Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Он отпрянул, резко разжимая пальцы, так что Лая, потеряв опору, пошатнулась, чуть не упав, — и уже сама вцепилась в юношу, сначала ухватившись за мех на его куртке, а затем осторожно, с опаской, закинув руки ему на шею.
Ярость его тут же выдохлась.
Эх, правду говорила Иша: все сложнее ему сдерживать себя! Предупреждала ведь, что сорвется — и не просто скоро, но вот-вот!.. В любой момент...
— Выходит, не готов я... — отчаянно прижимая к себе девушку, тихо выдохнул Огнезор. — Дрянной из меня выйдет Гильдмастер! Не смогу я близким человеком пожертвовать. Не смогу от самого себя отказаться даже ради высшего долга...
Лая смотрела с болью и сочувствием. Теплая рука гладила его шею, мягко путалась в волосах.
— Не ходи туда, милая, — обессилено и как-то безнадежно попросил он. — Ахарам так не поможешь: они скрыли тебя — и Амареш использует это как повод, чтоб убрать лишних свидетелей... Не ходи...
— Тш-ш-ш... — перебила она, легко касаясь губами его щеки. — Никуда я теперь уже не пойду... Только...
— Что?
— Страшно мне, — прячась на его груди, призналась девушка. — Как оно завтра будет?
— Вот завтра и посмотрим, — успокаивающе выдохнул он. — А сейчас возьми, — и вытащил из-под куртки, застегнул вокруг Лаиной талии широкий кожаный пояс с дюжиной тонких метательных ножей, так любимых некоторыми мастерами Гильдии.
— Как раз то, чего не хватало скромной ахарской девушке, — через силу улыбнулась охотница. И вдруг, встряхнувшись, решительно добавила со знакомой насмешливой искринкой:
— Иша, кстати, предсказала нашим врагам жестокую смерть!..
"Но это не значит, что выживем мы", — мелькнула у Огнезора мрачная мысль. Делиться ею он уже не стал.
Ночь медленно перевалила за середину...
* * *
Имперцы напали на рассвете. Не вернулся один из ахарских дозорных — и ясно стало, что переговоров больше не будет.
С вершины утеса в утренней мгле вместо солдатского лагеря видно было теперь боевое построение, неспешно тянущееся вперед, вовсе не скрываясь, исполненное понимания своей силы и своего преимущества.
На подходах к серой, размякшей мокрым снегом, тропе они разделились, оберегая своих лучников, давая им возможность подняться на утесы, вытеснить оттуда, если будет нужно, несчастную горстку ахаров. Раздавить их, как и тех, что ощетинились клинками на небольшом пятачке перед завалом из камней и древесных стволов, перекрывающем теперь узкий проход.
Дальше ждать было нельзя.
Огнезор поймал тревожный Лаин взгляд — и на мгновенье крепко прижал ее к себе, почти вырывая из стиснутых, подрагивающих губ девушки жесткий, отчаянный поцелуй, в котором было слишком много от прощального...
Затем одним движением плеч он сбросил кому-то на руки бурый ахарский плащ — и увидел, как вмиг бледнеет Лаино лицо, как расширяются ее глаза от понимания и ужаса.
Ибо он весь в белом — и тускло поблескивает в неярких лучах зимнего солнца золотое шитье на его груди и рукавах. Пугающе. Торжественно.
Он в парадной форме Белого Мастера.
Именно так должно идти на смерть...
— Нет! — шепчет Лая и обреченно тянет за ним руку, пытаясь поймать, удержать, не пустить...
Но Огнезор лишь качает головой в безмолвном прощании и отступает — а она не может дотянуться, потому что ахары уже оттеснили прочь, закрыли спинами. Леор начал выполнять свою часть сделки...
И мастер делает шаг вперед, сквозь напряженный, выжидающий строй.
Сожаления и страх, ярость и тоска остались там, вместе с Лаей. Теперь Огнезор собран, отстранен и холоден. Как всегда.
Его глаза внимательно обводят приближающихся имперцев, цепко выделяя среди них тех, кто ему нужен. Намечая цели.
Командир сотни. Командиры четвертей. Пять, восемь, двенадцать солдат, чей доспех украшают знаки особого отличия: опытных, сильных, без труда способных взять руководство на себя.
Не то чтобы без них имперцы обратятся в бегство. Нет, не сотня Амареша. Она слишком хорошо обучена, каждый — до последнего солдата — знает свое место, и, как по цепочке, готов почти мгновенно взять на себя роль убитого старшего...
Но остальные, те, что слабее, что не заслужили еще никаких отличий, уже не его забота. Ахары займутся ими. Он же... просто не успеет.
Скорость, умение, гибкость — главное оружие темного мастера, и оно вовсе не безупречно. Не так уж и много у Огнезора будет времени. Не больше, чем нужно, чтоб досчитать до тысячи. Затем собственное тело начнет предавать его, не выдержав напряжения: мышцы, готовые разорваться, станут слушаться с трудом; сердце взахлеб зайдется в безумном, убийственном бое; легкие загорятся огнем в бесполезной попытке ухватить побольше воздуха...
Если повезет, он уложит две дюжины до того, как станет достаточно уязвим и медлителен, чтоб пропустить смертельный удар.
Исход, при котором такого удара не будет, Огнезор отбросил, как нечто нереальное, граничащее с надеждой на чудо.
Он не очень верил в чудеса.
По крайней мере, его смерть не будет бесполезной. Если он успеет, если все получится — у ахаров будет неплохой шанс.
И Леор позаботится о том, чтобы Лая не высовывалась. Его Снежинка выживет. Проклятый медведь обещал!
Эх, а какое лицо будет у Славы, когда она узнает, что Огнезор, вопреки здравому смыслу, влез в это безнадежное дело! О, это будет достойная месть за ее... предательство! Бедная Слава!
Пусть это по-детски, но мальчишка в нем сейчас просто вопил от ярости! Пусть это мелочно, но, на самом деле, в нем не осталось уже ни капли сочувствия...
Он был дьявольски зол! Хоть и запер в себе эту злость за холодным сосредоточенным расчетом, позволяя лишь убийственной ухмылке поселиться на своем лице...
Первые стрелы имперцев полетели в их сторону, пока, впрочем, не достигая цели. С утесов им ответили ахарские лучники.
Вражеские воины уже бежали вперед.
Огнезор начал отсчет...
Раз...
Два...
Три...
Стремительной, белой тенью он взломал грязно-серые ряды. Кажется, сзади кто-то изумленно вскрикнул? Неужели Леор?..
Восемь, девять...
Первая цель. Огромный, одноглазый ветеран, готовый всех сокрушить своим тяжелым мечом. Падает с перерезанным горлом.
Еще трое юнцов со сверкающей, без единой вмятинки, лисой на доспехах. Новички. Просто встали на пути.
Двадцать четыре, двадцать пять, двадцать шесть...
О, вот и первый командир четверти! Белый наряд Огнезора теперь запятнан темно-красными брызгами, чужая кровь покрывает лезвия и перстни, стекает по пальцам, пачкает запястья...
К концу отсчета его тонкий, расшитый золотом, рукав будет багровым по локоть...
Сорок восемь...
Семьдесят шесть...
Девяносто пять...
Еще двое ветеранов. И полдюжины обычных солдат.
Плохо. Слишком многие бросаются наперерез, вместо того, чтоб отойти с пути. Даже зная, что не выживут. Так он выдохнется куда раньше, чем прошепчет "тысяча"!
Сто шестьдесят...
Двести восемнадцать...
Триста один...
Он перевалил уже за вторую дюжину. Но теперь легче. Знакомый ужас стелется вокруг, расчищая дорогу. Окровавленные глазные впадины мертвецов смотрят в пухлое, серое небо тонкими иглами гильдийного арбалета — кто-то из ахарских лучников успешно прикрывает ему спину, сея в имперцах холодный страх узнавания...
Сзади стоит непрерывный боевой вопль варваров — его варваров!, — перекрывающий и крики боли, и звон мечей. А они и впрямь свирепы, если захотят!
Вот только имперцы едва-едва, но все же теснят их к завалу, вдоль тропы, мимо скал — все ближе к долине...
Пятьсот восемьдесят четыре...
Шестьсот десять...
О, вот и Саррия!..
Что же она смотрит так пристально? Узнала?
Хор-р-рошо!..
А рука уже возносится для смертельного удара...
* * *
С проклятыми варварами у Саррии все шло не так! С самого начала! Еще с того дня, как растворилась в лесу безымянная проводница. С той ночи, как, ни слова не сказав, пропал куда-то из их сотни темный мастер — дознаватель, палач и лекарь в одном лице. Человек, служивший вместе с Саррией уже более пятнадцати лет...
Амареш отдал четкий приказ: захватить девушку с портрета. Живой.
Свидетелей уничтожить? Возможно. Даже желательно.
Но варвары выполнять волю лорда не спешили. Как только командиру донесли о перегороженной за ночь тропе да воинственной кучке людей на ней, среди которых заметили и знакомое по пергаменту лицо, Саррия всерьез стала опасаться, что провалит задание. По крайней мере, в той части, что касалась пленения девушки. Та, похоже, совсем не собиралась сдаваться живьем.
Сотня Амареша налетела на варваров с мощью и непреклонностью тарана. Но те и не думали отступать.
Завязался яростный бой...
Воина в белом Саррия разглядела лишь когда вокруг него начали падать ее люди.
Он двигался так целенаправленно, словно шел по намеченному курсу — не отступая ни на шаг, выкашивая всех, кто стоял на пути.
Ее лучших воинов и командиров!
И Саррия уже видела подобное.
Прошлой весной.
Неистовый Парга собрал тогда огромную армию, желая полностью уничтожить Дома Крови, и подходил уже под самые стены столицы. Испуганные лорды присылали на подмогу Императору свои лучшие сотни и срочно сгоняли подвластных им крестьян да мещан в ополчение. Правящий Дом выставил у стен Небесного города всю Императорскую гвардию, городскую стражу и даже половину дворцового караула. Каждый давал всех, кого может.
Гильдия прислала лишь пятерых.
Черными тенями они скользнули вслед за Гильдмастером в гулкий зал ратуши, где собрались все высшие чины Империи на срочный военный совет, — и застыли безмолвными статуями с закрытыми черным лицами, выставив на всеобщее обозрение причудливую цветную вязь символов на груди. Мастера Сражения.
Кряжистый, широкоплечий гигант.
Высокий, гибкий юноша с длинной светлой косой.
Маленький, сухонький человечек с приросшей к губам коварной ухмылкой.
Две женщины с одинаковыми, брезгливо опущенными уголками рта...
— И это все? — багровея от злости, гаркнул лорд Эн.
— Это лучшие, — невозмутимо отозвался Гильдмастер. — Таких вы еще не видели...
Он говорил правду.
Уже следующим утром пять черных теней своим смертельным танцем взрезали ряды врага, расшвыривая солдат Парги, словно хищные птицы стаю глупых фермерских гусей.
Это было страшно. И по-своему красиво...
Лишь полчаса потребовалось им, чтобы прорваться через вражеские мечи к холму, где обосновался Парга со своим штабом — и застыть темными, окровавленными статуями уже над трупами.
Мятежного генерала среди поверженных не было — успел сбежать, оставив присягнувших ему командиров и лордов на растерзание. Личная сотня Парги уже ждала в ближайшей прибрежной деревеньке — вместе с кораблем, готовым к отправлению на Южный...
Без своего вдохновителя восставшие быстро сломались, побежали и рассеялись кто куда.
Это была недолгая, хоть и кровавая битва.
Одна из женщин-мастеров — та, которую приписали к сотням Амареша, — погибла тогда, и Саррия до сих пор помнила ругательства своего лорда, изрядно выпотрошившего казну ради выкупа Гильдии. Своих людей там ценили высоко, даже слишком. Саррия сильно подозревала, что гибель всей пятерки Империи просто была бы не по карману...
Какого дьявола Амареш полез сейчас против Гильдии?!
В том, что это именно так, командир уже не сомневалась. Она верила своим глазам. И, хуже всего, знала: белая фигура движется к ней.
Все ближе.
Впервые Парга, сбежавший и бросивший своих людей на растерзание, не показался ей таким уж ничтожеством...
Но она не поступит так! Она будет драться!
Четверо ее солдат встали рядом, готовые защищать свою леди до последнего.
Им всем удалось продержаться меньше пяти минут.
Хриплый шепот: "Девятьсот три", — последнее, что услышала Саррия...
* * *
Он успел!
Силы Огнезора были на исходе, но и прославленная сотня Амареша истекала кровью.
Сегодня, похоже, он превзошел сам себя. Более тридцати жизней за раз! На что только не способен человек, зная, что вот-вот умрет!..
Хриплый смешок вырвался из огнем горящих легких, пока тело продолжало двигаться — бездумно, по инерции, все в том же смертельном, но уже замедляющемся ритме. Резкий поворот. Уклониться — все еще гибко, текуче, как водный змей. Ударить. Отступить. Прыжок — так, чтоб те двое достали мечами лишь друг друга. Сбить этого ударом ноги. Полоснуть тому по едва заметной открытой полоске кожи на горле...
Если бы он мог чувствовать боль, то, наверное, уже корчился бы в грязи, не в силах шевельнуться. Спасибо вам, боги, за Темнослова и проклятое Испытание, как ни иронично это звучит!
Разворот. Еще прыжок (лучшие столичные акробаты изошли бы пеной от зависти!). Короткий удар. Изогнуться назад, пропуская вражеский клинок над собой. Сбить с ног. Уклониться... Дьяволы! Похоже, все!..
Краем глаза мастер видел лезвие меча, понимая, что уже не успеет...
Предсмертный хрип раздался сзади — и клинок, вместо того, чтоб рассечь его пополам, лишь, скользя, прошелся по спине, оставляя очень паршивую, но все же не смертельную рану.
Владелец меча был мертв. Из его спины торчала рукоять тонкого метательного ножа — одного из тех, что юноша подарил Лае вчера.
Вот, упрямая, самоуверенная, маленькая ведьма! Куда только смотрит этот проклятый ахарский медведь?!
Вместо того, чтоб уходить в горы, догоняя сестру, или укрыться с Ишей на утесах, помогая раненым, или, хотя бы, держаться поближе к завалу на тропе, Лая была в самой гуще сечи, извиваясь и скользя меж имперскими клинками, словно в детской игре, где надо, не коснувшись, пройти между летящими по ветру лентами.
Гибкая, быстрая и очень смертельная...
Рядом с ней отчаянно ругался и ревел раненым зверем Леор. Он потерял свой короткий меч и размахивал теперь огромным имперским двуручником с черным волнистым лезвием, разбрасывая врагов, как медведь стаю собак. Новый клинок был ему к лицу.
Огнезор почти согласился признать, что ахар не так уж плох.
Почти...
Пользуясь небольшой передышкой, подаренной ему отхлынувшими в страхе имперцами, мастер повернул к ним.
Уже чересчур слабый. Слишком медлительный.
Проклятая рана отзывалась зудом — привычным заменителем боли. И холодом.
А это уже плохо. Это значит — он скоро не сможет двигаться...
По крайней мере, попытается закрыть Лаю собой, если вдруг...
Смертельное лезвие взвилось над девушкой.
Огнезор понял, что не успеет. Слишком далеко!
Лая умрет...
Отчаяние, ужас и злость, смешавшись, захлестнули его, заставив захлебнуться, норовя утащить за собой, спихнуть в черноту и безумие. Мгновение растянулось до бесконечности — вязкой, страшной бесконечности, пока меч имперца опускался на беззащитную Лаину спину, и что-то кричал Леор, а сам он застыл на краю темной бездны разрушительного безумия, еще пытаясь сохранить равновесие, еще надеясь удержаться...
Затем невидимая, напряженная нить, державшая рассудок, вдруг лопнула, тонкими струйками крови прочертив две дорожки от его ноздрей к губам, и время вернуло свой бег.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |