— Н-не уверена. Да и к-как найти портал, н-на-а-а... не зная его точного местонахождения?
— Вот и ответ, почему он не вернулся. Он точно знает только о двух ТДМ, но один из них — только принимающий, как портал в Чолуле. Должен быть третий, но найти его Кристиан может только методом проб и ошибок, а на такие поиски может уйти не одна жизнь. Все равно что искать иглу в стоге сена...
— Черт! — обреченно сказала Азмол, и глаза ее потухли.
— Пчхи! Простите! — добавил Оскар Басманов. — Аллергия на цветы...
— У м-меня есть антигистамин...
Тот лишь махнул рукой:
— У меня аллергия на препараты от аллергии. Забудьте! — и приложил к носу платок.
Калиостро снова сел на диван.
— Госпожа Азмол, этот вопрос мы выяснили. Как ученый вы согласны с тем, что на той планете есть — или очень вероятно, что есть — третий ТДМ. Возможность вернуться у Кристиана гипотетически существует. Кстати, а что вы там сказали об относительности времени?
Хозяйка развела руками:
— Это ведь не а-а-ксиома! Не ис-с-сключены всякого рода п-п...па-а-арадоксы. Но предсказать их невозможно... мы не можем знать всего. Он может вернуться сегодня, вчера... а может ч-через миллиард лет пос-сле нас. Кто ф-ф...вообще может поручиться, что это не он, вернувшийся оттуда во в-в-времена первой аминокислоты, п-построил сеть ТДМ в Галактике?
— Очень фантастично. Хотя бы по той причине, что вы, ученые, говорите о состоянии атмосферы в те времена. Но версия привлекательна. Вам нужно будет поехать с нами, доктор.
— К-куда?
— В Москву. В институт академика Савского.
6. Расшифрованные таблички-вальди
Ноиро проснулся поздно. Голова точно прикипела к подушке, полная глухого гула и пульсирующей сквозь полушария мозга острой боли. Тело не слушалось. Как и голова, оно отказывалось двигаться.
Чуть скосив глаза, журналист заметил, что повязка на плече за ночь пропиталась кровью, и теперь постель возле подушки была вся в заскорузлых темных пятнах. Наволочка казалась горячей, а его самого трясло.
"Время от времени тебе будет казаться, что все прошло, проклятье попустило. Это лишь иллюзия выздоровления. Дрянь, которую напустил Улах, сжигает наверняка, если ее не вылечить в короткий срок"...
Он попробовал пошевелить пальцами хотя бы здоровой руки. Бесполезно. Воля мозга была неслышна для изувеченного тела.
"Вот и все?" — отстраненно подумал Ноиро.
По замыслу черного шамана, умереть белый чужак должен был еще тогда, когда на него напала черная кошка сельвы. С тех пор проклятие лишь копилось, проникая в каждую клеточку организма. Та-Дюлатар сказал, что оно пробило Ноиро насквозь, как ствол дерева — через все годовые кольца. Это значит, через все уровни бытия. Если бы это было можно, целитель избавил бы его от напасти, как он делал это, проникая в другое измерение. И если Кристиан образно упомянул годовые кольца, то это означает, что и в доступных ему измерениях спасения для Ноиро он не добудет...
Но, может быть, он хоть немного облегчит его страдания, как делал там, в сельве?
Журналист отбросил всякие попытки контролировать тело, и оно выпустило его с большой охотой. Нырнув на серую пустошь, Ноиро быстро сориентировался и нашел коридор, ведущий в Рельвадо. Знакомые места, где он был еще позавчера, воодушевили павшего духом молодого человека. Он направил сознание к поселку Птичников и стрелой полетел туда от перекопа Айдо. Однако не успел он преодолеть и трети пути, впереди появилось знакомое сияние и привкус, который от каждого существа оставался свой, как запах в физическом мире. Это был Та-Дюлатар. С ним вместе шли прихрамывающий Бемго и по обыкновению спокойный Айят. Бемго был прежним, а второго юношу Ноиро едва узнал: тот смыл с лица и тела всю раскраску, и теперь лишь на плечах, груди и ключицах у него осталась намертво вживленная в кожу татуировка. Айят теперь еще сильнее отличался от своих собратьев, чем прежде. Журналист узнал его лишь по осанке и манере держать голову.
Они находились как раз неподалеку от нового места раскопок городища, где работал Йвар Лад и его группа и куда перед отлетом зашел Ноиро, чтобы взять свои вещи. Та-Дюлатар с Айятом насторожились, подняли глаза, выискивая что-то в кронах деревьев. Юноша сказал лекарю пару слов, мотнув головой за плечо, и Элинор согласно кивнул, по-прежнему высматривая нечто невидимое. Взгляд его уже почти настиг прячущегося от них Ноиро: журналист не хотел, чтобы они заметили его раньше времени.
Тогда лекарь и Бемго развернулись, продолжая путь к перекопу, а молодой воин побежал обратно, к деревне. Недолго поколебавшись, Ноиро последовал за ним.
Айят заглянул в жилище вождя, но лишь вполглаза, словно заранее знал, что Араго там нет. Убедившись в этом, юноша повернул к домену старшего раванги племени. Возле постройки и в самом деле собрался совет во главе с вождем. Айят встал на одно колено перед своим отцом и что-то ему сказал — Ноиро очень жалел, что в ватной тишине "третьего состояния" не различить ни единого звука. Выслушав парня, Араго повернулся к старейшинам рода. Те закивали; некоторые делали это неохотно, с сомнением покачивая головой. Однако главный раванга — тот самый худой черный старик, которого журналист видел при первом знакомстве с племенем — встал и решительно похлопал Айята по плечу. Юный воин подобрал копье и помчался дальше, по северной дороге, в сторону круга белых камней, а за ним побежало с десяток копьеносцев. На бегу Айят распутывал косицы и выбрасывал из волос вплетенные перья, с каждым шагом все больше теряя дикарское обличье. Он уже не был похож на Араго, но в нем появлялось что-то определенно знакомое, какое-то еще пока не осознанное журналистом сходство с одним из хорошо ему известных людей...
Птичники обогнули кромлех. Ноиро понял, что они держат путь к покинутому домену целителя. Неподалеку от крыльца Айят остановился и приказал что-то своим спутникам. Те покорно отступили в кусты, а он, тряхнув гривой шоколадных, еще волнящихся после косичек волос, взбежал по каменным ступенькам в жилище.
Чуть помешкав, Ноиро проник следом за ним.
"Уйди, ты все испортишь!" — проговорил вдруг в голове журналиста мужской голос, тоже очень и очень знакомый.
В полутьме комнаты у опустевшего лабораторного стола, чуть склонив голову, стоял Та-Дюлатар и исподлобья глядел на журналиста. Ноиро беззвучно охнул, ведь он только что видел целителя у перекопа Айдо!
"Здесь его нет, вернись и догони их с Бемго, он поможет тебе, полечит твои раны!"
Та-Дюлатар взял со стола копье и двинулся в сторону лежанки. Только тут Ноиро наконец-то понял, что это Айят, зачем-то переодевшийся в вещи прежнего хозяина домена.
"Иди же!" — и юноша лег в постель целителя, укладывая рядом с собой копье и отворачиваясь к стене.
Изумленный донельзя, Ноиро отпрянул за дверь. Ничего не понимая, он опять погнался, но теперь уже за Элинором и Котом. Застиг он их в самом начале каньона — перекопа Айдо, — но после предупреждения Айята побоялся привлекать внимание целителя Призывом, чтобы не навлечь на него опасность.
Как странно выглядела отсюда вечереющая сельва! Горы покрывала тускло светящаяся голубая дымка, то там, то здесь фонтанируя всплесками энергии земных глубин. Перекоп заполняло жемчужное море, полное необъяснимых загадок. Айдо появился здесь миллионы лет назад, во время нового горообразования, отметив место, где разошлись две тектонические плиты, собирая и комкая кору планеты. Там, где когда-то разливалось древнее море, выросли скалы и поднялась сельва.
Сейчас Элинор был настороже, видимо, заподозрив неладное, когда потерял присутствие наблюдателя, погнавшегося за Айятом. Отсюда лекарь казался в точности таким, как перед схваткой с "черными" копателями: светящимся получеловеком-полузверем. Образ его перетекал из формы в форму, и Ноиро видел, как, пряча от посторонних глаз, поглощают тайное чужие измерения. Он и сам нырял вслед за Незнакомцем, тоже меняя видимое обличие тонкой формы.
"Я рад, что ты продолжаешь двигаться вперед, даже когда тебе не до того, — шепнул баритон лекаря у него в голове. — Не шуми. Я найду сейчас укромное место и полечу тебя. Жди на пустоши, но не высовывайся пока на радугу".
Со спокойной душой Ноиро переместился в одну из пещер. Усевшись у выхода на пустошь, он стал ждать целителя.
Небо над спиралью сегодня выглядело воспаленным, да и сам ворот вращался гораздо быстрее обычного, а рычал утробнее. Пространство чертили неведомые темные болиды, тая в воздухе через миг после появления.
Наконец воздух с оглушительным треском лопнул, как во время преодоления реактивным самолетом звукового барьера, а из задымившего разрыва стремительно вылетело чудовище, прикрываясь обликом которого не так давно Та-Дюлатар заставлял Ноиро продвигаться по радуге. Из черноты провала послышался душераздирающий визг, что-то завозилось, сумбурно приближаясь. Чудовище повернуло морду и выпустило из пасти струю пламени, запаивая проход. Нечто бесформенное, дико вереща, так и застряло при этом между двумя мирами и издохло.
Ящер грохнулся на туманную землю пустоши и деловито пошел к Ноиро. Он метаморфировал прямо на ходу, начиная с макушки и заканчивая краем черного балахона Незнакомца, в который обратились напоследок черные крылья твари.
"Откуда ты?!" — спросил журналист, выходя ему навстречу из укрытия.
"Из твоего недуга".
"И что там?"
Незнакомец покачал капюшоном:
"Всё очень нехорошо, но я не знаю, что нужно делать"...
"Может ли быть такое, что ты не знаешь?!" — удивился Ноиро.
Элинор повлек его за собой, вновь разбил перед ними пространство, и они очутились в призрачном городе на какой-то звезде. Город постоянно менял очертания, омываемый протуберанцами, поверхность солнца бурлила, похожая на чей-то безумный мозг. Ни Ноиро, ни Незнакомец жара не чувствовали, только журналисту очень мешало ослепляющее сияние небесного тела. Город поглотил их, они стали его частью, утратив первоначальный облик и потерявшись для всего, что было вне светила.
"Еще скажи, что поверил в мое божественное происхождение, — усмехнулся Элинор, отвечая на последнюю мысль своего спутника. — Если я делился с тобой тем, что знаю и умею, это совсем не означает, что я знаю всё"...
(Иначе меня давно бы здесь не было.)
Ноиро дочитал непроявленную мысль, и целитель согласился с нею. Город принял облик громадного замка, увидеть который обычным зрением было бы невозможно. Ухватив его в целом, Ноиро снова постарался схлопнуть зрительное восприятие, чтобы звезда не испепелила его своим гневом.
"Улах проклял и тебя восемнадцать лет назад, — сказал он. — Как ты избавился от проклятия?"
Та-Дюлатар откровенно замешкался, пытаясь что-нибудь припомнить.
"Четыре недели выпали из моей памяти, — признал он наконец. — Фараон говорил, что меня заговаривала Аучар"...
В несколько рывков перед мысленным взором Ноиро пронеслись воспоминания — и его собственные, и чужие. Кричащая в ужасе старуха, которую за косы утаскивает с собой злобный шаман. Еще молодая жена прежнего вождя в длинной рубахе стоит на пороге домена и смотрит на журналиста головокружительно прекрасными черными глазами. Как скоро ей суждено превратиться в ту самую сумасшедшую бабку! Головокружение. Словно в дымке — ее лицо, еще более молодое. Губы шепчут на незнакомом языке, мечется пламя факела. "Есть последний способ, но если он заметит разницу, все пропало!" Ее смятенный взгляд...
"Еще я помню ту рептилию. Они редки в сельве, но для меня нашлось исключение, — Элинор усмехнулся. — На задних лапах у них растет по одному специальному когтю. В прыжке они способны вспарывать им брюхо своей четвероногой жертве. Меня спасло лишь то, что я прямоходящий, и оттого ее прием сработал нечисто".
Снова в воспоминания Ноиро хлынули образы. Он с какой-то палкой в руках из последних сил дерется с невысокой, едва достающей ему до груди, ящерицей. На его стороне — быстрота и верткость. На ее — крепкая шкура, когти, зубы и неутомимые мышцы. Вдалеке за кустами уже слышатся крики бегущих на помощь Птичников, но тут рептилия подпрыгивает и...
"Помню еще, как шил раны от ее зубов и этого когтя. Там было всего чуть-чуть до того, чтобы пропороть брюшину насквозь. Шить пришлось послойно. В общем... было больно, много вытекло крови. А потом еще началось заражение", — Элинор рассказал историю бесстрастным тоном, не позволив Ноиро пережить это внутри воспоминаний.
Ноиро помнил косой шов поперек живота целителя, от левого подреберья к правому бедру. Почти невидимый, он напоминал об ужасе былой раны и мастерстве хирурга, избавившего себя от смерти.
И снова включилась память. Он открывает глаза, в теле слабость, но хвори больше нет. Ноют раны, особенно эта, загноившаяся, на животе. Над ним появляется лицо Хаммона, только еще не старого и без его всклокоченной бородки.
— Кристи? — тревожно окликает он.
— Дай пить! — слышит Ноиро свои слова, но голос чужой.
— Аучар не дождалась, ушла. — Перед глазами оказывается ковшик с прохладной и безумно вкусной водой. — Сказала, что ты теперь пойдешь на поправку.
Напившись, Ноиро снова откидывается на подушку и оглядывается в поисках зелий:
— Чем хотя бы она меня лечила?
Слыша недоверие в его словах, Хаммон кряхтит:
— Да я что ж, понимаю, что ли? Прикладывала что-то, бормотала тут все дни напролет. С тобой за компанию. Эхе-хе, совсем вы мне душу вымотали. Напился бы до смерти, было бы, что пить!
Неприятный холодок щекочет позвоночник:
— Она хотя бы... чистое прикладывала? — с опаской спрашивает журналист.
Хаммон булькает что-то невразумительное и отходит за ширму. Образы растекаются и горят в невыносимом свете звезды.
"Я только много позже узнал, что она Говорящая и что не могла бы нанести мне вреда, — оправдывающимся тоном признался Элинор. — А тогда... гм... в общем, брезгливость отвращала меня от этих людей. Я видел только их внешность, считал низшими, считал немытыми дикарями".
"Я тоже, — невольно признался и Ноиро, вспоминая первоначальные свои впечатления о Птичниках и их быте. — А что значит — Говорящая?"
Тут же в голове промелькнуло несколько образов, но Ноиро ничего не понял. Это было выше его горизонта восприятия. Незнакомец устало отступил и объяснил уже просто мыслью:
"Думаю, Говорящие — это псионики, специализирующиеся на изучении глубин человеческого подсознания. Поскольку понимать и выговаривать такое местным жителям никогда не пришло бы в голову, они называют самых сильных своих псиоников Говорящими. Если слухи не преувеличивают, Говорящие умеют предсказывать будущее, общаться с мертвыми, влиять на психику людей, управлять чужой нервной системой, напускать морок и еще много чего"...
"Так ты тоже этот самый... псионик?"
"Не совсем. Я эмпат, могу путешествовать вне своего физического тела. Да, могу закрыться мороком, когда мне это нужно. — (На задворках памяти Ноиро мелькнул громадный серый хищник.) — Остальное — лишь развитие этих задатков. Псионик может обладать в том числе и эмпатией, может и не обладать, но так или иначе он многократно сильнее меня. Любой".
