Ветер и крылья - 2

Но — не в этот раз. Сейчас в библиотеку прошла хозяйским шагом эданна Маньи.

— Сидите, дана? — ласково поинтересовалась она.

Адриенна подняла глаза. Да, по правилам, ей следовало бы встать, изобразить поклон...

Сил уже не было. Она и так каждый день считала, когда ж эта зараза уберется?! Оставалось еще два дня, а терпения уже не оставалось. Никакого.

— Вы тоже хотите что-то почитать, эданна?

— Я? Вот еще... для женщины это просто неприлично. И морщины могут появиться...

Было б кому чего бояться — зачесался язык у Адриенны. Но пришлось промолчать. Ей только скандала не хватало.

— Я знаю, что СибЛевран не может быть передан без вашего согласия. И хочу узнать ваши планы, дана.

Адриенна даже брови подняла от такой прямоты. Однако...

— Когда я выйду замуж, я передам СибЛевран достойному человеку. Желательно, конечно, моему родственнику.

Эданна чуточку расслабилась. Хотя и зря. Адриенна не знала, есть ли в мире еще люди, крови Сибеллинов, но намеревалась поговорить об этом с Морганой. Когда вновь сможет увидеть прабабку. Не одна ведь она в мире? Пусть более отдаленные, не по прямой линии, но есть родные? Вот и пусть забирают...

— И когда же случится сие радостное событие?

Адриенна подняла брови.

— Я помолвлена. Эданна Сусанна рассказала вам об этом?

— О, да, милочка.

— Но замуж не могу выйти до семнадцати лет. Таков договор.

Не совсем договор, но его величеству проще подождать пару лет, чем угробить свой единственный шанс на спасение династии. Эданна Маньи покривилась.

— Странные капризы.

— Это не каприз, это необходимое условие, — не стала точнее разъяснять Адриенна.

— Допустим... значит, еще три года.

Адриенна кивнула.

— Да. Еще три года.

— Что ж. Я это учту.

Адриенна вежливо наклонила голову. Учитывайте, описывайте, рассчитывайте... только ради всего святого, меня не трогайте! Сил никаких на вас нет!

Эданна Фабиана удалилась, шурша юбкой нижнего платья — и спустя десять минут на пороге появился Леонардо.

— Адриенна!

Каким чудом девушка не застонала? Видимо — время такое, чудесное.

— Что случилось?

— Фабиана была здесь?

— Да. Была. Спросила про наследование СибЛеврана. Ушла, довольная ответом, — ровно сообщила Адриенна. Можно и заорать. И запустить в голову Леонардо стаканом вишневого взвара. Только вот потом все равно отвечать придется. А времени у нее съедят не в пример больше.

Леонардо кивнул. Но вместо того, чтобы уйти, присел на кушетку.

— Адриенна... мы не говорили...

— О чем? — почти стоном вырвалось у Адриенны. Книга легенд виркангов откладывалась на длительное время.

— Я собираюсь жениться на Фабиане.

— Да.

— Ты... ты не жалеешь?

Адриенна даже подняла брови.

Она? После знакомства с Лоренцо? После всего, что было? Да ни секунды1 Наоборот, радуется! Но произносить это вслух не стоит. Вот ведь как...

— Ты подло поступил с Анной.

— С тобой я бы так не поступил. Она всего лишь дешевая девка...

— Хм. Ты знаешь, с кем я помолвлена. Ты рискнул бы навлечь на себя гнев его отца?

Леонардо замялся.

— Ну...

— Не решился бы, — подвела итог Адриенна. — Меня могли бы и пощадить... запереть в монастыре, к примеру. А тебя бы точно казнили.

Леонардо потер шею, словно к ней уже примерялся палач.

— Ну...

— Делаем вывод. Ты намеревался и влезть на елку и не уколоться. Каким образом? Не знаю. Но будущего у нас с тобой быть не могло.

Леонардо вздохнул.

— Я бы постарался,, чтобы ты не пострадала. Честное слово.

Адриенна посмотрела почти с жалостью. Вот ведь... убогий!

— Так же, как Анна? Леонардо, мне тебя очень жаль, но поверь, с эданной Фабианой тебе будет хорошо. Она неглупая и хозяйственная.

А еще справится с тобой и будет держать в узде. Но об этом пока помолчим. Мужчины к такому очень негативно относятся. Непонятно почему, но факт.

— Она старая и страшная.

— Зато с деньгами. И тебя любит. А я не люблю. И денег у меня нет. Ты сам видишь, СибЛевран небогат, а чтобы он приносил доход, здесь надо жить. О нем надо заботиться. Ты этого не сможешь и не захочешь, тебе нужна столица. Это тебе может дать она. Не я.

Эданна Сусанна, которая притаилась под дверью библиотеки, довольно кивнула.

Надо бы что-нибудь подарить девочке. Хотя бы платок, что ли? Она нашла правильные слова, подходящие...

— Ты могла бы...

— Жить в СибЛевране? Ты бы приезжал, делал мне ребенка и возвращался в столицу? Леонардо, я помолвлена...

Дан Манчини только вздохнул.

— Не поверишь, но мне жаль.

— Почему же. Верю, — согласилась Адриенна. Только вот ей жаль не было. Она радовалась.

Господь отвел ее от негодяя. И лучше тут никак не скажешь.

Леонардо встал и вышел. А наутро сияющая эданна Сусанна и такой же довольный дан Марк поздравляли их с эданной Фабианой.

На пальчике Фабианы поблескивало изумрудом колечко.

Помолвка состоялась. А вот свадьба будет осенью.

Эданна решительно хотела быть осенней невестой. Это для плодородия полезно и важно. И вообще... хочется!

Адриенна не спорила. До осени она Леонардо потерпит. Но какое ж это счастье — избавиться от непрошенных гостей!

Теперь надо готовиться к свадьбе.

* * *

Эданна Франческа чувствовала себя отвратительно.

Идешь ты по дворцу, а тебя вдруг хватают — и на лицо эданны опускается отвратительно воняющая тряпка. Вдох, другой — и ты теряешь сознание, не успев даже вскрикнуть.

А когда ты приходишь в себя...

Наверное, есть такие люди, которые счастливы оказаться в пыточной.

Повисеть на цепях, полюбоваться на 'железную деву', сунуть пальчики в тиски или ножку в 'стальной сапог'*.

*— испанский сапог, прим. авт.

Такие люди есть, их называют мазохистами, но не в этом времени. А что до эданны, она вообще таких развлечений не понимала. Посмотреть на публичную казнь?

Что ж, это можно.

А вот поучаствовать — простите. Не хочется. Тем более, в главной роли.

А кажется, придется.

Палач здесь, его подручные здесь, сама эданна сидит голая, как палец, зато во рту у нее кляп... она даже сказать ничего не может.

И есть подозрение, что ее не станут слушать. А жить так хочется...

Эданна замычала, но палач даже головы к ней не повернул, продолжая обсуждать, что лучше. Плеть или кнут. Или хлыст взять?

Тоже хороший вариант, главное, уточнить пожелания клиента. А то может, ему захочется...

Если дану возвращать не придется, то ее можно и того... по кругу. И не раз, вон какая холеная...

Через полчаса Франческу уже трясло.

Но с появлением 'клиента' легче не стало. Его величество Филиппо Третий смотрел так, что эданну затрясло еще сильнее.

А уж когда он сделал палачам знак удалиться, и брезгливо, двумя пальцами, выдернул у эданны кляп, та минут десять и слова не могла сказать.

Кое-как шевелила онемевшей челюстью и пускала слюни.

Его величество хмуро наблюдал за этим процессом. Радовало одно — хоть не обгадилась. Но возможно и такое... просто все еще впереди.

Наконец эданна решила, что может говорить.

— В-ваше велич...

— Гадаешь, зачем ты здесь?

Франческа кивнула. Благо, голову ей не привязали намертво.

— Д-да, ваше...

— Правильно гадаешь. Ты что о себе возомнила, подстилка?

Эданна захлопала глазами.

— Ты решила, что можешь моим сыном вертеть, как пожелаешь? В государственные дела лезть? А если ты сейчас исчезнешь? И никто не узнает?

Ческа замотала головой, что есть силы. Могла бы — на колени упала.

— Государь! Умоляю!!!

— Я, конечно, искать тебя буду. Не найду. А сын погорюет,, да и утешится. Заменить тебя несложно, поняла? Еще раз ты попробуешь что-то моему сыну не то сказать... ты поняла?

Франческа закивала.

Его величество недобро усмехнулся.

— Запомни. Таких шлюх как ты — много. А чтобы память лучше была...

Дверь пыточной открылась. Палачи и их подручные, всего шесть человек, вернулись обратно.

— Шкуру не портить. Не рвать. Следов не оставлять. В остальном — она ваша. На сутки, — спокойно распорядился его величество.

И вышел, не слушая жалобной мольбы, которая неслась ему вслед.

Мужчины переглянулись — и принялись подступать к эданне.

Хороший палач совершенно не обязательно садист. Он специалист. Но вот это Франческу сейчас и не утешало.

Хороший специалист знает, как не оставить следов. А что с ней за эти сутки сделают...

НЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!!!

Но дикие крики жертвы только веселили ее мучителей.

* * *

Спустя сутки Франческа оказалась в своих покоях, во дворце. О пережитом напоминала только жуткая боль — снаружи и внутри. И там тоже, и не только там...

Следов не осталось, палачи были профессионалами. Тут пожаловаться было не на что.

А урок эданна усвоила.

И вывод сделала. Наверное, не совсем тот, на который рассчитывал его величество. Но тем не менее...

Предохраняться она перестала. И активно стала пытаться зачать ребенка с его высочеством.

А еще спросила у служанки адрес ведьмы. Так, на всякий случай. Вдруг пригодится?

Но самое грустное было в другом. Почему-то эданна Франческа твердо уверовала, что в этой ее беде виновата Адриенна. То есть не она настраивала принца против невесты. Не она ревновала.

Не она выставила себя несколько раз дурой...

Нет.

Если бы Адриенны не было, не было бы и проблемы. Понятно же — она и виновата! Больше — некому!

Мия

Угрызения совести Мия испытывала нечасто. Но сейчас, вот...

Заболела Джулия.

Началось вроде бы и несерьезно, девочка холодного миндального молочка выпила, бывает...

А к вечеру она уже металась в горячке. И не помогали ни припарки, ни компрессы... ничего не помогало.

Встревоженный Джакомо послал за лекарем.

Ньор Марио Рефелли себя ждать не заставил. Прибыл, осмотрел девушке руки и грудь, приоткрыл горло, покачал головой.

— Дана, ну разве можно так беззаботно...

— Что именно? — недобро уточнила Мия.

— Девочка сильно простужена. Наверняка, она играла во дворе, а потом выпила что-то холодное — и готово дело. Случилось воспаление белой желчи...

Белой там или зеленой — Мия разбиралась слабо. Но на Барбару посмотрела без всякой симпатии.

— Мы тебя зачем нанимали!?

Барбара сделала шаг назад.

Вот скажи кому, что малявки испугалась? Смешно же! Что может сделать та же Мия? Да ничего... дана она и дана, просто живет свободнее других, и дядя ей сколько всего позволяет... не след бы так.

А как посмотрит — аж мороз по хребту бежит! И жутко становится! И...

Словно смерть из глаз выглянула. Красивых, карих... ледяных.

Спас служанку ньор Рефелли.

— Дана Мия, я оставлю траву. Ее надо заваривать и поить девочку. Оденьте ее потеплее...

— Она и так вся горит!

— Вот и прекрасно. Знаете, как тушат пламя?

— Как?

— Встречным огнем.

Мия кивнула.

— Хорошо, ньор Рефелли. Поить травами, закутать потеплее...

— Кормить бульоном. Поить горячими соками, все только горячее, чтобы внешний огонь выжег внутренний.

— Сцедить дурную кровь не надо?

Ньор Рефелли качнул головой.

— Желчь не сразу проникает в кровь. Если на третий день не станет легче, тогда попробуем.

Мия кивнула.

— Спасибо, ньор. Какие еще будут рекомендации?

— Пожалуй, это все. Если девочке станет хуже, посылайте за мной.

— Хорошо, ньор Рефелли.

Мия проводила лекаря. Вернулась в комнату — и первое, что сделала, это отвесила пощечину служанке. Барбара ахнула, схватилась за щеку.

— Молись, дура, чтобы моя сестра выздоровела. Если она умрет, и ты на этом свете не задержишься.

Дана Оливия промолчала.

Слышала она кое-что про дана Джакомо. Про очаровательного, милого, любезного дана. И твердо считала, что лучше со всеми змеями Эрвлина поссориться, чем с одним даном Феретти.

А что до его племянницы...

Видимо, яблоко от деревца недалеко упало. Недаром же дана и ее дядя неразлучны. Пошлые мысли в голову даны Оливии не приходили, к ее чести и уму. А вот остальное...

Лучшше не рисковать.

Так что она взяла залившуюся слезами Барбару за руку и вывела из комнаты.

— Иди-ка ты к себе. И посиди там, не мозоль глаза. И как ты так не уследила?

— Да разве ж за ними угонишься? Нанимали б двоих, — проворчала служанка, которая в глубине души признавала правоту Мии. Небось, в деревне за восемью следила — живы и здоровы были. А тут не справилась...

Дана правильно ругается. Но уж больно обидно...

* * *

Мия сидела у кровати сестры. Уход за ней она решила никому не доверять. Вот выздоровеет Джулия, тогда можно будет жить дальше.

А если умрет?

Мию мучили угрызения совести.

Рядом присела Серена, подсунулась Мие под руку.

— Миечка...

Мия погладила темные волосы сестренки.

Если они с Энцо были копиями матери, то Серена и Джулия удались в отца. Обе темноволосые, сероглазые, с симпатичными личиками... настоящими красавицами им, может, и не бывать. Но девушки вырастут очень приятные.

Носики аккуратные, лобики высокие, бровки словно нарисованные, да и глазки вполне себе большие. Симпатичные девочки.

Только вот Джулия — выживет ли?

— Все будет хорошо, Рени. Все будет хорошо.

— Джу тоже умрет? Как мама?

— Нет, Рени. Я о ней позабочусь, и она не умрет. Обещаю.

— А мама умерла. И папа тоже...

Что могла сказать на это Мия?

— Так случается, Рени. Так просто случается. А вот мы с Энцо живы, и дядя жив, и мы вас любим.

— И тетя Кати умерла.

— Зато Мария жива, и малышка Кати у нас появилась, — напомнила Мия.

— Все равно мне страшно, — честно созналась Серена.

Мию еще раз укусила совесть.

Вот убивала — не страдала. Подумаешь, ерунда какая, человеком больше, человеком меньше. А сейчас так и свербит, так и вымазживает душу...

Мама умерла. И Мия должна была ее заменить. Обязана. А она решила, что служанки — учителя — няньки могут заменить родных и близких. И занялась своими делами.

Сколько раз она заходила к девочкам?

Сколько с ними разговаривала? А ведь могла бы, могла...

Не делала. И оправдания тут нет. Хоть бы полчаса выкроила, авось, не переломилась! Но Мия решила, что важнее заработать денег.

Для кого?

Вот они, деньги. Лежат себе, кушать не просят. А вот сестра. Лежит и бредит. И просит пить.

С другой стороны, без денег тоже плохо.

И где тут золотая середина?

Мия этого не знала. Но Серену прижимала к себе, и успокаивала, и убаюкивала, и когда малышка уснула, кое-как укрыла ее прямо в кресле.

Переложить?

Так девочка уже немаленькая, девять лет. Джулии семь с половиной, и весят они обе соответственно. Мия просто не поднимет, ни одну, ни вторую...

Может перевернуть, обтереть влажной тряпкой, напоить — и сидеть дальше.

* * *

Джакомо заглянул после полуночи.

— Мия, как она?

— Бредит. Не спит, — отозвалась Мия.

— Попробуй подремать прямо здесь, — Джакомо подтолкнул девушку к кушетке. Подумал, подвинул кушетку так, чтобы та была поближе к кровати... — вот. Возьмешь ее за руку — и попробуй подремать. А я пока посижу.