Нас слегка успокоила Химико, пообещав заменить любой предмет, который потребуется в хозяйстве, если его не будут нагревать, затачивать, сгибать, начищать, ломать, топить в реке.... Полагаю, список недозволенных действий мог продолжаться до бесконечности, а потому польза от такого умения казалось мне сомнительной.
Таким образом, середина Второго Дня Золы ознаменовалась нашими первыми шагами на север, в сторону Тоси. По пристойной дороге и в повозке я рассчитывал добраться до города за один дзю. Сколько времени отнимет наше путешествие теперь, мы даже не загадывали.
— О чём ты всё время бормочешь, Ю? — переспросил я ханьца, снова бурчащего себе под нос. Не то, чтобы я не догадывался о настроениях, царящих в наших рядах, но хотелось знать наверняка.
— Я спрашиваю себя, как мысль о пешем переходе на подобное расстояние могла прийти в пять не самых дурных голов и показаться при этом благоразумной? — ворчливо ответил тот и перепрыгнул через свежую, шириной в добрую половину локтя, трещину в земле — след недавнего землетрясения.
— Да, я тоже об этом размышлял и не смог найти ответа, — посетовал я. — И что нам мешало вернуться в Суми, где можно было перейти мост, а в Гёттэне купить повозку и со всеми удобствами добраться до Тоси по хорошей, наезженной дороге?
— Вероятно, отсутствие таких денег, — вставил своё веское слово Ясу. — Хорошая повозка недёшево стоит.
— Да нам бы хоть какую! Согласен даже на телегу! — я с остервенением потряс гэта, дабы вытряхнуть камешек из числа тех, что так и норовили вклиниться между пальцев. И как простолюдины ходят в своей обуви по дорогам? Попытка разуться себя не оправдала: под дружный хохот окружающих я не смог преодолеть и дюжины шагов.
Впрочем, первый день был куда веселее второго, если не учитывать мгновенно сбитые ноги. Химико вскоре сгрузила Ясумасе то немногое, что он, скрепя сердце, дозволил ей нести, и заскакала по дороге, помахивая хвостами. Не знаю, как остальные, а я ей завидовал. Мэй на мои расспросы о самочувствии ответила, что неудобства пешего хождения ей недоступны — и, будь я проклят, но в голосе её тоже прозвучала зависть.
А утром следующего дня пошёл дождь. Не проливной, он вскоре сменился назойливой моросью, которая затянулась до ночи. Всё, что не промокло — отсырело, в том числе и трут. Для ночлега мы избрали место чуть в стороне от реки, где почва хлюпала под ногами не сильнее, чем на дороге. Последняя представляла собой древнюю насыпь из песка и дроблёного камня, которую скудная окружающая природа не успела поглотить до конца. Бескрайние болота, подёрнутые мутной поволокой то ли мелкого дождя, то ли плотного тумана, навевали тоску. И тишина. Хоть бы какая-нибудь полоумная выпь прокричала! До рассвета мы сидели и пытались дремать, скорчившись под покрывалами, которые лишь при великом жизнелюбии можно было назвать влажными, а не мокрыми. Довольно быстро наш отряд разделился на два лагеря — Ясумаса и Химико, обнимающиеся друг с другом, и остальные, тотчас же последовавшие их примеру. С некоторыми отличиями: нас было трое, и мы, разумеется, не целовались. Ага, парочка думала, что, раз темно, то можно считать, что их никто не видит! Ох уж эти влюблённые...
Впрочем, лепёшки, заготовленные в Суми, слегка скрасили наше одиночество втроём и разочарование от того, что наколдованный кицунэ навес протекал так, будто его и не было. Химико сказала, что могла бы "построить" нам хоть целый дом, но настоящей пользы от него было бы столько же. Иначе она давно бы потчевала нас булыжниками под видом всевозможных лакомств.
Вот он, весь прок от лисьего волшебства. Одна видимость.
Поутру выглянуло яркое солнце, и мир чудесно похорошел. Разминая затёкшие конечности, мы вылезли из-под покрывал и, как только трава подсохла, разложили их на просушку. Как и всё прочее, кроме одежды, которая успешно сушилась на нас. От земли и вещей, усеявших её, поднимался пар.
— Не прошло и двух суток, а мы напоминаем семью бродячих актёров, причём не самую процветающую, — хмыкнул Ясу. Он приволок последнюю охапку плавника и сухих веточек какого-то кустарника и теперь привольно растянулся на траве, закинув руки за голову. Химико, перевоплотившись в свою рыжую ипостась, шмыгнула в кусты ещё в предрассветной мгле. Я заканчивал размещать наше имущество, время от времени перешагивая через Татибану — в основном, из вредности, ибо пространства вокруг было предостаточно. Ю отправился к реке, за водой.
— Когда разведём костёр, — рассудительно сказала Мэй, занимавшаяся просушкой продовольствия, — надо будет налепить рисовых колобков. Впрок. Господа согласны?
— И побольше! — оживился Ясумаса. — Впредь будем знать, как оно бывает. Запас воды и готовой пищи — святое! Скоро мы станем бывалыми путешественниками.
— Или неопознанными телами, — заметил я. — Вроде того, что тут валяется и проходу мешает.
Я в очередной раз переступил через упомянутый предмет. Ясу, резко потянув меня за щиколотку, нарушил моё и без того шаткое равновесие, и я шлёпнулся рядом, понося коварство друга на чём свет стоит. Смех Мэй-Мэй колокольчиком зазвенел по поляне — будто ожили сиреневые соцветия, примеченные мной вдалеке, у самой кромки воды.
— Скажите мне, госпожа Мэй-Мэй, — именно на таком способе обращения к девушке-кукле остановился Ясумаса, — и откуда у вас столько дарований?
Я притих. Способности прекрасной помощницы Ю не давали покоя и мне, уже давно.
— Ах, Татибана-сама, вы смущаете бедную глупую девушку! Какие у меня могут быть дарования, право?
— Ещё какие! Я вот с животными обращаться не приучен, готовить — тоже. Да и Кай всё, что умеет по хозяйству — это разве что чай заваривать. Причём утверждает, что научился сей премудрости именно от вас. Хорошо: мужчинам это, вроде как, уметь и не полагается, но ведь знакомые мне придворные дамы тоже ни огня не разведут, ни лепёшек не напекут. А скотину будут по дуге обходить, зажав носики. И образованность ваша поражает — некоторые из высказываний, которые вы приводите, мне не известны. А я, в отличие от того же Кая, в юности много времени уделял чтению.
— Это ещё что за поклёп?! — Я слегка пихнул его босой пяткой, ибо гэта свалились при падении. — Между прочим, я очень прилежно учился!
— Но не тому, чему надо, — спокойно ответил он.
— Несомненно! Я-то никогда не мечтал проводить лучшие годы в хранилище Записей, ещё и Малых! — съязвил я.
— Представь себе, я — тоже. Всегда хотел стать воином, как твой брат. Но, сам понимаешь...
А я-то полагал это обычной детской потребностью в мужественности, которая канула в небытие, как только мой друг увлёкся чтением, поэзией и музыкой. Вот так знаешь человека всю жизнь, и вдруг открываешь для себя новые грани.
— Так что скажете, госпожа Мэй-Мэй? — настойчиво повторил Ясумаса.
— По поводу желания сделаться воином? Замечу, что вы и есть воин, — красавица чарующе улыбнулась и поклонилась ему. — И не важно, чем вы занимаетесь по службе.
Ещё одно проявление способности видеть мир таким, каков он есть?
— Спасибо, но вы уходите от вопроса, — продолжал гнуть своё Татибана. — От вопроса о ваших знаниях и умениях, госпожа! То, что поведали господин Ю и Кайдомару, совершенно не проливает свет на источник ваших многочисленных дарований...
Да, в этом весь Ясумаса! Репей. Вцепится — не отвяжешься. Как там Ю говорил — подчинённый единому стремлению? Кстати, а вот и ханец, лёгок на помине.
— Ну и долго ты воду набирал! — отряхиваясь, я поднялся с места, где отдыхал стараниями Ясу, и пощупал трут. Вроде, сухой, но сейчас проверим.
— Господа! Было бы благоразумно и даже мудро, — Ю пропустил мой укол мимо ушей и заговорил размеренно, тщательно подбирая слова, — как можно быстрее приготовить завтрак, собрать вещи и двинуться в путь.
Повисло молчание.
— А что, — нарушил я тишину, — надвигается какая-то опасность? Ты что-то ощущаешь?
После недавнего землетрясения я стал относиться к предчувствиям моего нового друга с ещё большим почтением.
— Скорее, у нас появилось неотложное дело, а туда ещё предстоит добраться. Мне сложно определить расстояние, но это должно быть в пределах одного дня пути.
— А какого рода дело? — поинтересовался Ясу, всё-таки переключивший своё цепкое внимание с куклы на её владельца.
— Вот на месте и увидим. — На лице юмеми появилась усмешка, которая лично у меня всегда вызывала желание его придушить. Всезнающая и ничего не объясняющая. Вся таинственность этого человека воплощалась в ней.
Поспешно запалив костёр и приготовив завтрак, мы успели ровнёхонько к возвращению Химико. Кицунэ присоединилась к нам уже в человеческом виде, с перекинутым через плечо болотным тетеревом. Увесистая чёрная тушка, на мой взгляд, превышала её лисьи размеры.
Выпотрошив добычу и уложив имущество, отлично просохшее, мы поспешили в путь. Я взглянул на небо, прищурившись. Да, если каждое утро так копаться, то и выходить будем не раньше полудня. Сейчас ещё ничего, как раз воздух прогреется. А ближе к лету... И это — с учётом того, что юмеми только и делал, что подстёгивал нас!
— Ю, — нагнал я ханьца, возглавляющего отряд. — Может, хотя бы мне поведаешь, к чему такая спешка?
— Если поведаю, будешь ныть до вечера! — он лучезарно улыбнулся.
Так-так. Не нравится мне подобный настрой. И выражение лица — как у нашкодившего кота, проделки которого известны пока только ему одному.
— А если не поведаешь, буду ныть до конца твоих дней. Так что выбирай, — вкрадчиво сказал я, потянув упрямца за рукав и заметив, что край его испачкан в земле. Гм, если даже у южанина в его простой дорожной одежде вид, как у последнего бродяги, то что говорить об остальных, чьи наряды для суровой походной жизни не предназначены? Коли так будет продолжаться, за ворота Северной Столицы нас не пустят. Или задержат, приняв за разбойников, ограбивших знатных особ.
— До конца моих дней? — поднял бровь Ю. — Это может быть довольно продолжительным сроком, а тебя никогда надолго не хватает. Впрочем, согласен. Уговор дороже денег. Разрешаю дуться до конца моих дней! Это вынудит тебя, по меньшей мере, дожить до моей кончины!
С этими словами он снисходительно похлопал меня по плечу и прибавил шагу. Я обиженно фыркнул, выразившись нелицеприятно о людях, которые любят пускать пыль в глаза больше, чем уважают ближнего своего, и отстал.
Болота, следовавшие за нами по правую руку, в ярком дневном свете выглядели совсем иначе, нежели вчера под дождём. Молоденькая зелёная травка на кочках и пригорках, усыпанных лютиками и одуванчиками, головки неизвестных мне розовых цветов, напоминающие крохотные шишечки, кустарник, показавший себя в утреннем костре отменным топливом.... Неподалёку от обочины — озёрца стоячей, но чистой воды, отражающие плавучие замки облаков. Вовсе и не мрачная картина. Мы даже какие-то грибы нашли, по утверждению Химико, вполне пригодные в пищу после многократного отваривания, но пренебрегли этими сомнительными дарами природы ради собственного блага.
А потом насыпь вильнула вправо, и вскоре я увидел ответвление от нее, причём довольно накатанное. Рядом стояли указательный знак и накренившийся после недавнего стихийного бедствия низенький алтарь с дощатой крышей, тоже сложенный из камней. Мы поочередно вознесли хвалу Покровителю Дорог, поделившись с ним небольшим количеством рисовых зёрен и плеснув саке на затылок идолка внутри святилища. Наши сердца возликовали в надежде обрести хоть какое-то средство передвижения или хотя бы кров на ночь. Хорошо бы выстирать одежду и запастись дорожными припасами. Мы непроизвольно ускорили шаг.
— А посёлочек-то пустой, — нахмурился Ясу, когда мы поравнялись с двумя столбами, обозначающими въезд на улицы селения. И действительно, тихо и безлюдно. Неужели бросили? Или поветрие? Кровли целы, никакой разрухи. Ни малейших признаков беспорядка, который остаётся после поспешного ухода. И тел на улицах тоже нет. Переселение указом Сына Пламени? Исключено. Во дворах, ограждённых низкими частоколами, чистенько, будто сегодня прибирались. Вот только что-то в этом мирном запустении казалось мне лживым, каким-то ненастоящим, неправильным. Недоставало чего-то. Может быть, жизни? Хотя нет же, вон бельё сушится! Я указал на него Ясу.
— А всё-таки странно. Где все люди? — возразил тот.
— Думаю, скоро узнаем,— улыбнулся Ю.
Я пристально посмотрел на него, но ничего не высмотрел.
— А если у них мор?
— Запах разложения я бы почувствовала. — Химико поморщила носик. — Нет, пахнет живыми людьми. Просто здесь — ни души. И животных нет — вот, что удивительно! Но место какое-то странное.
"Кое-что напоминает", — подумал я. Если бы юмеми отказался входить в деревушку, я бы даже знал, что именно. Но ханец невозмутимо шествовал рядом, с любопытством поглядывая по сторонам.
Мы собрались осмотреть несколько домов и заночевать в одном из них, если не обнаружим ничего подозрительного. Но сначала надо было дойти до конца селения, увериться, что оно заброшено. Там-то кицунэ и сообщила, что ветер доносит до неё запах множества людей. Дорога посёлком не заканчивалась, выводила за стены последних строений и скрывалась за высоким холмом. По другую сторону простирались рисовые поля.
Разумно предположив, что останавливаться без спросу при наличии хозяев было бы столь же грубо, сколь и неосмотрительно, мы двинулись дальше.
Солнцу было ещё далеко до завершения пути по небосклону, когда из-за холма послышались голоса. Нет, песня! Печальная, даже какая-то заунывная, вот только слов не разобрать. Переглянувшись и проверив оружие, мы перестроились. Ясумаса выступил вперёд; я, закрепив тетиву, укрылся за его спиной. Химико, предупредившая нас о том, что мгновенно обернуться, да ещё и в боевую форму, едва ли сумеет, следовала за нами в обществе остальных.
Зрелище, представшее нашим глазам, не выглядело чем-то из ряда вон выходящим. Убедившись, что перед нами обыкновенное свадебное шествие, мы с другом поспешили спрятать оружие, дабы не произвести впечатление разбойников, желающих похитить невесту.
Вот и разгадка опустелого селения! Видимо, девушка по рождению принадлежала к богатой семье, и на проводы собралась вся деревня. Неужели до следующего посёлка так и дойдут? Людей было действительно много, женщины вели за руки детей, а самым маленьких несли на руках. Мужчины были вооружены топорами и самодельными бамбуковыми копьями, нас тотчас же приметили и окружили. Пение, конечно же, стихло, сменившись настороженным ропотом. Ясумаса, взявший на себя обязанности временного предводителя, кратко заверил крестьян, что мы не бродяги и не лихие головорезы, а честные путешественники, лишившиеся повозки и направляющиеся в Тоси пешком. Наш рассказ не вызвал особого интереса, но, к счастью, и подозрений — тоже. Охранники опустили оружие и расступились.
Мы нагнали телегу, везущую закрытый паланкин. Надо же выразить почтение невесте и пожелать ей согласия в замужестве! Говорят, повстречать свадьбу — к удаче, а нам так её не хватало в последнее время! Признаться честно, в довесок мы намеревались выпросить и разрешение переночевать в чьём-нибудь доме. Ну вот хотя бы у счастливых родителей девицы.
