Руки ее уже опять гладят, сжимают и ласкают, пробираются все ниже, но что там делать — не знают.
— Эх ты, горюшко, блондинистое и неопытное, — встаю и разворачиваюсь. — Не замерзла?
Хотя вернее было бы спросить — не сгорела ли она еще.
— Садись на мое место, будет тебе шампунь с почесываниями, — говорю ей.
Меняемся местами. Блин, а на шершавом полу и вправду неудобно. Как тут Луна сидела, да еще и покачивалась? Натираю ей голову, теперь Луна балдеет, расслабившись. Вода тут постоянно теплая — магия, да-да, она самая.
— Так что, гоблины давно уже стоят за Темным Лордом? — спрашиваю, как бы невзначай.
— С самого начала, — довольным голосом, подрагивая, отвечает Луна. — Они подтолкнули его на темный путь, дали ему знания, накопленные веками, украденные у магов, дали ему денег...
Рука ее опускается между ног, и она начинает ласкать себя.
— Луна!
— Ой, извини, ты сама хотела? — и кидает снизу взгляд, исполненный лукавства и страсти.
Да, эту разгоряченную блондинку надо удовлетворить, иначе оно так и не закончится. Походы в Лес, к озеру, в библиотеку, куда угодно будут заканчиваться неприкрытым соблазнением и попыткой залезть в трусы. Но и прямого согласия давать нельзя, потому что тогда все тоже будет сводиться к пьесам из жизни кроликов. Или попыткам Луны поставить такую пьесу.
Ладно, помылись, о гоблинах послушали, можно и расслабиться.
— Садись на бортик, я натру тебя мазью, — отвечаю, уклонившись от прямого ответа.
Но кто бы сомневался, больше всего мазь втирается в сиськи и промежность, Луна откидывается, раскидывает широко ноги, фактически лежит спиной на мне, закрыв глаза и наслаждаясь. До полноценного оргазма там еще далеко, но раз ее заводило до потери вменяемости даже почесывание головы, то чего уж говорить об откровенном петтинге? Луна вздрагивает, трясется, закусывает губу, стонет и тяжело дышит. Руки ее периодически пытаются загнуться назад и достать до меня, повторить то, что сейчас происходит, но это физически невозможно, и Луна гладит мои ноги, страстно и нежно, откидываясь, стараясь вжаться в меня, втиснуться, слиться телами воедино.
Соскальзываем в воду и продолжаем сеанс, спина упирается в бортик, так что теперь падение мне не грозит.
— Х-хорошо, я и не знала, что может быть так хорошо, — шепчет Луна потом расслабленно. — Обними меня, Гермиона, и не отпускай, ладно?
— Ладно, — обнимаю ее крепко, и она поворачивается чуть боком, слегка сворачивается, прижимаясь.
Смотрю сверху вниз на ее растрепанные и мокрые белые волосы, четко и ясно осознавая, что все, теперь мы вместе и надолго, если не навсегда. Можно расслабиться и принять свою судьбу, и постараться не испортить ее, не сломать, не уничтожить, в общем, воплотить на деле, а не на словах те мысли об искуплении.
И поменьше пафоса — ведь тело не прочь, совсем не прочь, но рано.
Глава 13
Купание с Луной и вправду вносит в тело странную легкость и спокойствие, словно не я ее ласкал, а она меня умело удовлетворила пятью разными способами и разгрузила с ног до головы. Вначале даже мелькнула мысль, что шампунь и вправду непростой, но потом пришло понимание — это просто спокойствие определенности. Ну, будет Луна, и прекрасно, не надо даже особо делать вид жертвенной овечки — как женщина она выглядит вполне возбуждающе. Да, не та неземная любовь, которую так любят воспевать, ну и что?
Ей, наверное, тоже непросто с моими завихрениями, заскоками и разницей в возрасте, вот.
Все наши эскапады и вылазки в Хогсмид проходят впустую — словно Волдеморт и его подручные утратили вообще интерес к Гарри Поттеру. Мысль о том, что они тоже ждут исполнения пророчества, закрадывается все чаще. Апрель уже начался, а обе стороны все стоят и стоят друг напротив друга, как на реке Калке.
И перестоять другого не получится, бездействие — проигрыш.
Ну, толкнул Дамблдор Волдеморта к нападению на Хогвартс и что? Только бои в Британии ожесточились. Видимо, все же закончится дело отключением Министерства и потом всеобщей охотой за Волдемортом, с улюлюканьем и размахиванием призрачными клюшками для гольфа. Поднять бы руку да махнуть "и хер с ним!", но не получится. И дело даже не в том, что дальнейшие планы Дамблдора рухнут, а в том, что будет много смертей, магии и криков. Слишком много.
И сбежать не получится, совесть не позволит.
Невеселое будущее, да, но все равно как-то неохота дрожать от ужаса и бояться.
Подеремся, забьем Волдеморта сапогами или он убежит, что вероятнее всего, и будем дальше жить. Британия окажется в жопе европейской политики, и долго будет плестись в хвосте, как это было с Германией после Гриндевальда. Собственно, Германия и сейчас особой рояли не играет, в отличие от времен сотню лет назад, когда она была флагманом, двигателем и лидером Магической Европы — собственно, это была одна из причин, почему Гриндевальд решил действовать именно там.
Планы Дамблдора на интеграцию двух миров можно будет свернуть в трубочку и скурить, как трубку мира, выпуская в воздух затейливые колечки. Отмена Статута — а слияние магов и магглов без такой отмены не проведешь! — предполагает независимость и силу Британии, а где ж им взяться, если все отключено и евромаги правят бал? Не исключено, что и это будет к лучшему, меньше трудиться и нырять в политический отстойник уж точно.
Ведь, в сущности, план Дамблдора прост, логичен и понятен, если знать, что у него вообще есть такой план.
Гарри Поттер — победитель Темного Лорда. Избранный, Мальчик-который-Выжил, выросший в семье обычных людей, то есть читай знакомый с этим самым миром. Британия, победившая Темного Лорда, когда европейские маги сбежали, поджав хвосты — читай, Британии никто не указ, она нумеро уно в Европе. В мире магов индивидуальная сила многое значит, и тот же принцип применяется и к странам — выбор сильной магической страны просто примут. Не скажу, что прогнутся, борьба будет жесткой, но слабой стране подавать заявку на отмену Статута вообще бессмысленно. Налетят толпой, отпинают и отключат Министерство.
Собственно, и на победившую Британию налетят с пинками. Опять.
Не знаю уж, на что там рассчитывает дедушка Альбус, но явно это будут непростые политические маневры. Ладно, примем условно сферически, что Дамблдор сумеет всех обыграть и ткнет магическую Европу носом в кучу фактов. Не сомневаюсь, что изрядной частью кучи будет Волдеморт. Натыкает, уговорит, убедит, заколдует, неважно, каким путем, но вырвет отмену Статута, и раз Европа задает тон в магическом мире, то и остальные страны согласятся.
Или нет?
Что тогда? Новая война, за отмену Статута?
Или просто Дамблдору отстригут бороду и сошлют в магическую ссылку? Как такие дела вообще решаются? Ведь глобальной, затрагивающей весь магический мир, попытки отменить Статут ни разу не было, только локальные волнения на местах после принятия, и потом, во все том же, навязшем в зубах кризисе двухсотлетия, чтоб ему пусто было.
Ладно, победит Дамблдор — будет и План, я только за, преимуществ там масса, конечно, придется потрудиться, но все же, если без крови, то за. Не победит — тоже не конец света, меньше проблем. Лишь бы Темный Лорд не победил, все остальное пережить как-то можно, и продолжить работу над попытками совместить магию и науку. В принципе, это можно даже назвать подразделом Плана Дамблдора, но первопричина и мотив мои все же немного другие. Я обещал подарить Луне звезду и подарю, не фотографию звездочки с неба, а настоящую.
Но даже если не смогу, то хотя бы попробую.
5 апреля 1996 года, Хогвартс
— Зачем это мне? — удивленно переспрашивает Дамблдор.
То ли дела идут на лад, то ли еще чего, но он снова с нами, в смысле проводит занятие со мной и Гарри.
— Профессор, если даже я вижу, сколько проблем вызовет попытка отменить Статут, то вы точно должны видеть еще дальше.
— Если я вижу глубже, то вижу, наверное, не только больше проблем? — посмеивается Дамблдор.
— Я верю, что вы видите выгоду и разумность плана, но он все равно сопряжен с таким количеством трудностей, что нужна мотивация выше обычной пользы.
А еще интересно, почему Дамблдор не скрывает своего плана? Даже не пытается использовать оговорку про секреты, которые еще рано знать? То, что я сам догадался — ерунда, дедушка мог перевести разговор, отмахнуться, вообще не отвечать — масса способов. Но он именно что отвечает и не прочь поговорить, как мне кажется.
Что-то тут еще, чего не вижу или не знаю.
— Ты права, Гермиона, — соглашается Дамблдор, — у меня есть личная причина, две причины, заниматься этим, и одна из них — твоя мама, Гарри.
Гарри вздрагивает и косится безумно на директора, потом на меня, пожимаю плечами.
— Ты же знаешь, Гарри, что у меня есть брат? — ласково спрашивает Дамблдор.
— Да, сэр, его зовут Аберфорт и он владелец "Кабаньей Головы" в Хогсмиде, — кивает Гарри.
— Даже сейчас, почти сто лет спустя после тех событий, он крайне неохотно разговаривает со мной, и почти не имеет общих дел.
Не считая противостояния Волдеморту, конечно, но кто знает, что там движет братом Дамблдора?
— И он имеет на это полное право, — неожиданно продолжает Дамблдор к вящему удивлению Гарри. — Моя амбициозность, мое стремление к еще большей силе, они погубили нашу сестру, Ариану. Была ссора, я, Аберфорт и Геллерт схлестнулись в бою.
— Геллерт Гриндевальд? — вырывается у меня.
— В молодости мы были друзьями и мечтали поставить весь мир на службу магам, — как будто речь идет о пустяке, поясняет Дамблдор. — Ариана бросилась между нами и погибла. Кто из нас убил ее, так и осталось непонятным, но это долгие годы преследовало меня. Я пытался собрать Дары Смерти, пытался вернуть Ариану к жизни, оправдаться перед ней, выяснить, что именно тогда случилось, и почти не обращал внимания на то, что происходит вокруг.
Он прерывается и смотрит на нас.
— Извините старика, вам вряд ли интересны мои рассказы о тех годах, поисках и ошибках, важнейшей из которых стало то, что я не помешал Тому Реддлу стать Волдемортом. Тебя интересует, Гарри, при чем тут твоя мама, так?
Гарри лишь кивает.
— Смерть ее напомнила мне об Ариане, очень неприятно напомнила, — медленно говорит Дамблдор, — и я словно очнулся от долгого — долгого сна. Пока я смотрел в прошлое и пытался оправдаться перед умершими, живые люди гибли, чтобы остановить... чтобы сделать то, что должен был сделать я сам. Тогда я дал клятву жить для живых, и не медлить с планами.
Он замолкает, словно опять погрузившись в прошлое, а может, и в самом деле погрузившись в воспоминания о тех днях. Глаза Дамблдора смотрят куда-то в пространство перед ним, рука оглаживает бороду. Тишина в кабинете, только феникс слегка потрескивает в клетке, словно он тлеющее полено, и тихо жужжат устройства сзади — слева. Гарри сидит напряженный, смотрит на директора, затаив дыхание, словно ждет универсального ответа на все вопросы бытия, о Вселенной и вообще.
— Казалось бы, при чем тут Статут и уже умершие люди, когда для живых было важнее не допустить возвращения Темного Лорда? — спросил внезапно Дамблдор, словно разговаривая сам с собой. — Так оно и было, я сосредоточил усилия на нем, но все чаще и чаще мне приходила в голову мысль, что этого недостаточно. Что Волдеморт — лишь следствие, но не причина, что он реакция консервативной части магического общества на неизбежное.
На лице Гарри обалделое выражение, пытается переварить мысль. Надо сказать, до меня тоже туго доходит, барахтаюсь в причинно — следственных цепочках.
— Статут не был ошибкой, — продолжает Дамблдор странный диалог с самим собой в пространство. — Ошибкой было не отменить его вовремя, когда магическое общество испытало сильнейший кризис сто лет назад. Было найдено временное решение, в виде усиления притока магглорожденных, принятия части изобретений магглов, с их переработкой под магический мир. Помимо оживления мира, началась и обратная реакция, многим магам было нелегко признать, что среди них теперь бродят рожденные магглами, вносят свои идеи, изобретают, открывают, добиваются мест в Министерстве. Началось повальное увлечение чистокровностью, подчеркнутая консервативность и, как венец всего этого, Волдеморт, как попытка старинных Родов продвинуть своего ставленника не просто в Министры, нет, в диктаторы Британии. Министру не хватило бы власти и силы разгородить два мира, а вот Темный Лорд мог бы, так они думали. Но они не понимали, что отгородившись полностью от мира людей, маги обречены на вымирание.
Дамблдор замолкает и в кабинете опять устанавливается тишина.
— В детстве Ариану испугали и побили трое детей, живших по соседству, — тихо говорит Дамблдор, — и разум ее после этого никогда не стал прежним, как и она сама так и не стала волшебницей. Мы жили наособицу, как и многие волшебные семьи, и дети, думаю, побили ее из страха перед неизвестным, ведь невозможно бояться того, что ты поколотил. Увидев, что стало с Арианой, мой отец нашел и избил этих троих, и отправился в тюрьму, откуда не вернулся. Впоследствии Ариана выбросом магии убила нашу маму, не нарочно, но убила. И сама погибла, бросившись между нами. Всего этого можно было бы избежать, не будь наши два мира разделены, не будь я столь высокомерен и не считай я магов превыше всех остальных.
Тут он все же несправедлив к себе, но бывают ли справедливы к себе страдающие люди? Если он до сих пор корит себя в том, что тогда случилось, то значит, не считает себя искупившим вину? Мотивация у Дамблдора и вправду, превыше просто пользы, но кто бы мог подумать, что у него было такое прошлое?
— Гермиона, ты плачешь? — в голосе Гарри искреннее удивление.
Организм, чтоб тебя! Льет слезы двумя ручейками, впечатлившись схожестью наших историй, и даже не думает привлекать голову к процессу.
— Если бы наши миры не были разделены, то множество хороших людей остались бы живы, — говорит Дамблдор.
Гарри тяжело вздыхает, явно думая о родителях. Я же невольно думаю о последствиях. Мировые войны с участием магов? Может и к лучшему, что Статут продержался весь двадцатый век, даже несмотря на двух Темных Лордов? Учитывает ли Дамблдор воинственность людей?
— Почему бы не обратиться к людям за решением проблемы? — спрашиваю тихо, как бы сам себя, но Дамблдор слышит и с полуслова понимает, явно он уже размышлял на эту тему.
— Битва с Волдемортом и битва за отмену Статута — две разные битвы, и их нельзя смешивать, иначе мы проиграем обе, — говорит он.
Ага. Понятно. Не слишком толково, но понятно. Жаль.
А вот дедушке Альбусу явно жаль, что мы не пара. С точки зрения Хитрого Плана это было бы идеально — Герой-Избранный и его Боевой Подруг, оба жили среди людей, но им дорог и мир магов, бла бла бла, слава, Турнир, победа над Темным Лордом и прочий пиар в виде нелегкой жизни. Боевая шайка — лейка, победившая Волдеморта, давит и прессует Министерство, Дамблдор прикрывает сверху, из областей высокой политики. И у каждого личная, глубинная причина для отмены Статута, гарантирующая, что стандартные подкупы, посулы, шантаж и клевета не сработают и не заставят отвернуться от цели.
