— Тебе хватит, Тиселе, — мягко произнёс страж, когда ведьма перемазалась в золотистой крови с головы до ног. В тот же самый миг все раны закрылись, будто их никогда и не было, и высохли медовые подтёки на руке стража. Тиселе по-человечески пожала плечами, устроилась поудобнее и принялась по-кошачьи слизывать с себя кровь.
— Ты вернулся? — спросила она, приведя себя в порядок.
— Вернулся, Тиселе, — улыбнулся страж и, опрокинув девушку на спину, принялся чесать ей живот.
— Теперь будешь спать? — рассеянно спросила она, как будто ответ ничего не значил.
— Подрёмывать, — уточнил страж. — Спать в наше время нельзя, зазеваешься — в тебе просеку прорубят и спасибо не скажут.
— Хорошо, — отозвалась девушка и перевернулась на бок.
— Тебя не обижали? — небрежно спросил страж.
Он привёл девочку к тётке, Судье Заклятых. А куда её ещё было вести? Ни один человек не принял бы у себя ребёнка, пришедшего из леса, закидали бы камнями. Заклятые хотя бы не прогоняли ведьм, терпели их возле себя — но и только. Для сестёр ведьма — это палач, живое орудие Судьи, существо, которому не положены человеческие чувства. Отнять магическую силу и жизнь у жертвы, замести следы, разрушить чары городских пришельцев, укротить нежить — всё это стали требовать с Тиселе, едва она вошла в силу.
Если бы племянник Судьи не чувствовал что-то вроде ответственности за судьбу девочки... Если бы Заклятые чуть больше любили бы детей и не радовались возможности сбыть ведьмочку — хоть бы и лесному стражу... Страшно представить, что тогда бы выросло из Тиселе. Впрочем, и сейчас хорошего было мало.
— Нет, — равнодушно ответила ведьма. — Боятся.
"Ещё одна вещь, которой не стоило учить маленькую ведьму" — снова подумал страж. Умение постоять за себя очень ценно, но когда ведьма бросается на обидчицу выпустив когти, норовя вцепиться в горло или перегрызть сонную артерию... Зато в Доме поубавилось любителей указывать младшим их место.
— Хорошо, — отметил страж и почесал девушке основание хвоста... вернее, то место, откуда у Тиселе рос бы хвост, если бы он у неё был. Ведьмочка совсем разомлела. — Ты знаешь, я нашёл себе невесту.
— М-м-м-р-р-р-м-м... — отозвалась Тиселе, глядя перед собой бездумными глазами. — М-р-р-р-р-р...
— Я женюсь на ней, как только сойдёт снег, — сообщил страж.
— Ум-р-р-р-м-м-м...
— А что мне с тобой делать? — грустно спросил страж и убрал руки. Ведьма перестала урчать и перевернулась на спину. Во взгляде её медовых глаз не было ни капли разума, и отвечать на вопрос она не собиралась. — Затравят ведь или голодом заморят.
Тиселе оскалила зубы, среди которых выделялись острые кошачьи клыки и зашипела. Страж вздохнул — грустно и по-человечески. Ни одна хозяйка леса не потерпит у себя в хозяйстве ведьму, как женщины в людских селениях не терпят в своих кроватях клопов. И не станешь объяснять, какие эти клопы милые и одинокие создания, как им без тебя плохо и страшно.
— Да и выросла ты уже, — отметил страж, проводя рукой по груди лежащей у него на коленях девушки. Под той тряпкой, которую в степи считали подходящей одеждой для девочки-подростка, явственно прощупывались холмики грудей. — Пора тебе пару искать.
Ведьма оттолкнула его руку и свернулась клубком.
— Среди моих людей тебе делать нечего, — размышлял вслух страж. — Ты даже если захочешь, счастья им не подаришь. А в деревнях у дороги народ суеверный, на тебя спустят собак.
Тиселе глухо зарычала.
— С большой сворой ты не справишься, — строго сказал страж. — А в одиночку они и сами не полезут. Убежать-убежишь, но зачем тебе соваться?
Ведьма закрыла глаза и как будто потеряла всякий интерес к разговору.
— В город ведьмам и Заклятым вовсе дороги нет, — продолжал прикидывать страж. — Я и сам-то с трудом пробился, а тебе... Тиселе!
— А? — отозвалась девушка, открывая глаза. Совершенно нормальные, разумные человеческие глаза.
— Ты можешь сделать для меня одно дело?
— Могу, — немедля ответила ведьма и села прямо. — Говори.
— Я хочу отправить тебя на север, к огненным магам.
На лице девушки не дрогнул ни единый мускул, но страж поторопился прижать её к себе.
— Не навсегда, Тиселе, — заверил он. — Ты должна вызнать, в чём секрет их магии.
— Сделаю, — безо всякого выражения обещала ведьма. — Ты укажешь мне путь?
— Укажу, — заверил страж. — Но так просто туда не проникнуть. Сначала тебе придётся отправиться на северо-восток, где стоит город магов — тех самых, которые придумали заклятья от нежити. Разведай там, как попасть в замок огненного ордена, и возвращайся сюда.
— Сделаю, — повторила Тиселе. — Когда отправляться?
— Как можно скорее, — проворчал страж. Тиселе вскочила на ноги. — Стой! Вот торопыга. В город магов тоже не проникнуть так просто, а если и войдёшь — будешь прятаться по углам и уворачиваться от чужих башмаков.
— Пусть только попробуют, — хмуро усмехнулась ведьма.
— Ты там будешь одна, — напомнил страж. — Я ничем не смогу тебе помочь... и моей силы с тобой не будет. Здесь, в лесу, ты можешь изменяться как хочешь. Уменьшиться, вырастить шерсть, выпустить когти. В стране тесных стен так не будет. Как только тебя увидят, ты вернёшься в естественный облик...
Ведьма вопросительно взглянула на стража, и он пояснил:
— Станешь такой, какая ты есть. Нет, Тиселе, мы поступим иначе. Я научу тебя, что говорить и как себя вести, покажу тебе записи, которые украл в их архивах — там они хранят свою память обо всём...
— Я не умею читать, — прервала его речь Тиселе. — В лесу это не нужно.
— Зато понадобится в городе, — помрачнел страж. — Хорошо. Ты отправишься как только прочтёшь все архивы городских людей. Я отправлю тебя через круг белоцветов, и ты успеешь дойти до начала снегопадов. Зато обратно сможешь вернуться верхом на вьюге.
— Хорошо, — легко согласилась Тиселе. Из всех живых существ в мире только одно заслужило её беспрекословное подчинение. И это была не Судья Заклятых.
— Нет, нет, и нет! — повторяла почтенная Биро Итель, нервно расхаживая по своим покоям, которые в городе непременно назвали бы кабинетом. — Мальчик, ты сошёл с ума!
— Ты старше меня всего на четверть столетия, тётушка, — отметил лесной страж. Сейчас он мало походил на дикое чудовище из леса, куда больше — на воспитанного в глуши сына образованных родителей.
— Да, но я человек, — проворчала Судья. Её племянник скептически хмыкнул, но Заклинательница предпочла это проигнорировать. — А по вашему счёту ты сущий мальчишка.
— Будь я мальчишкой, матушка бы не заговорила о женитьбе, — возразил страж.
— А будь ты взрослым, ты бы не возился с этим желтоглазым отродьем! — огрызнулась тётка.
— Должен же кто-то возиться с ребёнком, — безо всякого выражения ответил страж. — Помнится, ни одна из вас не пожелала взять на себя это бремя.
— Ты бы ещё бешеную рысь притащил, — проворчала Судья. — Надо же додуматься — подобрать в лесу малолетнюю ведьму и подкинуть мне на воспитание!
— Тогда ты говорили иначе, тётушка, — напомнил страж.
— Тогда я надеялась вырастить из девчонки толковую ведьму, — вспылила Заклинательница.
— Растить надо было, — пожал страж плечами. — А не морить ребёнка голодом.
— Детёныша, — зло поправила Судья.
— Детёныша, — согласился страж. — Ну и что же?
— А то, что ты сбил девчонку с толку. В кого она превратилась твоими стараниями?
— Какая разница? — отмахнулся страж. — Тебе не было до неё дела, а теперь вдруг взялась за воспитание. Прикажи её выпустить, она не твоя больше.
— И ты думаешь, я отдам её тебе? — Заклинательница остановилась, скрестила руки на груди и строго посмотрела на племянника. — Ты хотя бы представляешь, во что ты превратил девочку?
— Меня это не волнует, — солгал лесной страж. — Она моя. Прикажи её выпустить.
Дверь "кабинета" была открыта и проходившие мимо стражи и Заклятые с любопытством заглядывали внутрь. Задержаться и послушать они не осмеливались: каждый наталкивался на злобный взгляд зелёных глаз и поспешно отступал. Племянник Судьи рыкнул, и его младшие братья — Волк-всех-волков и Медведь-всех-медведей — поторопились увести своих подопечных подальше. Остальные разбежались сами.
— Она не твоя, — резко ответила Заклинательница. — Пойми, Орсег, она — человек. Человек не может принадлежать...
— Нечисти, — подхватил лесной страж. — Нас ведь так называют в городах, на твоей родине, тётушка?
— Не говори так, Ор...
— И не называй меня по имени! — рыкнул страж. — Дурная человеческая привычка! За сто с лишним лет могла бы и отучиться!
— Сколько мне лет, не твоё дело! — резко ответила Биро Итель. Страж засмеялся: городские женщины скрывали возраст, стыдились прожитых лет. Лесные сначала убавляли, а потом, когда жизнь переваливала за середину прибавляли, чтобы вызвать почтение к мудрости опыта. В глубине души тётушка оставалась той молоденькой городской девочкой, которая бросилась в незнакомый лес на поиски пропавшей сестры.
— Не моё, тётушка, — согласился он. — Итак? Человек не может служить нечисти, а нечисть может служить человеку? Так выходит по-вашему?
— Дорогой мой мальчик, — начала Судья, но племянник перебил её.
— Ты ведь не находишь странным, что мои братья служат твоим сёстрам, тётушка. Заклятые разъезжают по лесам на оленях, волках и рысях, и это никого не возмущает. Они кутаются в меховые шкуры, они питаются свежим мясом, они всегда и везде чувствуют себя в безопасности. А почему? Неужто Олень, Волк или Рысь глупее твоих сестёр? Или, может, слабее? А, тётушка?
— Дорогой мой мальчик, — защищаясь от обвинений, Биро Итель протянула к племяннику руки, но Орсег остался холоден к проявлению родственной любви. — Не мне менять порядки, которые сложились задолго...
— Но ведь это ты их укрепила, тётушка, — перебил страж. — Ты собрала всех Заклятых здесь, в одном Доме, и ты следишь за каждой из них вот уже...
— Замолчи! — крикнула Заклинательница. Страж пожал плечами. Ему не было дела до унижений его братьев, среди которых лишь немногие были детьми его родителей: ему достались владения деда, убитого и едва не уничтоженного огненными магами. Духи-покровители населявших лес животных — стражи, как говорили балованные Заклятые, — приходились ему двоюродными дедушками, и лишь по традиции считались младшими братьями. Настоящих же братьев, сыновей его отца и матери, было немного. Волк-всех-волков, Медведь-всех медведей, Олень-всех-оленей, как их называли жители спрятанных в лесах поселений. Новые стражи пришли на смену тем, кого истребили люди во время нападения огненных магов и строительства королевской дороги. Попадись Орсегу дух-покровитель людей, допустивший такое, тому бы не поздоровилось, но именно этого существа нигде не было видно. Даже в главном городе молились не ему, а выдуманным богам, а в каменном капище — так Орсег называл храмы — не было никаких следов божественного присутствия.
— Вы равняете нас с животными, — вежливо, будто речь шла не о нём, заметил страж. — Страшно подумать, кем твои сёстры считают меня. Но почему? В тебе только одна жизнь, в любой Заклятой только одна жизнь, и даже в Тиселе только одна жизнь, к тому же отвратительно короткая. В любом из нас таится без счёта жизней. За что же вам презирать нас?
— Мальчик мой! — всплеснула руками Биро Итель. — Никто не презирает вас! И уж тем более не презирают тебя!
Орсег хмыкнул. Братья передавали ему, как называют его их подопечные. Дуб-всех-дубов. Было бы лестно, не придавай девушки этому имени уничижительный смысл. И чем им не угодило такое прекрасное дерево?
— Потому что я твой племянник, — вслух сказал страж. — Оставим этот спор. Верни мне мою ведьму и не стой больше у меня на пути.
— Ведьму ему верни, — проворчала Заклинательница. — Мальчик мой дорогой, ты напрасно хвастаешься своими жизнями, если собираешься и дальше возиться с этой девчонкой. Твоя мать...
— Ага! — воскликнул страж. — Теперь-то мы подошли к сути дела. Тётушка, ты не можешь уморить Тиселе только потому, что тебя об этом просила моя мать! Оставь ребёнка в покое!
— Это ты оставь ребёнка в покое! — топнула ногой Заклинательница. — В кого ты превратил девчонку? Что ты с ней сделал?! Почему она который день ничего не говорит, только шипит и отмахивается когтями?!
— Есть хочет, — спокойно ответил страж. — Вы её, небось, не покормили.
— Ведьма не должна получать магии вдоволь! Ведьма вообще не должна получать магию! Она отбирает её у врагов Дома!
— Что-то вам враги редко попадаются, — отстранёно отметил страж. — На такой кормёжке долго не протянешь.
— Не твоё дело!
— Ведьма моя, и дело моё, — возразил страж. — Тётушка, я всё ещё прошу. Вежливо. Отдай Тиселе, пока не случилось беды.
— Тебе жениться пора, а ты всё с ведьмой возишься, — проворчала Биро Итель. — Пожалел бы девчонку. Она и так из-за тебя малость с придурью, а женишься — последние остатки разума растеряет.
— Я собираюсь о ней позаботиться, — упрямо ответил страж. — Сам. Без твоей помощи.
— Сам, без моей помощи, — не унималась Заклинательница. — Это твоя забота — отправить девчонку на край света? Одну, разбирайся как знаешь?
— Она сама согласилась.
— Она бы и в костёр прыгнула, если бы ты приказал, — отрезала тётушка.
— Тогда это тем более не твоё дело.
Судья махнула рукой.
— Сбил с толку девчонку, теперь она у тебя вовсе на человека не похожа...
— Прикажи отпустить её и привести ко мне, — потребовал страж.
— Делай что хочешь, — устало ответила Заклинательница. — Хочешь сломать девчонке жизнь — ломай, я мешать не стану.
— Да с чего ты взяла... — оскорблённо начал страж, но тут в покои вбежала Тиселе. — Проклятье, чтоб я ещё раз её вам доверил!
Неделя, которую ведьма провела под замком в Доме Заклятых (Тиселе заперли сразу же, как стало известно о намерении девушки отправиться в город магов), не прошла для неё даром. И без того худая, теперь она казалась умирающей от голода, и в жёлтых глазах не было ни капли разума.
— Она упорствовала в непослушании, — надулась Судья. — И, кроме того, среди сестёр ни одна не готова делить магическую силу с этим чудовищем.
Орсег не ответил, ему было некогда. Вбежавшая девушка уменьшилась до размеров кошки, прыгнула и повисла на его руке вниз головой, цепляясь руками и ногами. Страж поморщился.
— Ешь, Тиселе, — разрешил он и скривился, когда ведьма принялась когтями и зубами рвать его руку. — Ешь вволю.
Лицо его тётки исказило крайнее отвращение.
— Это — твоя доброта?! — вскричала Заклинательница. — Это?!
— Я её кормлю, — упрямо произнёс страж. — А вы морите голодом.
— Ты превратил её в животное!
Страж засмеялся.
— Все твои сёстры, тётушка, давно потеряли человеческий облик. У одной птичьи когти, у другой вибриссы, как у кошки, у третьей язык как у змеи. Тебе ли меня упрекать?
— У них остались человеческие глаза! И человеческий разум. А Тиселе...
