Вот не пойму, отчего нас все так боятся? Совсем не видя разницы между "инквизицией" и хотя бы ОБХСС — которая, попади это дело к ним, навесила бы гражданину Селезневу, "комсомольцу, передовику, физкультурнику", реальный срок и поломала бы ему жизнь. А от нас этот гражданин ушел свободным — в уверенности, что ему "сотрудничество" зачли. Не знал он, что нам на лекциях один умный товарищ говорил:
-Запомните: средний человек так устроен, что, в условиях мирного времени, будет действовать сначала в своих собственных интересах, а затем уже, в интересах общества. Вне зависимости от классовой принадлежности и общественного строя — одинаково, и Рокфеллер, и слесарь Вася Пупкин. Ну, акулы капитализма по другому нашему ведомству проходят — а вот чтобы наших заставить всегда "раньше думать о Родине, а потом о себе", контроль и репрессии помогут, но не всегда. Потому что кто будет контролировать контролеров — которые такие же люди? И лучшим решением будет, так изменить порядок, чтобы этому Васе было выгодно работать на коллектив, а не на свой карман!
Ну посадили бы этого Сергея Селезнева, и других из той конторы — и что дальше? Те, кто на их место придут, сначала поостерегутся, а после ведь начнут снова, и не проконтролируешь! Банально нормы поднять — а если не наберется за срок столько аварий, тогда что, сами ремонтники начнут так чинить, чтобы сломалось? Как нам рассказывали, капиталисты так товар выпускают, что через короткий срок, на помойку — выгодно им, чтоб покупали снова.
Так что сделано было по иному. Ввели в той ремонтной конторе порядок — что есть выделенный объем зарплаты на весь коллектив. Но сто процентов люди получат, лишь если за весь срок не было ни одной поломки и простоя автомата. Ну а каждая поломка — это снижение на долю, пропорционально от общего числа автомато-дней: в гипотетическом случае, когда все автоматы весь срок не работают, зарплата ноль! Ну и простой считается, начиная с одного часа от заявки о неисправности — так что шанс все же получить сто процентов будет, если по каждому звонку "не работает" тотчас же пулей лететь и немедленно устранять. В общем, "великолукский метод" в ремонтном исполнении — сейчас на него и в автопарках перешли, те кто машины на линию выпускает, и на заводах, кто за станочный парк ответственен.
А мне — благодарность. Хотя я тогда по сути, не сделала ничего! Даже китель был не мой — не доросла еще до такого звания, но "для солидности, надень" (хотя я, по примеру Анны Петровны, мундир не люблю совершенно). И как себя вести, что говорить, мне старшие товарищи подробно разъяснили заранее. И торговый автомат заставили изучить, даже собрать и разобрать — привезли, обеспечили. И уж конечно, не я в итоге тот порядок придумала — моя роль была, ну совсем чуть-чуть. Хотя Сергей Селезнев наверное, иного мнения — интересно, как он в следующий раз на настоящих хронометражисток будет смотреть?
Это самое первое мое поручение было. Но и те, что после — ну ничего геройского! После когда-нибудь расскажу еще, как я к "стилягам" внедрялась — они конечно, безмозглые, но все же не враги-бандеровцы, как у Анны Петровны в Киеве было! А теперь вот, хорошего человека сопровождать поручили. И охранять — вот знаете, был уже и такой случай! Когда мы уже из Ленинграда вернулись, а "мама" нашего "товарища Геворкяна" лишь на другой день утром должна была прилететь.
Мы в кино решили сходить — только я и Эрик (он разрешил мне так к себе обращаться, ради конспирации, я понимаю!), тут рядом совсем от нашей общаги, два квартала и через сквер. Новый итальянский фильм, что-то про Древний Рим, и как там их легионеры с тевтонскими варварами воевали — это правда, что уже древние германцы приветствовали друг друга криком "хайль"? Последний сеанс, поздний вечер, возвращаемся — и тут в сквере, нам трое навстречу, по рожам самая шпана, а у старшего я даже наколку на руке разглядела, там фонарь светил достаточно (а что хотите, у нас пока не коммунизм, как в романе Ефремова, и всякая уголовная шваль еще встречается). Наверное, Эрик и сам бы справился, ведь он должен быть обучен — но и я не хочу визжать и падать в обморок, как в буржуйских кино. Пистолетик у меня с собой — нас учили его скрытно носить, на поясе под платьем, но я в накидке сейчас, и кармашек к изнанке пришит, прямо под ладонью. Страха не было, лишь мандраж как перед спаррингом, — вот уже двое к нам дернулись, но старший им сказал что-то, они сразу назад, дорогу освобождая, а сам он даже нам кивнул, будто приветствуя. И когда мы прошли, я расслышала его шепот подельникам (слух у меня абсолютный, как учительница музыки говорила):
-..у этой, взгляд — охотника. И одета... В жмуры захотели? Или же — тебя после и под землей найдут.
После войны был в Москве разгул преступности, и бандитизм — настолько, что на иных заводах на окраинах люди в ночную смену работать отказывались. Тогда, чтобы милиции помочь, ввели патрули от "народных дружин". Ну а от нашей Школы была инициатива, делать это еще эффективней. Как у нас на Псковщине, батя рассказывал, раньше на волков охотились зимой: едут сани по лесной дороге, в санях поросенок пищит — волки из леса стаей выбегают, тут седоки достают ружья. В нашем случае — вечером идут парень с девушкой по улице, где как говорят, и днем-то страшно ходить. Именно таким составом: одному слишком опасно, на двоих-троих мужчин злодеи могут и не решиться напасть — а припозднившаяся парочка, это легкая добыча. Также, даже у шпаны считается зазорным бить парня, кто в "чужом" квартале девушку провожает, его положено на обратном пути подстеречь — а значит, с большей вероятностью, нападут истинные душегубы, а не мелкая шпана "с этого района". Ну а тут им — "стоять, руки вверх, пройдемте в милицию". Если не подчинятся — у нас в Школе и рукопашке, и "скоротечным огневым контактам" обучали, такие как товарищ Куницын. Даже одежда была учтена — у девушек как раз в моду вошли накидки фасона "летучая мышь", под ними очень удобно оружие прятать, и наготове держать, увидев подозрительную компанию или при входе в темный переулок — изготовиться к бою выходило быстрее, чем у мужчин, пистолет из кармана выхватить, или даже на резинке в рукаве. И потому, как сказал товарищ Куницын, "кавалер танкует, дама прикрывает" — ну прямо как поэт Маяковский, но суть ясна.
Вот только — если мужчины в нашей Школе в большинстве, воевали, то среди девушек таких как Анна Петровна (лично убившая под сотню фрицев) почти что и нет. В основном "смоленцевки", сироты — малы еще были в войну. А учили нас качественно — один "лабиринт" чего стоит, с внезапно появляющимися мишенями — но именно войне, а не задержанию. И в результате выходило, как у Инночки Баклановой — когда на нее ночью двое напали (не в патруле, просто домой в общагу шла), и она сама рассказывала, испугалась жутко, до одури, и работала на автопилоте: бах, бах, и прямо между глаз обоим, какое тут "в руку или в плечо"! А бандиты поначалу были наглые, нас не боялись совсем, и сдержаться, когда тебя сейчас убивать будут, слабой девушке никак невозможно. А экспансивная пулька браунинга 6.35 с малой дистанции пожалуй, опаснее чем 7.62 от ТТ, и получить ее в живот или в печень (по нижнему уровню выходило, потому что нас вблизи учили "с бедра" стрелять, не тратя время на вскидывания до уровня глаз), это "тяжелый", а то и сразу труп.
-Вы имели право — убегавшему, в спину стрелять?
-Так это не самооборона, а задержание! Согласно закону — "для пресечения бегства преступника с места совершенного преступления".
Милиция тогда — была всецело на нашей стороне! Поскольку разгул бандитизма — как я сказала, в иных районах граждане просто на улицу боялись выходить вечером. А на войне как на войне — главное, чтобы результат был! Тем более, что и у бандитов тогда на руках оружия было много — а вы думаете, закон "о бандитизме — когда злодеев больше одного и у кого-то хоть ножик в кармане", в СССР просто так приняли? Сказал ведь товарищ Сталин — что "шваль, советский образ жизни отрицающая, и перевоспитанию не поддающаяся — права на жизнь не имеет"! Кого только не было среди той мрази — и уголовники со стажем (в тылу отсиживались, пока наш народ воевал, или бежали из мест заключения), и дезертиры (отказавшиеся в войну Родину защищать — и с тех пор так и прячущиеся по углам), и бывшие полицаи (решившие, что в столице легче затеряться), и бандеровцы (кому товарищ Сталин разрешил из Польши в СССР вернуться — а они, вместо предписанной им Караганды или Барнаула, самовольно оказались в Москве), и беглые с трудфронта (из колхозов — к сладкой, как им казалось, столичной жизни) — с поддельными документами, или вовсе без документов, лишенные возможности законного заработка и жилья — только грабеж и воровство. Мы, наш советский народ, вели с этой поганью настоящую войну, где и у нас были потери, раненые и даже убитые! И мы победили — в том, что сегодня, всего через несколько лет, на московских улицах стало гораздо спокойнее, есть и наша заслуга. Ну а что у уголовной швали мы заслужили репутацию "девочек, кто любит убивать" — переживем. Именно мы, а не парни — помнит мразь, кто в них обычно стрелял первым! Или из-за характерной приметы в одежде — подругам расскажу, что для поздних прогулок девушке безопаснее быть в накидке, а не в пальто.
Но значит, встречаются еще шакалы на ночной улице, не всех искоренили! А если бы на нашем месте другие оказались, не подготовленные? Будь со мной сам товарищ Куницын, мы бы этих гавриков задержали и доставили в милицию. Но я все-таки не милицейский опер, и не уверена, что справилась бы с троими — а "товарища Геворкяна" от всяких приключений надо было оберегать. Так что я ограничилась тем, что на вахте нашего общежития рассказала о происшествии дежурному, и описала внешность бандитов. Дежурный позвонил в отделение, там обещали прислать патруль в тот сквер. А Эдик даже не показал беспокойства — вот нервы у человека!
Завтра, или через неделю, или через месяц, он снова уедет в свою Аргентину. И может быть, через много лет, когда я буду уже старой — то узнаю, как его зовут по-настоящему. А пока — изображаем на людях друзей!
Только друзей — большего приказать мне даже сама Анна Петровна не может. Хотя она же говорила нам, что "у нас не монастырь, и слушайтесь своего сердца". И как Инна Звягинцева стала Баклановой, тоже все девчонки наслышаны. Но я — совершенно не вижу себя где-то в чужой стране! И майору Геваре (или как его имя) явно нужна более опытная и обученная напарница.
Хотя сейчас мне приятно — что он меня на танго пригласил. И мы кружимся по залу нашей "Покрышки", под взгляды коллектива, ну совсем не хуже, чем не так давно, он же, с самой Лючией! Вот к нам еще одна пара самых смелых присоединились, и еще одна. Музыка играет, и нам хорошо!
Смотрю, "мама" Эрика выходит, явно в расстроенных чувствах — после беседы с самой Анной Петровной! Спускается по лестнице.. и залепляет пощечину ожидающему ее товарищу, который с Валей Куницыным вместе приехал. И кричит по-испански — про обман, "меня и моего сына"! Не все в зале поняли — но я-то язык знаю хорошо!
Так что ж тогда — Эрнесто Гевара, это настоящий аргентинец? А не наш майор разведки?! Не знаю, в каких интересах СССР он замешан — но теперь уж точно, я ему останусь не более чем другом!
"Известия", 26 июня 1955.
С 1 июля в Москве по адресу: улица Чехова, д.3 будет работать магазин-автомат "Прогресс".
В этом магазине нет людей-продавцов — в штате механики, инженеры и слесаря. Покупатели увидят в зале 7 шестисекционных автоматов для продажи фасованных продуктов, и 6 трехсекционных для бутилированных — таким образом, ассортимент магазина составит 60 позиций. На фасаде каждой секции в витрине выставлен образец товара — например, бутылка молока, пачка масла, творожный сырок — с указанием цены. Покупателю надо опустить в монетоприемник монеты любого достоинства (от 1 до 50 копеек), на сумму цены товара (сумма уже опущенных денег высвечивается на табло), и повернуть ручку, чтобы товар был выдан на полку. При ошибке (до получения товара) можно нажать "возврат", и деньги будут возвращены.
Покупатели видят лишь витрины, почти утопленные в стене. А за стеной, в техническом помещении, холодильники автоматически поддерживают температуру, оптимальную для каждого вида товара, хранящегося в контейнерах, по 10 штук на каждую секцию, в каждой секции 10 ячеек. Дежурный механик у себя на пульте видит цифры — сколько продано из каждого автомата, размер выручки, и сколько товара осталось, не пора ли подгрузить. В торговом зале из персонала — только дежурный администратор, следящий за порядком, и готовый помочь покупателям.
Предполагается, что этот магазин станет головным в большой торговой сети, должной охватить не только Москву, но и все большие города СССР.
Все автоматы спроектированы во ВНИИ торгового машиностроения и изготовлены на советских заводах.
(прим. авт. — этот отрывок взят из Симонов С. Цвет сверхдержавы — красный. Я очень уважаю этого питерского автора, с которым знаком лично — и считаю, что его и мой альт-миры будущего СССР во многом похожи).
Из милицейского протокола.
Тащ капитан, за что?! Мы же ничего не совершили! Сидели в сквере вечером, даже трезвые все, на пиво и то денег не было — и тут подъезжает "бобик" и нас троих пихают в будку! Ножик в кармане у меня, и такой же у Саньки — так это, лишь чтобы селедку порезать для закуси. Где в законе сказано, что это нельзя? Ну и конечно, пригрозить, если хулиганье нападет — вечер же, темно! За что нас в КПЗ?
Какое "приставание к гражданам", вы что? Мы там даже не видели никого — сквер же на отшибе. Парочка лишь прошла — так мы к ним, даже слова не сказав... Ах ты, ... — пацаны, вот ведь вилы! Значит, верно у меня чуйка сыграла.
Тащ капитан, прошу в протокол занести, что мы их не тронули, и трогать не собирались! Я еще на голову не больной, на ровном месте и высшую получить! Хотя это не по понятию — за слово, сразу пулю в ответ. Или и правду говорят, что там девахи ходят, которые от парней пострадали, и теперь им убивать в удовольствие? Я как у той увидел бешеный взгляд, так сразу понял, одно слово, и она мне влепит. А свою жизнь на кон, за так — да вы что, я еще не деревянный совсем, и дружбаны тоже.
По существу же скажу — вот как рабочему человеку быть, если хочется культурно отдохнуть, а до получки еще полнедели осталось? Что наша Партия говорит — "внимание к личности и ее потребностям", ну а если в данный момент потребность, это пол-литра на троих и закусь? Пол-литра у Вадьки была — а закусь через улицу, там в автомате хоть ночью можно, плавленный сырок или банку кильки — так денег не было ни гроша! И вот, сидим мы, три пролетария, и думаем, кто нас выручит, одолжит хоть червонец? Вот что делать, если мы не начальство, не образованные, а люди простые — и потребность у нас есть, прямо здесь и сейчас?
Тащ капитан, это беззаконие — как можно судить за намерение, а не за то что успели? Вот честно, даже будь это обычная парочка, ну остановили бы мы их, попросили вежливо нам денег одолжить, ну даже если бы у кого-то из нас при этом ножик в руках был — это ведь не разбой, а по доброму согласию, где ж тут уголовка? Если по доброй воле отдают, нам на закусь — а не последнее с себя снимают. Вот верите, что мы никого еще не порезали, и даже не били... чтоб слишком сильно. Так за что нам — статью УК?
