Не успел Герэт разглядеть, кто перед ним, как младший брат с изумленным возгласом метнулся к распростертому телу и подхватил его на руки. Тут Герэту, наконец, стало видно лицо, и он признал в бесчувственном незнакомце сестру.
Эдвин прижал ее к себе так сильно, словно боялся, что Леа снова исчезнет.
Худенькое тело дернулось, девушка открыла глаза и застонала:
— Пусти, больно!
Сидевшая на полу замарашка мгновенно вскочила на ноги, затараторила что-то на неизвестном языке и попыталась разжать руки Эдвина. Конь тоже решил внести свою лепту, попытавшись прихватить зубами плечо растерявшегося принца. Намечавшуюся неразбериху пресек наставник принца.
Он поймал под уздцы жеребца и сказал:
— Ваше высочество, положите раненую, вы причиняете ей боль. Надо позвать знахаря, пусть осмотрит. Похоже у нее проблемы со спиной.
Герэт тут же сдернул с себя плащ и помог Леа лечь. Она слабо улыбнулась братьям, а ее спутница быстро залопотала что-то на своем языке. Леа в ответ погладила ту по руке и ответила. Девушка немедленно замолчала, а ее высочество позвала старшего брата:
— Герэт, мне надо тебе кое-что сказать.
Молодой человек торопливо опустился на колени.
— Никто не должен знать, что со мной случилось, никто, даже отец. Это очень важно, обещай мне. — Тихий голос принцессы был тверже стали.
— Леа, когда мы привезем тебя домой, все и так... — начал возражать наследный принц, но был тотчас прерван неожиданным заявлением упрямой сестренки.
— Я не поеду во дворец. Вы заберете только Арану. Герэт, позаботься о ней. Эта девушка дважды спасла мне жизнь.
— Но ты больна! Я не могу бросить тебя на пороге смерти и спокойно вернуться в Награну!
— Я останусь с нею до выздоровления! — тотчас вставил слово Эдвин.
Леа, еле слышно вздохнув, устало сказала:
— Никто из вас со мной не останется.
Братья ничего не ответили, только Эдвин осторожно потянул вверх край рубашки, пытаясь рассмотреть раны сестры.
— Не надо! — попыталась возразить ее высочество, но не успела.
— Что с твоей спиной?!! — ахнул юноша.
Герэт, с трудом отведя взгляд от исполосованного, в загноившихся рубцах, черного от синяков тела, севшим голосом прохрипел:
— Кто посмел?!
— Вы должны молчать! Я все потом расскажу, но сейчас вы должны молчать. Обещайте! — Ярость и боль, так неожиданно прозвучавшие в голосе едва живой девушки, заставили принцев согласно кивнуть.
Леа перевела взгляд на Арану: в тоннеле снова зазвучал чужой. гортанный язык. Во время короткой речи ее высочество не сводила с девушки взгляда, пока не дождалась краткого ответа и кивка.
— Чтоб меня демоны взяли, если мы теперь добьемся от этой девицы хоть какого-то рассказа! — огорченно прошептал Эдвин на ухо старшему брату, и тот признал, что братишка прав.
Неожиданно снаружи раздались изумленные крики:
— Дракон! Дракон летит!
Эдвин выскочил из туннеля успокаивать стражу — он первым догадался, кто пожаловал к древним скалам.
* * *
— Помоги забраться, — попросила ее высочество Герэта, и тот подставил ей плечо.
Конечно, принц предпочел бы отнести сестру на руках, но после увиденного попросту не решался к ней прикоснуться. Боялся причинить неловким движением боль.
Сипхората подставила крыло, позволив людям подняться по нему. Герэт чувствовал себя очень неуютно, ступая по пружинящей "лестнице" — принцу казалось, что он спит, что все это не по-настоящему. Он устроил сестру в небольшой ложбинке за холкой, с тревогой проследил, как дракониха опускает встопорщенные пластины, прикрывая драгоценную ношу.
— Я вернусь весной, — пообещала на прощанье Леа и еще раз напомнила: — Позаботься об Аране!
— Не тревожься, я не дам ее в обиду, — дал слово принц и сбежал вниз.
Дракониха взмахнула крыльями, заставив принцев попятиться от порывов ветра, а затем взлетела.
Когда прекрасная Сипхората превратилась в маленькую точку, Эдвин недовольно спросил:
— Герэт, а почему Леа не поручила мне присмотреть за подругой?
— Даже не знаю, что тебе на это ответить. Действительно, почему, а? — иронично хмыкнул Герэт и посмотрел на подопечную. Девушка так и осталась сидеть на прежнем месте, изумленно глядя на происходящее. Рыжий жеребец, шарахнувшийся было в сторону при появлении дракона, уже с наслаждением пощипывал зеленую траву.
Его высочество, учтиво поклонившись, улыбнулся испуганной чужеземке:
— Пойдемте, леди Арана. Вам надо поесть и отдохнуть перед долгой дорогой. Мы поедем домой!
Девушка, напряженно вслушивающаяся все это время в непонятную для нее речь, облизнула губы и приняла протянутую руку. Встав, она пристально посмотрела в глаза юноши, видно решая, стоит ли ему доверять, а потом несмело улыбнулась.
— А она хорошенькая, когда не боится! — удивленно присвистнул шалопай Эдвин.
Герэт промолчал, он и сам изумился, глядя, как преобразилось от улыбки личико девушки. А когда она вышла к столу, накрытому в скромной трапезной гарнизона, отмытая от походной грязи, одетая хоть и в мужскую, но чистую одежду, то примолкли все. Лицо девушки было полно таинственного очарования. Принца тронула эта красота, и эта беззащитность, и та доверчивость, с которой девушка смотрела на него, на Герэта.
— Герэт, — шепнул неожиданно Эдвин, — может, все-таки позволишь мне ее опекать?
— Нет, — твердо ответил наследный принц и так посмотрел на брата, что тот понял: с этого момента ему к чужеземке даже на расстояние вытянутой руки не подойти.
Но юношу это совершенно не обидело. Он лишь многозначительно хмыкнул и вышел предупредить командира гарнизона, что дополнительная лошадь не потребуется, а рыжего жеребца оставляют набираться сил.
Юный принц рассудил: что бы там брат ни говорил, но его дорога станет намного приятнее, если в объятьях окажется симпатичная девушка.
На следующий день, глядя, как вспыхнули щеки первого наследника, когда чужеземка устроилась перед ним на коне, и как бережно Герэт обнял девушку, Эдвин понял, что не ошибся в решении.
* * *
Мраморные плиты храма за всю историю своего существования еще ни разу не видели такого гостя. Огромная изумрудная дракониха опустилась во двор, разом заполнив его небольшое пространство.
Служительницы Омари и их ученицы побросали все дела, чтобы посмотреть на нежданную гостью. Щедрое варнабское солнце даже зимой не пряталось за тучи, и дракониха предстала во всем сияющем великолепии. Воительницы не стали хвататься за оружие, они понимали: визит нанесли не из праздного любопытства или желания поживиться. Одна из женщин отправила самую легконогую ученицу разыскать Верховную жрицу.
Весть о необычном госте заставила Арзилу прервать увлекательное изучение свитков, доставленных на днях, и поспешить во двор. Она смело подошла к драконихе, разглядывая ее с еще большим интересом, чем древние рукописи минутой раньше. Дракониха в свою очередь внимательно посмотрела на жрицу и расправила правое крыло, приглашающе вытянув его к ногам Арзилы. Та, ничем не выдав удивления, словно проделывала это каждое утро, спокойно взошла наверх, быстро наклонилась и тут же позвала ученицу: дракон прилетел не один.
Жрицы бережно перенесли вниз худенькую наездницу, пребывавшую в жарком беспамятстве. Светлые, слипшиеся от пота волосы девушки выдавали подданную Энданы.
Не успела Верховная жрица спуститься вниз, как для больной уже принесли носилки. Арзила распорядилась, куда доставить гостью и какие подготовить лекарства, а потом повернулась к драконихе и с благодарностью поклонилась.
Та в ответ прошипела:
— Вылечи ее, женщина.
Снова поднялась в воздух и, прежде чем затеряться в бездонном небе, низко пролетела над городом. Бесстрашные азанаги проводили дракониху восторженными взглядами, уличные мальчишки не уступили им в храбрости, забравшись на крыши домов, чтобы лучше ее рассмотреть. Но большинство жителей Орамбима предпочли редкому зрелищу надежность каменных стен: дома как-то спокойнее, а дракониха... Что ж, мало ли какие чудеса бывают на белом свете, на все не наглядишься.
Единственное, что надолго заняло умы горожан, так это вопрос — зачем дракониха приземлялась в храме воительниц. То ли что-то рассказать, то ли, наоборот, о чем-то расспросить. Ходил, правда, по городу слух, что она прилетела не одна, а с наездницей, но этим сплетням мало кто верил. Разве дракон лошадь, чтобы людей вот так запросто на спине катать? Хотя... Всякое в жизни бывает, ведь появилась же у служительниц Омари на попечении гостья, о здоровье которой так тревожилась сама царица Санага.
Жрицы сутками напролет просиживали у постели чужеземки, а по храмовым коридорам тянулся горький аромат лечебных настоев и мазей. Верховная жрица часами простаивала перед статуей Омари, молясь о здоровье больной.
Наконец в одно тихое дождливое утро девушка открыла глаза и попросила пить. Обрадованная сиделка тут же убежала выполнять просьбу и заодно сообщить о радостном событии наставнице. Скоро легкое постукивание посоха возвестило о приходе Верховной жрицы. Она присела на край кровати, привычным жестом потрогала лоб больной, удовлетворенно кивнула сама себе и ласково погладила девушку по руке.
— С возвращением, ваше высочество, — улыбнулась Арзила.
Леа попыталась сесть, жрица помогла ей, заботливо придержав за плечи. Девушка прикусила губу и наклонилась вперед — прикасаться спиной даже к мягким подушкам было по-прежнему мучительно.
Жрица, заметив это движение, тут же спросила:
— Как спина?
— Хорошо, — соврала Леа.
Девушке не хотелось возвращаться в прежнюю позу, за время лечения она належалась на животе на всю оставшуюся жизнь.
Жрица недоверчиво покачала головой:
— Мне кажется, вы слишком торопитесь, принцесса Леа. Я обработала раны мазью всего лишь три дня назад. Ваша спина сейчас, должно быть, сильно болит. Придется потерпеть еще дня четыре, зато шрамы исчезнут, кожа станет чистой, как у младенца. Вам повезло: еще пару дней, и рубцы остались бы на всю жизнь. А вот шрам на руке мы уберем позже, когда наберетесь сил. И татуировку, если пожелаете.
Леа выпростала из-под одеяла руку, посмотрела на пересекающий плечо безобразный рубец и твердо сказала:
— Нет, ийаду, пусть этот шрам и эта татуировка останутся памяткой... моей глупости.
Арзила понимающе кивнула:
— Как пожелаете. Это можно сделать и позже, когда прошлое станет для вас не важно. Ну, отдыхайте, набирайтесь сил, принцесса.
Верховная жрица сделала было движение, чтобы подняться, но Леа ее остановила:
— Ийаду, мне кое-что надо вам рассказать. Об одном видении... У вас случайно не пропадала жрица?
Арзила нахмурилась:
— От одной из моих учениц давно не было вестей.
Леа вздохнула:
— Боюсь, что вы ее больше не увидите.
После чего поведала свой странный сон и еще более странное пробуждение.
Жрица долго молчала, рассеянно поглаживая сапфир на посохе, а потом спросила:
— Что вы по этому поводу думаете, принцесса?
Девушка, невесело усмехнувшись, ответила вопросом на вопрос:
— Мне скоро предстоит отправиться в Телгет?
Арзила покачала головой:
— Опять спешите, ваше высочество. Мы еще найдем время поговорить об этом, а пока вы должны лечиться, отдыхать и хорошо питаться, а то от вас одни кости остались.
Дверь отворилась, пропуская служанку с чашкой дымящегося бульона.
Жрица встала:
— Поправляйтесь, принцесса Леа. Ближе к ночи я пришлю обезболивающий отвар, чтобы вы могли спокойно спать, но пока придется потерпеть. Я приду к вам завтра.
Леа кивнула, сглотнув набежавшую слюну — принцессе отчаянно захотелось есть.
Жрица понимающе улыбнулась и приказала служанке:
— Пока не больше чашки. Через два часа принесешь еще столько же. Если все пройдет нормально, разрешаю кормить бульоном каждые два часа маленькими порциями.
— Я бы целого мерлога сейчас съела, — пробормотала принцесса.
— Не сомневаюсь, ваше высочество, но это вряд ли принесло бы вам пользу, — строго сказала жрица и вышла.
Девушка, тоскливо вздохнув, приняла из рук служанки горячую чашку. Смакуя каждый глоток, медленно выпила ароматную жидкость и сразу почувствовала себя намного лучше. Правда, тут же захотелось спать, поэтому она снова перевернулась на живот, почти сразу провалившись в исцеляющий сон. В первый раз за все время странствий Леа приснился дом и крошечная темноволосая девочка, восседающая на пушистом ковре среди разбросанных игрушек. Радостно смеясь, малышка протягивала к ней руки. Неожиданно из пухлой ладошки ребенка выпорхнул маленький сверкающий огонек и коснулся щеки принцессы, оставив ощущение тепла.
"Это моя сестра. Кажется, у нас в семье родилась колдунья", — удивленно успела подумать принцесса, прежде чем вихрь других сновидений закружил ее в пестром калейдоскопе.
Прошла почти неделя, пока Леа смогла, наконец, выбраться из надоевшей постели. Теперь девушка целыми днями просиживала в храмовом саду, подставляя лицо слабенькому зимнему солнцу. У ее ног привычно возлежало величественное животное — ручной грифон. Он прилетел через несколько дней после появления хозяйки.
За время болезни ее высочество сильно изменилась: повзрослела, оформилась. Больше ничто не напоминало в этой юной красавице того худого стриженого мальчишку, который явился верхом на драконе всего пару недель назад. Леа каждый день с удивлением рассматривала себя в зеркале, словно заново знакомясь. За этим занятием ее и застала любимая подруга, вихрем ворвавшаяся в храмовую лечебницу.
Она крепко стиснула принцессу в объятьях, затем отстранилась и довольно рассмеялась:
— Тебе придется отращивать волосы! За мальчика больше не примут!
Леа лукаво усмехнулась:
— А если грудь утянуть?
— Тогда еще одно место утягивать придется, — снова рассмеялась Гуалата. — Фигура у тебя вполне женственная. Хотя, если штаны пошире, тунику подлиннее... Можешь сойти. Везет тебе с этим, — по старой памяти вздохнула девушка.
Саму царевну во что ни обряди, а выдать за мужчину вряд ли получилось бы. Статная, крепкая, высокая, она привлекала взгляды мужчин, как варенье — ос. Казалось, укутай Гуалату хоть в сорок покрывал, а все равно не перестанут оглядываться вслед, потому что даже через покровы заметно, как хороша эта девушка.
— Давай, рассказывай! — потребовала Гуалата и уселась на шелковый ковер, скрестив ноги.
Леа с интересом посмотрела на подругу, которая, похоже, обзавелась новой привычкой, и, подложив руки под голову, растянулась рядом на спине.
Некоторое время ее высочество задумчиво разглядывала длинную трещину на потолке, затем тихо прошептала:
— Не могу, пока не могу. Как-нибудь позже.
Царевна разочарованно пожала плечами, но тут же улыбнулась:
— Тогда я расскажу, что произошло со мной!
Рассказ Гуалаты получился веселым и красочным. Она очень талантливо описала и свои мучения под тяжестью покрывал, и отчаянье наставницы, когда Гуалата дважды ввязалась в спор с каким-то попутчиком из каравана. Мужчина, оказавшийся знатным вельможей, был весьма удивлен смелостью молодой девушки.
