Плата за власть

— Торги начинаются! — ударив по огромному медному диску молотом, промолвил толстяк, увиденный Эйденом у ворот.

Во внутренний двор зашли покупатели, разодетые в богатые одежды из шелка. Они тут же зашагали по рядам, осматривая товар, словно покупая мула или лошадь. За их спиной ходили продавцы, в руках которых были деревянные жезлы с набалдашником.

— А ну, открой рот! — сказал продавец на аэдорском, а затем продолжил на тисмирском. — Смотрите, прелестный товар, весьма. Работать будет за троих. Крепкое телосложение, после перехода из их диковинного государства даже не болеет. Берите, не пожалеете.

Покупатель презрительно осмотрел раба, а затем ответил:

— Отлично, — ответил тот.

Осмотрев всю колонну, он добавил:

— Нам нужно еще десятеро крепких парней для тяжелого физического труда. Хозяин будет доволен вложением.

Продавец улыбнулся, а затем кивнул стоящим по бокам солдатам. Те выбрали самых крупных мужчин и увели за собой. Затем приходили и другие. Один остановил свой взгляд на Эйдене.

— Что это за издевательство! Этот раб даже не сможет работать в садах собирателем. Он бесполезен, — высказал свое недовольство продавцу худощавый старик с густой бородой. — К тому же он болен. Гляньте на его тело! Худощавое, слабое. И лицо... Бледное, как у мертвеца.

— Повернись! — ударив жезлом по колену, приказал торгаш.

Эйден завопил и упал на одно колено, а затем неохотно повернулся. Худой старик приподнял его рубаху и осмотрел спину.

— Милосердный, гляньте! У него гноится вот эта рваная рана. Слабый раб, плохой раб, а в будущем мертвый раб!

— Прошу простить меня за плохой товар. Пострадал при перевозке, все из-за этих бескультурных и необузданных орков! — начал оправдываться работорговец.

У Эйдена застрял ком в горле. Сейчас они обсуждали его как предмет, не считая даже за человека. Он сейчас был наравне со скотом, а может того и хуже. Злость заставила кровь вскипеть. На глазах застыла безмолвная ярость.

— Я не бесполезен! Я умею читать, писать и считать. Я умею вести подсчеты и оформлять письма. Я не так уж и убыточен, господин, — взорвался Эйден, презрительно высказав последнее слово на тисмирском языке. — Я знаю множество языков и наречий и хорошо знаком с наукой.

Другие рабы удивленно посмотрели на принца, который уверенно заговорил на незнакомом для них языке работорговцев. Сам торгаш лишь удивленно засмеялся и оценивающе окинул взглядом раба.

— Помни свое место, червь! — сказал и замахнулся он жезлом, чтобы нанести удар.

Его схватил за руку чернокожий громила, который лишь отрицательно кивнул и убрал руку. Позади него стоял другой покупатель, низкий и щуплый, среднего возраста.

— Мы берем его. Сколько Вы за него хотите?

— Я его первый присмотрел! Он мой! Пять монет за него, — встрял в разговор худой старик.

Темнокожий охранник напрягся и сжал рукоять ножа.

— Спокойнее, Монтег. Наш друг так шутит. Верно? Вы ведь совсем недавно считали его ничего не стоящим, а теперь пять момент. Какая щедрость! Образованный раб — редкость. К тому же, намного дешевле по растратам, нежели обученный, но свободный помощник. Не так ли? Именно то, что искал мой хозяин. Чистая случайность и воля рока на моей стороне. Я его беру. За шесть монет.

— Извините, этот раб стоит семь, — подняв подбородок, недовольно ответил торговец.

— Этот раб стоит шесть монет, максимум. Он болен. Лечение обойдется еще в несколько монет. К тому же есть риск его смерти, поэтому шесть — и конец торгов. Не заставляйте Монтега нервничать.

Монтег, в свою очередь, подтвердил эту фразу пронзающим взглядом, сулящим явно что-то недоброе.

Эйден стоял на коленях и презрительно смотрел на это. Но если бы не его знания тисмирского, он бы умер в жертвенной яме. Образованность в первый раз действительно спасла его жизнь, и он был благодарен за это не только своему упорному многолетнему труду, но и тем книгам, которые делились с ним знаниями.

Работорговец достал платок и протер вспотевший лоб.

— Продано, — выдавил он из себя.

— Вот и отлично. Запишите товар на имя Джаруба Аль Хаммурапи.

Торгаш побелел лицом и достал список, черкая пером неровные письмена на старом и потертом пергаменте.

— Если бы я знал, что столь великий господин хочет...

— Господин несомненно хотел бы, чтобы ты заткнулся, — перебил его покупатель. — Монтег, забирай его.

Громила подчинился и поднял принца с колен, поддерживая его. Эйден вышел со здания под тяжестью косых взглядов других пленников и увидел ужасную картину. Купленных рабов грузили на телеги. Одни плакали из-за потери и разделения семьи, другие пытались удержаться за землю.

Плети хлестали, а солдаты заталкивали рабов. Торговцы кричали, а дети плакали, взывая матерей. С разных концов лагеря слышались женские крики, что лишь приводило в бешенство некоторых бывших воинов Хелстрома, поэтому лучники довольно часто использовали свои луки, заканчивая жизнь храбрецов точными выстрелами. Тисмирцы удачно для себя сделали, рассоединив женщин, детей и мужчин. Иначе массовых недовольств было не миновать, потому что орки не до конца сломили волю людей.

Но почему-то Эйдену было безразлично все это. Он перестал верить в чудо и в справедливость. Он стал забывать учения Книги Пяти Колец, а память об Келе и тех дивных ночах в Сребролесье стиралась. Забывалась и прошлая беззаботная жизнь в башне с библиотекой и небольшой комнаткой-спальней, забылось лицо брата и отца, забылось все. Оно осталось в прошлом, как и тот слабый Эйден, пытающийся "жить".

Теперь он будет выживать, бороться за жизнь любыми методами, словно животное. Только инстинкты поддерживали его слабый огонек жизни, и только несправедливость и ложь победила честных и благородных людей. Отныне, Эйден тоже будет таким. Холодная ярость застыла в принце.

Его затрясло от холода, озноб вновь бил тело. А затем его вырвало, и он вновь упал на колени. Лицо судорожно затряслось, приняв зеленый цвет. Зубы заскрежетали.

— Плохи твои дела, парень. Но мы тебя вылечим, а потом ты предстанешь перед господином Хаммурапи в лучшем виде. Неси его, Монтег.

Охранник поднял Эйдена и понес его, перекинув через плечо и аккуратно положив в колесницу, которая стала покидать шумящий рынок рабов. Колесо отбивалось на каждой небольшой яме, заставляя все больше страдать принца от головной боли. Его усталые глаза наблюдали за тем, как когда-то свободных людей приковывают к цепи и силой грубо заталкивают в колесницы и повозки.

Он наблюдал, как людей продают, как их раздевают и осматривают "качество". Дети, женщины... Для рабовладельческого устройства этой страны не было таких понятий. Колесница тряслась и ее качало, что лишь приблизило Эйдена ко сну. Он устало закрыл глаза и морально приготовился к завтрашнему ужасу рабства.

Глава 17

Фонарь закачался по ветру, с каждым сильным порывом ударяясь о столб. Мелькнула гроза, прогремел гром. Два одиноких всадника тенями перемещались в мраке ночи, постепенно приближаясь к дорожному разъезду. Они скрывали свои лица капюшонами и были облачены в черные дорожные плащи. Сбоку препоясались ножны.

У того всадника, который шел впереди, крестовина выглядела как крылья летучей мыши. Сквозь ножны горело слабое зеленоватое свечение. Поправив капюшон, они подъехали к постоялому двору, вывеску которого оторвал резкий порыв бури.

Построение стояло немного поодаль от дороги в гордом одиночестве. Подобных заведений на центральном тракте было великое множество. Ветер завыл еще громче, оглушая очередной раскат могущественного грома.

Всадники спешились и постучали в окно. Ответа не последовало. Подождав немного, они постучали вновь. Только после второго продолжительного стука послышались громкие шаги и недовольное бормотание хозяина заведения.

— Кого там носит в такую погоду? Ишь, взяли моду, шастать. Дома сидеть нужно!

Дверь распахнулась, повеяло теплом. Свет озарился в дверном проеме, который исходил из помещения. Перед всадниками стоял усатый коренастый мужчина непримечательной внешности.

— Чего надо?

Всадники стояли под дождем и искоса поглядели на хозяина из-под капюшона. Мигание грозы осветило серые лица уставших путников и их кольца. Усатый ужаснулся.

— Чего же вы сразу не сказали, господа хорошие, кто такие, откуда и зачем. Я бы сразу откликнулся! Эй, Лортас, загони коней в конюшню! Чего стал, остолоп чертов? Видишь, господа хорошие стоят, ждут тебя, идиота этакого.

Словно из ниоткуда возник этот самый Лортас, который тут же отвел взял коней под уздцы, таща их за собой. Обильный ливень тут же дал помощнику промокнуть. Палачи отряхнули свои плащи и вошли в постоялый двор. Устало сев за стол в крайнем углу, подальше от камина, они принялись что-то обсуждать.

— Вина и еды, да побыстрее. Мы ненадолго, — приказал властный голос.

— Сижу же минуту, милорд! Не смею заставлять Вас ждать.

Полноватые служанки появились из кухни и быстро накрыли на стол. Хозяин не соврал, ровно через минуту на скатерти лежало множество блюд и бутылка самого дорогого эля из всех дешевых пойл, которое тут продавалось.

Палач отпил и сплюнул.

— На вкус как моча, — сделал он вывод.

— Милорд, что будет делать дальше?

— Ждать. Терпеливо, — лаконично ответил тот, понемногу опустошая сосуд. — Ешь. Мы еще долго не будем ничего есть.

Ромус кивнул и повиновался, быстро орудуя вилкой. Марцелл смотрел в огонь в другом конце залы. В его глазах блестело пламя, он задумался.

— Кайлан далеко не ушел. Возможно, он сошел с дороги и спрятался где-то в придорожном поселении. Но еще более возможней, что опасность с каждым нашим шагом в сторону Ромендаля усиливается. Впереди решающие дни.

— Он так ничего и не знает, — вставил колдун.

— И не узнает, если отдастся в лапы палачей. Что наиболее забавно в этом всем, знаешь? Он понятия не имеет, зачем он нам нужен и чем так важен. В целом и общем. И это парадокс. Мы пытаемся помочь ему, показать путь. А он, как заведенный, талдычит о своем Пелоре и праведной каре. Ячейка их великого сообщества идиотов-слуг.

— Нам сейчас это на руку. Страх весьма хороший инструмент.

— Это так. Но можно и нужно построить более безупречное сообщество людей, иначе мир погибнет в огне храмов Пелора. И вот, я пытаюсь это сделать, но почему-то все меня клеймят демоном и убийцей. Как же это все надоедает... В этой игре уже больше двух игроков. Это уже не противостояние, это борьба. Культисты Фростбейна, Бенедикт, мы и эльфы. И непонятно у кого какие цели.

— Не забывайте, милорд, после игры пешки и короли складываются в одну коробку.

Марцелл ухмыльнулся.

— Поэтому я не позволю, чтобы она для меня хоть когда-то кончалась. За игру! — подняв бутылку, сказал он.

— Когда Вы собираетесь перейти ко второй части плана?

Вампир вновь задумался.

— Без Кайлана мой план рушится. Я сделал ставку на него, поэтому ошибка уничтожит меня. Самонадеянная вера в удачу и судьбу, случай, рок... Люблю риск. После него победа имеет более яркий вкус.

— Шанс на победу чрезвычайно мал. Вы уверены, что у нас получится, господин?

— Если бы я не верил, то мне не стоило вступать в битву. Выигрывают лишь те, кто верит в себя и в свои силы. А я верю, что пора заканчивать с этой эпохой неведенья, с этими кровопролитными войнами и саморазрушением. Верю, что под моим надзором мир изменится.

— Но, милорд, Кайлан... Разве он способен стать тем, кем вы его видите? Он слеп и глуп, как новорожденный котенок.

— Он таковым и является. Пока что, но это временно.

Громыхнуло. Такого оглушительного звука не ожидал никто, все вздрогнули. Все, кроме Марцелла. Сквозь окна и шторы пролез свет грозы. Дождь сильно забарабанил по крыше.

— Что за погодка. Все время, как я здесь, творится подобное.

Высший вампир на момент замер, а затем закрыл глаза. Чужое сердцебиение резало его слух. Много сердец, отряд. Они приближались довольно быстро, сокращая расстояние с каждой секундой. Едут сюда, верхом на лошадях.

— Ромус, бери вещи и выходи через задний двор. Не забудь оставить "подарок". К нам гости.

Колдун отодвинул тарелки и резко вскочил с места.

— Эй, хозяин! Советую тебе уйти отсюда, сейчас здесь будет жарко. Очень жарко.

— Что происходит?

Марцелл ногами отодвигал стулья и столы, разминаясь. Вытащив клинок с ножен, он посмотрел на его лезвие. Оно пылало зеленым огнем, сила иллюзии пропала. Теперь его меч вновь выглядел должным образом. Вонзив его в пол, он прохрустел и устало сел на стул. Меч остался вонзенным впереди него. Вампир сел правым боком ко входу, слева была кухня, а черный вход, впереди окна.

Раскинув ноги, он стал ждать, пока "гости" зайдут сами.

— Что происходит? — испуганно повторил вопрос усатый владелец постоялого двора.

— А происходит вот что: сейчас сюда войдут солдаты. Начнется резня. Умрут люди, много людей. Мы разгромим к чертям твое гнездышко. Возможно, на нем не останется ни одного камня. Компенсацию тебе выдавать не будут, не в той стране живешь. А совет один — убирайся, — спокойным и одновременно утвердительным тоном сказал Марцелл, кинув высокомерный взгляд на хозяина этого местечка.

У вампира тут же исчезли зрачки, оставив лишь белую оболочку.

— Пелор милосердный! — свалился наземь владелец постоялого двора, сделав несколько скорых шагов назад.

Быстро поднявшись, он выбежал через черный ход, на скорую руку закинув в мешок все деньги. Со свинячьим визгом выбежала прислуга.

Марцелл продолжал сидеть на стуле, закрыв глаза. На улице жалобно застонал ветер. Сердцебиения учащались. Постоялый двор окружали. Трое с черного хода. Еще шестеро с центрального. Трое возле окон. Остальные ждали указаний, а затем присоединялись к одной из групп. Сейчас будут ловить зверя, опасного зверя. Но удастся ли?

Всего их было двадцать, считая командира. Двадцать чертовых палачей с оружием и наконечниками стрел из двимерита, напичканные зельями и разномастной волшбой, и заклинаниями магии света. Послышались обрывки фраз, шепот, который эхом отдался в голове Марцелла. Он был готов. Удары сердца учащались, пока не достигли бешеного ритма.

Вампир резко открыл глаза, перед ним все предстало в сером цвете, кроме крови. Кровь была ярко красного цвета. Вместо палачей за стенами он стал видеть сеточку кровеносных сосудов, вен и артерий. Люди для него стали красными структурами. Особенно во всем этом виднелось сердце, которое качало кровь с поразительной скоростью. Время замедлилось.

Первыми разбились окна, которые сдерживали ветер и ливень. Затем выбили двери черного хода. Послышались громкие шаги. За ними последовали удары по основной двери, которая поддалась необычно легко. В окнах показались силуэты, трое, вооружены огромными арбалетами.

Нажав на курки, бойцы элитного подразделения "Палачи" запустили в движение механизмы. Один за другим в Марцелла направились арбалетные болты. Снаряды уже почти достигли его, когда он исчез в облаке черного дыма с усмешкой на устах. Болты пролетели мимо него и встряли в стену, ровно, как и два других.