— Благодарю, Отче!.. — Блаженный Хаскар одарил алтарь парой слезинок. Смятенность в душе выкристаллизовалась силой веры и преданности божеству, яркая память о мрачном померкла в лучах сакрального света.
Просветлённый человек не замечал ничего и никого вокруг, возвращаясь обратно по наитию. Божественная награда стоила пережитого испытания. Действительно пережитого — внутри больше не нарывало. Прав был сын: любовь небесная и любовь земная взаимно дополняли друг друга, отнюдь не являясь двумя сторонами одной медали, а может, как пришло на ум Хаскару, как раз-таки и являлись — только для души медали...
Роб до хруста пожал руку Хаскара Второго, возвращая с небес на землю. Новоявленный неофит сам заключил нового друга в крепкие мужские объятья. И молча повторил с Гедувом, ошеломлённым божественным знаком над макушкой бывшего ученика. Хаскар Второй до хруста пожал холёную руку полуэльфа и дождался, когда друг и наставник прижмёт и похлопает его по спине, радуясь за него и за себя, что воспитал отмеченного Денейром и учил его детей от отмеченной Селунэ.
— Друзья, мы состоялись, — тихим шёпотом удовлетворённо возвестил клирик Торма о торжественном моменте.
— Во истину, — хором прошептали клирики.
Хаскар Второй ощущал сакральное действо в каюте, как остальные жрецы. Все трое замерли, воспринимая и сберегая святость происходящего за дверью. Хаскар Второй уже видел это таинство в роскошных условиях домашней часовенки, и сейчас интуитивно выделял этапы священнодействия. Осборн вспоминал свою церемонию. Гедув же к креплениям плаща прицепил ленты писарского планшета, упёртого в пояс для удобства работы. Он не носил обода для не возвышения в обществе вотердевианов, но его заколка лучше отражала суть, особенно будучи закреплённой впереди планшета. Клирик Денейра что-то застрочил скорописью, беззвучно шевеля губами.
— Подумайте, возможно, у нас не получилось команды из-за отсутствия мозговитого Лариата? — Озвучил Роб крамольную для его родителей мысль, когда понял, что дамы за дверью принялись возиться с подобающими одеяниями, завершив самую сакральную часть церемонии.
— Ты прав, брат Роб, — согласился Гедув. — Эпитетов много — суть одна. Готовы ли мы принять взрослость ребёнка? Следовать советам Лариата?
— В первый год мы с женой много говорили, спорили, — спустя долгую минуту, ответил отец мальчика, на котором сошлись взгляды товарищей по несчастью. — Вылупляющийся птенец разрушает скорлупу яйца. Цикл жизни и смерти — цикл разрушения и созидания. Он не отметил его своим штормлордом... — путанно произнёс неофит Хаскар Второй, не называя имён и определений.
В своё время искавший сведения Гедув кивнул, продолжая писать что-то в свиток, прокручиваемый между катушками сверху и снизу так, словно он на писарском планшете. То был соответствующий божественному символу артефакт Огма на манер волшебных дневников и журналов, у которых пустые страницы никогда не заканчиваются. Хаскар Второй уже не завидовал, а пообещал себе тоже научиться одновременно записывать два текста. Роб, в миру Осборн, не раз видел красивые схватки бойцов с парными мечами, но чтобы кто-то умудрялся строчить обеими руками сразу в двух свитках — это вызывало невольное восхищение телохранителя.
— Вы с Коринной его боитесь, — нейтральным тоном заключил Роб, раскуривая трубку на зависть полуэльфа, возрастом превышавшего двух его человеческих друзей вместе взятых, но выглядящего их сверстником.
— Небезосновательно, но очень зря. Роб, будь другом, раскури и мне трубку, — попросил Гедув, зная, что наблюдательный телохранитель помнит, в каком из подсумков лежат эти принадлежности. Полуэльф был не прочь воплотить кое-что в реальности.
— Не помешает записи... молитвы, кажется? — Поинтересовался помощник. Оба отошли к выходу на шканцы, чтобы третий не дышал дымом.
— Нет. Да, — не став вдаваться в подробности, коротко кивнул клирик и писарь, достаточно опытный и умелый, чтобы при разговоре не ошибаться в записях.
Именно Гедув в своё время намеренно зародил у Хаскара Второго мечту научиться создавать магические свитки, но реализовать задумку не успел из-за любви и отцовства, весьма раннего для вотердевианов, по собираемой церквями Огма и Денейра статистике обычно остепеняющихся около двадцати пяти лет.
Ещё некоторое время мужчины постояли молча, а потом неловко разделились. Полуэльф остался в коридоре, а двое людей разошлись к бортам, задумавшись каждый о своём. Хаскар Второй глядел на звёзды, отражавшиеся в морском зеркале до самого ясного горизонта. Роб же рутинно вслушивался в команды и отслеживал взглядом протрезвевших матросов и мастеров, с небывалым усердием меняющих парусные лохмотья, чинящих такелаж и рангоуты при свете звёзд, боковых фонарей галеона да световых сгустков магии, цветом выдающей клириков, бардов и магов.
Если бы не глухие переборки да механические помпы в големах на носу и корме, нахлебавшийся воды галеон точно успел потонуть — до появления Селунэ. Если бы не друидическое заклятье железо-дерево, которым на этапе строительства обработали киль, часть каркасных рёбер с поперечными балками и мачты, то судно точно потеряло бизань-мачту, а то и развалилось бы — до появления Селунэ. И ещё много о каких конструктивных особенностях корабля узнал тормит, владевший иллусканским и сносно плававший в морских терминах.
Ниленас Крапчатый, окончивший Нью-Оламн и оттуда сразу взятый на Люцентию корабельным секретарём, в какой-то момент принялся играть на трофейной флейте, усиливающей волшебство бардовской мелодии вдохновенной компетенции. Музыка помогала морякам делать свою работу на отлично, унося печали и невзгоды к мерцающим звёздам и даря надежду на лучший день. Бард всей душой любил Люцентию и старался поделиться этим чувством со всеми на галеоне, пережившем ужаснейший из дней, последствия которого ещё долго будут аукаться команде, мнившей себя слаженным коллективом.
Очистивший башку от мыслей брат Роб настолько проникся игрой молодого веснушчатого полуэльфа, что решил спуститься на среднюю палубу и вернуть котёнка Мокси его маме Аки. Красивый вырастет кот, пушистый и с симпатично загнутыми ушками — Майси где-то тут успела подобрать животное, пока Роб с Гедувом в который уже раз из каюты в каюту перетаскивали сундуки.
Пройдя через коридор к разрушениям у опасно накренившейся бизань-мачты, Роб обратил внимание на леопардового Рында — ещё один корабельный кот и отпрыск Аки из первого помёта. С такими же, как у человека, удивлёнными глазами кот пугливо осматривался, пользуясь отсутствием качки и крена.
Гном-инженер Брибис, не обращая внимание на латного пассажира, рылся в своём волшебном подсумке. Первый механик, халфлинг Ксояз, возился с блоками для восстановления рулевого управления с обоих штурвалов, костеря это дублированное управление, с какого-то перепуга пришедшее в голову такому-сякому архитектору-шизофренику. У этой же "дыры" вокруг бизань-мачты возился слесарь с сыном и вторым помощником, гномом Хортиксом, накладывавшим хомут брезентовой заплаты на жестяную трубу, пострадавшую от разрядов электричества.
На копошение людей грозно взирал и мяуканьем их понукал — Гранд, отец Рында и кот семьи майора, чью каюту основательно потрепало молнией Лариата. Эту породу Дом Граулханд специально вывел: половина лица коричневая, половина рыжая — под их половинчатый герб.
Всеми ремонтными работами руководила Дарсия, урождённая Дома Хелмфаст, построившего сей галеон. Как заветный талисман, женщина то и дело касалась кольца-компаса, одновременно бывшего ключом к внутренностям големов. Брибис как раз стоял у открытого нутра механического шпиля, пытаясь вернуть кораблю способность спускать и поднимать кормовой якорь.
Перекинувшись с Дарсией несколькими репликами, смысл которых сводился к отсутствию решения у пассажиров и поисков пропащих кисок, брат Роб выступил в роли доброхота, пытающегося навести мосты после божественных разборок. Раздрай что на корабле, что у его экипажа. Больше четверти моряков прокляло Амберли, ударившись в веру Селунэ. Рознь между матросами и гардемаринами достигла уровня, когда в любой момент и от любой искры — поножовщина. Униженные и озлобленные амберлиты готовы были умереть за свою Королеву-шлюху, фанатично отринув дар жизни от Селунэ. Дисциплина держалась на волоске. Плотник по приказу Дарсии уже готовился соорудить глухие переборки вокруг бизань-мачты и сделать проходными две узкие каюты по бокам, чтобы изолировать пассажирскую палубу от горячих голов. Брат Роб буквально на ужине предлагал сделать тоже самое, а сейчас лишь покивал — не ему решать. Осборн про себя вообще сильно удивлялся, как Хунаба, породнившиеся с Домом Деслентир, обратились к их извечным и ныне преуспевающим конкурентам — Дому Зулпэйр? Словно и не догадывались о неизбежности конфликта между благородной селуниткой и благородными амберлитами — как так планировать? Уже само предложение с арендой — дикая насмешка.
По наводке взведённого старпома брат Роб добрался до гамака тёмно-леопардовой кошки с миленькими округлыми ушками. Успокоением живого корабельного талисмана Аки занимался широкоплечий матрос. Представившийся Амелом благодарно кивнул тормиту, возвращая Сату и Зити, куда-то запропастившихся во время того, как Селунэ облетала корабль, исцеляя экипаж.
О, разумеется, миленькие кошки являлись всего лишь идеальным мирным предлогом завязать разговор — Осборна Силмихэлва превосходно выучили. Ставший неофитом телохранитель вслушивался в истории о том, что произошло. Разъярённая стая орлов? Устилающий палубу Ковёр Жира? Ну, о ветвистом лесе молний в последний день уходящего Года Штормов Молний знает весь Уотердип, а результаты разгулявшегося в коридоре электричества трудно не заметить. Даже если принять за данность все эти небылицы и предположить, что четыре украденных из его сундука волшебных инструмента разрушились в следствие перенапряжения при скоростном выпускании зарядов, то брату Робу всё равно легче было поверить в массовые галлюцинации, коим он уже был свидетель на вилле Хунаба и в сновиденческом кошмаре, чем в ту брехню, где бы маленький мальчик убойным уроном расколбасил не один десяток вооружённых мужиков при оказываемой им арканной и сакральной поддержке от пары волшебников, трёх бардов, двух друидов, трёх жрецов Акади, якобы не справившихся с позывами к истеричному хохоту для свершения нападения и не успевающих излечивать критические ранения у нападавших моряков...
Хаскар Второй всё это время глядел на звёзды и наслаждался покоем у себя в сердце. Он даже вспомнил секретную карту Торила в кабинете Арлоса Деслентир и представил, где бы чисто гипотетически хотел побывать. Раньше, до прикосновения Селунэ, он и не мыслил путешествовать, тем более, кораблём. Но теперь он воочию познакомился с божественным великолепием Лунной Девы, познал дикость моря и его красочно-звёздную безмятежность. Хаскар Второй пожалел, что ни Хунаба теперь не смогут путешествовать на этом комфортабельном судне, ни экипаж не потерпит их на своём борту. Оптимистично и светло мыслящий отец даже нашёл в себе толику смирения перед тем, что дети хотят летать на грифонах. Вся его семья нуждалась в отдыхе и глотке свежего воздуха вдали от виллы Хунаба, а теперь и этого судна — хоть на краю света найдётся ли для них тихое местечко?..
Мужчина вспомнил романтические ночи с любимой девушкой, обожавшей звёздное небо. Когда они перестали наслаждаться романтикой? Ещё до зачатия средних близнецов. Когда Коринна перестала делиться мечтами о кораблях, бороздящих океаны и облака? Ещё до рождения первенцев.
Хаскар Второй задался вопросом, что в действительности чувствовала Коринна, говоря о невыносимости дальнейшего нахождения на этом корабле? Теперь, когда сновидение осталось просто кошмаром, больше не вызывающим бурю эмоций, муж хотел сказать любимой жене — давай унесёмся в дали дальние!
Однако мудра женщина: не на этом галеоне, не с этим капитаном, богиню которого на его глазах избили до полусмерти и выдворили в глубины Астрального Океана. Сукилюбимец, как его прозвали за удачу миновать любой шторм, только что побывал в самом жестоком из них. Хаскар Второй нутром чувствовал ненависть и мстительную злобу Сарастина, прямо в эти минуты бросавшего на него взгляды с бака, откуда руководил командой, более не являвшейся цельной и всецело повинующейся некогда многоуважаемому капитану. Хаскар Второй понимал, что не легче приходилось сейчас и майору. Сама богиня Селунэ назвала Манга Граулханда вероломным демоном! Наёмник вместо наведения порядка в воцарившейся кутерьме и кровавой бане сам пробивался к спящим пассажирам, которых героически обороняли дети и которых ему следовало охранять по долгу службы и человечности. Отец прогнал от себя мысль о том, что его некогда любимый сын мог убить десятки людей да ещё вовлёк в это дело своего рыженького близнеца. Харскар Второй внутренне закрыл эту тему на решении, что Лариат просто погрузил всех в массовую иллюзию, а потом побаловался волшебными палочками и жезлами, из-за чего вырвалась сидящая у него внутри молния... Если бы только бодрствовавшая в то время Коринна пролила свет на случившееся!..
Невесёлые мысли ввергли бывшего наследника Хунаба в пучину уныния. По всему получалось, что от Лариата досталось и этому тройственному объединению благородных Домов Уотердипа: Зулпэйр, Граулханд, Хелмфаст. Хаскар Второй даже затаил дыхание, когда подумал, что не измыслил ли его башковитый сын поставить на место капитана Коринну, старпомом Хаскара Второго, комисаром Гедува и майором Роба, в то время, как сам бы Лариат стал подштурманом вместо Аюсо Зулпэйра, а Джаспера в подмеханики вместо Рокко Граулханда? В минус ещё гардемарин Дакс Граулханд, представленный обществу Уотердипа лишь в прошлом году. Ну и Доу Тандервинг с Шторомом Свирепым, разумеется, должны будут покинуть борт Люцентии, а их жреческие функции легли бы на капитана и комиссара.
Трезво и добро соображающий Хаскар Второй имел представление, насколько трудно подобрать коллектив. Сарастин действительно расстарался, набирая экипаж Люцентии, молодой и перспективный состав для его сына — в утверждении родовой традиции дарить корабли на двадцатипятилетие. А Лариат собирался загрузить верфи заказами. Мулька про похолодание хороша, но что потом делать с построенными кораблями? Хаскар Второй был отличным наследником, а потому представлял, что конкуренты и потенциальные покупатели будут сбивать цены, разоряя на обслуживании и стоянке. Галеоны вообще затратные игрушки. И как только Деслентир управляются со своим флотом каракк?
Хаскар Второй попытался отказаться дальше раскручивать спираль рассуждений, но, вопреки желанию, просто зашёл с другой стороны. Он понимал, что был и остаётся сухопутной крысой, первая вылазка которой едва не окончилась трагедией, однозначно запомнившись на всю жизнь как самый худший и самый лучший моменты жизни некого Хаскара Второго Хунаба. Бежать? Как-то не комильфо. Сын предлагал отцу сделать выбор, но тот проканителился — к чему это привело? То было во сне, теперь с решением подгоняла реальность — опоздание грозилось гибелью их всех во время очередного бунта на корабле из-за присутствия на нём самого злейшего из всех смертных врагов богини Амберли. Проигравшие жаждали расквитаться...
