окружающих неприятных воздействий, но и зря не стучать, когда и шаману зарядиться эмоциями не помешает.

Однако, несколько магем своей структурой на эмоционально воздействующие никак не походили. Было их пять штук, очень похожих, но различающихся какой-то мелочью. Боня принялся экспериментировать. Что он делает, он понятия не имел, но, наверное, ему просто повезло. Всего через полчаса экспериментов, в центральной нише над постаментом сформировался какой-то призрак. Был он явно родственником современным кочевникам и совсем уж богатырского сложения. Даже Джамкун-богатур рядом с ним мог бы мальчиком показаться.

— Ты кто такой и зачем потревожил мой сон?! — взревел он на каком-то жутко архаичном диалекте языка Хифчаков. Впрочем, Боня его понял без проблем. Судя по всему, растворившийся где-то в нем артефакт-переводчик инопланетян продолжал исправно работать. А, может быть, уже давно стал частью самого Бони, сделав его полиглотом.

— Ну, зачем же так орать? — удивился Боня. — Можно подумать, что ты этому не рад! Небось, тысяч пять лет уже здесь не появлялся. В Денае призраки, помню, очень довольны были, что снова к активному посмертию (чуть было не сказал — жизни) вернуться смогли.

Боня довольно прихлопнул по барабану. По закону подлости, попал аккуратно по магему зубной боли. В результате сам чуть не взвился под потолок фигурально, а вот призрак туда, действительно, взлетел. Судя по вою, зубы ему тоже прихватило.

— Ты как посмел, сын шакала! Убью и душу выпью!

— Извини, случайно получилось, — Боню боль уже отпустила. — Тебя как зовут-то. Меня — Боня.

Однако, призрака спокойный Бонин голос, кажется, завел еще больше. А вопрос, как его зовут, привел в ярость окончательно. При этом он не только завыл инфразвуком (на Боню это не действовало), но и стал кидаться чем-то вроде электрических разрядов. Пришлось Боне срочно прикрываться мановым доспехом. К счастью, сквозь него разряды уже не беспокоили, но, все равно, ситуация стала Боню раздражать.

— А ну, прекрати хулиганить! По ушам надаю! — грозно сказал он. (Эх, жаль у Светы не узнал, как она в Денае призраков развеивать собиралась. Или просто пугала?)

Призрак, однако, прекращать не собирался. Наоборот, стал на Боню еще и наскакивать, впрочем, безрезультатно.

— А если попробовать его самого мановым доспехом прикрыть? — подумал Боня. — Электричество через него не проходит, проверено на практике!

Он направил на призрака поток концентрированной маны и стал сгущать ее вокруг него еще больше. Призрак сначала саркастически рассмеялся, но потом стал явственно терять скорость, как будто продирался сквозь желе. Боня спрессовал ману вокруг него до твердого состояния. Призрак застыл, как жук в глыбе янтаря. Очень большой глыбе. Боня хмыкнул и придал глыбе фору амфоры, после чего покрыл ее защитой пленкой.

— Ну вот, я тебя, как Сулейман ибн Дауд джинов, в кувшин заточил! — радостно сообщил он. — Извиняться не собираешься?

При формовании глыбы в амфору призрака слегка покорежило. Теперь он скосил глаза в сторону Бони (больше ничего у него не двигалось) и даже сумел сказать:

— Так ты бог, злокозненный?! И как это ты такое безобразие с манной творить научился?! Ну, ничего, ты мне сам запас маны дал, я ее потрачу понемногу и выберусь. Вот тогда тебе не поздоровиться!

Изо рта у призрака и вправду, вроде вырвалось несколько маленьких пузырей. Боня прикинул возможное потребление маны призраком и засмеялся:

— Ну, грызи свою ману! Снаружи я ее пленкой прикрыл, испаряться она не будет. А тебе как раз на пару тысяч лет работа появилась. Если я только маны еще не добавлю или вообще тебя не развею, чтоб другим неповадно было!

Призрак замолчал, но продолжал пыжиться и сверкать глазами. Боня переставил получившуюся вазу на постамент в средней нише, прикрепил ее там, чтоб сквозняком не сдуло, и принялся дальше экспериментировать с магемами.

Собственно, основную структуру он счел удачной, это явно вызов призрака. А мелкие различия, наверное, задавали его индивидуальность. И, судя по гравюрам на барабане, таких призраков в Ур-Этиле было пять.

Дело пошло быстрее. Да и экспериментов Боня больше не боялся. Ведь ясно, что вызвать можно только тех, кто тут есть. Так что либо кто-то появится, либо никого не появится. Что не опасно.

Магемы Боня исследовал в порядке их расположения на барабане, предположив, что совсем случайным он быть не может. Со второй магемой у Бони получилось много проще, чем с первой. У него даже возникло ощущение, что кто-то пытается ему подсказать. В результате появился новый призрак, теперь уже на левом от Бони постаменте. Больше похожий не на орка, а Земного китайца, но тоже высокий, хотя худой и вполне благообразный, с волосами заплетенными в косичку как на голове, так и бороде. Этот призрак на Боню с кулаками не бросался, а улыбнулся вполне приветливо.

— Позволь представиться, о деус необычный, Боней именуемый, — сказал он, — Иситай-нойон, полководец, шаман, маг и ученый, а также правая рука ныне заточенного тобой в янтаре богатура Ашин-Эди.

— Так это Ашин-Эди, — удивился Боня. — То-то он обиделся, когда я его не признал. Хифчаки его имя через слово в легендах поминают. Правда, я так и не удосужился узнать, какие такие подвиги он совершил.

— Например, основал этот город.

Боня недоверчиво хмыкнул:

— Как-то не похож он на героя, который что-то основывает. Вот сломать что-нибудь, это запросто!

— Ну, тут ты прав и неправ, — улыбнулся Иситай. — Ашин-Эди разрушил недалеко отсюда столицу великих Турганов, после чего ткнул пальцем в это место и сказал, что здесь будет его столица. А строили город мастера и маги. В том числе и я.

Далее у них пошел неспешный разговор, интересный для обоих и крайне приятный, по крайней мере, для Бони. Исатай и в самом деле оказался из Цинь, только самых северных провинций на границе со степью. Вот он и пошел в советники к хану кочевников, так что из мага сделался шаманом. Но интеллигентность сохранил. Мягко и ненавязчиво он выудил из Бони самый подробный отчет о современном состоянии мира, его команде, его способностях, умениях и планах. Особенно его поразила Бонина способность полностью контролировать ману и магичить самому. По его предположению, эти способности были взаимосвязаны. Также его крайне заинтересовала возможность Бони переноса навыков работы с маной на общение с мелорнами. Ну а посох, способный мысленно общаться с хозяином, привел в полный восторг.

Боня из разговора с ним также узнал немало интересного.

Оказалось, что хотя Иситай и в древние времена долго был призраком, но и жизнь он прожил очень долгую. То есть маги, в принципе, могут очень сильно замедлять старение своего организма. У Бони с его магической командой с долголетием все было в порядке, но подобные умения могли очень пригодиться в будущем. При взаимодействии с теми же орками или людьми.

Призраком Иситай стал осознанно. Этот храм он строил сам, сам же здесь и школу для магов (шаманов) организовал. То есть магичить в своем нынешнем состоянии он не мог, а вот рисовать в воздухе магемы и даже целые программы из тумана — запросто. С учетом педагогического таланта Циньца это давало блестящие результаты.

Боня немедленно сделал стойку и стал уговаривать Иситая перебраться к нему в будущую академию. Тот сначала сопротивлялся, все-таки чувствовал себя обязанным возродить местную магическую школу. Но Боня его убедил, что одно другому не мешает.

— Понимаешь, — сбивчиво, но горячо говорил Боня, — у нас появилась уникальная возможность не плодить соперничающие школы магов, а сделать их одним учебным заведением. И для всех магов эта академия станет Альма-Матер, они будут чувствовать себя птенцами из одного гнезда. Сообщество магов будет не разделять, а объединять мир. Ну а лучшей гарантией того, что мы не будем злоупотреблять своим положением, являемся мы сами. Настоящих магов осталось очень мало, но тем важнее им объединить усилия. Находясь в Академии ты будешь в курсе всех событий в мире магии, а также сможешь влиять на всех остальных магов этого мира. Ну а здесь город восстановят твои ученики. Все равно и раньше все было также. Только прежде ты один учил орков, а теперь они приедут в Академию и получат много дополнительных и интересных знаний и просто знакомств.

Иситай назвал Боню наивным идеалистом, но признал, что идея настолько привлекательна, что стоит попробовать. И даже рассказал, как его можно транспортировать из храма: под постаментом находилась урна с его останками.

Магемы призыва остальных призраков храма Боне показал Иситай, так что времени на их подбор не потребовалось тратить вовсе. Оказалось, что третья и четвертая магемы вызывали любимую жену Ашин-Эди — хатун Туракина и его любимого коня Ат-Буалдыра (Конь Туманный). Боню заинтересовало, случайно ли сходство имени хатун с названием разрушенного Ашином царства. Оказалось, что Туракан и была принцессой Турганов, которое кочевник разрушил за то, что его сватовство к принцессе было отвергнуто.

С пятой же магемой все оказалось не так просто. Она вызывала не кого-то конкретного, а воинов Ашина или их потомков, похороненных под плитами храма. Так что, если бить в барабан очень интенсивно, то вызвать можно было чуть ли не армию призрачных воинов. Хотя и непонятно зачем...

Боня срочно дорисовал программу и внедрил соответствующие магемы в золотой корпус барабана. Увидав, чего он туда только не накрутил, Иситай сначала чуть не упал в обморок, но потом долго смеялся:

— Теперь местному шаману придется проводить ритуалы с абсолютно трезвой головой, как будто он канатоходец. Одно неверное движение, и последствия могут быть самыми неожиданными. Тем больше у него оснований совершенствовать свое мастерство.

Боня залил середину дхолака твердой маной, чтобы хватило того на побольше, и приступил к испытанию новых магем вызова духов.

Первой появилась Туракина-хатун. Оказалась она вовсе не молодой красавицей, как почему-то рассчитывал Боня, а довольно толстой и мужеподобной теткой. Увидав Иситая и целый храм, она сначала обрадовалась, но вид мужа, засунутого в странный сосуд, привел ее в ярость. На Боню она накинулась с кулаками, хорошо, призрачными. Правда, Иситаю все-таки удалось ее успокоить и отправить урезонивать уже Ашина. Все-таки пытаться причинить вред единственному богу этого мира, к тому же обладающему такими способностями, она сочла неразумным. После чего принялась стучать своими кулаками уже по "амфоре" и, судя по реакции запертого в ней Ашина, с большим успехом, чем по Боне.

Ну а конь Ат-Буалдыр оказался чрезвычайно милым животным. Любопытным и жизнерадостным. А главное, он дал повод Ашин-Эди пойти на попятный, не теряя лица. Дескать, радость встречи с любимым конем перевесила невоспитанность Бони, и Ашин его прощает. Боня согласился с такой трактовкой и проковырял пальцем дырку в горловине сосуда, откуда призрак и поднялся струйкой постепенно приобретающего форму богатыря дыма.

Их храма они выбирались уже всей толпой. Причем расширенной. Ашин сказал, что без нукеров ему ходить несолидно, и Боня быстренько настучал ему десятка два сопровождения. Благо все воины оказались дисциплинированными и построили вокруг вполне грамотное оцепление. Ну а повел их всех Боня к своему шатру — знакомить с остальными членами команды. Он рассудил, что провозился в храме довольно долго, так что утро должно было давно наступить.

Оказалось, что времени прошло много больше. Прошло уже не только утро, но и день клонился к вечеру. А у блестевших в вечернем солнце ворот храма стояла толпа, над которой возвышалась Света в форме дракона. Сартек и Улдуз тоже стояли в первом ряду. Внутрь никто почему-то лезть и не пытался.

— Ну и как мы пройдем через эту толпу? — ворчливо спросил Ашин Эди. — Я щекотки не люблю.

— А может, это поклонники? — с надеждой в голосе отреагировала Туракина-хатун.

Иситай и конь промолчали.

Боня перехватил ручку тяжелого барабана в левую руку, а правую протянул к воротам:

— Сезам, отворись!

Ворота поехали в сторону. Иситай с трудом сдерживал смех. Толпа у ворот повалилась на колени.

Глава 22. Похмельный синдром и отчего он бывает

— И вправду, поклонники, — тихим, но гордым и счастливым голосом сказала Туракина-хатун. Ее плечи расправились, и прямо на глазах она стала выше ростом, постройнела и, кажется, даже помолодела, а ее туманная одежда засверкала разноцветными искрами.

Ашин-Эди тоже преобразился под стать супруге, и теперь возвышался над всеми на добрых пару метров. Даже Ат-Буадыр стал больше напоминать сказочного персонажа (а может, он и был им, все-таки призрачный конь...), увеличившись в размерах пропорционально хозяину, и весь засиял серебряным светом.

Один Иситай остался таким, как был. Он с несколько огорченным видом потянулся к Боне и прошептал:

— К сожалению, наш визит придется отложить. Царственные супруги дождались встречи с восторженными подданными и теперь, как минимум, до завтра будут приводить их в надлежащее состояние (В смысле "лечить" и "строить" их будут, — догадался Боня). Хочешь поучаствовать?

— Нет, нет, зачем же мне им мешать, — испугался Боня, — и, вообще, я ваших церемоний не знаю, пусть их профессионалы проводят. Вот эти — в пестрых халатах — ваши жрецы. А тот с погремушкой (погремушку я уже переделал, она радостное возбуждение насылает) — Сартек-Муалим, Верховный жрец и младший брат местного хана. Пусть они и работают.

Иситай немедленно метнулся к Ашину и, вытянувшись в тонкую струйку, сообщил тому на ухо полученную информацию. Вождь милостиво кивнул.

— Ну ладно, — пробормотал Боня, — жрецов я начальству сдал, теперь как бы самому через эту толпу выбраться?

— Так ты летать не умеешь? — догадался вернувшийся к нему Иситай. — Запоминай магему!

И он быстро нарисовал в воздухе туманом довольно сложную конструкцию.

— Подаешь ману вот сюда, — Иситай взмахнул рукой, показывая, — чем больше поток, тем быстрее лететь будешь. А направление, ну, с практикой научишься!

— А я не упаду с высоты? — подозрительно спросил Боня. — А то я тут уже раз без парашюта в каменный забор приземлился. Не понравилось...

— Нет, пока ты ману подаешь, тебя вверх поднимать будет. Вроде, как на реактивной тяге, если ты, конечно, знаешь такое понятие.

— Я то знаю, — удивился Боня. — А вот то, что с ним знаком ты — удивлен. В моем мире реактивные двигатели только в эпоху индустриализации делать научились.

— Ничего, в нашу магическую эпоху тоже много чего умели.

— Кто бы спорил, — согласился Боня. — Мне так хочется у тебя поучиться этому! Может, пойдешь со мной в шатер? Что ты на этой церемонии забыл?

— Нет, не могу Ашин-Эди одного оставить. Он тут таких дров наломать может, враз без только что обретенного народа останется. По крайней мере, первое время надо проследить, пока все не наладится.

— Ну ладно, жду вас в гости, как освободитесь. Или сам попозже загляну. — сказал Боня, мысленно сформировал показанную Иситаем магему полета и напитал ее маной.

— Света, смотри! — начал говорить он, но тут взмыл в небо со скоростью реактивного снаряда. — Ой! Све-е-е-та-а-а!

Дракона охнула и, раскидав в стороны теснившихся рядом коленопреклоненных кочевников, взмыла вслед за ним. Откуда-то взявшиеся пикси с радостным писком кинулись вдогонку.

Запитав магему маной в самый начальный момент, Боня больше на нее ничего не подавал. Но все равно, взмыл вверх выше, чем на километр. Сначала шел на форсаже, потом — по инерции. Достигнув верхней точки подъема, ожидаемо и равноускорено направился вниз. Приземление на таких условиях Боню не устраивало, поэтому он снова мысленно сформировал магему и совсем чуть-чуть напитал ее маной.

Оказалось, что рывок происходит в направлении взгляда. Сейчас Боня смотрел вниз, так что понесся на встречу с Землей еще быстрее. Еле успел задрать голову и создать магему над собой. Со страху рванул в небеса на еще большую высоту, чем с первого раза.

Зато появилось время разобраться с происходящим, так что в следующий раз Боня сначала сформировал магему прямо над головой, а напитал легонько маной, когда до поверхности оставалось метров пятьдесят. Видимо, маны оказалось недостаточно. Падение рывком замедлилось, но все равно продолжилось. К счастью, на сей раз Боня магему перед мысленным взором держать продолжил, так что успел еще добавить в нее маны и совершить следующую попытку уже почти над самой землей.

На сей раз он рванул вверх решительнее, но почти сразу же его что-то резко затормозило. Оказалось, Света все-таки успела цапнуть его зубами поперек тела, и теперь ее потащило следом за Боней. Того то мановый доспех прикрывал, хоть и неполный, а вот драконе чуть голову не оторвало. Света тихонько взвыла, но челюсти не разжала:

— Штой, жубы шломаешшшь... и шшшею свернешшшь...

— Извини, пожалуйста, — пробормотал Боня и прекратил эксперименты.

Бедная дракона и так потеряла ориентацию, и чуть было не вошла в пике. К счастью, пикси подхватили обоих. То есть — Свету, а Света уже Боню держала. Так и приземлились. Как выяснилось, всего метрах в двухстах от места старта. Все свои кульбиты Боня проделывал совсем рядом с храмом. Но там своя жизнь шла. Ашин-Эди речь толкал, остальные почтительно слушали и смотрели только ему в рот. Ну а Иситай, если и заметил, то вида не показал.

До шатра дошли уже пешком (Света и Боня). Позвонки у драконы, видимо, все-таки сдвинулись, так что пикси пришлось ей голову поддерживать. Но в шатре она пару раз перекинулась в человека и обратно, и, вроде, полегчало. Ну и Боня ее всю концентрированной маной обернул, а заодно кучу комплементов наговорил, что, в принципе, тоже помогает. Потом он еще долго поглаживал ей пострадавшие части шеи и нашептывал разные приятности. Занятие оказалось не таким уж и простым, Света так и осталась в драконьей форме. То ли из вредности, то ли она так и вправду быстрее восстанавливалась, то ли ей просто понравилось, как Боня вокруг нее бегает. Кто этих женщин разберет, тем более — драконов...

Лечь спать пришлось здесь же, в Светином отсеке на коврике с драконьей головой на предплечье. Света сказала, что так лучше себя чувствует и, вообще, так быстрее все заживает. Боня чуть подумал и раздеваться не стал. В мановом доспехе в обнимку с драконом, если что, не он себя почувствует яичницей всмятку, а Света — принцессой на горошине.

Доспех, доспехом, но когда заснувшая подруга совсем на него навалилась, Боне стало скучно. Когда Света это делала в человеческом облике, это было даже весьма приятно, но в драконьем... Вроде ничего и не пережала (доспех не позволил), но даже пошевелиться никакой возможности нет.

— Ночью вам снится, что на вас сел слон, — вспомнил Боня Джерома К. Джерома и стал выползать из под завала. Еле выбрался, уже даже собирался магему левитации применить, но обошлось. Поцеловав изящный носик подруги, размером и формой почему-то вызвавший у него ассоциацию с бронебойным снарядом Большой Берты (калибр 42 см, вес 810 кг), Боня отправился посмотреть, чем же закончилось мероприятие в древнем храме.

Еще на подходе к храму на Боню обрушилась такая какофония эмоций и ощущений, что стало ясно, что кто-то добрался до оброненного Боней при взлете барабана и теперь на нем во всю наяривает, совершенно не умея этого делать. Предположительно этим кем-то мог быть Верховный Шаман, который в таком случае был начисто лишен не только магических способностей, но также музыкального слухи и чувства ритма. Боня перешел от вальяжной походки к быстрому бегу, уповая, что часть прихожан ему все-таки удастся спасти.

Влетев в храм, Боня с разгона уронил оказавшихся у дверей кочевников в бассейн и, сам не понял как, пролетел через него по их телам. Сартек обнаружился перед нишами, в экстазе прыгающим и лупящим в барабан. Остальные жрецы и прочие орки, в основном, уже валялись на полу, а те, кто был к барабану ближе 20 метров, так и вовсе бились в конвульсиях. Царственная чета предков, ругаясь на чем свет стоит, лупила Верховного Шамана: Туракина — кулаками, а Ашин — молниями, но без видимого эффекта. Конь и Иситай стояли неподалеку в обнимку, оба с самым несчастным видом.

Прямо на бегу Боня запустил в шамана посохом. Видимо, игра Сартека законспирированному мелорну тоже очень сильно не понравилась, так как прямо в полете он сумел вырастить на конце шишку размером с шар для боулинга (15 lbs) и, извернувшись в воздухе, приложил ею шамана прямо по лбу. Выронив барабан, Сартек свалился, как кегля.

Подхватив это орудие внушения, Боня срочно стал настукивать по магемам расслабления и покоя. Сначала слабо и медленно, потом все быстрее и сильнее. Почувствовав, что сам начинает клевать носом, Боня стал постукивать и по магеме под ручкой. Вроде, отпустило, но какие-то побочные эффекты остались, так как неожиданно для самого себя Боня рявкнул в зал:

— А ну, всем спать, немедленно!!!!

То ли команда подействовала, то ли барабан, но народ в храме и в правду затих, а через несколько минут уже вполне мирно сопел или храпел. Боня включил в проигрыш магему "светлой радости".

Даже призраки перестали ругаться, постепенно выпуская пар негодования.

— Нет, я этого косорукого идиота все-таки убью, — уже вполне мирным тоном сообщил Ашин-Эди. — Что он тут только не вытворял! В самый неподходящий момент то всех рыдать заставлял, то вприсядку гонял! Ты зачем ему такой барабан сделал?!

— Да не давал я его ему, случайно выронил при взлете, — повинился Боня. — Возвращаться сразу не стал, понадеялся, что обойдется. Но, вижу, что обошлось, да не совсем...

— Ничего страшного, — примирительно сказала Туракина-хатун, — народу, чем сильнее впечатления, тем лучше. Проспятся, больше уважать будут. Ты нам лучше город пока покажи, хотела сказать "сто лет тут не были", но ведь на самом деле — несколько тысяч. Интересно, какой он теперь?

— Сейчас, — согласился Боня. — Только надо наиболее пострадавших к Камню Силы сволочить. Я его маной зарядил, вроде, работает. Эх, жалко, что один пришел, теперь самому таскать придется. На вас то, поди, ничего нагрузить нельзя, призраки.

— А были бы не призраки, так ты что, меня бы нукеров таскать заставить попытался?! — хотел было возмутиться Ашин-Эди, но Боня его прервал:

— Был бы не призраком, так и нукеры твои тоже призраками не были. Они бы и таскали. А так, только смотрят и делают вид, что это их не касается. Надо тебе поскорее отряд из жрецов сколотить, чтоб было кого гонять, в случае чего.

Первым Боня взвалил себе на плечо Сартека. У того не только шишка на лбу была, но и плечи дымились. Достал его все-таки Ашин молниями, странно, что тот их не почувствовал. Может, и Туракина ему какие внутренние органы кулаками повредила, проходили ее удары через жреца тоже не совсем беззвучно. Конечно, Верховный Жрец — редкостный дурак (это у Бони сомнений уже не вызывало), но все-таки жалко. К тому же он — папа Улдуз. (Так, а это что меняет? — сам себе удивился Боня, — вроде, не должно...).

По дороге временно сгрузил Сартека около бассейна и потратил некоторое время, вылавливая оттуда спящих кочевников. Вроде, никто не захлебнулся, только воду расплескали. Но — лучше не рисковать.

Наконец, Боня доволок Сартека до Камня Силы и уронил его прямо посредине. Неподвижное тело быстро окуталось довольно ярким зеленым пламенем.

— Да, досталось парню...— из-за Бониного плеча раздался голос Иситая. Оказывается, призраки пошли за ним следом. — А сильный тут камень был, по сто болящих и больше в день вылечивал, даже от ран серьезных. Да и сейчас, смотрю, сил не растерял.

Боня, на всякий случай, налепил по углам Камня Силы что-то вроде подушек из твердой маны и пошел за следующим пострадавшим.

Двоих оттащил прямо от дверей. У обоих были лбы разбиты, когда в бассейн падали. Может, и не опасно, но подлечить невредно, да и ходить недалеко. По тем же соображениям притащил и какую-то мамашу с двумя детьми "детсадовского" возраста. Потом вздохнул и снова потащился вглубь храма к местам для жрецов.

Первым из пестрохалатников Боня приволок какого-то мальчика. Ран или переломов на нем не наблюдалось, но, прежде чем парень вырубился, изо рта у него явно шла пена. Как оказалось, поступил Боня правильно. Сияние вокруг молодого жреца возникло даже ярче, чем вокруг Сартека.

В результате, жрецов Боня притащил к Камню Силы всех. Больше часа возился. Был бы человеком, устал бы, как собака. А так, ничего... Первых, у кого сияние прекращалось, он с камня стаскивал и клал рядышком. Хотел — штабелем, но все-таки не поленился и выложил их рядком.

Наконец, очередь дошла и до Улдуз. Повреждений на ней заметно не было, но вдруг... По дороге, взваленная на плечо девочка вдруг ловко извернулась, перебираясь в положение "на руки". Боня машинально подхватил, а нахалка при этом крепко обняла его за шею. И губы подставила. Боня чуть не купился.

— Так, голубушка, ты, похоже, и сама идти можешь, — слегка севшим голосом проворчал Боня.

— Нет, я без сознания! А ты воспользовался моей беспомощностью! Так что продолжай, не отвлекайся...

Боня подумал, не стоит ли уронить Улдуз по дороге в бассейн, но пожалел. Девочка хорохорилась, но вид у нее был все-таки более зеленый, чем обычно. Так что до Камня Силы донес и на него сгрузил. Правда, и сам на камень почти завалился, так как его шею Улдуз и не подумала отпустить.

— Не шали, лечебному процессу мешаешь, — как можно более строгим тоном сказал он. — Я тебя на волшебный Камень Силы принес. Он тут с древних времен лежит, но теперь, благодаря появлению маны, снова чудеса творить может. Он сейчас тебя сделает здоровой и прекрасной, так что не отвлекайся. Видишь, тебя уже сияние окутывает?

Улдуз ойкнула, но Боню все-таки отпустила. После чего, широко открыв глаза и рот (глаза она открыла все-таки шире, — решил Боня), наблюдала за охватившем ее зеленым сиянием. Сияние было ярким, но недолгим. Видимо, серьезных травм у нее не было, только усталость накопилась.

— Уже все? — с ноткой разочарования в голосе спросила Улдуз, когда сияние вокруг нее погасло.

— Так это же чудо, оно всегда быстро происходит, — нашелся Боня. — Ты как себя теперь чувствуешь?

— К-кажется, хорошо, — не совсем уверено ответила Улдуз. — Ничего не болит. И, как будто, выспалась. Эй, а зеркала у тебя нет?

— Выглядишь ты тоже замечательно! И раньше очень ничего была, а теперь — совсем красавица!

— Ты и в правду так считаешь?

Боня немного смутился: — Сартека потом спросишь. Думаю, он подтвердит, если еще помнит, как ты выглядишь...

— Ой, а где он?

— Да вот, лежит, спит, — Боня показал рукой на ряд вылеченных. — Тут все, кого камень уже в порядок привел, дальше отсыпаются.

— Так они все здоровы?! — возмутилась Улдуз. — Ты работаешь, а они дрыхнут!

Улдуз кинулась пинать пестрохалатников ногами: — Подъем! Дела зовут! Духи предков смотрят на вас! И вправду смотрят!

Через минуту все молодые жрецы были ею подняты и построены.

— Верховный Шаман в своем рвении служить духам предков умотал всех Хифчаков до потери сознания. И сам умотался. Ваша задача: всех спящих по очереди выносить из храма и класть на этот камень. Пока вокруг лежащего будет сияние — не трогать, как сияние погаснет — убрать и заменить на следующего. И чтоб к утру на этом камне все верные заветам предков, кто был в храме, побывать успели. Исполнять!!!

— Это не просто камень, — пояснил Боня. — Это древний Камень Силы. Вылечивает болезни, укрепляет силы и дух.

После чего повернулся к Улдуз:

— А ты молодец, очень четко задачу поставила. У тебя явно организаторские способности хорошие.

— Куда с таким папой денешься, — грустно и как-то по-бабьи вздохнула Улдуз. — Все самой делать приходится. Даже учеников его гонять.

Боня не стал обращать внимание девочки, что в последних ее словах есть некоторое противоречие. Вместо этого он повернулся к призракам:

— Ну вот, тут, вроде, все наладилось. Пойдемте город смотреть! — после чего скорее риторически спросил Улдуз: — Ты как? С нами? Тогда будешь гидом, в смысле, проводником работать. Ты свой город много лучше меня знаешь.

Боня подвесил над собой шарик света, чтоб дорогу освещал, но глаза не слепил. Сделал он это исключительно для Улдуз, у самого ночное зрение прекрасно работает, а призракам, похоже, что день, что ночь, все едино. А их самих в темноте даже лучше видно.

Пошли они, как и следовало ожидать, к дворцовому комплексу и новому храму. Только Улдуз повела их крюком — мимо центрального базара. Что она там надеялась ночью показать (или даже купить), Боня не понял. То, что восточные базары работают по ночам — сказка для туристов, которые по ночам спят. Боня когда-то сам в этом убедился на Алайском базаре в Ташкенте, который якобы работает круглосуточно. То есть войти на него можно, и в правду, в любое время, на ночь ряды не запираются. Только продавцов нет. Все, кто мог запереть под ключ свой товар на ночь, это сделал и ушел. А те, кому товар прятать было некуда, преспокойно прямо на нем и спали. Причем понять, на каком именно товаре они спят, не было возможности, все в тюки спрятано. А просто так человека будить, чтобы спросить... Наверное, можно, но может быть и чревато последствиями. Так что про базар они только место узнали, где находится. Впрочем, Туракина собралась туда попозже днем заглянуть. Ни купить, ни одеть ничего материального она не может, но надо же за модой следить!

Храм на центральной площади оказался заперт. Призраки сквозь стенку прошли посмотреть, а Боня с Улдуз снаружи остались. Внутри Боня уже был, ничего интересного не нашел, а ломать двери просто ради того, чтобы составить призракам копанию, счел излишним. Почти сразу же рядом с ними нарисовался патруль, но его начальник, видимо, Боню узнал, так как его грозный окрик так и оборвался на первом же звуке. А тут еще и Иситай из стены храма вылез и к ним подошел. Патруль развернулся и на рысях помчался во дворец.

— Не понравился мне этот храм, — мрачно сообщил Иситай. — Магии в нем ноль, а вот все изображения богов и героев народа Хифчаков на кусочки побиты и посреди храма сложены. Ашин-Эди, как увидел, бушевать начал. Сейчас носится, ищет, кому голову оторвать. Так что я лучше с вами тут постою.

— Наверное, когда Сартек вчера всех почитателей духов предков в старый храм увел, жрецы бога Хумов этот храм к рукам и прибрали, — догадался Боня. — А они только своего бога признают, остальных нечестью считают, вот и провели, небось, торжественное очищение храма от них. Выходит, этим вечером народ не только в вашем храме, но и в этом гулял. Хорошо, разошлись уже.

— Ты только Ашину не говори, что его тут кто-то нечестью считает, — попросил Иситай. — Он тут весь город разнесет.

— И разнесу! — раздалось их храма. — Думаете, раз меня не видно, то я и не слышу?! А я все слышу! А ну, нукеры мои верные! Пойдемте-ка местному хану мозги прочищать!

В этот момент из дворца снова показался давешний патруль, только теперь в сопровождении некрупного толстяка, халат которого весь переливался золотым шитьем и пришитыми в самых неожиданных местах пуговицами из драгоценных камней, охваченных сеточкой из золотой проволоки. Толстячок прямо с середины пандуса начал говорить хорошо поставленным голосом о том, что Великий Хан требует перед свои очи алыма (знающего), Боней именуемого, с сотоварищами, от которых в городе такое смущение умов и беспокойство происходят. Видимо, хотел добавить что-нибудь типа "на суд и расправу", но не успел. Ашин-Эди, издав дикий вопль, переходящий с рева на инфразвук, выхватил откуда-то призрачный меч и рванул во дворец прямо сквозь осевшего на пятую точку толстяка и ошеломленных стражников. Его нукеры, выставив такие же призрачные пики, ломанулись следом. И если крик Ашин-Эди больше пугал, то они своим боевым кличем стоявших на пути просто разметали. Туракина-хатун, Иситай и Ат-Буалдыр солидно пошли следом. Боня, поддерживая явно перепугавшуюся Улдуз, тоже.

Прорыв во дворец со стороны, наверное, выглядел довольно эффектно, но вот внутри оценить его оказалось некому. И сам Великий Хан, и его нойоны находились в состоянии полного упития, валяясь в обнимку с чашами на подушках на почетном помосте. Хан Гулюк все-таки сконцентрировал мутные глаза на призраках, пару раз моргнул и изрек в пространство:

— Асаба, запомни! Сливовой циньской настойки больше не наливать!

Видя такое небрежение, Ашин-Эди увеличился в размерах до потолка и три раза приложил хана электрическим разрядом.

— Ты как с предком разговариваешь, недостойный! Перед тобой сам Ашин-Эди!

Хан усилием воли на пару минут протрезвел.

— Значит, все-таки правду мне Сейтан-Мулюк доложил, — пробормотал он, после чего повернулся к Боне. — Недооценил я тебя, деус... Но теперь разговор серьезный будет. Только завтра. Сам приду... А ты пока этих, "духов предков" уйми. С ними тоже завтра говорить буду. А с папашей твоим, Улдуз, у меня отдельный разговор будет, а, может, и с тобой!

Хан недобро сверкнул глазами на Улдуз, отчего та вся как-то сжалась и поникла. Боня с трудом сдержал раздражение.

— Зря ты меня сейчас звал, хан, — сказал он. — Смотри, чтобы завтра трезвым пришел, а не то я тебя магией лечить буду! И вылечу, между прочим!

Потом подумал и добавил уже более мирным тоном:

— Джамкуна тоже не забудь приказать принести. Его и в правду вылечить не мешало бы. Так что заодно. — Затем повернулся к призракам. — Почтенный Ашин-Эди, видишь, некому тут тебя сегодня приветствовать. Все упились до невменяемости. Завтра проспятся — сами придут, а сейчас пошли отсюда. Если хочешь, ты лучше Ат-Буалдыра разомни, на реку съездите, в степь наведайтесь. Мановое облако тут уже далеко распространилось, так что на сколько от храма можешь отъезжать — все твое.

Как бы подтверждая Бонины слова, призрачный конь радостно заржал. Ашин чуть поколебался, но потом резко вскочил в седло, гикнул и исчез прямо сквозь стену. Нукеры толпой рванули за ним. Остальные просто вышли. Боня продублировал распоряжение на счет Джамкуна так и сидевшему на земле толстячку, после чего все они направились в старый город.

Иситай и Туракина пошли в храм, обещав проверить, как идут дела у жрецов. А вот Улдуз возвращаться в свою юрту отказалась категорически, сказав, что боится оставаться одна после слов хана. Пришлось вести к себе в шатер. Боня уступил ей свою секцию, но оставаться там сам не рискнул. Поэтому вернулся к Свете, придирчиво осмотрел ее шею на предмет травм, как и в прошлый раз, ничего не увидел, будить не стал, а уселся на коврик думать о завтрашних делах.

Глава 23. Археология как точная наука

— Действуем без пыли и шума, согласно вновь утвержденному плану, — пробормотал Боня. — Так, кажется, в "Бриллиантовой руке" Лелик-Папанов говорил?

Первым пунктом плана была организация приема Великого Хана. В том, что Гулюк придет, Боня не сомневался. Кормить хана одними разговорами, как-то негостеприимно будет. Чем-нибудь угостить нужно.

Боня стал перебирать в уме сколько-нибудь интересные рецепты. Готовить он, в принципе, умел (в Москве один жил, пришлось научиться) и даже любил (в смысле — вкусно поесть, так что иногда ради этого мог и перетерпеть долгую готовку), но сейчас был не тот случай. Время прихода гостей можно было только угадать, а самому бегать при хане с поварешкой — несолидно. Понадеялся на то, что о его команде в городе уже всем известно, и появление магических существ на базаре паники не вызовет, вызвал горгулий и стал ставить им задачу.

В качестве приготовляемого блюда Боня, вспомнив о том, в каком состоянии хан был ночью, выбрал "Мудрый борщ" — любимое блюдо запорожских казаков времен разгульных застолий на Сечи. "Мудрым" этот борщ назывался потому, что, похлебав его с утра, даже наиболее упившиеся накануне казаки прочищали себе мозги и улучшали самочувствие. Начинался рецепт со слов "Взять сто головок чеснока...".

Некоторое время заняло объяснение горгульям, что такое свекла. К счастью, что-то похожее у местных огородников было, по крайне мере, в древние времена. Прочим овощам заменители тоже подобрали. Ну а чеснок, судя по всему, на этой планете существовал в самом натуральном виде. Равно как и лук, и перец. Видимо, не могут разумные без них обойтись, с собой между мирами таскают...

— В общем так, покупаете разных овощей, самое жирное мясо, которое сможете найти на базаре, сало "с душком", лука, чеснока, перца всех видов побольше, ну и всего, чего только найдете из жирного, острого и вонючего, — инструктировал Боня горгулий. Подумал и добавил: — Но при этом съедобного!

Горгульи прониклись. Заодно обещали прикупить казан для готовки, посуду для еды, а также взять несколько мясных туш в запас. В том, что "мудрый борщ" осилит трезвый, Боня испытывал некоторые сомнения. Это казаки на Сечи не просыхали, а у него команда непьющая. Так что шашлыки не помешают. Ну и Света, возможно, проголодаться успела. Она, конечно, конины давеча больше тонны умяла, но все-таки с того времени уже пара дней прошла. По крайней мере, предложить надо, да и заботу проявить не мешает.

В помощь горгульям Боня выделил два эскадрона пикси. Один все-таки на охране лагеря оставил. Хотя слетать на базар и хоть весь его сюда притащить рвались все. Учитывая, что они целый караван верблюдов из-за гор доперли, Боня строго приказал им во всем слушаться Сфенона и Эвриалу. Выдал денег и отпустил, надеясь, что все обойдется. Была у него мысль послать с ними и Улдуз, но, во-первых, девочка еще спала, а, во-вторых, с нею пикси даже с большей вероятностью базар разнесут, чем без нее.

Оставшихся пикси Боня озадачил изготовлением мебели для готовки и приема гостей, но прежде попросил сделать пару бурдюков и ведро. Затем нашел в своих вещах артефакт генератора спирта. Некоторое время пытался вспомнить, для чего он его сделал, в медицинских целях или гостей спаивать? Практической ценности вопрос не имел, но все-таки... Так и не вспомнил. Хмыкнул про себя, что почти все попаданцы в книгах самогонные аппараты собирают. А он вот принципиально иную и куда более продвинутую модель использует. Хотя в тех же целях...

Немного повозившись, залил оба бурдюка чистым спиртом, после чего сообразил, что обычной воды у него как раз и нет. Покрутил головой в поисках колодца, но здесь, на границе старого города, ничего похожего не обнаружил. В результате сделал еще один артефакт, теперь уже для извлечения из окружающего пространства воды. Вода получилась дистиллированная и невкусная. Спирт разбавить, может, и сойдет, а вот пить в чистом виде — как-то не очень. Но какими минеральными солями ее обогатить, Боня просто не знал. Решил, что надо бы с Иситаем посоветоваться. Заодно порадовался на тему, как ему, наконец, повезло нормального мага встретить. В смысле — призрака мага, но, все равно, Иситай, хоть сам и не магичит, но знает много, а, главное, охотно этими знаниями делится. Не то, что некоторые эльфы. Или морские змеи.

Пока занимался артефактами, горгульи и пикси успели вернуться с товаром. Глянув на плывущие в небе два десятка туш (пикси под ними практически не было заметно), Боня мысленно пожалел нервы местных жителей и понял, что, во-первых, горгульи честно потратили все деньги, которые он им дал, а, во-вторых, что у Иситая надо будет спросить и о способах сохранения продуктов. Хотя, обычный холодильник он, в случае чего, и сам создаст. По сути, холодильник — это нагреватель наоборот, а нагреватели Боня уже делал.

Горгульи бодро занялись готовкой, разбудив, наконец, "спящих красавиц" в шатре. Первой вылетела Улдуз, которая немедленно кинулась инспектировать работу горгулий и Бониных артефактов. При этом заставила Боню залить казан его дистиллированной водой и разжечь под ним огонь из другого артефакта — "примуса". Света высунула из шатра длинную шею чуть позже, и на Бонин вопрос о самочувствии, ответила "все хорошо" таким умирающим голосом, что тот решил принять меры к ее лечению.

— Свет, — спросил он, — ты, вроде, говорила, что Камни Силы на драконов тоже действуют?

Света не стала отрицать.

— Тогда, давай, оборачивайся человеком, и пойдем, храм проведаем. Там лечение пострадавших от барабана Сартека должно было бы уже закончиться, так что не мешало бы и тебе на тамошнем Камне Силы шею поправить.

Света вышла не раньше, чем через полчаса. Вся из себя нарядная и улыбающаяся звездной улыбкой. Боня даже заподозрил, что она что-то с одеждой магией сделала. Ну не может закрытое платье такого свободного покроя так фигуру подчеркивать! Особенно все соблазнительные выпуклости. Плюс походка от бедра, хотя на ногах сандалии на немыслимых каблуках. К поведению, правда, не придерешься. Подплыла прямо к Боне, взяла под руку, сама прижалась.

— Ну, ты даешь, — только и смог выдохнуть Боня. — Даже не знал, что ты такой красивой быть умеешь!

— Если не очень хорошо себя чувствуешь, — вздохнула Света, — надо хотя бы хорошо выглядеть. Ты не против?

Против Боня, естественно, не был, так они под руку к храму и отправились. Пикси образовали почетный эскорт, Улдуз пристроилась сзади. Видимо, Светин вид и на нее впечатление произвел, шла тихо, держалась скромно.

Во дворе храма лежащих не наблюдалось, но создалось впечатление, что народа только прибавилось. Большинство прислушивалось к перепалке между Сартеком и Иситаем. Последний пытался учить шамана пользоваться модифицированным Боней барабаном. Сартек, вроде, и не спорил, но все время бубнил, что его наставник двадцать лет ему палкой вбивал куда, как и для чего по барабану стучать, и не может быть, чтобы его достойный учитель так заблуждался.

Боня хотел было вмешаться, но тут заметил, что всеобщее внимание переместилось со спорящих на более достойный объект, а именно, на Свету. Волна эмоций Боню чуть не оглушила. Правда, сами эмоции его не порадовали, внешне сдержанные кочевники внутри по кобелиному пускали слюни, а их дамы внутренне шипели, как рассерженные кошки. Боня срочно вырвал у Сартека барабан и стал выстукивать на нем благоговейное восхищение. Минут пять стучал, пока общее настроение переборол, самого проняло. Народ бухнулся на колени, а он, наконец, положил барабан, подхватил Свету и потащил ее к Камню Силы.

— Что это было? — шепотом спросила Света. — Я раньше такого в храмах не ощущала.

— Тебе тут бог вместо жреца на ритуальном барабане играет, а ты еще удивляешься, — буркнул Боня. — Ты в этом храме теперь тоже как богиня числиться будешь. Не знаю, правда, с какой специализацией, но скоро тебя о чем-нибудь просить начнут. Так что — готовься...

Перед Камнем Силы Боня опустился на колени и, вытянув вперед руки (вроде позы "черепахи" в йоге), навалился на него животом и коснулся лбом. Света последовала его примеру, встав на колени рядом с ним. Дракону сразу охватило сияние, только не зеленое, как было с кочевниками, а ярко-фиолетовое, под цвет Светиным волосам. Народ восхищенно ахнул. А вот на Боню Камень Силы никакой подсветки наводить не стал, только ману качал. Тот даже расстроился. Чтобы не сочли, что местный алтарь его не признал, по тихому зажег небольшой (с горошину), но яркий шарик света и прилепил себе ко лбу. Вид вышел дурацкий, да и видно стало плохо, но новый восторженный вздох у народа он все-таки вызвал. Значит, не зря старался.

Боня поднялся, а сияние вокруг Светы все не ослабевало. Стало как-то беспокойно. Боня подозвал Иситая и шепотом спросил, не знает ли он, что со Светой, и не опасно ли это для нее.

— Так Камень Силы ей сразу оба тела проверяет и лечит, а драконье тело ведь очень большое, так что так и должно быть, — пояснил Иситай.

Наконец, сияние погасло, и Света присоединилась к Боне.

— Ну как? — слегка взволнованно спросил он.

— Замечательно, как заново родилась, — улыбнулась дракона.

Настроение у Бони сразу поднялось, захотелось даже похулиганить. Подхватив Свету, он прилепил шарик света и к ее лбу, а затем, подвел ее к статуям богов и прилепил такие же шарики света ко лбу и им. Публика забилась в священном экстазе.

— Не привык тут народ к спецэффектам, — проконстатировал этот факт Боня. — Вот как на него действует!

Затем повернулся к Улдуз, которая так и шла за ними хвостиком:

— Скажешь жрецам, чтобы рядом с Камнем Силы какую-нибудь чашу с хной поставили. Пусть народ после причащения камнем себе на лбу хной пятнышко рисует. Будет, как в Индии!

Вопросов Улдуз не задавала, что такое "Индия" объяснять не пришлось. Ну а что подумала? Да, какая разница!

Собственно, на этом можно было и заканчивать, но тут у ворот храма возникло новое оживление. Там спешивалась большая толпа вновь прибывших, среди которых Боня заметил и Великого Хана.

Вид у хана был смурной. Он медленно шел, щурясь от яркого света и явно стараясь не делать резких движений. Но Боню заметил и даже подошел. Смотрел, правда, при этом не фокусируя взора, а как бы сквозь.

— Пришел посмотреть, что ты тут наделал, — взгляд сквозь Боню. Затем, сквозь Свету. — А это кто с тобой?

— Жена. — Боня повернул голову к Свете, которая снова держала его под руку. — Свет, позволь представить тебе Великого Хана народа Хифчаков Гулюка.

— Очень приятно, — вежливо наклонила голову дракона.

Гулюк не отреагировал:

— Ладно, показывай! Храм вижу, статуи вижу. Что еще сделал?

— Алтарь Отца-Небо и Матери-Земли воскресил. Пойдем, поклонишься, — сообщил Боня. При слове "поклонишься" Гулюк заметно напрягся. Боня продолжил: — Алтарь благословляет и лечит тех, кто следует заветам богов и предков. От похмелья тоже лечит.

До хана дошло.

— Ну так веди скорее, чего пустые речи разводить!

У Камня Силы Гулюк тяжело опустился на одно колено (на оба падать, видимо, решил, что много чести будет), оперся о камень руками и медленно опустился на него корпусом. Хана охватило зеленое сияние. Минут на пять. Вся свита стояла не дыша и смотрела. Наконец, сияние погасло. Хан слегка приподнялся, прислушиваясь к себе. Потом снова бухнулся на камень животом и с громким чмоком поцеловал его.

— Это он всех так благословляет или только достойных? — наожиданно спросил хан.

— А разве в свите Великого Хана могут быть недостойные? — дипломатично вывернулся Боня в одесской манере.

— Сам знаешь, что вполне могут быть, — проворчал хан, правильно поняв Боню. — Ну ладно, недостойных мы сами как-нибудь на голову укоротим. А с Духами Предков я где встретиться могу?

— В принципе, где хотите, но в храме, наверное, удобнее будет.

Хан возвысил голос:

— Слышали! А ну все вышли из храма! Я там с Духами Предков говорить буду!

Свитские рванули в храм исполнять поручение. Рьяно рванули. Изнутри послышался плеск, потом крики. Через минуту из храма стали бодро выходить люди, потом и свитские. Многие — в мокрых халатах (Боня мысленно позлорадствовал). Жрецов свитские тоже с собой выволокли. Хан молча кивнул, поманил жестом Боню и пошел в расчищенный для него проход. Свету Боня отпускать не стал, повел с собой, при этом кивнул Улдуз на барабан. Та подхватила его и пристроилась следом. Сартек в последний момент подхватил дочку под руку и тоже вошел в храм.

Впрочем, далеко идти не пришлось, барабан тоже не понадобился. Видимо Иситай, как-то потихоньку слинявший при появлении хана, предупредил остальных. Поэтому Ашин-Эди с женой, конем и нукерами уже ждали в глубине храма. Гулюк пристально посмотрел на Боню.

— Хорошо, Великий Хан, — понял тот, — мы оставим Вас побеседовать с Духами Предков наедине. Будем ждать Вас у статуй богов.

Света понимающе кивнула, выполняя разворот. Улдуз послушно повторила маневр, едва не уронив папу в бассейн.

— Смотрю, бассейн-то тут самонаполняющийся, — прошептал Боня, выходя из храма. — Столько воды расплескали, весь пол мокрый, а он снова полный. Шикарно магия наложена!

Ждали довольно долго. Некоторые придворные потихоньку стали подходить к Камню Силы и тоже к нему прикладываться. Помогало всем. А вот нукеры-телохранители мужественно терпели, неся службу. Хотя вожделенные взгляды на камень бросали практически все.

— Свет, может, проведаешь пока, как там у горгулий с едой дела обстоят? — спросил Боня. — Да и пикси надо попросить столов понаделать. Вон, сколько хан народа с собой привел, небось и жрать всех к нам потащит. Только погоди! Пусть тебя лучше пикси отнесут. Несолидно богине своими ножками топать...

Света улыбнулась, но возражать не стала. Народ к чудесам тут уже привыкать начал, но провожали ее взглядом почти все. Впрочем, скоро все головы снова повернулись к дверям храма в ожидании появления хана.

Хан вышел с крайне задумчивым выражением на лице. Было слышно, что вслед ему что-то продолжал громыхать Ашин-Эди, но мысли хана были далеко. Но на Боню он теперь посмотрел очень пристально, но заговорил явно не о том, о чем хотел спросить:

— Ну, деус, — хан с трудом, но определился с почтительным обращением, — веди меня к своему шатру! Продолжай чудеса показывать!

Боня хотел уже позвать пикси, но тут появилась Света. Уже в форме дракона. Подлетая, она изящно сдула народ крыльями, расчищая посадочную площадку рядом с Боней.

— Все готово, мой повелитель! Стол накрыт, гостей ждут!

— Это и есть твоя жена? — спросил Гулюк. — Так ты на ней не только ночью, но и днем ездить можешь?

Свитские дружно и радостно засмеялись. А Боне, когда хан усаживался на коня, пришлось лезть подруге на спину. Без кресла было не очень удобно, но она и не пыталась взлететь, а просто пошла рядом с конем хана, изрядно над ним возвышаясь. Хан задрал голову, глянул на Боню, но промолчал. Так и доехали, благо было совсем недалеко.

Обед прошел, как говорится, в спокойной и дружественной обстановке. Пикси постарались, соорудив столы в форме каре, где посредине остались горгульи с приготовленной едой, а гостям расставили скамейки вокруг. Для Бони и хана два кресла даже небольшим шатром прикрыли (Боня решил объявить благодарность тому, кто додумался).

Еды тоже хватило, хоть и особым разнообразием она не отличалась. Из гарнира горгульи натащили с базара только хлеба, зато жареного мяса было в избытке. Кочевники не возражали, вроде, им по образу жизни мясоедам быть положено. Свете тоже отдельную тушу чего-то немелкого на вертеле зажарили, она ее с максимально возможной деликатностью целиком и съела, похрустывая здоровыми костями, под восхищенными взглядами хифчаков.

"Мудрый" борщ пошел на ура, особенно среди не лечившихся на Камне Силы нукеров. Впрочем, хан Гулюк с прочими представителями местной аристократии тоже оказались любителями острого (или пожрать на дармовщину). А идея закусывать борщом почти неразбавленный спирт была воспринята не просто, как новаторская, но и требующая тщательного изучения. Так что Боне пришлось прямо на глазах у хана еще спирт генерить. Хан проникся, а узнав, что подобные чудеса может, в принципе, делать любой маг, сразу пообещал прислать Боне любое количество учеников, сколько возьмет. Только просил с обучением не затягивать, а пока хоть какой-нибудь запас огненной воды для нужд Сарая (дворца) оставить. А бурдюки он пришлет...

Боня уже было решил, что с деловой частью беседы он, хоть и с потерями (вот пришлет хан тысячу бурдюков...), но справился. Однако оказалось, что у Гулюка еще темы для переговоров имеются. Правда, начал он издалека, при этом явно имея в виду Боню напоить.

— Вот посмотрел я на тебя, интересный ты человек, — изрек хан, жестом подзывая кого-то из свитских и жестом же показывая, что ему с Боней надо налить пиалы спиртом почти до краев. — Надо с тобой познакомиться!

После чего Гулюк опрокинул пиалу в рот, запил "мудрым" борщом из другой пиалы и проследил, чтобы Боня сделал все то же самое.

— Интересный ты человек и знаешь много, — продолжил хан, — давай с тобой КРЕПКО знакомиться!

После чего процедура с приемом на грудь очередной пиалы со спиртом повторялась. Боня покорно пил, не получая от этого особого удовольствия. Захмелеть божественный организм все равно не позволял, разве что эмоции упившихся соседей действовали.

Повторив процедуру крепкого знакомства раз пять и потратив на нее литра полтора спирта, хан Гулюк приобнял Боню и перешел на доверительный тон.

Оказалось, что хану, неожиданно для Бони, понравилась идея самому стать после смерти призраком. Идти к Ашину-Эди в нукеры он, конечно, не собирался, а вот поделить с ним полномочия очень даже хотел. Особенно, когда узнал от Бони, что если урну с его останками будут по свету возить, то и он с ней путешествовать сможет.

— Пусть почтенный Ашин-Эди в своем храме народ наставляет, а я лучше поближе к хифчакам буду, — слегка заплетающимся языком говорил он Боне. — Привык я уже ими править, да и они ко мне привыкли. Так зачем нам расставаться? Я их и в походы водить буду, и здесь дурить не дам. Золотой век наступит!

— А новых ханов после себя совсем не допустишь? — поинтересовался Боня. — Не всякий наследник и при жизни отца слушает, а уж после его смерти...

— Прав ты хитроумный! — хан сделал попытку поцеловать Боню, но промахнулся. Пришлось повторить еще по пиале спирта. Затем Гулюк приподнялся, подался из шатра немного вперед, опираясь на стол перед ними, и возвысил голос:

— Слушай меня народ Хифчаков! По совету великих предков и многосильного алыма Бони! Волю свою говорю! Держитесь заветов предков и их веры, Хифчаки! Пока крепки мы верой и духом сильны мы и непобедимы! Помогут предки нам во всех начинаниях наших! От болезней защитят, силы дадут!

Откричав эти лозунги, хан прервался и поводил в воздухе рукой над столом. Кто-то из нукеров, правильно поняв жест, вложил ему в руку полную пиалу. Хан ее жадно выпил и продолжил.

— Волю свою говорю! Должен хан хифчаков примером быть своему народу! В вере тверд! Духом силен! С духами предков дружен! Сын наш Барбэ-Бек от веры отцов отошел. Не быть ему ханом! Да будет наследником моим брат мой младший и любезный — Верховный Шаман хан Сартек-Муалим! А вы да будьте свидетелями воли моей!

— А Гулюк-то на решения скор оказался, — подумал Боня. — Эк, с плеча рубит. Только ночью призраков впервые увидел, а вон какую комбинацию замыслил. Сартек, как "говорящая голова" для него, конечно, кандидат наилучший. Глупый и послушный. А ну, как не получится Гулюка призраком сделать? Тогда хифчакам крупно не повезет...

Хана, видимо, беспокоила та же проблема. Скоро помирать он не собирался, да и не хотел, но обеспечить наличие в Улуг-Улусе сильного мага в момент его похорон для проведения соответствующего ритуала, от Бони требовал самым решительным образом. Пришлось пообещать поскорее какого-нибудь мага подготовить и направить к хану. А затем — обеспечить постоянное дежурство хотя бы одного из наиболее сильных выпускников академии. Но хан все-таки до конца не успокоился и предложил Боне побрататься.

— Братья — это как одна душа на двоих! — стал распинаться хан (ага, знаем, проходили — хмыкнул Боня), — одна судьба, одно счастье! Мой народ — твой народ, моя семья — твоя семья, мои дети — твои дети, мои жены — твои жены...

Боня поперхнулся. Дружить с ханом он, конечно, был не против, он, вообще, со всеми дружить всегда старался, но тут какая-то совсем уж невыгодная комбинация намечалась. Гулюк на него тут кучу ненужных обязательств навесить хочет, а делает вид, что облагодетельствовал. За весь народ хифчаков он им пахать не нанимался. Да и дети чужие ему на фиг не нужны. А жены — тем более... Эй, а сам хан, что же Свету у него что ли увести собирается? Боня недобро сощурился. Нет, так не пойдет!

— Хорошо ты, Великий Хан, замыслил, но не получится у нас побрататься, — стараясь сохранить на лице улыбку и не скрежетать зубами начал Боня, — не человек я, а деус. Кровь у меня, как жидкое пламя. Я то твою кровь при братании выпить смогу, а ты от моей сразу помрешь. Или ты уже торопишься призраком стать?!

В подтверждении своих слов, Боня покрыл ладонь тонким слоем твердой маны и сделал вид, что порезал ее кинжалом. После чего создал на ладони маленькую каплю плазмы, добавляя в нее потихоньку ману и увеличивая в размерах.

— Хочешь попробовать? — нехорошо усмехнулся он. — Эй, да ты куда руки тянешь, пьянь?! Сгоришь же! Не веришь, лучше сам кинжалом попробуй!

Хан, который сначала и впрямь потянулся к плазме голыми руками, все-таки ткнул Боню в ладонь кончиком кинжала. И сразу его выронил. Тот моментально нагрелся до красна, а кончик так и вовсе оплавился. Кинжал упал на землю рядом со столом и зашипел подпаленной травой. Боня стряхнул остатки плазмы и расплавленного металла с ладони на кинжал, изуродовав его окончательно. Затем победно глянул на Гулюка, но тот от идеи отказываться не спешил.

— Ладно, кровь пить не будем, но давай хоть женами поменяемся! Я тебе весь гарем отдам, все равно надоели! Ха-ха-ха!

Боне захотелось придушить хана. До чего же наглый тип попался! Ты с ним вежливо, а он все обжулить норовит. И Свету ему отдай! У самого целый гарем, а он губы на чужую жену раскатал!

— Послушай, хан, — подпустив в голос металла сказал он. — Твоя шутка про обмен женами меня очень рассмешила. Дракон, это не та жена, которую кому-то отдать можно. Захочет, сама уйдет, и мне ее не удержать. Но я ее люблю, и она меня любит. Так что отдать ее не могу и не хочу. Тем более, что дракон мне нужен, а жены твои совсем не нужны. Вот придумаешь, что ты мне действительно нужного в обмен предложить можешь, тогда следующего дракона тебе отдам. А пока — давай лучше выпьем!

Хан хотел что-то возразить, но на предложение выпить в нем сработал искусственный рефлекс. Выпили по пиале спирта.

— А теперь по нашему обычаю, во здравие Великого Хана надо три раза подряд выпить! — Боня решил споить хана окончательно, чтобы утихомирился.

Занятие это оказалось трудным. Пришлось еще по три раза выпить и за Боню, и за Свету, и за нового наследника, и за Духов Предков... Наконец, уснувшего хана торжественно унесли во дворец.

Боня отловил каких-то свитских более трезвых на вид и еще раз напомнил, чтобы срочно несли к храму Джамкуна, благословение получить и здоровье поправить. Свитские обещали, но как-то неуверенно, зато охранники, вроде, поняли и собирались вернуться с поломанным Боней начальником.

— Свет, что-то мне здесь нравиться перестало, — мрачно сказал Боня. — Хан совсем оборзел, тебя выменять хочет. Прибить гада, вроде, политически невыгодно, но руки чешутся!

— И как много он за меня предлагает?

— Весь свой гарем. Хочет, наглец, под благовидным предлогом сразу от всех старых жен избавиться. Новых ощущений захотел! Только зачем? Если так каждый день нажираться, на кой ляд вообще жены нужны? Да и зачем вообще столько жен? Мне вот и с тобой одной хорошо!

Боня сделал попытку поцеловать подругу. Та тоже потянулась навстречу. Учитывая то, что Света была в форме дракона, попытка проявить нежность закончилась тем, что Боня повис на ее морде, прижавшись животом к зубам и обхватив руками нос.

— Спирт не берет, так от пьяных эмоций хана окосел, — самокритично подумал Боня, разжимая руки и спрыгивая на землю. — Свет, давай пойдем, найдем Иситая, пусть он нам все-таки библиотеку в старом городе покажет. А потом и к отъезду готовиться можно!

* * *

По старому городу бродили втроем: призрак, дракон и деус.

— Дожил, — отметил про себя Боня, — ни одного человека в команде нет. Разве что "бывшие".

Пикси были оставлены помогать горгульям с уборкой после приема хана. Сначала Боня просто собирался убрать с территории застолья ману, тогда бы сделанные пикси мебель и посуда просто исчезли, но пожалел остатки продуктов. Зачем их на землю вываливать? Когда заходили в храм за Иситаем, сказал толпившимся там жрецам и кочевникам, чтобы остатки еды забрали, если кому интересно. Судя по реакции, интересно стало всем. Но возвращаться не стали, и без них разберутся.

Иситай, как мог, пытался проводить экскурсию.

— Сейчас слева от нас остались казармы первого тумена "бессмертных" крыла Усудука, — говорил он. — А прямо перед нами развалины знаменитой едальни "Пять сезонов", где собирались наиболее известные поэты и философы города на протяжении многих поколений.

Судя по оставленным на земле контурам стен, едальня была прямоугольной с башенками по углам. Имена поэтов и философов ничего не говорили даже Свете. Правда, она призналась, что искусством никогда особо не интересовалась, максимум — "женскими" романами. Боня, скорее из вежливости, спросил, какой же сезон считался "пятым", и получил вполне ожидавшийся ответ, что имелось в виду время, проведенное в едальне.

Больший интерес вызвал ханский дворец, но от него мало что осталось, а самовосстанавливающимися стены не были. Большие разрушения были, видимо, следствием работы различных кладоискателей, все-таки во дворце когда-то было много чего ценного.

От библиотеки тоже почти ничего не осталось. Судя по всему, кристаллы и здесь вместо драгоценных камней использовали, так что перекопано все было изрядно. Боня уже хотел было поворачивать назад, но Иситай сказал, что кристаллы, благодаря внедренным в них магемам немного фонят в окружающей их мане, и даже научил соответствующим магемам, позволяющим эти искажения подсвечивать. Магемы Боня сразу же выучил (Света и не пыталась), так что дальше прилегающую к библиотеке территорию они осмотрели, вроде как, с "эхолотом".

В самой библиотеке ничего не нашли, а вот в паре кварталов от нее мана над поверхностью земли как-то подозрительно заискрилась. Иситай предположил, что здесь была книжная лавка, вроде, ему что-то такое вспоминалось. Боня не был уверен, что раскопки лавки окупят затраченные на это усилия, но Света решительно встала над "искрящимся" местом и, как собака, стала копать землю лапами. Ее продуктивности позавидовал бы любой экскаватор (Интересно, какие таланты она еще скрывает, — подумал Боня). При этом драконьи когти одинаково хорошо входили и в землю, и в перекрытия (возможно даже бетонные). Буквально через пару минут появилась здоровая яма, середина которой обвалилась и открыла проход куда-то под землю.

Боня немедленно спрыгнул внутрь, призрак просто просочился через перекрытие (Что же я его на разведку не послал? — запоздало сообразил Боня). А вот Света, неожиданно, застеснялась. Иситай, конечно, призрак, но все-таки ходить голышом перед древним магом, ей как-то стало неловко. По крайней мере, так сказала. Дракона засунула в провал одну голову, благо шея длинная, и стала помогать советами.

Впрочем, особых раскопок производить не пришлось. Подвал оказался небольшим, а из уцелевших предметов в нем то и было всего, что два окованных медными листами сундука, да медная же шкатулка в небольшой нише. Остальная мебель, видимо, давно рассыпалась в труху. Как выяснилось, сундуки — тоже. Все, что от них осталось, это — медные листы, державшиеся на гвоздях, ставших теперь заклепками. Зато внутри оба были до половины заполнены кристаллами. Боня мысленно похвалил себя, что догадался попросить пикси сделать ему пару мешков, теперь в них-то он кристаллы и пересыпал. А в шкатулке оказались деньги. Возможно, раньше еще и бумаги были, но не уцелели. Монеты он рассовал по карманам, скорее, как историческую ценность. Когда умеешь делать золото... Боня сам себе позавидовал.

Мешки Боня приволок под дырку в перекрытии и собирался подать их Свете по одному, но тут снаружи раздались шум и крики, дракона резко отскочила от ямы и тоже заревела.

— Что там? — спросил Боня у Иситая, который немедленно выглянул наружу сквозь перекрытие.

— Хифчаки, всадники, несколько сот. Свету атакуют. — Лаконично ответил призрак.

Боня тоже взревел (как дракона — не получилось, но, все равно, с чувством), выхватил свой ПП, долепил на себя полный доспех из твердой маны и, мысленно начертив над собой магему левитации, взмыл вверх в сторону дыры в перекрытии подвала. Точно в дыру он не вписался, но, так как был в полном доспехе, расширил ее без вредных для себя последствий.

Вокруг оказалось полно всадников, большинство в зеленых плащах. Они орали и стреляли из луков в воздух, где Света показывала фигуры высшего пилотажа, периодически пикируя вниз и изрыгая пламя. Всадники, правда, плотными группами не собирались, а, наоборот, рассредоточились и, в моменты атак драконы, атакуемые кидались в разные стороны, а остальные стреляли наиболее интенсивно.

Боня не стал ждать, справится ли Света со всеми самостоятельно, тем более, что бойцы их хифчаков оказались явно неплохие. Он плавно приземлился около ямы и, подав на свой ПП изрядный поток маны, стал крутиться на месте, поливая все вокруг непрерывным потоком плазменных сгустков. Всадники развернули было коней и на Боню, но доскакать до него никто не успел, только несколько стрел от доспеха отскочило. А вот плазменный поток смел все на своем пути. Боня только волновался, как бы Свету не задеть, так что стрелял, цепляя по земле, постепенно продвигая огненную струю все дальше. Всего вокруг своей оси он крутанулся раз двадцать. Последние всадники даже успели коней развернуть прочь, но далеко не ушли.

— Впечатляет, — пробормотал рядом с Боней призрак. — Это же надо, сколько маны сразу ухнуть. Нормальному магу на десять лет хватило бы.

Во время стрельбы он, на всякий случай, спрятался в подвал. Вроде, эктоплазме обычная плазма не опасна, но все-таки... Тем более, когда такой поток огня идет... Зато, как только стрельба прекратилась, Иситай вылез наверх и теперь обозревал окрестность.

Всего стрелял Боня не дольше пары минут. На то, во что превратились развалины метров на 200 вокруг него, было страшно смотреть. Пылающая равнина, покрытая прожженными насквозь телами орков и лошадей. Зрелище было неприглядное, но никакого "отката" Боня не ощущал. Наиболее неприятным было то, что это было "избиение младенцев". Все-таки бить тех, кто заведомо слабее тебя, он никогда не считал достойным. Но как этим воинам можно было объяснить, что у них нет шансов? Да и как бы управилась без него Света, он не был уверен. Все-таки стрелков было очень много, могли и какое-нибудь уязвимое место найти. А за свою подругу Боня был готов порвать кого угодно. И не важно, что она сама, кого хочешь, порвать может...

Кстати, Света — молодец. Когда Боня открыл огонь, сообразила взлететь повыше, а теперь не спеша осматривала место побоища, изредка поливая отдельные места пламенем. Видимо, кто-то успел спрятаться за развалинами стен, и остался жив. Дракона это срочно исправляла.

Закончив облет, Света приземлилась рядом с Боней. Как тот и опасался, с десяток стрел из нее все-таки торчал. Вроде, не особо глубоко стрелы вонзились, и глаза целы, но неприятно. Боня кинулся их вытаскивать, но дракона его остановила.

— Не волнуйся, сейчас сами выйдут, ты лучше маны добавь, — сказала она.

Боня направил на подругу более концентрированный поток маны. В течение пяти минут стрелы, действительно, одна за другой упали на землю.

— Чудо ты мое! — умиленно сказал Боня.

— Не чудо, а магическое существо, причем разумное, — поправила Света. Потом добавила: — А также скромное, преданное и обаятельное.

Боня невольно заулыбался, но совсем беспокоиться не перестал:

— Все-таки, давай побыстрее к Камню Силы слетаем, пусть тебя подлечит. А то я волноваться буду!

— Погоди, — возмутилась дракона. — А книги? Что я сегодня вечером смотреть буду?!

Боня не был уверен, что книги сейчас — самое главное. Его больше беспокоило, что же такое случилось в их недолгое отсутствие. Барбэ-Бек взбунтовался? Может, там, в паре километрах от них бои идут, а они тут ничего не слышат, так как пушек в этом мире не придумали? Но спорить с подругой не стал. Быстренько спрыгнул в подвал, схватил сразу оба мешка и взлетел с ними в расширенный в прошлый вылет проход. На сей раз — удачно. Так, вместе с мешками и уселся драконе на спину. Седла, естественно не было, но он теперь шустро из твердой маны нарастил седалище, прикрепив его к какому-то шипу. Заодно и свой доспех к нему приклеил, так что прирос к спине драконы намертво. В полете не свалишься. Так к храму и полетели. А вот Иситаю пришлось своим ходом добираться. Правда, Боня не знал, кто из них на месте раньше будет.

Вокруг храма и, как выяснилось чуть позже, вокруг шатра валялись трупы. Большинство с характерными дырками от плазменных зарядов. И довольно много — сотни две-три. Вокруг суетились, в основном, женщины. Посадив Свету прямо на Камень Силы (зрелище светящегося, как фонарик, дракона могло бы со стороны показаться забавным, но настроение было не то), Боня потребовал объяснений. К сожалению, ни жрецов, ни Улдуз, ни даже призраков, рядом не наблюдалось. А находившиеся вокруг орчанки смущались и норовили бухнуться на колени. Боня уже начал сатанеть, но, к счастью, тут одновременно у Светы лечение закончилось, и объявился Сфенон. С его помощью и удалось восстановить примерную последовательность произошедших событий.

Хан Гулюк, объявив на застолье о смене наследника и приоритете веры в старых богов, порушил надежды не только Барбэ-Бека, но и довольно многочисленных последователей веры Хум. Арестовывать их никто не собирался, хан пьянствовал, а потом вернулся во дворец отсыпаться. Так что у Барбэ-Бека и жрецов бога Хум было время мобилизовать сторонников. А тут еще и начальника ханской охраны Джамкуна чуть не сотня лучших телохранителей понесла в храм получать благословение и здоровье. Где они все и застряли, так как приложиться захотели все.

В результате, Барбэ-Бек со сторонниками вполне успешно атаковал и занял ханский дворец, зарезав так и не проснувшегося папашу вместе со всеми собутыльниками. После чего объявил себя новым Великим Ханом. Жрецы бога Хум срочно провели торжественную службу и вручили ему все необходимые полномочия от имени своего бога. Новый хан отправился во дворец, а большинство его сторонников — приводить город к присяге. Два самых больших отряда были посланы разорить набиравший популярность храм в старом городе и разобраться лично с Боней и его магической командой. При этом была попытка объявить еретикам священную войну, но ее поддержали только ярые сторонники бога Хум, которые и так были отмобилизованы.

Один отряд рванул за Боней и Светой в старый город, и его судьбы известна. Второй — быстро взял в осаду храмовый комплекс, который спасло только то, что Джамкун со своей сотней все еще находился там. Причем Джамкун успел полностью восстановиться на Камне Силы и вполне проникся уважением к старым богам и Духам Предков. Поэтому предложение присягнуть новому хану и бить неверных отверг и занял оборону в храмовом комплексе. Благо восстановившиеся стены вполне это позволяли. Кроме взятия храма отряду было предписано в обязательном порядке добыть голову Сартека, а тот, как выяснилось, отсыпался в Бонином шатре. Улдуз уже чувствовала себя там почти как дома, и тащить пьяного папашу в юрту отказалась категорически. Таким образом, сотня конных повернула от храма к шатру. Что и привело к немедленному переводу выступления Барбэ-Бека из состояния "государственного переворота" в состояние "неудавшегося мятежа". Пикси, увидав, что вверенная их охране территория подверглась нападению, пришли в неописуемый раж и немедленно перебили всю сотню из ПП. После чего подхватили не менее воинственную Улдуз и рванули к храму, где столь же быстро покрошили оставшуюся часть отряда мятежников. Улдуз на этом не успокоилась и потащила их дальше отбивать дворец, а заодно и приватизированные жрецами бога Хум храмы. Джамкун последовал со своей сотней за ней следом и, судя по тому, что он уже успел вернуться и прихватил с собой толком не проснувшегося Сартека, которого и называл исключительно Великим Ханом, дела у Барбэ-Бека во дворце не заладились.

Ну а на охране шатра и храма остались только горгульи. И то только потому, что куда бы то ни было лететь им было просто лень (на организации приема и так умотались), а заниматься политикой считают ниже своего достоинства.

Боня вздохнул и пошел звать Свету.

— Придется лететь во дворец, — сказал он. — А то сейчас там Улдуз с пикси резвятся, как бы весь город не разнесли...

На дворцовой площади было уже относительно спокойно. Бои не велись, только храм горел. И было на удивление много народа. Видимо, горожане уже поняли, на чьей стороне сила и спешили на поклон к новому хану.

Сартек еле сидел на подушках на почетном месте в зале приемов и был тих и хмур. Принимал народ и говорил за него исключительно Джамкун. Боня такой порядок ведения дел одобрил и утвердил. А также попросил Джамкуна организовать уборку следов мятежа и его подавления. И наградной список подготовить. Последнее предложение было услышано в зале и вызвало большое оживление.

А вот за Улдуз с пикси пришлось погоняться. Когда Боня со Светой их, наконец, изловили, они доразрушали уже пятый храм бога Хум и собирались к последнему. Пришлось лететь вместе с ними. Оставшиеся в еще целом храме жрецы в мученики за веру не рвались и, в ответ на Бонино предложение, чуть ли не бегом рванули к дворцу присягать новому Великому Хану.

* * *

Де факто обязанности Велкого Хана Боне пришлось взять на себя. Попытка приставить к Сартеку в качестве консультанта Ашина-Эди с треском провалилась. Призрак орал лозунги и клеймил отщепенцев. Ну и рвался всех покрошить. Конструктивных идей у него не было совсем. Пришлось отправить его обратно в храм — контролировать богослужение и укреплять народ хифчаков в вере в старых богов. Благо сторонников у этого культа вдруг отыскалось просто немерено.

Намотавшись по городу, разбирая вместе с пикси завалы от учиненных ими же разрушений, а также поломав язык и одеревенев мышцами лица от переговоров со старейшинами родов (спасибо тут Иситай советами помогал да и Света в форме дракона солидности добавляла), Боня решил, что как ни противно, но превращать Гулюка в призрак все-таки придется. Так что торжественные похороны пришлось совмещать со сложным магическим ритуалом. Без Иситая Боня бы точно не справился. Пришлось срочно внедрять довольно сложные программы чуть ли не в каждое полено погребально костра, превращать погребальную урну в сложнейший артефакт и даже внедрить несколько магем в костную ткань черепа покойного. А место для погребения урны надо было готовить еще более трудозатратно, иначе в первые несколько сот лет призрак будет неустойчивым и произвольно менять форму в самый неподходящий момент. Но тут оказалось, что можно использовать и освобождающееся место Иситая. Ему уже и одной урны достаточно, как-никак а в призраках он чуть ли не семь тысяч лет ходит. А место он для себя готовил в свое время очень тщательно. Осталось только новую урну поставить точно на место старой.

Сами похороны проходили, можно сказать, в штатном режиме по давно отработанному сценарию. Службу провели в храме в старом городе, а поминальный пир устроили почти по всему Улуг Улусу. Дров на костры для жарки жертвенных животных извели много больше, чем на сам погребальный костер. Ну и спирта Боня понаделал изрядно, чуть не всю тысячу бурдюков, которую почти обещал Гулюку. Так что речи, как поминальные, так и хвалебные (новому хану) звучали почти искренне, а пуговицы на груди беки рвали прямо-таки с остервенением. Учитывая то, что пуговицы представляли собой драгоценные и полудрагоценные камни, оплетенные металлической проволокой (у богатых — золотой), то в ближайшие дни все мальчишки города точно займутся кладоискательством. Многие взрослые, впрочем, тоже.

Завершение ритуала Боня и Иситай проводили вдвоем в пустом храме. Даже Ашин-Эди отсутствовал: следил за правильным проведением поминок. И если с извлечением урны проблем не было (всего-то пришлось изготовить два сложных артефакта на сотню магем каждый), то с установкой новой урны на правильное место Иситай Боню совсем задолбал. Сначала ориентировали урну по сторонам света. Потом размещали ее во вскрытой нише постамента. И если сначала расстояния Иситай указывал в пальцах, то на третий час работы пошли указания типа:

— Еще на три волоса правее... нет, много! На волос назад! И еще на полтора волоса по солнцу поверни!

Так что когда урну, наконец, замуровывали, внедрение магем в боковые стенки постамента показались Боне приятным отдыхом!

Потом некоторое время ушло на создание и настройку вызывающего артефакта (Боня использовал для него маленький гонг). Зато призрак Гулюка материализовался практически сразу. И даже не скандалил, так как был занят привыканием к новым ощущениям. Общая бестелесность, конечно, расстраивала, но возможность долбануть инфразвуком и не получить сдачи уже радовала. А умение проходить сквозь стенки, подслушивать и подсматривать за кем угодно (но если за женой подсматривать станешь, развею! — сурово предупредил Боня) открывало для властолюбца и интригана исключительные возможности. Так что на торжественное заседание большого дивана по случаю коронации (?) они уже пришли вместе. Гулюк даже речь толкнул перед бывшими подданным. Правда, смотрели с уважением они не столько на него, сколько на Боню, но взгляды у многих были задумчивые. А на следующий день многие интриганы пошли добиваться расположения у Ашина-Эди в качестве противовеса Гулюку. Так что жизнь в Улуг-Улусе обещала быть интересной.

Боня же решил, что его дела у кочевников заканчиваются. И даже успешно. Особенно его радовало появление в команде такого знающего мага и приятного человека... гм... призрака, как Иситай. Поздно вечером Боня вернулся в шатер в обнимку с его урной и хотел похвастаться этим перед Светой. И увидел знакомую по Денаю картину: дракона в человеческой форме сидела в обнимку с горгульями, и все трое дружно роняли слезы над какой-то новой книгой-кристаллом. И кристаллов у них было целых два мешка. Боня тихо схватился за голову, чуть не выронив урну... И краем глаза заметил, как за стенку шатра спешит спрятаться какая-то тень.

— Неужто и вправду старый козел за Светой подглядывать явился? — подумал Боня. — Ну и много он тут увидит? Трех ненормальных рыдающих непонятно над чем?

Но кулаком стенке все-таки погрозил.

Часть пятая. Летающие туристы. Следующая остановка...

Глава 24. Деусу — деусово.

Улететь на следующий день не удалось. С утра Света была невменяемой, так что пришлось ее кормить и отправлять отсыпаться. А потом дела навалились.

Во-первых Улдуз и, что серьезнее, Джамкун чуть не на коленях умоляли не забирать от них пикси. Мол, обстановка еще не нормализовалась, без силовой поддержки их тут всех враз зарезать могут. Самое интересное, что и "гвардейцы" не возражали задержаться. Не на совсем, конечно, куда же они без деуса, но позащищать его интересы в Дешт и Хифчак несколько месяцев или даже лет, пока смена не придет, были очень не прочь. Еще бы Боне самому понять, какие у него тут интересы... Ни налогов, ни оброков в свою пользу он вводить не собирался, гонять или строить кого-нибудь — тем более. Но это, кажется, особенно всех и устраивало.

Улдуз было хотела сгоревший храм рядом с дворцом восстановить и посвятить его Боне, но тот решительно возражал. Тогда храм объявили мемориальным домом, а на площади перед ним поставили памятники ему и Свете. За один день управились: пикси смотались в горы и пару скал на постаменты притащили, а потом из своего непонятного материала и скульптуры слепили. Даже похоже на оригиналы. Единственным отличием от храма было то, что посетителей призывали не молиться, а медитировать. Бороться с этим Боня уже не стал, все равно по-своему сделают. Если им от этого легче жить, пусть так и будет.

В связи с командировкой пикси, в Улуг Улусе пришлось налаживать пункт телеграфной связи. Намучившись с конструкцией в Великом Лесу, копию для хифчаков Боня сделал уже за день. И даже удовольствие от этого получил, так как рядом все время стоял очень заинтересовавшийся агрегатом Иситай, и кропотливая работа сопровождалась приятной и интересной беседой. Приемник получил номер 3 и часоту 70 кГц.

"Телеграф" разместили в одной из комнаток дворца, установили при нем дежурство пестрохалатников. Боня, как мог, объяснил правила работы с аппаратом, даже инструкцию хотел написать, хотя писать пером почти не умел. Но это в нем пережитки жизни на Земле проявились. Улдуз быстренько писца притащила, осталось только продиктовать. Переживать по поводу лишней работы писца из-за вносимой автором правки тоже не надо, работа у писца такая — переписывать текст каллиграфическим почерком и внимать диктующему с почтением и прилежанием. Правда, правку Боня вносил сам, старательно скрипя пером, чем немало удивил писца. Ну а для размножения исправленного текста еще десяток писцов явился. Положение средневекового начальника Боне даже нравиться стало. Таких бы помощников да лекции конспектировать...

Сеанс связи с Великим Лесом растянулся почти на сутки. На первую телеграмму ответа пришлось ждать больше трех часов. Боня даже заволновался, проходит ли связь. Но, видимо, просто на "другом конце" приход телеграммы вызвал легкую (или не очень) панику. Пока начальству докладывали, пока думали, что и как ответить, вот время и прошло. А телеграмма была всего "сообщите наличие связи тчк боня". Правда, дальнейший обмен информацией проходил уже веселее. Ответы приходилось ждать всего по полчаса.

В результате, Боня узнал, что в Великом Лесу все спокойно. Мановое облако потихоньку растет за счет испарения оставленных Боней запасов твердой маны и вышло уже далеко за пределы поселка и даже эльфийского леса. Но сами запасы визуально и не сократились, может быть на процент. Живут эльфы все еще в деревеньке на берегу, лес понемногу приводят в порядок. У мелорна рядом с едальней сделали священную рощу, посвященную Боне-избавителю. Боня хотел уже было совсем застесняться и возмутиться, но, оказалось, что молиться ему эльфы ходят прямо в едальню, где совмещают еду с медитацией. Сторонниками нового религиозного направления стали все жители поселка и даже пикси. Самого "избавителя" это почему-то не удивило. Немного подумав, он даже вынужден был признать идею здравой.

Боня сообщил об основных событиях в Улуг Улусе. Характерно, что с этого момента все ответы (и вопросы) шли только за подписью Галадриэль. Иситаю она передала привет.

— Да, были когда-то знакомы, — признал призрак. — Я в Великий Лес заезжал еще студентом, на стажировку, до того, как к хифчакам на службу подался.

Боня попытался было представить, когда же это событие могло произойти, но плюнул. Сосчитать или сказать "восемь тысяч лет назад" или "десять тысяч лет назад" совсем нетрудно, а вот почувствовать, что это такое, никак не получалось. Как-то больше привык время часами мерить, а не тысячелетиями...

Для своих гвардейцев-пикси Боня передал распоряжение: выдвигаться силами трех полков к нему на встречу в районе города Виза. Один полк решил все-таки в Великом Лесу оставить, на всякий случай. Пусть это будут Бутырцы, у них форма зеленая. Точного места встречи для остальных назвать не мог, так как в Визе никогда не был, но Иситай успокоил, сказав, что пикси своего деуса издалека почувствуют, сами найдут. Ну а время встречи — через неделю назначил.

На все переговоры извели дикое количество ленты, но пикси сидели рядом и сходу ее восстанавливали. На другом конце линии связи, видимо, происходило то же самое. Наконец, Боня передал всем приветы и дал отбой.

Следующим делом было оставить побольше запасов твердой маны. Тут Боня уже так руку набил, что за несколько часов практически полностью залил здоровенный подвал в храме старого города. Метровые шарики в Денае воспринимались уже на уровне детских игрушек. Заодно и золота немножко в ханскую казну добавил, так, пару центнеров. В относительно большом государстве инфляции вызвать не должно. А пригодиться может. Одних ремонтных работ сколько проводить!

В общем, дела удалось привести в относительный порядок. Света по ночам вздрагивала уже не так сильно. Можно было стартовать. Некоторые проблемы возникли с Улдуз, которая рвалась лететь вместе с ними. Чтобы отстала, Боня пообещал организовать позднее летную экскурсию с пикси. А пока посоветовал продолжать налаживать с ними отношения. Последнее он сказал, явно не подумав, так как девочка резко замолчала и мечтательно заулыбалась.

— Ох, наведет она тут шороху, — подумал Боня, — как бы Циньцев завоевывать не кинулась. Хотя до них далеко. Вроде бы. Если пешком...

* * *

По дороге залетели в Денай. Ну, не совсем по дороге, но Боне было интересно проведать, как там дела обстоят. Прибыли опять под вечер, Света села прямо перед их домом. Кучер-домоуправ был на месте, оказалось, он сюда уже всей семьей переехать успел. Причем у Бони возникло подозрение, что эта семья появилась у бывшего кучера уже после их отправления в Великий Лес. Уж больно все члены семьи молодыми были. И женского пола. Но моральный облик домоуправа его не интересовал, главное, что "хозяйские" комнаты не занял, а поселился в боковом крыле. Хотя про себя отметил, что с зарплатой он, наверное, слишком расщедрился, надо учесть на будущее.

Домоуправ прибежал докладывать об успехах, коих оказалось не слишком много. Из всего порученного была построена только конюшня, что, учитывая прошлую профессию, не удивляло. Боня дал ему задание закупить продуктов для горгулий и драконы, им силы поле перелета восстанавливать надо, да и на дальнейший путь копить. Бывший кучер, видимо, был рад поводу сбежать, поэтому кинулся запрягать и через несколько минут куда-то поспешил со двора, бормоча, что скоро рыбаки с ночного лова возвращаться начнут. Горгульи отправились вместе с ним.

Тем временем приветствовать прибывших примчались призраки. Боня познакомил их с Иситаем, чем привел в такое замешательство, что даже не сумел связно расспросить их о ситуации в городе. Понял только, что беспорядков больше не было, а управителем Императрица утвердила Магнуса Темуса, чем очень сильно обидела другого патриция — Титуса Комиса. Последний, правда, бунтовать не пытался, но очень активно стал работать при храме, где, кстати, появился новый Верховный жрец — молодой и рьяный Августинус.

Боня решил, что информации ему для начала хватит, и отпустил призраков — показывать Иситаю город. Цинец держался с достоинством и корректно, но было видно, что сама возможность посмотреть новые места его очень радует. Быт и служба призраков-стражников его тоже очень интересовали. Юлиуса он назначил личным гидом, решив к нему приглядеться: возможно, дальше вместе лететь придется.

Боня со Светой (уже в человеческой форме) сидели в обнимку на крыльце, любовались звездным небом и тихо обсуждали дальнейшие планы. На Боню накатила какая-то умиротворенность и нежность, но долго это состояние не продлилось. Света неожиданно вскочила, быстро его поцеловала, скинула халатик и... обернулась драконом. Во двор въезжала повозка, груженая рыбой. Посреди кучи лежала здоровенная акула, свешивающийся хвост которой придерживал шедший за повозкой Сфенон (Эвриала сидела рядом с кучером).

В ближайший час у Бони появилась возможность любоваться, как подруга, громко хрустя хрящами, перемалывает громадную рыбину. Тоже, конечно, любопытное зрелище, но лирическое настроение как-то само собой пропало. В результате остаток ночи он убил на изготовление еще одного артефакта-телеграфа. И пожалел, что пикси с собой нет и заказать сделать ленту некому. Придется пергамент резать на полоски и клеить. Но это можно и местным поручить.

Утро началось с восхода солнца и приближающегося торжественного песнопения. Пели красиво, многоголосно, с переливами, при этом умудряясь придерживаться ритма бодрого марша. Боня заслушался, но постепенно до него дошло, что поющие уже никуда не двигаются, а концерт идет прямо перед воротами его дома. Доспех из твердой маны сформировался как-то сам собой, на уровне подсознания, а руки тоже сами нашли ПП и посох из мелорна.

Открылась калитка, и во двор вошел некрупный человек в расшитых золотом и драгоценными камнями одеждах, точнее сказать, парадном облачении Верховного жреца имперского храма. Выдержано все это великолепие от сапог до шапочки было в темно-фиолетовых тонах, а уж из бархата ли, парчи, аксамита или чего еще, современному землянину определить было трудно. Главное, все сверкало в лучах восходящего солнца и выглядело очень солидно. Глаза гостя из под кустистых бровей тоже сверкали и сверлили Боню сосредоточенно и с некоторым подозрением.

Вслед за Верховным жрецом вошло еще несколько человек в жреческой одежде, более скромной, но, все равно, явно парадной. Света в драконьей форме высунула голову из-за угла дома — посмотреть.

— Цвет у нее и Верховного жреца — один в один, — отметил про себя Боня. Вслух же он сказал:

— Рад приветствовать Вас, пресвятой Августинус, в своем скромном жилище, — и, помолчав, добавил, — Благословите, отче!

После этих слов Верховный жрец чуть расслабился и с явным удовольствием тюкнул Боню по склоненной голове извлеченным откуда-то жезлом. Правда, легонько, без членовредительства. После чего еще и руку ему на голову тоже возложил и что-то пошептал.

— Я вижу, Вы уже в курсе, что кафедру в славном городе Денае возглавляю я, — сказал Августинус. Голос у него был неожиданно для такого тщедушного тела гулким и басовитым. — В меру сил своих скромных стараюсь укрепить прихожан в вере, чему не в малой степени способствует регулярно являющий чудеса алтарь, чье пробуждение, я слышал, совпало с Вашим появлением в храме.

— Все в руках Божьих, — скромно пробормотал Боня и про себя хихикнул: — я знаю, сам руки прикладывал...

— Некоторые завистники из окружения понтифика Алов утверждали, что алтарь храма не может находиться перед его входом, а только внутри, но я провел исследование наставлений отцов церкви и древних летописей и убедительно доказал, что они заблуждаются. Размещение алтаря внутри храма стало возможным только вследствие упадка веры и числа прихожан, когда все они смогли поместиться в небольшом помещении. Толпы паломников могут собраться только на больших площадях перед храмом, и именно там и должен находиться чудодейственный алтарь! — жрец говорил, все больше воодушевляясь. А затем уже другим тоном добавил: — Мои скромные старания были замечены святейшим Синодом, которым было мне присвоено звание доктора теологии и дано назначение на эту кафедру.

— Я рад, что столь ответственный пост оказался в столь достойных руках, — решил проявить "политес" Боня.

В свою очередь Августинус, видимо, принял какое-то решение и перешел на деловой тон:

— Рад, что мы понимаем друг друга. Я слышал мнение пресвятого Иоанимуса, что Господь избрал Вас своим орудием, утверждение смелое, но Синод счел его полезным для укрепления веры. Я, естественно, разделяю мнение Синода. Прошу и Вас отнестись к данному решению Синода со всей ответственностью. По случаю Вашего возвращения в Денай в храме будет проведено торжественное богослужение. Я привез Вам ваше облачение и прошу принять участие в службе, — говорил жрец с апломбом и напором, тоном, не терпящим возражения. — Участие Ваших спутников в процессии тоже будет крайне уместным.

К Боне подскочила пара служек, на ходу разворачивая шитый золотом по серебру саккос.

На лице у Бони отразилось сомнение. С одной стороны, он очень не любил, когда так бесцеремонно все решали за него. С другой — было даже интересно, а чем все это кончится. Он глянул на дракону. Но к той уже тоже подскакивали другие служки с не менее роскошно вышитым покрывалом. Света кивнула и подставила спину.

Августинус посчитал Бонины сомнения связанными с размером одеяния:

— К сожалению, уважаемый, среди парадных облачений храма не нашлось ничего совсем подходящего на Ваш рост. Но это — одеяние митрополита и оно всегда делается свободного покроя. Это лучшее, что у нас есть...

Света энергично закивала. Боня вздохнул и позволил себя переодеть.

Вид получился несколько забавным. Саккос, как заподозрил Боня, Августинус заказал на себя. То есть ему по статусу еще и не положено, но почему не воспользоваться случаем? Кафедру уже дали, а там, глядишь, и до митрополита дорастет. Пришлось залезать к Свете на спину, когда сидишь, не так заметно, что все коротко. Жрец полез следом за Боней. Дракона посмотрела на него с осуждением, но промолчала. Так и выехали из ворот. Спереди — Августинус, благословляющей народ, а за ним — Боня, скрестивший ноги по-турецки. За воротами оказалась целая толпа, приветствовавшая их громкими криками. Затем хор снова грянул бодрый марш, и они двинулись в сторону храма.

По дороге процессия все увеличивалась за счет нарядно одетых горожан, которые сначала встречали шествие по бокам улиц, а затем к нему присоединялись.

— Когда доберемся до храма, правьте (Света хмыкнула) прямо на ступени, справа от алтаря. Там пристроена Ваша часовня и находиться рядом с ней Вам будет наиболее естественно, — объявил Августинус.

Боня чуть не свалился со спины драконы:

— К-какая часовня?

— Я счел правильным сделать у храма пристройку посвященную Вам. В принципе, это отдельная часовня, но в народе уже и весь храм стали называть храмом Блаженного Бони.

Услыхав про "блаженного" Боня обиделся. Эльфы вот "избавителем" зовут, а хифчаки — "алимом" (знающим), а тут — чуть ли не "дурачком". Вот и спасай их после этого от пиратов, да и сколько еще он тут полезного сделал... Но на высказанное недоумение жрец спокойно ответил:

— Вопрос обсуждался. Но Вы, почтенный, в зеркале себя, наверное, видели? Длинный и худой, как скелет! Сначала Вас "аскетом" назвать думали, но аскетизм подразумевает строгость, а о Вашей доброте здесь легенды слагают. "Не ест, не пьет, все другим раздает!" — хороший девиз получился. Мы его в Ваше Житие включили. Кстати, "Житие Блаженного Бони в славном городе Денае" моего сочинения пользуется громадной популярностью. Сначала мы его в Вашей часовне раздавали, а теперь только продаем, и заказов на полгода вперед. Переписчики трудятся круглосуточно!

* * *

В Денае Боня не задержался. Службу отстоял, заседание городской Управы прямо в покоях Верховного жреца провели, отчеты послушал, новостройки на Свете облетел и — дальше в дорогу. Правда, останки Юлиуса все-таки прихватил. Урны не покупал, прямо с банкета в храме после заседания Управы какую-то пустую бутылку спер, да с помощью Иситая необходимые магемы в нее внедрил за полчаса. Еще "телеграф" в доме у Титуса Комиса установил (тот и член Управы, и храмовый староста, и рвется быть полезным). Несколько экземпляров инструкции Боня у хифчаков прихватил, теперь в Денае парочку и оставил. Ну и в порт слетал, оставшийся от разборок со змеем Ди шар твердой маны в бухте в несколько раз увеличил. Чтобы долго об этом не беспокоиться. А дальше — на выход! Пока почитатели на фрагменты мощей не разобрали. Перестарался Августинус. С горожанами Деная теперь лучше любить друг-друга на расстоянии... А, может, хитрый жрец так все нарочно подстроил?

Теперь — вторые сутки в полете. На остров решили пока не залетать. Там потом основательно обустраиваться надо будет, а заскочить — поболтать с Ди Боне не хотелось. Слишком уж удовольствие сомнительное.

Отметил про себя, как же сильно мановое облако разрастись успело. Такими темпами — все Внутреннее море через полгода охватит. Ну и суши изрядный кусок. Интересно, оживут ли еще какие магические существа? И как себя поведут? Процесс наполнения этого мира маной, считай, из под контроля уже и вышел. А через десяток лет, глядишь, и весь мир заполнится...

Поделился рассуждениями со Светой, но та проблемы не увидела, только восхитилась Бониной мощью, как бога. Одному целый мир заполнить! А то, что не о всех магических существах узнает, зря беспокоиться не нужно. Большинство сами придут на такое чудо поглядеть. А остальных, если кто хулиганить начнет, всегда к порядку призвать можно будет. Ведь Боня же ману умеет не только давать, но и отнимать. Так что больших проблем быть не должно.

На сей раз, к цели подлетали утром. И еще километров за двадцать до берега попали в радостно визжащую стаю пикси. Все три полка, бессовестно нарушив строй, кинулись обниматься и целоваться. Причем не только Боню, но и горгулий, и Свету всю обслюнявили. Та чуть огнем плеваться не стала. Пришлось на подлете к городу все-таки напомнить гвардейцам о необходимости произвести на горожан столицы Империи достойное впечатление. Пикси немедленно выстроились по полкам и эскадронам, так что подлетали уже, как на воздушном параде.

Глава 25. Миротворцы

Город Виз располагался на высоком берегу моря рядом с шикарной бухтой. Бухта была не широкой, не более ста метров, но входила в сушу километров на десять, постепенно загибаясь вокруг города и образуя его естественную границу. Если со стороны моря и противоположной от города стороны бухты берега были круты и скалисты, не давая возможности пристать к ним судам, то берег со стороны города был полог — получился идеальный порт. Замечательные природные условия были улучшены строителями, сумевшими сузить вход в бухту метров до пятидесяти и укрепить его двумя высокими башнями, одну из которых венчал маяк. Как ни странно, кораблей в порту было немного. Основная масса располагались в дальней от моря части бухты, причем большинство из них было небольшими, скорее всего, рыбачьими. Зато на переднем плане у огороженного от остального города причале было пришвартовано не менее тридцати галер, на которых интенсивно шли погрузочные работы. Причалы за галерами были девственно чисты, и только через километр-полтора можно было заметить какие-то лодки.

По мере приближения стало заметно, что на причале перед галерами было много воинов, и именно они руководили погрузкой. Более того, значительная часть "носильщиков" тоже была в доспехах и при оружии. Торопливо закинув в трюм корабля очередной тюк, они бодро выскакивали назад за следующим. Да и груз они тащили какой-то странный. На одну из дальних галер затаскивали по сходням золоченую скульптуру какого-то мифического животного, а на другую, поближе, явно грузили даже не упакованную церковную утварь.

— Свет, тебе не кажется, что эти ребята с оружием здесь занимаются мародерством? — спросил Боня подругу. — Давай, слетаем на этот причал — посмотрим поближе, что там происходит.

Он быстренько нарастил свой мановый доспех, а также попросил пикси и горгулий приготовить свои ПП, но держаться повыше, чтобы стрелами с земли было не достать, в случае чего.

Света, отработанным движением, сдула крыльями посторонних с ближнего края причала и приземлилась на освобожденное место. Боня аккуратно и неспешно сполз с ее спины, делать резкие движения мановый доспех просто не позволял. А так, стойка была самой боевой, в правой руке ПП, в левой — посох.

— Что здесь происходит? — спросил он как можно более строгим голосом.

Находившиеся перед ним воины быстро выстроили цепочку, ощетинившуюся пиками и алебардами. Атаковать Боню (или дракона?) никто не кинулся, но и отвечать никто не спешил.

— Свет, спроси ты, — попросил Боня. — По-моему, они меня плохо поняли.

Дракона набрала в легкие побольше воздуха и прогремела, умудряясь выдыхать пламя, рычать и шипеть одновременно. Впечатляло.

— ЧЧЧТО ЗЗДЕССЬ ПРРРОИССХХОДИТ?!!!

Шеренга попятилась, но не развалилась. Только раздались подбадривающие крики, и остальные воины с очередным грузом стали заскакивать на галеры, а назад уже не выходить.

В этот момент откуда-то из-за их спин раздались крики, и кто-то в рясе стал махать руками и подпрыгивать на месте, привлекая Бонино внимание. Шумевшего быстро заткнули древком алебарды, но своего он добился.

— Первый эскадрон измайловцев! — крикнул Боня пикси. — Доставьте ко мне кричавшего!

Отряд буквально размазался в воздухе, моментально оказался на месте, подхватил с земли упавшего священнослужителя, взмыл с ним метров на сто в воздух и уже медленно, без членовредительства, понес к Боне. При ближайшем рассмотрении это оказался старый знакомый, бывший верховный жрец храма в Денае Иоанимус. Вид у него был довольно жалкий. Лицо в грязи и крови, вся одежда порвана и перепачкана, да и телу под ней явно сильно досталось. Дух его, однако, остался тверд, а глаза сверкали гневом:

— Боня! Эти мерзавцы обманом захватили и ограбили город Виз! Не побоялись поднять руку даже на святую утварь главного храма. За что и прислал Господь тебя, их покарать. Не дай им уйти безнаказанными!

— Все ясно, Боня, фас! — пробормотал "присланный Господом карать" мародеров. Впрочем, насильников и грабителей он сам не любил и за людей не признавал. Поэтому повернулся к драконе.

— Свет, давай, потранслируй им то, что я говорить буду. У тебя громче получается. И выразительней.

По Бониной подсказке та проревела:

— Всем сложить оружие и выйти с кораблей! Не подчинившиеся будут уничтожены!

Для наглядной демонстрации Света дыхнула огнем на ближайшую галеру. Та вспыхнула, как свечка. Раздались крики и стоны. Кто-то стал прыгать прямо через борт в воду, кто-то выскакивал на причал. Стоявшие перед Боней и Светой цепочкой копейщики и алебардисты резко развернулись и бросились прочь в сторону дальних кораблей. Однако, остальные корабли никто покидать не стал. Наоборот, после некоторой суеты, они один за другим стали отходить от причала и поворачивать в сторону выхода из бухты. Из города к ним с воплями бежали, бросая свою ношу другие многочисленные воины, но их, кажется, никто дожидаться не собирался.

— Свет, шугани этих на причале, чтобы не мешались под ногами,— попросил Боня.

Дракона немедленно превратилась в живой огнемет, поливающий причал сплошной струей пламени. При этом она бодро рванула от их конца причала к противоположному. Боня про себя отметил, что подобные действия правильнее называть "спалить", а не "шугануть", но сдерживать Свету не стал. А вот Иоанимус за его спиной так весь и подпрыгивал от возбуждения и орал что-то одобрительное.

Боня подозвал пикси:

— Ставлю задачу. Я уже убедился, что ребята вы крепкие, так что хватайте галеры по одной и несите их на берег. По дороге можете потрясти, но так, чтобы груз не растерять. Людей не страшно. Даже правильно. Корабли складывать рядком, прямо по этому причалу, метрах в пятидесяти от воды. Вперед, орлы!

Иоанимус слушал это, открыв рот.

— А они и вправду так могут?

— Маловер! — ехидно скривился Боня. — Я же тебе говорил, что это — младшие ангелы!

Света тем временем успела дойти до конца причала и вернуться обратно. Людей на нем больше не было. Так, какие-то закопченные головешки и куски оплавленного металла. Сам причал не сгорел только потому, что был каменным. Но местами оплавился.

Пикси бодро таскали галеры одну за другой на берег. Технологию они отработали быстро. Схватить, поднять, наклонить градусов под шестьдесят носом вниз. Тех, кто не выпал (или сам не спрыгнул) нести вместе с кораблем к берегу. Все равно, после приземления сразу никто через борт сигать не пробовал. А потом Света с горгульями ходили вдоль бортов и предупреждали об ответственности за неосторожные действия...

Через час все было закончено. Ровно тридцать относительно целых галер довольно плотным строем стояли на берегу, слегка заваливаясь на бок. Одна догорала у причала. Еще одна (как раз та, куда загрузили скульптуру) переломилась пополам в воздухе, и пикси бросили обломки около берега. Выловить наиболее ценное можно будет и потом.

Света еще раз обошла вокруг кораблей и громко всех предупредила, что покидать их пока нельзя, охрана будет сразу стрелять на поражение. Причем не стрелами, а плазменными снарядами, которые любой доспех насквозь прожигают. Желающих проверить это сразу не нашлось. Ну, и тем лучше. Тем временем, один полк (Сухаревский) завис в воздухе, растянувшись редкой цепочкой вокруг галер. Метров по шестьдесят на гвардейца. Боня подумал и добавил к ним еще эскадрон измайловцев. Оставшиеся два эскадрона полка усилил горгульями и послал их контролировать сухопутные ворота города (их всего двое и было) с указаниями — никого из города не выпускать, по крайней мере, мародеров. Разве что — голыми. Заодно просил горгулий разобраться, а есть ли там стража вообще, и, если есть, кому она подчиняется. А дальше — действовать по ситуации.

С оставшимся полком (Семеновским), Светой и примкнувшим к ним Иоанимусом Боня двинулся в город, попутно выясняя у жреца, что же здесь произошло. Весь багаж так и оставался у драконы на спине, так что любопытный Истиай, а вслед за ним и Юлиус тоже присоединились к процессии и беседе. А вот прохожие на улицах им почему-то не попадались совсем...

Из рассказа Иоанимуса выяснилось, что дела здесь обстояли крайне уныло. Вот уже несколько месяцев Хумы собирали большую армию, целью которой был не набег, а полный захват Виза и всей остальной территории, оставшейся у Империи. Неспешность сборов объяснялась тем, что город планировалось обложить и с суши, и с моря, для чего строился громадный по здешним меркам флот: больше двухсот кораблей.

Перепуганная такими приготовлениями Императрица, которую, оказывается, зовут Алехея (а то Боня и не знал), обратилась за помощью к Алам. Те потребовали кучу денег, льгот и привилегий, включая признание Патриархом общего главенства церкви за Понтификом. Не слушая возражений жрецов, Императрица на все согласилась. Алы быстро собрали пятитысячное войско во главе с герцогом Бульманским и дожем Гальбади, который и привел уже встреченный Боней галерный флот. Ворота Алам открыли, но те с самого начала повели себя не как друзья, а оккупационная армия. При этом интересы у герцога и дожа явно не совпадали, а объединяла их только необходимость вместе противостоять местным военным и дворянам.

Дожу было нужно устранить конкурента. Город Виз обладал удобной гаванью и служил мощным торговым центром. Еще раньше изрядный кусок причалов был получен Алами в долгосрочную и бесплатную аренду, рядом с которым был построен целый квартал, не подчинявшийся власти Императоров. Теперь дож стремился расширить этот квартал на весь порт.

Бульманский же, будучи на родине малоземельным аристократом, хотел сделать себе из остатков территории Империи новое герцогство. Императрица, фактически, попала под домашний (точнее, дворцовый) арест, и по городу шли слухи о скорой ее и герцога свадьбе.

Торжеству Алов помешали, наконец, зашевелившиеся Хумы. Их войско все-таки выступило в поход. Узнав о численности предполагаемого противника, Алы поняли, что город им не удержать. Так что о свадьбе забыли, а начались спешные грабежи и подготовка к отъезду. Именно в этот момент Боня и появился.

Боня посочувствовал Алехее: то дядя бунтует, то замуж насильно тащат, то просто грабят.

— А Императрица-то ваша жива еще? — спросил он Иоанимуса.

— Жива, только вместе со всеми своими миньонами взаперти сидит, — ответил тот и почему-то сплюнул.

Боня пристально посмотрел на жреца, который явно выбивался из сил и все больше хромал. Помяли его все-таки изрядно. Порывшись в сумке, Боня достал так и не пригодившийся в Улуг Улусе лечебный артефакт его производства.

— Погодите минутку, уважаемый Иоанимус, — сказал он. — Я не уверен, что в этом городе найдется еще один чудодейственный алтарь, поэтому позвольте попробовать поддержать ваши силы с помощью этого артефакта. Конечно, не столь сильно, как божественный алтарь, но немного помочь он все-таки должен.

Боня приложил золотую пластинку ко лбу Иоанимуса и направил на нее поток маны. Сначала внешне ничего не происходило, никакого сияния не появилось. Однако, через полминуты фонарь под глазом жреца стал менять цвет с темно-синего на желтый, а опухоль заметно опала. Ссадина на лбу тоже перестала кровоточить, и покрылась засохшей корочкой. В общем, процесс все-таки пошел.

Минут через десять лицо у Иоанимуса стало чистым, то есть грязным оно осталось, но следов насилия на нем больше не наблюдалось. Про остальное тело сказать было трудно, под одеждой не видно, но выглядеть жрец стал заметно бодрее. Боня с удовольствием отметил, что его артефакт все-таки работает, а древний справочник по медицинским магемам — не подвел.

— Что это было? — требовательно спросил жрец. — Просветления и легкости, как после причащения на алтаре я не ощутил, наоборот, есть захотелось. Но боль прошла, и чувствовать я себя стал лучше.

— Спасибо за столь точное описание своих ощущений, — обрадовался Боня. — Это всего лишь лекарский амулет, к тому же, опытный образец, я его совсем недавно сделал. Результат оказался даже лучше, чем я рассчитывал. Так что ты, можно сказать, внес свой вклад в развитие науки.

— В качестве подопытного?, — сообразил Иоанимус. Но улучшение самочувствия настроило его более благодушно, так что он милостиво добавил: — Ну да Бог тебе судья...

За пару кварталов до дворца им все-таки попытались помешать двигаться дальше. Улица оказалась перегорожена легкой баррикадой из мебели и других подручных средств, а через нее выставили пики одетые в железо воины.

— Чьи солдаты? — повернулся Боня к Иоанимусу.

— Гвардейцы Бульманского, они дворец охраняли, — буркнул жрец, после чего неожиданно заорал: — Бей еретиков!!!

Голос у него дал петуха, но бывшие и так на взводе пикси дали по баррикаде не очень дружный залп из ПП, а затем и Света дыхнула струей пламени.

Боня поморщился. В принципе, он понимал, что такой способ решения проблем — самый быстрый и радикальный, но внутренне все равно содрогался. Вот так, был отряд в двести человек, и нет никого, только стены закоптились, да головешки под ногами трещат и пованивают. Это они уже даже не как ковбои в вестерне по городу идут, стреляя во все, что движется, а, скорее, танком все раскатывают... А он себя интеллигентом считал! Или интеллигенты, они такие и есть? Убивают не просто, а с внутренними переживаниями?

Перед дворцом баррикад никто уже не строил, но ворота перед ними закрыли. И даже из окон лучники стрелять пытались. Но пикси дружным залпом ворота вынесли, а затем послали но несколько плазменных шаров во все окна, где были замечены лучники. А тут еще и Света следом огнем дыхнула, выжигая прихожую полностью. Больше им никто сопротивления оказывать не пытался.

Во дворец Света пошла вместе со всеми. Залы были большими, лестницы широкими, а если где в двери не влезала, то это проблемы дверей. Как-то они сами собой превращались после ее прохода в арки. Вел их Иоанимус, как единственный, кто тут бывал раньше. И, как выяснилось, первым делом привел их к покоям, оккупированным начальством Алов. Точнее, герцогом и его свитой. Дож со своими где-то на галерах остался. Если в море не сиганул, что сомнительно.

Перед дверями покоев герцога им в последний раз попытались оказать какое-то сопротивление, и десяток гвардейцев самоубийственно кинулся на Свету с мечами. Но она даже пламенем дышать не стала. Щелкнула пару раз челюстями, а остальных пикси дострелили. Иоанимус был в экстазе.

Дальше все было как-то рутинно. Герцога и полсотни наиболее родовитых Алов пикси спеленали, почти как мумий, и выволокли их во двор, где оставили под охраной одного эскадрона. Тех, кто успевал выскочить в окна, особо не преследовали. После чего двинулись в сторону места заточения Императрицы. Подвернувшихся по дороге Алов, которых во дворце становилось все меньше, как правило, отлавливали. Некоторых инфразвуком валили призраки, но чаще этого и не требовалось, сами сдавались. Пойманных и связанных один эскадрон таскал в кучу к их герцогу, другой продолжал охранять Боню.

Так и дошли. Часть дворца, где Алехею держали под охраной, оказалось, так и называлась "крылом императрицы". В смысле, там и полагалось находиться покоям супруги Императора Визов и их несовершеннолетних детей. После смерти папаши Алехея провозгласила себя Императрицей и заняла его комнаты, а Алы ее обратно в "детскую" отправили. Не больно, но унизительно.

Проход к "крылу императрицы" проходил через внутренний дворик с садом и фонтаном. Боня здесь задержался. Красоты сада его не очень интересовали, но в фонтане была вода. Так что он, вспомнив опыт Деная, поручил пикси сделать себе бурдюки, наполнить их в фонтане водой и слетать с ними в прихожую. И потушить все, что от Светиного пламени успело загореться. Заодно попросил герцога с прочими пленными Аллами сюда (к фонтану) перенести. Нечего им на площади перед дворцом народ смущать. А тут и условия лучше: на травке валяться удобнее, и вода рядом.

Никакой охраны Алов в саду заметно не было. Внутри тоже было подозрительно тихо. Наконец, одна из створок дверей приотворилась, и оттуда выглянул нарядно одетый молодой человек. При виде дракона он немного попятился, но потом взял себя в руки и вышел в сад.

— Кто это, не знаешь? — спросил Боня Иоанимуса. Тот почему-то поморщился:

— Один из миньонов Императрицы. Я их так различать и не научился.

Действительно, следом за молодым человеком из дверей вышли еще двое таких же. Все — молодые, высокие, стройные, блондинистые, с правильными чертами лица. Можно сказать, красавцы. При этом нарядно и богато одетые, преимущественно в золотые и серебряные цвета, но не в форме. У каждого на груди вышиты два герба, один — одинаковый у всех троих, что-то вроде единорога-тянитолкая (двухголовый единорог, вторая шея — вместо хвоста, Боня не смог сдержать улыбку). Правда, Иоанимус пояснил, что "тянитолкай" и есть герб Империи, причуды истории... Ну а второй герб у каждого свой, личный. А юноши эти — из лучших родов Империи, вроде как личные порученцы Императрицы. По совместительству, ее любовники (Иоанимус снова сплюнул).

— И много их? — полюбопытствовал Боня.

— Была сотня.

— И что, все любовники Императрицы? Ну, дает! — Боня даже присвистнул. Света тоже заинтересовалась и внимательно оглядела подошедших миньонов с ног до головы. Одного даже носом повернула, чтобы лучше рассмотреть. Те сначала что-то собирались сказать, но теперь застыли, не дыша.

— Ладно, Свет, не пугай мужественных защитников Императрицы, — решил прервать затянувшуюся паузу Боня. — Молодые люди, в этой части дворца Алы еще остались?

Те вскинулись, но один из них вежливо ответил, что внутри крыла Алы постов не держали, только снаружи охрану выставили. А теперь и та исчезла.

— И чего они так на меня зыркнули? — подумал Боня. — Блин, они же все благородные патриции, а я им — "молодые люди"! На ровном месте обидел. Извиниться что ли? Или лучше не стоит? А жрец-то чего молчит? В конце концов, это его Императрица, пусть разруливает.

— Иоанимус, будь любезен, представь нас.

— Много чести, — буркнул упрямый жрец и повернулся к миньонам: — МОЛОДЫЕ ЛЮДИ, сообщите Императрице, что деус Боня очистил дворец и порт от захватчиков и ему нужна помощь в размещении пленных.

В этот момент появились пикси с первыми спеленатыми пленными Аллами. Как раз — герцогом и несколькими ближайшими дворянами. Все почему-то мокрые.

— Я же вас просил пожар потушить, а не пленных поливать, — удивился Боня.

Пикси на минуту застыли в воздухе и своим методом группового ведения разговора отрапортовали, что в прихожей почти ничего и не горело, а воду девать куда-то надо было. После чего полетели за следующей партией пленных.

Миньоны хотели было что-то спросить, но при виде мокрого Бульманского передумали. Вместо этого они резко развернулись и почти бегом скрылись во дворце.

Боня попросил пикси сделать ему с Иоанимусом пару "стульев рыболова" и, в ожидании появления Императрицы (сама прибежит, — решил он), попытался провести военный совет. В основном, он расспрашивал Иоанимуса о важнейших объектах города и возможности собрать местных стражников, войска или хотя бы ополчение для наведения окончательного порядка. Иситай деятельно включился в обсуждение, Юлиус скромно молчал, а Света развалилась рядом на траве и смотрела на Боню с такой нежностью и восхищением, что тот не выдержал, прервался и сходил — чмокнул ее в нос.

Тем временем, пикси успели перетаскать всех пленных, которых набралось уже заметно больше сотни. Весь сад ими завалили. Более родовитых (богато одетых) свалили поближе к фонтану, остальных — как получится. Пикси тоже собрались здесь всем полком и рассредоточились над садом, полностью его контролируя.

Наконец, двери "крыла императрицы" распахнулись, выскочившие миньоны образовали расширяющийся живой коридор, и появилась Императрица. Боня почувствовал себя обманутым. Алехея оказалась вовсе не юной девой, а теткой лет тридцати пяти, невысокого роста и изрядно толстой. Глаза, правда, были большими и черными, но под ними был отнюдь не маленький нос, а пухлые губы в обрамлении не менее пухлых щек смотрелись не аппетитно, а плотоядно. Зато вся в белом и с багряной полосой по подолу, из под которого можно было заметить столь же багряные сапожки.

Первым делом Императрица решительными шагами направилась к фонтану, отыскала среди лежащих фигур герцога Бульманского и с явным удовольствием пару раз пнула его сапожком по ребрам. Тот взвыл и принялся ругаться. Но Алехея, вся сияя довольной улыбкой, уже шла к Боне.

— Я рада приветствовать моего героя, спасшего Империю от захватчиков, а ее Императрицу от горького заточения, — почти пропела она мощным, но неожиданно приятным голосом. Настоящее сопрано!

Услыхав о "горьком заточении" Боня с подозрением покосился на целую толпу миньонов, все продолжавших выходить вслед за Алехеей, но ничего не сказал, а только слегка поклонился.

Императрица в свою очередь внимательно оглядела Боню, задержалась взглядом на его абсолютно лысой голове, даже сощурилась при этом. Но потом кивнула сама себе, видимо, удовлетворенная осмотром. Боня с некоторым беспокойством вдруг осознал, что если не считать полного отсутствия волос, не позволявшее ему быть блондином, то в остальном он вполне соответствует стандарту внешности здешних миньонов: весьма молодо выглядит и даже выше и худее большинства. Свету, кажется, посетили те же мысли, так как она пододвинулась к нему поближе и закинула голову ему на плечо, выжидательно глядя на Императрицу.

Боня решил, что пауза затягивается, и пора брать инициативу в свои руки.

— Багрянородная, — сказал он. — Алы разбиты, деморализованы, а их руководители взяты в плен. Но нужно закрепить успех. У меня просто нет солдат, чтобы контролировать весь город. Да и пленных нужно куда-то девать.

— Казнить бы всех гадов, — мечтательно произнесла Императрица. — Но ты прав, лучше с них выкуп получить. Весь город разрушили и загадили. А тут еще и Хумы того и гляди нагрянут...

— Давай решать задачи по порядку. С Хумами еще успеем разобраться. Пока Алов куда-то девать надо. У тебя стражники в городе какие-нибудь есть? Где, вообще, имперские войска? Дворяне, наконец? Хотя, дворян, я вроде, вокруг немало вижу, — Боня покосился на миньонов. — Ну так приспособь их к делу. Я с ними своих гвардейцев для силовой поддержки послать могу, но собирать силы и восстанавливать порядок в Визе — твоя задача. В конце концов, это — твой город!

— Да, ты абсолютно прав. Сейчас, возьму себя в руки. Все-таки столько переживаний было. Прямо выть хотелось от бессилия.

Алехея неожиданно развернулась, быстро подошла к герцогу Бульманскому и еще раз со всего маха поддала его ногой. На сей раз — по копчику. После чего столь же быстро вернулась и перешла на деловой тон:

— Патрисий Клодий! Возьмите десять человек и немедленно проверьте состояние арсенала. Вооружитесь сами и вооружите всех дворян, которых найдете во дворце! Патрисий Дециус! Немедленно соберите всех слуг, которые здесь остались!

Команды так и сыпались. Боня даже заслушался. А вот Иситай возник рядом и иногда стал подсказывать Алехее. Та сначала не обратила на него внимания, но к советам прислушалась и соответствующие распоряжения дала. Потом подняла глаза на советчика, но ограничилась только тем, что на несколько секунд застыла и пару раз моргнула. Затем медленно перевела взгляд на Боню, увидела, что тот улыбается, и продолжила распоряжаться дальше в прежнем темпе.

Когда дело дошло до размещения пленных, Боня, вспомнив опыт Пиночета, решил вмешаться:

— Алехея, у вас тут ипподром есть?

— Есть, конечно. Только зачем он тебе понадобился? Хочешь поднять дух у народа, игры устроив?

— Да нет. Тут пленных Алов, даже с учетом всех их потерь больше пяти тысяч будет. Ни в одну тюрьму не влезут. Я вот и думаю их на ипподроме пока запереть. И места много, и охранять легко.

Возражать никто не стал. Порученцы побежали готовить арену и трибуны. Заодно обсудили "приятную тему" (как отметила Императрица) — как от пленных получить максимальную выгоду. Боня подкинул еще пару идей.

— Выкуп реально только с богатых требовать можно, — сказал он. -Но ты и простых солдат как-нибудь к делу приспособь. Пусть, как минимум, отработают. А если кто в веру по вашему обряду перейти захочет, так можно будет и в качестве поселенцев принять. А то народу у вас в Империи почти не осталось, одно название.

— Какое же это поселение из одних мужиков? — удивилась Алехея.

— Ничего, с бабами, в случае чего хифчаки помогут, я договорюсь. Они давно в набеги на соседей собираются, а в качестве полона у них все больше женщины получаются, мужчин, как правило, просто режут. Могут и нам продать по дешевке. А у тебя как раз деньги от выкупа пленных аристократов появятся.

Идея Императрице не то, чтобы очень понравилась, но к сведению она ее приняла.

— Не забудь квартал Алов в порту вместе с причалом в свою пользу конфисковать и тоже включи в качестве части выкупа, — продолжил Боня. — А то потом выкуп разово заплатят и будут имущество назад требовать, ибо мир между вами. А вы тут конкурентам такие преимущества раздаете. У самой, небось, по городам Алов своих кварталов нет? Понятно, что нет. Так и к себе пускать незачем. Они у вас всю торговлю перехватят. А на Внутреннем море основным торговым флотом должен быть флот Империи.

— Все ты правильно говоришь, — вздохнула Алехея, — только нет у нас флота. Когда-то был, а потом все меньше и меньше делался. А теперь Гальбади и все остатки сжег.

— Дело поправимое, — стал утешать ее Боня. — Тридцать галер у вас, считай, уже есть.

— Каких галер? — спросила Императрица дрогнувшим голосом.

— Тех, на которых твой Гальбади удрать пытался. С награбленным. Мы их пока вместе с людьми и грузом на берегу сложили, мои гвардейцы стерегут. Немного, конечно, поцарапали мы эти галеры, но починить можно.

Императрица открыла рот и забыла его закрыть.

— А потом, — продолжил добивать ее Боня. — Ты же говорила, что на вас Хумы с большим флотом идут. Кораблей двести. Если хотя бы половину из них захватить, то у вас вполне приличный флот получится...

Глава 26. Император?

День завершился в организационных хлопотах. Миньоны вооружились и носились туда-сюда, как угорелые. Императрица гоняла их по всему городу с поручениями, решительно, но с улыбкой, строя глазки, а некоторых даже целуя. К Бониному удивлению, как правило, с поручениями миньоны справлялись. Может, этому и не надо было удивляться, нормальные молодые аристократы, которых крашеными блондинами сделали только введенные Алехеей "правила игры" при дворе.

А вот с вооруженными силами Империи дела шли туго. Ни одного стражника до конца дня так и не нашли. С трудом наскребли пару сотен военных, и то за счет личных знакомств миньонов с офицерами. Остальные все, как сквозь землю провалились. Даже простые солдаты. Видимо, от Алов где-то по домам попрятались, а то и вовсе из города драпанули. Но на охрану ипподрома все-таки наскребли. Расставили часовых, и Боня полк пикси выделил. Те, правда, похулиганить норовили, периодически постреливая по каменным трибунам (пленных в центр, на скаковую дорожку согнали), но зато никто ни бунтовать, ни бежать не пытался.

Переправка пленных с галер на ипподром заняла всю ночь. Из миньонов и пикси сформировали двадцать "досмотровых бригад". Пикси вытаскивали моряков по одному и тащили к миньонам, те пленных быстро осматривали, отбирали оружие и сортировали по уровню возможного получения выкупа. "Сосчитанных" сгоняли в колонну и под конвоем уже других пикси и миньонов отводили на ипподром. Человек по пятьсот за раз. Ну а наиболее ценных пленных Императрица отправила даже не в городскую тюрьму, а в казематы в подвалах дворца. Оказалось, что там и такие помещения имелись.

При извлечении с галеры дожа Гальбади Императрица лично присутствовала. В отличие от герцога Бульманского ногами его пинать не пыталась, но очень долго молча рассматривала с презрительной улыбкой и пытаясь смотреть на него "сверху вниз". При ее росте это было не просто, но как-то все-таки получилось. Боня к ней даже невольно некоторым уважением проникся за это.

Попытки прорыва Алов через городские ворота несколько раз имели место, но легко пикси и горгульями пресекались. Правда, одному довольно большому отряду удалось-таки спуститься со стены по веревкам вдалеке от ворот. Даже добычу с собой кое-какую прихватили, но не очень много, так как уходили пешком. Перекинуть через стену еще и лошадей они толи не смогли, толи и не пытались. Поскольку узнали об их бегстве не сразу, посылать погоню Боня не стал. Ищи их потом по округе. Вот если мародерствовать по дороге начнут, и сведения об этом в столицу доставят... А пока — не до них.

Следующий день ушел на отлавливание по городу оставшихся на свободе Алов. Но дела пошли уже лучше. Местные жители на иноземцев охотно стучали, да и в задержании помогали. Все-таки Алы были оккупантами, и симпатий не вызывали. К тому же до горожан дошло, что власть полностью переменилась, и Императрица снова правит. В результате за пол дня нашлись и все стражники, и оба гвардейских полка. Сами прибежали, горя рвением служить любимой государыне. Так что удалось и патрули по всему городу отправить, и "зачистка" пошла бешеными темпами. Заодно и всех купцов из Алов "зачистили". Вместе с товарами. Бывает...

Чиновников и придворных тоже набежало полный дворец. Столь же рьяных и жаждущих служить, как и военные. Боня им "субботник" устроил, порядок в своих департаментах наводить (во дворце, как ни странно, все слуги на месте остались, так что своими силами справлялись, и такие помощники им бы только мешали). Ну а из старших чинов Императрица сформировала комиссию по разбору награбленного в городе Аллами и возвращения имущества владельцам. Рвались в комиссию все, чуть до драки дело не дошло. Боня настоял, чтобы ее председателем стал Иоанимус, все-таки свой человек и, вроде, не вор. Алехея не возражала. Оказывается, Иоанимус за успехи в Денае в Визе был в митрополиты произведен и в Синод вошел, так что чин имел достойный.

Вообще, разбор имущества, оставшегося на галерах, стал чуть ли не главным занятием в городе. Охрану выставили, чиновников набежало, Императрица лично ходила дважды проверять в течение дня.

Боня сначала ходил вместе с Алехеей, но потом перестал. Видит, тетка и без него справляется, так зачем лезть с советами. Оставил ей на всякий случай Иситая, а сам пошел себе временный лагерь обустраивать. А то команда его уже вторые сутки без сна и еды, непорядок. Занимать какие-либо комнаты он счел излишним. Свете в драконьей форме неудобно будет, а в человеческом виде ей быть пока рано. Шатер поставили прямо в том же садике перед "крылом императрицы", где свой военный совет проводили. Вроде, и во дворце, а над головой — небо, если что, взлетать удобно. Там и организовал для своих посменный отдых.

С едой оказалось сложнее. Точнее, не с едой, а со слугами. Статус у Бони так и остался неопределенным, никого к нему персонально не приставили, а из приписанных к месту в саду — только садовники. Они к кухне никакого отношения не имеют. Попытки поймать того, кто эту проблему может решить, успехом не увенчались. Иерархии слуг Боня не знал, где какие управляющие сидят — тем более. Просто ловить пробегающих мимо за полу оказалось бесполезно. Во-первых, вырываются — дальше по своим делам бежать, а, во-вторых, над каждым такая цепочка начальников имеется, что пока ее пройдешь, вся команда с голоду помереть успеет. В общем, послал Боня горгулий и эскадрон пикси самим искать кухню и забрать оттуда все, что найдут съедобного. А местные бюрократы потом сами разберутся. Наверняка к Императрице жаловаться прибегут, там все и разрешится.

Налет на кухню превзошел все Бонины ожидания. Вроде, город подвергся оккупации и разграблению, а во дворце припасов полно, и на тысячу человек готовят, не меньше. Безо всякого торжественного обеда. Неплохо живут, и едят вкусно! Правда, усилиями горгулий и пикси у придворных сегодня постный день образовался. Почти все мясо в садик уволокли. Аж шесть туш. Две говяжьих и четыре свиных. Там и оприходовали все со Светиной помощью.

До конца дня Боня Императрицу так и не видел. Хотя, вроде, рядом, в соседнем крыле живет. Ну да не больно то и хотелось. Иситай все равно периодически Юлиуса присылал — о делах отчитаться и в курсе держать. Ночь тоже спокойно прошла. Света, правда, так в драконьей форме и осталась, так что ложиться смысла не было. Просидел ночь за усовершенствованием своего лекарского артефакта. Сделал вариант с кнопкой запуска и автономным запасом твердой маны, чтобы и не маги могли пользоваться. Собрал пять штук, на всякий случай. Времени это заняло не очень много, так что сделал еще копию своего "телеграфа". Затем слетал с помощью пикси на крышу дворца (сам не решился) и залил ее изрядную часть твердой маной. Раз уж он весь этот мир по новой магией наделяет, то пусть и здесь независимый источник и запас маны будут. А утром уже просто золотые пластины штамповать начал. И у самого заготовок под артефакты мало осталось, и для пополнения Имперской казны пригодится. Как и в Улуг Улусе, сделал пластин килограмм на двести.

Пока делал — думал, а что он, собственно, так с Императрицей и ее Империей носится? Вроде, он сюда с конкретной целью приехал: закрепить за собой права на пиратский остров. Причем все бумаги, согласно взятому среди документов покойного Мазиуса в Денае распоряжению Императрицы, оформить ему должны автоматически. И пусть только попробуют не оформить! А вместо этого он Алов повязал, а завтра, может быть, пойдет Хумам морду бить. Хотя Алехея ему не очень и понравилась, а местные войны к нему отношения не имеют. Или все-таки имеют? Хотя, скорее, он, как всегда, чужие проблемы решает. Надо будет о своих не забыть и завтра напомнить.

Пока думал, Императрица прибежала сама. Реально бегом. Но, увидев, что у Бони под ногами валяются золотые слитки, запнулась и не сразу нашлась, что сказать. Потом все-таки спросила:

— О-от-ткуда?

— Магия, — лаконично ответил Боня.

— Настоящее?

— Настоящее химически чистое золото.

— Ладно, потом. Боня, там Хумы подходят. Паруса все море до горизонта закрыли. Справишься? — завершила она проникновенным голосом. Боня молча кивнул. Алехея просияла. — А золото? Патрисий Лукулус! Проследи, дорогой, чтобы ничего не пропало, пока деус будет Хумов к порядку призывать. Наверное, пусть лучше пока в дворцовой сокровищнице полежит...

Боня внутренне рассмеялся. Ему даже интересно стало, до какой степени Императрица сочтет возможным сидеть у него на шее, свесив ножки. Совсем обнаглеет или все-таки не такая дура, чтобы на отпор нарываться? Впрочем, как она сказала? "Ладно, потом"? Действительно, потом разберемся.

— Господа гвардейцы! Общий сбор! Неприятель подходит! Свет, ты как? Полетели или мне самому потренироваться?

Дракона моментально вылезла из шатра. Боня взял свою сумку с амулетами и сумку с урнами призраков, подумал, что они могу пригодиться. Кресло себе уже привычно слепил из твердой манным. И не весит ничего, и приклеиться можно намертво.

Неожиданно Алехея попросила:

— Можно я с вами?

Света возмущенно фыркнула.

— Нет, с маяка посмотришь! — ответил за нее Боня. — У вас подзорные трубы есть? Хм, не знаешь, что это такое?...

Боня порылся в сумке и вынул один из своих артефактов:

— Держи! Вот сюда нажмешь, вот так держишь, так смотришь, — показал он. — Будет видно, как будто ты находишься много ближе. Увеличение раз в двадцать.

Пикси вылетели всеми тремя полками. Ипподром охранять во время их отсутствия отправили горгулий. Вид у тех более страшный, чем у гусаров, но и мишень для лучников довольно заметная. Так что лучше ими не рисковать.

По дороге Боня объяснил задачу:

— Берете корабль, переворачиваете его кверху килем. Сразу потонуть не должен, дно все-таки герметичное. Затем — следующий. Если какой начнет тонуть — переворачивайте обратно. Если тонуть не будут, то перевернуть назад через полчаса. А переговоры будем вести потом, с теми, кто останется.

Собственно, все так и получилось. Пикси — мелкие, первые пять кораблей успели перевернуть прежде, чем Хумы поняли, что происходит. Затем стали пытаться стрелять, но пикси заходили к судну со стороны чистого моря, так что под перекрестный огонь не попадали. При этом переваливали корабль они не с боку на бок, а задирая ему нос, поднимая вертикально вверх, и затем обрушивая кувырком через корму. Получалось не очень аккуратно, примерно каждый десятый корабль от такого обращения разваливался и тонул, но зато и в них ни одна стрела не попала. Где-то после пятидесятого перевернутого судна остальные стали разворачиваться и пытаться сбежать. Таких пикси хватали уже за корму и переворачивали через нос. Света с Боней на спине тем временем кружила в небесах над вражеским флотом, но не вмешивалась. Да и нужды не было.

— Жуткая сила наши гусары, — только и мог сказать Боня.

— Ничего, в драконьем пламени горят, как миленькие, — немедленно отреагировала Света.

— Давай не будем проверять. Сама видишь, какие они в бою полезные. Да и по жизни очень приятные. И исполнительные. Можно сказать, идеальные солдаты.

— Блин, как спокойно я обо всем этом рассуждаю, смотрю на все это сверху, как на компьютерную игру, — поежился Боня. — А внизу людей топят. По моему приказу, между прочим. А я почти и не переживаю. Адаптировался к местным реалиям? Или внутри всегда такой был?

Часть кораблей, видимо, наиболее быстроходных галер, удирала по морю в разные стороны. Боня прикинул, кораблей двадцать. Остальные, до полутора сотен, плавали кверху брюхом. Гнаться за беглецами было необязательно, пусть живут. Все равно, после такого поражения Хумы не скоро сунутся. Попросил Свету спуститься пониже и стал руководить дальнейшими действиями своих гвардейцев.

По просьбе своего деуса, пикси стали поднимать корабли по одному в воздух, давая воде стечь. И только потом ставили снова на киль. Вместе с водой в море выпадали какие-то предметы, возможно, и люди. На душе было противно, но Боня решил не заморачиваться. Вон, ни Света, ни пикси, ни, тем более ,Алехея не переживают. Война есть война. Люди гибнут. В конце концов, они сами сюда приплыли и отнюдь не с мирными целями. Так что это — просто грязная работа, которую надо поскорее сделать и забыть. Ну и постараться, чтобы такую работу делать приходилось пореже.

Если с переворачиванием кораблей кверху килем пикси справились минут за сорок, то обратно их ставили уже больше двух часов. Боня попросил призраков проверить, остались ли люди в трюмах. Оказалось, что остались и даже много. Помятые, побитые, нахлебавшиеся воды, но живые.

— Иситай, ты язык Хумов понимаешь? Они, вроде не на имперском разговаривают?

— Разве что очень древний диалект.

— Я их язык знаю! — вмешался в разговор Юлиус.

— Замечательно! Тогда вам задача: объяснить Хумам, что я выделю им несколько кораблей из их флота и отпущу их. Без оружия, естественно. Так что пусть готовятся освобождать остальные корабли. Мы их будем попарно бортами сближать.

Дальнейшая работа затянулась до вечера. Пикси подтаскивали два корабля бортами друг к другу. Призраки лезли в трюм одного из них и выгоняли всех бывших там людей на второй корабль. Освободившийся корабль пикси буксировали в порт. Операция повторялась до тех пор, пока на одном из кораблей не набивалось людей до уровня грузоподъемности. Тогда ему "давали пинка" (отволакивали подальше в море) и отпускали. Пусть дальше сами выбираются. На Светин вопрос, а не проще ли было всех за борт? Боня ответил, что топить тех, кто не сопротивляется, он не может. Но добрым и хорошим себя почему-то не чувствовал.

В конце концов в море осталось еще около двадцати кораблей с Хумами, а порядка ста двадцати было доставлено в порт. Их пришвартовывали к причалам, и почти сразу же на них кидались "призовые команды" имперцев — проверять, нет ли в трюмах чего ценного.

По Бониной просьбе Света отнесла его к причалам, о чем тот немедленно пожалел. На него налетела толпа имперских военных, чиновников и жрецов во главе с Императрицей и, возможно, Патриархом. Спасибо, в принципе, говорили, но как-то между делом. В основном, всех интересовало, почему он не стал брать в плен хотя бы наиболее богатых эмиров Хумов и зачем отпустил остальных, да еще вместе с кораблями. Настроение испортилось окончательно. Не обращая на имперцев внимания, Боня громким голосом поблагодарил пикси за службу, пообещав завтра наградить всех медалью за двойную блистательную победу над Алами и Хумами в городе Визе. После чего взлетел вверх сам, подождал, пока Света подстроится под него, после чего улетел на ней в свой лагерь. Пикси, естественно, последовали за ним.

Усевшись перед шатром на своем любимом "стуле рыболова", Боня стал лепить из твердой маны маленькие медальки для пикси. С одной стороны вывел рельеф герба Империи — рогатого тянитолкая, с другой сделал надпись: "За освобождение Виза и победу над Алами и Хумами". Рисовать Боня умел относительно неплохо, так что медалька получилась очень даже симпатичной. Только вот в трех полках пикси было сто восемь бойцов, да еще горгулий забывать нельзя, да и Свету. И нескольких миньонов тоже наградить можно было. Не совсем в боях, но хоть на "зачистке" старались. В общем, ждала его долгая и очень "интересная" работа.

От нечего делать стал вспоминать басню Крылова "Крестьянин и работник". Не совсем точно в его случай вписывалась, но близко. Когда-то в школе учил, а теперь все строчки никак вспомнить не мог. Даже злиться начал, но хотя бы от мыслей про утопленных Хумов отвлекся. В общем, так и сидел "никакой", когда в лысый затылок его кто-то поцеловал. Боня чуть не подпрыгнул. Медленно повернул голову. Уффф! Света.

Подруга приняла человеческую форму, оделась в тот же наряд, так понравившийся ему в Улуг Улусе, и смотрела на него нежно и с сочувствием. Боня вскочил и обнял ее. Та тоже прижалась поплотнее. Так несколько минут и простояли. И на душе стало заметно легче.

— Свет, ты все-таки не магическая, а чудесная, — шепнул ей на ухо Боня. — До чего же мне с тобой повезло...

— Принимать "трудные" решения действительно трудно, а брать на себя за них ответственность — вдвойне, — задумчиво произнесла дракона, немного от него отстраняясь и заглядывая в глаза. — Я иногда даже забываю, какой же ты еще молодой. У тебя просто опыта принятия таких решений не было. Но ты — молодец. Все делаешь правильно и ответственности не боишься. Я тобой горжусь.

Было понятно, что это лесть, и что Света его просто подбодрить пытается. Но это было так приятно. Так что он только шепнул "спасибо", поцеловал ее и зарылся носом в фиолетовые волосы.

Выпускать подругу из рук ужасно не хотелось, но медальки все-таки делать было надо. Так что они просто уселись рядом и стали тихо говорить ни о чем. О городе Визе, о тянитолкае, о море, о здешних людях. Заодно и Алехее с ее миньонами косточки перемыли. Ну а Боня при этом все лепил и лепил медальки.

Семейную идиллию нарушила подошедшая Императрица. Естественно, не одна, а с целой толпой придворных, но при этом делая вид, что вокруг никого нет. Подходила решительно, но с некоторой опаской, видимо, продумывая линию поведения. При этом наличие рядом с Боней молодой и красивой женщины непонятной расцветки ее явно не обрадовало. С этого и начала:

— Дорогой Боня! Ты так быстро нас покинул и явно не в лучшем настроении, что я боялась, как бы ты не разнес вес дворец. А ты тут проводишь время в такой милой компании... Кто же эта прелестная незнакомка?

Правда, по тону Алехеи то, что она находит Свету прелестной, догадаться было сложно.

— Моя жена, — буркнул Боня. После секундной паузы он все-таки встал. Как-то неудобно со стоящей женщиной и Императрицей сидя разговаривать. Света встала рядом и взяла его под руку.

— И откуда же она появилась во дворце? Опять магия? Помнится, на драконе ты летел один.

— Света и есть тот дракон.

Императрица немного смешалась, соображая, шутит он или нет. Затем заметила Светины вертикальные зрачки и смешалась еще больше.

— Это немного меняет ситуацию, но, надеюсь, мы сумеем прийти к взаимопониманию, — не совсем понятно выразилась она. — Боня, мне очень хотелось бы знать, какие у тебя дальнейшие планы? Если это не секрет, конечно.

— Не секрет. Раз уж в этом мире стала возрождаться магия, я бы хотел организовать магическую Академию, где все, имеющие к магии способности, могли бы освоить эту науку и развивать ее дальше. Кое-каких преподавателей уже подобрал. А в качестве места для Академии я планировал использовать остров Солаос. Ты сама написала указ, что тот, кто очистит его от пиратов, может получить его в собственность. Вот я и хотел это сделать. Надеюсь, у тебя нет серьезных возражений?

Алехея ненадолго задумалась:

— Нет, наоборот, все замечательно. Только я бы предложила внести небольшие коррективы. В качестве кого ты хотел бы получить этот остров во владение?

Теперь задумался уже Боня:

— Да в общем-то все равно. Мне бы не хотелось уподобляться пиратам и просто захватывать что-либо силой, но и делаться вассалом Империи тоже не с руки. Разве что с особым статусом. В трудных ситуациях помочь я, как видишь, готов, но Академия — это не графство или герцогство. Дежурить во дворце, принимать участие в маневрах или ездить куда-либо с дипломатическими миссиями в интересах Империи у меня, скорее всего, не будет ни времени, ни желания. Впрочем, зарекаться не буду, но в ближайшее время мне точно будет не до этого. Надо Академию создавать, порядок на острове наводить, учеников набирать, а потом еще и учить, между прочим. Ну и дом себе, наконец, тоже сделать нужно нормальный!

В ходе этого монолога Света несколько раз ободряюще сжимала Боне руку, а на последней фразе так и вовсе энергично закивала.

— А завоевать себе какое-нибудь королевство ты не хочешь?

— Зачем? — искренне удивился Боня. — Тут и так уже приходится нести ответственность и заботиться о куче народа. А о народе целой страны? И всех надо будет не только накормить, но и сделать богатыми и счастливыми? Боюсь, что я просто не справлюсь. Да и когда же тогда Академией заниматься?

— У тебя очень оригинальный взгляд на обязанности монарха. Большинство считают, что это не они подданных, а подданные их кормить обязаны, — каким-то непонятным тоном сказала Императрица. А вот в ее эмоциях Боня почувствовал смущение, переходящее в панику. Но она смогла взять себя в руки и продолжила:

— С тобой довольно трудно говорить. Поэтому не спеши с ответом, дай мне сначала полностью изложить свои предложения... Я хочу, чтобы мы с тобой поженились и ты стал Императором на равнее со мной! Ты не возражаешь?

Выпалив это Алехея замолчала, видимо, ожидая реакции. Боня пару раз вдохнул и выдохнул, после чего сказал, как можно более спокойным голосом:

— Я, конечно, польщен, но не думаю, что это такая уж хорошая идея. Например, хотя бы потому, что я уже женат и считаю Свету совершенно замечательной женой. И разводиться с ней не намерен.

— Ну, это не такая уж большая проблема, — вздохнула Императрица немного напряженно косясь на Свету. — Официально ты не женат, справки я навела. Ну а если я тебе совсем не нравлюсь (еще вздох), то кто вам мешает продолжать и дальше жить вместе? Хотя, как мог заметить, в принципе, ты в моем вкусе...

— Это трудно не заметить, — буркнул Боня, кивнув в сторону ближайших миньонов.

— Жаль, конечно, — продолжила Алехея, — но я это переживу. Тем более, что найдется, кому меня утешить. И если я решу завести наследника, он вполне может родиться похожим на тебя и без твоей помощи. Так что наш брак может быть и фиктивным, хоть это слово мне и противно. Вы будете жить на своем острове, а я и дальше править Империей отсюда. Не мешая друг другу. Но сам факт того, что ты будешь Императором, я надеюсь, убережет Виз от врагов, а среди ранее утраченных нами территорий вполне могут найтись такие, что пожелают вернуться назад. Ну а тебе статус Императора позволит строить на острове Солаос все что угодно, а твоя Академия автоматически оказывается под патронажем самого Императора. И никаких вассальных обязательств. Ты сам — сюзерен.

— Не спорю, плюсы есть. Но как-то все очень цынично получается. И обман мне претит. Стараюсь не врать и в других это свойство не переношу.

— Бонь, пойми, в политике далеко не все от тебя зависит. Даже если ты Император. С мнением народа тоже считаться надо, иначе долго не усидишь. Да и смысла нет, если хочешь, как ты говоришь, своему народу лучшую жизнь устроить. А народ Виза после того, как ты его, фактически, от уничтожения спас, все равно тебя уже высшей властью считает. Ты для граждан Виза уже Император, хочешь ты того или нет. А я — вообще не понятно кто. А наша свадьба все проблемы сразу решит.

— Света, ты что думаешь по этому поводу, — Боня повернулся к подруге. — Ты же знаешь, что своей законной женой я хотел бы видеть только тебя.

— Ты и так глава моего клана, так что вполне официальный муж по всем традициям драконов. А то, что люди этих традиций не знают, для меня неважно. Решать, конечно, тебе, но я бы рекомендовало согласиться.

Теперь Боня задумался уже надолго. В принципе, никакого сакрального таинства он за браком не признавал. Обычный договор, который и расторгнуть можно. Тем более, фиктивный. Вроде, и все проблемы решаются. По крайней мере, для Алехеи. Она получает законный статус, а править будет, опираясь на завоеванный им авторитет. А его вроде как не убудет... Но противно! И сама идея фиктивного брака отвратительна. Он надеялся, что подобные махинации остались только далеко на Земле для получения регистрации или гражданства. А тут Имераторам таким мелким мухлежом заниматься! Императорам... Вот идею стать Императорам пережить как-то легче, чем брак с Алехеей. Ярмо, конечно, то еще, но ведь так и так помогать теперь придется. Ну не может он сначала спасти, а потом сразу бросить! Придется за событиями в Визе следить, и если что — помогать. Он уже и за эльфов, и за хифчаков ответственность чувствует. Теперь еще и за Имперцев... Тем более, Алехея и сама неплохо рулить умеет, каждую минуту беспокоить не будет. Но с женитьбой на ней он себя об колено ломать не будет. Надо какой-то другой выход искать.

— Нет, Алехея, извини. Долго думал, но идея с нашей женитьбой мне не нравится. Мне обман с фиктивным браком претит. Потом сам себя уважать не буду. К тому же переводить Свету из жен в любовницы я не хочу. Стать твоим формальным соправителем я бы еще мог выдержать, но ведь мужем для этого делаться вовсе не обязательно. Как говорится: "Я вас люблю любовью брата...", впрочем, в вашем мире эту оперу вряд ли знают.

— То есть ты мне предлагаешь стать не женой, а сестрой?

— Вообще-то я просто классику процитировал...

— Я согласна! Быть любимой сестрой деуса в нашем случае даже лучше, чем женой при наличии у мужа любовниц, с которыми он не собирается расставаться.

Боня хотел было возмутиться, "это у тебя куча любовников, а у меня — жена", но промолчал. Вместо этого как бы пробовал на вкус сочетание "сестра Алехея". На Земле у него сестры остались. Даже две, от отца и от матери в их новых браках. Он с ними даже иногда встречался. По отдельности. Не чаще, чем раз в год. Родственных чувств никаких не испытывал. Так что Алехея — не хуже будет. Возможно.

— А ты не боишься, — спросил он Алехею, — что с появлением брата-Императора все, кому ты в чем-либо откажешь, кинутся ко мне?

— Боюсь, — честно призналась она, — но все-таки думаю, что плюсы перевесят минусы. Я немного разбираюсь в людях и не верю, что ты будешь со мной бороться за власть или делать мне гадости. К тому же Большая Императорская Печать останется у меня в Визе, тебе личную Малую Печать сделают. Для небольших пожалований или заключения торговых договоров этого достаточно, но я уверена, что все, что ты сделаешь, будет во благо Империи. Ну а назначения губернаторов областей, министров и других крупных чинов надо Большой Печатью заверять. Так что никуда они от меня не денутся.

До Бони дошло, что он уже, фактически, согласился. В некоторой растерянности взглянул на Свету. Та только улыбнулась:

— Ладно уж, соглашайся. И в правду, так лучше будет. Император ты мой...

Алехея быстро повернулась к своим придворным:

— Так! Патриарха ко мне, живо! И специалиста по церемониям. Надо как-то обряд коронации со вступлением в родство объединить. Ура Императору!

Все дружно закричали "ура!" и кинулись с поздравлениями, но Императрица остановила их жестом руки. Придворные замерли.

— И еще два повеления! Первое. Коронация состоится завтра в главном городском храме. Второе. Отныне титул "деус" делается официальным титулом Императоров Виза. Понимать, как "богоизбранный". Все!

Все снова ожили и стали подскакивать к "деусам" с поздравлениями.

— Слушай, а почему завтра? — с кислой улыбкой спросил Боня свою "сестру". — Ведь никакой серьезной церемонии подготовить не успеют.

— Ничего, у нас только война закончилась, можно и по-простому, в рамках празднования победы, — ответила та. — А завтра, чтобы ты передумать не успел!

* * *

Следующий день у Бони выдался очень длинным. Ночь он, естественно, не спал, половину провел со Светой, которая, наконец-то, осталась в человеческом облике, а вторую половину — медальки доделывал. На душе было смутно. Хотя доля тщеславия есть у каждого, так что сделаться Императором было даже забавно с элементом приятности. Хотя и обязанностей прибавится. А вот напрягло спокойное отношение Светы к его женитьбе на ком-то еще. Сам он бы точно подругу ни с кем делить бы не стал.

— Бонь, как ты думаешь, сколько у богатого и сильного главы клана жен быть могло? — удивилась она. — Никогда по одной не бывало. К тому же жена-человек совсем не так серьезно.

— Почему? — не понял Боня.

— Сколько лет люди живут? А у нас впереди вечность или хотя бы тысячелетия. Я тебе столько раз надоесть успею.

— А ты уверена? Может, я и неправильный какой, но мне с тобой хорошо, и никаких новых ощущений искать не хочется. Вместе с приключениями. На наиболее тупые части тела. Перефразируя заповедь программиста, в смысле мага-конструктора, если все хорошо, не надо ничего менять. Или это ты так намекаешь, что я сам тебе надоесть успел? — спросил он подозрительно.

Света забормотала что-то протестующее, и от дальнейшего развития темы сразу же отказалась.

С первыми лучами солнца начал процедуру награждения. Построил пикси, благодарил за службу и верность. Искренне сказал, что ими восхищается, а их помощь неоценима. Потом вручил каждому гвардейцу по медальке и, в связи с трудностями из-за их размера с пожиманием рук и обниманием, каждого поцеловал (чмокнул губами). Успех был полный. Прослезились все поголовно, включая подошедших к концу награждения горгулий и Свету. Им тоже по медали досталось. И по поцелую. С горгульями это далось Боне с трудом, но он справился. А затем на него налетели слуги и придворные Алехеи, а чуть позже и она сама.

Боня потребовал, чтобы на службу в храм пустили всю его команду. Возникло некоторое замешательство. Горгульи вместе с призраками посреди храма... Согласились выделить место на хорах. Света тогда сказала, что пойдет вместе со своими. Так и быть, в человеческой форме.

Неожиданно возникли проблемы с праздничным одеянием. Шить на Боню новое уже не было времени. В императорских запасах хранилась драгоценная одежда всех размеров, но, как выяснилось, Алы ее всю поперли. В основном, на корабли. Увезти ничего не смогли, но найти в куче отобранного назад то, что нужно, было совсем непросто. Так что нарядили Боню по древнему обычаю в шелковую тунику с длинными рукавами (далматик) и короткие штаны. Все пурпурного цвета, расшитое золотом. Костюм дополнили бархатным плащом, золотыми оплечьем и поясом и алыми сапогами. Алехея оделась примерно также, только туника была до щиколоток.

В храм шли торжественной процессией, но пешком. Оказалось — недалеко, только площадь перейти. Как Боня сумел не заметить храм, когда дворец освобождали, он сам не понял. Видимо, невоенные объекты просто не замечал.

Храм был громадным, метров пятьдесят высотой с большим куполом (метров тридцать в диаметре), к которому с четырех сторон примыкали купола чуть поменьше. Где-то чуть дальше, чем на середине, они упирались в барабан главного купола и как бы в нем растворялись. В общем, ничего общего с маленьким храмом в Денае. Скорее, Айя София или ее тезка из Киева, что монголы разрушили.

В самом центре храма был ступенчатый постамент, на котором стояли три кресла. Боню посадили в левое кресло, в правое — Алехею, а посредине сел Патриарх Мин. В отличие от Иоанимуса, Патриарх был весьма дородным и крупным мужчиной с окладистой черной бородой. Как выяснилось, голос у него тоже был, "как из бочки". По бокам от постамента стояли две скамьи, на которые уселись нарядно одетые жрецы. Иоанимус среди них тоже был. Боня поискал глазами своих спутников. Все были на хорах. Пикси весело щебетали, горгульи молча смотрели во все глаза. Все-таки столько лет стояли в храме в виде статуй, и ничего не видели. Теперь восполняли пробел. Свету на подобные мероприятия тоже раньше не приглашали. Там же в полутьме Боня сумел заметить и призраков, но в дыму ладана их почти не видно было.

Совместить венчание на царство с "вступлением в родство" оказалось не так просто. Протокол, судя по всему, на ходу сочиняли, взяв за основу обычное венчание. Патриарх лично вручил Боне и Алехее зажженные свечи, помахал вокруг кадилом и возложил им на головы венцы. Патриарх запел, явно любуясь своим голосом:

— Раба Божия, Алехея! Раб Божий, Бонифаций! (Боня прибалдел.) Да будете вы едины в помыслах своих, да живете вы одной душой! Нарекаю вас мужем и жен-ОЙ! (Боня пнул его по щиколотке) благочестивыми! И да будете вы семьей единой аки брат и сестра!

Получилось как-то двусмысленно. Хорошо, хоть обручальных колец не надевали и целоваться не просили. Сразу же подали для распития чашу с вином. Вино оказалось вкусным, густым, сладким, но не крепленым (из изюма что ли делали). Боне понравилось. Затем их трижды обвели вокруг какой-то подставки для книг (кажется, она "аналоем" называется, вспоминал Боня) и еще раз провозгласили единой семьей, братом и сестрой. Вся процедура, естественно, проходила под аккомпанемент хорового пения, в котором солировал густой бас Патриарха.

Первая часть мероприятия завершилась, и их вернули на свои кресла. Венцы сняли и унесли. Начался обряд венчания на царство, точнее, "императорство". Тут уже Патриарх смог развернуться по всем канонам и обставил все максимально торжественно. По одной выносили церковные регалии и складывали их на все том же аналое. Затем, под громкое пение стали возлагать на императоров символы власти, сначала на Алехею, потом на Боню. Повесили им на грудь по амулету, видимо, заменявшему здесь крест (круг с многоконечной звездой внутри). Затем — по медальону с эмалевым "тянитолкаем" и по толстой золотой цепи. На плечи возложили бармы (это их Боня так определил, а было это что-то вроде золотого воротника, инкрустированного драгоценными камнями). Затем дали в руки по золотой булаве (скипетру?), а на головы надели усыпанные по всей поверхности рубинами короны. После чего Патриарх взял в руки кисточку (из золота, естественно) и, макая ее в очень красивый, но небольшой (со стакан) сосуд с откинутой крышкой, нарисовал (елеем?) по кружку с точкой посредине у них на лбу и кистях рук. Потом мазнул по ушам и подбородку, поставил по точке на одежде в районе сердца и даже, наклонившись, пометил им носки сапог.

Затем началась торжественная служба. Многоголосное пение, хождение нарядных жрецов по храму, помахивание кадилами и т.д. Очень торжественно и при этом с радостными интонациями. Если бы не так долго, Боне бы даже понравилось. А так он только покорно дотерпел до конца.

Вывели их еще более торжественно, чем вводили в храм. Все встречные (не только придворные, простой народ тоже сумел пролезть, все-таки храм был очень большим) кланялись, а некоторые даже падали на колени.

— Алехея, тебя же уже один раз Императрицей помазали. Сегодня повторили за компанию, что ли? — спросил Боня.

— Ну, если бы помазали на царство одного тебя, мой статус Императрицы делался бы очень сомнительным. И так прошлое помазание признали не все. Все-таки Император, как правило, мужчина. Теперь же никто ничего возразить не сможет!

Затем был торжественный обед во дворце. Скучно, но и больших проблем не было. Поначалу Боня боялся, как бы не пришлось есть лежа (древнюю Грецию вспомнил). Но — обошлось. Сидели на нормальных стульях. Ножи и вилки (трехзубые) тоже были. Тарелки — тем более (из серебра, кажется). Еда была вполне съедобной и разнообразной. Только слишком все долго тянулось. Столько не съешь.

Света тоже была за центральным столом, но Алехея посадила ее не рядом с Боней, а справа от себя, вроде "подружки" (или "фрейлины"?). Так что поговорить с ней за столом было нельзя, только улыбками обмениваться.

Слева от Бони сидел Патриарх. Но интересной беседы с ним вести не удалось. Видимо, жрецы слишком "заточены" под то, чтобы выпрашивать у власть имущих что-нибудь ценное на "украшение храмов". Боня теперь стал Императором, вот Мин все время и сводил речь к тому, что надо бы купол заново позолотить, да и утварь обновить не мешало бы. Сначала это напрягло, все-таки купол у храма громадный, но, оказалось, при золочении сусальным золотом требуется не больше 20 грамм на квадратный метр. То есть на весь купол меньше тридцати килограмм. Боня обещал дать пятьдесят, и сразу стал чуть ли не лучшим другом.

Оказалось, что у Патриарха есть еще одна проблема. Город Виз, хоть и был построен давно, но с Денаем по древности сравниться не мог. И Камня Силы в нем не было. Соответственно, не откуда было взяться и чудодейственному Алтарю. Вот Патриарх и мучился: не следует ли перенести свою резиденцию в Денай поближе к святому чуду, или все-таки лучше остаться поближе к Императрице? Боня что-то расщедрился и пообещал пожертвовать свои лекарские артефакты на превращение пары икон Главного храма в чудотворные. Тогда и уезжать не надо будет. Патриарх весь расцвел.

Заодно Боня спросил Мина, за что же его в Денае "блаженным" обозвали. На что тот его утешил, что "блаженный Император Боня" звучит много лучше, чем просто "блаженный Боня". Боня подумал и согласился.

Алехея в его беседе с Патриархом участия не принимала. Она разговаривала с гостями, кого-то подзывала к себе, иногда с кем-нибудь чокалась или просто передавала здравницу. В общем, вела мероприятие, как заправский тамада. Боня ей для этого был почти и не нужен, что его вполне устраивало. Правда, часа через два он совсем заскучал, и появилось желание уйти по-английски, но он его в себе подавил. Если уж согласился стать Императором, то денек можно и потерпеть. Вот и терпел...

* * *

Утро следующего дня Боня встретил в своем шатре, в постели, обнимая Свету. Так что день начинался, можно сказать, хорошо. Поцеловав подругу, Боня с некоторым сожалением выбрался из кровати, оставив Свету досыпать. Это только его божественный апгрейд потребности во сне лишил, остальным членам его команды сон был нужен. Стал вспоминать о планах на сегодня, и с изумлением обнаружил, что оказался всем должен. Пошел отрабатывать. И понеслось!

Сделал десяток килограммов золота Алехее на памятные медальки. Сам совет дал, не подумав. Вручил ей мановые медали для отличившихся в боях и вспомнил, что русские цари по случаю коронации памятные медальки чеканили. С одной стороны портрет короновавшегося (в данном случае — двойной), а с другой надпись типа "Коронованы в Визе такого-то числа". Боевых заслуг для получения этой награды не требовалось, только благоволение государя. Алехее идея очень понравилась, но она настаивала, чтобы медали были золотыми (солиднее, а золото все равно Боне делать). Тот, в принципе не возражал, торговать наградами никто не станет, так что в оборот лишнее золото не попадет и на экономику не повлияет. Но делать еще центнер, как хотела Императрица, отказался. Медалька граммов двадцать весит, из десяти килограмм штук пятьсот начеканить можно. Гостей на коронации явно меньше было, а весь Виз награждать, это уж чересчур. Разве как сувениры продавать? Сама медных для этих целей наделает...

С Патриархом вышло сложнее. Золото-то наделал без проблем, а вот чтобы сделать икону чудодейственной пришлось повозиться. Пару лечебных артефактов отдал, объяснив, куда нажимать и как держать, но в икону их просто так не вмонтируешь. Пришлось для назначенной в чудотворные иконе новый оклад заказывать (опять золото давай!), а в него уже магемы внедрять. Выбрал икону канонизированного основателя города и Империи святого равноапостольного Виза. В качестве сенсора на запуск приспособил выступающий на окладе барельеф его руки. Остальные магемы программы в верхнюю часть оклада внедрил, чтобы рьяные верующие не повредили ненароком. Залил весь рельеф изнутри твердой маной. Хватить должно надолго. В общем, неплохо получилось. Возможностей, конечно, меньше, чем у Камня Силы, совсем сложные случаи не лечит, да и пропускная способность невелика, но все-таки... Главной задачей было чудодейственность проявить, а не бесплатную лечебницу открыть. А со сложными случаями, пожалуйте, в Денай!

Со спуском обратно на воду галер Алов тоже повозиться пришлось. То есть, вроде, ничего сложного. Пикси взяли, подняли, отнесли и опустили в воду. Но Алехея их уже по новым владельцам распределить успела, так что пришлось галеры к новым причалам подгонять и новым экипажам передавать. И все при личном присутствии.

Два больших корабля из захваченных у Хумов, Боня в свою пользу реквизировал. Но делать пока с ними ничего не стал. В принципе, была задумка для них какие-нибудь моторы на мановой тяге разработать, но пока идею отложил. Во-первых, задача не совсем тривиальная, повозиться надо. А, во-вторых, было опасение, что Алехея тогда захочет и весь свой флот так переоборудовать. Придется в Визе надолго застрять, а Боне уже со своим островом начать разбираться не терпелось. Решил, что как-нибудь и так свои галеры на Солаос перегнать сумеет.

С телеграфом тоже быстро не получилось. Вроде, комнату во дворце быстро подобрали, дежурных из миньонов потолковее нашли. Копии инструкций у Бони оставались, но он еще и так все объяснил и показал. В качестве демонстрации — устроил сеанс связи с Денаем. Титус Комис не подвел, через пять минут лично у аппарата оказался. Боня в краткой форме (заранее составил) передал информацию о победах и коронации. Как все это воспринял Комис, сказать было сложно, но телеграмму с поздравлениями от восхищенных жителей Денная в ответ отстучал оперативно. Но дальше Алехея сама принялась вопросы задавать и отчеты требовать. Часа через два всех управителей и Августинуса у Комиса на дому собрала. А у себя всех крупных чиновников и Патриарха. В общем, какой-то "телемост" по телеграфу получился. На весь день. Боня сначала радовался, потом маялся. Хорошо, в Империи всего два крупных города и осталось, так что больше телеграфы пока и ставить некуда. Эльфов и кочевников Боня зря беспокоить запретил. Не подданные. Дипломатические переговоры так бесцеремонно проводить нельзя. Надо специальный протокол придумать и с другими сторонами согласовать. Алехея немедленно соответствующие распоряжения чиновникам выдала.

Кроме того, Боне пришлось принять участие в целом ряде "протокольных мероприятий". Все цеха, гильдии и общины прислали делегации с поздравлениями. Приходилось улыбаться и милостиво кивать головой. Все необходимые слова Алехея без его помощи произносила.

Поприсутствовал на заседании местного кабинета министров, где обсуждались возможные условия заключения мира (или перемирия) с Алами и Хумами. Заседал на чрезвычайных комиссиях по "воссозданию флота", "укреплению обороны", "продовольственному снабжению города", "развитию морских промыслов" и "сельскому хозяйству"(!). В общем, дни проходили столь содержательно, что хотелось лезть на стену без использования магемы левитации.

Единственное, что Боня сделал вроде как для себя — открыл при храме пункт предварительного отбора потенциальных студентов в Академию. Взял десяток одинаковых керамических бутылок и залил половину из них твердой маной в защитной пленке, сделав по небольшому фитильку. Таким образом, вес и внешний вид у бутылок был одинаковый, но половина из них через горлышко испаряла ману, чьи легкие завихрения от источника любой маг, приглядевшись, мог заметить. С помощью Иоанимуса выбрал жреца, немного разбирающегося в психологии, выбил ему комнатку при храме и поручил ему проверять соискателей на обучение в Академии. Расставить бутылки в произвольном порядке, а соискателю предложить определить, над какими золотистый "парок" струится. Поскольку сам жрец, к сожалению, магических способностей не имел, бутылки для него пришлось пометить. По донышкам, чтобы соискателю метки не видны были. Ну и объявление об отборе сделали.

Патриарх, кстати, всех жрецов города через испытание прогнал. У двоих даже способности нашлись. Правда, вопрос о зачислении их в студенты отложили до момента создания Академии.

Через две недели Боня почувствовал, что с него хватит, и стал собираться в дорогу. В смысле, объявил об отъезде. Алехея, к его удивлению, не возражала, только выторговала оставить себе для обеспечения безопасности полк пикси. Оставил семеновцев, как наиболее опытных и ответственных, а с остальными пошел грузиться на корабли.

Глава 27. Что нам стоит дом построить...

Плыть на корабле (и даже — на двух кораблях) оказалось совсем не то же самое, что летать на драконе. "Самолетом" до острова можно было за день добраться. По морю шли больше недели. Это при том, что штормов, к счастью, не случилось, да и ветер был, в основном, попутный. Боня много раз проклинал свое легкомыслие. Капитаном побыть захотелось! А капитанила, в реальности, Света. Драконам внутренний гироскоп от природы положен, так что чувство направления у нее было идеальное. Безо всякого компаса. Вот она и руководила горгульями, которых к рулевым веслам поставили. К парусам приспособили пикси. Развернуть или свернуть прямоугольный парус (а именно по такому на Бониных галерах и было) у них получалось за несколько секунд. Ну а если ветер был встречный, те же пикси просто брались за ими же сделанную бечеву и тащили корабли, как бурлаки. Только сами при этом летели. А весла, естественно, все внутрь убрали и люки задраили.

Так и шли себе потихоньку, не быстрее 5-6 узлов в час (9-11 км в час), а, как правило и медленнее. Километров же до острова было около тысячи. И на погоду молились. Сами-то они ни чем не рисковали, в любой момент взлететь могли, но как управлять кораблем в шторм никто из них понятия не имел. А перли не вдоль берега, как здесь принято, а напрямик. Но дошли без потерь. Повезло.

Корабли были, практически пусты. Только съестных припасов Боня с собой взял побольше. Заодно в трюмах холодильники соорудил. Так что на одной галере его изрядно бараньими тушами набили (вокруг Виза все больше овец разводили), а на другой — рыбой. В основном, чтобы на практике мощность холодильных артефактов отрегулировать. Ну и неизвестно, какая там ситуация на острове сложилась, а еда в холодильнике не испортится.

Капитанская каюта, где устроились Боня со Светой, была вполне комфортабельной, хоть и небольшой. С мебелью намертво прибитой к полу (или в каюте тоже палуба?). Так что смогли неделю вдвоем без посторонних, наконец, провести. Но делать особенно нечего было. Света, на зависть горгульям, книги-кристаллы свои смотрела, а Боня с помощью Иситая новые магемы разучивал, да справочник инопланетян расширял и систематизировал. Можно сказать, к будущим занятиям в Академии готовился.

Иситай же был, пожалуй, единственным, кто путешествием откровенно наслаждался. В море он в последний раз был еще до начала службы у хифчаков, так что не видел его незнамо сколько тысяч лет. И теперь жадно любовался видами. Боня ему даже позавидовал. Он, в принципе, море любил и красоту признавал, но рациональный склад характера долго ничем любоваться не позволял. Ну, увидел. Ну, красиво. А дальше-то что? Так что отдирал Иситая от борта и начинал мучить вопросами о магемах.

По дороге никого не встретили. Ну, корабли здесь, понятно, вдоль берегов ходят и далеко в открытое море не лезут. Но им и киты с дельфинами не встречались. Только уже перед самым островом, когда пикси снова впряглись и аккуратно вели галеры ко входу в гавань, встретился им морской змей. Дедушка Ди встречать выплыл.

В гавань еле вошли. Ее практически полностью перегораживала песчаная коса с узким проходом посредине. Из верхнего слоя пески торчали многочисленные обломки кораблей. Сама же гавань была, практически пуста. У причалов стояло три корабля, и нигде не было видно ни одной лодки.

На причалах их никто не встречал. То есть, сначала, несколько человек показалось, но, увидев, что вместе с галерами к берегу плывет Ди, а сами галеры двигаются без весел, быстро куда-то попрятались. Боня попросил Змея ввести их в курс текущего состояния дел на острове.

— Порядок на острове, — важно заявил дедушка Ди. — У меня не забалуешь. Как я сюда приплыл, ни одного пиратского рейда больше не было. Все перевоспитались!

— И как же тебе это удалось? — Боня обрадовался, но не очень. Потому, что не очень поверил.

— Учись, пока я жив! — змей громко рассмеялся. — Я им просто объяснил, что больше пиратства в этом море не будет. Поэтому на больших кораблях из гавани выходить нельзя. Только на лодках — рыбу ловить.

— Послушались?

— Не буду врать, не сразу. Все старого деда на вшивость проверить хотели. Но я корабли у выхода из гавани встречал и топил. Стукну разок хвостом, и пополам! А тех, которые в море убежать успели, догонял, возвращал и здесь же топил. На последних трех галерах никто убежать уже и не пытался.

— А раньше сколько кораблей в порту было? — спросил Боня, уже догадываясь, что много.

— Не считал, но не больше сотни. Так что можно сказать, что быстро научились! И не потонул почти никто. Тут все хорошо плавать умеют. Моряки!

— Я смотрю, обломки песком заносить стало.

— Да, течение тут не самое удачное оказалось,— согласился Змей. — Приходится брюхом фарватер раз в неделю прочищать. Там, где дедушка Ди на брюхе прополз, там даже на дне морском дорога образуется! Цени!

— С кораблями разобрались. Но я что-то и лодок совсем не вижу.

— Сбежали, несознательные. Мы тут о них заботу проявляем, перевоспитываем, а они в море как бы на рыбалку выходят и не возвращаются. Чуть не половина населения так смоталась. Я им, дуракам, объяснял, что до ближайшего берега километров триста. И что оставшимся без лодок рыбу ловить не на чем будет. Все равно сбегали, пока лодки не кончились. Потом плоты вязать стали. Но деревья только в глубине острова растут, много бревен не натаскаешь. Особенно когда лошадей нет и все на себе таскать надо.

— А лошадей почему нет? Не завозили?

— Их и раньше мало было. Народ тут морем питался — рыболовством да пиратством, а остров не очень большой: в самом широком месте 20 километров от берега до берега. А сейчас и тех, что были, с голодухи съели.

Как оказалось, в результате деятельности дедушки Ди, голод на острове принимал все более жесткие формы. Купцы сюда никогда и раньше не ходили, рыболовство без лодок умерло, так что, в основном, подъедали старые запасы. Плюс у некоторых огородики были, но не у многих. Раньше пираты считали недостойным занятием в земле копаться. А обосновался здесь Змей уже больше полугода назад. Так что продуктов остро не хватало. Всего же населения осталось около четырех тысяч человек.

Единственной хорошей новостью было то, что мановое облако успело добраться до острова и без присутствия здесь деуса. Не очень высокой концентрации, но все-таки... Змея Ди это очень радовало. Жить, получая ману от Бониной "батарейки" было можно, но непривычно и некомфортно, что ли. А так — все как в старые добрые времена.

От магической академии, существовавшей здесь в древности, не осталось и следа. Но с появлением маны, один корпус стал сам собой потихоньку восстанавливаться. Меньше, чем Боня надеялся, но много лучше, чем ничего. Все-таки не только на обычные храмы такие заклинания накладывали, на храмы науки — тоже!

Оказалось, что академия располагалась немного в стороне от гавани, хотя и недалеко от берега. От причалов — километра два. Место было живописное. Высокий берег, но спуск к воде есть. Более или менее ровная площадка, примерно двести на триста метров, ограниченная с трех сторон скальным массивом. Места на кампус вполне достаточно. Сейчас все заросло бурьяном, только на переднем плане со стороны берега торчало из земли на пол этажа довольно большое (почти сто метров длиной) здание. Боне очень хотелось посмотреть на него поближе, но решил, что разобраться с голодающими жителями — важнее. Так что пока оставили вещи на кораблях, поручили охрану одному из полков пикси, а всем остальным составом — знакомиться с местными жителями. Света, на всякий случай шла в драконьей форме. Дед Ди — тоже.

Поселок (или маленький городок) раскинулся рядом с гаванью. Примерно треть домов располагалась в непосредственной близости от порта и его причалов. По бокам были доки и склады, сейчас явно пустые. Большая же часть домов была собрана в жилом массиве немного отступя от гавани и смещенном в противоположную от академии сторону. Видимо, из-за рельефа местности. Дома, в основном, были одноэтажными с мансардой, но попадались и в два-три этажа.

Дома-то стояли, но сам городок как будто вымер, все жители попрятались. Боня подошел к ближайшему дому. Заперто. Если внутри кто и есть, то затаился. Постучал. Ответа нет. Попытался объяснить, что он с добрыми намерениями, но ему надо поговорить с жителями острова. Ноль реакции. Послал пикси проверить. Те вышибли окно мансарды и скрылись внутри. Теперь изнутри раздался не только шум, но и крики, и даже визг. Через минуту пикси вытащили через то же окно мансарды и поставили (посадили на землю) перед Боней двух мужиков (в летах и помоложе), тетку (неопределенного возраста) и мальчика лет восьми.

— Проверка показала...— мрачно пробормотал Боня. После чего послал пикси тащить из домов побогаче мужчин зрелого возраста. Сказал, что десятка домов достаточно, но не подряд, а из разных частей городка.

Тем временем принесенные горожане попытались смыться, но дедушка Ди успел нарисовать своей тушкой вокруг Бони и "приглашенных" кольцо метров тридцать в диаметре (и высотой стенок более трех метров). Теперь он наблюдал за событиями внутри круга, положив голову себе на хвост.

— Подождите, пока все соберутся, — усталым голосом сказал Боня. — И успокойтесь, ничего плохого я вам делать не собираюсь.

Тем временем пикси стали подтаскивать новых собеседников. Народ был все больше солидный и вел себя соответственно. Вставали, с каменным выражением на лице поправляли одежду и выжидательно смотрели на Боню. Только один возопил: "Ты что творишь, гад!", но, встретив Светину улыбку, увял и заткнулся. А дедушка Ди его еще и кончиком хвоста по плечу постучал...

Наконец, Боня остановил пикси, сказав, что для первого знакомства достаточно. Набралось человек двадцать, включая первых "приглашенных". Разговаривать с неблагожелательно настроенными собеседниками Боня не любил. Давить харизмой и переубеждать — не его. Для этого флегматики не годятся. Но он понимал, что оснований для недоверия у жителей поселка больше, чем достаточно. Поэтому старался говорить благожелательным тоном и четко.

— Прошу не считать такой способ приглашения к беседе насилием, — начал он. — Мне действительно очень надо довести до вашего сведения информацию о произошедших и планируемых изменениях, а слушать меня вы не хотели.

Все промолчали, но, вроде, слушали. Боня продолжил:

— Меня зовут деус Боня и я недавно стал Императором-соправителем Империи Визов. Этот остров теперь принадлежит мне, и я собираюсь построить на нем магическую Академию, где будут обучаться имеющие способности к магии молодые люди со всего мира. Тем более, что в древности такая академия на острове уже была. Естественно, Академия — это не только студенты и преподаватели, мне понадобятся самые различные люди, которых я готов взять на службу. В том числе и среди жителей вашего поселка. Но пираты мне точно не понадобятся, разве что небольшое количество стражников для поддержания на острове порядка. Но воевать им ни с кем не придется. Для этого у меня куда более серьезные силы есть. С ними мы месяц назад и Хумов полтораста галер отобрали. Они их сами Виз воевать послали, такой подарок нам сделали. Теперь у Имерпии свой флот появился.

Сообщение произвело впечатление. Но, скорее самим фактом, что Хумам тоже досталось. Кто-то пробормотал: "Еще бы, с такими-то драконами..."

— В общем, вот мои предложения, — Боня перешел к конкретике. — Тот, кто готов перейти к мирной жизни, может остаться. Мне нужны экипажи на две галеры. В основном, будут работать, как паромы в Денай и Виз, но и торговыми перевозками тоже заниматься. В них, кстати, есть отсеки в трюме, где магией низкая температура поддерживается. Продукты портиться не будут. Нужны также рыбаки, земледельцы и люди самых различных профессий: строители, кузнецы, портные, повара, купцы, наконец, и... и так далее. Всем буду платить и оказывать поддержку. Те, кто не захочет оставаться — мешать не буду. В Визе появилась куча кораблей, экипажи нужны. Условий не знаю, сами будете договариваться. Так что можете забрать свои оставшиеся корабли, да и мои галеры для перевозки использовать. Но прибыть должны в Виз, а не к Алам или Хумам. И уж тем более, не искать новую пиратскую базу. Дедушка Ди проследит.

Боня кивнул в сторону Змея. Лица у большинства сразу поскучнели.

— И последнее, — продолжил Боня. — На галерах есть некоторое количество продуктов. Можете забрать их бесплатно, но не себе, а для всех жителей поселка. Со своей стороны постараюсь организовать здесь в ближайшее время какое-нибудь бесплатное питание. Пока все. Постарайтесь поддерживать порядок в поселке сами и сообщите о моих предложениях остальным. Ответ жду завтра. Можете расходиться.

Змей Ди разомкнул кольцо, но никто бегом прочь не кинулся. Даже баба с ребенком домой не спешила. Все попросили показать им продукты на галерах. Боня послал горгулий показывать, оставил полк пикси на охрану кораблей, а с остальными пошел Академию смотреть.

Прежде всего, подошел к восстанавливающемуся корпусу и стал ходить вокруг него, поливая потоком концентрированной маны. Дело сразу пошло веселее. Со всех сторон к зданию заструился песок и мелкие камешки, которые на глазах спекались в стены. В Улуг Улусе при восстановлении храма этот процесс Боня наблюдал в одиночестве, да еще ночью. Теперь к нему присоединилась Света и оба призрака. Пикси тоже смотрели во все глаза. Где-то за два часа сформировались три обычных этажа и один мансардный, дом покрылся белым облицовочным камнем, а на крыше появилась красная черепица. Просто, но даже красиво! А вот окна застеклены не были, прикрывались только металлическими ставнями. Двери тоже оказались металлическими, без замков (Подхалтурили все-таки, — пробормотал Боня). Можно было заходить.

А вот внутри их ждало некоторое разочарование. Здание оказалось общагой. Качественной, с крохотными комнатами на одного жильца (метров пять-шесть квадратных, не более), с общим тамбуром с санузлом (слева душ, справа сортир, тоже крошечные) на две комнаты. Такие боксы тянулись вправо и влево от центрального коридора на весь этаж. По краям и в центре здания были лестницы и холлы. Всего по двенадцать боксов с каждой стороны на этаже. И так все четыре этажа. Плюс какие-то помещения в подвале.

К сожалению, здание восстановилось не полностью. Трубы в санузлах появились, а вода — нет. Видимо, раньше их подключали к общей системе водоснабжения, так что придется еще искать входы-выходы труб и делать канализацию по новой. Да и рамы вставить не мешало бы, не говоря о том, что и мебели не было вовсе. Полной халявы не получилось.

Ну а почему на самовосстановление было замагичено только общежитие, высказал свою версию Иситай. Мол, учебные корпуса и лаборатории часто перестраивались. А уж свои апартаменты ректор и преподаватели каждый по своему вкусу переделывал. Иногда по нескольку раз за год. А вот студентам ничего переделывать под себя было не положено, живи где поселили. Кроме того, студенты — народ беспокойный, разнести все могли на счет раз. На ремонтах разоришься. Проще один раз все замагичить...

В общем, селиться в общежитие сами не стали. Разбили по привычке шатер неподалеку. В нем секции даже побольше были, чем комнаты в общаге...

Территория будущего кампуса представляла собой маленькую долину, которую с трех сторон огораживали скалы, образуя что-то вроде подковы. Самые мощные были на противоположной от входа стороне. Со стороны моря (справа) скалы шли не сплошь, а как бы только обозначали границу отдельными зубьями. Со стороны центра острова (слева) скалы ко входу в долину постепенно сходили на нет. Вот к этому краю скал слева Боня и пошел. Немного постоял, задумавшись, а потом решительно вонзил посох в землю.

— Ужасно жалко, что не смогу больше носить тебя с собой, — мысленно обратился он к этому кусочку мелорна. — Но что делать. Тебе теперь на целом острове экологию в порядок приводить надо. Только не надо здесь целиком эльфийского леса делать. Мы им маленький кусочек рядом выделим, а в остальной части пусть обычные сады и поля будут. Справишься?

Боню накрыла волна радостных и дружелюбных эмоций. "Он постарается".

Посох на глазах превратился в молодое деревце, выпустив в стороны ветки. Корни, наверное, тоже в землю вгрызались. Боня нежно погладил кору и усилил поток маны на ствол.

— Ты мне потом, когда вырастишь, новую веточку на посох дашь? — спросил он. — Привык я с тобой ходить, чувствовать тебя все время рядом. Не хватать мне такого друга будет.

Эмоции пошли одобряюще-ободряющие. Типа "Все будет хорошо. И очень скоро". Дерево, действительно, росло как на дрожжах. Точнее, много быстрее. Через пятнадцать минут ствол стал уже раза в полтора выше Бони, да и в обхвате, пожалуй, побольше. И откуда он столько материала набрал!

— Потрясающе! Никогда раньше такого не видел, — раздалось за спиной. Боня обернулся. Рядом стоял (висел в воздухе) Иситай.

Через полчаса ствол у мелорна был уже настолько толст, что внутри стала образоваться пустота. Боня было думал залить ее твердой маной и пойти дальше, но не тут то было. Растущий мелорн впитывал ману чуть ли не быстрее, чем Боня ее производил. Если бы всю потребленную мелорном ману перевести в твердую, хватило бы на два-три его ствола. Расход был больше, чем при производстве золота.

— А почему, собственно, должно быть меньше? — подумал Боня. — Там холодный синтез металла идет, а здесь и вовсе магическое существо растет. И даже разумное.

Судя по эмоциям, мелорн подумал, не стоит ли ему обидеться. Но решил простить.

— Извини, это у меня шутки дурацкие, — мысленно передал ему Боня.

Так они с Иситаем и простояли часа три. Заодно обсудили будущую планировку кампуса. Иситай когда-то в древней академии успел побывать, но просто ее копировать Боне не хотелось. Коттеджи для преподавателей он думал пустить вдоль левой стены скал, от мелорна и дальше. Свой дом запланировал построить в самой глубине, у задней стены, тогда рядом в скалах можно будет и пещеру вырубить. Света, вроде, говорила, что драконы потомство именно в пещерах выводят. Так что надо будет ее с домом совместить. Учебные корпуса, лаборатории, библиотеку и едальню (а как же без нее) и административный корпус можно будет по центру поставить. А справа за общагой спортивно-парковую полосу пустить. С выходом к морю.

— Ты еще про испытательный полигон не забудь, — напомнил Иситай. — У тебя что, студенты фаерболами прямо в аудиториях кидаться будут?

Пока стояли, подошла Света. В человеческой форме. И даже на каблуках, не взирая на довольно-таки пересеченную местность (мощеная плитами площадка образовалась только перед общежитием). На мелорн посмотрела с неодобрением.

— Протащил-таки! — фыркнула она. — Теперь же эльфов отсюда не выгонишь!

— А зачем их гнать? — удивился Боня. — Мы же тут все равно небольшой эльфийский поселок планировали, да и древние преподавать будут.

— С твоим мелорном теперь весь остров их будет. Пойдешь через лес и не будешь знать, пропустят тебя или нет.

— Да ладно ты, — удивился Боня. — Мы — одна команда и должны жить дружно. Кроме того, это мой мелорн, а не эльфов. И он меня слушается, а не их магов. Правда, зеленый?

Боня похлопал по стволу. Рука чуть не провалилась внутрь, так что он ее резко отдернул и недоуменно уставился на мелорн. В ответ прошли эмоции довольного хихиканья, типа "я тоже шутить умею!".

— Никакого уважения к деусу, распустил я вас, — проворчал Боня. — А я в тебе свой кабинет сделать планировал... Ладно, разберемся.

Наконец, мелорн перестал столь жадно поглощать ману и Боня смог приступить к формированию твердого запаса внутри ствола. Еще с полчаса качал и решил, что пока хватит.

— Ты помнишь, какую мы едальню в эльфийском лесу соорудили? Сможешь такую же сделать? — спросил он мелорн. Тот, вроде, выразил согласие. — И еще. Хорошо бы по границе нашего участка ручеек какой пустить, а на самом участке бурьян пока на травку заменить, газон сделать. Справишься?

Света и Иситай смотрели на Боню с подозрением. Зато мелорн, кажется, преисполнился энтузиазмом.

— С участком, кажется, разобрались, пошли, проверим, как в поселке дела идут.

* * *

Желающих остаться на острове оказалось не так много. Около пятисот человек. В основном, пожилых и семейных. Молодым морякам переходить к мирной сухопутной жизни не хотелось. Да и дедушка Ди здесь, похоже всех так затерроризировал, что всем хотелось оказаться от него подальше. Так что на галерах народу набилось, как сельдей в бочке. Зато и на веслах гребцов в избытке нашлось, можно было несколько смен организовать. Тем быстрее доберутся. Но Боню они уже не интересовали. Не захотели с ним быть, значит и обязательств перед ними у него нет. Пусть сами разбираются.

На свои два корабля набрал команды с наиболее благообразными физиономиями. Но, в целом, удивился, что лица у большинства бывших пиратов были отнюдь не зверские, а вполне обычные. Придирчиво он изучал только потенциальных капитанов, конкурс, кстати, оказался довольно большой. Уверенности в том, что взял лучших, у Бони не было. Но, вроде, грамотные и способны учиться. С холодильниками, по крайней мере, быстро разобрались. Есть надежда, что и дальнейшие нововведения освоят. Когда у Бони до них руки дойдут.

После Виза попросил одного капитана сходить к порту, ближайшему к поселению эльфов, дождаться их там и доставить на остров. А второго — подрядить в Визе каких-нибудь строителей и тоже везти сюда. Возможно с набором Алехея (или ее чиновники) помогут. Попросить об этом он по телеграфу собирался.

На всякий случай послал с кораблями эскадрон пикси. Думал, галеру к эльфам проводят, а пришлось им вместе со "строителями" возвращаться. Архитектора Алехея, правда, дала. И даже довольно известного. С ним парочку каменотесов. И около пятисот человек пленных Алов на галеру загнала. Выкуп за них никто платить не собирался, кормить их накладно, а Боня сам что-то про поселенцев говорил. Вот пусть и разбирается. Боня об этом узнал только тогда, когда галера в гавань на острове вошла. Взвыл, но разбираться пошел. Хорошо хоть бывшие солдаты оказались, в основном, из насильно мобилизованных крестьян. А крестьянин, как известно, и плотник, и много чего кто еще. В своем хозяйстве почти все своими руками делает. Так что пообещал им лучшую жизнь, заселил в освободившиеся от пиратов дома и к делу приспособил. Заодно чуть не половину острова под сельхоз угодья выделил. А из бывших пиратов рыболовецкую артель организовал. Так что продовольственную программу потихоньку решать начал. Хотя пока весь поселок в едальню у мелорна в очереди стоял. Но хоть не голодали больше.

За следующей порцией мастеров Боня галеру уже в Денай послал. И ближе в три раза, и есть надежда, что пришлют именно того, кого заказывал.

В общем, дела потихоньку сдвинулись. Совсем не так быстро, как Боня надеялся, но в нужном направлении. С помощью приехавшего архитектора удалось за два месяца канализацию от общаги в море проложить. А водопровод Боня сам починил. Трубы ему пикси делали, а вот с насосом пришлось повозиться. Вместе с Иситаем больше недели артефакт сочиняли. К тому же оказалось, что цилиндр и поршень проще через магемы запрограммировать, чем кузнецам сделать поручать. У тех все плюс-минус сантиметр выходит. Обидно было ради разового дела такую программу городить, но, может, еще когда и пригодится. Про себя посмеялся, что насос можно было и из золота сделать, все равно металл из азота синтезируется. В результате сделал из титана. Выпилился. Хотя все равно никто не оценил...

Коттедж Боне планировал архитектор, при небольшом его участии и активном участии Светы. А вот пещеру для нее он собрался сделать сам. Скалы, образовывавшие заднюю границу кампуса, поднимались метров на двадцать, а толщину имели все пятьдесят. Места под пещеру больше, чем достаточно. Только не вручную же ее пробивать! Стал придумывать горнопроходческий инвентарь. Даже идея появилась. Основой гранита (а скалы были из похожего материала) составляет кремнезем (SiO2). Если его из породы удалить, то остальное можно уже и совочком расковырять. Пошел к Свете уточнять необходимые размеры пещеры. Оказалось, зря беспокоился. Услыхав про пещеру, она его смачно поцеловала, перекинулась в дракона, подлетела к скале и просто стала проковыривать ее когтями. Похоже, ей было все равно, что гранит, что просто земля. Только щебенка вниз летела. Через полчаса ее уже видно не было, вся в скале спряталась. В общем, за два дня все сама сделала. Боня даже немного расстроился, что без него обошлись, хотя за подругу и радовался.

Осталось как-то совместить пещеру с домом. Внесли коррективы в проект, предусмотрев к пещере арочную галерею от мансарды, составлявшей третий этаж будущего дома. В общем, перспективы дальнейшей семейной жизни тоже просматривались довольно радужно.

Телеграф для себя Боня собрал почти сразу же. Поместил в одной из комнат четвертого этажа общаги. Все равно, там пока пусто. Дежурного сажать не стал, не так часто телеграммы приходят. Вместо этого усовершенствовал аппарат и снабдил его звуковым сигналом о начале приема телеграммы. Но инициатором сеансов связи пока оставался он один. Может, еще Алехея втихаря с Денаем переговаривалась, но его не беспокоила.

Сам же Боня телеграммы периодически отправлял. В Денае заказал строителей и продукты (мясо, а то у мелорна только заменители типа сои получались). Алехее сообщил о высланных к ней пиратах, желавших стать моряками на ее флоте. Эльфам передал краткий отчет о событиях в Визе и на острове, а также сообщил, что выслал за ожидаемыми эльфами-переселенцами корабль. В Улуг Улус тоже краткий отчет о событиях послал. Заодно поинтересовался об их успехах и цинично спросил о возможности закупить жен для новых поселенцев. Ответы были краткие, типа "Все O'k" и "Будет исполнено!". На подробностях Боня и сам не настаивал.

Галера в Денай сходила и вернулась, а от эльфов вестей все не было. Больше двух месяцев. Долгоживущие, что поделаешь. Вот и собирались с учетом того, что впереди вечность... Наконец, телеграф заработал на прием. Эльфы сообщили, что их переселенцы двинулись в сторону порта. И что возглавила отряд сама Галадриэль.

Боня немного удивился. Вроде, Элронд первым приехать собирался. Но их дело. Лишь бы с Лючиэль в дороге не подрались, да единорогов не потеряли.

Однако, телеграф снова просигналил о телеграмме. Эта уже была от Улдуз. Сообщала, что едет на остров учиться и просила прислать корабль к устью великой реки Этиль. Начинать учиться было еще рано, только общежитие запустили, а учебные корпуса пока в проекте были. А устье Этиля, вообще то, Алам принадлежало. Улдуз там в войнушку поиграть решила? Послал телеграммой запрос. Получил ответ, что Улдуз уже неделю, как отбыла, просто телеграмму просила с задержкой послать. Пришлось отправлять галеру.

Это была не последняя телеграмма. Вечером пришло сообщение от Алехеи, что она с небольшим флотом также двигается к острову Солаосу. Ибо Императорам-соправителям надо срочно обсудить некоторые вопросы.

Кажется, на острове скоро станет тесно...

Глава 28. Дела семейные и общественные

— Свет, ты не знаешь, так случайно совпало, или в этом мире уже матриархат наступил? — получив последнюю телеграмму, Боня пошел посоветоваться к подруге. — К нам тут три делегации едут, и все три бабы возглавляют. Или девушки...

Разговор происходил в шатре, Света была в человеческом облике. Вся из себя симпатичная. Боня даже забыл, о чем спросил, а просто обнял ее и зарылся носом в волосы. Кстати, чем от драконы пахнет, он затруднялся определить. Точно не потом. Но и не духами. И не дымом, хотя что-то неуловимое и чувствуется. Главное, что приятно.

— Да, хотел спросить, тебе когда золото делать? — неожиданно для себя самого перескочил он на новую тему. — Я ж тебе давно обещал, тут мы, вроде, надолго остановились. Дом, правда, строить только начинают, но пещеру ты уже шикарную вырыла. Я был потрясен. В моем мире таких горнопроходческих машин не было. Может, подрядимся когда-нибудь дороги в горах строить? Тебе любой тоннель прорыть — раз плюнуть!

Однако, Света его шутливого тона не приняла. Более того, эмоции от нее пошли какие-то непонятные, близкие к панике. По крайней мере, нервничала она очень сильно.

— Бонь, нам поговорить надо...

Боня не то, чтобы напрягся, но определенное беспокойство ощутил. Подруга явно настроена на какой-то неприятный разговор. И непонятно по какому поводу, вроде, все нормально складывается. Ему очень нравилось, что за год с небольшим их со Светой отношений, они эти самые "отношения" ни разу не "выясняли". Задушевные разговоры — были и довольно часто. А нервы друг другу не трепали. И не надо. И по эмоциям он привык, что веет только спокойствием и доброжелательностью. Сразу как-то уютно и хорошо на душе делается. Ну да не все коту масленица. За счастье и уют бороться надо. Они того стоят.

— Света, пещеру ты рядом вырыла. Значит, уходить от меня, вроде, не собираешься. Так к чему такой тон? Тебе золота надо не сорок килограммов, а сорок тонн? Сделаем! — попробовал пошутить он.

— Даже не знаю, как начать... Я хочу, чтобы ты Улдуз тоже в жены взял!

— Зачем?! — Боня немного опешил. — Я же тебе сколько раз говорил, что мне с тобой хорошо, и одной тебя мне вполне достаточно. Нет у меня потребности иметь всех симпатичных женщин, которые на глаза попадаются. Или у тебя пунктик, что в клане должно быть много жен?

— Ну, ты же о драконах очень мало знаешь...

— Между прочим, только то, что ты мне рассказывала.

— Да я собиралась, все решиться не могла, — дракона сделала паузу, пару раз вздохнула и продолжила. — Ты знаешь, какого размера драконье яйцо?

Боня хотел было на автомате пошутить, типа "мужское или с дракончиком?", но не стал. Подруге было явно не до шуток. Поэтому честно ответил:

— Понятия не имею. Наверное, большое?

— Больше ведра. А полная кладка — двенадцать яиц.

— То есть ты хочешь сказать, — догадался Боня, — что родить ты их сможешь только в драконьей форме?

— Их сначала вырастить надо. В человеческой форме можно только зародыш оплодотворить, а яйцо только потом вокруг формируется. И занимает это около полугода. И в человека при этом перекидываться нельзя. Вообще!

— То есть полгода ты все время будешь только драконом, — начал Боня, но Света его перебила:

— Много дольше. Потом, кладку еще высидеть надо. Нет, драконы на яйцах не сидят, — поспешно сказала она, увидев, что Боня заулыбался. — Яйца почти все время в драконьем пламени находиться должны. То есть мама рядом с кладкой сидит и каждые несколько минут на него пламенем дышит. Даже поесть толком отойти нельзя. И так еще полгода. А потом, от маленьких дракончиков тоже не отойдешь. Пока соображать не начнут и в людей перекидываться не научатся. А это — не раньше, чем в три года, а чаще лет в пять-шесть. И поручить за ними следить никому нельзя. Они пламя с рожденья выдыхать умеют. Так что в человеческой форме к ним подходить просто опасно.

— Понял, ты обеспокоена тем, что тебе несколько лет придется побыть в драконьей форме, и с личной жизнью у нас будут проблемы. Вот если бы я был тоже драконом...

— Боня! — снова прервала его подруга. — Почему ты решил, что драконы сексом в драконьей форме занимаются?

— ???

— В драконьей форме у мужчин даже органа соответствующего нет. Ты когда-нибудь видел, как ящерицы спариваются? Вот и у драконов все почти так же. Надо задрать хвост, изогнуться в немыслимой позе дупой кверху. А твой партнер изгибается не менее немыслимо, но в другую сторону. И норовит плеснуть тебе под хвост пару ведер жидкости в надежде, что хоть что-то протечет, куда надо. То есть яйцо оплодотворить так можно, а хоть какое-то удовольствие получить — нет. Одна радость, что это безобразие всего секунд пять и занимает.

Боня попытался представить. Немного замутило.

— Ты так образно рассказываешь. Опыт имела?

— Один раз сдуру по молодости. Не сердись! До твоего рождения не знаю сколько тысяч лет еще было. Мне теперь тоже никого, кроме тебя не надо, — дракона срочно сменила тему. — Но ты же мужчина. Несколько лет без секса точно не выдержишь. А если даже и выдержишь, зачем мучиться? А я к Улдуз ревновать не буду. Девочка хорошая, порядочная, сама хочет. Ты ей нравишься, к тому же авторитет у хифчаков у нее тогда до небес поднимется. И я ей, практически, обещала...

Боня задумался. Это ж надо! Кому рассказать, не поверят. Жена его уговаривает взять вторую жену! И не для секса втроем, а просто о нем заботу проявляет. А он, имея возможность после божественного апгрейда хоть с десятком женщин сексом заниматься, еще сопротивляется. Ну не султан он по духу! Ему домашнего уюта хочется, а не чтобы "много баб" было. Хотя, Улдуз ему, в принципе, нравится. Не было бы Светы, может и сам бы за ней ухаживать начал. Но сейчас...

— Света, а тебе самой зачем все это надо? — наконец, выдавил из себя он. — В конце концов, как я буду обходиться без секса — это мое дело. Буду к тебе приходить, жара меня, ты знаешь, не пугает. Подержусь за тебя, хоть и в драконьей форме, все легче станет.

Дракона захихикала:

— Приходи, конечно! Но Улдуз тоже не гони. И не переживай. Драконов в кланах от ревности быстро отучают. А так и тебе лучше будет, и мне — спокойнее. Не надо будет нервничать: придешь, не придешь, увел тебя кто или нет? Буду знать, что за тобой Улдуз присмотрит. И поможет, если что. Тебе, тебе — поможет! На нее можно положиться.

Тут Боня вспомнил, с чего он начал разговор. Кажется, матриархат бывает даже при условии, что жен у тебя несколько, и все — верные и заботливые...

Дальнейший разговор уже свелся к тому, что брак надо все-таки оформить какой-нибудь церемонией. Причем брак не только с Улдуз, но и со Светой (Боня настаивал). То есть церемония должна была позволять многоженство и не иметь отношения к официальной религии в Визе или у Алов (там — жесткая моногамия). Но при этом быть авторитетной. Если женишься "по настоящему", то и церемония "настоящей" должна быть.

В разгар обсуждения с советом влез Иситай. Подслушивал он, что ли? Наверняка, подслушивал. Любопытный, черт!

Иситай предложил провести церемонию по обычаям своего народа. В смысле — Циньцев. И даже готов был ее сам провести, если ему помогут материальный реквизит двигать. Призрачными руками — не умеет. Назывался обряд "Сумеречная церемония", проводился ночью и допускал вариант "сорорат", то есть одновременную женитьбу на двух и более сестрах (или более дальних родственницах). Этот обряд официально признавался всеми кочевниками, для которых Циньцы были большим авторитетом. Драконам же любые церемонии были по фигу, но в данном случае, они скорее признавали эту церемонию, чем нет. В древности народ Циньцев был единственным, кто с драконами ладил. Оставался вопрос, можно ли Свету и Улдуз считать сестрами? Иситай считал, что можно, и брататься им для этого не нужно. Боня ведь все-таки бог. А и Света, и Улдуз — его жрицы. Улдуз официально в Улуг Улусе мемориальный храм возглавила. А Света — как единственная дракона и постоянная спутница. Так что — сестры.

— Раз специалиста устраивает, пусть так и будет, — решил Боня. — Бред какой-то, но хоть со Светой, наконец, отношения узаконю...

Улдуз прилетела на следующее утро. В гамаке, который нес эскадрон пикси. Сговорились, что ли? Гоняла пикси по кругу, пока Боня не вышел посмотреть, что происходит. Тогда с криком "Лови меня!" спрыгнула ему прямо на руки. Метров с пяти. Боня не понял как, но поймал. Сам удивился. За что и был награжден долгим поцелуем. Хотел было возмутиться, но вспомнил, что обещал на ней жениться, и промолчал. Тем более, что даже понравилось.

— Может, я тоже — скрытый кобель, — грустно подумал он.

С рук Улдуз спускаться не желала, а, чуть отстранившись, требовательно смотрела на Боню. Хорошо хоть в эмоциях особой уверенности не чувствовалось. Скорее, робкая надежда. Это добавляло оптимизма, что не все так уж плохо. Но что-то сказать надо. И от своего имени. Не за Свету же прятаться.

— Улдуз, как ты относишься к идее выйти за меня замуж? Вместе со Светой?

Эмоции сменились на восторг. Даже приятно стало. Улдуз завизжала и снова присосалась к нему поцелуем. Значит, относится положительно.

Пока думал, что делать дальше, оказалось, что все уже решили за него. Рядом стояла Света.

— Боня, прости, но нам с ней надо поговорить, — чуть не хором заявили обе.

Боня опустил Улдуз на землю и, решив, что пора привыкать, прижал к себе сразу обеих и по очереди поцеловал. В общем, понравилось. Что-то в этом есть...

— Ладно, идите, — милостиво разрешил он.

Засмеялись все. Но искренне и радостно. Может, все и неплохо будет. Хотя пока как-то странно...

Боня вспомнил, что не спросил Улдуз ничего о делах. И для чего ей галера понадобилась? Но решил, что приставать к девушке с вопросами, когда у нее через несколько часов свадьба, не гуманно. Да и бесполезно, наверное.

Света с Улдуз спрятались в шатре и подключили к приготовлениям всю Бонину команду. Пикси, горгульи и даже призраки носились, как на реактивной тяге. Не у дел остался один Боня. В принципе, это было даже неплохо, так как позволяло подготовить невестам хоть какие-то подарки. Хотя в возможностях он был очень ограничен. Ни магазинов, ни ювелирных мастерских на острове еще не было. Дарить что-нибудь из уже имевшегося, было глупо. Да и не зажимал он ничего. Света о всех его вещах знала. Оставалось — сделать самому, но и здесь были свои сложности. Обручальные кольца, вроде, снимать не положено. А куда Света при смене формы такое кольцо денет? На минуту поймав пролетавшего мимо Иситая спросил, какие брачные символы у Циньцев. Оказалось, специальной формы гребни-заколки в волосы. Это было уже легче. Некоторые художественные способности у Бони были, так что он слепил из твердой маны два гребня, которые украсил схематичным изображением земного глобуса, поставив по бокам от него дракона и единорога. Немного в разных позах. Довольно долго провозился. Вроде, неплохо получилось. А потом пошел (точнее, взлетел) в Светину пещеру и провел остаток дня, создавая золото. Всю пещеру золотыми пластинками усыпал. Не считал, но и в правду ближе к тонне получилось. Так и сидел, пока его пикси не нашли и не понесли переодеваться.

Для свадебной церемонии пикси сварганили новый шатер (храмов на острове не было) с оранжевым тентом. Стоял маленький столик, украшенный цветами, горящими красными свечами и, почему-то, стрелами с пестрым оперением. А еще на него поставили какую-то емкость с водой, в которой Боня с удивлением обнаружил несколько живых рыбешек.

— На сумеречной церемонии обязательно должны быть золотые рыбки, как символ красоты и плодородия, — пояснил Иситай.

Боню нарядили в шелковый халат. Вроде, он у него и раньше был, но теперь его весь покрыли вышивкой и разными драгоценными висюльками. Внутренне Боня скривился, но решил потерпеть. Тем более, что от обеих невест шли приятные радостные эмоции с изрядной долей волнения. Причем от Светы даже больше, чем от Улдуз. А еще говорила, что драконам никакие церемонии не нужны!

Одеты обе тоже были в халаты, но выглядели даже шикарнее, чем если бы были в бальных платьях. И сверкали, как новогодние елки. Похоже, Света чуть не все свои книги-кристаллы на украшение халатов одолжила. Волосы у них были собраны на макушке в узлы и прикрыты шляпками с вуалью. У Улдуз — оранжевого цвета, у Светы — фиолетового. И на груди у каждой висело в качестве медальона по довольно большому зеркалу (в пару ладоней размером, дурной глаз отводить). Бонины гребни приняли с удовлетворением и благодарностью, но видно было, что Иситай их успел предупредить. Так что они стали просто последним штрихом в туалетах.

Сама церемония оставила впечатление некоторого пестрого мельтешения. Иситай что-то пел, горгульи подпевали, пикси носились по всему шатру, размахивая стрелами и разноцветными фонариками (злых духов отгоняли и просто атмосферу создавали). И все очень много раз друг другу кланялись. Наконец, Боне и невестам выдали по блюдечку пельменей и три рюмки с красным вином, связанных между собой красной же ленточкой. Выпили, закусили и, как оказалось, официально стали Циньской семьей. Поцелуи или иные проявления нежности церемонией не предполагались.

— Ну и кто я теперь после этого, — подумал Боня. — глава клана драконов, хифчакский хан или циньский мандарин?

Две жены у него появились, а вот что делать с ними дальше... Боня немного растерялся. Но секса втроем ему не устроили. Света впихнула его с Улдуз в одну из секций шатра, а сама отправилась в соседнюю. Кстати, девушкой Улдуз не была, так что строгость воспитания дочерей у кочевников оказалась больше показной. Но опыта большого тоже не имела, умудряясь совмещать энтузиазмом со смущением. Поза миссионера и только! Зато чем больше раз — тем лучше. Ну и эмоции от нее шли самые приятные. Хотя некоторое напряжение и ощущалось.

Часа через два Улдуз все-таки заснула, и Боня по сформировавшейся ранее привычке стал выбираться из шатра. Но был перехвачен Светой, которая потащила его уже в свой отсек. Сразу стало как-то совсем хорошо, и напряжение отпустило. Но потом, еще через час, Света его все-таки подняла и отбуксировала снова в отсек к Улдуз. Где все и остались досыпать. Точнее, спали жены, а Боне была предоставлена возможность лежать между ними, балдеть и радоваться, какие к нему с двух сторон привалились умницы и красавицы. Так до утра и не отпустили. Впрочем, сказать, что это было неприятно, язык не поворачивался.

Утром, во время совместного завтрака, Улдуз, наконец, отчиталась и о своих подвигах. Как Боня и подозревал, за прошедшие три месяца она поразительно много успела накуролесить. Ей даже новый титул дали: Канатты-Хатун (летающая хатун или птица-хатун). Уже через две недели после Бониного отъезда, кое как собранное ополчение, плюнув на наведение порядка в своем улусе, отправились сводить старые счеты с родственными Кулюками. Которых, благодаря пикси, на голову разбили, вернули к вере в старых богов и заставили признать общее религиозное верховенство за храмом в старом городе, а светское — за каким-то мифическим Улы-Ханом Боней. Боня тихо застонал, но Улдуз объяснила, что ее папаша на роль лидера не годился, а фактически всем руководит Джамкун, но он родом не вышел. Так что далекий хан на острове в синем море, к которому можно будет иногда съездить и поклониться, всех устраивает. Дальше "слово правды" другим племенам кочевников понесли уже объединенные силы Хифчаков и Кулюков. Ну а после четвертого приобщенного к новому порядку племени пикси там стали не нужны, сами справлялись.

Одновременно возник вопрос о необходимости получения выхода к морю. А то, Улы-Хан на острове, а кочевники — в степи. Так что отряд кочевников вместе с Улдуз и пикси спустился в устье Этиля и выбил оттуда Алов. Собственно, основная масса народа там к Алам отношения не имела. Те сами были пришлыми, понастроили замки и стали феодалами. Брать эти замки с помощью пикси оказалось сплошное удовольствие. Два эскадрона там так и остались с Джамкуном и кочевниками. Место под город-порт выбирают. Алов в замках они побили. Пленных девок и вдовых теток помоложе скоро пришлют, как Боня и просил. Полтысячи. Или надо больше? Не надо? Жалко. А то — без проблем!

Оставался, правда, вопрос, что делать с местным населением. Сопротивления они не оказывали, но и в Улус их принимать резона нет. Бойцы никудышные, а рабов столько не нужно. Можно, конечно, данью обложить, но для этого надо, чтобы там хоть какой-то порядок был, а они все замки с Алами в едином порыве пожгли...

— Ну, можно их к Денаю приписать, не так уж далеко. Или новый городок построить. Если вы там с Имперцами сразу не подеретесь. Алехея сюда скоро приедет, обсудим, на каких условиях это сделать можно будет...

Улдуз немедленно и очень энергично включилась в дела. Провела ревизию планов строительства (с учетом того, что некоторые объекты строить уже начали). Придирчиво изучила проект Бониного коттеджа. В целом одобрила, сказав, что "домик очень миленький". Но сразу же поставила вопрос ребром: "А почему домик, а не дворец? Мы где ханов принимать будем?". Боня, который это просто упустил из виду, попробовал отшутиться, мол, ханы тоже в юртах жить предпочитают. Однако, пришлось поручать архитектору срочно готовить проект "посольского корпуса", для приема высокопоставленных гостей и делегаций. Место ему Боня отвел уже за границей территории кампуса (нечего студентов отвлекать), ближе к порту и не очень далеко от мелорна. А парадных фасада попросил сделать два, как в гостинице Москва, где Сталин умудрился одновременно два разных проекта одобрить. Один — со стороны Академии, а другой — городка. Чтобы гостей через "черный ход" ни при каких условиях водить не пришлось.

В середине дня прибыла галера с потенциальными женами для поселенцев. Забитая под завязку. Хорошо, плыть было чуть больше суток, а то могли и не довезти. Увидав толпу молодых женщин не в лучшем состоянии, Боня приуныл. Ну, накормить их как-нибудь получится, мелорн поможет. Помоются сами. Хотя сразу это организовать не получится. Душевые кабинки только в общаге есть, 96 штук (по числу боксов), если все работают. Хотя, куда денутся, магия. Но вот водяной бак он хоть и большой, целый кубометр, но на каждую кабинку только по ведру получается. А народу — по пять-шесть человек на кабинку. Воды явно не хватит. Наполняется же бак часа три, больше воды ручей не производит. Затырка получается.

С расселением тоже полный кошмар. По три человека в одноместную комнату в общежитии? Повесив им гамаки в три яруса? И получив под боком переполненную женскую общагу со всеми вытекающими последствиями?

В общем, от решения вопросов Боня трусливо отстранился, поручив их Улдуз. Которая, в отличие от него, рвалась в бой. Та сантиментов разводить не стала и с помощью пикси разогнала всех по пустующим домам поселка. Про едальню у мелорна сказала, а вот про общагу — вообще не стала. Сами разберутся, не маленькие. Превращать же единственный пока корпус Академии в женскую баню и дом свиданий... Нам такой разврат под носом у любимого деуса ни к чему. А то, что в выделенных домах — шаром покати, даже лучше. Быстрее с соседями перезнакомятся, когда инвентарь пойдут одалживать и помощи просить. Единственное, предупредила мужиков, что кто злоупотреблять положением станет, того пикси летать учить будут. Над берегом. Кто сразу не научится, сам виноват. А тех, кто через месяц не женится, тоже учить летать будут. Для первого раза — над морем. А там, посмотрит. Может, налог размером в половину всех доходов для холостяков введет. А пока строителям три дня выходных объявила, чтоб остальным не завидовали. Боня восхитился.

Следом прибыл флот Императрицы. Небольшой, как она сказала, всего-то в полсотни галер. На пристань сходила, устроив целое представление. Под звуки военного оркестра, по постеленным коврам. Хорошо, хоть все это с собой привезла, а не от Бони требовала.

— Быстро к хорошему привыкла, — отметил про себя Боня. — Вот куда мое золото пошло...

Про себя решил, что надо у нее часть оркестра реквизировать будет. Пусть пока на острове погостят, концерты по вечерам дают и танцы обеспечивают. Ему тут столько народу переженить надо, самое то будет. Да и сам музыку с удовольствием послушает. А то ни радио, ни телевизора, ни Интернета... Все самим делать надо.

Встречать Алехею Боня собирался в чем был, но жены перехватили, переодеться заставили. А на пристань на пикси прилетели. Так злостно эксплуатировать этих милых созданий Боне было страшно неловко, а вот Улдуз их гоняла в хвост и гриву и, самое странное, им это нравилось!

Императрица решительными шагами направилась к Боне, явно нацеливаясь его расцеловать в стиле Брежнева, но, заметив, что нагибаться он не собирается, а самой ей не достать, ограничилась объятиями и похлопыванием по спине (пояснице). Затем с неудовольствием уставилась на Улдуз. И произнесла, не шевеля губами:

— Здесь, между прочим, происходит встреча ближайших родственников из Императорской семьи. Запомни на будущее, что по протоколу присутствие рядом посторонних — не уместно.

— А мы — тоже ближайшие родственники, — немедленно отреагировала Улдуз. — И, вообще, жены! А ты — только сестра. Приемная!

К счастью, обошлось без скандала. Алехея телеграфом все-таки активно пользовалась, и новости из Деная получала регулярно. Так что о нападении кочевников на Алов знала. Выяснив, что Улдуз еще и дочка Великого Хана Хифчаков и один из неформальных лидеров нового союза степняков, сразу сменила тон (предупреждать надо!) и пошла обниматься и с ней. Даже к Свете за компанию приложилась.

Тем временем с Императорской галеры спустили на берег шикарную карету, в которую Алехея их всех и пригласила. После чего отправилась осматривать окрестности.

Осматривать было, в принципе, не так уж много чего. Поселок, где было оживленно только в силу того, что новопоселенцы не сидели по домам, а активно общались на улице. Что делало незаметной полузаброшенность городка, все-таки население в нем сократилось в три раза. Но Алехея была вполне удовлетворена обилием вышедшего на нее посмотреть народа, открыла у кареты все окна и милостиво кивала во все стороны. И Бонино объявление, что вечером Императорский оркестр даст концерт, встретила с одобрением (Молодец, учишься!).

Академию тоже осмотрела чрезвычайно внимательно, но без комментариев. Видимо, пока не определилась с линией поведения. Молча обошла этаж общаги, покрутила краны в санузле. Посетила едальню у мелорна, но задерживаться не стала, а попросила принести попробовать образцы блюд к Боне в шатер. Там и пошли деловые разговоры.

Оказалось, что Алехея развила почти столь же бурную деятельность, как Улдуз. Очень быстро оснастила флот, "приняв на службу" всех присланных Боней пиратов и попросту приковав их к веслам на галерах. (Боня чуть поморщился, но сообщение принял спокойно. Пираты сами не захотели с ним оставаться и переходить к мирной жизни.) Набрала пару тысяч дворянского ополчения и отправилась на Алов в поход сама. Естественно, прихватив пикси и даже умудрившись уговорить деда Ди ее сопровождать.

Боню заинтересовало, чем же она старого Змея купить смогла. То, что тот сам вдруг захотел помочь, как-то не верилось. Оказалось, что Ди восхитила созданная Императрицей система миньонов. То есть миньоны ему были неинтересны, дед был сугубо натуральной ориентации, но получив обещание о выделении ему роты фрейлин, пришел в неописуемый восторг. Объявил себя Бониным дядей и собирался задержаться при дворе, пока не надоест. А не надоест, судя по всему, еще долго. Вспомнив о малоприятном характере Змея, Боня этой новости только обрадовался.

Со всеми этими силами Алехея явилась к городу Никополис, некогда второму по величине городу Империи, который Хумы у нее оттяпали лет двести назад. После недолгих переговоров город с радостью вернулся в лоно Империи, и там же был заключен мир на ближайшие десять лет. Все-таки Императрица была реалисткой и понимала, что возвращенные территории надо еще и "переварить". Так что основной целью ее визита было договориться о продлении "командировок" пикси и Змея, а также получении телеграфа для Никополиса.

Правда, появление кочевников и Улдуз внесли в эти планы коррективы. Аппетит все-таки приходит во время еды, так что теперь они с Улдуз горячо обсуждали возможности совместного владения отбитыми у Алов территориями в устье Этиля. Боня слушал и поддакивал. Собственно, он наверняка почувствовал бы себя здесь и вовсе лишним, но обе "ближайших родственницы" периодически спрашивали его мнения (не дожидаясь ответа), прижимались к нему с разных сторон, подхватив под руку, и даже целовали в щеку в качестве веского аргумента в переговорах. В общем, договорились.

Будут построены одновременно два города на противоположных берегах в устье Этиля, для кочевников и Имперцев. Строителей и администрацию присылает Алехея из Деная. Улдуз обеспечивает охрану объектов и вооруженную поддержку исполнения местным населением трудовой повинности. Всем руководят два управляющих (по одному от каждой стороны), принимающих только согласованные решения. Боня дает им по центнеру золота на начало работ и является высшим арбитром в случае возникновения споров. Скреплено рукопожатием и поцелуем Бони в обе щеки одновременно. После чего "родственницы" отбыли на корабли, чтобы окончательно разобраться со всеми деталями на месте. Золото, правда, прихватить не забыли.

— Свет, ты как думаешь, а Улдуз, вообще, вернется? — Боня со Светой сидели, свесив ноги, на краю ее пещеры и смотрели на затихшую стройку внизу и незатихающий круговорот людей у едальни на краю территории Академии. — Или они с Алехеей сначала весь мир завоюют? Или хотя бы страны на берегах Внутреннего моря?

— Ну что ты! Улдуз девочка увлекающаяся, но очень ответственная. То, что ее место теперь рядом с тобой, помнит крепко. Больше, чем на два-тря дня не оставит. Если что, пикси быстро летают, за день на другой конец моря и обратно могут смотаться. Прилетит, наведет порядок и домой. Это она в этот раз из-за Алехеи на галере поплыла, так что на месте только завтра к вечеру будут. Но там сильно не задержится. Послезавтра вернется.

— Ты сама когда собираешься к детопроизводству приступить? — спросил Боня полушутливым, полуделовым тоном, так как не то, чтобы стеснялся темы, но опыта подобных обсуждений точно не имел.

— Если ты не против, то дождусь Улдуз, передам тебя в надежные руки и можно в дракона превращаться.

— Ты так говоришь, как будто я тебе для этого дела уже и не нужен? Я думал, что отсутствие золота для драконов — как средство предотвращения беременности. Или все яйца уже давно в полной боевой готовности и только золота ждут, чтобы расти начать? — произнеся это, Боня вдруг сам испугался. А может, яйца своего часа уже пять тысяч лет ждут, а он тут, вообще, не при чем? — Давай, рассказывай, что я о драконах еще не знаю.

— Как это не нужен? Ты мне всегда нужен! Только чем мы с тобою, по-твоему, уже больше года занимались? А яйца я была готова начинать растить с того самого момента, как фиолетовой стала.

Боне стало неловко. И как это он таким ревнивым оказался? До утери соображения? Ведь никогда Света не давала повода ей не доверять! Так чего он нервничает? С непривычки? Отцом быть еще не доводилось. А тут детей целая дюжина ожидается, и все — дракончики...

— Прости, что дергаюсь, — Боня прижал подругу к себе поплотнее. — У меня никогда детей не было. Странное чувство. А они точно все дракончиками будут?

— Конечно, драконами! У мам-драконов только драконы родиться могут. — Света рассмеялась. — Ты себе можешь представить, чтобы из яйца человеческий ребенок вылупился?

— Ну, по мифам одного из народов моего мира, самая красивая женщина всех времен, Елена Прекрасная (Троянская), как раз из яйца и появилась. Правда, мамой у нее женщина была — Леда, которая ее от бога в образе лебедя родила.

Света ненадолго задумалась:

— Как у вас там все сложно... А о птицах-оборотнях я и не слышала. Может, они дракона с лебедем перепутали? — она захихикала. — А что, похожи! И тот, и другой с крыльями, и шея длинная... Эта твоя Елена форму менять не умела?

— Вроде, нет. Только жила очень долго и все время такой же красавицей оставалась.

— Наверное, полукровка. Драконы в древности по каким только мирам не шлялись. Была бы мана. Скучно, конечно, с планеты на планету в пустоте годами лететь, но любители были. Только у драконов от женщин обычные дети рождаться должны. Так что с яйцом они ошиблись. Наверное, с папашей перепутали. Тот точно из яйца вылупился.

Боне вдруг стало весело. Во, как Света весь троянский миф по полочкам разложила! Умница! А, может, просто ревность отпустила, вот он и радуется.

— Свет, но если дракона за раз по двенадцать детей завести может, почему вас никогда много не было? Золота не хватало? Или маны?

— Когда маны стало не хватать, тогда вообще беспредел начался, — грустно сказала дракона. — Нет, просто драконы — не люди, они каждый год рожать не могут. У нас одна кладка не чаще, чем в тысячу лет бывает.

— Погоди, ты же говорила, что тебе и пятисот не было? Или тебе пять тысяч лет окаменения засчитали?

— Нет, первая кладка может быть, как дракона вырастет. Лет в двести-триста. А вот следующая — уже через тысячу. Так что сильнее этих детей люби. Следующие не скоро будут! Ты ведь их любить будешь?

— Обязательно! — ответил Боня самым что ни на есть уверенным голосом, хотя сам стопроцентной уверенности не испытывал. Все-таки до отцовства дозреть надо. А ему — всего двадцать лет. И дети — драконами будут. Он — "отец драконов" (книжка с похожим названием есть, читал, понравилась)! Диковато. Но привыкнет. Да и эмоции мысли о большой семье вызывают все-таки положительные. — Когда приходить буду, дашь яйца поняньчить?

— Ну, яйца лучше зря не трогать, а вот дракончиков — сколько угодно. Только доспех свой мановый одевать не забывай, а то подпалят тебе что-нибудь.

Боня еще раз рассмеялся и обнял подругу, то есть уже — жену. Та тоже засмеялась и прижалась к нему плотнее. Так вот сидели, обнимались, о чем-то еще говорили и периодически посмеивались. Не от того, что что-то смешное говорили. Просто — от хорошего настроения.

* * *

Улдуз прилетела через два дня и от Бони практически не отходила. Пофыркала на "сестру", которая так и норовит на ходу у сандалий подметки срезать, но, в целом, поездкой была довольна.

После бурной ночи (все-таки втроем!) Света перекинулась в дракона и три дня не вылезала из пещеры. Даже поесть отказывалась. Боня несколько раз к ней приходил и видел одну и ту же картину. Дракона подгребла все его слитки в одну кучу и каталась на них. То брюхом, то спиной. Иногда, впрочем, просто тихо лежала. Куча, вроде, немного меньше стала, но, может, это и воображение работало. Золота там все-таки было раз в двадцать больше, чем Света просила.

Потом, правда, почти к нормальной жизни вернулась, только все время драконом оставалась. А так, из пещеры выходила, ела, разговаривала, даже делами заниматься пыталась. В основном, текущие дела обсуждала и за строителями приглядывала, чтобы не халтурили. Кстати, наличие дракона-надзирателя очень способствовало повышению темпов и качества работ. Ночевать же в пещеру возвращалась. И еще по несколько часов в день там что-то вроде огненной бани устраивала: подышит пламенем на стены, нагреет градусов до двухсот и дальше тихо на золоте валяется. Свою кучу она во что-то вроде гнезда переформатировала, с бортиками. И слегка оплавила, чтоб не рассыпалась. В общем, ответственное это дело — кладку драконьих яиц готовить.

Через неделю до острова, наконец, добрались эльфы. С Галадриэль во главе. Было их немного, меньше двух десятков. Зато оба единорога были с ними. Увидев на берегу Боню, Лиза с Сашей (Женевьера с Галахардом) чуть борт у галеры не снесли, так на причал рванули. Та еще пришвартоваться не успела.

Алехеи на острове не было, но Улдуз прониклась ее идеями о серьезном отношении к протокольным мероприятиям. Так что на пристани играл оставленный Императрицей оркестр, а сама Улдуз (вместе с Боней) стояла в окружении выборных представителей поселка и всей их команды за исключением Светы, которая как раз в пещере тепловые процедуры проводить стала. Возможно, и неслучайно. Эльфов она все-таки недолюбливала.

Единороги протокол порушили. Когда две такие здоровенные зверюги вокруг тебя, как щенки (или все-таки жеребята) резвиться начинают, солидность сохранить трудно. С воплем "познакомь нас!" Улдуз сама повисла на шее у Саши-Галахарда. Тот несколько обалдел от фамильярности, но Боня быстро им сообщил, что это его жена. И предложил единорогам тоже вливаться в их большую семью. Радостно завизжали, кажется, и единороги, и Улдуз. Боня чуть не оглох. После чего орчанка стала виснуть на шеях вновь приобретенных "членов семьи" уже на законных основаниях. Наконец, взгромоздилась на ближайшую подвернувшуюся спину ("повезло" Лизе) и застыла со счастливой улыбкой на лице. Видимо, кровь кочевых предков взыграла.

Галадриэль тем временем успела подойти к ним и взирала на это "братание" со снисходительной улыбкой и задумчивым выражением лица.

— Какую такую "большую семью" ты имел в виду? — спросила она после обязательных приветствий и поклонов.

— Со времени нашей с тобой последней встречи у меня официально появились две очаровательные жены (Улдуз взяла Боню под руку и улыбнулась слегка клыкастой "голливудской" улыбкой) и сестра.

— Поздравляю. Вторая жена, как понимаю, дракон? Но кто же тогда сестра?

— Императрица Алехея. Она сейчас в устье Этиля с родственниками Улдуз бывшие земли Алов делит. Скоро сюда вернется.

— Сестра? А почему не жена? Если уж две жены появилось, зачем останавливаться? Третья бы ничуть не помешала. А, возможно, и четвертая...

Боня только замахал руками.

— Нет, нет! Мне и со своими очень хорошо! Зачем больше? А как сестра меня Алехея вполне устраивает. Вполне приличная тетка оказалась. И с Улдуз они быстро общий язык нашли. Ведь правда?

— Мужей у нее и без Бони достаточно, так что "в жены" перебьется — решительно заявила Улдуз. — Да и внешность у нее не очень... А вот хватка, и впрямь, деловая. Переговоры с ней вести не просто, но интересно. И полезной быть умеет. Думаю, скоро все земли, ранее принадлежавшие Империи, будут нашей Семье принадлежать. Вместе со Степью. И Цинь...

— А еще где-то Купты есть, и Торки, и Хинки, и Нарфиопы...— вклинился Боня. — Ты что, весь мир завоевать собралась? А что мы с ним делать будем? Тут бы с Академией управиться. Дел — конь не валялся.

— Бонечка, с тобой же никто не спорит! — горячо согласилась Улдуз. — Академия очень важна. Без нее ничего и не получится. Зато, когда хотя бы по сто магов в год выпускать станем, все страны сами к нам запросятся! Мы еще выбирать будем и условия приема в Семейный Союз диктовать!

— Ладно, "Чинсгисханша" ты моя, — Боня решил, что здесь не самое лучшее место и время для ведения споров. — Пойдем лучше Галадриэль наши достижения покажем. Мы там для эльфов место под поселение выделили, надо же знать, подходит оно или нет?

Улдуз подхватила Боню под правую руку, Галадриэль, после секундного замешательства, под левую. Единороги чуть сзади пристроились, но морды все время норовили у Бони над плечами просунуть. Так и пошли. Причем обе дамы — глубоко задумавшись и бормоча себе под нос.

Улдуз: — Чингиз-хатун... Улы-Хатун... Чингиз-хатун... Улы-Хатун... Деус-Хатун...

Галадриэль: — Семья... Когнацио... Семейный Союз... или лучше Когнатио Империум...

Общежитие на Галадриэль особого впечатления не произвело. Намекнула мимоходом, что помнит его еще действовавшим, но сама в таких ужасных условиях никогда не жила. На стройку так и вовсе не пошла. Не любят эльфы строительных работ, с природой надо ласково обращаться, а не землю копать, да камень дробить. А вот наличие мелорна с едальней просто потрясло. Подходили к нему на полусогнутых, крошечными шажками. Некоторые так и вовсе слезы при этом глотали. Галадриэль, в конце концов дошла и к коре прижалась, остальные шага за два застыли.

Минут пять Боня смотрел на это спокойно, даже немного гордясь собой. Потом — надоело. Подошел к Галадриэль, взял за локоть.

— Я вам под рощу хотел участок влево отсюда выделить, с той стороны скал. Вроде, и к Академии примыкает, и все-таки отдельно. Да и от мелорна тянуться далеко не надо.

Вместо ответа Галадриэль запела. Сначала совсем тихо, но, постепенно, все громче и громче. Какую-то очень сложную мелодию с непонятными словами. Точнее, слова-то Боня понимал все (у него, после растворения где-то в организме амулета-переводчика инопланетян, непонятных языков не осталось), а вот общего смысла не улавливал. Вроде стихов Алькор, настроение есть, а как попытаешься вчитаться... одни аллегории. Но мелорн Галадриэль, вроде, понял. Или просто пожалел, чтобы не плакала. В общем, опустил он вдруг ветви и эльфийку ими закрыл. Или обнял. Ну и Боню заодно. А когда поднял ветви, на обоих по зеленому веночку оказалось. Возможно, даже лавровому.

Эльфы все дружно что-то радостное завопили, а вот Улдуз к ним рванула, отнюдь не сияя от счастья.

— Что все это значит?! — спросила она, глядя на Галадриэль нехорошо сощурившись и кривя рот, от чего пара клыков справа стала казаться существенно больше.

— Действительно, что за шутки? — более нейтральным тоном поддержал ее Боня.

— Великий Лес принял нас с тобой в качестве своих Хранителей!

— А это не какая-нибудь ваша эльфийская свадьба? — подозрительно спросила Улдуз.

— Нет. Но, одновременно, и больше. Это — единение душ с Великим Лесом и между собой.

Улдуз от такого сообщения в восторг не пришла, но тут вмешался уже Боня.

— Вообще-то обо всяких там обрядах с обязательствами предупреждать надо! Если тоже в семью вступить захотела, так и сказала бы. Одна сестра уже появилась, могли бы и вторую принять. — Дальше он повернулся уже к мелорну. — А ты тут что за самодеятельность развел? Я тебя зачем сажал и растил? Чтобы ты мне в семье разлад устраивал?! Живо исправляй!

От мелорна повеяло какой-то растерянностью. От остальных, впрочем, тоже. Но, после минутного колебания, ветви вновь опустились, и новый венок появился уже на Улдуз. Та его сняла, осмотрела, повертела в руках, снова надела на голову и уперла руки в боки:

— А Свете? А Алехее?

Ветви еще раз покорно опустились, и появилось еще два веночка. Теперь уже у Улдуз в руках.

— Ладно, передам от твоего имени. А они не завянут, пока Алехея не вернется?

Вопрос завис в воздухе, так как от мелорна ничего, кроме эмоций дождаться было все равно нельзя, а эльфы от обалдения лишились дара речи. Но, неожиданно, голос подал Иситай. Любопытный призрак, как выяснилось, подобные события пропустить просто не мог:

— Такие венки никогда не вянут. Их же мелорн делал. Так всегда зелеными и останутся.

На Галадриэль было жалко смотреть. Так надругаться над святым таинством. И еще при участии священного дерева! Боня обнял ее за плечи:

— Добро пожаловать в Семью, сестренка! У нас всегда весело!

* * *

Прошло примерно пять месяцев. Бонин коттедж был, в основном, достроен, лишь на втором этаже продолжались отделочные работы. Но сегодня и они были прекращены в связи со сбором всей Семьи для решения текущих задач.

— Открывая наш Большой Семейный Совет, — говорила Алехея, — хочу кратко отчитаться об основных результатах нашего правления в Северном секторе Семейного Союза. Между городами Виз и Никополис налажено регулярное паромное сообщение, сухопутная дорога реконструирована примерно на треть. На вновь принятых в Союз территориях в связи с введением (по совету нашего мудрого деуса) повышенного налогообложения для последователей религии Хум и освобождения на десять лет от всех налогов прихожан Патриаршего храма, процент лояльно настроенного населения уже превысил восемьдесят. Поступило также прошение от жителей города Кумы о принятии их в Союз. Основание: принадлежность данной территории Империи Визов до захвата ее Хумами двести пятьдесят лет назад и изгнание горожанами местного эмира собственными силами. Ставлю вопрос на голосование...

Боня сидел в удобном кресле за большим круглым столом, слушая в пол-уха. С политическими и военными вопросами его жены и сестры справлялись прекрасно и сами. Сами ставили цели и сами их достигали. Семейный Союз рос, как на дрожжах, и уже охватывал больше половины побережья Внутреннего моря. В основном, усилиями Алехеи. Но и эльфы тоже продлили Великий Лес вдоль речки "Серебрянки" до побережья, где даже построили небольшой порт. Правда, Боне пришлось слетать и помочь им с "разведением" мелорнов.

Справа от Бони была Света. Пока она "выходила в люди", до кладки яиц еще месяц оставался. На кресле она, конечно, не помещалась, а вот голову Боне на колени положить умудрилась.

Соответственно, Улдуз сидела слева. Очень довольная собой и жизнью с начавшей слегка округляться фигурой от ранней беременности. Со Светой они иногда значительно переглядывались, но и Боню тоже не забывали. Ее кочевники успешно "осваивали" Великий шелковый путь, контролируя уже почти всю караванную дорогу в Цинь. От Улуг Улуса они удалялись все дальше, но связи не теряли. Несли с собой не только "слово правды", но и телеграфный аппарат (Боне пришлось уплотнить частоты), а также источники маны в виде изготавливаемых Боней больших шаров твердой маны с "фитильками". Тем самым способствуя скорейшему распространению манового облака по миру.

Результатом расширение манового облака стало увеличение числа вернувшихся к жизни магических существ, которые, в конце концов, прибывали на остров Солаос к "первоисточнику". Горгулий стало уже шесть, из пикси (к величайшей радости Улдуз и Алехеи) удалось сформировать еще два новых полка. С гарпиями пока занималась Света, но ей уже скоро подходил срок на яйца "садиться". Придется их горгульям перепоручать. Как на остров пробрались домовые, Боня не понял. Вроде, плавать не умеют, но факт, как говорится, на лицо. Пока было их всего трое, по корпусам Академии распределили.

Крупных существ пока не появлялось. Ни драконов, ни энтов, ни прочих известных по фэнтези разумных не приходило. Но, возможно, только "пока".

Некоторое беспокойство у Бони вызывало возможное воскрешение и неразумных магических существ. Точнее — опасных. В справочнике такие упоминались. Но раз их не наблюдалось, то и тема еще не стала актуальной.

А вот на поприще создания Академии были определенные удачи. Главной из них было то, что Боне удалось найти несколько древних учебников из прежней Академии. С помощью показанной ему Иситаем еще в Улуг Улусе программки он исследовал весь остров и в самом неожиданном месте обнаружил несколько кристаллов. Единственным разумным объяснением было то, что когда-то там потерял сумку (портфель, рюкзак или что тогда носили) древний студент. Но учебники пришлись очень ко двору. Сейчас, с помощью Иситая, Боня срочно готовил по ним курс.

Обсуждение текущих дел в Союзе потихоньку сходило на нет. Все самое важное, вроде, разобрали. Боня подал голос:

— Я бы хотел по Академии некоторые вопросы обсудить...

— Погоди, — неожиданно прервала его Галадриэль. — Успеем. Все равно, что Попечительский совет, что Ректорат, что Семейный Совет — состав один. Вы мне лучше скажите, наша Улдуз вся так от счастья светится, или у нее от животика и вправду мана чуть струится?...

Конец.

288