| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Впрочем, при первом приближении расчеты показывали, что сил все-таки должно было хватить и на перекрытие периметра вокруг Альп — по 10-15 тысяч бойцов — дивизия — на 10-12 крупных долин, через которые враг может пропихнуть тяжелую технику и большие массы войск, по 3-5 тысяч на 25-27 долин и проходов, где пройдет только грузовой автотранспорт, да и то с трудом, а в основном — пешие колонны и гужевой транспорт, ну и по 200-300 человек для перекрытия нескольких десятков, может пары сотен пеших троп. Каждая из таких группировок сможет оборудовать несколько рубежей обороны, вести в них бои и высылать по окрестностям дозоры и засады чтобы воспрепятствовать обходу мелкими подразделениями, которые могут доставить неприятности огнем с тыла и перекрытием дорог и троп. То есть на круг получается 250-300 тысяч бойцов, и еще останется резерв примерно в 150 тысяч — и это не считая тех, кто будет выздоравливать медленнее, но все-таки будет и постепенно тоже встанет в строй.
Впрочем, тут надо учесть, что протяженность нашего фронта в Альпах составляла 1400 километров — столько же она была на русском фронте в Первой Мировой, тогда как западные союзники имели фронт всего в 750 километров. И, конечно, эти цифры не шли в сравнение с теперешним фронтом в СССР — более шести тысяч километров. Но там и воевало несколько миллионов человек, у союзников тоже было под четыре миллиона — более пяти тысяч на километр. У нас же получалось не более трехсот на километр, пусть часть из этих километров и были снежными вершинами. Все-равно мало — в гористой Испании фашисты концентрировали до 2,5 тысяч человек на километр и пары десятков орудий и танков, республиканцев спасала лобовая тактика фашистов, отсутствие подвижных транспортных средств в достаточном количестве, которыми можно было бы обогнать отступавших республиканцев и, сравнительно высокая скорость подвоза резервов, чего у нас не будет — ведь немцы уже сконцентрируют эти силы и попрут вперед, а нам еще потребуется эти резервы подтянуть, и успеют ли они — по снежным-то дорогам, да по долинам, вдоль которых будет свирепствовать немецкая авиация — большой вопрос. Нет, резервы надо бы иметь поблизости, в укрытиях, а их может и не быть.
Да, при концентрации основных группировок в главных долинах резервы будут под рукой как минимум на основных направлениях, но тут классики хором выступали за слабость обороны в горах. Как писал Энгельс, 'Со стратегической точки зрения в горной войне положение нападающего имеет решительное превосходство над положением обороняющегося'. То есть мы по идее были в невыгодном положении. Клаузевиц вот тоже не радовал — 'горы в общем как в тактике, так и в стратегии ... не благоприятствуют обороне, разумея здесь под обороной оборону решающую, от результатов которой зависит обладание или потеря страны'.
И, как писали довоенные военные теоретики, 'Это указание Ф. Энгельса многократно было подтверждено и опытом первой мировой империалистической войны как на Западном русском театре (в Карпатах) и на Кавказском фронте (в горах Турции), так и в Альпах. В этом отношении особенно характерны Сарыкамышская (1914 г.) и Эрзерумская (1916 г.) операции, закончившиеся разгромом германо-турецких войск, а также прорыв австро-германцев у Капоретто (1917 г.), приведший к небывалому в военной истории поражению итальянской армии. Эти же выводы нашли подтверждение на кровавом полигоне Абиссинии в 1935-1936 гг. и в горах Турецкой Анатолии в 1922 г. при разгроме турецкими войсками греческих интервентов'.
Причем ссылались на слова Энгельса о том, что 'Наполеоновский принцип ведения горной войны гласил: 'Где может пройти козел, там может пройти человек; где пройдет человек, пройдет батальон, а где батальон, там армия' и приводили в пример Суворова — 'Суворову и пришлось это совершить, когда он оказался плотно запертым в долине Рейса: ему пришлось вести свою армию по пастушьим тропам, где можно было пройти лишь по одному, в то время как следом за ним шел Локурб, лучший французский генерал в ведении горной войны'.
'Вот эта-то возможность обойти неприятеля с фланга и нейтрализует с избытком силу оборонительных позиций, против которых фронтальная атака часто является просто безумием. Охрана всех путей, по которым можно обойти оборонительные позиции, означала бы для обороняющейся стороны такое распыление сил, что поражение было бы неминуемо. В лучшем случае эти пути можно только держать под наблюдением, и отражение обхода должно зависеть от правильного использования резервов и от сообразительности и энергии командиров отдельных частей. Все же если из трех или четырех обходящих колонн хотя бы одна добьется успеха, то обороняющаяся сторона попадет в такое же трудное положение, как и в случае успеха всех колонн. Таким образом, со стратегической точки зрения в горной войне положение нападающего имеет решительное превосходство над положением обороняющегося'.
В общем, классики и теоретики не радовали, хотя и делали оговорки — 'Однако надо учитывать, что Ф. Энгельс говорил о войнах прошлого. А их, разумеется, многое отличало от нашего времени как по техническому оснащению противостоящих сторон, так и по тому, что воюющие стороны во Второй мировой войне оперировали миллионными армиями и сплошные линии фронтов пересекали целые континенты. В этих условиях наступательные боевые действия в горах являлись лишь отдельными эпизодами'. Ну то есть отсылки к Энгельсу и Клаузевицу устарели с появлением пулеметов и массовых армий.
Да и сражения в горах во время Первой Мировой не давали однозначного результата. Так, осенью 1914 года, после разгрома австрийских войск в Восточной Галиции и овладения Львовом, к предгорьям Карпат вышла 8-я русская армия генерала А.А. Брусилова, составлявшая левое крыло Юго-Западного фронта. Успешные действия побудили командующего Юго-Западным фронтом генерала Иванова в декабре 1914 года приступить к подготовке операции прорыва через Карпаты для вторжения в Венгрию. Главная задача при этом возлагалась на 8-ю армию Брусилова. Начавшееся наступление армии Брусилова привело к ряду трудных лобовых атак на перевалах в зимнюю стужу. Вся зима и весь март прошли в непрерывных боях на фронте 8-й армии с переменным успехом, но без значительных результатов для обеих сторон. 'Пленные австрийские офицеры, — вспоминал генерал А.А. Брусилов, — смеясь, рассказывали в нашем разведывательном отделении штаба, что они войну в Карпатах называют Gummikrieg (резиновая война), так как с начала кампании на этом фланге мне все время приходилось, наступая на запад, отбиваться с фланга. Действительно, нам приходилось то углубляться в Карпаты, то несколько отходить, и движения наши могли быть названы резиновой войной'. К середине апреля Карпатская операция захлебнулась, в конечном итоге она оказалась мертворожденной, ослабившей весь русский фронт и не приведший к какому-либо оперативному успеху. Так что все неоднозначно.
Можно вспомнить и 12 битв на Изонцо во время Первой Мировой между итальянскими и австро-венгерскими войсками — тогда в долине этой горной реки погибло в общей сложности 300 тысяч человек — в первых 11 битвах наступали итальянцы с ограниченным успехом несмотря на сосредоточение сотен тысяч солдат и сотен орудий, в итоге немцам все это надоело, Германия прислала семь своих дивизий и они совместно с австро-венграми прорвали фронт и продвинулись на 100 километров, что привело к падению итальянского правительства, и только появление войск Антанты спасло положение. Ну да — сначала наступали итальянцы, но потом-то — немцы, пусть и с применением химических боеприпасов, впрочем, итальянцы их тоже применяли, и в предпоследней битве достигли уже немалых успехов, причем благодаря прежде всего массовой штурмовке австрийских окопов с более чем сотни самолетов. Ну а в немецком наступлении было задействовано много артиллерии (и с обеих сторон участвовало в общей сложности 2,5 миллиона человек — крупнейшая битва ПМВ). Ну так у современных немцев есть и авиация, и артиллерия, причем гораздо более совершенные чем в ПМВ и в большей количестве, и танки, и сейчас им ничто в общем не помешает сосредоточить и миллион человек на фронте в пару десятков километров — да они просто продавят массой, прорвутся внутрь периметра — и привет. Вот это все меня и смущало, и даже вызывало опасения в сложившейся ситуации. Да, у нас уже был опыт горной войны — в Карпатах — но там все-таки против нас воевало гораздо меньше народа чем немцы могут выставить в Альпах. А они выставят — к бабке не ходи — уж слишком сильно мы их обидели — и самих немцев всеми этими расстрелами нацистских функционеров и разрушением инфраструктуры, и персонально Гитлера.
Саракамыш-1914, конечно, по условиям был ближе к текущим событиям — снег до метра, морозы до двадцати градусов — и в такой обстановке турки вознамерились окружить русские войска у Саракамыша, совершив глубокий обход. По снегам и горным тропам. Без теплой одежды и обоза. В таких условиях турки потеряли 80% состава только на переходе, подошли к русским без сильной артиллерии — недаром сами турки назвали Саракамышскую операцию преступлением, и, как писал немецкий военный советник у турков — 'К сожалению, на Кавказе один из новоявленных Бонапартов, произрастающих на здешней почве, сделал глупость, дав своей армии задачу, которая ввиду ее внутреннего состояния была ей не под силу, и этим нанес ей серьезный ущерб'.
Но и то доставили русским много переживаний — высшее командование так просто укатило в Тифлис, бросив войска, и те смогли выстоять только благодаря стойкости солдат и командиров среднего звена — как писал Энгельс в статье 'Горная война прежде и теперь' — 'активная оборона требует особенно активных, опытных и искусных генералов; в высшей степени дисциплинированных и подвижных войск и, в первую очередь, очень искусных и надежных руководителей бригад, батальонов и даже рот...'. А у нас таких ротных и комбатов был явный недобор. Да, в Саракамышской операции отсутствовал сплошной фронт, обе стороны старались действовать обходами, но в нашем случае нельзя рассчитывать, что немцы потеряют 80% своего состава, издырявив свой фронт, а вот смогут ли наши повстанцы создать сплошной фронт чтобы защититься от обходов — это был непонятно — ведь их основной ударной силой были подпольщики, которые поднаторели в диверсионных операциях внутри городов, но никак не в горной местности, а основную массу составляли либо гражданские из концлагерей, либо военнопленные, которые как правило заточены на действия в равнинной местности.
И, как делали из Саракамышской операции вывод специалисты, 'Опыт борьбы на горном театре указывает, что активный наступающий с меньшими, но более искусно и методически водимыми силами одерживает успех' — сколько у нас там опытных — было неизвестно, что может стать критичным, так как 'Сарыкамышская операция особенно подчеркнула значение в горах активной обороны' — это же подчеркнули и сражения на реке Изонцо, где австрияки своими контратаками раз за разом опрокидывали наступавшие части итальянцев — и вот как бы не пошли бы наши командиры из военнопленных в лобовые атаки, особенно те кто из англичан и французов — немцы ведь умеют быстро переходить к обороне, а потом возобновлять атаку. Ну и, в отличие от Саракамыша, мы не могли рассчитывать, что немцев задержит плохое состояние дорог — дороги в Альпах были, и неплохие, и даже железные. В общем, все эти соображения заставляли меня накачивать силы повстанцев нашими специалистами и оборудованием, порой даже несколько в ущерб нашим войскам в ЗРССР — уж очень мне не хотелось терять тот регион, который мог бы стать нашей запасной площадкой.
(прода от 27.11.2023)
Конечно, бои в горах были сложным делом, и если сделать обзор этих сложностей, то будет лучше всего кратко пройтись по какому-то документу и прокомментировать некоторые его пункты. Например, как чуть позднее писали в документе РККА 'Инструкция командования 2-го кавказского фронта войскам, действующим в горно-лесистой местности' (в РИ 4-го Украинского, август 1944) — 'Надо твердо знать, что непроходимых гор не существует'. И в той же инструкции, в принципе, были перечислены все сложности ведения БД в горно-лесистой местности:
'Особенностями горно-лесистой местности, влияющими на боевые действия войск, являются:
а) крутые спуски и подъемы по дорогам и тропам, а также крутизна скатов при движении вне дорог утомляют войска, снижают темп и скорость движения; если горные склоны покрыты густым лесом с кустарником, это еще более затрудняет движение войск;
б) в горах дорог всегда меньше, чем на равнине, дороги зачастую плохие, что стесняет маневр войск, затрудняет подвоз;
в) леса, покрывающие склоны гор, затрудняют ориентировку на местности;
г) горные районы изобилуют ручьями, реками. Обычно эти реки и ручьи протекают по долинам и ущельям. Русла рек и ручьев забиты камнями и обломками скал. Свойство горных рек — быстро наполняться водой от дождей и тающего снега, тогда мелководные ручьи, а тем более реки, прекращаются в бурные потоки глубиной до 1.5-3 м;
д) населения в горах меньше, чем на равнине, населенные пункты расположены реже;
е) погода в горах более изменчивая, преобладают дожди, туманы;
ж) резко пересеченная местность создает много так называемых 'мертвых пространств и полей невидимости, что позволяет войскам, укрываясь от огня и наблюдения противника, скрытно сосредоточиться для нанесения удара по врагу'
'1. Труднодоступность отдельных горных участков, ограниченное количество дорог приводят к тому, что сплошного фронта не бывает. Этого опасаться не следует. Боевые действия ведутся на широком фронте со свободными промежутками и открытыми флангами. Не следует только забывать о необходимости разведки и зоркого наблюдения в сторону открытого фланга.
2. Боевые действия могут вестись в любых направлениях, но чаще всего ведутся вдоль долин, по хребтам. Действуя в нужном для нас направлении, всегда следует предпочесть и выбрать направление по гребню вдоль хребта (это одинаково при действиях сверху вниз и снизу вверх). '
'3. Местность в горах пересеченная. Много 'мертвых пространств', т.е. мест, укрытых от наблюдения и огня, вследствие этого оружием настильного боя (пулемет, пушка) не всегда можно поразить врага, при этих условиях особую важность приобретает огонь оружия навесного боя с крутой траекторией (миномет, гаубица). Однако, несмотря на обилие закрытых пространств, условия видимости и наблюдение в горах значительно лучше. Из пушки или пулемета можно стрелять прямой наводкой, поражая врага с больших дистанций; поэтому важно на вершины и гребни гор втаскивать орудия, пулеметы для ведения огня по удаленным целям и сверху вниз.'
— а вот тут многое зависело от соотношения количества боеприпасов. Да, наше орудие или пулемет на вершине действовали очень эффективно по продвигающейся внизу вдоль долины немецкой пехоте, но только до того момента, как не были обнаружены — немцы навострились тащить за собой гаубицы и самоходки, которые тут же начинали обстреливать пятачок, на котором была обнаружена наша огневая точка — после такого массированного огня расчету приходилось лишь спасаться бегством, так как укрыться от такого плотного огня было невозможно, а если он дополнялся штурмовкой с воздуха, то не всегда получалось и убежать — тогда расчет погибал. Конечно, против артиллерии неплохо работали снайпера с противотанковыми ружьями, но и им надо было выбрать такую позицию, с которой будет артиллерийская позиция не только видна, но и достижима из ПТР (лучше, конечно, вообще из винтовки, но такое было совсем уж редко) — но зачастую на пути вылезал склон, дерево, просто кустарник, а с противоположного склона долины бывало и далековато. Спасали минометы — те могли лупить далеко, скрытно и эффективно. Но против самоходок уже ничего не помогало, кроме непроходимой местности и замаскированных позиций ПТО на склонах, которые открывали огонь только когда немецкая бронетехника выходила на ракурс в сорок пять градусов вдоль оси долины, не раньше.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
