Панг морганием развеял безупречное зеркало, вздохнув о порушенной идиллии. В-нулевых, он сменил тело. Во-первых, поцелуй еще длился, когда слетели не провисевшие и часа куколки, а на поляне появились цео, принесшие горки фруктов, включая экзотические для, хех, Ахлессена гранаты, абрикосы и бананы с инжиром. Подсуетились ведь, достали всем свежее. Проследили за набитием животов и вновь всех согнали медитировать, сыто урча. Енго вот только забрал бывший Упикцео, слету убедивший дуота в необходимости уединения с ним и спешащими сюда курансами. Феи, к огорчению большинства, ретировались, и цветок дара Енго растаял. Во-вторых, вернувшиеся Неол и Наег тут же переселились в центр, куда под шумок ужина успела пристроиться Ийла. Панг встал на ее сторону и пришлось им не под боком, а рядом устраиваться. Зато в итоге весь центр оккупировали избранные, пуще всех страждущие услышать из уст Эёуха о королевской чете и упомянутых ими событиях. Не сегодня, так завтра. Мучимые вопросами спроваживались к цео, отвечавших однотипно: "Скоро". В-третьих, Панг устроился на боковую самым первым, что-то невразумительное буркнув в ответ на вопрос о его сером цветке с радужным металлическим отливом, чей размер оказывался меньше эёуховского, а липестки отличались многократно повышенной мясистостью. Укрывшись с головой длинными плащами с огромными капюшонами, Пинг и Понг мгновенно уснули, оставив шепчущуюся компанию перемывать себе все косточки.
Левитируя в метре над плюшевым ковром соборного холла, Панг проплыл в один из боковых альковов, оказавшись в сводчатой пещерке из плюща, где искусно создали романтическую обстановку плавающими свечными огоньками и бьющим из пола серебряноводным родничком. Панг прилег на щекочущий ковер, удобно прогнувшийся в профиль спины.
Шесть пар влетели осторожно, боясь лишним взмахом нарушить интим. Они раньше миловались с лежащим юношей, и память сохранила все оттенки тех чувств, страстно нежных. Сейчас они тоже займутся этим не ради себя, а во имя цели, однако это их совсем не смущало — больше, больше целей! Эурт с замиранием сердца опустился в районе пупка, Иосли на левой груди с вытянувшимся соском. Напротив нее с придыханием опустилась Оэлни, ее супруг Эирл с удлиненным ниже колен пенисом опустился в открытом паху — Панг касался коленями своих плеч. Пара за уши, пара подмышками, пара на бедрах, на шее и шпагатом на нежные губы.
Покрытый скользкой субстанцией Эурт вожделенно обнял эрегированный член, клонящий его назад. Эилр елозил между ягодиц. Феи принялись ласкать руками грудь, смазывая то, что вскоре оседлали лицом к друг другу. Язык и губы коснулись чьих-то чувствительных мест. Панг не пытался больше различить их, отдавшись доставляемыми ими ласками. Вот что-то маленькое проникло в дверной проем, начав плавно двигаться, глубже не заходя. Вот что-то еще меньшее проникло в целованную дырочку — кто-то собой обнял головку члена, двигая по стволу руками и собой лаская головку. Вот кто-то достал до яичек, водя по паху ручками и телом между ягодиц. Кто-то провел язычком по мочке, кто-то в нос поцеловал. Вот тельце сотрясла приятная истома — волшебный ток пошел волной экстаза, обвив яички, а второе, долженствующее смотреть первому в глаза, в простату выстрелило, дав старт эякуляции. Тогда же подоспели еще два одновременно с третьим телищем, напором ударив в заготовленную ловушку. Четыре из двенадцати. Восемь из двенадцати. Все.
Все были счастливы, лежа вокруг в экстазе — кто-то в тройном, кто-то в двойном. Без зависти и злости. Не думая. Вкушая. Ловя момент. Иная ипостась — иное обращение.
Вот все двенадцать с сожаленьем улетели. Их ждали выбранные дети в трех звеньях первых. Три дуота. По замыслу цветов лепестки чет белые, а нечет черные, и каждый будет отливать лазурью, бежем, алым и шоколадом, ореолом смешавшихся вокруг. Антагонизм внутри и в целом. Она стихиал, он нечет или чет. Симметрию лишь в пику взрослым разнообразят сестры третьего звена — эльфа во тьме, альфара в свете, счет света в последних пользу. Игра в цветок горшечный — феи зернышко в Грезах посадили, стыдливо отвернулись, осыпали пыльцой, и песенку-молитву все вместе стали петь. Потом с сестрою иль братом встретились, его-ее росток полили. И вместе дуэтом повели, цветение и танец фей смотря. Без семени, наружу и внутрь принятым, без боли дар не посадить, и не взрастить такой, какой хотелось Пангу — объединение двух Начал, пока накрепко сцепленных доппельвита. Танцуя экстаз любви, они воплощали план, даря дуотам трем редчайший дар на всем Глорасе, в легендах как и сохранившимся. Ох, сложно ж будет их цео, когда дитятки проснутся с уже отформатированным сердцем, велению которого всегда последуют, ежели со словами и смыслами иными конфликт настанет! Бедные, они всю ночь как на иголках провели вокруг счастливо спящих, отмеченных и тьмой, и светом.
А Наэн с Лионом остались миловаться в пещерке той, меняя пол местами, буквально дважды. Ох как им хотелось не сдерживать себя ни в чем, однако выше планки не взлетали и за пределы вширь не растекались, только собою наслаждаясь. Яички плюхались в ложбинке между ног, губы обжимали ствол, отдавшийся на поруганье языку, сплетались тела, с улыбкой фантазируя на тему облекто в Кюшюлю.
Гаер по сию пору не мог разобраться в принципах атак тех божеств, что напали на него в открытом космосе на орбите Глораса — обращения к Пантеону свелись к минимуму. Присовокупление нового компонента и разработка формулы силы за декорациями дуота, разведка боем со Жнецом, прихвостнем кого-то оттуда, подъем Ламбады как прокол Муэра иглой для взятия проб извне. Две трети воспринимались балластом и якорем, без которых корабль становился утлой лодчонкой посреди штрома. Две трети, как осьминог забившиеся в банку с надеждой — защитит. Гаер, несмотря на возможность возвышаться, оставался обусловлен временем и страстями. Радовало, что месть внутренним врагам постепенно продвигалась — за чужой счет. Он сделал из реки событий селевый поток, плевать хотевший на прежнее русло, сам спрятавшись в тени Жнеца, поселив его со своей оставшейся в миру третью и вынужденно вдыхая его смрад. Теперь главное затаиться — основной задел свершен, прикормленный амбициозный враг для Давжогла найден, осталось тихонько совершенствоваться и познавать древнюю мудрость, расплетая по ниточкам запомненные инфэо и совершенствуя тот же имеющийся ройафн, а так же сопоставляя знания двух библиотек, заточенных под едва ли не диаметрально противоположные характеристики и свойства пространства.
Как не жаль, но два архимага из Груздя обладали мизерными крупицами древнего знания, похороненного и в ворохе информации из сердца гим-каэлеса, и в пыли библиотеки АЗУ. Вот, кстати, еще один повод для треволнений — пресловутый мессир Бидон. Что в нем? По слоистому себе и уничтоженному Асколю Гаер знал, сколько просто состряпать, умеючи, первосортную личину, воспринимающую себя независимым индивидуумом. Вратариус не зря предупреждал про ключ — его эманации привлекли чрезмерное количество Посланцев. Крон-Ра, а не факт пропажи напавших божеств. Что знает и кем является истинная сущность ректора АЗУ? Индиговый браслет для светоча магических искусств как лакмусовая бумажка! Все так же остаются догадки и о пуповине, соединяющей с Йомиэлем, и о так удачно оказавшимся рядом Наэнлоисе Каманлисе, с разбегу воплотившим получившуюся с люфсом осечку. Клубок узлов все еще там, у Окладона и Зиушраца. И та-Вастин что-то скрывает — до сих пор архивы и банки данных Семьи, акромя прилизанной бухгалтерии, не введены в созданную Гаером систему, и отчетность ведется по старинке, минуя гаджеты. Его совету следует император фэйри, не выпуская с Нордрассила Культ Гаера. Там, кстати, проявления божественного внимания никто не заметит, это следует обмозговать — благо созданный инструмент, ОСМО, неустанно трудится в двух головках, а обруч скрывает сей факт за ширмой. Новейшие технологии программирования инфэо утратили фактор неожиданности, юный возраст манифестаций более не обманет. Как не заметай следы, подозрительность останется, гипотетическое наличие связей между разными личностями обязательно рассмотрят. Одни носом и ушами землю рыть уже начали, другие ведут его с самого появления. Гаер предпочел чрезмерную мнительность удобному объяснению деятельности Вратариуса, решившего возродить Пантеон в отмеску и вопреки. Давжогла тоже нельзя недооценивать — его паства сохранила древние знания и умения, коими успешно давит расплодившихся эльфов. Пусть бог захватил власть силой, заняв Престолы Стихий, однако абсурдно считать, что он не обратит внимания на нежелание этих самых Стихий, так сказать, добровольно сотрудничать, принимая улещевания и дары — не поддаются укрощению, продолжают брыкаться с внутренним знанием о живом Венценосном, коему отдали преданность. Еще один смысл игры в прятки — сбрасывание связей. Гаер задумывался о том, что оттянувшие на себя энергетические центры Мерцающие могут привычно скооперироваться и бумерангом запустить Власть, что срубит головы Престольных, к такому повороту событий не готовых. Потому Гаер ступил на лезвие бритвы, позволив распуститься радужному цветку, сигнализирующему видящим и знающим об аватаре, спрятавшейся в тени Жнеца. Без тотальной просветки окружающего посредством гаджета, остающегося не взломанным, кто-нибудь бы обязательно просочился незамеченным — без надлежащего инструментария тотальный контроль отнял бы все ресурсы, превратив какой-никакой отдых в каторжный труд.
Гаер улыбнулся мысли о пауке, свившим ловчую паутину. Гаер нахмурился, горькую грусть покатав на языке. Он выезжал на магии, преподнося сюрпризы операторам старшим, по возрасту и опыту. Его действия ему казались ребячеством, и поделать он с собой ничего не мог. Какого йейля он сунулся на все престолы? Прикола ради, проверить коварную мыслю? Развитие его мозга подтолкнули, а он и рад радешенек рулить мчащимся гоночным болидом. Предполагалось наличие представлений о независимом размышлении сразу над двумя задачами, двумя нитями психических процессов, а он пошел дальше, попросту разделившись на два потока. Впрочем, ориенталевские эльфы именно это и делают, за неумением синхронизировать работу двух логических процессоров сводя все к карусели для одного. Доппельвариор, или как там оно у них зовется. Мимолетный цен — ведущий, цео — ведомый, смещенный малость по фазе. Два в одном — Панг не заметил. Боевая пара, сюрпризец нечестивому супостату! Хех, рядовые яловы! Сам князь буквально напичкал себя паками заклинаний, спрятав все за хитрозаумной модификацией кокона Ранэля — скорлупа Ранэля, хе-хе. Алгоритм упаковщика Гаеру был не ясен — начинка осталась в тайне, зато отвлекающая волна волшбы оказалась сжата: перьевые стрелы, облака игл или воспламеняющихся кислотных аэрозолей и прочая. Степень сжатия — сам факт не вызывал сомнений — уступала уровню работы Гаера, не выучившего до сих пор даже такое понятие, как аурные карманы, коими наверняка являлись замеченные образования с примесью Тени. Не будь Скайтринкса, не догадался бы он, что запазухой всех свидетелей таятся подчиненные элементали и духи стихий как имеющие естественный контакт с напрямую для эльфов закрытой Давжоглом Стихией, а князь как пить дать держал артрукторов. Прятавшийся под дном бассейна нашпиговался артефактами и амулетами, сняв часы — мудро. Всех сдерживало сердце в руке Жнеца, способного с ним к моментальной аннигиляции всего окружающего — по бою на краю болот у памятного хофоховского тракта опознались признаки высшей деструкции. Гаер еще не приступал к анализу строения самого Жнеца: что элемент конструкции, что плетение атакующего или бытового — а почему нет? — инфэо. Работы непочатый край, науки целый скальный хребет из гранита.
Из разрозненных дум синтез логоса "Желание" стал подобен оргазму. Из неудовлетворенного сексуального желания. Из разложения князем праны на все пять потоков ваты, приспособленных под нужды Чародея. Из использования проректором и супердуо только маэны и ки, эфирной и жизненной энергий как таковых, без деления на категории и прочее. Из дум о реке времени, текущей в мире пространства-времени, по-настоящему покинутом в момент духовного единения. Из верчения в уме "машинерии", подчерпнутой Вратариусом или знакомой ему терминологии для доходчивого объяснения. Из веры в Абсолют. Из Непознанного, оставившего божественного сибиро, ИИ, одухотворенное сердце Арасмуэра — инструмент, откликающийся на с древних времен заведенные формулы и ключи власти(!!!), проводящие то ли его волю, то ли его настройку. Воля, желание, вера, надежда, любовь — пентаграмма эфира, как вольный перевод треугольника разум-чувства-эго. Гаер Желал Выжить! Двигатель его эволюции едва не остался на обочине — Желание, с прописной буквы. Выжить постепенно трансформировалось в Жить. Знал о выходе из круга Сансары, не боялся забыть о прежних реинкарнациях — смерть лишь переход, перемещение между состояниями. Фигуры силы видоизменились из членов формулы, на самом деле присущей конкретному инфэо, а не характеризующей Гаера в целом. Буквицы алфавита... Сумбур — каламбур. Рассудок Гаера наконец-то продышался, сортируя неорганизованную толпу чудаковатых — и придурковатых тоже! — идей и мыслей в упорядоченную структуру для последующих философствований на трезвую, хех, голову.
Обретя равновесие, отправив одобрительное тепло двум первейшим и преданным союзникам, возвысившимся благодаря ему, и дав повод еще двум благожелательно к нему настроенным икнуть, Гаер разлепил слои памяти, уходя с авансцены.
"Проснувшись" во сне, Хоан сладко потянулся, вспоминая блестящие карие глаза напротив и вкус полных губ. Под ногами чихающе фыркнули. Хохотнув, эльфик подхватил почти до колен подросшего ежа и закружился с ним, позволяя слюнявить шершавым языком и щекотать холодным носиком, вернее уже носом. Снаружи лился мягкий свет, отовсюду сразу. Однако Хоан сдержал порыв, памятуя наставления, и направился в залу для упражнения.
Хуан порыв сдержать не смог. Выскочив на энгаву, альфарчик первое, что увидел, это в одном прыжке росший рядом лист.
— Хоан! Хоа-а-ан! — не задумываясь, повиснув на перилах. Он там и все тут, без вопросов.
— Хуан?! Ёлы-палы, а ну марш тренироваться! — грозно выговорил стремглав выбежавший и повисший напротив. Глаза сверкали, новое словечко щекотало язык.
— Зануда! — смеясь, ответил брат, ловко спрыгивая назад.
— Бее! — показал рожу брат.
Оба рассмеялись, кивнули, и убежали внутрь.
— Ёлы-палы, а ну марш тренироваться! — встал в позу альфарчик, уперев кулаки в боки.
— А сам-то!.. — подавившись счастливым смехом, попытался ответить эльфик, с опозданием заглянувший в Комнату Встреч.
Не сговариваясь, братья проверили источник — сиял. Неопределенно дернув ушами, оба шмыгнули упражняться. Выбор элементов не стоял — руки и грудь чесались. Кружной комплекс(!!!) начался с соединения ладоней и выполнения ими вращательного движения перед грудью — здесь усилием воли маэна завращалась в такт ускоряющемуся движению сведенных ладоней сразу и гораздо легче поддалась, чем на арканике, тем более чем во время помощи Енго, у которого энергия существенно отличалась, походя на гигантский гранитный жернов. Следующее упражнение братья недолюбливали, но от выполнения не отказались — лень держалась в узде. Повиснув на перекладине, Хуан сделал ноги лягушкой, соединив стопы подобно ладоням. С чувством выполненного долга он прервался на четверти повторений от предыдущего количества — Хоан выдержал треть. Третье упражнение — наклон вперед из положения сидя. Взяться за носки ног и закрутить очередное кольцо маэны уже по всему телу. Легко и непринужденно братья перешли к четвертому, отбросив сомнения — ноги и руки развели в стороны, не прекращая двигать маэну. Далее неожиданно легко получилось разделить поток на два независимых кольца — ступни двигались четко поочередно вперед-назад, не разрывая контакта с рукой, два круга обрели разную фазу. Братья надолго застряли, следуя советам инструктора, гласившим: "Запоминайте ощущения первого успеха. Закрепите его длительностью". От возникшего как от трения жара в паху и щекотки в туловище, братья осоловели, двигая стопами все усерднее и усерднее, выжимая педали скорости и силы по максимуму. В какой-то момент они покрылись склизкой испариной, достигнув проскальзывания ног — от неожиданности пропажи разгоняющего давления круги разорвались, распавшись сладкой болью. В паху пульсировал обжигающий ком наслаждения, а все тело корежил поток маэны, буквально выдавившейся сукровицей через все мелкие поры из порвавшихся от напряжения мелких сосудов — так уразумело сознание повреждения эфирного тела, воспринимаемого в Грезах как полностью соответствующе физической реальности. На большее ни Хуана, ни Хоана не хватило — обняв щекотные иголки помогших избавиться от клейкой субстанции банальным слизыванием-съедением, они выскочили на кончики листа, подставив теплому ветерку мокрые тела, обмытые в заблаговременно подумавшем о подобной нужде панговском душе.
