Когда дверь колыхнулась, пропуская Вийника и Залемрана, я уже записала всё, что собиралась и как раз убирала письменные принадлежности в пенал. Увидев встревоженное лицо мастера магии, я поторопилась закончить эту работу. Вийник был напряжён, даже напуган, и полон решимости. Залемран вошёл сразу же за ним, он казался совершенно спокойным, разве что немного удивлённым, но, в отличие от друга, сильно запыхался.
Что-то напугало мастера магии, и он поспешил ко мне, догадалась я. Магистр догонял друга, не зная причин его тревоги. Но...
— Уходим отсюда, леди Элесит! — приказал маг. — Быстро!
— Но что... — пролепетала я. Вийник дёрнул углом рта, оценивающе взглянул и стремительно подошёл ко мне.
— Я сказал — уходим, — отрезал он. Не останавливаясь, прошёл сарай насквозь, по пути так легко подхватив меня на руки, как если бы я была вещью. Я не успела даже вскрикнуть. — Нет времени спорить.
— Но, позвольте... — вякнула я уже в дверях. — Да подождите же!
— Заль, сапоги, — бросил через плечо маг, магистр покорно подхватил отогревающуюся у жаровни обувь и поспешил за нами.
— Молчите! — грубо приказал волшебник, ступая куда-то в сторону и вниз от сарая. По его же словам, тропы по прямой соединяли между собой эти нелепые строения, так куда же он меня несёт? Взглянув вниз, я увидела, что мастер магии уверенно ступил на горный склон и спокойно зашагал по уступам. Голова у меня закружилась, и я закрыла глаза.
— Так-то лучше, — проворчал Вийник, легко прыгая по камням наподобие горной козы.
— Вы сошли с ума, — выговорила я, когда волшебник соизволил поставить меня на землю, и его друг вернул мне сапоги. Сердце бешено колотилось, в висках пульсировало от напряжения и страха. Ноги, признаться, успели замёрзнуть, и сидеть на земле, надевая сапоги, тоже было холодно.
Вийник пронёс меня боковой тропкой вниз от горного форта и остановился на небольшой площадке, ниже которой дороги уже не было. Оглядевшись, я поняла, что с этой площадки можно убраться либо обратно в форт, либо на юг или север, но уже ползком.
— Вот что, леди Элесит, у нас времени спорить, — не слушая меня, заявил волшебник. — Я принёс тебя сюда, чтобы не тратить времени, пока ты будешь спотыкаться. Сейчас ты снова станешь ларой терриной и найдёшь для нас круг белоцвета. Вдохнёшь в него силу, как обещала, и мы отсюда уберёмся.
— Вы сошл... — пробормотала я, с ужасом глядя на мага.
— Не спорь! — потребовал Вийник и сделал такое движение, как будто бы разворачивал невидимую плеть. — Твоя сила только уснула, и я заставлю её пробудиться, даже если мне придётся бить тебя!
Он взмахнул рукой. Я отползла, но всё же нечто задело меня, коснулось моей кожи... ещё и ещё раз... тонкий желтоватый жгут... нет, гибкая трубка... созданное ведьминской магией заклинание... если её конец коснётся меня, по этой трубке волшебная сила потечёт к магу... как странно, ведь подобная магия подвластна только женщинам, я знала это точно... также точно, как понимала, почему Вийник унёс меня из форта и чего хотели от меня горные жители... и также точно, что в своей попытке спасти волшебник меня погубил. Скала, на которой мы стояли, сотрясалась мелкой противной дрожью, как, бывает, трясёт человека, безуспешно пытающегося сдержать своё возбуждение. Ни Вийник, ни Залемран не обращали на дрожь внимания.
Дальше отползать было некуда. Я перехватила заклинание, как перехватила бы плеть и поднялась на ноги. Волшебник опустил руки и криво усмехнулся.
— Так-то лучше, лара террина. А теперь ты сделаешь то, что я приказал.
— Глупец! — услышала я собственный голос. — Безумец! На твоей совести будет гибель людей, давших тебе кров. Зачем ты вмешался, маг? Зачем ты вмешался?!
— Ну-ну, — нехорошо улыбнулся волшебник, разворачивая ведьминское заклинание. — Не надо громких слов, лара террина. Меня интересует круг белоцвета. Ты найдёшь нам его, хочешь того или нет.
— Глупец, — покачала головой я и уселась прямо на камень. По крайней мере, если тебя убьют до наступления темноты, можно не бояться замёрзнуть. На этот раз превращение было полным: я получила все знания, все способности лары террины (которую в Доме звали Заклинательницей и уважали почти как живое божество), сохранив и обычную, звериную магию Заклятой, и свою личность. И жить этой личности оставалось недолго. Маг, сам того не зная, провёл меня через все стадии инициации, для которой сёстры обычно собирают круг в мёртвом лесу, формируя чары пением и танцами. Иногда они возводили временный алтарь и замучивали на нём попавшего к ним в руки мужчину, желательно мага, но подходил любой. Это не увеличивало силу посвящаемой, но ускоряло инициацию.
Что же касается горных жителей, то им не повезло. Они оплели свою страну десятками нитей, как думали маги королевства — чтобы отслеживать незваных гостей и вытягивать с них силу, а на самом деле — чтобы скрыть от жестоких, ненавидящих всё живое скал, своё присутствие. Но эта магия работала не всегда, нужно было более древнее волшебство, связанное с самой сущностью природы. Почему Заклятые не поторопились наведаться к ним, не было мне открыто, но они задержались, и гора, на которой мы стояли, стала оживать. Чтобы справиться с ней, в самом деле нужна была лара террина — Заклинательница, которая могла приказать заключённому в горе духу продолжать сон. Простая работа, посильная и такой неопытной волшебнице, которой вдруг оказалась я. Но дух горы проснулся. Его разбудили отголоски моей магии, разбудило ведьминское заклинание в руках Вийника. Дух горы — страж, как говорили в лесах, — почуял ту, которую так долго и уже безнадёжно ждал.
После того, как закончилось моё превращение, он не мог уже сломать меня болью и страхом, но у него был ещё один путь — Поединок воли, после которого один из нас остался навсегда бы подчинён другому. И я знала так же хорошо, как и собственное имя, что у смертной женщины нет ни одного шанса против горного стража. Слишком чужда человеку была эта жизнь.
Волшебники молча ждали, пока я осознаю всё. Вийник — с деланным безразличием, поигрывая ведьминским заклинанием как плетью. Глупец! Что он может против Заклинательницы и что он может против горного стража? Залемран — с откровенным беспокойством. Думает, что будет, когда леди Элесит вернётся домой и поднимет скандал по поводу пережитых унижений. Глупец.
Но у Заклинательницы тоже есть свой долг.
— Ты, — указала я на Залемрана. — Возвращайся к людям. Скажи им — уже слишком поздно. Мне не сдержать гору. Не спорь, скажи. Пусть уходят. Пусть уводят всех, кого можно. Весной пусть приведут Заклятых. Скажи им — пусть приведут сюда лар, слышишь? Они укажут границы опасности.
— Леди Элесит, — мягко, как будто обращаясь к сумасшедшей, заговорил Залемран. — по-моему, вы не совсем понимаете...
— Не спорь! — зазвенела в моём голосе сила Заклинательницы, и маг замер на полуслове. — Иди! Немедленно! Скажи, что я велела!
Залемран, не говоря больше ни слова, повернулся и принялся карабкаться обратно в форт.
Вийник проводил его взглядом, потом подозрительно посмотрел на меня.
— Почему ты отослала именно его, лара террина?
— Ему было проще приказать, — откровенно призналась я.
— Если ты причинишь ему вред, лара террина, тебе не поздоровится, я это обещаю, — пригрозил волшебник.
— Оставь, — отмахнулась я. — Ты испортил всё, что можно, маг. А теперь убирайся. Оставь меня с моей судьбой.
Смотреть, как с лица Вийника сползает его надменно-решительная мина, было приятно. Может быть, это последнее удовольствие, которое осталось мне в жизни...
— Прекрати, — неуверенно потребовал он. — Вставай. Ты сможешь пройти по этой тропе?
То, что он назвал тропой, таковой не являлось. Но это было неважно. Дрожь горы чувствовала я одна, точно так же, как люди, обделённые магическими способностями, не видят узоров, в которые складывается магия, никому, кроме Заклятой, не дано было ощутить, как со сна потягивается пробуждающаяся гора. Присутствие волшебника, мужчины, смертного, мешало распуститься и завыть от отчаяния и ужаса. То, что ожидало меня впереди, было больше, чем может вынести человек. Страшнее. Но рядом со мной был Вийник, и я держалась.
— Уходи, — устало попросила я. — По этой тропе или по любой другой. Уходи. Ты уже ничего не изменишь, а я...
Камень под моими ногами накренился, пополз, отодвинулся, и я медленно заскользила куда-то между бывшей площадкой и скалой. Вийник остался стоять на месте, на самом краю. Наверное, надо было ему что-то сказать, но...
Маг взмахнул руками, и его волшебная плеть, проклятое ведьминское заклинание, захлестнуло моё горло. Натянулось, связывая меня с магом, потом опора под ногами исчезла, а когда появилась...
Мы стояли на точно такой же площадке, как и раньше, но только внутри скалы, а не снаружи. Высоко над нами виднелся квадратик бледно-серого зимнего неба. Ветра не чувствовалось. Я вдруг подумала, что ни разу не видела по эту сторону гор снега. Не выпал или маги мешали ему задерживаться на склонах? Не было здесь и льда. Только камни, камни, тропы, уступы, площадки и склоны. И ни травы, ни кустов, ни деревьев, ничего живого, кроме людей... а вот и ответ...
...он приближался к нам медленно, издалека, хотя на площадке вовсе не было просторно. Невысокий — чуть выше меня — юноша в непонятной одежде серого цвета. Волосы его были чёрными, и блестели под тусклым зимним небом, как блестят осколки камней. Глаза зелёные, но горящие не живой зеленью леса, а мёртвой зеленью горной породы. Когда он приблизился, я поняла, что вместо одежды его тело прикрывает лишайник.
Венок из белоцвета, о котором я успела забыть, оставался на моей голове. С обычного человека он легко слетает, но не с Заклинательницы, пусть её способности и не до конца проснулись. Венок был на моей голове, а потому грохот камнепада не испугал меня, ведь я слышала смех существа, поймавшего нас в ловушку.
Отсмеявшись, горный страж сделался огромным, заслонил собой дневной свет. Шагнул к нам. Наклонился и протянул ко мне руку.
— Не подходи! — закричала я. Бесполезно. Внутри скалы никакая магия не действует, как не действовала она внутри леса.
Горный страж засмеялся снова и уменьшился, сделавшись ростом с Вийника. Хмыкнул, шагнул к нам, делаясь на голову выше волшебника. Удовлетворённо кивнул сам себе и заговорил. Его речь была — как ветер в горах, как лавина, как обвал, обрушенный на голову людям.
Всё случилось слишком быстро, и волшебник не успел вклиниться между мной и опасностью. Сейчас, когда земля перестала ходить ходуном, Вийник встал за моей спиной и поддержал за плечи.
— Что он говорит? — выдохнул мне в ухо маг. — Он ведь говорит с тобой, да?
Помедлив, я перевела:
— Он говорит, что, если я сдамся без боя, он позволит тебе уйти... что давно ждал этого... что ненавидит людей... что пришло время... что теперь его не заставят так просто уснуть... и что я ему понравилась. Он рад, что это буду именно я... во мне отголоски не только силы, но и крови, которая ему нужна... Уходи, Вийник. Пожалуйста.
— А ты?
— А для меня уже нет никакого выбора. Уходи.
— Ты же знаешь, что я тебя не брошу, — спокойно заявил маг. — Что мы можем сделать?
— Ничего, — пожала я плечами. — Нам с ним не справиться, ни вместе, ни поодиночке.
Страж захохотал громче прежнего. Вийник вздрогнул.
— Я, во всяком случае, попытаюсь, — процедил он, убирая одну руку. Я поняла, что он пытается пустить в дело свою ведьминскую плеть.
— Не надо! — взмолилась я. — Ты только сильнее его разозл...
Я испуганно покосилась на стража, и в мире вдруг ничего не осталось, кроме его каменно-зелёных глаз. Нечисть никогда не предупреждает о своём нападении...
Скалы, вершины, пропасти, тропы. Ветер, способный сбросить путника даже с широкой дороги. Горные реки, стремительные и опасные в своей вечной спешке. Простор, от которого захватывает дух. Величие более древнее, чем вся история рода людского. Отсветы рассвета на серых камнях. Лунный свет и скопление теней. Расщелины и пещеры, где не ступала нога человека. Обвалы, страшные своей внезапностью. Камень рассекает кожу, рассекает плоть, ломает кости... один, другой... Поединок воли. Нет ничего, кроме меня и стража. Нет ничего, кроме наших душ. Глаза в глаза. Чья воля сильнее, кто выдержит рядом другого, кто отстоит свои границы. Поединок воли. Вековая, тысячелетняя жизнь камня против совсем ещё юной человеческой. Нельзя вздохнуть. Нельзя шагнуть. Нельзя упасть или подняться. Нельзя отвести глаз. Боль. Человек не может впустить в себя камень, даже на уровень поверхности глаз — и не испытывать ужасной боли. Боль, как будто тело разламывается огромными булыжниками. Крик, которому не дано прозвучать. Смерть, за которой последуют ещё более страшные мучения...
Откуда-то из другой жизни раздался знакомый голос. Когда-то я знала его. Залемран? Он не имел значения, как не имел значения и тот, кто стоял за моей спиной — поддерживая, не давая упасть. Делясь человеческим теплом и жизненной силой. Глупец. Он только затягивает агонию... и погибнет вместе со мной. Залемран перестал кричать. Откуда-то в мир ворвался странный запах. Как будто вдруг раскинулся вековой лес, зашелестела листва, запахло травой и какими-то странными, сладковато-горьким цветами. Ветер стал свежим, приятным и тёплым... и словно в груди расцвёл благоуханный цветок...
Крик горного стража был подобен раскату грома, когда молния ударяет прямо над головой. Он был полон обиды, ненависти и разочарования, а потом всё в мире стало матово-серым, закружилось и пропало... всё, кроме крепкой руки на моём плече и прерывистого дыхания за моей спиной.
Глава шестая
о том, как отчитываться перед начальством
— ...и, как показали наблюдения, жители горной страны действительно связаны с южным лесом, сэр, и с сектой Заклятых. Природная магия этих женщин позволяет препятствовать росту сейсмической активности. Найти того самого шпиона не представлялось возможным: вы должны понимать, какому риску подвергалась леди Элесит, отравленная, по видимому, волшебником близкого магистру Залемрану профиля, который сумел воспроизвести магию Заклятых в достаточной мере, чтобы актуализировать наследственность леди и...
Вийник витийствовал перед лицом сэра Везера Алапа в совершенно не свойственной ему манере, я сидела в своём любимом кресле для посетителей и скрипела зубами от злости. Опровергнуть бесстыдную ложь мага я не могла. Лечение, которому он меня насильно подверг сразу же, как мы вернулись в королевство, лишило меня дара речи. По счастью — не навсегда.
Разъярённый горный страж, как оказалось, не хуже круга белоцвета может перебросить людей из одной страны в другую. Мы очутились не у подножья гор, откуда исчезли на рассвете, нет, страж выбросил нас на старую дорогу между Карвийном и столицей. Дорога эта пролегала по остаткам древнейшего тракта, проходящего через всю страну, от западных границ к восточным. Если верить архивам (вернее, копиям древних архивов, хранящимся в Ведомстве), по этому тракту везли камень с гор в Империю, в те времена, когда на месте королевства росли дубы и жили полудикие племена, остатки которых, кстати, по сей день прячутся в наших южных лесах. Повлияло ли это или нет, но оказались мы именно там, на камнях, более древних, чем власть короля.
