— Если камнем завладеешь, многое сможешь! — утопленник изучающе посмотрел на меня. — Ты у Лешего, что ли, камень украсть надумал? Смотри, многие пробовали! Слизень часто утопленников к нему посылал, да все сгинули. Лешак поубивал! Не ходи, даже не думай! Леший голову оторвет!

Я улыбнулся. Думаю, мне это не грозит. И воровать я не собираюсь. Договоримся.

— Я хочу знать: может ли камень живым сделать? Больше мне ничего не нужно, Архип.

— Думаю, Свят-камень все может! Эх, да зачем тебе живым становиться? Чем так-то плохо? — всплеснул длинными руками утопленник.

— Хватит, Архип, — прервал я старика. — Я тебе уже говорил...

— Да никто из нашего брата не воскресал! Никто! Не помню такого! Слизень, когда камнем завла-дел, Невой править стал! И ты бы смог, да Леший не отдаст!

— А если отдаст?

Архип недоверчиво глянул. Скривился.

— Если найдешь камень, иди к сфинксам! — подумав, посоветовал Архип. — Они все знают.

Я вспомнил, как спрашивал египтян, а те ухмылялись и несли чушь.

— Ничего они не знают, твои сфинксы. Ерунду говорят какую-то.

— Ты что! Знают! Все знают! — замахал руками утопленник. — Только спросить надо правильно. Сто раз подумай, потом спроси!

— Кстати, Архип, давно хочу узнать. Когда я на дне оказался, Слизень сказал, что моя... эта... жизнь его волей дана. Это как?

— Если знаешь, кто где тонет, если силу имеешь и успеешь душу в мертвом теле оставить... Я тебя не учил, ты же сам не захотел, а многие это умеют.

— И Анфиса?

— Анфиса лучше всех.

Значит, правда, что это она меня...

— Спасибо, Архип. И еще одно. Девушка у меня осталась...

Старик выжидающе смотрел, когда я продолжу, но слова давались нелегко:

— Я боюсь за нее, Архип. Анфиса может... прийти к ней. Она что угодно может сделать!

Мертвец кивнул:

— Анфиса может.

— Что мне делать, Архип? Ведь она мне не поверит... — чтобы он понял, я вкратце описал послед-нюю встречу с Анфисой.

— После такого — да не поверит? — усмехнулся утопленник. — Не знаю. Вот народ пошел: ничему не верят, даже глазам своим... Чтобы Анфиска к ней не пролезла, надо заклятье охранное знать. Тебе могу сказать... — мое лицо вытянулось от страха и досады. Я же не могу все время быть рядом с Юлей! Тем более после всего, что случилось...

— Ты подожди маленько, — сказал Архип. — Скоро Анфиса не будет тебе досаждать. И никому не будет!

Больше старик ничего не сказал. Так и не успокоившись, я попрощался с ним.

Выбравшись из Обводного, я пешком пошел до Чернышевской. Метро уже не работало. Проще и ближе проплыть по Неве до набережной и пройти всего ничего, но с недавнего времени я опасался появ-ляться в реке. В Обводный канал слуги Слизня заглядывали редко, кроме Анфисы, я никого и не видел. В реке же их полно.

Я пролез в дыру и пошел знакомой дорожкой. Вот здесь я встретил лешака в первый раз. Ох, и напу-гался я тогда! Тут он меня от русалки спасал...

— Леший! — тихонько позвал я. — Леший!

Тишина. Лишь тихо шумят листья на дубах и кленах. Я прошел дальше, к воде, вспоминая, как от-бивался от 'упыренышей', а Леший помог. Прямо в одежде я прыгнул в воду и постоял, пока тело не подпи-талось влагой. Хозяин парка не объявлялся. Я вылез из пруда.

— Леший! Покажись! — кричать громче я побаивался. Еще настоящие сторожа набегут, а мне это не нужно.

Хозяин не отзывался.

— Батюшка-леший — сказал я тихо, уразумев, что криком ничего не добьешься, — явись, пожалуй-ста! Прошу тебя! Без...

— Ну, что раскричался? — из-за дерева выступила знакомая фигура дедушки в старинной, как из исторических фильмов, одежде. — Чего тебе снова, утопленник?

— Поговорить надо.

— С русалками вон разговаривай. Или с водяным. Чего ко мне пришел?

— Я же говорил, что не слуга Слизню. И в Неву не хожу.

— А мне что до того? — пожал плечами старик.

Не хочешь разговаривать? Ладно! Я прошел мимо старика и демонстративно сел на скамейку:

— Не уйду, пока не поговорим!

— Вот и делай людям добро, — проворчал лешак, — сразу нагличают!

Он раздался в плечах, вырос и погрузнел. Одежда исчезла, обнажая волосатое мускулистое тело. Пугнуть хочешь? Пугай, только я пуганый! Я знал: ничего он мне не сделает.

— Надоело старичком оборачиваться, — сказало чудище, хлопаясь рядом на лавку. Старые рейки жалобно хрустнули и просели. — Тебе ведь все одно, не испугаешься.

— А ты молодым обернись.

— А ты голяком по городу пройдись! — язвительно проговорил Леший. — Не к лицу мне молодым становиться, понял?

Он заложил ногу за ногу, покачивая увесистым копытом. Я кивнул: понятно.

— Что-то часто захаживать стал. Чего теперь надо?

— Совет нужен, — без обиняков сказал я и рассказал все, как было. Лешак слушал, изредка хмыкая и почесываясь черными загнутыми когтями.

— Значит, изгой ты, — сказал он. — И как же жить думаешь? Где? В городе тебя Упырь достанет, в воде Слизень сидит. Куда пойдешь? Разве что на небеса. Да тебе и осталось то...

— Знаю, — процедил я.

— А людям откроешься, — продолжил хозяин парка, — они тебя первого сожгут, как тварь пога-ную. Я-то знаю, — произнес он даже с удовольствием, — сколь раз уж видел.

— Не любишь людей?

— А за что мне людей любить? — проникновенно спросил Леший, и с каждым словом голос рос и крепчал. — Кто меня леса лишил, кто город на моей земле построил — не люди? Кто зверя побил без жало-сти, птицу всю повывел — не люди? Кто землю грабит и насилует, или она только вам принадлежит?!

Стыд лег на мои плечи, я сгорбился и склонил голову, опасаясь глядеть лешаку в глаза. Ведь правду он говорил. Я никогда не бил зверя, не травил землю и не глушил рыбу, но стало стыдно, словно это делал я. И уже не совета я искал, а провалиться сквозь землю хотелось.

— Так-то вот, — подытожил лешак. — Так чего ты хотел, малый, сказывай?

Я подумал: начинать с расспросов о камне будет, по меньшей мере, неправильно. Еще разгневаю лесовика раньше времени. Я знал, что Свят-камень — тайна. Иначе о нем и его свойствах знали бы все.

— Исчезну я скоро... Ты знаешь. Ты в сад, к себе... не пустишь? Я бы в пруду пожил, а то мне в Неву нельзя. Пустишь?

Леший изумленно поглядел на меня и захохотал:

— Хитер, бобер! Сначала жалится, как, бедного, Упырь чуть не порешил. Потом в озеро пусти, а дальше, глядишь, меня, старого, выселишь! Ну, насмешил, хе-хе!

Он долго смеялся. Я подумал, что это хороший знак.

— Это мой лес, я в нем хозяин, и второго не будет! — закончив смеяться, проговорил лешак. — По-нял, утопленник?! Как помру — делай, что хочешь, а пока...

— Тогда хоть скажи, что это за камень, из-за которого Упырь меня чуть не убил?

Лапы мигом сомкнулись на моем горле. Будто десять опасных лезвий разом приставили к коже. Я замер, но невольно сглотнул. Когти-бритвы врезались в плоть.

— Кто тебя подослал про камень выведывать?!

— Никто! Должен же я знать, за что меня Упырь мучил, чуть не убил? Что это за камень?

Леший долго всматривался в меня. Я понял, что надо смотреть ему в глаза. Тогда он увидит, что я не врун и не лазутчик. Взгляд брызжущих зеленым огнем зрачков был страшен. Они выворачивали наизнан-ку, шарили под кожей и копошились в кишках...

— Ладно, — когти-лезвия разжались, и я невольно прикоснулся к шее. — Вижу, что не врешь! Но кто ты есть, чтобы я тебе о камне рассказывал? Какой мне прок?

— Давай, я за водкой сбегаю! — спонтанно брякнул я.

Лешак заливисто захохотал:

— Это по мне! Давай, неси! Тогда и поговорим!

Я попил из пруда и отправился к метро. Денег не было, но есть золотая цепочка. Все равно она мне там не понадобится. Труп он и есть труп, что с золотой цепочкой, что без. Я набрался решимости и спу-стился в полуподвал. Сколько она может стоить? Пару тысяч, наверно, можно выручить, но здесь ведь не ломбард...

Продавец следил за мной, пока я рассматривал витрину с водкой.

— Подсказать? — снисходительно спросил он. Неделю назад мне удался грабеж, но повторять прошлый сценарий не хотелось. Может, интуиция, может, еще что-то подсказывали мне, что не стоит.

— Две бутылки. Литровых. Вот этой.

Продавец поставил водку на прилавок и склонился над кассой.

— Ой! — громко сказал я. Продавец поднял глаза. Я виновато улыбнулся, шаря себя по карманам. — Деньги забыл. Что же делать? Позарез надо!

Продавец пожал плечами. Мои руки потянулись к шее, и я быстро снял цепочку:

— Слушай, цепочку отдам! Она золотая, настоящая. Очень надо, понимаешь!

Глаза продавца разглядывали цепочку, я понял, что он принимает решение. Он взял цепочку и вни-мательно рассмотрел. В этот миг его лицо изменилось, приняв совершенно иное выражение, и я понял, что ему не впервой. Не я первый, не я последний...

— Ладно. Бутылку дам. Одну.

Я не стал спорить. Я просил две, чтобы иметь возможность торговаться. Этого не потребовалось. Я взял бутылку и направился к выходу. Вслед мне раздалось стрекотанье кассы.

Цепочку жаль, но я понял одну вещь: ценить надо то, что помогает тебе здесь и сейчас. Все осталь-ное человеку не нужно. Не стоит думать о вещах и жалеть их, они всего лишь слуги, не друзья.

Я быстро добежал до сада, пролез в дыру и устремился к скамейке, где оставил лешака. Он был там.

— Принес? — спросила волосатая морда, поворачиваясь ко мне. Похоже, он решил не тратить силы на превращения, оставаясь самим собой. Его истинный вид напоминал смесь медведя и человека. Не такой и страшный, если вспомнить подводных тварей.

— Вот, — я отдал бутылку. Как и в первый раз, Леший ловко справился с пробкой и, сунув бутылку в пасть, вылил туда содержимое. Обычный человек упал бы в беспамятстве — лешак же только крякнул.

— Значит, о камне знать хочешь? — подобревшим голосом спросил он.

— Хочу, — кивнул я. — Скажи: правда, что он может все? Все, что захочешь?

— Это кто тебе сказал?

— Утопленник один. Архип.

— Архип? — удивился лешак. — Так он жив еще?

— Ты его знаешь? — в свою очередь удивился я. Загробный мир тоже оказался тесен.

— Знаю, — неопределенно произнес Леший. — Виделись... Его Слизень часто ко мне присылал с подарками или по нужде какой. Тогда мы еще со Слизнем ладили. Понравился он мне, Архип твой, статный был парень, сильный. Такому бы жить, детишек растить, а он утоп, дурак...

— А камень? — напомнил я. Историю Архипа я уже знал.

— Ладили мы со Слизнем поначалу. Границы соблюдали. Он в мои края не лез, я в его. Потом он камень потерял, а я нашел. Тут наш лад и кончился... Свят-камень силу дает, если внутри сила есть, — ост-рым когтем лешак ткнул мне в грудь. — Не всякий им владеть может. Водяной мог.

— Почему 'мог'?

— Слизень камень потерял, потому как тратил силу напропалую. Вот силушка против него и обер-нулась. Так что не он камень потерял, а Камень — его, понял? — Леший многозначительно взглянул на ме-ня. — А я нашел и назад не верну, чтобы не говорил водяной. Не украл я, а взял. По праву сильного. Он, раз-зява, камень не удержал. Дай еще — и второй раз не удержит, а все горячится: ты вор, говорит!

— А сначала чей камень был? — спросил я.

— С начала? — переспросил Леший. — С начала не помню. Он всегда на этой земле был, то здесь, то там лежал. Где нужен был, там и лежал. Кому нужен был, тот и брал.

— Так зачем он вообще? — задал я давно вертевшийся на языке вопрос. — Камень этот?

Леший почесал лапой бороду, выдернул клок спутанных поседевших волос, изучил, скривившись, бросил наземь и придавил копытом.

— А деревья для чего? А вода? Облака? А земля, по которой ты ходишь, зачем? Затем и камень, уяснил?

Я не уяснил, зато понял, что задал глупый вопрос. А каков вопрос, таков и ответ.

— А водяному зачем камень?

— Он город утопить хочет. Не нравится ему, что люди здесь осели, живут, а дани не платят... Слы-хал о больших наводнениях?

— Да.

— Его рук дело. Без камня ничего бы он не смог. Но тогда он камень и потерял.

— А тебе он зачем? — спросил я, подбираясь к самому главному.

Брови лешего сдвинулись:

— Не твоего ума дело!

Я вернулся домой, зашел в ванную попить и не почуял опасности. В один миг нечто огромное и сильное набросилось из угла, одним ударом повалив в ванну. Еще не понимая, кто меня свалил, я попытался брыкаться — и над лицом нависла длинная, склизкая челюсть водяного пса. Желтые рептильи глазки при-гвоздили ко дну ванны, и рядом с псом я увидел ухмылявшуюся физиономию русалки, преследовавшей меня в саду.

— Что, не ждал? Собирайся, заждался тебя Слизень-батюшка!

Я понял, что не отбиться, и услышал звонок телефона. Потом раздались шаги соседки:

— Алло? Да. Сейчас позову...

— Слова говори! — прошипела русалка. — Скорей! Или голову потеряешь!

Пес коротко рыкнул, его челюсти сомкнулись на моем горле. Русалка включила душ на полную, и я произнес заклятье. Струи воды падали на лицо, текли прямо в глаза. Комната расплылась. Через минуту я буду далеко отсюда, и меня ничто не спасет...

— Андрей, тебя к телефону! Ты здесь? — неплотно прикрытая дверь распахнулась, и я услышал сдавленный крик. Не знаю, видела ли меня Наталья Сергеевна — я лежал на дне ванны, но пса она увидела точно, потому что за криком послышался стук упавшего на пол тела. Хорошо ей — упала и вырубилась, очнется — никого и нет. Мне бы так... Я очнусь — и все по-прежнему... В следующий миг я почувствовал, как истончаюсь и льюсь, льюсь в черную пластиковую воронку.

Мы материализовались возле черного камня. Там, где судили русалку-отступницу. Место, где Сли-зень убил Дарью, лишь прибавило страха, но я старался не подать вида, что боюсь. Хрена вам! Но душа сжалась в крошечный, мечущийся и не знающий, куда скрыться, комок.

Несколько тварей сидели вокруг камня, над ними возвышался Слизень. Хозяин Невы сидел непо-движно, лишь черную бороду колыхало невидимое глазу течение.

— А-а-а, утопленничек! — проревел он, раскидывая руки. Морды тварей поворотились ко мне. — Добро пожаловать!

Из-за камня выступила Анфиса. Теперь взгляд ее стал иным: холодным и презрительным. Я взглянул на русалку и отвернулся.

— Ты не исполнил мою волю, — сказал Слизень, — не принес живой души! — Его выпуклые беле-сые зенки смотрели презрительно и страшно. — Я знаю, ты спас человека, когда мог утопить и принести мне! — Щупальца зловеще зашевелились, сжимаясь и разжимаясь. Я помнил, как легко они смяли тело Да-рьи.

— Так это было, Анфиса? — спросил он, поворачиваясь к русалке.

— Так! — ответила она, глядя с торжествующей ненавистью. — Я видела это!

— А ты, — Слизень посмотрел на русалку, — видела утопленника у лешака?

— Видела, мой господин! — подтвердила она. — Меня лешак чуть не прибил, а его привечал!

Я понял, что обвинений достаточно, чтобы переломать мне кости. Я не стал дожидаться казни и метнулся вверх. Вслед мне раздался рев Слизня: