— Ты ведь не трусишка, Найта, даже если сама думаешь по-другому. Тебя нельзя запугать угрозами твоему здоровью и благополучию. Так всегда было, с самого начала. А вот опасность для близких ты переносишь тяжелее. Думаю, воспитательный процесс будет успешнее, если я и впредь стану использовать метод косвенного наказания. Он зарекомендовал себя вполне успешно, видишь ли...

Мои руки скользнули Ксилю на плечи и выше — огладили шею под воротником-хомутом, обхватили лицо, словно заключая его в рамку.

— Не смей так делать, — прошептала я, приподнимаясь на цыпочки. Зрачки у князя расширились — единственный знак испуга. Или просто волнения... — Этого я не прощу.

Холодная ладонь легла поверх моей.

— Я всегда буду делать то, что для тебя в итоге обернется пользой, — негромко ответил Максимилиан, не отводя от меня взгляда. — Даже если ты и не простишь.

На одно мгновение любовь к нему пересилило жгучее раздражение, едкой тьмой закипающее в венах.

— Ты... никогда... больше... не посмеешь... обидеть... Дэриэлла.

— Уроки нужно учить, малыш.

— Какие еще к черту уроки?

Голос прозвучал так неожиданно, что я едва не вынырнула из транса. Цвета сверкнули проблеском — синева глаз, темно-красная капля моей крови, выступившая на порезе, густеющая, пачкающая белые нитки свитера...

— Это не твое дело, Ками Кайл, — произнес Максимилиан с неуловимо угрожающими интонациями.

Но Ками ответил ему белозубым оскалом — почти звериным по своей сути — и взглядом исподлобья.

— Она о матери беспокоилась, — Ками стиснул кулаки на поясе. — О матери. О той, кого она будет любить всегда и гораздо сильнее, чем дружков разной степени близости. Только такому выродку, как вы, этого не понять. Ну, вообще-то, и мне не понять. Я ведь тоже сирота, — глаза заблестели у него, а солоно на языке стало у меня. — И я жутко завидую. А вы?

Максимилиан промолчал. На секунду я испугалась, что он сорвется... Но нет. Просто улыбнулся до жути беспечно:

— Мне все равно.

А потом добавил:

— Хватит сцен, Найта. О тебе мы позже поговорим. Твои мокрые ноги и простуда устраивают меня еще меньше невыученных уроков, — а затем проскользнул в подъезд мимо Ками, все еще ошарашенного собственной смелостью.

Наверх меня донес Дэриэлл. На руках и молча.

Феникс жила на пятом этаже в пятьдесят пятой квартире. Сколько себя помню, лифт здесь был на ремонте — кажется, с самого дня основания дома. Раньше меня это забавляло, но сегодня количество ступенек словно удвоилось. Я разглядывала стены с облупившейся светло-зеленой краской, из-под которой проглядывали слои синей и совсем уж доисторической желтой, и думала, что хорошо, если бы лестница вообще не кончалась. Можно было бы вечность провести, прижимаясь щекой к теплому плечу Дэриэлла, забыв о войне, ссоре с Ксилем и чувстве вины.

Жаль, что такие мечты редко сбываются.

Ками плелся в хвосте — бледный, с затравленным взглядом и слегка сумасшедшей улыбкой. Видимо, только сейчас лисенок осознал, что и кому наговорил. Максимилиан редко бывал снисходительным к тем, кто не входил в круг его личных привязанностей... Впрочем, я надеялась, что от мести бедолагу Ками избавит обещание, которое взяла с князя Ногицунэ.

Цепочка неприятных последствий моего необдуманного поступка уходила в бесконечность. Сначала целитель, потом лисенок...

— Прости, — шепнула я на ухо Дэриэллу. Глаза щипало. И вряд ли от типично подвального запаха в подъезде. — Не думала, что Ксиль так разозлится.

Дэйр улыбнулся — на этот раз искренне и даже с облегчением, словно боялся, что недавняя сцена повлияет на мое к нему отношение.

— Ерунда, Нэй. Если даже ты не представляла себе последствия, то я ждал чего-то подобного. И, возможно, худшего. Впрочем, убить или необратимо повредить мою психику Максимилиан бы не смог. Я целитель, как-никак, — неуклюже пошутил он. — Не бери в голову. Позлится и забудет.

Внезапно мной овладело совершенно детское желание залезть в какой-нибудь шкаф и там, среди пахнущих лавандой шуб и пиджаков, провести остаток жизни в темноте, тишине и угрызениях совести.

— Больше никогда не буду сбегать от вас, — от всего сердца пообещала я, закрывая глаза. — Никого не подставлю, не позволю волноваться за меня, не...

— Тише, Нэй, — даже в интонациях Дэриэлла звучала улыбка — светлая и спокойная, как он сам. — Я не считаю, что ты совершила ошибку. Ксиль и впрямь бы тебя не отпустил, а что такое тоска по матери... Я это помню хорошо. Шакаи-ар — другие, они легче забывают, переключаются с одной эмоции на другую. А ты — человек, Нэй, да к тому же еще пока ребенок. Жестоко было вовлекать тебя в эту войну, и вдвойне жестоко — разлучать с близкими.

Воздух стал горьким.

— Я сама так решила. Никто меня не вовлекал.

Теплые губы Дэйра на мгновение коснулись моего лба — так легко, что это можно было принять за игру воображения.

— Иногда судьба предоставляет всего лишь иллюзию выбора — множество неприемлемых вариантов и один просто плохой. Улыбнись, Нэй. Черная полоса не может длиться вечно.

— Ага, — пробормотала я. — Еще как может. Если ты идешь не поперек полосок, а вдоль.

Сначала я всем телом почувствовала смех Дэриэлла — как сбой дыхания, дрожь, руки, еще крепче прижавшие меня к груди... И только потом услышала — мягкий, глубокий.

И — улыбнулась невольно.

— Ты не ищешь легких путей, Нэй, а потому вряд ли пойдешь вдоль, — сказал Дэриэлл и остановился. Скрипнула дверь, и пахнуло теплом и ароматом кофе и... и... и какой-то горелой вонью!

Мне понадобилась всего одна секунда, чтобы сообразить.

— Картошка! — охнула я и, спрыгнув на пол, побежала на кухню.

Обед, пусть и подрумянившийся больше положенного, спасти удалось. К сожалению, это была единственная хорошая новость за весь день.

Максимилиан больше не ругался и не пытался угрожать. Он просто следовал по пятам, как тень, и молча смотрел, заставляя с ума сходить от беспокойства и чувства вины. Постепенно моральный дискомфорт начал отражаться и на физическом состоянии — все валилось из рук, ноги стали как ватные, да еще и температура подскочила вдобавок. Дэйр не единожды ненавязчиво предложил мне успокоительного, но князь каждый раз так скептически хмыкал, что пропадало всякое желание прибегать к лекарствам.

Ближе к вечеру появилась Айне, задумчивая, но явно чем-то довольная. Ириано остался ночевать в резиденции клана Ирвина, а сама пророчица предпочла раскладушку в той же комнате, где временно поселились мы с Этной и Феникс. Ками, как выяснилось, спал в лисьем обличии, уютно накрывшись разноцветным хвостом. Корделия собиралась ночью присоединиться к патрулю, так что проблем с размещением не возникло.

Однако тишина за ужином стояла прямо-таки траурная... пока с "дежурства" не вернулась огненная мастерица.

— Всем приветики! — пропела она из коридора. — Ой, сколько обуви! Найта, это твои, ну, товарищи по команде вернулись? А я каблук сломала, и мастерская закрыта — думаешь, магией можно приклеить? Я вот думаю, да — в прошлый раз приклеила, ну, потом все сломалось, а каблук целый был... Ой, а чем это пахнет? — она быстро выглянула из-за дверного косяка и широко распахнула голубые глаза, в которых не было ни тени разумной мысли... с точки зрения того, кто Феникс не знал. — А, и мне тогда положите — есть ужасно хочу, ну просто ужасно!

Продолжая тараторить, она юркнула обратно в коридор, как мышка — в норку, а мрачная атмосфера потихоньку начала рассеиваться. Ирсэ, обменявшись полными сомнения взглядами, одновременно потянулись к миске с салатом. Ками подскочил и включил микроволновку, чтобы подогреть порцию Феникс. Айне вспомнила, что принесла конфет к чаю, и, вежливо извинившись, вышла в прихожую, где зашуршала пакетами.

— Неплохо, — соизволил похвалить мою стряпню Шинтар, до того молчаливо ковырявшийся в тарелке. Еще бы — у кого хочешь аппетит пропадет, если рядом сидит шакарский князь, пребывающий в мрачном расположении духа, и ради развлечения сгибает и разгибает зубцы на вилке. — Только непривычно, что специй многовато. В аллийской кухне все пресное — "естественный вкус" называется.

— Лично я предпочитаю человеческую. Она разнообразнее, — поддержал вежливую застольную беседу целитель, который, к слову, предпочел обойтись стаканом воды. Я старалась не задумываться о том, почему Дэйр сделал такой выбор. — Например, мясо. Есть тысячи рецептов приготовления того же куриного филе — и в меду, и с перцем, и с ананасами — это такой экзотический фрукт, — пояснил он для заинтересованно внимающих лекции Ирсэ.

Максимилиан вкрадчиво улыбнулся.

— У шакаи-ар тоже есть различные способы приготовления пищи. Напугать жертву, соблазнить, подвергнуть пыткам...

Я поперхнулась кусочком курицы. Айне, застывшая в дверях, нервно дернула уголком рта, но быстро овладела собой:

— Действительно, у каждого народа — свои традиции, — дружелюбно улыбнулась она, ставя коробку с конфетами в середину стола, и обернулась к Максимилиану. — А вы, князь, сегодня остаетесь без десерта. За эпатирующее поведение.

— Можно, я съем его порцию? — мгновенно среагировал Ками, который вообще-то сладкое не любил.

— Нельзя, — вредно ответила Феникс и на ходу цапнула конфету из коробки. Князь отвернулся, будто он ни при чем. — Все мне. Ой, такой день был, кошмар просто... — она плюхнулась на стул рядом со мной. Вблизи было видно, что подводка размазалась, как будто огненная мастерица долго терла глаза, отгоняя сон. — Раз двадцать саламандры чуяли демона, ну, а как я появляюсь — никого, кругом только люди... Прям наваждение, угу. Гонялась за ним, гонялась-гонялась...

— "Гюнтер"? — кисло предположил Шинтар. — Сдохнуть можно! Когда ж мы от него отвяжемся?

Дэриэлл вздохнул и взъерошил порядком отросшие волосы.

— Видимо, никогда. Если даже телепортация его не сбила со следа... Впрочем, это может быть кто угодно, не обязательно "Гюнтер".

Вновь воцарилась тишина. Я переглянулась с молчащей Айне и кашлянула, привлекая внимание.

— Вообще-то нам теперь известно настоящее имя "Гюнтера". Его зовут Аксай Сайран, и договор с ним был заключен лет триста назад. То есть наш "Гюнтер" — фактически старожил. Он успел хорошенько изучить людей, и поэтому у него такая совершенная маскировка, — я запнулась и бросила на пророчицу еще один взгляд, но она предпочла остаться пока в стороне. — Эту информацию я получила в Замке-на-Холмах. И еще мне сказали... — продолжить получилось только после паузы — дыхание почему-то перехватило. — Мне сказали, что он уже уничтожил два отряда.

Пискнула микроволновка, оповещая всех о том, что ужин для Феникс готов, но никто даже не шелохнулся.

— Может, облаву на этого Аксая устроим? — задумчиво предложила Этна, терзая вилкой кусочек филе. — Загоним в угол — и... — металлический зубец царапнул тарелку с таким звуком, что у меня челюсти свело.

Феникс приторно улыбнулась, кокетливо накручивая на палец серебристый локон.

— Я — "за", — опустила она глаза. — Можно как-нибудь его выманить. А потом...

— А потом об Аксае будут говорить: "Он уничтожил две группы и троих глупых эстаминиэль", — насмешливо закончил за нее Максимилиан, заработав гневный взгляд от Этны. — Замечательный план, так держать, девушки.

Я ждала, что кто-нибудь сорвется — или уставшая Феникс покажет истинный темперамент, или Этна рявкнет, или у меня слетят предохранители... Но первой ответила пророчица.

— Тогда уж четверо. И у практически полной звезды есть все шансы поймать одного несчастного Древнего. Скажем... — она плавно повела рукой, и над столом развернулась объемная карта Зеленого, больше всего похожая на голограмму из заокеанских фильмов. — Расставим опорные точки здесь, здесь и здесь, — тонкие пальцы крутанули карту, расставляя метки. — Этна поставит барьер. Найта с моей помощью будет искать Древнего через нити. Лучше всего — ночью, тогда Эфемерат имеет наибольшую власть... А уж когда найдем, то Феникс натравит на него саламандр. С воплощениями стихии даже демон сладить не сможет.

Лицо Максимилиана приобрело такое выражение, словно он откусил от пирожка с капустой, а начинка оказалась тухлой. А кругом гости, хозяйка улыбается... Неловко как-то выплевывать. Не комильфо. Приходится жевать.

— Ну, возможно, вы его и прикончите. А дальше что? Эта, — он кивнул на меня, — возомнит себя героиней, и в следующей же драке полезет на рожон?

— Не называй меня "эта"! — вспылила я. — Ты злишься, но...

— Злюсь? — голос князя стал опасно тихим. — Я не злюсь, Найта. Я напуган. Три дня назад ты смылась в неизвестном направлении и даже не удосужилась меня предупредить. Что мне надо было думать? Что тебя выманил "Гюнтер"? Что теперь меня будут шантажировать твоей жизнью? И что мне придется выбирать, подставить всех их — или тебя, а потом медленно сойти с ума?

— Ксиль, — я едва сумела сделать вдох. Казалось, что воздух превратился в гель и никак не хотел теперь пролезать в легкие. Лицо горело так, будто у меня температура подскочила.

— Заткнись, — он подался вперед, и карта заискрила, а потом и вовсе исчезла с хлопком. — Злюсь? Конечно, я злюсь. И на тебя, и на этого олуха, который не понимает, что такое война. Древние — воплощение коварства. Они могут завлечь в ловушку, внушив ложное желание, могут заставить тебя обмануть и меня, и Дэриэлла... Для них нет честной игры! Нет, малыш, больше я тебя ни на шаг не отпущу. Будешь ходить за мной, как привязанная, даже душ под присмотром принимать станешь.

А вот теперь я почувствовала себя униженной. По самое не могу. Откуда такое отношение? Дэриэлл знал, куда я ухожу. Портал был открыт напрямую в Замок, а потом — в Зеленый. Никакого риска — скорее, это они подвергали себя опасности, наворачивая круги вокруг города и пытаясь разведать все там, где и так безопасно.

И, оказывается, я ребенок. Несмышленыш. Которого нужно водить за руку, не спрашивая мнения. Ксиль, конечно, опытнее, он лучше знает, что принесет мне пользу. Но зачем так выставлять напоказ свою власть? Как будто в отместку за что-то.

— А тебе бы только в душ забраться, — от неловкого движения стакан опрокинулся, и по скатерти растеклось некрасивое желтое пятно от сока. — Знаешь, Ксиль, я виновата, не спорю. Но только ты бы меня не отпустил в Замок, а мне нужно было увидеть Элен и Хэла. Я бы свихнулась, если бы не убедилась, что они в порядке, что им там ничего не грозит.

— Нам нельзя было разделяться...

— Да кто сказал?!

— Найта, если ты не понимаешь...

Внезапно за шиворот мне потоком хлынула холодная вода. Я взвизгнула и подскочила, едва не врезавшись затылком в полки над мойкой. По другую сторону стола шипел Максимилиан, отжимая воду из рукавов. Намокшие волосы облепили его шею и частично — лицо, как белесые щупальца медузы. Меня передернуло.